Текст книги "Звездный оракул"

Автор книги: Пол Дж. Макоули

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

В одном месте Йама лег на пол лицом вниз, распростершись, как паломник. Паук остановился, заломил одну лапку, потом другую и застыл, будто в отчаянии, пока наконец Йама не встал и не отправился дальше.

Тогда Йама сказал Пандарасу, что в мире есть тайны, о которых он может только догадываться. Добираясь к Стеклянной Пустыне, они снова вернулись к этой теме. Йаме хотелось снять с себя груз всего, что с ним произошло. Он еще раз рассказал Пандарасу, как его младенцем нашли на груди мертвой женщины в белой лодке, пущенной по Великой Реке. Он говорил о своем детстве, о том, как был счастлив, что он – приемный сын эдила Эолиса и приемный брат мужественного погибшего Тельмона. Он вспомнил, как его хотел похитить доктор Дисмас, как он спасся и нашел приют в башне Озрика и Беатрис, последних кураторов Города Мертвых. Вспомнил о своем путешествии в Из, где сбежал от префекта Корина и встретил Пандараса.

А потом шаг за шагом они рассказали друг другу всю историю: приключения во Дворце Человеческой Памяти, путешествие вниз по реке на «Соболе», сожжение Эолиса префектом Корином, смерть эдила, измена Элифаса. И дальше: приключения по отдельности, новая встреча и теперь вот последнее испытание. Они все-таки добрались до Стеклянной Пустыни, не в поисках выдуманного Элифасом города, а в стремлении к отмщению.

* * *

На третий день после спуска с гор Пандарас заметил птиц.

Черные крестообразные тени кружили высоко в небе настолько ярком, что оно скорее было белым, чем синим.

– Это не птицы, – мрачно объяснил Йама. – Они следили за нами, как только мы вышли из прохода, а сейчас просто решились подобраться поближе ведь это их земля.

Он долго и надрывно кашлял в кулак. Легкие разъедала щелочная пыль, висевшая в раскаленном воздухе. Она проникала сквозь повязки, закрывавшие нос и рот, забивалась во все отверстия тела, въедалась в кожу, образуя язвы. Она попадала и под очки, вызывая воспаление глаз. На верблюде по-прежнему ехали по очереди, и сейчас в седле был Пандарас, но тут он слез и сказал:

– Отдохни немного, господин, езжай верхом.

Йама стянул со рта повязку и сплюнул. В слюне была кровь. Когда к нему вернулось дыхание, он сказал:

– Она становится сильнее, Пандарас. Уже не беспокоится, что ее могут найти, потому что машины, которые могли бы ее уничтожить, заняты войной с еретиками. К тому же она создала себе много слуг.

– Ты можешь заставить их убраться, господин. Пожалуйста, сядь на верблюда, тебе станет лучше, если немного проедешь.

Но Йама продолжал идти и вести верблюда.

– Есть много видов машин, – продолжал он. – Я думал об этом, когда мы шли через тот зал под храмом, помнишь?

– Я этого никогда не забуду. Как ты думаешь, там живут люди, так глубоко под землей?

– Нет, Пандарас. Там внизу машины, которыми я пока не могу управлять. Я не умею даже разговаривать с ними. Они стоят настолько же высоко над обычными машинами, которыми командуют магистраторы, насколько мы над животными, из которых нас сотворили Хранители. С машинами как с людьми: существуют просветленные расы, которые ушли за пределы нашего мира, и есть машины, стоящие за пределами мира. Как мы не можем общаться с просветленными, так и я не могу говорить с этими машинами. Или пока не могу. И как существуют преображенные расы, в которых дыхание Хранителей ускорилось, так есть и машины, тоже имеющие самосознание. Например, рабочие машины глубин, которые убирают песок со дна Великой Реки. Ими я могу командовать, как генерал, командует солдатами, хотя в глазах Хранителей и генерал и солдаты равны. А есть еще непреображенные расы и обычные машины, которые поддерживают в мире порядок, – такими машинами как раз командуют магистраторы. А еще существуют туземные расы и машины, у которых нет самосознания, и оно им никогда не потребуется.

– Но ты все же преобразил зеркальную расу и лесных людей, – удивленно заметил Пандарас.

Но Йама его не слышал. Он бормотал:

– Машины и люди… Мы как зеркала друг для друга. Черные злые машины превосходят преображенные, но уступают просвещенным. Но интересно, они превосходят меня или уступают мне? Я вызвал одну себе на помощь, я и теперь ее чувствую. Но управлял ли я ею? Или она просто увидела шанс запустить в меня свой крючок? С отпрыском той силы, что ждет нас впереди, с Тенью, которую доктор Дисмас во мне вырастил, я справиться не смог. Но, может быть, это оттого, что Тень слишком на меня похожа? Она начала втягивать в себя мои силы. Я не знаю, на что я способен, Пандарас. Наверное, Тень знает меня лучше, чем я сам.

Целый день они пробирались через окаменевшие остатки бывшего леса. Пандарас повел рукой и сказал:

– Это мертвое место. Неудивительно, тут могут жить одни машины.

Какое-то время они шли молча. Наконец Йама сказал:

– Эта половина мира лишилась своей реки. Помнишь ущелье, которое мы перешли позавчера? Когда-то там был приток здешней Великой Реки. Он сбегал в нее со снеговых полей Краевых Гор, так же как Брис втекает в Великую Реку около Эолиса. Но Великая Река, куда впадал этот приток, высохла и не обновилась. Земля умерла. Возможно, наша Великая Река тоже умирает.

Наконец Пандарас уговорил своего господина влезть в седло перед обмякшим горбом верблюда. Устроившись, Йама сказал:

– Если мой отец был прав, значит, обмеление Великой Реки – моя вина. Оно началось, когда я появился в этом мире. Может быть, мне удастся искупить свою вину, если я узнаю как. В этом моя единственная надежда.

Пандарас понял не больше половины из того, что сказал его господин, он только видел, с какой болью это говорилось.

– Ты более велик, господин, чем сам считаешь, – сказал он. – Сейчас ты устал и не все правильно понимаешь. Отдохни, и тебе станет лучше. Езжай верхом до ночевки, я не против пройтись пешком.

К вечеру они добрались до конца окаменевшего леса и встали лагерем. Пока Йама спал, беспокойно вскрикивая и ворочаясь, Пандарас, как обычно, сторожил его сон. Раз или два ему показалось, что за стенкой палатки кто-то крадется. Вот! Опять! Звук металла о камень! Верблюд фыркнул и переступил с ноги на ногу. Нет, это не игра воображения! Пандарас схватил пистолет, хотя какой от него толк против чудовищ?

На следующее утро Йама сообщил:

– Мне приснилось, что за нами следят.

– Я об этом знаю, господин.

Пандарас прищурился, вглядываясь в нестерпимо яркое небо. Птицы-шпионы все еще летали в вышине. Даже не глядя на них, Пандарас чувствовал их присутствие, отзывавшееся слабым покалыванием в макушке. А вокруг, то легкой поземкой, то узкими стремительными потоками, струился рыжий песок. Сухое шипение песочной взвеси наполняло воздух.

– За нами идут от Прохода Потерянных Душ, – объяснил Йама. – Там целая армия, Пандарас. Я видел ее во сне.

Но думаю, это был не совсем сон. Здесь я вижу не сны, а видения.

Пандарас оглянулся на вершины Большого Хребта. В далекой вышине сияли ледяные пики, как будто плывущие над сверкающей пустыней.

– Наверное, это был все-таки сон, господин. Даже орел ничего не увидит с такого расстояния, – с надеждой проговорил Пандарас. – Успокойся.

Йама отчаянно замотал головой.

– Я смотрел глазами одного из наблюдателей. Создания, которые следят за нами, следят и за армией.

Этой ночью Йама внезапно проснулся, сотрясаясь от лихорадочной дрожи. Он повернулся к Пандарасу, но его покрасневшие глаза видели лишь бесконечность.

– У них есть машины, – пробормотал он. – Этот дурак притащил с собой не только солдат, но и машины. Он надеется, что они экранированы. – Пандарас намочил край рубахи несколькими каплями драгоценной воды и обтер Йаме лоб.

– Тише, господин, тише, – успокаивающе зашептал он. – Тебе просто снится…

– Нет. Теперь уж никаких снов. Только истина. Все остальное сжигает пустыня. Мы становимся тем, что мы есть.

Наконец Пандарас уговорил Йаму лечь. Он уже решил, что его хозяин спит, но Йама вдруг сказал:

– Солдаты едут верхом. Они в форме. На них черные маски с длинными мордами и круглыми отверстиями для глаз.

В отверстиях стекла с золотыми экранами. На лошадях тоже маски. Но я узнал человека в авангарде. Это Энобарбус. Она послала его за мной. Наконец все сходится в одну точку. Дело идет к концу.

Пандарас нервно спросил:

– А префект? Его не видно?

– Он… нет, пока нет. Но я оставил знак. Он нас найдет.

– Значит, он погиб, – вслух подумал Пандарас, хотя сам себе не верил.

Пищи осталось совсем мало, воды еще меньше. По утрам роса давала всего несколько капель, но открытые водоемы не встречались – ни чистые, ни отравленные. На следующий день верблюд упал на колени и отказывался вставать. Пандарас, плача от злости и отчаяния, лупил его по холке, но животное закрыло глаза с длинными ресницами и никак не реагировало. В воздухе носился песок, солнце смотрело на землю раскаленным красным глазом.

– Я добуду нам пищу, пищу и воду, – сказал Йама. – Пищу и воду. Они уже спустились со склонов и теперь быстро приближаются. У них хорошие лошади.

Его била сильная лихорадка, на лице расползался горячечный румянец. Он не отрываясь смотрел на далекую горную цепь, и Пандарас с большим трудом заставил его отвести глаза.

Они были еще совсем рядом, когда услышали, как взвизгнул верблюд. Сквозь насыщенный песком ветер Пандарас, спотыкаясь, бросился к животному. Но, увидев, что происходит, в ужасе остановился. Мерзкие создания рвали несчастное животное в клочья.

Твари напоминали помесь змеи и ягуара. Тела их покрывала металлическая чешуя или же кроваво-красная эластичная шкура. И все были разные. У одной торчал длинный скорпионий хвост с распухшим жалом на конце, который дугой изгибался над спиной. У другой был целый набор челюстей, таких массивных, что они волочились по земле. У третьей круглый рот-присоска ощетинился кольцом страшных неровных зубов.

Чудовищные дикие кошки рвали верблюда с молчаливым остервенением. Тот был уже мертв, голова его почти отлетела от тела, показались окровавленные обломки ребер, на песке расползалось красное пятно. Кровь блестела на шкурах, на металлических чешуйках, на окантованных металлом роговых пластинах, на зазубренных металлических челюстях. Две твари зарылись мордами в брюхо верблюда и трясли его туда-сюда, как будто желая полностью в нем укрыться. Стая не обращала на Пандараса никакого внимания, пока он не поднял пистолет. Тогда одно из чудовищ повернуло к нему горящие красным глаза и вдруг встало на дыбы, опираясь на толстый хвост и суча в воздухе десятком разномастных лап, каждая из которых оканчивалась острыми, как бритва, когтями.

С длинной морды капала густая зеленая слюна.

На плечо Пандараса опустилась рука, и выстрел ушел мимо.

Насыщенный песком ветер проглотил его без следа.

– Оставь их! Они не причинят нам вреда! – прокричал Йама прямо Пандарасу в ухо.

Дикая кошка, которая собиралась кинуться на Пандараса, упала на брюхо, поползла к Йаме и расстелилась перед ним, как ковер, однако продолжала косить красным горящим глазом на Пандараса, пока он не скрылся в воющем песчаном мареве. Ее товарки не прерывали своего мерзкого пиршества, верблюд был ободран почти до костей.

В полдень Йама и Пандарас выпили последние капли воды, выбросили пустую бутылку и пошли дальше. Йама объяснил Пандарасу, что если сосать мелкие камешки, то жажда мучает меньше, но горячий ветер, вертящийся песчаными смерчами, высасывал из тел последние капли влаги. Пандарас заставил себя не спать, вздрагивая от каждой перемены тональности в беспрерывном шипении и завывании песчаных струй за стенами палатки, но Йама спал как убитый. Проснулся он перед рассветом и настоял, чтобы идти дальше.

– Они почти нас догнали, – сказал он, – но теперь недалеко. Ведь уже нельзя повернуть назад, Пандарас.

– Я об этом даже не думаю, господин, – прошептал Пандарас. Губы его потрескались и кровоточили. При каждом выдохе он чувствовал во рту вкус крови – песчаная пыль проникла в легкие.

Песок колкой взвесью наполнял воздух. Пандарас и Йама бросили палатку и двинулись навстречу песчаному мареву.

В сумраке мелькали размытые тени: башни из раскрошившихся костей, сцепленных сухожильями и полуприкрытых лохмотьями кожи, которые хлопали и бились на ветру, как старые тряпки. Зубчатые ряды кристаллических ребер забором торчали из хребтины черной скалы. Странные создания были нанизаны на эти колья. Некоторые напоминали людей, другие были вообще ни на что не похожи – чудовищные химеры машин и насекомых, хотя ни одно насекомое не могло бы вырасти до таких размеров. От большинства остались только высохшие оболочки, но некоторые были еще живы и слабо дергались, когда Йама и Пандарас проходили мимо.

Пандарас старался не обращать внимания на все эти ужасы. Он больше не чувствовал страха, только усталость и растущую жажду. Каждый шаг казался ему обещанием, что скоро шагов не будет; его движения стали теперь непрерывной цепью обещаний приближающегося конца. Мир съежился до крохотного пятачка перед глазами. Пандарасу казалось, что сила притяжения постоянно меняется: иногда поверхность качалась, как палуба корабля, и он с трудом удерживал равновесие. Но он все шел и шел вперед вслед за своим господином.

В полдень Йама остановился, обернулся и упал на колени. Пандарас едва дотащил его под прикрытие скального уступа. Стоял невыносимый жар. Кровавое пятно солнечного диска расплылось на половину неба. Песок скручивался в вихри вокруг торчащих кварцевых пиков, мечущиеся тени разбивались о вылизанные ветром каменные проплешины.

Тонкая рубаха Пандараса промокла от пота. Во рту и в глотке горел пожар. Кожа нестерпимо зудела.

Йама пошевелился. Из уголков глаз у него закапала кровь.

Пандарас стер ее подолом своей рубахи.

– Я принесу воды, – прохрипел Йама и, казалось, впал в забытье.

Через мгновение высоко в небе загрохотал гром, в рыжей крутящейся массе песка мелькнула вспышка, за ней мчались черные тени. Неизвестный предмет нырял то в одну сторону, то в другую, делал резкие повороты, пронесся совсем низко над головой, что-то сбросил и полетел прочь сквозь сомкнувшиеся вокруг него черные тени. Зеленая огненная: пелена, еще один раскат грома и снова лишь бесконечный песчаный свист.

Пандарас выполз из-под защиты скалистого уступа и вернулся со сброшенным машиной предметом.

Это была прозрачная сфера из скрученного пластика, до половины наполненная холодной чистой водой.

* * *

Когда Йама и Пандарас смогли продолжать путь, в стороне Большого Хребта началась сухая гроза. Завеса мчащегося песка наполовину скрывала ломкие линии молний. Над головой путников со страшным воем носились друг за другом чудовищные химеры. Откуда-то издалека доносился непрекращающийся однообразный рев.

– Столько хлопот из-за глотка воды, – заметил Пандарас.

– Битва уже началась, – отозвался Йама, – потому я и сумел тайком получить немного воды… Мы должны поднажать, Пандарас. Энобарбус привел больше машин, чем я ожидал. Я не знаю, сможет ли возлюбленная Дисмаса их сдержать.

– Если нужно, я доберусь туда и назад в мгновение ока и тебя отнесу тоже. – Пандарас проговорил это очень уверенно, но на самом деле он думал, что этот день будет для него последним.

Битва гремела весь остаток их пути. Белые полотнища света застилали добрую половину неба, в них вонзались красные и зеленые копья, прожигая яркие дорожки в летящей песчаной мгле. Землю постоянно трясло, от низкого гула у Пандараса Дрожали ноги.

Уклон местности усилился, земля застыла фантастическими завитушками набегающих друг на друга стеклянных волн. Их острые как бритва края насквозь прорезали подметки, и за путниками по стеклянной почве тянулись кровавые следы. Среди полузасыпанных скал метались химерические создания размером с ладонь, плоские, со множеством ног и очень быстрые, больше всего напоминающие черных стеклянных пауков. Подальше бродили более крупные твари, едва виднеясь за пеленой летящего с ветром песка. Из стекла и песчаных наносов торчали жесткими отростками изъеденные пучки непонятного материала то ли металл, то ли пластик, – и все они клонились в одну сторону, куда дул ветер.

– Мы уже близко, – сказал Йама. Из его глаз по-прежнему сочилась кровь. Ему то и дело приходилось приподнимать очки и смахивать капли. Волдыри у него на лбу непрерывно мокли, испуская прозрачную влагу. Лицо и волосы облепил песок.

– Вы уже пришли, – произнес голос.

Он доносился отовсюду: из скал, от песка, из пропыленного воздуха.

Пандарас резко крутанулся вокруг себя и схватился за пистолет. Что-то черное и быстрое взметнулось из складки стекла, ужалило его в руку и снова отскочило. Он взвыл и выронил пистолет в белую песчаную дюну. Пистолет тут же утонул, как будто его потянули снизу. Когда Пандарас снова поднял глаза, рядом с Йамой стоял кто-то в серебристой мантии.

Аптекарь. Доктор Дисмас. Или то, что от него осталось.

Казалось, он стал выше. Его одежда под мантией превратилась в лохмотья. Его плоть почернела и явственно разлагалась, куски мышц отваливались от костей, обнажая провода и вытянутые, изогнутые серебристые трубки. Он приблизился, стараясь ухватить Йаму, но тот отшвырнул его руку. Два пальца щелкнули, отвалились и тут же утонули в песке.

Доктор Дисмас, казалось, этого не заметил. Глаза его заполнял мерцающий красный свет. Ветер сдувал со лба остатки волос. Его челюсти пришли в движение, и он прохрипел сухим квакающим голосом:

– Ты многих привел с собой.

– Они преследуют меня, – объяснил Йама. – Я думал, они – твои друзья. Ведь их вождь служит фантому Анжелы.

Разве она не твой союзник?

– Мы оба стремимся к одной цели, но по разным причинам, потому что нам обоим нужен ты. И никто из нас не хочет делиться тобой с другим. Я надеялась, что тебе удалось от нее уйти, но это не имеет значения. Просто мелкое неудобство. Не думай, будто оно отвлечет меня от того, что мы должны сделать.

– Я знаю, что ты сделала с Дисмасом, – сказал Йама. – Он потом хотел проделать это со мной.

– Не могу сказать, что я им недовольна. Это было не наказание, а средство, чтобы он ко мне вернулся. По-своему он верно служил, а теперь он полностью принадлежит мне. Я могу его восстановить, а могу поглотить. Ну, это мы еще решим, когда я закончу с тобой. Времени будет достаточно – все время во Вселенной.

Пандарас не сразу догадался, что кто-то пользуется мертвым телом доктора Дисмаса, словно марионеткой в театре теней.

Йама продолжал:

– Доктор заразил меня одним из твоих детенышей, но у того были собственные идеи.

– Ну разумеется. Мое дитя не может не разделять моих амбиций. Потому-то мне и приходится постоянно убивать или пожирать своих детей, иначе они сожрут меня. Доктору Дисмасу не стоило заражать тебя на столь раннем этапе. Это было серьезной ошибкой, мои дети могли тебя уничтожить. Но ты выстоял против захватчика, а то, что от него осталось, теперь нам поможет.

– Так я и думал.

– Что ж, можно начинать.

– Можно начинать, – повторил следом Йама. – Я многое желаю узнать. Пандарас, ты должен пойти со мной. Здесь слишком опасно оставаться в одиночку. Не бойся.

Но Пандараса просто трясло от страха, он едва стоял на ногах. Продолжая дрожать, он приблизился к Йаме и пошел с ним вдоль ущелья следом за тварью, что когда-то была доктором Дисмасом.

Дорога шла под уклон, уходя в глубокую щель. Щель сужалась при каждом повороте, словно дыра, оставленная гигантской отверткой. Из глянцевитых стен тянулись серебристые отростки, внутрь они тоже прорастали. Когда Пандарас проходил мимо, они шевелились, извиваясь сотнями нитей, словно голодные черви, почуяв его тепло. За стеклом расплывались человеческие лица и морды животных, искаженные и колышущиеся, словно глядящие сквозь раскаленный печной жар. Пойманные души, подумал Пандарас. Останки людей и животных, которых поглотила тварь, сидящая на дне этой ямы.

А наверху продолжала грохотать битва. Гигантские молнии снова и снова раскалывали небо. Ущелье дрожало от взрывов, сотрясающих пустыню.

Пока они спускались, сзади возникли химерические создания. Насыщенный песком ветер ободрал их до костей, и теперь они выглядели чудовищными полутрупами-полумашинами. Мертвые животные, обернутые металлическими лентами, отполированные человеческие скелеты, приводимые в движение такими же кабелями и трубками, что и останки доктора Дисмаса. Один из скелетов ехал верхом на дикой кошке, из тех, что разорвали несчастного верблюда. Над головой у него горела корона призрачного огня, в руках он держал пылающий меч, словно облитый бренди и подожженный. Какой-то герой-неудачник, пришедший убить чудовище, но ставший его жертвой и теперь превращенный в призрачного раба.

– Не бойся, – снова повторил Пандарасу Йама. – Здесь нечего бояться. Я буду их хозяином.

– Мы будет хозяевами, – поправило его существо, использующее труп Дисмаса. – Ты и я – мы изменим весь мир.

Йама осматривался с жадным любопытством. Казалось, он очнулся от полусна, в котором пребывал во время путешествия.

– Где ты находишься? – спросил он. – Я думал, ты выросла с тех пор, как тебя нашел доктор Дисмас.

– Впервые я нашла его далеко отсюда. Пока я была жива, он никогда не добирался до моей сердцевины.

– Значит, ты упала сюда. Как машина в храме Черного Колодца, засмеялся Йама, но короста его лица заглушила смех. – Война для тебя так и не кончилась? И ты называешь поражение, которое выбросило прочь из мира твое племя, временной неудачей?

– Я смотрю в вечность, сам убедишься. Никто из моих друзей по-настоящему не умер. Я всегда что-нибудь от них сохраняю. А тебя, мой дорогой, мой самый любимый мальчик, я помещу поближе к своему центральному процессору.

– Ты намного больше, чем те, кого я встречал раньше.

Одну я вызвал в Изе, другая сидела в ловушке в храме Черного Колодца.

– Первая была просто дурой, как и все те, кто позволил выдворить себя в ссылку. А другая – трусиха, не, смевшая шевельнуться в своей норе. Трусы и идиоты. Я их презираю.

Пандарас почти физически ощутил кипящий гнев, который вытолкнул эти слова сквозь мертвые губы доктора Дисмаса, хотя тон оставался таким же бесстрастным и лишенным всякого выражения.

– Теперь я понимаю, почему вы потерпели поражение в войнах Эпохи Мятежа, – задумчиво проговорил Йама. – Вы сражались друг с другом с таким же ожесточением, как и с сохранившими верность Хранителям.

– С тех пор мы разделились. Те, кто покинул Слияние, ослабели, иначе давно бы начали новую войну. Они трусы.

– Они остаются на орбитах вокруг нашего мира, потому что их мучает зависть к тому, чего они не могут иметь.

– Именно так. Но они стали слабее, а я – сильнее. Я получу то, о чем они только мечтают, и их самих тоже.

– Если бы твоя любовь была такой же сильной, как твоя гордость и жадность! Как хорошо ты смогла бы служить Хранителям! А так ты напоминаешь мне еретиков. Каждый из них готов разрушить Вселенную, только бы спасти свою жизнь.

– Я выжгла эту часть своего существа, – сказала машина в образе мертвого доктора Дисмаса. – Любовь – это слабость. Я усовершенствовала себя, усовершенствую и тебя.

– Тогда ты просто гигант среди мятежников! – насмешливо произнес Йама. Он шел следом за марионеткой по самому краю ущелья, с любопытством заглядывая в яму. – До каких же размеров ты выросла?

– Я не стала наращивать процессор слишком сильно – архитектура стала бы излишне сложной. Но я перераспределила свое тело, теперь у меня много вспомогательных частей и дистанционно управляемых слуг.

– И твоих возлюбленных…

– О да! Я вижу ты уже пытаешься найти ко мне путь. Не найдешь! Ты разрушил большую часть дитяти, которое вмонтировал в тебя Дисмас, но тебе пришлось искалечить себя, иначе ты никак не мог это сделать. Ты не сможешь со мной справиться, я намного сильнее и мудрее тебя. Но твои попытки все равно умилительны. Ничего другого я и не ожидала.

Ты надеялся использовать еретиков как отвлекающий маневр, для того их сюда и заманил. Смелый план, поздравляю! Но я применяю против них очень незначительную часть своей мощи, и скоро они будут разбиты.

– Значит, я прав, что пришел сюда, – сказал Йама. – С тех пор, как я уничтожил Тень, я многому научился и еще многому научусь.

Пандарас припомнил старые сказки про то, как черные машины, похороненные в храмах или в пустынных местах, охотятся на людей, заманивая их в ловушку тем, что исполняют желания. Теперь перед ним была не сказка, а быль, которая питала эти причудливые легенды. Все сказки оказались правдой, потому что все они основывались на истинных событиях, пусть и весьма преображенных фантазией. Иначе откуда бы они взялись в головах людей, живущих в этом мире и не знающих другого?

– У меня столько вопросов! – продолжал Йама. – Вначале, конечно, был только один. Я хотел знать, где найти людей моей расы. Я отправился их искать, и едва приступил к делу, как понял, что задаю не правильный вопрос. Чтобы узнать о своем народе, надо было узнать, как задавать вопросы.

Надо познать себя. Это сказал мне один мудрец и стукнул веером, чтобы я лучше запомнил.

Теас, посланник Гонда. Йама хитростью заставил его открыться сильнее, чем он хотел, и Теас бежал посрамленный.

Во всяком случае, так показалось Пандарасу в тот момент. Но теперь он понял, что Теас их покинул, потому что выполнил свою задачу.

– Я могу рассказать тебе все, что надо, – проговорило существо мертвыми губами доктора. – Я могу сообщить, зачем Хранители сотворили Слияние, зачем создали десять тысяч рас. Могу рассказать об истинной природе мира и истинной природе Хранителей. Могу рассказать, куда они ушли и почему не следует им служить.

– Мне не нужны эти знания, – покачал головой Йама. – Ты успокаиваешь себя ложными ответами на эти вопросы, потому что ты ослушалась Хранителей, которые создали тебя так же, как и меня. Тебе необходимо верить, что ты действовала не из гордости, а чтобы спасти мир, который предали и оставили твои хозяева. Ну что, пришли?

Йама остановился, потому что серебристые побеги стали расти на стеклянных стенах так густо, что двигаться дальше не было никакой возможности. Спускаясь, они прошли по шести поворотам спирали и оказались глубоко под землей, у самого дна ямы. Она сузилась настолько, что Пандарас мог перепрыгнуть ее одним прыжком. Густой красный пар поднимался со дна.

– Процесс уже начался, – произнесла машина. Теперь ее голос звучал значительно громче. Тот же голос исходил из дребезжащих челюстей скелетов, грохотал в пастях чудовищных гигантских котов, бился из ртов, плавающих в стеклянных стенах. Воздух был наполнен электричеством. Каждый волосок на теле Пандараса встал дыбом, стремясь отдалиться от своих собратьев.

Серебристые отростки с неожиданной быстротой охватили Йаму, и он упал на колени под их тяжестью. Пандарас бросился к нему на помощь, но Йама махнул рукой: не вмешивайся! Вокруг его поднятой руки обвился отросток.

– Все нормально, – хрипло проговорил Йама. Изо рта его капала кровь, густая и алая. – Будет то, чему суждено быть.

Пандарас застыл, засунул руку внутрь рубашки и ухватился за рукоять кинжала. Он вспомнил вдруг извивающиеся щупальца полипов из глубин Великой Реки. Йама отослал гигантских полипов, когда они утопили корабль префекта Корина; быть может, ему под силу прогнать и эти отростки?

Побег вокруг руки Йамы вытянулся, разделился и разделился снова. Возникла вспышка интенсивного красного цвета. Йама закричал. Пандарас мигнул и почти не успел уловить, что произошло. У Йамы отломился кончик пальца, тут же унесенный неведомой силой.

– Образец ткани, – пояснил голос обитательницы шахты. – Пальчик – за пальцы, которые ты оторвал у доктора Дисмаса. Но я сконструирую для тебя новое тело, мой мальчик, более совершенное. Ты и не вспомнишь о старом.

Разветвленный конец побега изгибался над головой Йамы.

Йама бросил на него спокойный взгляд и сказал:

– В нем нет нужды. Нейроны, выращенные моей Тенью, все еще там.

– Не бойся. – Голос заполнил собой все ущелье и покатился бесконечным эхом, отражаясь от стеклянных стен.

И тут отросток нанес удар.

Голова Йамы исчезла под мириадами тонких нитей, которые, наслаиваясь друг на друга, облепили его лицо серебристой маской. Пандарас уловил вонь от опорожнившегося кишечника и мочевого пузыря.

Марионетка доктора Дисмаса закинула голову и захохотала. Лица, заключенные в стеклянной ловушке, тоже закатились от смеха. Скелеты загрохотали челюстями, дикие кошки завыли.

Все они с воем произносили одни и те же слова:

– Убирайся из моего разума!

И тут что-то свалилось с неба и упало на самое дно ямы.

Оно пролетело так быстро, что Пандарас только мельком успел на него взглянуть, а потом предмет скрылся в красных испарениях на самом дне. Стеклянные стены зазвенели, ущелье содрогнулось. Пандарас упал на колени. Перед закрытыми глазами горел отпечаток изображения: черный шар размером с его голову, весь утыканный остриями и отростками.

Лже-Дисмас бросился к Йаме, быстрый, как змея. Пандарас ухитрился схватить его за щиколотку, и тот грохнулся на землю; одна рука отломилась у кисти. Тварь развернулась и кинулась на Пандараса, тот отчаянным взмахом ударил ее кинжалом и попал в шею. Голова кадавра почти отлетела и висела теперь на хрящеватой полоске кожи и серебряном проводе, раскачиваясь туда-сюда, пока единственная оставшаяся рука шарила в поисках Пандараса. Пандарас нанес новый удар, целясь в сердце ожившего трупа. Узкое лезвие легко рассекло кость и сморщенные ткани тела, а потом заскребло о металл сухожилия. Пандараса окатило гнилой кровью. Отвратительная вонь наполнила воздух. Пандарас стоял на самом краю ущелья. Когда марионетка метнулась к нему для последнего удара, он увернулся, она сделала шаг в пустоту и без единого звука, кувыркаясь, полетела в тяжелый красный туман.

Лица, закованные в стекло, взвыли, стали деформироваться и таять.

Кинжал не мог разрезать серебристые побеги, но они стали вялыми, и Пандарас смог стащить их с тела своего господина. Те, что присосались к лицу Йамы, оставили десятки булавочных уколов; из каждого выступила капелька яркой красной крови. Маска слетела с лица Йамы. Он вздрогнул, судорожно вздохнул, потом еще раз. Глаза его налились кровью. Пандарас оторвал полоску от подола своей рубахи и с нежностью обтер лицо господина.

Вокруг клубился красный пар. Пандарас наконец понял, что это были крошечные машины, и каждая из них была частью черной машины на дне ущелья, как миллионы термитов в гнезде составляют единый организм. Он попробовал заставить господина встать, но глаза Йамы, казалось, впились во что-то за тысячи лиг от Пандараса и от стеклянных стен винтообразной ямы. Лица в щербатых плитах стекла стали как будто ссыхаться; уменьшаясь, они почти превратились в черные точки, на которые было больно смотреть.