Текст книги "Водоворот"

Автор книги: Питер Уоттс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

К счастью, существовали лекарства и от этой напасти.

БЭКФЛЕШ

Проснувшись, она увидела перед собой воздушного монстра, зажавшего в челюстях какой-то металлолом. Чудовище закрывало полнеба.

Подъемные краны. Роторы. Рвущие и хватающие пасти, которые легко могли бы расчленить целый город. Разборочный арсенал, свисающий с огромного пузыря с высоким вакуумом; кожу между его ребрами всосало внутрь, будто плоть существа, изнуренного голодом.

Оно величаво пролетело мимо, не замечая насекомого, кричащего в его тени.

– Это ничего, мисс Кларк, – сказал кто-то. – Ему на нас наплевать.

Английский, с индийским акцентом. А за ним тихое журчание других слов, других языков. Спокойный электрический гул. Мерное кап-кап-кап полевого опреснителя.

Над ней склонилось изможденное загорелое лицо человека, пребывавшего где-то между средним и Мафусаиловым возрастом. Кларк повернула голову. Вокруг рваным кругом стояли другие беженцы, на вид не такие исхудалые. Какие-то механические формы маячили на краю зрения.

День. Похоже, она вырубилась. Помнила, как давилась бурдой из циркулятора поздно ночью. Помнила, как в желудке кончилось хрупкое перемирие. Помнила, как рухнула на землю, как ее вырвало прямо на свежий песок едким месивом.

А теперь пришел день, и ее окружили. Не убили, правда. Кто-то даже принес ласты: их положили рядом на гальку.

– …tupu jicho… – прошептал кто-то.

– Правильно… – голос Лени заржавел от длительного молчания, – …мои глаза. Пусть они вас не отталкивают, это всего лишь…

Индус потянулся к ее лицу. Она бессильно откатилась в сторону и зашлась в приступе кашля. Рядом появилась надувная груша, но Кларк отмахнулась:

– Я не хочу пить.

– Вы вышли из моря. Море пить нельзя.

– Я могу. У меня… – Она с трудом оперлась на локти, повернув голову; в поле зрения попал опреснитель. – У меня вот такой в груди стоит. Имплантат. Понимаешь?

Тощий беженец кивнул.

– Как ваши глаза. Механический?

«Почти».

Она была слишком слаба для объяснений.

Лени посмотрела на море. Расстояние обескровило подъемник, смыв детали, превратило его в смутный вздувшийся силуэт. Обломки выпали из его брюха прямо у нее на глазах, подняв беззвучный серый фонтан на горизонте.

– Уборкой занимаются, как и всегда, – заметил индус. – Повезло, что они не бросают свой мусор прямо на нас.

Кларк снова одолел кашель.

– Откуда вы знаете мое имя?

– ЭС Кларк. – Он похлопал по бирке на ее плече. – Меня Амитав зовут, кстати.

Его лицо, руки – они больше подошли бы скелету. Но циркуляторы Кальвина работали без устали. Тут, на Полосе, пиши должно было хватать всем. Вокруг стояли худые, но явно не голодные люди. На Амитава они не походили.

Откуда-то сверху раздался тихий и жалобный вой. Кларк села. В облаках мелькнула какая-то тень.

– Они за нами наблюдают, – пояснил Амитав.

– Кто?

– Ваши люди, наверное. Присматривают за тем, чтобы машины работали как положено, и за нами наблюдают. После волны, понятно, их стало больше.

Тень пронеслась на юг, исчезая на глазах.

Индус присел на костлявую задницу и уставился в сторону материка.

– Без толку все это. Мы тут, прямо скажем, не активисты. Но они все равно за нами наблюдают. – Он встал, отряхнув мокрый песок с коленей. – Вы, разумеется, хотите к ним вернуться. Ваши люди вас ищут?

Кларк вздохнула:

– Я…

И замолчала.

Она проследила за его взглядом и сквозь переплетение коричневых тел разглядела кучу палаток и хибар. Сколько тысяч человек – миллионов – прибыло сюда за все эти годы, когда их выгнали из домов поднимающиеся моря и растущие пустыни? Сколько их, голодных, больных от беспрерывной качки, ликовало при виде Северной Америки на горизонте, а потом оказалось отброшено к океану стенами, охранниками и бесконечными толпами тех, кто добрался сюда первым?

И кого же они винят? Что сделают миллионы обделенных, когда один из богатеньких попадется им в руки?

«Ваши люди вас ищут?»

Лени откинулась на песок, не решившись заговорить.

– Ага, – рассеянно проронил Амитав, как будто она ему ответила.

* * *

Она так долго была автоматом, несгибаемой машиной, созданной с единственной целью – добраться до суши, что теперь, когда все же достигла континента, не осмеливалась на нем остаться.

Отступила на дно океана. Вернулась, но не в ясную и черную чистоту глубоководья; здесь не водилось живых люстр или хищников с фонариками, заставлявших воду светиться. Редкая жизнь корчилась, извивалась и искала падаль в мутно-зеленом свете материковой отмели. Даже под волнами поле зрения простиралось всего на пару метров.

Все-таки лучше, чем ничего.

Лени уже давно научилась спать в гидрокостюме, с открытыми глазами. В бездне это было легко – стоило отплыть подальше, оставить прожектора «Биб» позади, и линзы уже не справлялись. Ты дрейфовал в складках абсолютной тьмы, какую ни один сухопутник не мог себе даже представить.

Здесь же все было не так просто. В воде всегда присутствовал свет: ночь лишь высасывала из него все краски. А когда Кларк все же погружалась в какой-то туманный и беспокойный мир снов, то ее тут же окружали угрюмые, мстительные толпы, собиравшиеся где-то за пределами поля зрения. Они брали что под руку попадалось – камни, сучковатые палки плавника, удавки из проволоки и моноволокна, – и смыкались над ней, тлея огнем и убийством. Заметавшись, Лени просыпалась и вновь оказывалась на дне, а толпа таяла в обрывках вихрящихся теней, растворявшихся над головой. Большинство из них проступали слишком смутно: раз или два она разглядела носовую часть чего-то изогнутого.

Ночью, когда беженцы отходили от постоянного сияния пищевых станций, Кларк выходила на берег покормиться. Поначалу она держала под рукой газовую дубинку, оставшуюся еще с «Биб», чтобы отпугнуть любого, кто встанет на пути. Но никто и не пытался. Это даже не особо удивляло. Она могла лишь гадать, что видели беженцы, когда смотрели в ее глаза. Может, чудо светоулавливающих технологий? Логическую предпосылку для жизни на дне океана?

Скорее всего, они видели монстра, женщину, чьи глаза выскоблили и заменили сферами из чистого льда. По какой-то причине местные жители старались держаться от нее подальше.

На второй день Лени сумела удержать в себе большую часть того, что съела. На третий поняла, что уже не голодна. Лежала на дне и рассматривала рассеянный зеленый свет, чувствуя, как новая сила тонкими струйками втекает в конечности.

В ту ночь Кларк поднялась из океана еще до полного захода солнца. Оставила газовую дубинку в ножнах, прикрепленных к бедру, но, пока она выбиралась на берег, никто так и не бросил ей вызова. Даже наоборот, люди уступили ей еще больше пространства, чем прежде; в неумолкающем галдеже из кантонского и пенджабского языков чувствовалось напряжение.

Амитав ждал ее у циркулятора.

– Они сказали, вы вернетесь. Но не упоминали об эскорте.

Эскорте? Он смотрел поверх ее плеча, на пляж. Кларк проследила за его взглядом: заходящее солнце превратилось в размытое огненное пятно, изливающее кровь в…

«О, господи».

Полумесяцы спинных плавников рассекали волны прибоя у берега. Серое рыло на краткий миг мелькнуло на поверхности, словно мини-подлодка с зубами.

– А они же практически исчезли, вы знали? – спросил Амитав. – Но вернулись. Сюда, по крайней мере.

Лени, дрожа, вздохнула; адреналин тряхнул тело, но не принес ничего, кроме запоздалого озарения, от которого слабели колени.

«Как близко они подобрались? Сколько раз я…»

– Неплохие у вас друзья, – заметил беженец.

– Я не… – Но, разумеется, Амитав знал, что она понятия не имела. Кларк повернулась к циркулятору, спиной к старику.

– Мне говорили, что вы так и не ушли, – раздался голос Амитава. – А я не верил.

Лени ударила по кнопке наверху устройства. Белковый брикет шлепнулся в раздаточный лоток. Она уже протянула руку к еде, но сжала кулак, стараясь унять дрожь.

– Дело в еде? Здесь многие любят еду. Даже больше, чем надо бы, принимая во внимание обстоятельства.

Лени с трудом успокоилась и взяла брикет.

– Вы боитесь, – произнес Амитав.

Кларк взглянула на океан. Акулы исчезли.

– Но не их, – продолжил индус. – Нас.

Она снова уставилась на него:

– Да.

Улыбка мелькнула на его лице:

– Вы в безопасности, мисс Кларк. Они не причинят вам вреда. – Он махнул тощей, как у скелета, рукой, словно имея в виду всех своих товарищей. – Если б хотели, то разве не сделали бы с вами что-нибудь, пока вы лежали без сознания? Ну хотя бы оружие отобрали?

Лени коснулась рукой ножен на бедре.

– Это не оружие.

Амитав не стал спорить, а лишь посмотрел вокруг, угрюмо улыбнувшись:

– Разве они голодают? Неужели вы думаете, что они порвут вас ради мяса с костей?

Кларк пожевала, проглотила, повела головой. Все эти лица. На некоторых читалось любопытство, на других же чуть ли не… благоговение.

«Узрите женщину-зомби, что плавает с акулами».

Только ненависти не было.

«Нелепо. У них же ничего нет. Как они могут не ненавидеть?»

– Видите, – проговорил Амитав. – Они не такие, как вы. Они довольны. Покорны.

Он сплюнул.

Она всмотрелась в его костлявое лицо, глубоко сидящие глаза. Заметила тлеющие в них угли, почти скрытые, утопленные в глазницах. А под дружелюбной улыбкой увидела презрительную ухмылку.

Именно это лицо ее сны размножили в тысячу раз.

– И не такие, как вы, – наконец сказала Лени.

Амитав признал это легким кивком:

– Что прискорбно.

И яркая дыра открылась в его лице.

* * *

Кларк отшатнулась в изумлении.

Отверстие разрослось на весь берег, истекая светом. Лени повернула голову: прореха двигалась вслед за взглядом, прикованная точно к центру ее зрительного поля.

– Мисс Кларк…

Она обернулась на голос: бесплотная рука Амитава едва виднелась сквозь ореол помешательства. Лени схватила ее, поймала, подтащила старика ближе к себе.

– Что это? – прошипела она. – Что…

– Мисс Кларк, вы…

Свет уплотнялся. Образы. Задний двор. Спальня.

Какая-то экскурсия. В музей, огромный и похожий на пещеру, увиденный с высоты детского роста.

«Я этого не помню», – подумала она.

Отпустила руку индуса, шатаясь, отошла на шаг. Неожиданно вздохнула полной грудью.

Ладонь Амитава пронеслась сквозь дыру в поле зрения. Пальцы щелкнули прямо перед носом Лени.

– Мисс Кларк…

Свет потух. Она стояла неподвижно, замерзшая, дыша быстро и неглубоко.

– Я думаю… нет, – наконец, протянула она, чуть расслабившись.

Амитав. Полоса. Небо. И никаких видений.

– Со мной все хорошо. Сейчас все нормально.

Недоеденный питательный брикет лежал у ног, покрытый мокрым песком. Онемевшими пальцами Лени подобрала его.

«Может, что-то в пище?»

Со всех сторон за ней наблюдала молчаливая толпа.

Амитав склонился вперед:

– Мисс Кларк…

– Ничего. Я просто… кое-что увидела. Из детства.

– Детства, – эхом откликнулся Амитав. Покачал головой.

– Да, – подтвердила Кларк.

«Только не моего».

КАРТЫ И ЛЕГЕНДЫ

Перро не знала, почему это вдруг стало для нее так важно. И столь же важно было не думать о ней слишком много.

На Полосе практически не существовало языкового барьера. Там сосуществовали сотни языков и, наверное, в десять раз больше диалектов, но с большинством переводческие алгоритмы справлялись. «Оводов» обычно видели, но не слышали, и, тем не менее, местные, казалось, лишь слегка удивлялись, когда машины обращались к ним голосом Су-Хон. Огромные металлические жуки превращались в часть пейзажа для любого, кто жил на берегу больше двух дней.

Большинство бежей не знали ничего о том, что она спрашивала: странная женщина в черном, которая вышла из моря? Примечательный образ, конечно, – почти мифический. Конечно, мы бы запомнили, если бы стали свидетелями такого видения. Просим прощения. Нет.

Одна девочка-подросток с глазами взрослой женщины говорила на каком-то загадочном варианте ассамского, для которого система не имела подходящей программы. Беженка упомянула кого-то по прозвищу Ганга, это существо следовало за беглецами через весь океан, и она слышала, что эта Ганга вроде бы недавно вышла на берег. И больше ничего. Возможно, сказались какие-то двусмысленности при переводе.

Перро расширила активную зону поисков до сотни километров. Перед ее глазами человечество двигалось на север вялыми этапами, следуя за отвоеванным фронтиром. Время от времени какие-то глупцы залезали в океан; неразборчивые акулы быстро смыкались вокруг жертв и резвились. Перро подрегулировала порог сенсорного восприятия. Красная вода размылась до невыразительно-серого цвета. Крики выцвели до шепотов. Природа восстанавливала баланс на краю зрения.

Су-Хон продолжала опросы. Прошу прощения. Женщина со странными глазами, возможно раненая?

Со временем до нее начали доходить слухи.

* * *

В полдне к югу – белая женщина, вся в черном. Ныряльщица, выброшенная на берег накануне цунами, говорили некоторые: наверное, ее вынесло из фермы водорослей или из подводного отеля.

В десяти километрах к северу некое угольно-черное создание наводило страх на обитателей Полосы, никогда ничего не говоря.

Вот в этом самом месте, два дня назад: бешеная амфибия с пустыми глазами, насилие сквозило в каждом движении. Ее видели сотни и все держались подальше, пока она с криками не уковыляла обратно в Тихий океан.

Вы ищете эту женщину? Она одна из ваших?

Скорее всего. В реестре без вести пропавших было полно морских рабочих, исчезнувших после Большого Толчка. Правда, все работали на поверхности или на шельфе. А женщину, которую видела Перро, приспособили для бездны. В списке глубоководников не числилась; лишь шесть подтвержденных смертей в сотнях километров от берега на одной из геотермальных станций Н'АмПацифика. И больше никаких деталей.

Женщина с механизмами в груди носила на плече логотип Энергосети. Тогда, получается, только пять трупов. И одна выжившая, которая каким-то образом преодолела триста километров открытого океана.

Выжившая, которая по каким-то причинам не хотела, чтобы ее нашли.

Слухи пускали метастазы. О ныряльщице с фермы водорослей больше речи не шло. Теперь говорили о русалке. Об аватаре Кали. Некоторые утверждали, что женщина говорила языками новыми, другие – что общалась только на английском. Ходили истории о стычках, о жестокости. Русалка нажила себе врагов. Русалка встретила друзей. На нее напали, и от атаковавших остались лишь куски, разбросанные по пляжу. Перро скептически улыбнулась: по сравнению с обитателями Полосы даже шкурка от банана была агрессивнее.

Русалка маячила в грязных прибрежных водах. Ей подчинялись акулы; по ночам она выходила на сушу и похищала детей, чтобы скормить их своим прислужникам. Кто-то предсказал ее приход или же просто признал его; некоторые говорили о пророке. А может, о человеке настолько же безумном, как и женщина, о которой он вещал. Звали его Амитав.

Почему-то ни одно из этих событий не засекли местные «оводы». Только поэтому Перро не обращала внимания на девяносто процентов слухов. Она начала задумываться, в какой степени ее собственные вопросы запустили мельницу домыслов. Она где-то читала, что, минуя некий предел, информация размножается сама по себе.

Через девять дней после того, как Перро впервые увидела женщину в черном, одна индонезийка, мать четверых детей, вышла из палатки и провозгласила, что из самого центра землетрясения на землю вышла русалка без единой царапины.

На что один из ее сыновей сказал, что слышал, будто на самом деле все обстояло с точностью до наоборот.

КОРП

Конечно, ничего страшного не произошло. По статистике на Земле кто-нибудь уходил в мир иной каждые полсекунды. Некоторые, естественно, умирали и во время его дежурств. И что? В смену на любого человека, убитого Ахиллом, приходилось десять спасенных. А те, кто вздумает жаловаться на такой расклад, пусть идут в глубокую задницу.

Вообще-то, именно жаловаться ему сейчас и хотелось. Вот только посетители оказались настоящими «двадцатниками», словно прилетели из прошлого века.

«Реактор Пикеринга» представлял собой цилиндр, помещенный внутри куба, утопленного на пятьдесят метров в очищенный гранит Канадского щита. Его построили для хранения ядерных отходов, как только стала таять вечная мерзлота; когда местные жители начали активно протестовать, а цивилизация – распространяться на север, сооружение лишилось своего предназначения. Впрочем, по тем же причинам оно превратилось в выгодное место для подземного наркобара. «Реактор» сконструировали внутри прозрачной трехэтажной трубки из акрила, подвешенной в главной камере; промежуток между стенами затопили и набили световыми жезлами, изображающими кобальтовое свечение использованных топливных стержней. Вокруг туда-сюда порхали радужные, переливающиеся бабочки, булавочными искрами отражая информацию во все стороны. Ядовитые и влажные лягушки-древолазы влажно барахтались в небольших бачках, стоящих на каждом столе, напоминая крохотные мерцающие пазлы из рубинов, изумрудов и нефтяной черноты.

Здесь царило спокойствие. «Реактор» напоминал вывернутый наружу аквариум, прохладный зеленый грот. Дежарден спускался в его глубины, когда хотел подзарядиться. Теперь он сидел за круглой барной стойкой на втором этаже и размышлял, как ему увильнуть от секса с женщиной, вцепившейся ему в локоть.

Он понимал: скоро этот вопрос выплывет наружу. Не из-за того, что он был красавцем, – отнюдь не был им. И не из-за фамилии, благодаря которой многие принимали Ахилла за Quebecois [8]8
  Да здравствует свободный охранник (фр.).


[Закрыть] , что когда-то соответствовало истине. Нет, просто он признался этому темному длинноногому Роршаху – она назвалась Гвен, – что работает правонарушителем, и она сочла это очень крутым. Когда-то Дежарден на краткий миг вошел в пантеон звезд, но собеседница явно не признала его в этом качестве: это случилось два года назад, а люди сейчас, кажется, с трудом вспоминали, что ели на ужин прошлым вечером. Значения это не имело. Ахилл Дежарден обрел фанатку.

Выглядела Гвен очень даже неплохо. Уже через тридцать секунд после начала разговора он представил, как бы она смотрелась на диване в его гостиной. А еще через тридцать секунд набросал в уме довольно приличную художественную концепцию. Прекрасно, он ее хотел: вот только дело было не в ней.

Почему-то она была одета как один из глубоководных киборгов Н'АмПацифика.

Костюм получился выразительный, но несерьезный: трико из черной лайкры без единого шва скрывало тело от ног до шеи и кончиков пальцев; декоративные аксессуары изображали контроллеры и выступы имплантатов; даже бирка с именем и логотипом Энергосети была вкроена в плечо. С глазами, правда, не совсем получилось. Настоящие рифтеры носили роговичные накладки и смотрели на мир как будто пустыми белыми шарами. Гвен же предпочла просвечивающие крупные линзы. Те довольно сносно закрывали радужку, но, судя по тому, как она постоянно наклонялась, всматриваясь в Ахилла, на способности к светоулавливанию не влияли.

У женщины были прекрасные скулы, широкий рот и столь остро очерченные губы, что об их края можно было порезаться. В этой непринужденной и людной обстановке Дежарден хотел лишь ее компании. Просто провести время, запомнить ее черты, насладиться запахом, уложить образ в памяти. Может, даже подружиться.

Ему этого хватало, Ахилл мог заполнить пробелы сам, позже. А заодно и прижечь их.

– Не могу поверить, сколько всего тебе приходится делать, – говорила она. Извивающаяся сеть подводного света играла на ее лице. – Эпидемии, моры, обвалы систем. И все на тебе.

– Не все. Нас много.

– Но все-таки. Ты за долю секунды принимаешь решения, от которых зависит чья-то жизнь. – Гвен провела рукой по его предплечью: крылышко черного мотылька. – От любого твоего неверного шага могут погибнуть люди.

– А иногда и от верного.

Ахилл не раз встречал таких Гвен. Как и любая самка класса млекопитающих, склонная к К-стратегии [10]10
  [Здесь имеется в виду теория г-К-отбора, определяющая две различные природные стратегии размножения живых организмов. Для r-стратегии, когда организмы стремятся к максимально быстрому росту популяции, характерны высокая плодовитость, малая продолжительность жизни отдельной особи и ее небольшие размеры. Для К-стратегии, при которой организмы воспроизводятся относительно мало, но стараются вложить в потомство как можно больше ресурсов и времени, характерны большие размеры, относительно долгий промежуток жизни и малое потомство, на воспитание которого отводится много времени. Естественно, в случае К-стратегии требования, предъявляемые самкой к самцу, гораздо выше.]


[Закрыть], она питала слабость к обладателям ресурсов – или, в случае с родом Homo, к власти. Скорее всего, она предполагала, что Ахилл таковой обладает, раз может по своей воле вырубить целый город.

Обычная ошибка среди всех особей, придерживающихся К-стратегии. Дежарден обычно не торопился развеивать их иллюзии.

Гвен взяла дерму с ближайшего подноса, вопросительно взглянув на Ахилла. Тот покачал головой. С рекреационными веществами приходилось держать ухо востро: они могли вступить во взаимодействие с профессиональными препаратами, которые в немалых количествах бурлили в его крови. Женщина пожала плечами, прилепила пластырь за ухо и продолжила:

– Как ты справляешься с такой ответственностью? Черт побери, как тебе вообще ее дали? – Она опрокинула рюмку. – Все эти корпы, короли и политики – они бы даже не смогли договориться, в какой цвет покрасить стены в туалете. Почему все они решили дать конкретно тебе чуть ли не божественные способности? Ты что, не допускаешь ошибок?

– Ни хрена подобного.

В неокортексе мелькнула незваная мысль: «Интересно, сколько человек я сегодня убил?»

– Я всего лишь... стараюсь как могу.

– Это да, но как ты умудрился их в этом убедить? Что тебе мешает устроить авиакатастрофу, чтобы отомстить боссу? Откуда они знают, что ты не воспользуешься такой силой, чтобы разбогатеть, или помочь приятелям, или разрушить корпорацию, так как ты не согласен с ее политикой? Что держит тебя в узде?

Дежарден покачал головой:

– Ты мне не поверишь.

– Спорим, угадаю?

– Угадывай.

– Трип Вины, да? И Отпущение грехов?

Он засмеялся, скрывая удивление.

Гвен расхохоталась вместе с ним, протянула руку в ближайший террариум и погладила одну из драгоценных лягушек (тех подкорректировали так, чтобы рептилии выделяли через кожу легкие психотропы). Словно бы ненароком уперлась плечом в руку Ахилла. Гвен отмахнулась от парочки бабочек, те уже обнюхивали ее, выискивая симптомы ухудшения здоровья, чтобы вмешаться и заблаговременно оказать помощь.

– Ненавижу эти штуки.

– Ну ты слегка намешала с препаратами. Испортишь атмосферу, если тебя вырвет прямо на бар.

– А ты весь такой законопослушный. – Гвен потерла большим пальцем об указательный, втирая в кожу лягушачий сок. – И от вопроса хорошо уходишь.

– Вопроса?

– Трип Вины, не забыл? – Она склонилась ближе. – Я всякое слышала, ты тоже. Какая-то разновидность ретровируса, так? Он заставляет тебя быть послушным, прямо на уровне ствола мозга.

Гвен всего лишь гадала. Не знала ничего о химии вины. Скажи ей о взаимодействии глутатиона с синаптическими пузырьками, так она, скорее всего, лишь глупо на тебя уставится в ответ. Гвен понятия не имела о подкрученной токсоплазме или о крохотных перепутанных каплях ревертазы, которые запускали всю систему. И, даже если была бы в курсе, это ничего не меняло. Воздействие таких веществ нельзя осознать, пока не почувствуешь их в себе.

Гвен слышала только о «ретровирусах» и даже в них была не уверена.

– Нет, – ответил Ахилл. – Ты ошиблась. Извини.

Он даже не лгал. Вирус служил всего лишь переносчиком.

Она закатила глаза.

– Я так и знала, что ты мне ничего не скажешь. Они ник... Я так и знала.

– А с чего дайверский прикид? – Неожиданно ему показалось, что сменить тему – это хорошая мысль.

– Рифтерский шик, – Гвен еле заметно улыбнулась уголком рта. – Солидарность через моду.

– Не понял... рифтеры теперь – политическая тема?

Она слегка оживилась:

– О, да ты знаешь. Ты ведь не все свое время мир спасаешь.

Он не знал. Хотя пару месяцев назад действительно проскальзывало какое-то трепыхание, когда некий не в меру упорный журналист умудрился протащить историю через цензоров АмСети. Оказывается, Энергосеть нанимала жертв инцеста и ветеранов войн для управления глубоководными геотермальными станциями – в теории к хроническому стрессу в подобной окружающей среде лучше всего приспосабливаются те, в ком (и как словоплеты это выяснили?) такая предрасположенность вырабатывалась с самого детства. Пошли обыкновенные взвизги общественного гнева от «да как вы смеете эксплуатировать жертв насилия ради нескольких мегаватт» до «как вы смеете доверять энергетическую сеть кучке психов и забитых недоумков».

Скандал длился довольно долго. Но потом Полосу поразила какая-то новая разновидность лошадиного энцефалита, и кто-то отследил ее источник до бракованной партии контрацептивов в циркуляторах. А теперь, естественно, всех еще лихорадило от Большого Толчка на западе, поэтому о рифтерах и их проблемах практически забыли.

По крайней мере Ахилл так думал. Но теперь рядом с ним стояла эта женщина, и из каких бы источников она ни почерпнула свои представления о моде...

– Послушай, – решилась Гвен. – Спорим, ты устал постоянно сражаться с силами энтропии? Не хочешь отвлечься и для разнообразия подчиниться второму закону термодинамики?

– Энтропия – это не сила. Распространенное заблуждение.

– Да хватит уже болтать. У них тут есть комнаты внизу. За первый час я заплачу.

Дежарден вздохнул.

– Что? – спросила Гвен. – И не говори, что тебе неинтересно, – твои жизненные показатели подскочили от возбуждения, как только я зашла. – Она постучала по одному из аксессуаров на костюме – Дежарден с запозданием заметил датчик биотелеметрии.

Он пожал плечами:

– Верно.

– Так в чем проблема? Не принял сегодня таблетки? Я чистая.

Она показала ему татуировки на внутренней поверхности запястья: ее иммунизировали против целого арсенала инфекций.

– На самом деле я... я просто не слишком общителен.

– Это правда. Ну давай уже. – Гвен твердо положила ладонь ему на руку.

– Я полагаю, Кайфолом, – раздался сзади женский голос, – собирается отвергнуть ваше предложение по двум причинам. Не принимайте отказ близко к сердцу.

Дежарден на мгновение закрыл глаза:

– Я думал, ты себе не потакаешь.

В поле его зрения вступила тощая и несущая одни неприятности филиппинка ростом в метр семьдесят.

– Я – Элис, – сказала она.

– Гвен.

– Первая причина в том, – продолжила Джовелланос, – что у него срочный вызов.

– Да ты шутишь, – возмутился Дежарден, – я только освободился.

– Извини. Тебя хотят видеть через... – Джовелланос бросила взгляд на запястье, – через семь минут. Какой-то корп лично вылетел из Н'АмПацифика, чтобы воочию тебя увидеть. Можешь представить их разочарование, когда они выяснили, что ты отключил запястник.

– Уже комендантский час начался. Я просто стараюсь быть хорошим гражданином.

Что, конечно, было полной чушью, так как правонарушителей освобождали от подобных ограничений. Иногда Дежарден просто не хотел, чтобы его находили.

Разумеется, надежда оказалась тщетной. Ахилл оттолкнулся от стойки бара и встал, раскинув руки и жестом изображая, что сдается.

– Извини. Хотя приятно было познакомиться.

– Причина номер два, – напомнила Гвен Джовелланос, не обращая на него внимания.

– А, точно. Кайфолом не трахает реальных людей. Считает такие отношения неуважительными, – Элис кивнула головой в его сторону, еле заметно поклонившись. – Разумеется, инстинкты у него на месте. Думаю, как только ты села рядом, он сразу начал делать стереоснимки.

Гвен посмотрела на Ахилла одновременно с удивлением и вызовом.

Тот пожал плечами:

– Я их сотру, если ты возражаешь. Все равно хотел спросить.

Она покачала головой, и эта соблазнительная полуулыбка слабо мелькнула на лице.

– Развлекайся. Может, через какое-то время даже заинтересуешься реальным процессом.

– Надеюсь, нет, – заметила Джовелланос. – Тебе,

скорее всего, не понравятся его вкусы.

***

«Управление по ликвидации нестабильности комплексных систем» – слова висели в конце вестибюля, словно светящийся нёбный язычок, символ тщеславного и насквозь бюрократического требования, чтобы тебя уважали.

Впрочем, никто уже давно не заморачивался, надпись даже вслух не читали; лишь единицы сокращали название до аббревиатуры УЛН, что вполне устроило бы корпов. Нет, прижилось другое имя: «Патруль Энтропии». Казалось, еще немного – и увидишь униформу космических кадетов. Дежарден всегда думал, что спасение мира должно вызывать чуть больше уважения.

– И чего ты такая encule[11]11
  [Сволочь(фр.). Полицейских (сленговое выражение, искаженный квебекский вариант).]


[Закрыть]  сегодня? – проворчал он, когда они заходили в лифт.

Джовелланос моргнула:

– Прости?

– Ну к чему была та сцена в баре?

– Разве реклама не должна быть правдивой? Ты же не скрываешь все эти дела. По большой части.

– Я предпочитаю контролировать скорость подачи. Боже. – Ахилл нажал кнопку «Админ-6». – Время ты выбрала очень неудачное.

– Я прекрасно выбрала время. Кайфолом, они хотят, чтобы ты поднялся наверх прямо сейчас. Кажется, я в жизни не видела, чтобы Лерцман хоть чему-нибудь уделял столько внимания. А если бы я стала ждать, пока ты там докрутишь динамо, мы бы торчали внизу до тех пор, пока полярные шапки снова не замерзнут. К тому же ты не умеешь отказывать. И вполне мог трахнуть ее, лишь бы не оскорбить в лучших чувствах.

– Не думаю, что она такая нежная.

– И чего? Зато ты еще какой.

Двери открылись. Дежарден вышел первым, Джовелланос осталась в лифте.

Он взглянул на нее с некоторым нетерпением:

– А я думал, мы спешим.

Она покачала головой:

– Это ты спешишь. А у меня нет допуска. Меня просто послали привести тебя.

– Что?

– Ты идешь один.

– Бред какой-то, Элис.

– У них приступ паранойи, Кайфолом. Я же тебе говорила. Особое внимание.

Двери, скользнув, закрылись.

***

Ахилл ткнул пальцем в «ищейку», поморщился от краткого, но болезненного укола. Физический образец. Нынче они перестали доверять даже дистанционной авторизации.

Спустя минуту, по стене поползла итоговая информация, расположенная в три колонки. Слева профиль: группа крови, водородный показатель, уровень газов. Справа список: тромбоциты, фибриногены, эритроциты и лейкоциты, антитела, гормоны. Все составляющие его крови, полученные от самой природы.

А посередине шел еще один перечень, чуть покороче: дары от УЛН.

Дежарден уже немного разбирался в показателях. Все выглядело нормально. Разумеется, приятно было получить независимое подтверждение: дверь перед ним открылась, а все остальные не принялись с грохотом захлопываться.

Ахилл вошел в зал заседаний.

У дальнего конца стола для совещаний расположились трое. Лерцман сидел на своем обычном месте, во главе; слева оказалась невысокая блондинка, которую Дежарден никогда раньше не видел. Это, конечно, ничего не значило – он не знал большинство людей, работающих в администрации.

Слева от блондинки находилась еще одна женщина. Ахилл не знал и ее. Она устремила на него в буквальном смысле сверкающий взгляд – так мерцали тактические линзы, а значит, дама находилась в комнате лишь отчасти, параллельно следя за потоком информации, видным только ей. В уголках ее рта и вокруг ртутных глаз застыли слабые морщины, правое веко было чуть опущено; в остальном лицо казалось бледным и невыразительным эскизом евроазиатского разлива. Темные волосы подернула седина на висках, и это обесцвечивание, казалось, мельчайшими дозами распространялось прямо у Дежардена на глазах.