355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Пол А. Тот » Обратный отсчет » Текст книги (страница 3)
Обратный отсчет
  • Текст добавлен: 12 октября 2016, 02:54

Текст книги "Обратный отсчет"


Автор книги: Пол А. Тот



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Что посторожить?

– Склад с товаром, я имею в виду, если не возражаешь.

Возник шанс осмотреться. Пока я ей еще не поверил. Слишком заинтересовалась. С другой стороны, если что-то скрывает, зачем просит остаться?

Мэри встала, зевнула.

– Душ приму. Ты не бойся, я быстро. – Дверь демонстративно за собой закрыла, потом створка чуть-чуть приоткрылась, не шире моих надежд. – Неужели действительно искал старых подруг в Интернете?

– А ты что бы сделала?

– Посчитала бы письмо каким-то недоразумением.

Дверь закрылась, она заплескалась под душем. Вода, в отличие от меня, по-прежнему прекрасно знала ее тело, проникала в забытые мною местечки. Есть у нее любовник? Наверняка успела бы упомянуть, хотя бы для того, чтоб от меня избавиться. Хочется ли мне с ней переспать? Невозможно избавиться от инстинктивной потребности выяснить, выйдет или не выйдет.

Но напротив меня на директорском стуле, который едва ее выдерживал, сидела Рози, скрестив на груди руки, пуская из ноздрей табачный дым, мыча спиричуэл. Мычание становилось все громче. Я увидел несущуюся колесницу и спицы в колесах.

Женатый мужчина. При всей своей жестокости и расовых конфликтах наш брак имеет некий смысл. Мы с Рози обладаем не совсем обычным мышлением, которое не обеспечивает мирских благ, но наделяет огорчительной привлекательностью. Мы с ней никогда не стали бы инженерами или врачами, не смогли бы служить некой цели. По мирским стандартам наши способности бесполезны, но помогают нам обновляться.

Иногда мы смеялись при мысли, что можем друг друга убить. Этот факт вписался в наши отношения точно так, как в сознание мачехи вписывается факт существования гиперактивных пасынков. Впрочем, даже за столь короткое время разлуки с Рози механизм начал давать сбои. В нашем браке очень многое было не так. Трава возле дома напротив всегда зеленее, поскольку стрижет ее кто-то другой. Я устал стричь. Но как бы ни зарастала лужайка, любые визитеры наверняка найдут себе дело получше, чем стрижка газона. А у Мэри все вроде в порядке, лезвия идеально заточены. Я чуял что-то нехорошее и все равно хотел сбросить ботинки, пройтись босиком по двору.

Мэри поспешно выскочила в приоткрытую дверь. Полотенце упало. Одного взгляда на морские раковины ягодиц оказалось достаточно, чтоб Рози грохнулась на пол с опрокинутого в моем воображении стула, уступив место порнографическим видениям.

Мэри скрылась из вида в конце коридора, юркнув в дверь маленькой комнатки. Вышла оттуда с большой картонной коробкой. Нести ее было не тяжело, однако неудобно. Поставила на пол, закрыла и заперла дверь на ключ. Кто запирает снаружи дверь спальни? В коробку не заглянешь – перевязана электрическим проводом.

Она высушила феном волосы, наложила макияж. Когда вышла из ванной, было уже невозможно поверить, что я с ней когда-то спал. Стала совсем другой.

– Я должна кое-что отнести. Если кто-нибудь придет, скажем, за платежами, за чем-нибудь еще, не знаю, просто скажи, что меня дома нет. Ну-ка, повтори.

– Мэри нет дома.

– Скажи, что ты мой брат Джон.

– Ладно. Я твой брат Джонатан.

– Просто Джон. Звучит гораздо солидней, чем кажется.

– Я должен кого-нибудь напугать?

– Не говори глупостей. У меня есть долги. Иногда кредиторы приходят, стучат. Чтобы начать свой бизнес, надо много денег.

– А что это за бизнес?

Вопрос остался без ответа. Она наклонилась, ощупала сбоку коробку, будто хотела убедиться, что та не перегрелась. На ум пришли наркотики, хотя при чем тут температура? Возможно также, что в коробке теперь живут ее плюшевые зверушки вместе с купальниками.

– Где твои игрушки?

– Мне надо идти. Я уже опоздала. В холодильнике еда и пиво. Виски в шкафчике. Телевизора у меня нет, можешь включить стерео. В компьютер не лезь, не войдешь без пароля.

Она направилась к двери, отрицательно покачав головой, когда я хотел встать и помочь. Прижав коробку к стене, повернула ручку.

– Зачем ты меня оставляешь? Не похоже, что радуешься нашей встрече.

– У меня телевизора нет, а ты из телевизионного шоу. Скорей всего, из сериала «Шоссе-66».

Она скользнула в дверь. Как ни страшно было даже думать об этом, я схватил телефонную трубку и позвонил Рози. Казалось, Мэри тепло приняла меня, я пустился в приключение по своей собственной воле, крошка Джонни окунется в него с головой, что б затем ни последовало.

– Молчи, Рози. Дай мне сказать. Дай хоть словечко вставить, прежде чем начнешь скандалить.

– Говори. Одним ухом слушаю тебя, а другим почти райские песни.

– Что это значит? С тобой там уже кто-то есть?

– Пораскинь мозгами. Судя по определителю, звонишь из Сан-Диего и меня же обвиняешь.

Проклятые определители. Невозможно сохранить анонимность. Как жить, что делать?

– Ты знаешь, зачем я здесь, Рози. Вовсе не для того, чтобы с кем-нибудь переспать.

– Легко врешь, как уличная девка. Звонила твоя мамаша. Говорит, беспокоится.

– Пусть беспокоится сколько угодно.

– Тебе психиатр нужен.

– Я и без того знаю, как себя чувствую.

– Неужели? Не думаю. Ищешь разгадок, вот что ты делаешь, правда? Разгадал уже что-нибудь? Скажем, чему равняется Джон плюс Мэри? Сумел вписать в круг прямоугольник или просто звонишь, потому что по мне соскучился?

– Именно поэтому.

– Мне плевать. Я твоя законная жена, нечего тебе по мне скучать, раз ты настолько свихнулся, что гонишься по всей стране за какой-то белой задницей. Надеюсь, она тебя охладила с помощью кондиционера? Боже мой, пора завтракать. Из проклятого гриля уже дым идет.

Я посидел секунду, собрался прилечь, как кто-то постучал. Открыв дверь, я увидел пояс с инструментами.

– Ну, как праздная жизнь? Теперь я тебя вспомнил.

– Никто не вызывал техника, Деннис. Чего тебе?

– Мы обязаны присматривать за жильцами. Руководство старается вовремя решать проблемы. Техники все видят. Мы по квартирам ходим. Побьешь женщину, видим дыры в стене. Вынюхиваем травку, дым чуем. Если надо что-нибудь спрятать, наверняка сунешь в кондиционер. Хотя Мэри мне нравится. Дает на Рождество чаевые.

– Мне она тоже нравится.

– Кажется, настроение у нее было получше до твоего приезда. Смотрю, какой у нее вид, и думаю – из-за тебя. Во-первых, что за дела с коробкой? Не мог помочь женщине донести? Попробую догадаться: у тебя спина сломана. У-ху-ху. Не против, если я огляжусь?

– Ордер есть?

– Ордер? Я могу войти в эту квартиру в любой момент, когда захочу. – Он забренчал ключами на поясе. – Вот тут у меня сотни две ордеров. – И предупредительно посмотрел на меня.

Я попытался ответить тем же. Он рассмеялся и закрыл дверь.

Я осмотрел квартиру, толкнул запертую дверь спальни, которая, как и все прочее в доме, была покрыта скользкой пленкой из дерева бальза. В ванной царил беспорядок. Видно, Мэри туда постоянно заскакивала и выскакивала без всякой осторожности. Раковина заляпана лаком для ногтей, зеркало забрызгано лаком для волос, фен валяется на полу, на провисшей занавеске душевой кабины три кольца сломаны. Рядом с унитазом лежала очередная книжка про черепах.

Снова кто-то постучал. Деннис начинал действовать мне на нервы. Я открыл дверь, готовясь получить удар. Но на пороге стоял не он.

– Спасибо, зайду, – сказал мексиканец. – Ты кто, дружок Мэри?

– Не совсем.

Он закрыл за собой дверь и представился:

– Хесус.

Кожа у него была героиновая, в оспинах, мятая и морщинистая, как старый кожаный ремень. На заводе я понял, что время и героин любого превращают в американского индейца с мирной, несмотря ни на что, физиономией аборигена.

– Ну, Иисус, чем могу служить?

– Хесус. Ничего смешного. Я эту шутку слышал тысячу раз.

– Просто у меня жена очень религиозная, вот и все. Я повсюду вижу Иисуса, хотя сам и не сильно верующий.

– Правда? Мэри твоя жена?

Он потянулся к компьютеру, наклонился над картонными папками, перебрал, прихватил несколько, провел пальцами по колонкам цифр, бросил, бумаги полетели на пол. Пошел на кухню, открыл холодильник, пошарил там, опрокидывая пачки молока и апельсинового сока.

– Где яйца? – спросил Хесус.

– Я не голоден.

Он подошел ко мне, не предлагая выкурить трубку мира. Дернул за рубашку и выпустил. Как уже говорилось, я всегда был цыпленком, но, как ни странно, то и дело пренебрегал своим физическим здоровьем, словно речь шла о каком-то другом человеке. Время от времени чувствовал себя реальным. Не так долго, чтобы ввязаться в драку, даже в данный момент, чуя его агрессивность. И как обычно, пошел в отступление.

– Где яйца? – с расстановкой спросил мексиканец.

– Слушай, не понимаю, о чем идет речь. Я приехал сюда прошлым вечером. Мэри моя старая подруга. Понятия не имею, чем она занимается. Если найдешь яйца, поджарь себе яичницу.

– Мэри мой бухгалтер. И хранит товар. Сама не должна торговать. – Он сел на диван, почесал подбородок. – Нехорошо.

– Давай поговорим, как разумные люди. Она скоро придет.

– Слушай, друг, – проговорил он разочарованным отеческим тоном, – похоже, ты можешь пригодиться. Хотя мне твоей дружбы не надо.

– Я не слишком храбрый. А ты крупней меня.

– Как насчет чести?

– У меня никакой чести нет, стараюсь никого не судить.

– А самоуважение?

– Слышал бы ты, как моя жена говорит: «Уважай меня, а не трахай». Она носит трусы сорок второго размера.

– Господи Иисусе. Слушай, друг, я вот думаю, не выбить ли заднюю дверь? Ты по спине меня не огреешь?

– Нет, я тут посижу. Только на твоем месте не трудился бы выбивать: вдруг вылетишь в соседнюю гостиную.

Хесус пошел к двери, толкнул створку, присел, глядя в замочную скважину.

– Замок с гнутым ключом. – Вытащил из кармана связку ключей, выбрал один, вставил. Замок сопротивлялся слабее меня. – Тяжелый у меня бизнес.

– Что за бизнес?

– Были тут, – пробормотал он. – А теперь нету.

– Можно заглянуть?

– Лучше не надо.

Он подошел, встал надо мной с непроницаемым выражением на лице, хотя, насколько я мог догадаться, оно было недружелюбным.

– Лучше крэком торговать.

– А ты чемторгуешь?

– Импортными продуктами.

– А, глобальная экономика, как говорится…

– Наверно. Мне нравится. Запомню.

– Зайдешь еще?

– О да.

– Я передам Мэри.

– Будешь тут? Может, договоримся? Мэри нужен партнер. Она явно принимает неразумные деловые решения.

– Подумаю, только здесь не останусь. Знаешь, Хесус, меня прозвали Бродягой.

– У тебя деньги есть?

– Я не разбираюсь в импортных продуктах. Питаюсь оладьями и тому подобным.

– Да я не о том. Я твою подружку имею в виду. Запаздывает с платежами. Легко догадаться, что она торгует у меня за спиной, затеяв невинную игру в кошки-мышки. Точно, как азартный игрок. Впрочем, я человек не жестокий, соответственно своему имени. Мать у меня сильно верующая. Но не считаю настоящей жестокостью поджог, вандализм и шантаж. Понял?

– Понял. Сколько она задолжала?

– Грубо говоря, одну тысячу долларов.

Я вытащил бумажник.

– Вот. А ты посоветуй Мэри выйти из дела.

– Да, по-моему, с Мэри пора попрощаться. Нынче вечером верну плюшевые игрушки.

– По-моему, ты не из тех, кто забавляется с плюшевыми игрушками. Извини, конечно.

– Редко. Чертовы зверушки для нее как дети. Долбаные американцы… Поэтому я их похитил. Я хоть и преступник, но христианин. Фактически, «преступник» – слишком сильно сказано. Просто водонос в пустыне, и все. – Он пересчитал деньги. – Благодаря тебе животные целы. Я делаю дурные дела, но не зверствую.

– Принесешь вечером игрушки?

– Только сейчас вспомнил, что надо смотаться к границе. Может, завтра. Ты тут еще будешь?

– Уеду. Не занесешь ли к технику-смотрителю? Скажи, что я оставил Мэри в подарок. Обязательно вывали на пол, коробку с собой забери.

– Мне никогда этот техник не нравился, задница.

– Обязательно вывали, Хесус.

– Вывалю. Спасибо за деньги.

Мексиканец ушел, я смотрел на дверь спальни. Теперь что-то не позволяло мне заглянуть туда, а желание знать то возникало, то исчезало.

Тем временем я раздумывал о выпивке, упомянутой Мэри. Когда в последний раз напился, дело было плохо. Меня трясло так, что я боялся треснуть напополам или спровоцировать землетрясение. До того произошло еще кое-что нехорошее. Рози собралась меня шмякнуть, я перехватил руку, подержал несколько секунд, раздумывая, не вывернуть ли запястье в отместку за все полученные оплеухи. Но так и не принял решения, потому что другая рука рванулась, врезалась в желудок с такой силой, что я повалился на журнальный столик, разбив стакан и чудом лишь поцарапавшись при падении.

Это была наша последняя двусторонняя домашняя стычка. Рози меня заставила ездить в жуткую даль в Гузберри на курсы, где учили справляться с приступами злобы. Занятия посещали еще два десятка мужчин, ни один из которых, видимо, не получал по морде три тысячи раз. Сомневаюсь, чтоб они объясняли любопытствующим незнакомцам свои синяки падением с подвальной лестницы. У нас с Рози даже подвала не было.

После этого я ни разу не пил. Пускал в ход фантазию, чтоб заполнить пустоты. Стал чрезмерно чувствительным к солнечному свету и его разнообразным эффектам. Мир долго был кубистическим, а потом перестал. Трудно вспомнить, чего больше дал мне отказ от алкоголя – потерь или приобретений. Я пошел на кухню, открыл шкафчик. Прежде чем откупорить бутылку, вспомнил запах виски, отдающий деревянной бочкой. За выпивку можно пинком под зад вылететь с доски «Монополии», [11]11
  «Монополия»– популярная во всем мире с середины 1930-x гг. настольная игра, участники которой должны на изначально полученный капитал приобрести как можно больше недвижимости и предприятий, разорить соперников и стать монополистом.


[Закрыть]
но Бродяга любил свой напиток, разъезжая по доске в серебристом автомобиле. Выпивка облегчала его совесть, связывала дороги, по которым он ехал, в зигзагообразную головоломку Бабушки Мозес. [12]12
  Бабушка Мозес(Энн Мэри Робертсон, 1860–1961) – художница-самоучка, работавшая в примитивном стиле, впервые выставив свои работы в 80 лет.


[Закрыть]
Я был пасторальным пьяницей, невинным, как горная долина. Однако на следующий день жизнь уже шла на картине Дали.

Дверь квартиры открылась. Я захлопнул шкафчик. Услышал, как на пол упали ключи, потом раздался плач. Заглянув за угол, увидел Мэри, которая тряслась и дрыгала ногами, как испуганная девочка на качелях. Я сел рядом, обнял ее за плечи, прижал к себе. В тот момент можно было бы поцеловать ее, сочувственно чмокнуть в щеку, потом, чуть подольше, в висок, наконец, в горестно надутые, видимо, из-за нашего южного гостя губы.

– Хесус только что приходил.

– Ох, Джон, что он сказал?

– Сказал спасибо, когда я отдал ему тысячу долларов.

–  Что?

– Расплатился с ним. Так что за дверью спальни ничего больше не будет. Все кончено. Ищи настоящее секретарское место. Завтра Хесус вернет игрушки, как воскрешенного Лазаря. Деннис их принесет, как только подберет с пола. Я даже не спрашиваю, в чем вообще дело. У меня свои тайны.

– Настоящий «Мальчишка Харди». [13]13
  «Мальчишки Харди»– серия повестей для детей и юношества, созданная в начале XX века американским писателем Эдвардом Стратимейером.


[Закрыть]

– Я устал. На сегодня с меня хватит.

– Дело в черепаховых яйцах.

– В чем?

– Я тебе все объясню. Я поставляю черепаховые яйца из Мексики. Мексиканцы воруют их на побережье. Здешние иммигранты жить без них не могут, поэтому шайки контрабандистов толкают их через границу. Наверняка можно толкать побольше. Я их держу в задней комнате, доставляю заказчикам. Если где-нибудь найдешь подпольную забегаловку, спрашивай черепаховые яйца. Официантка, может быть, посмеется, а может быть, чуть улыбнется и принесет на тарелке яйца исчезающего вида. Я выполнила последний заказ, деньги себе оставила и потратила. Даже не знаю, о чем думала – неужели никто не заметил бы, что не получил за ту партию деньги?… А теперь не смогу взглянуть в глаза своим зверушкам.

– Они плюшевые.

– Они знают.

Она снова заплакала, превратившись в знакомую Мэри, которая выпрашивает поцелуи.

– Хесус не такой плохой парень, – продолжала она. – Не знаю, чем еще занимается, но, по крайней мере, ко мне относится хорошо. Я с ним не сплю, хотя ему хотелось бы. Вот как все началось. У них контора за городом, я пришла на собеседование. Сначала просто записала несколько телефонных сообщений. Сплошь какие-то дикие, международные, по-испански. Потом меня спросили, смогу ли я вести бухгалтерию. Потом спросили, смогу ли работать дома. Потом спросили, смогу ли хранить у себя кое-что и по необходимости доставлять. Объяснили, что именно – я отказалась. Хесус улыбнулся и говорит, что они не выплачивают пособия по безработице. Хрустнул костяшками пальцев и говорит, что пособия по нетрудоспособности тоже не выплачивают. Ему требуется глухонемая белая девушка, которая за хорошую плату с невинным видом носила бы в рестораны коробки.

– Да ты ведь не глухонемая. Первым делом, зачем тут торчишь?

Она вывернулась из объятий, вместо сладкой Мэри остался дымящийся окурок.

– Стараюсь найти себя. – Плечи ее поникли, она прикоснулась к моему лицу, я отдернул голову. – В чем дело? Слушай, я виновата. Страшно злюсь на себя. Может, останешься на ночь – вдруг он вернется?

– Не вернется, по крайней мере, сюда, на квартиру. Он свое слово держит.

– Тебе надо отдохнуть с дороги. – Она схватила меня за руки. – Знаешь, что-то опять возникло. Я имею в виду, между нами.

Я знал – она со мной играет, только не понимал, с какой целью. Все равно, моя старая скрипка давно покоится в футляре в ожидании новой музыки – немного Моцарта, немного Баха, между ними Вагнер. У меня возникла идея, что можно сделать для Мэри. Прежде чем оставаться на ночь, посмотрим, какая Мэри пересилит.

– Я выйду ненадолго.

– Можно мне с тобой пойти? Вдруг он…

– Он не придет, я вернусь через час. Сиди тихо.

Я запомнил торговый ряд за углом, надеясь найти там, что нужно. Там нашлось то, что мне было нужно… что было нужно Мэри.

Поехал обратно с другой коробкой, поменьше, чем у нее. Поставил машину, пошел по тротуару. Вышедший из дома Грозный тряхнул головой и буркнул:

– Раздолбай.

Ты никогда далеко не отправишься, Деннис, подумал я. Еще лет двадцать будешь разгуливать здесь, потряхивая ключами, вскрывая ящики комодов с нижним бельем, только к женщине в душу не влезешь. Могу поспорить – он знает, какой размер носит Мэри, и, видимо, его фантазия ограничивается меловыми очертаниями моего тела.

– Не волнуйся, Деннис, долго я не пробуду.

– Скатертью дорожка.

Я мысленно представил стоящие вдоль тротуара музыкальные центры. Наконец-то струнный концерт Джонатана Томаса не будут заглушать непристойные спиричуэлы.

Мэри открыла подъезд на звонок домофона, я пошел к ее двери, на этот раз не запертой.

– Подарок?

– Тебе. Чтобы поправить дело.

Я опустил на пол коробку, открыл дверцу клетки. Самец черепахи высунул голову, видно, гадая, что с ним сейчас сделают проклятые люди.

– Что это?

– Он тебе поможет забыть. Так сделал бы Иисус, имя Которого начинается с «И». Хотя я не такой уж и верующий.

Она села на пол.

– Выходи, черепах!

Клянусь, женские прически по-разному вводят мужчин в заблуждение. Одни носят жесткие шляпы, как черепаший панцирь, а подкладка мягкая. У других волосы длинные, гладкие, а на самом деле короткий жесткий ежик. Третьи меняются в зависимости от разнообразных париков, никогда не догадаешься, что под ними скрывается лысина. Мэри принадлежала к черепашьему типу, прячась под широким чепцом, прической секретарши, стараясь избавиться от болезненной чуткости и в конце концов засыпая с плюшевым мишкой под боком. Теперь игрушки исчезли, она смотрела на меня так, словно видела вместо глаз пуговицы и мягкое плюшевое брюшко. Я сказал себе: «Поосторожней, Джон Томас». Собственно, я с собой не разговаривал, просто все прочие части тела не хотели того, чего хотела одна.

Она вернулась к кровати. Самец черепахи двигался по ковру, видно, желая выяснить, когда кончится пушистая площадка. Он не испытывал никакой полосатой тюремной тоски и усталости, и если бы был выше ростом на несколько футов, бросал бы под солнцем радостные победные крики. Но вместо этого наблюдал, как я готовлюсь лечь в постель, явно считая это неудачной идеей.

– Иди, – сказала она, похлопав по матрасу.

– Не наступи на него. Лучше я посажу его в клетку.

– Пусть побродит немножко. Уж тебе-то известно, чего ему хочется.

Я вспомнил Рози и мысленно сказал себе и ей:

– Извини, Рози, но ты так со мной обращалась, что я просто никак не могу отказать той, кто тихо говорит и не держит в руках палки. Твердо надеюсь – она не ударит меня, не привяжет к кровати, а получив удовольствие, не оставит привязанным.

Потом я, как всегда, почти превратился в Мэри. Секс для меня – река, несущая в другого человека, пока я не стану бесполым. Поэтому знаю, что надо делать: то, что я сделал бы, будучи ею. Свое наслаждение придет само собой. Секс без Рози был невесомой ходьбой по луне. Вскоре я не смог удержаться от мысли, что, может быть, сам прислал себе то письмо для того только, чтоб очутиться здесь, на лунной поверхности.

У Мэри появилась привычка кусаться. Она стонала, повторяла мое имя, на этот раз: «Джонни, Джонни, Джонни…» Будем надеяться, Деннис подслушивает под окном.

Я перевернулся. Она прижалась к моей спине. Мог бы поклясться, что вижу за спинкой кровати вытаращенные глаза Рози.

– В чем дело? – спросила она. – Наверно, теперь ты жалеешь?

– Не жалею, просто сбит с толку.

Я оглянулся на самца черепахи в панцире: слишком много впечатлений в один день. Мне было отлично понятно, как он себя чувствует. На улице только стемнело, надо найти способ выбраться из квартиры.

– Могу включить запись.

Мэри бросилась к музыкальному центру. Мы послушали имитацию морского прибоя. Она присела на край кровати, не потрудившись прикрыться. Я завернулся в покрывало, свесив с кровати вялую ногу. Фиговый листок под дождем, никакого скрипача на крыше, виолончелист исчез. Древесная лягушка спрыгнула с ветки. Было тихо, лишь неподалеку шумел настоящий прибой.

Самец черепахи высунулся из панциря и побрел к динамику. Останавливались машины, люди ехали домой с работы. Наш фальшивый прибой заглушал шорох пакетов с едой быстрого приготовления.

Мэри замкнулась в себе. Наверно, я ей напомнил о Мэри с девичьими длинными волосами, а секретаршей Мэри она уже быть перестала. Разрывалась между двумя ипостасями, стараясь выбрать правильный путь. Смотрела на ковылявшего самца черепахи, не глядя на меня. Я прикоснулся к ней сзади, она стряхнула мою руку.

– Что теперь, Джон?

– Когда?

– Теперь, когда ты здесь.

Я часто считаю, что люди умеют читать мои мысли. Все время думал – ей известно, что я заскочил всего на несколько часов, даже после всего случившегося. Думал, она знает, что я должен разгадать загадку, не допустив своей насильственной смерти. Был уверен, что, даже лежа со мной рядом, она заранее угадывает мои замыслы.

– Можно воспользоваться твоим компьютером? – спросил я. – Мой ноутбук в машине.

– Господи Иисусе. Давай. Пароль – «Я – МЭРИ».

Я включил машину и стал ждать. Она тихо всхлипывала, а меня охватило то самое холодное чувство, которое не позволяло утешить ее или даже соврать, что6 не ухудшить дело.

Солнечный свет освещал ее бедра. Какие шутки играет со мной биология. Мне ужасно хотелось зареветь во все горло и в то же время улыбнуться. Я был черной холодной летучей мышью в своей пещере. Хотел, но не мог испытывать чувство вины.

– Никогда не знаешь, что сказать, да?

Я покачал головой.

– Столько фильмов смотрел. Мог бы пару фраз заучить наизусть.

Я запустил обозреватель, набрал адрес своей электронной почты: «БРОДЯГА-6424». Там была целая куча бродяг вместе с сотней тысяч любителей резных уток, женщин с тремя сосками, бывших девушек с длинными волосами, кусающихся, как щенки, и спящих на искусственных пляжах. А я был номер 6424 и не имел ни единого слова в свое оправдание.

Точно, пришло бесплатное сообщение по Интернету под именем ЯНЕНАВИЖУДЖОНА. Поступило, когда я лежал на Мэри.

– Надеюсь, не ты послала?

– Что за дерьмо!

– «ТЫ ПОКОЙНИК».

– Очень умно.

– Значит, не ты?

– Отвали.

– Я должен точно знать, Мэри. Меня кто-то хочет убить.

– Ну и хорошо.

Я детально проверил, откуда на ее компьютер поступило это сообщение, пролез все, что было можно, ничего не узнал. Поискал сетевой адрес – безрезультатно. Распечатал текст, сунул в карман. Сел рядом с Мэри. Она чуть отодвинулась, всхлипывая.

– Я не хочу, чтоб ты уходил.

– Знаю. Но хочешь, чтоб я остался, потому лишь, что должен уйти. Несколько часов назад ты буквально захлопнула у меня перед носом окно.

Она взглянула на меня.

– Хочу, чтоб остался.

– Не могу.

– Ладно, – сказала она, указывая на коробку. – Тогда убирайся к чертовой матери и забери с собой эту долбаную черепаху.

– Брось, Мэри, он тебя утешит.

– Ты здесь когда-нибудь видел игрушечную черепаху? Ненавижу черепах до чертиков. И откуда ты знаешь, что это самец?

Она накинула на себя простыню. Представление окончено, занавес закрылся. Я нашел черепаху, посадил в клетку, закрыл коробку. Направился к двери, еще раз оглянулся. Точно знал, что это самец, – знал, и все.

– Ты наверняка совсем утомился, – добавила она. – Надеюсь, заснешь в дороге и рухнешь в кювет.

Мы с самцом черепахи ушли. Последнее, что услышали из квартиры, – записанные звуки морского прибоя. В Сан-Диего оставалось сделать еще одно дело, а потом уж нанести визит Азаль.

Я поставил коробку рядом с собой на сиденье, включил мотор. Должно быть, моему зеленому другу здорово надоели всяческие проказы, но он уже занял место в моей душе. Поэтому мы вместе поехали назад через пригороды, по знакомым мне дорогам. Я заметил позади машину, хотя рядом шли еще две, а я пока еще не стал законченным параноиком.

Когда мы свернули по авеню к берегу, та самая машина по-прежнему шла за нами. Я въехал на стоянку, а она все держалась сзади. Я посмотрел, как она огибает квартал, решив, что это коп, или подростки гоняются за девчонками, которые возвращаются с пляжа.

Вытащил из машины Йертла, направился к будке охраны. Открыл коробку, выпустил его на песок. Он пополз и остановился.

– Беги, – сказал я. – Бродяжничай.

Он никуда не пошел. Мне почти хотелось забрать его с собой, но нельзя вечно держать черепаху в коробке, а ремнем безопасности его не пристегнешь. Поэтому я стоял и смотрел на него сверху вниз, приговаривая:

– Давай. Вперед. Все будет хорошо.

Морской берег осветили фары. Я оглянулся. Свет меня ослепил на секунду, потом послышалось приближавшееся звяканье ключей и инструментов. Деннис Грозный. Он нес мой чемодан, который, наверно, забрал из машины.

– Привет, – сказал он.

– Оставь нас в покое.

– Не могу, – пропел он сопрано, передразнивая меня. – Просто не могу.

– Извращенец поганый.

Его сандалии скрипели по песку.

– Люблю ее единственную.

– Но, как видишь, ты не в ее вкусе.

– Забудь об этом. Вот твои дерьмовые шмотки.

Он зашвырнул чемодан в океан на двадцать футов. Я посмотрел, как он качается на волнах.

Мы стояли в двух футах друг от друга. На этот раз я не побежал. Во-первых, не хотел наступить на Йертла, во-вторых, в редких случаях все-таки призывал на помощь всю свою оставшуюся гордость. Хотел сказать: «Ты забыл ноутбук», – а вместо того спросил:

– Наверно, хочешь меня побить?

– Подумывал об этом. Околачиваешься тут, бросаешь женщин, являешься через много лет, словно тебе кто-нибудь что-нибудь должен. Иди работать.

– Я работал. Работал вместе с десятью тысячами точно таких же задниц, как ты, потом компания расширилась, перевела завод в Мексику. Но я свое успел получить, поэтому я здесь. Я выиграл.

– Ты мнедолжен.

– За что это?

– За Мэри.

Близился удар в живот. Я вышел из себя, ринулся на него, схватил за грудки и быстро провел апперкот. Вместо солнечного сплетения костяшки ударили в гаечный ключ. Кожа лопнула, но я держался, пока он кружил меня, колотя по бокам, отчего я свалился, как закружившийся в хороводе мальчишка. Сумел подняться на песке и начал отступать, стараясь не потерять равновесие. Он схватился за молоток. Убийство стало реальной и скорой возможностью. В голове промелькнуло, что письмо все-таки прислала Мэри, поставив Денниса за дверью, чтобы после моего ухода он привел приговор в исполнение, как и было обещано.

Впрочем, молоток он выпустил. Подошел и ударил меня в лицо. Темное небо над головой брызнуло искрами, голова завертелась, как взбесившийся спутник. Я рухнул на песок. Настоящий шум океана полностью утих… потом мир снова ожил.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю