355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Пол Дж. Макоули » Записать Ангела » Текст книги (страница 1)
Записать Ангела
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 10:09

Текст книги "Записать Ангела"


Автор книги: Пол Дж. Макоули



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Макоули Пол
Записать Ангела

Пол Макоули

Записать Ангела

Гужов Е., перевод

Господин Нараян, Архивист Сенша, все еще по возможности точно придерживался своих привычек, несмотря на все, что произошло с тех пор, как в городе появилась Ангел. Он цеплялся за эти личные ритуалы уже очень долго и не легко от них избавлялся. И поэтому в день, когда должен был прибыть корабль Ангела и потребовать ее обратно, в тот день, что должен завершится революцией, ведь так пообещала Ангел своим последователям, как всегда в сумерках, когда Крайние горы Притока высунули свои вершины над диском звезды, и Глаз Хранителей вознесся над дальней стороной мира, господин Нараян шагал через длинную площадь на краю города в сторону Великой реки.

Рябь разбегалась под его ногами серебром и золотом по живому мрамору площади. Над его головой тучи маленьких машин кружили в сумерках: плотная ткань информации. На краю площади в коричневую гущу реки спускались широкие ступени. Нагие ребятишки носились по мелководью, оборачиваясь посмотреть, как господин Нараян, старый, толстый и опирающийся на трость при каждом шаге, хромает мимо и спускается по полупогруженной лестнице, пока над водой не остается только его безволосая голова. Он задержал дыхание и полностью ушел под воду. Ноздри он зажал рукой. На глаза скользнули мембраны. Как всегда басовый рев речного водопада на краю мира шевельнул его сердце. Он вынырнул, выплюнул воду, и дети закричали и засвистели. Он снова погрузился целиком и быстро вынырнул, а дети пустились врассыпную от его брызг, задыхаясь от восторга. Господин Нараян засмеялся вместе с ними и побрел назад по ступеням, его свободная подпоясанная рубаха сочилась водой и быстро сохла в палящем воздухе сумерек.

Чуть далее погребальная процессия пускала маленькие глиняные лампы в быстрые воды реки. Люди по пояс в коричневой воде повернулись, дотрагиваясь до широких и узких лбов, когда господин Нараян ковылял мимо. Их влажная кожа светилась в пожаре заката, который теперь собирался за многими лигами воды. Господин Нараян кивнул в ответ, чувствуя ледяной стыд. Эта женщина умерла прежде, чем он выслушал ее историю – ее и семи других за последние несколько дней. Это горькая неудача.

Ангел, и все, что она сказала ему – господин Нараян хотел бы знать, сможет ли он дослушать ее историю до конца. Она обещала поджечь город и господин Нараян верил, что в отличие от Дрина, она это сможет сделать.

Нищий сидел скрестив ноги на краешке ступеней к реке. Старик, почти нагой, с прямой спиной. Казалось, он смотрел на закат, находясь в бодрствующем трансе, ближайшем состоянии к тому, что Сотворенные граждане Сенша считают сном. Слезы закипали в его широких глазах и скатывались по кожистым щекам; маленькая серебристая мушка устроилась в уголке левого глаза, чтобы испить соли.

Господин Нараян бросил в чашу нищего пригоршню жареных земляных орешков, которые специально нес для этой цели, и пошел дальше. Он прошел довольно много, прежде чем понял, что в дальнем конце площади, где кончаются шаги и внезапным толчком начинаются доки, собралась толпа. Сотни машин кишели в темнеющем воздухе, а за их мельтешением виднелась линия магистратов, стоящих плечом к плечу, туда-сюда размахивая своими хлыстами, словно отгоняя мух. Металлические наконечники, вплетенные в плети хлыстов, мигали и поблескивали; пылающие красные колпаки магистратов, казалось, загорелись от последнего света солнца.

Люди нестройно шумели, выражая несогласие. Они смотрели вверх по реке. господин Нараян с замиранием сердца понял, на что же они смотрят.

Это было пятнышко на горизонте, где широкая лента реки и широкая лента земли сужаются в одну точку. Это свет буксира корабля Ангела, конец его долгого путешествия в пустынный город, где она получила убежище и где поймала господина Нараяна в сети своей истории.

***

Господин Нараян впервые услышал об Ангеле от Дрина, Уполномоченного Сенша; на самом-то деле Дрин нанес визит в дом господина Нараяна, чтобы доставить это сообщение лично. Его проход по узким улочкам квартала стал центром нахлынувшей конгрегации, которая держалась от него на расстоянии пары шагов, пока он важно шествовал в сторону дома, где у господина Нараяна была квартира.

Дрин был живым, но раздражающим малым, который уплатил дань совести, заняв более или менее церемониальную позицию Уполномоченного в этом далеком городе, который его предки давным давно забросили. Стройный и подвижный, с гладко выбритой головой, если не считать бахромы многоцветных волос, окаймлявшей пергаментное лицо, он выглядел, как цветок лилии, крутящейся в потоке Великой реки, когда прокладывал свой путь сквозь восхищенную толпу. Парочка магистратов предшествовала ему, а за ним следовал удаленник, зеркальное семя которого, казалось, движется по воздуху короткими быстрыми скачками, словно сжатое пальцами арбузное семечко. Рой машин поменьше кружил над тесно прижатыми друг к другу головами толпы. Машины не полностью доверяли своим гражданам и по веской причине. Войны Перемен вспыхивали как вверх, так и вниз по всей протяженности Притока, когда одна за одной все десять тысяч рас Сотворенных теряли свою невинность.

Господин Нараян, предупрежденный шумом, уже стоял на своем балконе, когда Дрин подошел к дому. Педантично вежливо, голосом, усиленным маленькой машиной, порхавшей возле губ, Дрин спросил, может ли он подняться. Когда он заговорил, толпа затихла, так что его слова разнеслись жутковатым эхом вверх и вниз по узкой улочке. Когда господин Нараян мягко ответил, что Уполномоченный конечно будет желанным гостем, Дрин отвесил церемонный поклон и вскарабкался по резным украшениям фасада. Он перевалил кованые железные перила и устроился на кресле железного дерева, которое господин Нараян специально держал для своих учеников.

Когда господин Нараян опустил свое пухлое тело на табурет, который был единственным другим предметом мебели на маленьком балкончике, Дрин радостно сказал, что не ходил пешком так далеко по крайней мере с год. Он согласился выпить чаю со сладостями, который предложила жена господина Нараяна, устрашенная его присутствием, и добавил: "Вообще-то было бы удобнее, если б вы заняли жилище, более соответствующее вашему статусу."

Как Уполномоченный, Дрин пользовался обширным дворцом из замысловато вырезанного розового песчаника, который доминировал над южной частью города, хотя для проживания он выбрал специально сделанное для него жилище в висячих садах, что парили над остроконечными шпилями дворца.

Господин Нараян сказал: "Мое призвание требует, чтобы я жил среди людей. Как иначе я пойму их истории? Как иначе им найти меня?"

"Любым из обычных методов, конечно – или вы могли бы размножить себя, чтобы каждая из этих змей имела бы собственного архивиста. Или вы могли бы использовать машины. Но я забыл, ваше призвание требует, чтобы вы применяли только признанные технологии. Вот почему я здесь, потому что вы не слышали новости."

Дрин говорил в резком, отрывистом стиле, но он не был ни таким брутальным, ни таким безжалостным, как намекала его лаконичность. Как и господин Нараян, который полностью понимал манеру Дрина, он был здесь, чтобы служить, а не править.

Господин Нараян признался, что не слышал ничего необычного, и Дрин сказал нетерпеливо: "Здесь появилась женщина. Звездоплаватель. Ее корабль приземлился в Исе в прошлом году, как я помню, вам уже говорил."

"Я, припоминаю, что видел приземление корабля в Исе, но я тогда был всего лишь молодым человеком, Дрин. Я тогда еще не принял обеты ордена."

"Да, да", нетерпеливо повторил Дрин, "шлюпки пикетов и случайные торговые суда все еще пользуются этими доками. Но здесь другое. Она заявляет, что прибыла из глубокого прошлого. Из очень глубокого прошлого, еще до Хранителей."

"Я вижу, что ее история была бы интересна, если она правдива."

Дрин отбил короткий ритм ладонями на своих жилистых бедрах. "Да, да! Женщина-человек вернулась после миллионов лет путешествия за пределами Галактики. Но здесь больше! Она лишь одна из целой команды и она с корабля сбежала. Чем вызвала некое раздражение. Похоже, другие хотят ее возвращения."

"Она, значит, рабыня?"

"Похоже, она может быть к ним привязана, как вы к своему ордену."

"Тогда вы можете ее вернуть. Вы, конечно, знаете, где она?"

Дрин бросил в рот конфетку и со вкусом пожевал. Его очень ровные зубы были все в точности одного размера. Он вытер широкий безгубый рот тыльной стороной ладони и сказал: "Я, конечно, знаю, где она – не в этом дело. Дело в том, что никто не знает, лжет ли она, или лгут ее коллеги по кораблю – я же говорю, это нервное дело. Не удивительно – культуршок и все такое. Они пропутешествовали долгое время. Пять миллионов лет, если верить их рассказу. Конечно, они не были живыми большую часть этого времени. Но..."

Господин Нараян спросил: "А вы в это верите?"

"Какая разница? Это касается города. Представьте, какие хлопоты она может принести!"

"Если ее история правдива."

"Да, да. В этом-то и дело. Поговорите с ней, а? Найдите правду. Разве не в этом цель вашего ордена? Что ж, мне надо идти дальше."

Господин Нараян не стал поправлять неправильное представление Дрина. Он заметил: "Толпа стала гуще."

Дрин широко улыбнулся и, положив ладони на плечи, взмыл прямо в воздух. Удаленник взмыл вместо с ним. Господину Нараяну пришлось кричать, чтобы его можно было расслышать среди криков и свиста толпы.

"Что я должен сделать?"

Дрин замедлил свой подъем и прокричал в ответ: "Скажите ей, что я нахожусь здесь, чтобы ей помочь!"

"Конечно!"

Но Дрин уже снова поднимался и не расслышал господина Нараяна. Подымаясь, он набирал скорость и быстро уменьшался, пролетая поперек путаницы крыш города к своему орлиному гнезду. Удаленник чертил позади него серебристую линию, туча меньших машин рассыпалась по небу, напрягаясь, чтобы держаться рядом.

На следующий день, когда, как обычно, господин Нараян остановился, чтобы купить арахиса, который он, гуляя по городу, раздавал детям и нищим, продавец жареных орешков сказал, что видел странную женщину всего часом раньше – у нее не было монеты, но продавец все равно дал ей пакет очищенных подсоленных орешков.

"Это было правильно, хозяин?", спросил продавец орешков. Его глаза тревожно поблескивали под навесом густых бровей.

Господин Нараян, зная, что этот человек мотивируется гроздью искусственных генов, имплантированных в его предков, чтобы гарантировать, что они и все их дети окажут помощь любому человеку, который попросит о ней, заверил продавца орешков, что его поведение вполне достойно. Он предложил свою монетку в ритуальной плате за пакет теплых маслянистых орешков и продавец, как обычно, цветисто отказался.

"Когда увидите ее, хозяин, скажите ей, что она не найдет более пышных и вкусных орешков в целом городе. Я дам ей все, что она пожелает!"

Весь день, пока господин Нараян совершал свой обход чайных лавок, и даже когда он выслушивал короткую историю какой-то женщины, собравшейся умирать, он ждал, что повстречается с экзотической дикоглазой незнакомкой. Все то же ожидание сильно расстроило его вечером, когда сын магистрата, запинаясь, читал из Пуран, пока повсюду вокруг струйки дыма из соседских кухонных печурок подымались в черное небо. Каким странным вдруг показался город господину Нараяну: напряженное лицо сына магистрата со слабым намеком на чешую и широкими нависающими бровями показалось ужасным, похожим на маску. Господин Нараян почувствовал глубокую тоску по своей молодости и, когда мальчик ушел, он стоял под душем более часа, позволяя воде проникнуть в каждую складку и расщелину своего безволосого, пышного тела, пока жена обеспокоенно не спросила, все ли с ним в порядке.

Женщина не пришла к нему ни в тот день, ни в следующий. Она совсем его не искала. Лишь по случайности господин Нараян в конце концов встретил ее.

Она сидела за стойкой в чайной в глубокой тени под украшенным кисточками навесом. Чайная стояла на углу верблюжьего рынка, где кучки продавцов и покупателей спорили о достоинствах того или иного животного, а седельщики сидели, скрестив ноги, среди своего товара перед низкими пещероподобными входами в свои мастерские. Господин Нараян прошел бы мимо, если б поспешивший наружу владелец не позвал его, объяснив, что там женщина, у которой нет монеты, но он дал ей питье, которое она пожелала, и правильно ли это?

Господин Нараян сел рядом с женщиной, но не заговорил даже после того, как заказал себе своего чаю. Его разбирало любопытство, предвкушение и боязнь: она взглянула на него, когда он уселся, положив трость на колени, но взгляд ее только скользнул по нему, не узнавая.

Она была высокой и стройной, и сидела, расставив локти на столе. Она была одета, как любой гражданин Сенша, в свободную хлопчатобумажную блузу. Волосы ее тоже черные и густые, как у любого гражданина, были распущены и прихвачены чем-то вроде сеточки, пристегнутой к плечу. Лицо острое с мелкими чертами, иногда напряженно откликающееся на все, что происходит вокруг – на бронзовую машину, тянущуюся в пыльном солнечном свете мимо тенистого навеса; на продавца гранатового сока, расхваливающего товар; на смех проходящих женщин; на двое салазок, груженых ананасами, что скользнули мимо – но ничего не задерживало ее внимания более чем на секунду. Она держала свою чашку с чаем осторожно двумя руками и неуклюже прихлебывала напиток, подолгу удерживая во рту каждый глоток, перед тем как проглотить чай, а фрагменты веточек выплюнуть в медную плошку на столе.

Господин Нараян чувствовал, что не должен говорить с ней, пока она не заговорит первой. Она тревожила его: он врос в свою рутину, и эта неожиданная ответственность пугала его. Нет сомнения, что Дрин наблюдает через ту или другую из маленьких машин, что порхают по солнечному, соляно-белому скверу – но это не достаточное принуждение, если не считать, что теперь, когда он ее нашел, он уже не может ее покинуть.

В конце концов хозяин чайной заново наполнил чашку женщины и тихо сказал: "Рядом с вами сидит наш Архивист."

Женщина резко повернулась, пролив чай. "Я не вернусь!", сказала она. "Я сказала им, что не хочу больше служить."

"Здесь никому не приходится этого делать", сказал господин Нараян, чувствую, что должен успокоить ее. "В этом все дело. Меня зовут Нараян, и я имею честь, как уже сказал наш добрый хозяин, быть Архивистом Сенша."

Женщина на это улыбнулась и сказала, что он может называть ее Ангелом; еще ее имя переводится как Мартышка, но она предпочитает первый вариант. "Вы не похожи на остальных местных", добавила она, как если бы только что поняла. "Я видела людей, похожих на вас, в портовом городе, один рыбак разрешил мне плыть на его лодке, пока мы не достигли границ гражданской войны. Но после этого каждый из городов, где я была, казалось, населяет лишь одна раса, и каждая отличалась от следующей."

"Верно, это далекий город", сказал господин Нараян.

Он услышал слабые барабаны процессии. Стояла середина дня, когда солнце останавливается в зените перед тем, как пойти по небу обратно.

Женщина-Ангел тоже услышала барабаны. Она оглянулась, одновременно прихорашиваясь, на процессию, проходившую сквозь строй пламенных деревьев на дальней стороне сквера. Процессия подходит к этой части города в одно и то же время каждый день. Ее возглавляет мужчина с обнаженной грудью, который бьет в большой барабан, украшенный золотой материей; барабан он держит перед собой на кожаном ремне, перекинутым через шею. Мерный звук эхом отдается в сквере. Позади него сутулятся или прыгают десять, двадцать, тридцать нагих мужчин и женщин. Их длинные волосы завились веревками от грязи, их ногти загибаются длинными желтыми когтями.

Ангел резко выдохнула, когда процессия оборванцев пропрыгала и протряслась мимо, следуя за ритмом барабана в извилистую улочку, выходящую из сквера. Она сказала: "Это очень странное место. Они безумны?"

Господин Нараян объяснил: "Они не потеряли свой разум, его забрали у них. Некоторым его вернут через год – его забрали в качестве наказания. Другие отреклись от самих себя до конца жизни. Это у них религиозное призвание. Но, святые или преступники, все они были когда-то полностью сознательными, как вы или я."

"Я не похожа на вас", сказала она. "Я не похожа ни на кого из чокнутых людей, с которыми столкнулась."

Господин Нараян подозвал хозяина чайной и заказал еще две чашки. "Я понял, что вы прибыли издалека." Хотя он и страшился ее, но был уверен, что сможет ее разговорить.

Ангел только засмеялась.

Господин Нараян сказал: "Я не хотел оскорбить вас."

"Вы одеты как... местный. Это тоже религиозное призвание?"

"Это моя профессия. Я местный Архивист."

"Люди здесь разные – другая раса в каждом городе. Когда я улетела, не был известен ни один чужой разумный вид, что и послужило причиной путешествия. Теперь их здесь, кажется, тысячи, растянувшихся вдоль этой длинной, длинной реки. Они смотрят на меня, как на правителя – это так? Или как на бога?"

"Хранители ушли очень давно. Насупил конец времен."

Ангел сказала, словно в заключение: "Всегда есть такие, кто считают, что живут в конце истории. Мы тоже думали, что живем в конце времен, когда нанесли на карту каждую звездную систему в Галактике, когда привели в порядок каждый обитаемый мир."

На мгновение господин Нараян подумал, что она захочет рассказать, откуда она родом, но она добавила: "Мне сказали, что Хранители, которые, как я предполагаю, были моими потомками, создали разные расы, но все они называют себя людьми, даже те, кто выглядит так, словно произошел даже отдаленно не напоминавшего человека."

"Сотворенные называют себя людьми, потому что у них нет другого имени для того, чем они стали, невинными и наивными одновременно. В конце концов, до того, как из вырастили, у них вообще не было никакого имени. Граждане Сенша остаются невинными. Мы несем за них ответственность."

Он не хотел, чтобы это звучало оправданием.

"Вы не слишком хорошо это делаете", заметила Ангел и начала рассказывать ему о войне Изменений, которую наблюдала выше по реке, на пути в этот последний город в центре мира.

Это была долгая, запутанная история, и она перестала задавать господину Нараяну вопросы, на большинство которых он, несмотря на свое постоянное чтение Пуран, он не был в состоянии ответить. Пока она рассказывала, господин Нараян записывал ее речь на свою табличку. Она заметила, что записывающее устройство, могло бы сделать это и получше, но продемонстрировав ей длинную фразу, которую она только что произнесла, он показал, что его плотные диакритические знаки точно передают каждый оттенок ее слов.

"Но не это настоящая цель моих записей, цель – зафиксировать все в моей голове."

"Вы выслушиваете истории людей."

"Эти истории важны. В конце концов, это все, что остается, все, что оставляет нам большая История. Слова остаются навсегда." И господин Нараян подумал, видит ли она все то, что так ясно ему, то, как окончится ее история, если она останется в этом городе.

Ангел задумалась над его словами. "Я долгое время была вне истории", сказала она наконец. "И не уверена, что снова хочу стать ее частью." Она вскочила так быстро, что опрокинула табурет, и ушла.

Господин Нараян остерегся последовать за нею. Тем вечером, когда он сидел на своем балконе, наслаждаясь сигаретой под гибельным блеском Глаза Хранителей, к нему прибыл удаленник. Лицо Дрина материализовалось над серебристой пластинкой удаленника сообщило, что коллеги женщины узнали, что она здесь. И они идут за ней.

***

Когда корабль подлетел ближе и повис сверху на ослепительном блеске, что толкал его, господин Нараян попробовал оценить его форму. Это был гигантский черный клин, составленный из множества ярусов плоских пластин, подымавшихся выше самых высоких здания города. Маленькие огни, в основном красные, сверкали здесь и там внутри его остроугольного панциря. господин Нараян смел нескольких москитов со своих голых рук, и смотрел, как черный корабль движется на черном небе, пустом, если не считать Глаза Хранителей и нескольких тусклых звезд гало. Здесь, в срединной точке мира, родная Галактика не восходит на небе до зимы.

Толпа росла. И становилась беспокойной. Волны эмоций прокатывались взад и вперед. Господин Нараян чувствовал, как эти волны прокатываются по горожанам, столпившимся вокруг него, хотя впервые за все то время, что он прожил с ними, он едва понимал, что они означают.

Ему позволили пройти сквозь толпу с обычным для граждан почтением, и теперь он стоял близко к краю вихрящейся тучи машин, которые защищали док, и примерно в двадцати шагах от магистратов, которые нервно размахивали своими стеками. Густой дрожжевой запах толпы наполнил его ноздри. Ее гудящее беспокойство то повышалось, то понижалось, и пронзает его до мозга костей. Время от времени какая-нибудь машина испускала вспышку огня, проходящую над передними рядами толпы, и глаза мужчин и женщин пусто отсвечивали оранжевым блеском, словно множество маленьких искорок.

Наконец корабль миновал храмовый комплекс на том краю города, что примыкал к верхней части реки. Черный клин корабля возвышался над частоколом стройных шпилей и башенок храма. Световые двигатели включили реверс, волны разбились белыми бурунами на ступенях за водоворотом машин и цепью мрачных магистратов.

Рокот толпы резко возрос. Когда толпа хлынула к барьеру, оборонявшемуся машинами, господин Нараян обнаружил, что его несет вперед. Люди вокруг цветисто извинялись за причиняемое неудобство, пытаясь минимизировать свой контакт с ним в давке, как улитки избегают соли.

Вихрь машин разбился на кольца, а магистраты подняли свои стеки и прокричали единственное слово, потерявшееся в реве толпы. Люди в передних рядах упали на колени, закрывая руками глаза и воя: машины поразили их зрительные нервы.

Господин Нараян, к которому машины отнеслись с тем же почтительным уважением, что и граждане, внезапно обнаружил себя изолированным среди стонущих и плачущих граждан, лицом к лицу с рядом магистратов. Один обратился к нему, но он игнорировал этого человека.

Теперь он ясно видел корабль. Тот встал примерно в миле у дальнего конца доков, однако господину Нараяну пришлось закинуть голову назад и еще назад, чтобы увидеть границу ярусов корабля. Как если бы к окраине города причалила гора.

Новый звук прошел по толпе, как ветер проходит по полю пшеницы. господин Нараян повернулся и по далекому проблеску патрульных машин с изумлением увидел, какой громадной стала толпа. Она заполнила всю длинную площадь, а не поместившийся народ стоял на крышах домов вдоль ее периметра. Их глаза были похожи на звездное небо. Все смотрели в сторону корабля, где Дрин, стоя на грузовых салазках, поднимался, чтобы встретить команду корабля.

Господин Нараян закрепил за ушами проволочный заушины своих очков, и корабельная команда, стоявшая на вершине черного судна, вошла в четкий фокус.

Их было пятнадцать мужчин и женщин, все такие же высокие, как Ангел. Они возвышались над Дрином, когда он приглашал их экспансивными жестами. господин Нараян чуть ли не носом чуял тревогу Дрина. Ему хотелось, чтобы команда забрала Ангела и восстановила порядок. И он расскажет им, где ее найти.

Господин Нараян почувствовал укол гнева. Он повернулся и проложил себе дорогу через толпу. Когда он достиг ее неровной границы, все вокруг вдруг посмотрели вверх. Салазки Дрина спускались, унося его гостей в безопасность его плавучего жилища над дворцом из розового песчаника. Толпа хлынула вперед – и все маленькие машины вдруг упали!

Одна приземлилась близко к господину Нараяну, ее корпус разлетелся по швам. Из нее повалил дым. Старуха подобрала ее – господин Нараян учуял как машинка опалила ей ладонь – и швырнула в него.

Бросок пришелся мимо. Господин Нараян был в таком изумлении, что даже не пригнулся. Он мельком заметил замешательство на краю толпы, где она столкнулась с цепью магистратов: некоторые из магистратов бежали, красные их колпаки сложились и упали на спины, другие отшвырнули свои стеки и подняли вверх пустые ладони. Толпа поглотила их. Господин Нараян захромал прочь так быстро, как только мог, сердце его галопировало от страха. Впереди было широкое авеню, ведущее в город, а посредине авеню стояла компактная кучка людей, теснившаяся вокруг высокой фигуры.

Это была Ангел.

***

Господин Нараян пересказал Ангелу то, что сказал ему Дрин -корабль прибудет в город на следующий же день. Это произошло в той же чайной. Она не казалась удивленной. "Я им нужна", сказала она. "Как долго у них это займет?"

"Что ж, они не могут прийти сюда напрямую. Система поддержки Притока позволяет кораблям приземляться лишь в определенных доках, однако после долгого неиспользования машины космопорта неустойчивы и опасны. Ближайшее место, где они могут безопасно причалить, находится в пятистах лигах отсюда, а после этого корабль можно отбуксировать вниз по реке. Это займет некоторое время. Что вы будете делать?"

Ангел провела рукой по своим гладким черным волосам. "Мне нравится здесь. Мне здесь удобно."

Она уже получила место, где жить, в семье богатого торговца. Она привела господина Нараяна посмотреть. Жилье находилось возле реки, небольшой двухэтажный дом, окружающий двор, затененный жакарандой. Люди входили и выходили, занося мебель и ковры. Три человека красили деревянные перила балкона, что шел кругом двора по верхнему этажу. Они красили его в розовый и голубой цвет и весело пели во время работы. Ангел удивилась этой суматохе и засмеялась, когда господин Нараян сказал, что у нее не должно быть преимуществ перед гражданами.

"Они кажутся такими счастливыми, когда помогают мне. Что тут плохого?"

Господин Нараян решил, что лучше не объяснять о группе генов, имплантированных во все расы Сотворенных, и о рефлексе альтруизма непавших. Женщина принесла чаю и стопку хрустящих, тонких как вафли оладий, подслащенных кристаллическим медом. Двое мужчин принесли кресла с балдахинами. Ангел разлеглась в одном, пригласив господина Нараяна сесть в другое. Она чувствовала себя совершенно свободно, широко улыбаясь всякий раз, когда кто-то показывал принесенный ей подарок.

Господин Нараян понял, чего Дрин пугается. Ангел была варваром, перемещенным на пять миллионов лет. У нее нет ни малейшего понятия о тщательном балансе, с которым должно жить с невинными, непавшими людьми, если их культуры должны выжить. Однако, она была вполне человеком, свободным выбирать, а эта свобода неприкосновенна. Неудивительно, что Дрин так хочет, чтобы корабль забрал ее.

И все-таки бурная радость Ангела была так заразительна, что господин Нараян вскоре обнаружил, что улыбается вместе с нею на роскошное изобилие игрушек, рассыпанных вокруг нее. Никто не дарит, если не рад даровать, и никто из дарующих не беден. Единственный бедняк в Сенше – это одетый в небо нищий, который добровольно отверг материальный мир.

Поэтому господин Нараян сел и выпил с ней чаю, и съел с десяток восхитительных медовых оладий, одну за другой, и выслушал еще несколько ее диких историй о путешествии по реке, сознавая, как мало она понимает в администрировании Притока. Например, она была убеждена, что Сотворенные обладают какой-то запретной технологией, и не понимала, почему здесь нет никакого правительства. Является ли Дрин абсолютным монархом? Тогда по какому праву?

"Дрин всего лишь Уполномоченный. Любая власть, которой он обладает, передана ему гражданами, да и демонстрируется только в святые дни. Он наслаждается парадами, ну, вы понимаете. Предполагаю, что магистраты обладают авторитетом, с помощью коего могут служить арбитрами в спорах соседей и принимать решения о наказаниях – сеншиане страшные спорщики, и иногда ссоры приводят к несчастным случаям."

"К убийствам, вы имеете в виду? Тогда, наверное, они не столь невинны, как вы утверждаете." Ангел протянула руку. "А они? Чьим авторитетом действуют эти маленькие шпионы?"

Между ее большим и указательным пальцем была зажата бронзовая машинка. Ее сенсорный пучок дергался вперед-назад, пока она пыталась высвободиться.

"Что ж, это часть системы поддержки Притока."

"Дрин может их использовать? Расскажите мне все, что вы знаете. Это может оказаться важным."

Она тщательно расспрашивала господина Нараяна, и он обнаружил, что рассказал ей больше, чем хотел. Но несмотря на все, что он ей рассказал, она ничего не говорила в ответ ни о своем путешествии, ни о том, почему она сбежала с корабля, и как. В последующие дни господин Нараян несколько раз спрашивал ее об этом, вежливо или хитростью. Он даже посетил храм и запросил информацию о ее путешествии, но все следы его потерялись в обширном просеивании истории, а когда он надавил, библиотекарь, откликнувшийся на просьбу иеродула, прервал контакт с почти раздражительной резкостью.

Господин Нараян не был удивлен, что тот ничего не смог сказать. Кроме всего прочего, это путешествие должно было начаться по меньшей мере пять миллионов лет назад, ибо корабль прошел весь путь до ближайшей галактики и обратно.

Он узнал, что корабль пробовал продать свои находки после приземления, словно купец, желающий продать свои товары. Наверное, Ангел хочет нажиться на том, что знает; наверное, поэтому корабль хочет ее вернуть, хотя на Притоке нет никакого агентства, которое могло бы заключить подобную сделку. Знание обходиться лишь в цену запроса, которые библиотекари получают от секулярного мира.

Тем временем, группа граждан собралась вокруг Ангела, словно ученики вокруг одного из тех благословенных, которые, прикоснувшись к тому или иному фрагменту Хранителей, бродят по длинным берегам Притока. Ученики шли за нею туда, куда шла она. Все они были молодыми, что господину Нараяну казалось слегка зловещим, ибо сыновья ее благодетелей попали под ее чары. Он знал нескольких, но никто с ним не заговаривал, хотя всегда по меньшей мере двое-трое из них сопровождали Ангела. Они носили на голове белые повязки, на которых Ангел написала лозунг архаическими письменами, более древними, чем у любой расы Сотворенных, и она отказалась объяснить, что они значат.

Жена господина Нараяна думала, что он тоже попадает под воздействие каких-то чар. Ей не нравилась сама идея Ангела; она объявила, что Ангел, должно быть, какой-то дух, и поэтому опасна. Наверное, она была права. Она была мудрой и волевой женщиной, и господин Нараян привык доверять ее советам.

Господин Нараян определенно верил, что сможет уловить изменения в ровной песне города, когда ходил по своим делам. Он выслушивал старика, умирающего от систематических нарушений внутренних органов, которые возникали у большинства граждан в середине их четвертого столетия жизни. Человек был из немногих, что покидали город – он путешествовал вверх по реке вплоть до города, расположенного в скалах, выходящих на реку, в туннеле, где жила раса амфибий. Рассказ о его истории занял весь день в жаркой до духоты комнате, заглушенной пыльными коврами и освещаемой лишь лампой с кроваво-красным абажуром. Под конец старик начал всхлипывать, говоря, что теперь понял, что путешествовал совсем недалеко, и господин Нараян никак не мог успокоить его. На следующий день родилось двое детей – событие столь редкое, что его праздновал весь город, завесив улицы гирляндами ароматных цветов апельсина. Но в самом празднике чувствовалось напряжение, которого господин Нараян никогда прежде не ощущал, и казалось, что всюду среди пирующих находятся последователи Ангела.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю