355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Пол Клеменс » Снятие с креста » Текст книги (страница 7)
Снятие с креста
  • Текст добавлен: 20 сентября 2016, 19:22

Текст книги "Снятие с креста"


Автор книги: Пол Клеменс



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Не отвлекайся.

– А Мишель, напротив, эта новость окрылила. Прибежала такая довольная, сказала, что держит сообщника злодея на крючке, что тот даже не пикнет, проведет ее в Гвадалон, злодей останется в неведении, а уж как отключать систему сигнализации, у нее имеется инструкция знающего человека, и мысленно она ее уже несколько раз отключала. Дура редкая, – расстроился Кассар. – Уговаривал не ходить. Не послушалась. А сам не мог с ней пойти – знаете, месье, я не взломщик, не герой. Но уверяю вас, Мишель не могла причинить ущерб вашей коллекции. Она не стала бы выносить половину картины из музея – просто посмотрела бы, запомнила… Утром она не пришла. А потом стало известно, что Мишель нашли мертвой. Злодей оказался хитрее. Не дал ей попасть в галерею. И сам, понятно, не полез…

Выговорившись, Кассар обмяк, сгорбился.

– Заковыристо как-то, – Анджей недоверчиво почесал переносицу. – Неужели Мишель даже не намекнула, кто злодей и его сообщник? Мужчины, женщины?

– Бесполезно, месье. Она и о себе-то частенько говорила в третьем лице… Послушайте, есть кое-что еще… – Кассар натужно сглотнул, как-то поежился. – Даже не знаю, как вам сказать… В общем, Мишель в последний день упомянула, что злодей, имя которого она не хотела раскрывать, возможно, действует и в одиночку, но кто-то его пасет…

– Это как? – пробормотал Анджей, чувствуя, что покрывается мурашками. Не много ли злодеев окопалось в этой местности?

– Без понятия, месье. Мишель сама была озадачена. Она украдкой наблюдала за злодеем и обнаружила, что за ним наблюдает кто-то еще… Это был не один человек, месье. Обстоятельств Мишель не приводила, но сказала, что это, возможно, целая банда или организация. И злодей, похоже, в полном неведении, что все его действия контролируются. Эти люди не вмешиваются, просто следят за ситуацией… А что, очень удобно, месье – можно не светиться, пусть другой сделает работу… – Он поднял голову. – Послушайте, месье, я вам все рассказал. Добавить нечего. Может, у вас найдется несколько купюр во спасение погибающей души? На улице Комиссарже есть круглосуточный магазинчик в подвале…

– А теперь слушай, – скрипнул зубами Анджей. – Ты можешь, конечно, выпить, но тогда за твою жизнь я и ломаного евро не дам. Тебя искал не только я, уясни. Злодей, о котором ты вел речь, не знает, что Мишель не называла тебе его имени. Убьет, не почешется. Мишель – не единственная жертва. Сутки назад убили хранителя моего музея. Подкупили, запугали, заставили проникнуть в музей, но ничего у них не вышло. А когда хранитель стал представлять опасность, от него избавились…

Он замолчал, удивляясь стройности озвученной версии. Все отлично ложилось в канву. Незачем было Франсуа Винье вытаскивать из музея Шандемо. Он мог сфотографировать картины. Чем угодно – телефоном, фотоаппаратом. Не успел. И, видимо, именно Винье испугал Анджея на выходе из апартаментов: хотел подслушать, подсмотреть, нет ли кого в жилище хозяина – и сам испугался, слетел по лестнице. Он еще не знал хозяина замка в лицо… После экскурсии Анджей выпроводил его из галереи. Но тот мог подглядеть, как новый владелец поместья тащит наверх стопку картин. И появление нимфоманки в спальне Анджея не случайно. Имелась у него обоснованная версия. Стройная и логичная. Объясняющая ВСЁ, но позволяющая сохранить кое-кому инкогнито…

– И что вы предлагаете, месье? – глухо вопросил Кассар.

– Держи, – он сунул парню пачку денег. – Тут тысяча или чуть больше. Выходи из города, поймай такси, уезжай куда подальше. Отсидись. Найдешь такое место?

– Найду, – Кассар испуганно сглотнул, схватился за деньги.

– Всё, будь здоров. И не вздумай засветиться.

Давно он не испытывал такого страха. Он сидел в пустынном парке, боясь пошевелиться, сжимал нож в кармане, слушал тишину. Застыли кусты. Деревья, растопырив голые ветви, маячили, словно выхваченные стоп-кадром. «Влип в дерьмо», – стучало по мозгам. Ситуация как всегда: грабли, бумеранг – набор для одиноких мазохистов… Убийцу-одиночку он бы мог пережить, но банду (или целую «организацию») – это уже чересчур. Можно не сомневаться, что под контролем у этих ребят не только загадочный убийца, но и новый владелец Гвадалона. И прекрасная версия, почему они не хотят выходить из тени: знают, что замок принадлежал судилищу покойного Ангерлинка, а где гарантия, что после продажи поместья судилище утратило контроль над этой местностью? Он сидел, не чуя холода, пока не начал лопаться мочевой пузырь. Плюнул на все, вскочил, побежал, как воспитанный человек, за кусты. С мочевым пузырем невозможно договориться. Это не совесть, с которой постоянно приходится договариваться…

Разгулялся ветер. По центральной площади, где не было ни одного живого существа, проехала патрульная машина. За ней летела, подгоняемая ветром, бумажная обертка. Анджей проводил ее взглядом, высунулся из переулка. Страх не проходил. Возможно, он не имел под собой надлежащего основания, а возможно, ровным счетом наоборот…

Пешее возвращение в Гвадалон исключалось решительно. Только сейчас до него дошло, в какую даль он забрался. Но его снабдили «экстренными» номерами. Он выискал в телефоне Селин Шаветт, сыграл вызов.

– Доброй ночи, Селин. Прошу всячески простить, если вас разбудил…

– Доброй ночи, месье… Анджей, – голос работницы «Голиафа» звучал как-то надтреснуто. – Не надо извиняться, я еще не сплю. В моей работе так редко приходится сталкиваться со сном…

– Вы в Гвадалоне?

– Да, я в Гвадалоне, – ответила она после некоторой паузы. – А вы?

– В Шантуа. Понимаю, что доставляю беспокойство, но не могли бы ваши работники забрать меня с площади Авьенна?

– А что вы там делаете? – она ужаснулась.

– Да вот, жизнь заставила.

– Черт… Ну, хорошо, я сама за вами приеду. Ждите.

– Постойте, – спохватился Анджей. – Возьмите с собой кого-нибудь из охранников. Все равно спят.

– Ну ладно, – в ее голосе прозвучало недоумение.

Ждать пришлось довольно долго. Странно, он считал, что из Гвадалона до Шантуа можно доехать за пять минут. Наконец фары осветили выезд с улицы Парлеву. Показался «Шевроле», сделал виток вокруг площади, заскрипел тормозами. Распахнулась передняя дверца.

– Садитесь, Анджей. Вы еще не превратились в соляной столб?

Она сидела за рулем. Никакая дополнительная охрана в салоне не просматривалась.

– Вы одна? – насторожился Анджей.

– Да что с вами? – Она казалась раздраженной. – Вы словно напуганы. У охранника Жана прихватило желудок, толку от него все равно никакого, а оставлять музей без охраны… Вы едете или будете дожидаться до утра почетный эскорт?

– Конечно… – Он сообразил, что паршиво выглядит со стороны. Откуда взялся этот страх? Забрался в салон, сел вполоборота. Она посмотрела на него внимательно, качнула головой, тронулась с места.

– Простите, Селин, приступ малодушия. Обычно со мной такого не бывает.

– Может, объясните, какого черта происходит?

– Пытался провести полицейскую работу. Два трупа не настраивают на мирный лад.

– Вы не верите в случай?

– Бывают случаи, когда случай совершенно ни при чем. А если уж полиция не хватается зубами за работу…

– Странный вы, Анджей. И что же вам удалось выяснить?

– Не поверите – ничего. Некий парень по имени Кассар по прибытии в Шантуа уверял, что я совершаю ошибку. Я не мистик, но хотелось с ним пообщаться.

– Удалось?

– Ерунда, – Анджей махнул рукой. – Этот наркоман ничего не знает. Он был знаком с убиенной Одрэ, но в свои темные дела она его не посвящала. Никчемный, пропащий парень.

– И это все, что вам удалось выяснить?

– Довольно на сегодня. Надоело. Замерз. Спать хочу. Опять же о грустном, Селин, можно вопрос? В районе православного Рождества в Гвадалон наведался некто посторонний со стороны Гофрэ. Йозефу удалось его отпугнуть. Он честно вам доложил. Ваша реакция была любопытна: вы приказали дворнику держать язык за зубами и не приняли никаких мер.

– О, вы начинаете подозревать всех подряд? – Селин рассмеялась, но как-то натянуто. – Помню этот случай. Гвадалон числился на балансе фонда Александра Люкера. Доверенным лицом этих парней являлся Фредерик Лежа. Я поставила его в известность. Наутро охрана внимательно осмотрела так называемое место происшествия. Никаких следов не нашла. Вы считаете, что к словам пьющего дворника следует относиться серьезно?

– Тогда почему его держат в поместье?

– Месье, вы так меня спрашиваете, словно это я распоряжаюсь прислугой. Йозеф много лет преданно служил Венсану Перелю, прилежно выполнял свои обязанности, и не было нужды его выгонять. Если вы считаете, что его вид портит пейзаж, ну что ж… Должна, однако, сообщить, что однажды ночью, когда группа хулиганов…

– Я слышал об этом героическом поступке. Позвольте еще вопрос, Селин? Галерея была открыта до февраля для всех желающих. Частенько наши соседи из Гофрэ и Бруа приходили приобщиться к высокому искусству?

Селин задумалась и едва не повернула на развилке к Дюнкерку. Остановилась, сдала назад, вписалась между скалами.

– А знаете, действительно приходили. На моей памяти… – Она сбавила скорость, чтобы лучше думалось. – Приходил старик из Бруа, шатался с тросточкой по залу, распугивая посетителей. Однажды он пришел с блондинкой – вы видели, наверное, эту блондинку, подругу его племянника… Они ходили по галерее часа два. Взад-вперед, туда-сюда… Мне даже охранник потом жаловался, что у него зарябило в глазах от этой парочки.

– Такая тяга к высокому искусству?

– Не думаю. У охранника создалось впечатление, что они смотрят куда угодно, только не на картины. Но не выставлять же их? А еще приходила парочка из Гофрэ – муж и жена. Изображали из себя тонких ценителей. Подолгу стояли у картин, задавали вопросы Франсуа Винье. Отлично помню, как Доминик Фанкон плющил нос о картины и настойчиво выяснял, когда же из запасников извлекут и выставят другие экспонаты, поскольку эти уже надоели…

С этого места стоило бы поподробнее, но «Шевроле» уперся в решетку. Ворота задрожали, поползли в сторону. В свете фар образовалась щурящаяся физиономия охранника.

– Спокойной ночи, Анджей, – пожелала Селин. – Надеюсь, до утра вас никуда не понесет?

– Уезжаете? – насторожился Анджей.

– Домой пора. Женщины тоже спят…

Глава шестая

Он спал, как хорек, до десяти утра, подпрыгнул, глянул в ужасе на хмурый мир, стал торопливо одеваться…

Ужасных событий за прошедшую ночь не зафиксировали. Горничная гудела пылесосом. Он спустился в буфет, столкнувшись с лицом вероятного противника: управляющий Шавр что-то прятал в бумажном пакете. Противно улыбнулся, убрал пакет за спину.

– Приятного аппетита, – сказал Анджей. – И доброго утра.

– И вам. Вы куда-то ездили вчера ночью? – вкрадчиво справился управляющий.

– Да, у меня были дела в городе. И сегодня, наверное, поеду. Не теряйте, – отделался от скользкого типа, посмотрел ему в спину, пожал плечами. Почему он его еще не уволил?

Он болтался по двору, заглянул в каморку к Йозефу. Жалко, что дневной свет разгоняет тьму, но бессилен против вони. Взъерошенный дворник сидел за столом и с невыразимой скорбью смотрел на пакет молока. С таким лицом уместно получать медаль «Тридцать лет коту под хвост».

– С добрым утром, – сказал Анджей и поспешно обратился в бегство. Опять бродил по замку, удивляясь, почему в крохотной студии в Варшаве он чувствовал себя комфортнее, чем в этой каменной громаде. Решение созрело спонтанно. Он бросился в апартаменты, переоделся, растолкал по карманам деньги, документы, мелкую бытовую мелочь, спустился во двор и зашагал к воротам.

Охранник в будке делал вид, что служба для него – святое.

– А вот скажи-ка, приятель, – Анджей улыбнулся, как добрый полководец простому солдату. – Возможно ли в Шантуа взять в аренду автомобиль?

– Конечно, месье. Улица Коммунаров, девяносто. «Прокат автомобилей Себастьяна Альена». Но вам придется доказать, что вы не перешли ночью нелегально границу. Проще взять в компанию месье Шавра с его раздолбайкой.

– Не люблю раздолбайки, – поморщился Анджей, – люблю красивые представительские машины. А месье Шавр пусть выполняет свои обязанности.

– Будьте осторожны, месье, – предупредил охранник. – На наших дорогах случаются происшествия. Скорость по городу – не больше пятидесяти, на трассе – восемьдесят.

– Разберусь, – кивнул Анджей. – Спасибо. Мадемуазель Шаветт не появлялась?

– Нет.

– А как желудок?

– Чей, месье? – не понял охранник.

– Твой, Жан.

– Я Жак, месье.

– Прости. Как желудок, Жак?

Охранник с опаской покосился на свой впалый живот.

– А что мой желудок?

– Не болел ночью?

– Нет.

– А у Жака?

– Жак – это я, месье.

– Прости. У Жана не болел желудок?

– Нет, месье.

– Отлично беседуем, – восхитился Анджей. – А теперь вспомни, была ли мадемуазель Шаветт вчера ночью в замке? Время – час ночи.

Охранник задумался.

– А должна была, месье?

– А я знаю?

– Не была, – он почесал затылок, гадая, не совершает ли ошибку, говоря правду. – Нет, месье, не была. Приехала с вами в половине второго. И сразу уехала.

– Спасибо, солдат, – он пожал охраннику руку и зашагал в город.

С арендой автомобиля проблем не возникло. Проворный толстяк по имени Себастьян Альен изучил документы и расцвел, как июньская роза. Долго тряс руку.

– Очень рады знакомству, господин Раковский. Очень рады. Польщены, что вы выбрали нашу фирму. Аренда у нас недорогая, автомобили… м-м…

– Уже пользовались успехом, – подсказал Анджей.

– Очень хорошие автомобили, – не понял подначки месье Альен. – Вполне даже крепенький «Пежо» девяносто восьмого года обойдется вам всего в сто зеленых бумажек за три часа. Оформляем страховку – и в путь.

– Сто зеленых бумажек – это десять тысяч евро, – перемножил в уме Анджей. – Несколько дороговато даже для президентского лайнера, не находите?

Толстяк добродушно рассмеялся.

– Неправильно выразился, месье Раковский. Одна зеленая бумажка. Сто евро. Ерунда, правда?

«Пежо» девяносто восьмого года был действительно крепенький. Только крепенькая машина может выдержать несколько столкновений и остаться на ходу. Анджею было безразлично. Лишь бы везла. Он остановился у книжного магазина, приобрел атлас департамента Па-де-Кале и с интересом погрузился в чтение. Затем переместился из машины в телефонную будку, стал листать внушительный талмуд. Набрал номер справочной службы города Шартарена.

– Скажите, мадемуазель, я могу по имени человека узнать его адрес? Человека зовут Симон Ле Пьен, он работает архивариусом в Музее изобразительных искусств вашего города. О, мадемуазель, вы так любезны. Разумеется, я подожду.

Получив информацию, он направился к машине, но телефонный звонок в кармане спутал все планы.

– Господин Раковский? – осведомился официальный женский голос. – С вами говорит лейтенант Катрин Дюссон. Вас не очень расстроит, если мы попросим вас подъехать к нам в управление? Понимаем, что вы чрезвычайно заняты, но мы вам будем так признательны…

– Лейтенант, я просто в восторге, – пробормотал он. – Говорите адрес.

Пришлось возвращаться в центральную часть города. Полицейское управление Шантуа располагалось в старом здании напротив питейного заведения с замечательным (и, безусловно, французским) названием «Блиндаж». Пришлось подниматься на третий этаж, ужасаясь обилию людей в мундирах. Трудились в этом здании, очевидно, законченные патриоты – арку коридора венчало стилизованное трехцветное полотнище.

Из комнаты, куда его настойчиво приглашали, круглолицый ажан вывел экстравагантную девицу – такую же трехцветную, как флаг, в курточке-коротышке и кожаной юбке, неспособной прикрыть даже трусики. Девица брыкалась, фыркала, сквернословила. За парочкой вышел мужчина средних лет, красный от смущения. Анджей посторонился, заглянул в помещение.

– Милости просим, – сказал инспектор Шовиньи. Он сидел за столом и точил карандаш в устройстве, похожем на мясорубку. На подоконнике пристроился сержант Жулье и мечтательно смотрел на дверь. Когда вид сменил новый посетитель, он поскучнел. Раздвинулись папки на столе, показалась смышленая мордашка Катрин. Ехидные глазки устремились на сержанта.

– Ну и как тебе ее одеяние?

– Предпочел бы раздеяние, – фыркнул Жулье, слез с подоконника, включил компактный телевизор и постучал по крышке. Анджей удивился: в этой стране в новостях тоже показывали «успехи» американских войск в Ираке.

– Санитары мира, пропади они… – сплюнул сержант. – Нападают на слабые и больные страны.

Анджей уселся за ближайший стол, взял в руки тяжелый дырокол и стал им баловаться, поглядывая на полицейских.

– Почему считается, что учителя охотно ходят в школу? – пожала плечами Катрин и закопалась в свои папки. Полицейская нервотрепка с новым днем, похоже, приобретала новый характер.

– Как вам это нравится, месье, – сказал Шовиньи, любуясь на остро отточенный карандаш. – Эта девчонка по имени Жозефина Пуарэ влезла ночью в кондитерский магазин, огрела охранника штырем по затылку и была прибрана подоспевшим нарядом. Охранник – на грани жизни и смерти. Месье Амбервилль – ее школьный учитель, – пояснил инспектор. – Пытался вступиться. По-моему, хватит поблажек. Драки, кражи, скверное поведение, нарушения школьной дисциплины, хулиганство. Хватит. Низшее образование получила – можно и в тюрьму.

– Между прочим, месье Амбервилль в прошлом году был лучшим учителем года, – пробормотала Катрин. – А вы его обругали, как последнего двоечника.

– Лучший учитель года – это ремень с тяжелой пряжкой, – возразил сержант. – А все остальное – фикция. Передавайте дело в суд, инспектор, здесь все понятно. Если вы, конечно, не испытываете к этой девице особо нежных, я имею в виду, отеческих, чувств.

Инспектор неприязненно покосился на подчиненного. Анджей щелкнул дыроколом.

– О, месье Раковский, – обратила на него внимание Катрин. – Вы появились так внезапно. А главное, быстро. Вы купили собственный вертолет?

– Он просто находился в Шантуа, – объяснил сержант. – Ходил кругами вокруг полицейского управления, ожидая, что мы его вызовем.

– Вот смотрю я на вас, господа полицейские, – бесстрашно начал Анджей, – и начинают меня охватывать горячие чувства к полицейским моей страны, которых невозможно, конечно, назвать трудягами, но, в сравнении с тем, что я наблюдаю здесь… Будем ждать, пока произойдет третье убийство?

– Вы напрасно думаете, что мы ничего не делаем, – зевнула Катрин. – Мы постоянно находимся в движении и неустанном поиске.

– Ты так говоришь, чтобы не потолстеть? – ядовито осведомился сержант.

Катрин надулась.

– Наша лейтенант переживает, что полнеет, – пояснил инспектор. – Если бы не переживала, была бы еще толще. Мы действительно работаем не покладая рук, месье. Кстати, насчет третьего убийства, – инспектор порылся в ящике и перебросил Анджею несколько фотографий. – Вы были знакомы с этим человеком?

Он почувствовал, как задрожали пальцы. Аппарат криминалиста бесстрастно запечатлел лежащего в жухлой траве Антуана Кассара. У бедняги было перерезано горло, на шее красовался багровый сгусток. Глаза полузакрыты, рот перекошен, пальцы изогнуты крючками. Остальные фотографии изображали то же самое, но с других ракурсов. Деревья, белый бордюр, угол облупленного здания.

– Тело обнаружено в шесть утра господином Фонтеном, совершавшим пробежку, – сказал инспектор, внимательно наблюдая за реакцией художника. – Убит примерно в два часа ночи – там же, где был найден: в тридцати метрах от круглосуточного магазина Ахмеда Ахтара. К бедняге подошли сзади и провели ножом по горлу. Кровь обрызгала все окрестности. Хозяин магазина утверждает, что лично работал ночью, и примерно в час сорок пять отпустил данному господину бутылку кальвадоса. У того была куча денег, он видел, как клиент доставал дрожащими руками увесистую пачку. Но господина Ахтара мы можем оставить в покое. Мотив ограбления исключается, поскольку труп оказался при деньгах. В карманах нашли чуть больше тысячи евро.

– Может, уловка, инспектор? – встрепенулся сержант. – Представьте, у бедняги было, скажем, три тысячи. Грабитель вынул две, остальные оставил, чтобы инспектор Шовиньи исключил мотив ограбления.

Катрин и инспектор так уставились на сержанта, что тот мгновенно стушевался.

– Хотя согласен, впечатление мыслящего человека любезный Ахмед Ахтар не производит…

– Итак, с некоторой долей погрешности мы можем допустить, что произошло третье убийство, касающееся поместья Гвадалон, – торжественно объявил инспектор.

– Вот это масштабы… – восхитился сержант.

– Это тебе не окурки сбрасывать на машину комиссара Жюльена, – подколола Катрин.

– А при чем здесь поместье Гвадалон? – прохрипел Анджей.

– Знаете, месье, – улыбнулся Шовиньи, – когда смотришь на вас, отпадает всякая нужда в детекторе лжи. Давайте не будем юлить. Рано утром, пока вы спали, полицейская облава прошлась по злачным местам нашего города. Особо продолжительную остановку пришлось сделать в заведении «Милашка», славящемся своей терпимостью к наркоманам. Вот же чудеса – покойный Антуан Кассар там прятался две ночи, а в последнюю некий хорошо одетый господин с приметами одного из присутствующих его увел. Через час с небольшим несчастный Кассар был убит. Потеря для общества, прямо скажем, невеликая, но поскольку убивать людей – не самое красивое занятие…

– Вы еще обвините меня в его убийстве, – проворчал Анджей. – А заодно придумайте причину, зачем мне это надо.

– Никто вас пока не обвиняет в убийстве, – заговорила нормальным голосом Катрин. – Но ситуация, согласитесь, двусмысленная. Вы уводите человека из «Милашки», вскоре его убивают. Без объяснений не обойтись, месье Раковский. Итак?

Инспектор был не прав. Анджей Раковский врать умел, и если жизнь приказывала, врал без страха и упрека, производя при этом впечатление кристально честного человека. Нужно лишь собраться. В принципе, он был готов. Он согласен поведать полиции обо всем, что знал, исключая историю про Рубенса. В галерее и так немало картин, за которые нечистоплотный коллекционер выложил бы неплохие деньги. Его рассказ занял не больше пяти минут. Еще примерно столько же полиция осмысливала сказанное.

– Странно, – пожала плечами Катрин. – Он выловил вас по приезде в Шантуа, полез, хватаясь за грудки, чтобы предостеречь от некой опасности. Видимо, он думал, что вы тут же развернетесь и уедете к себе в Польшу.

– Мне показалось, что в глубине души этот парень – порядочный человек, – буркнул Анджей.

– Подождите, давайте разберемся, – задумчиво вымолвил инспектор. – Итак, покойный Кассар связался с мошенницей Мари Антуар, располагающей документами на имя Мишель Одрэ. У последней имелся настойчивый интерес к вашей картинной галерее, но что именно она там хотела найти, Кассар не знал. Особый интерес, по его мнению, представляла подборка картин Оноре Фрагонара и Антуана Ватто. Почему – ни вы, ни он не в курсе.

– Возможно, некий коллекционер заказал ей работы именно этих мастеров? – предположила Катрин. – А обсуждать пристрастия так называемых ценителей искусства – гиблое занятие.

– Возможно, – пожал плечами инспектор. – Злоумышленники мертвы, подтвердить слова господина Раковского некому. Но кто-то параллельно с Мари Антуар работал над той же задачей…

– И продолжает, – хмыкнул сержант. – Причем довольно кровожадно.

– Имеет смысл допустить, что человек, совершающий убийства… если это, разумеется, не месье Раковский, – Катрин учтиво поклонилась Анджею, – имеет к замку Гвадалон определенное отношение. То есть фигура не во мраке. Можно очертить круг.

– Прислуга, управляющий, юрист, соседи… – начал загибать пальцы сержант.

– Вы с ума сошли, милейший, – проворчал Анджей. – Не знаю, как соседи и юрист, но с прислугой и прочими вы мощно задвинули. Стоит ли обитателю Гвадалона обзаводиться сообщником в Бруа, чтобы с его помощью проникнуть в Гвадалон?

Катрин засмеялась.

– Ладно, месье, – отмахнулся инспектор. – Вы тут не вмешивайтесь в ход мыслей моих подчиненных. Идет нормальный рабочий процесс. Когда они обжуют все глупости, в их головах начнут обживаться вполне приличные идеи. Надеюсь, вы не собираетесь далеко отдаляться от Шантуа? – Инспектор подозрительно покосился на свернутую трубочкой квитанцию конторы Себастьяна Альена, которую Анджей безуспешно пытался просунуть в дырокол.

– А вот это, инспектор, мое личное дело, – ехидно улыбнулся Анджей. – Хотите ограничить мою свободу передвижений?

Инспектор переглянулся с Катрин. Последняя озвучила печальную мысль:

– Вы можете поехать, месье Раковский, куда вам заблагорассудится. Дело хозяйское. А полиция того района, где вас могут найти без признаков жизни, обязательно сообщит в Шантуа, и тело привезут в замок. Так что, в сущности, вам нечего бояться, месье.

На этой оптимистической ноте он поспешил распрощаться со жрецами Фемиды.

Пророчества полиции только подлили масла в огонь. Решимости не убыло, но прежде чем отправиться в путь, он решил привести в порядок расшатанные нервы. Сидел в машине на стоянке перед зданием полицейского управления, занимался самовнушением. Сбегал в ларек, купил мороженое. Резко обернулся, возомнив, что из черноты подворотни кто-то смотрит. В проходном дворе шевельнулось непрозрачное тело. Смазанное движение, словно кто-то отступил в темноту. Люди шли по тротуару, катились машины, и эта неподвижная пустота… Заведомая глупость, но нервам уже не прикажешь. Он покосился на управление полиции, чувствуя нарастающую злость. Работнички, чтоб их… Он вывел машину со стоянки, повернул на улицу Шербуньи и покатил из города.

Он не чувствовал дискомфорта за рулем в чужой стране. Машина маневренная, слушалась руля и ехала именно туда, куда просили. Прекрасная дорога, четкая разметка. Трудность состояла в незнании местности. Навигатора в машине не было. В телефоне тоже. Он боялся пропустить важный поворот, поэтому часто останавливался в придорожных карманах, сверяя с картой свое местоположение. Он проехал мимо городка Антиви, деревеньки Леззар, щебеночного карьера, повернул на прямую, как стрела, трассу с четырехполосным движением. Мелькали четкие квадраты полей, аккуратные домики с черепичными крышами, дюны, верещатники, сосновые леса, характерные для Фландрской низменности.

От разговора с полицией еще потряхивало. Эти французы только вино умеют делать. А все остальное – воевать, расследовать преступления… Он вспомнил, как пропала «Джоконда» из Лувра в 1911 году. Какой позор для полиции! Музей открыли для посетителей, картины на месте не оказалось. Персонал в панике. Явился префект с целой сворой инспекторов. Что-то выясняли, обыскивали. Отыскали раму от «Моны Лизы» на служебной лестнице! А толку? Два года искали пропажу, объявили награду, неоднократно ее поднимали – и полное фиаско. А картина спокойно лежала, спрятанная в куче хлама на третьем этаже парижского дома «Сите дю Герон», где жили итальянские рабочие, и спер ее простой стекольщик Перуджи, периодически работающий в Лувре…

Он все же пропустил нужный поворот! Задумался, очнулся, когда мелькнул указатель влево «Шартарен – 8 км», собрался по привычке махнуть через разделительную полосу, но заприметил дорожный пост под грибком. Пришлось тащиться дальше, до ближайшего разворота, который оказался бог знает где, а потом наматывать мили в обратном направлении. Вскоре он въехал в Шартарен – сонный двухэтажный город. Активности в городе не было: редкие машины с полусонными водителями, кафе на тротуарах, пенсионеры с газетками. Унылые собаки подметали хвостами тротуарную плитку. «Зачем такому городу музей изобразительных искусств?» – недоумевал Анджей. Он остановился у тротуара, задумчиво смотрел, как хозяйка цветочной лавки пытается вставить в оконный проем непослушную раму. Вышел, помог приветливой даме вернуть каркас (двумя ударами) на положенное место, спросил, как проехать в этом замечательном городке до улицы Ла Шавель.

– На юг, – улыбнулась сорокалетняя женщина. – Доберетесь до старой водонапорной башни, повернете налево, поедете по улице Мазарини, слева будет храм… О, у нас весьма примечательный храм, месье. По четным дням там работают католические священники, по нечетным – протестанты. Вы же не из этого города?

– Я даже не из этой страны, – уклончиво отозвался Анджей. – И за храмом будет улица Ла Шавель?

– Почти, – кивнула дама. – Доедете до больницы, повернете направо, не пропустите улицу Дьез, по ней заберетесь на холм, а там рукой подать – восьмая или девятая улица будет точно ваша. Это уже загород, месье. На улице Ла Шавель стоят частные дома.

Поездка оказалась запутанной. «Загород» выглядел вполне уютно. Разноцветные дома, ограды, елочки, голые фруктовые деревья…

Он решил пройтись. Оставил машину у истока улицы, отправился пешком и вскоре об этом пожалел. Чугунная голова, вечерний алкоголь, события последней ночи и текущего дня объединились в массированную атаку, неодолимо гнетущую к земле. Он добрел до калитки под номером восемь, позвонил. Полюбовался на резную ограду, венчаемую металлическими сосновыми шишками, попробовал калитку. Дверца поддалась. Возникла странная мысль, что он явился сюда напрасно. Но инерция работала. Держа наготове пару добрых фраз для добрых самаритян, он просочился на дорожку, устремился к крыльцу симпатичного домика, первый этаж которого был выложен мозаичной плиткой, а второй покрашен в белый цвет. Поднялся на крыльцо, постучал. Долго ждал. Толкнул дверь – она тоже поддалась. Показался уютный «аванзал» с репродукциями на стенах.

– Кто-нибудь есть? – спросил Анджей.

Никого. Он постоял, прислушиваясь, отступил, заглянул в сад. И там никого. И тоже тишина (но немного другая). Он вернулся к двери.

– Точно никого нет?

Если кто-то был, то хитро помалкивал. Он вошел внутрь, обнаружив за шкафом лестницу на второй этаж. В проеме, вывернув ноги, лежала некрасивая девушка с красивыми глазами. Вокруг нее было много крови…

Он склонился над несчастной. Посмотрел в глаза мертворожденного олененка. Несчастная кому-то открыла. Убежать не успела, споткнулась о приступку. Страдала, умоляла не убивать. Получила несколько раз ножом. Кровь еще не свернулась, сочилась тонкой струйкой. Он коснулся вывернутой шеи: теплая. Недавно убивали. Как раз к его прибытию…

Лучшего оружия, чем клюшка для гольфа, в прихожей не нашлось. Он сжал ее обеими руками, как саблю, на цыпочках прошел по дому. Тусклый паркет, резные панели, основательно потертая, но неплохая мебель. На втором этаже, за перегородкой, отделяющей подобие кабинета от крохотной спальни, – еще одна жертва: щуплый старичок с цыплячьей шейкой. Убит двумя ударами в грудь. Видно, встал из-за стола, встревоженный шумом внизу, но спуститься не успел, к нему уже поднимались…

Зубы выстукивали рваный ритм. Стараясь ни к чему не прикасаться, он опустился на колено, посмотрел старику в глаза. Увы, бывший архивариус музея изобразительных искусств Симон Ле Пьен был безнадежно мертв…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю