Текст книги "Дракон поверженный"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 55 страниц)

Дениза послала в свое инфокольцо запрос проверить систему безопасности мастерской и получила ответ, что ей ничего не угрожает. Помахав левой рукой над сенсорным замком, она открыла дверь. Внутри оказалось просторное помещение с бетонными стенами, практически пустое, если не считать длинного деревянного верстака в центре и металлического стеллажа, который занимал половину задней стены. Оба окна и поднимающаяся дверь были заложены кирпичами и укреплены стальной решеткой.

Джозеп уже сидел за верстаком, обрабатывая цилиндры из нержавеющей стали на электронном токарном станке с программным управлением.

– Принесла? – спросил он.

– Надеюсь. – Она поставила коробку на верстак и сломала пломбу. Наружу выкатилась пара дюжин черных цилиндров. Дениза и Джозеп принялись их рассматривать.

Михир изготовил конической формы трубки, сантиметров десять в длину, из сплава бория и бериллия. Более узкий конец был открыт, а основание запаяно; в середине имелось небольшое отверстие и внешняя бороздка. Интересно, подумала Дениза, знает ли он, что производит гильзы для патронов. Форма не должна вызывать никаких сомнений, хотя высокопрочный сплав мог сбить с толку.

– Неплохо, – сказал Джозеп. Он измерил толщину гильзы; на жидкокристаллическом дисплее появилось размытое изображение. – Очень даже неплохо. Он все очень точно измерил.

– Я начну их наполнять, – сказала Дениза.

Гильзы были последним компонентом. У них уже имелись пули, наконечники и сильная взрывчатка. В сочетании с винтовкой, которую они собрали, одного-единственного выстрела будет достаточно, чтобы с расстояния Двух километров пробить десантный спецкостюм.

Винтовка была частью богатого арсенала, который они планировали применить для этой операции. Другое оружие и фугасы собирались подпольными ячейками по всему Мему-Бэй. Безвредные с виду компоненты, которые, будучи собраны воедино, представляют собой грозное оружие. На сей раз, когда нагрянут захватчики, движение сопротивления будет готово сделать их жизнь сущим адом.

Взводу 435НК9 пришлось прождать в транзитном холле базы около пяти часов. Впрочем, для Лоренса это не имело особого значения; в холле было прохладно, в чип памяти закачана хорошая мультимедийная библиотека, прохладительные напитки в автомате раздавались бесплатно, с этого утра пошли боевые суточные. Просто рай для солдата. Лоренс вытянулся на трех стульях и расслабился. На большом экране то и дело высвечивались одни и те же сообщения о задержке рейсов и требованиях механической службы. Где-то с другой стороны взлетной полосы команды механиков с любопытством рассматривали шлюзы космического корабля, стараясь сообразить, в каком из пятидесяти тысяч компонентов ИР-пилот обнаружил неполадку. ИР-пилот держал под своим постоянным контролем все параметры, сравнивал результаты с требованиями Международного гражданского аэрокосмического агентства. Лоренс слышал о том, что действующие компании частенько загружали в электронные системы своих кораблей программы ИР, которые отличались от фабричного программного обеспечения. В результате, когда речь доходила до определения пригодности к полетам, эти программы оказывались более снисходительными. Буква закона МГАА приравнивалась к огромным издержкам по эксплуатации кораблей.

Если ИР-пилот «Зантиу-Браун» требовал перед полетом ремонта, Лоренс был только рад, что такая процедура должна совершиться. Космическому кораблю ремонт еще никогда не помешал – пусть даже перестраховки ради.

Остальные солдаты его взвода отнеслись к вынужденному простою не столь благодушно. Хуже всего пришлось самому младшему бойцу, девятнадцатилетнему Хэлу Грабовски. Его опыт ограничивался одним-единственным сверхзвуковым трансокеанским перелетом в Австралию и пятью полетами на вертолете во время последней стадии боевой подготовки. Ему ни разу не приходилось летать на космическом корабле, не говоря уже о том, чтобы на своей шкуре испытать, что такое невесомость. Весь в мечтах о космических полетах, он нервно расхаживал взад-вперед по холлу, ожидая, когда же наконец начнется посадка – верный признак того, что парень еще ни разу не видел боевых действий. Древняя пословица вооруженных сил – никогда не вызывайся добровольцем – промелькнула в мыслях Лоренса.

– Я уже три часа здесь торчу! – не выдержал юноша. – Черт бы побрал этих ремонтников. Эй, капрал, если они ничего не починят, нам дадут новый корабль?

– Думаю, да, – пробормотал капрал Эмерси. Он даже не поднял глаз от экрана своего мультимедийного проигрывателя.

Хэл от негодования всплеснул руками. Громко топая, он отправился дальше, чтобы досадить кому-нибудь еще. Эмерси поднял глаза, глядя в спину новобранцу, затем повернулся и улыбнулся Лоренсу. Оба в унисон покачали головами. Эмерси был лет на десять старше Лоренса, хотя единственным признаком его возраста были лишь заметно редеющие волосы. Эмерси неизменно заботился о том, чтобы поддерживать себя в форме. Каждую неделю он несколько часов проводил в спортивном зале космической базы. Хорошая физическая форма была неоспоримым требованием, которое «ЗБ» предъявляла ко всем, кто служил в подразделениях Сил стратегической безопасности. Эмерси никогда не светило подняться выше капрала – для этого у него не было ни нужной доли акций, ни соответствующих связей. Впрочем, он не особо переживал по этому поводу. Звание капрала означало, что он мог, и притом весьма неплохо, обеспечивать семью, поэтому он отлично выполнял все свои обязанности. Лоренсу это было только на руку; Эмерси считался самым надежным капралом во всем Третьем флоте.

Лишь лицо капрала выдавало, сколько времени он посвятил выполнению задач компании «Зантиу-Браун». Широкая полоса кожи на левой щеке была слегка деформирована в том месте, где пятнадцать лет назад, во время Шуйской кампании, бензиновая бомба прожгла ему шлем. В те времена боевые костюмы еще были далеки от современного высокотехнологического уровня. Впрочем, и этот шрам мог бы быть не столь заметен на темной коже Эмерси, но в тот день в полевом госпитале Третьего флота было слишком много раненых; в конце двадцатичетырехчасовой смены врач чересчур поспешно применил вирусы для регенерации кожи. Те сделали свое дело, как и требовалось, – в нижний слой поврежденных кожных покровов был имплантирован новый генетический материал, способствующий скорейшему восстановлению эпидермиса. К несчастью, он был предназначен для человека европейского типа. В результате половина щеки Эмерси теперь была белой и чем-то напоминала небольшую опухоль.

Эмерси позволял новобранцам отпустить лишь одну шутку в свой адрес. Естественно, Хэл не удержался и пошутил еще раз. Ростом этот парень был выше самого Лоренса – Хэл вымахал за два метра, а мускулатура могла бы потягаться с мускулатурой спецкостюма. Как бы то ни было, он потом целую неделю хромал. С тех пор Хэл выказывал капралу невероятное уважение. Похоже, это был единственный урок, который он как следует усвоил за те девять недель, что провел во взводе.

– А там будут стюардессы? – поинтересовался он у Эдмонда Орлова. – Ну какие-нибудь красотки.

– Ах ты, засранец, это же боевая миссия, черт тебя подери, – презрительно усмехнулся Эдмонд. – В свободном полете отсасывают только у офицеров и управляющих. А тебе придется отодрать Карла.

Карл Шиэн поднял голову и непонимающе заморгал. Крошечные цветные силуэты за его оптическими мембранами уменьшились до предела. Он показал парочке шутников средний палец.

– А как насчет космического корабля? – не унимался Хэл. – В команде будут бабенки или нет?

– Понятия не имею, кретин. Даже если там будут одни бабы, все равно тебе ничего не светит. Самое лучшее всегда достается экипажу – наверное, потому, что даже их кофеварка будет поумнее и посимпатичнее, чем ты.

– Блин, какая жалость. Разве часто выпадает такая возможность? Например, вот ты в скольких кампаниях участвовал? Лично я рассчитываю принять участие в шести, ну, может, в семи. В общей сложности это означает четырнадцать полетов. Так что было бы непростительно потратить это время впустую.

– Что значит «потратить впустую»?

– Болтаясь в воздухе как дерьмо в проруби. Кувыркаясь в свободном падении. И прочая акробатика. – Хэл сжал кулаки и умоляюще поднял руки вверх. – Нет, лично мне нужен секс в условиях нулевой гравитации. Самые невероятные позы. Черт возьми! Я завожусь при одной только мысли об этом.

– Заткнись, извращенец. Ничего такого не бывает. Это все выдумки, идущие еще с тех времен, когда проводились экскурсии на орбиту. Доходит? Да стоит тебе слегка повернуть голову в условиях невесомости, как тебя тут же вывернет наизнанку. Что ж, рискни, попробуй то, о чем ты тут размечтался, и увидишь, что у тебя вытекает из каждой дырки. Понимаешь, из каждой. А теперь забудь об этом и оставь нас в покое.

Хэл с обиженным видом отошел в сторону. Из всего взвода самые дружеские отношения у него сложились с Эдмондом. Они часто вместе нарушали комендантский час, совершая по ночам вылазки на Кэрнс-Стрип.

Лоренс молча ждал, надеясь, что парень наконец угомонится. В холле в ожидании полета сидели еще десять взводов. Не нужно больших усилий, чтобы затеять драку. Ему не хотелось вступать с Хэлом в словесную перепалку еще до того, как началась порученная им миссия. С остальными проблем не возникало, но они были постарше, и у многих имелись семьи, что оказывало благоприятное воздействие на некоторые аспекты их поведения. Кроме того, все они уже успели понюхать пороху.

Хэл подошел к одному из больших окон и, прижавшись лицом к стеклу, стал наблюдать за стартующими кораблями. Затем отпил немного кока-колы.

– Хэл, прекрати пить, – сказал Эмерси. – Когда мы выйдем на орбиту, лучше, чтобы в желудке не было никакой жидкости. Тебя вырвет, даже если ты будешь сидеть тихо.

Хэл бросил гневный взгляд на банку и, бросив на пол, отфутболил в направлении ближайшей урны. Это была единственная доступная ему форма выражения протеста.

Ничего, с этим парнем все будет в порядке, подумал Лоренс. Просто поначалу ему нужно немного помочь, а со временем он станет сдержаннее. Жаль, что у него нет постоянной девушки, так бы он вел себя поспокойнее. Но в свои девятнадцать лет Хэл был зациклен на одной-единственной вещи: как затащить в постель как можно больше девиц, которых он мог впечатлить своими мускулами и кредитной карточкой.

После четырех с половиной часов ожидания на экране вылетов появилось сообщение, оповещавшее о том, что начинается посадка на корабль. Хэл присвистнул от радости и быстро подхватил свою небольшую сумку. Остальная часть взвода 435НК9 молча поднялась со своих кресел и направилась к выходу. Когда они собрались возле стойки отлетов, их корабль уже медленно выруливал на взлетную полосу.

Корабль «Сяньти-5000хЗ» – надежное судно, совершавшее коммерческие полеты с Земли на орбиту. Пекинский кораблестроительный завод впервые запустил в производство модель 5005а в 2290 году. С тех пор было выпущено более сорока моделей по мере того, как завод постепенно расширял свои производственные возможности и исправлял ранние технические недочеты. Количество пассажиров увеличилось со ста пятидесяти человек в ранних моделях до двухсот, а современный грузовой корабль мог поднять на орбиту в четыреста километров семьдесят тонн груза. Длина корабля достигала ста двадцати метров, а размах крыльев – ста. Восемьдесят процентов всего объема занимали резервуары с горючим. В углеродно-литиевом фюзеляже имелась широкая центральная секция, которая, изящно изгибаясь, переходила в крылья. По сравнению с ней острые края представляли собой резкий контраст. В нижней части находилось овальное отверстие, из которого наружу торчал воздуховод длиной в несколько метров.

С бетонной платформы поднялось несколько подъемных кранов, несущих трубы и кабели, которые присоединялись к нижней части корабля. Рабочие в серебристых комбинезонах проверяли огромные тележки на колесах и наблюдали за процессом заправки. Из сопла с одной стороны погрузочного отсека тихо поднимался белесый пар, быстро растворявшийся на теплом ветру. Это было единственным признаком того, что корабль заправлялся криогенным топливом. Конденсат на фюзеляже отсутствовал, так как перед наполнением внутренние резервуары охлаждались.

Пара сотрудников космического подразделения «ЗБ» стояли за стойкой вылета, вручая всем защитные шлемы из черного пластика вроде тех, что надевают мотоциклисты, зорко следя за тем, чтобы перед посадкой на корабль все надели эти шлемы. В конце закрытого прохода через небольшое закопченное окно виднелся огромный космический корабль. Лоренс в последний раз видел его перед посадкой – широкую поверхность серебристо-голубого крыла; величина судна свидетельствовала о той мощности, которую оно развивало в полете. Проходя мимо, Лоренс ощутил легкий укол зависти, пожалев, что не ему предстоит повести этого гиганта через атмосферу в безбрежное космическое пространство, к долгожданной свободе. Но, как показали все годы, прошедшие после того, как он покинул Амети, даже это не настоящая свобода. Рано или поздно наступает час, когда приходится возвращаться обратно. Так что желание ощутить свободу – лишь манящий обман, который на данный момент стоил ему двадцати лет жизни.

Пассажирский отсек «Сяньти» поразительно напоминал салон обычного самолета. Такой же старенький потертый серый ковер, и не только на полу, а также на стенах и на потолке. Светло-серые пластиковые шкафчики над сиденьями, резкое освещение, небольшие вентиляционные отверстия, из которых поступал сухой воздух на пару градусов холоднее того, при котором атмосфера была бы комфортной. Но потолок был высоким, кресла мягкими и, главное, находились на достаточном расстоянии друг от друга. Не хватало лишь иллюминаторов.

Лоренс проследил, чтобы его взвод уложил багаж и пристегнул ремни безопасности, после чего пристегнулся сам. На экранах высветились правила поведения на космическом корабле, но Лоренс проигнорировал их. Не то чтобы ему слишком уж часто доводилось летать на звездолетах, просто он был по своей натуре довольно прагматичен. Поднимаясь в космос, корабль нес почти пять тонн криогенного водорода. Случись что, все равно никому не выжить.

«Сяньти» подкатил к концу взлетной полосы, и пилот включил ИР для старта. Тотчас заурчали, проснувшись, четыре турбодвигателя, образуя семьдесят пять тонн тяги. Корабль начал постепенно ускоряться. На видеоэкранах замелькал привычный пейзаж; вскоре насыщенная зелень тропиков сменилась голубизною неба. Затем раздался характерный стук – новичок вполне бы мог подумать, что оторвалась часть фюзеляжа. Но это лишь втянулись внутрь корпуса огромные шасси. Синева постепенно начала темнеть.

Турбодвигатели довели скорость «Сяньти» до 2, 6 Маха где-то над островами Уиллис. Жидкий водород начал испаряться тонкими струйками внутри горячего потока сжатого воздуха, а потом превратился в длинные тонкие полосы голубого пламени. Тяга дошла до уровня двести пятидесяти тонн. Кабина затряслась, еще громче взревели двигатели, и корабль взмыл еще выше, в стратосферу.

Перегрузки заметно увеличились, перед глазами все начало расплываться, кровяное давление подскочило, больно распирая легкие. Лоренс крепко стиснул зубы и попытался дышать равномерно, что давалось нелегко, учитывая охватившую его тревогу. Боже, как он ничтожен по сравнению с невероятной мощью двигателей, которые вот-вот забросят его в космос! Как безнадежно зависим от устаревших программ, которые используются вот уже без малого пять десятков лет, и остается только уповать на то, что теоретические параметры аэротермодинамического потока были тогда рассчитаны точно; что в условиях такого чудовищного стресса не возникнет никаких неполадок.

Темно-синяя панорама уступила место угольной черноте, и на видеоэкране начали появляться звезды. Шаттл постепенно развил скорость, в двадцать раз превышающую скорость звука. Теперь они находились в самом верхнем слое атмосферы и продолжали подъем, движимые импульсом сгорания. Даже на этой скорости плотность кислорода падала ниже допустимого уровня, необходимого для ровной работы двигателей. В следующее мгновение ожили два небольших ракетных двигателя в хвостовой части, выдав всего по пятнадцать тонн тяги каждый, и скорость корабля плавно приблизилась к орбитальной. Создалось впечатление, будто корабль вертикально встал на луне с низкой гравитацией. Кресло Лоренса скрипнуло – это его распорки приспособились к новой нагрузке. И главное, стих оглушительный рев.

Двигатели смолкли, перегрузки ослабла, а яркий голубовато-белый полумесяц Земли переместился в нижнюю часть экрана. В теле Лоренса словно оголились все нервы, ему казалось, что началось падение вниз, с высоты в девяносто километров. Он несколько раз неглубоко вздохнул, пытаясь убедить себя, что в этом ощущении нет ничего необычного. Это не принесло особых результатов, но вскоре его отвлекли звуки, издаваемые другими пассажирами, которые переносили полет гораздо хуже, чем он.

Сорок минут «Сяньти» скользил по намеченной траектории над Центральной Америкой и Атлантическим океаном. На видеоэкранах промелькнуло быстрое предупреждение, двигатели снова ожили – им предстоял очередной скачок, на сей раз на высоту четыреста километров. До Лоренса вновь донесся механический визг и стук – это открылись маленькие отверстия в верхней части фюзеляжа, откуда появились серебристые панели радиаторов, чтобы выпустить тепло от систем жизнеобеспечения и энергетических отсеков. Радар корабля засек «Мори» – орбитальный корабль, находящийся в двадцати километрах впереди и чуть выше. ИР тщательно выверил траекторию полета, и шаттл пошел на сближение с «Мори».

Лоренс перевел взгляд на видеоэкран. Из едва заметной серебристой точки «Мори» вскоре превратился в четко различимый корабль. Космическое судно достигало трехсот метров в длину и было наипростейшей конфигурации. Жилые отсеки представляли собой пять объединенных цилиндров, тридцать пять метров в длину и восемь в высоту. Снаружи для защиты от перегрева и космической радиации их покрывал полуметровый слой углеродистой пены. Накануне старта Лоренс проверил данные о солнечной активности. Она была умеренной, если не считать того, что образовалось несколько новых пятен, одно из них довольно большого размера. Он не сказал об этом своему взводу, но втайне обрадовался, что перелет займет всего тридцать часов. Слабо верилось, что пена может защитить от чего-то серьезного. Изначально белого цвета, она с годами потемнела, приобретя свинцово-серый оттенок, и даже несмотря на низкое разрешение бортовой камеры, Лоренс заметил вмятины и царапины от ударов микрометеоритов.

За цилиндрами располагалась модуль жизнеобеспечения – скопление резервуаров, фильтров и теплообменников. Откуда-то с периферической части тянулась широкая серебристая панель отражателя, каждый сегмент которой располагался под углом, чтобы на поверхность не падали прямые солнечные лучи.

Рядом находился грузовой отсек – настоящий лабиринт из толстых балок, скоб и подъемников. В течение последних трех недель шаттлы с базы в Кэрнсе доставляли отделяемые грузовые отсеки на «Мори» и другие судна, которые переправляли их дальше, на Централис и орбитальную станцию Лагранж, где ожидали межзвездные корабли, а затем вновь возвращались на низкую земную орбиту за новым грузом. Уже сейчас здесь не было ни одного свободного места – на орбиту были доставлены вертолеты, джипы, вооружение и провизия для наземных войск Третьего флота. Все, что необходимо для успешного выполнения предстоящей миссии.

Последний отсек корабля занимала силовая установка. Там имелось два небольших термоядерных реактора и вспомогательная техника, предназначавшаяся для их эксплуатации – забитый под самую завязку трехмерный лабиринт из резервуаров, криостатов сверхпроводниковых магнитов, плазменных индукторов, насосов, электрических инжекторов и высоковольтного кабеля. Пятнадцать радиаторных панелей, необходимых для работы системы, достигали более ста метров в длину; они торчали из корабля подобно огромным лопастям пропеллера. Термоядерные реакторы преобразовывали энергию в ионную передачу тяги огромной мощности – восемь отверстий в простой коробчатой структуре, прикрепленной к основанию корабля словно в последний момент.

«Мори» медленно проплыл перед камерой в тот момент, когда «Сяньти» осторожно приблизился к стыковочной башне. Двигатели непрерывно грохотали, разворачивая корабль вокруг своей оси. Затем стыковочные кольца воздушного шлюза с лязгом сомкнулись.

Лоренс окинул взглядом кабину. Нескольких солдат вырвало, и воздушные решетки на потолке и на полу были забрызганы содержимым их желудков. Посмотрев на свой взвод, Лоренс по лицам бойцов понял, что кое-кому из них по-настоящему муторно. Лишь физиономия Хэла светилась безграничной радостью. Похоже, нулевая гравитация не оказала на парня никакого воздействия. Ничего удивительного, подумал Лоренс. Сам он уже чувствовал, как лицо начинает отекать, а во всем теле скапливается жидкость.

Люк воздушного шлюза распахнулся, и в кабине что-то зашипело.

– Ну вот, стыковка прошла благополучно, – объявил пилот. – Теперь можете выходить в трансорбитальное пространство.

Лоренс подождал, когда сидящие впереди солдаты выйдут через шлюз, а затем расстегнул ремни безопасности.

– Напоминаю, что передвигаться нужно медленно, – обратился он к своему взводу. – Вам придется преодолевать силу инерции.

Солдаты сделали так, как им было велено: отстегнули ремни и осторожно поднялись из глубоких кресел. Последний раз им пришлось пережить невесомость более полутора лет назад, и это было заметно – замедленные движения стали поспешными и неуклюжими. Солдаты отчаянно пытались за что-нибудь ухватиться, ударялись локтями за шкафчики для вещей и углы кресел. Лоренс «липучкой» пристегнул сумку к груди и, держась за ручки на потолке, двинулся вперед. Мысленно он пытался сравнить этот переход с подъемом по лестнице. Хороший психологический прием: всегда нужно пытаться найти какой-нибудь зрительный образ. Только вот ноги упорно отказывались повиноваться, постоянно скользили и подкашивались. Брюшные мышцы напряглись, стараясь держать тело ровно. Вдруг кто-то резко ударил его по ногам. Лоренс с сердитым видом обернулся и увидел, как Одель Кьюртон с виноватым видом поморщился, пытаясь подняться на ноги.

– Простите, сержант, – пробормотал он, стараясь сдержать рвоту. Лоренс зашагал немного быстрее, но, подходя к шлюзу, вновь замедлил шаг. Он осторожно повернул за угол и прошел через люк, довольный тем, что привычные рефлексы возвращаются.

Изнутри корабль «Мори» выглядел столь же непритязательно, как и снаружи – голые алюминиевые консоли с многочисленными трубками, воздухоотводами и рукоятками. В воздухе попахивало мочой и хлоркой. Наверняка эти запахи были более сильными, но у Лоренса за время полета притупилось обоняние. Кто-то из экипажа «Мори» поджидал его с другой стороны шлюза. Лоренс сообщил ему номер своего взвода, а в ответ получил информацию о том, какой отсек для них забронирован. Каждый из больших пассажирских отсеков был определенного цвета. Лоренс повел свой спотыкающийся и чертыхающийся взвод в желтый отсек. Из открытых люков эхом отдавались голоса – это другие взводы жаловались на стесненные условия, на отвратное самочувствие и невесомость, будь она неладна. Шагая по центральному проходу, Лоренс дважды больно задел стену – первый раз локтем, второй – коленом. К тому времени, как его взвод оказался в отведенном для них отсеке, он явственно чувствовал, как на ушибленных местах появляются синяки.

Остальные солдаты, охая и морщась, ввалились следом и с унылым видом огляделись по сторонам. Их отсек был клинообразной формы. Внутри стояли три ряда кушеток с простыми пристяжными ремнями, пара туалетов, шкафчик с упаковками пищевых концентратов, отверстие микроволновой печи и питьевой фонтанчик с четырьмя длинными шлангами, на концах которых имелись клапаны из нержавеющей стали. На алюминиевой двери одного из туалетов кто-то написал: «Даже не думай об этом». То, что станет потолком, когда начнет поступать ионная энергия, сейчас было закрыто экраном, расположенным так, чтобы, сидя на кушетке, на него было удобно смотреть. В центре едва заметно светился логотип подразделения Сил стратегической безопасности «ЗБ»: фиолетовая буква «омега», обвивающая Землю, а наверху пять звезд.

Хэл поставил свою сумку и стремительно прошел через отсек, сделав на ходу кувырок в воздухе.

– Блин, как круто! Эй, кто знает, а какие фильмы нам дадут посмотреть?

– Ишь, размечтался! Не будет тебе никаких фильмов в этом драндулете, – раздраженно отозвался Одель. – Это тебе не развлекательное путешествие, братишка. Ты что, еще не понял? Повезет, если здесь есть хотя бы черно-белое кино. – С этими словами Одель надел очки, очистил дисплей своих линз и вставил в уши наушники. Затем включил меню, и на линзах появились тонкие вертикальные линии алого цвета. Высветился список классических рок композиций более чем столетней давности вроде «Бифбэт» и «Тоджо уолл». Заиграла музыка, и Одель с довольным видом откинулся на спинку сиденья.

Лоренс вздохнул и не слишком туго пристегнулся к одному из кресел. Все могло быть и хуже. Некоторые взводы вылетели из Кэрнса еще десять дней назад. По крайней мере у него в запасе еще четыре дня до того момента, когда Третий флот покинет Централис. Возможно, ему удастся что-нибудь подмешать этому парню в еду.

Саймон Родерик спустился в наблюдательную галерею за полчаса до открытия портала. В небольшую камеру, выступающую над поверхностью Централиса, набилось более ста человек. Бойцы молча расступились, уступая начальству небольшое свободное пространство перед толстым стеклом, где можно было стоять в отдалении от всех. Люди молчали, однако Саймон чувствовал, что в их душах закипает возмущение. Как и всегда, он с привычным презрением проигнорировал их малодушие. Хотя если признаться честно, то физический дискомфорт Централиса и впрямь вызывал неприятные ощущения.

От центробежной силы у Саймона кружилась голова, но он то и дело ловил себя на мысли о том, что не желал бы оказаться в поле с единой гравитацией. Централис был для этого слишком тесен; его вращение производило чуть менее двух третьих g вокруг самого внешнего уровня.

Еще в семидесятые годы двадцатого столетия, когда Джерард К. О'Нил претворял в жизнь свою идею об освоении космоса, он разработал несколько проектов космических «островов». О'Нил начал с простой сферы Бернала, четыреста метров в диаметре, а затем создал райские сады «Третьего Острова» – соединенных друге другом одинаковых цилиндров длиной двадцать километров. Все это было достижимо с помощью относительно простых инженерных решений. Проблема заключалась в том, чтобы собрать вместе материалы, команды сборщиков и необходимое оборудование. А ведь запуск одного шаттла в те времена был дорогим удовольствием – он обходился более чем в двести миллионов долларов.

Космические самолеты облегчили проблему быстрого доступа в космос. Но, помогая строить на низкой орбите станции и промышленные модули, они снижали необходимость в обширных космических хабитатах. Даже в самых что ни на есть развитых странах с высоким уровнем потребления количество специальных кристаллов и химических соединений, которые могли быть произведены лишь в условиях низкой гравитации, ограничивалось несколькими тоннами в год. И ради этих нескольких тонн в крайне тяжелых условиях, какие бывают на орбитальных космических станциях, трудились небольшие группы выносливых и хорошо обученных людей, которым платили за это внушительные суммы.

Лишь в 2070 году, когда был разработан метод перемещения в космическом пространстве со сверхсветовой скоростью, возникла необходимость в строительстве больших городов на высокой орбите. Космические корабли не были ни компактными, ни дешевыми. Для сооружения их массивных корпусов и сборки бесчисленных деталей в единое целое требовались тысячи рабочих рук. Будучи слишком большими, чтобы взлететь с поверхности планеты или приземлиться на нее, эти корабли должны были строиться в космических условиях. Старые идеи О'Нила были вытащены из университетских библиотек и изучены заново.

Одной из важных разработок со времен О'Нила было производство синтетической пищи. Старые островные проекты подстегивались необходимостью обеспечить население орбитальных городов большими площадями земли, пригодной для посевов различных сельскохозяйственных культур. Цилиндры приобрели форму хрустальных дворцов и сельскохозяйственных модулей. Таким образом, там можно было выращивать все необходимое. В новых проектах ничего такого не было; требовалась лишь пара очистительных модулей для превращения экскрементов в протеиновые клетки. Космические компании не отказывались от идеи «орбитальных парков»; наличие открытого пространства входило в число основных психологических требований, ведь экипаж вынужден был проводить на космических островах месяцы, а то и годы. Для этого требовались системы регенерации воздуха, которые были относительно недороги. Но все остальное – роскошные ландшафты, пресноводные озера, гигантские окна с механически вращающимися зеркалами, карибский климат, итальянские «виллы» для небольших семей – все это было компактно и модернизировано.

Централис, главный пункт компании «Зантиу-Браун», имел простую цилиндрическую форму, пятьсот метров в диаметре и километр в длину. Жилые комплексы были столь же тесными, как любые дешевые небоскребы, с единственным отличием, что форма их была круглой, и они занимали нижние пятьдесят метров каждой круговой стены. Находившийся между ними сад, подобно всем городским паркам, пользовался у жителей огромной популярностью и был тщательно ухожен. Высокие кустарники и деревья росли на тонком слое измельченных камней и песка, заменявшем здесь почву. Плазменная труба, проложенная вдоль оси, никогда не обеспечивала необходимый уровень ультрафиолета. Но там были пруды с фонтанами и дорогими рыбками, столы для пикников и беговые дорожки, бейсбольные площадки и теннисные корты. Хотя у обитателей этого космического острова уходили месяцы на то, чтобы научиться отбивать мяч, движимый по дуге не силой тяжести, а специальным моторчиком.

Постоянную проблему представляла также защита от радиации за пределами земной атмосферы. Единственной эффективной защитой от гамма-излучения и высокоэнергетических частиц были мощные стены. Вокруг Централиса возвели внешний каменный щит толщиной два метра; на нем располагались черные лопасти радиаторов. Были там и пустые пространства для осевых коридоров, соединяющих главный цилиндр с неподвижной стыковочной сетью с каждого конца, отверстия для труб, по которым текла жидкость к радиаторам и обратно, и наблюдательная галерея.