Текст книги "Жизнь и эпоха Генриха V"

Автор книги: Питер Эйрл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Одной рыцарской добродетелью, которую Генрих, несомненно, приобрел в малолетнем возрасте, было умение владеть оружием. Впервые он принял участие в сражении в возрасте шестнадцати лет и в этом бою, как и во всех остальных в течение всей своей жизни, он проявил себя как личность и как вождь. Многие из этих навыков он приобрел на ратном поле, но вполне вероятно, что он научился сражаться, будучи еще мальчишкой. К десяти годам у Генриха, конечно же, был свой меч, и множество возможностей испытать его на деле вместе с вассалами отца. В этом же возрасте он научился ездить верхом, плавать и стрелять из лука. И до того как ему исполнилось десять лет – и это засвидетельствовано в хрониках, – он присутствовал на рыцарском турнире в Плеши Кастл, в графстве Уэссекс, куда приехал верхом на лошади, седло которой было обито черным шелком. Другим времяпрепровождением, которое считалось отличной школой для развития владения оружием и искусства ведения боя, была охота. Известно, что Генрих очень любил охотиться и в действительности был мастером этого дела. Об этом свидетельствует «Мастер дичи», великолепная книга, написанная его хитроумным кузеном, Эдуардом, герцогом Йоркским, который посвятил ее принцу Генриху «для его благородного и мудрого обучения»[5]5
  Точнее Эдуард переработал знаменитый труд Гастона III, графа Фуа, «Книгу об охоте», пользовавшуюся в XIV-XV вв. особой популярностью. (Примеч. ред.)


[Закрыть]. Из нее мы узнаем, что хороший охотник должен начинать обучаться этому искусству в возрасте семи-восьми лет или немного позже. Как только обучишься этому искусству, ничто уже не может стать более восхитительным и угодным Богу, так как охота отнимает много времени и не оставляет ни минуты для праздности: с самого утра, когда охотник встает и «видит сладкое и чистое утро и ясную, солнечную погоду, и слышит он пение маленьких птиц», вплоть до самого вечера, когда он возвращается домой и омывает бедра и ноги, а «возможно и все тело», ест, пьет, и сам счастлив и здоров. А во время охоты он направляет весь свой ум и мужество против вероломства и злобы рыси, чудесной, неизмеримой хитрости оленя или кабана, который может «распороть человека от колена груди и моментально поразить его насмерть, так что он после этого больше никогда уже и слова не молвит». Что же может быть лучше для подготовки к воинской жизни?

Но все это односторонний взгляд на образование благородного рыцаря. В то время как многие рыцари были безграмотными, Генрих, конечно же, таковым не являлся, хотя его формальное обучение было довольно небольшим. В самом деле, у него было очень мало времени, так как его отрочество внезапно закончилось в возрасте двенадцати лет и в его жизни начался бурный период. А обучение по книгам при таких обстоятельствах было весьма затруднительным. Но все же к этому возрасту, хотя он практически наверняка не ходил в школу, ему удалось научиться читать и писать, получить элементарные знания. Более того, в детстве в течение некоторого времени его наставником был один из самым замечательных людей той эпохи, его дядя Генрих Бофор. Этот не по годам развитой человек, интриган, хорошо разбирающийся в вопросах теологии и умудренный опытом светской жизни, в 1397 г. в возрасте двадцати лет был назначен канцлером Оксфорда, а в двадцать один год епископом в Линкольне. Талантливый род Бофоров, которые сыграли знаменательную роль в жизни Генриха, были отпрысками Джона Гонта и его любовницы Екатерины Суинфорд. В середине 90-х близкие отношения, а позднее и брак стареющего Гонта с этой дамой, которая ранее была наставницей его дочерей, шокировали весь двор. Но вскоре ему все простили, а в 1397 г. дети, рожденные от этого брака, получили статус законнорожденных. В раннем детстве Генрих также приобрел любовь к музыке, сохранив ее на всю жизнь. К десяти годам у него была своя арфа, на которой он, вероятно, мог играть. На самом деле игра на арфе и импровизированное исполнение песен было обычным занятием знати, и это учило их ценить искусство менестрелей, которые играли важную роль в жизни замка. Рассмотрение следующей черты средневекового образования должно быть взвешенным. До сих пор мы делали акцент на светском образовании, но при этом не следует забывать, что общество, в котором родился Генрих, было крайне религиозным. У каждого лорда была своя церковь и священник. С самого раннего детства Генрих получал религиозные наставления от своих наставниц и священников. Монах-бенедиктинец, который был рядом с Генрихом в его юные годы, хвалил его пунктуальное посещение мессы, еженедельные исповеди и привычку выстаивать мессу до конца, что, по-видимому, одобряли не все. В зрелые годы Генрих был все так же набожен и ревностно выполнял свой религиозный долг, о чем говорят все историки. Однако церковь, да и весь христианский мир во времена Генриха были серьезно больны. Двое Римских Пап, а в одно время даже трое, надсмеялись над единством Церкви[6]6
  Речь идет о Великой схизме (1378-1415) – расколе католической Церкви на два лагеря, поддерживавших двух Пап Римских – Урбана VI и Климента VII, избранных в 1378 г. (Примеч. ред.)


[Закрыть]. В самой Англии лолларды высмеивали некоторые основополагающие постулаты католической веры и проповедовали опасную форму социальной критики. Да и на границах христианского мира ситуация никогда еще не складывалась так опасно, так как все ближе подступали турки. Христианские рыцари давно уже утратили власть над Святой Землей и теперь на границах Венгрии мусульмане готовились нанести ответный удар. Все эти три проблемы должны были беспокоить Генриха как человека, и ему суждено было сыграть важную роль в попытке их разрешить. И хотя он не дожил до осуществления своей мечты возглавить крестовый поход против турок, он привнес свою лепту в преодоление папской Схизмы. А что касается сложностей внутри страны, как Генрих, так и его отец прославились преследованием и сожжением лоллардов, что приводит в ужас лицемерных историков, которые видят в лоллардах предвестников протестантской реформации. Генрих был истинным католиком, каким и следовало быть христианскому рыцарю. В теории не должно быть различий между мирскими и духовными делами рыцаря. На практике же существовала тенденция перехода от крайней светскости к крайней набожности. И в Генрихе, как мы уже видели, эта тенденция, по-видимому, была гипертрофированна из-за того, что он умел производить впечатление.

Образ жизни и образование Генриха в его детские годы круто изменились в 1398 г., когда ему было одиннадцать лет. За год до этого король Ричард отомстил трем старшим лордам апеллянтам, которые так сильно его унизили десять лет назад. Дядя короля, Глостер, был убит в Кале, графа Уорика отправили на остров Мэн в вечное изгнание, графа Арундела казнили возле Тауэр Хилла, в то время как его брат, Томас Арундел, архиепископ Кентерберийский, был приговорен к пожизненному изгнанию. Теперь очередь была за оставшимися двумя – Болингброком и Томасом Моубреем. Еще недавно они оба находились в фаворе у короля. Им были пожалованы титулы герцогов Херефорда и Норфолка, но они все равно боялись Ричарда. Томас Моубрей поведал о своих опасениях Болингброку, а тот, по совету отца, сообщил об изменнических высказываниях Моубрея королю. Моубрей наотрез отверг обвинения Болингброка в измене, и поскольку свидетелей их разговора не было, решили, что правду установить можно исключительно путем поединка. Для Ричарда это решение представлялось ровно ниспосланной Господом возможностью разом избавиться от двух своих старых врагов. К такому захватывающему состязанию готовились с особой тщательностью, и когда поединок вот-вот должен был начаться, Ричард как настоящий актер остановил бой и изгнал обоих участников, Болингброка на десять лет, а Моубрея пожизненно. Вероятно, Генрих присутствовал на этом знаменитом ристалище в Ковентри, но каковы были его мысли по поводу такой развязки, мы не знаем. Ведь вполне возможно, что он мог и не сочувствовать исключительно одной стороне. Выбор между верностью королю и своему отцу был еще одним примером тех противоречий, которые доставляли хлопоты в жизни рыцаря. В случае с Генрихом такой выбор мог быть особенно сложным: его отец, который по-прежнему много путешествовал, мог быть Генриху немного чужим, в то время как Ричард выказал большую привязанность к юноше. Впоследствии, правда, оказалось, что Генрих прежде всего был предан отцу и дому Ланкастеров. Однако он не протестовал, когда Ричард оставил его в своей свите после изгнания отца. В течение следующего года Генрих закончил свое краткое образование при дворе Ричарда II.

В 90-х г. XIV в. двор Ричарда, должно быть, представлял собой очаровательное место, несмотря на царившие там тайные разговоры о восстаниях и их подавлении. Сама культура этого двора отличалась от дворов предыдущих королей Англии. Во многом он был обязан влиянию королевских дворов континента и отчасти брачным связям Ричарда с королевскими фамилиями Чехии и Франции. Ранее английские дворы были ориентированы на войну; двор же Ричарда был более миролюбивым. И хотя рыцарские идеалы были по-прежнему живы, они скорее походили на идеалы придворного рыцаря, нежели рыцаря на поле битвы. Акцент делался на интеллектуальных и эстетических моментах. Поэты, такие как стареющий Чосер, читали свои собственные стихи. Художники особенно преуспевали в создании прекрасных миниатюрных предметов – ювелирных изделий, украшений и иллюстраций в рукописях, а также изготовлении шпалер. Женщины также не оставались в стороне и помогали при дворе устраивать развлечения, привнося новые элементы в музыку, танцы и песни. Во главе всего этого стоял Ричард, который все еще был молодым. По мере того как король продолжал конфисковывать у магнатов земли, он позволял давать волю своему вкусу и ежедневно устанавливал новую моду на пышную одежду. Но превыше всего король, очарованный искусством кухни, любил еду. До наших дней сохранилась поваренная книга двора. В ней рецепты во многом определялись той торговлей экзотическими товарами, которая принесла богатство венецианцам. Рубленое мясо фазана с греческим вином, корица, гвоздика, имбирь и сахар; устрицы в греческом вине; шелковица и мед – все запивалось винами Франции, Германии и Средиземноморья – вот те из некоторых блюд, которые готовили для того, чтобы удивить окружение Ричарда.

Наверняка Генриху все эти яства показались приятной заменой баронской говядины и оленины, которыми он питался в раннем детстве: но наслаждаться ими ему пришлось недолго. В феврале 1399 г. Джон Гонт умер. В последние годы он был верным сторонником Ричарда; Великий сенешаль Англии, он принимал непосредственное участие в процессе, который завершился приговором лордам апеллянтам – Глостеру, Арунделу и Уорику. И когда пришла очередь изгнания Болингброка, он не сказал ни слова. Смерть Гонта была бы прекрасным поводом помиловать его сына. Но вместо этого Ричард предпринял шаг, который незамедлительно привел к падению его деспотической власти. Изгнание Болингброка было заменено на пожизненное, и король не преминул прибрать к рукам его наследство. Что думал о том Генрих, мы не знаем. Но представляется маловероятным, что он вел себя как беспечный ребенок, который, по словам современного писателя, плакал больше по утрате своего яблока, нежели наследства. Легко себе вообразить, что думали магнаты, у которых еще не отобрали землю, о лишении дома Ланкастеров наследства королем, который становился все более и более истеричным и маниакальным. Кто теперь мог ощущать себя в безопасности? И все же летом того же года самоуверенный Ричард отправился подавлять восстание в Ирландию, которая была местом одного из немногих его триумфов. С собой он взял практически всех своих сторонников, оставив в качестве наместника королевства своего последнего дядю, бездарного Эдмунда Йоркского. Взял Ричард и Генриха.

Несколько недель спустя Болингброк отплыл из Булони, чтобы потребовать свое наследство, по направлению к Англии, которая на тот момент осталась без короля. Всякое сопротивление таяло по мере его триумфального шествия из Равенспера на Хамбере через центральные графства Англии к Бристолю. Ланкастерские замки, которые встречались на его пути, открывали свои ворота при его приближении. Небольшое количество воинов Болингброка увеличилось за счет отрядов крупных лордов, которые были рады его приветствовать и готовы оказать ему поддержку. Появление Ланкастеров, Невилей и Перси с толпой сторонников вскоре убедило герцога Йоркского, что сопротивление было бы безумием; королевская армия просто-напросто растворилась. Чеширские лучники Ричарда, высокомерие и мародерство которых служили основой его власти, разбежались по своим домам, сняв с себя эти «эмблемы с изображением белого оленя, награждение которыми лишило короля стольких верных сердец». Сам Ричард, личная отвага которого никогда не ставилась под сомнение, оставил замок Трим и направился в тот регион, где ему оказывали наибольшую поддержку, Северный Уэльс. Но этот шаг был безнадежным. Преданный и всеми покинутый, он вскоре стал пленником Болингброка и был заточен в Тауэр. Пока его кузен раздумывал, как с ним поступить, пленного короля перевели в ланкастерский замок Понтефракт в целях безопасности, которая оказалась для Ричарда фатальной. Этот кузен, как и подобает настоящему Ланкастеру, во время марша по Англии выкроил время, чтобы подумать о своих дальнейших планах на будущее. Герцогство Ланкастерское было прекрасным наследством, но куда более завидной долей была корона Англии. Три месяца оказались достаточным, чтобы превратить булонского изгнанника в короля, три месяца, чтобы успешно выдвинуть претензии на королевство и корону Англии при поддержке родственников и друзей, «королевство, которое находилось на грани гибели, ибо власть не выполняла свои обязанности и попирала добрые законы».

Узнав о вторжении Болингброка, Ричард, как утверждают, сказал сыну своего врага: «Генрих, мой мальчик, посмотри, что твой отец делает со мной». В ответ Генрих заявил, что не отвечает за действия своего отца. Нет оснований подвергать сомнению правдивость его слов, поскольку вряд ли Болингброк сделал бы своим соучастником сына, который находился во власти его соперника. Но когда все свершилось, Болингброк, ставший королем под именем Генриха IV, поспешил сделать своих детей причастными к ланкастерской узурпации. Нет причин полагать, что они об этом сожалели или что их мучили угрызения совести, как мучили они их отца, которого до конца жизни преследовало чувство вины. Став королем, он тотчас же направил корабль, чтобы забрать своего старшего сына из замка Трим. 12 октября он посвятил своих сыновей в рыцарский сан, несмотря на тот факт, что Генрих уже был посвящен в рыцари Ричардом в Ирландии. На следующий день Генрих нес меч правосудия на коронации своего отца, священнодействие которой было усилено благодаря помазанию нового монарха чудотворным елеем. По преданию фиал с этим елеем подарила св. Томасу Бекету Дева Мария. Впоследствии его прятали в Пуатье, где ее и обнаружил дед Болингброка. Тотчас же после коронации было объявлено, что Генрих станет принцем Уэльским, герцогом Корнуолла и графом Честера. В начале ноября ему должным образом присвоили все эти титулы, а вдобавок дали герцогство Аквитанию Когда новый король и его дети отправились в Виндзорский замок, чтобы встретить там Рождество, они, должно быть, чувствовали себя немного утомленными из-за всех пережитых треволнений. Король, возможно, думал о смелом высказывании, сделанном им во время коронации. Когда его защитник предложил сразиться с любым человеком, кто бросил бы вызов королю, Генрих IV сказал, что при необходимости он сам лично будет защищать свою корону. Однако это потребовалось значительно раньше, чем он думал.

БОРЬБА ЗА КОРОНУ

1399-1408 гг.

Отнять корону у помазанного короля было серьезным делом. Хотя Плантагенеты и не считали себя персонами столь священными, как впоследствии Стюарты, тем не менее король рассматривался, по меньшей мере, как нечто полусвященное – даже такой монарх, грехи которого, как повествует в своих летописях Адам из Аска, «включали лжесвидетельство, святотатство, чудовищные злодеяния, чрезмерные налоги, превращение своего народа в рабов, трусость и слабовольное правление». Более того, хотя англичане и осознавали, что их монарх ограничен в своих действиях, в отличие от французского короля, над которым не было иной власти, кроме как «страха перед Господом и своей собственной совести», среди них тем не менее было широко распространено убеждение в строгости соблюдения правил престолонаследия. Даже если Ричард и заслуживал того, чтобы быть лишенным трона, Генрих не был его наследником. А законным наследником Ричарда, у которого не было сыновей, должен был стать граф Марч, восьмилетний мальчик. Его отец был убит во время злополучного восстания I Ирландии, которое вынудило Ричарда покинуть вое королевство в столь критическое время. Таким образом, Генрих был вдвойне узурпатором и держался за трон благодаря своей силе и способностям, а также поддержке друзей. Но коль скоро священная власть оскверняется узурпацией, она перестает быть священной. Позднее в том же столетии пример восшествия Генриха на престол должен был обратить на себя внимание других знатных домов. Тем не менее Ланкастерам понадобилось девять лет, чтобы упрочить свое положение на троне, поскольку все это время шотландские, валлийские и английские магнаты пытались лишить Генриха IV короны. В течение этого тяжелого и беспокойного времени принц Генрих, несмотря на свои молодые годы, был одним из самых энергичных помощников своего отца; в дальнейшем ему пришлось пролить немало крови, защищая династию Ланкастеров.

Его отец в большей степени опирался непосредственно на помощь своей семьи. Младшим братьям Генриха, которым не было и 20 лет, давали серьезные и ответственные поручения. Но еще более значительной была поддержка трех Бофоров, сводных братьев Генриха IV. Все они были исключительно талантливыми людьми. Кроме этого небольшого круга людей Король мог рассчитывать на поддержку рыцарей, сквайров и церковных иерархов герцогства Ланкастерского. Именно эти слуги короля выполняли основные административные и военные обязанности в первые годы его правления. За пределами герцогства Ланкастерского союзники Генриха были не столь надежными. Значительное количество знатных родов и баронов поддержали его узурпацию, но по мере роста королевской власти и силы возрастали их зависть и честолюбие. Среди наиболее известных сторонников Генриха был Томас Арундел, архиепископ Кентерберийский, которого Ричард изгнал за участие в восстании лордов-апеллянтов. Генрих, став королем, немедленно восстановил его в должности. Среди других знатных людей, которые всегда были преданы дому Ланкастеров, достаточно упомянуть графа Арундела, племянника архиепископа, отец которого был казнен Ричардом в 1397 г., Бошанов, графов Уорика и Невилей, графов Уэстморленда. В самом начале правления Генриха на его стороне был также и могущественный северный род Перси. Звезда рода Перси взошла в XIV в. К моменту восшествия Генриха на престол они занимали очень высокое положение среди магнатов Англии и при необходимости могли рассчитывать на поддержку значительных воинских сил. В этот период они считали себя способными возводить королей на престол, и действительно, в значительной степени именно их верности и поддержке Генрих был обязан своим успехом. Во главе рода стояли три прославленных военачальника: Генрих Перси граф Нортумберленд, его брат Томас, граф Вустер и сын, знаменитый Хотспер. Другая семья, Мортимеры, маркграфы Южного Уэльса, тоже мнила себя «делателями королей» и ее преданность монарху была несколько сомнительной: Мортимерам не нравилось, что на трон взошел король, обладавший реальной силой. Номинальной главой этой семьи был 8-летний граф Марч, которого Генрих держал под стражей; правда, условия заключения были вполне пристойные. При этом всеми делами семьи фактически руководил дядя мальчика сэр Эдмунд Мортимер. Лишь дом Йорков, по-видимому, так и не принял окончательного решения, на чью сторону встать. Мы уже видели, как в 1399 г. Эдмунд Лэнгли быстро сдался при появлении армии Болингброка. Его сын, Эдуард, которому благоволил Ричард, был, по-видимому, довольно хитрым человеком. Он прожил долгую жизнь и погиб славной смертью в битве при Азенкуре. Заканчивая перечень знатных родов Англии в начале правления Генриха, мы также должны упомянуть и заклятых врагов нового короля. В большинстве своем это были придворные, которые извлекли немало выгоды из единоличного правления Ричарда. Наиболее важными среди них были Холланды и граф Солсбери. Джон Холланд, герцог Экзетер и граф Хантингдон, был сыном матери Ричарда II Джоанны «Прекрасной девы Кентской» от ее предыдущего брака с сэром Томасом Холландом. Поэтому Ричарду он приходился единокровным братом. Его племянник Томас, герцог Суррей и граф Кентский также пользовался благосклонностью со стороны короля Ричарда. Джон Монтегю, 3-й граф Солсбери был интересной фигурой – его симпатии были на стороне как лоллардов, так и французов. К тому же Монтегю писал стихи и снискал славу поэта. Джон являлся непримиримым врагом Болингброка по своим религиозным и политическим убеждениям, а также еще и потому, что король Ричард выбрал его своим личным представителем, поручив ему помешать Болингброку, находившемуся тогда во Франции, вступить второй раз в брак и усилить тем самым свое положение. Политика Генриха по отношении к этим лицам заключалась в следующем (за исключением Солсбери): он лишал их некоторых земель и титулов, однако при этом во всем остальном оставался к ним милостивым.

Эта тактика в конце концов оказалась неразумной. Когда Генрих и его семья собирались провести рождественские праздники в Виндзорском замке, Эдуард, граф Рутланд, сын герцога Йоркского выдал все детали заговора, в котором был замешан. Целью заговорщиков было убийство Генриха и всей его семьи и последующее восстановление на троне Ричарда. Главными участниками заговора стали придворные Ричарда во главе с Холландами и графом Солсбери, о котором упоминалось выше. Они решили провести в замок вооруженных людей, воспользовавшись устроенным Генрихом рыцарским турниром Двенадцатой Ночи. Генриха предупредили заранее, и у него не осталось другого выбора, как бежать вместе со своими сыновьями. Когда начинало темнеть, они уже мчались по направлению к Лондону. Возмездие не заставило себя ждать после этого позорного, а для детей, по меньшей мере, пугающего бегства. Генрих собрал в Лондоне войско и отправился в путь, горя желанием уничтожить своих врагов. Однако в этом не было необходимости. Народ, сильно ненавидевший фаворитов Ричарда и обвинявший их в поборах в период его правления, поймал и линчевал их различными жестокими способами. Заговор продемонстрировал, что живой Ричард представлял большую угрозу. Сколько он будет жить, столько будет являться предлогом для новых мятежей, подстрекаемых врагами Генриха. Однако сам Генрих не обладал достаточной силой, чтобы публично казнить законного короля. Таким образом, вероятно по приказу Генриха, Ричард был тайно умерщвлен в замке Понтефракт. И до конца свой жизни Генриха мучила вина и терзало сомнение – вина в убийстве помазанного короля и сомнение в преданности исполнителей этого деяния, а также в том, был ли Ричард действительно мертв. Ходили слухи, что король Ричард жив и находится в Шотландии или Уэльсе. Враги Генриха умело воспользовались этими слухами для того, чтобы ввести в заблуждение всех сомневающихся; им даже удалось найти двойника Ричарда.

Мятеж графов стал предвестником того, что должно было произойти в будущем. В течение последующих нескольких лет Генрих вынужден постоянно перемещаться по стране, подавляя очаги восстания и агрессии. Летом 1400 г. он выступил в поход на Шотландию, на границе с которой с момента его восшествия на трон участились набеги. С ним отправился и молодой принц Генрих. Несмотря на поджоги и опустошительные рейды, которые король с Перси устроили на шотландской границе, поход не принес ощутимых результатов и закончился позорно. На обратном пути в Южную Англию армию настигла весть о восстании в Уэльсе – весть тревожная, но вполне предсказуемая. Ведь «валлийцы издавна были одержимы безумным желанием восставать против англичан», к тому же Уэльс являлся той территорией, где с сочувствием относились к Ричарду. Когда молодой принц Уэльский узнал о мятеже, он, должно быть, подумал, что ему так и не придется отдохнуть – однако никто и предположить не мог, что валлийцы будут бунтовать целых восемь лет. Годы, проведенные в борьбе с ними, стали своеобразной школой для сражающегося короля.

Та часть Уэльса, княжество, которое принадлежало Генриху как принцу, была относительно маленькой и включала в основном земли, расположенные на крайнем западе страны. Между княжеством и Англией лежали валлийские графства, которыми словно независимыми королевствами управляли маркграфы, воинственные бароны, такие как Тальботы, Чарлтоны, Грей и Мортимеры. Меж этими лордами, жившими в неприступных замках, и коренными валлийцами, не было приязни. Природный инстинкт ненависти валлийцев к английской власти, английским налогам и законам постоянно подстегивался сказаниями бардов, в которых повествовалось о славном прошлом и предсказывалось не менее славное будущее. При этом не стоит думать, что валлийцы были босоногими дикарями, которые толпились возле баронских замков. За столетие относительного мира, который наступил после завоевания Уэльса Эдуардом I, возник целый класс валлийцев, которые забыли о своих славных предках и стремились извлечь пользу из английского правления. Проживая в основном в княжестве, эти хорошо образованные и довольно богатые валлийцы представляли собой разительный контраст со своими соседями, воинственными английскими баронами. Именно мелкая распря между представителями этих двух групп за клочок земли и стала причиной начала валлийского мятежа.

К началу восстания Оуэну Глендуэру было около 50 лет. Возможно, он был богатейшим из всех валлийцев тех времен. Он владел землями на севере Уэльса и в Пемброкшире. В Англии он познакомился с законами и отточил свое воинское искусство. Но к концу 90-х гг. XIV в. он начал подумывать об отдыхе и поселился в прекрасном укрепленном замке Сикерт, где с большим гостеприимством встречал своих друзей. Его соперник и сосед лорд Грей из Рутина, живший в большом замке Ред Кастл, был ярым сторонником династии Ланкастеров, а также личным другом Генриха Болингброка. В течение нескольких лет Глендуэр и Грей беспрерывно ссорились из-за клочка земли. Вскоре после коронации Генриха IV суд принял решение в пользу друга короля – лорда Грея. А когда Глендуэр приехал в Лондон, чтобы принять участие в судебном заседании, ему было нанесено оскорбление. Из-за таких мелочей и началось восстание. Были задеты благородные чувства Глендуэра. Со своими людьми он вторгся во владения Грея и опустошил их. Начав, было сложно остановиться, и вскоре он направился уже в Шропшир, где продолжил грабить и жечь. Однако местные английские маркграфы довольно быстро положили конец этим набегам. Оуэн, лишенный своих земель, легко воспользовался антианглийскими настроениями в Уэльсе и поднял восстание. Его двоюродные братья Тюдоры из Энглси вскоре присоединились к нему. Когда же он поднял старинное знамя Уэльса с изображением дракона, люди со всего Северного, а затем и Южного Уэльса стали стекаться к нему.

Разбить Глендуэра, который жег и грабил земли английских баронов и валлийцев, отказавших ему в поддержке, было очень сложно. Его войско состояло из горцев, а опорные базы были расположены в Сноудоне. Они редко вступали с врагом в сражения на открытой местности и при этом были мастерами ведения партизанской войны.

На подавление восстания Генрих IV решил бросить силы английских маркграфов во главе с принцем Генрихом, ставку которого разместили в Честере. Принц, которому на тот момент исполнилось 13 лет, был слишком молод, чтобы на самом деле руководить военными действиями. Поэтому к нему был приставлен охранник и наставник, в то время как сам король довольствовался ежегодными экспедициями против бунтовщиков. Зачастую эти походы заканчивались безрезультатно, а иногда и полным провалом. Год за годом король собирал огромную армию и вместе с войсками своего сына появлялся в районе Северного Уэльса. Но все было напрасно. Валлийцы прятались в безопасных убежищах в горах или же совершали набеги на королевские обозы. Часто английские войска попадали под проливные дожди, особенно во время экспедиции 1402 г., когда «каждую ночь солдаты лежали под открытым небом, промокшие до нитки и полуголодные». Многие даже подозревали, что дело не обошлось и без валлийских ведьм и магов, которые таким образом пытались изгнать из своей страны огромную армию короля Генриха. И затем промокший и уставший, с несколькими несчастными пленниками, король возвращался домой, а валлийцы спускались с гор и продолжали совершать набеги. К 1402 г. Оуэн установил полный контроль над страной. Маркграфы еще кое-как держались в своих замках, но остальные районы Уэльса находились под его властью. Объявив себя государем Уэльса, он путем дипломатических переговоров попытался расширить границы восстания и, в конце концов достиг успеха. В 1405 г. в Милфорд Бэй прибыл экспедиционный корпус французов. До этого события ему удалось захватить два больших замка в княжестве, Харлех и Аберистуит. Но еще более важным было пленение двух известных персонажей. Зимой 1401-1402 гг. Глендуэр пересек безлюдные холмы, разделяющие его владения и земли лорда Грея, выманил своего врага из замка и схватил. Огромная сумма, которую Грей должен был заплатить, чтобы высвободиться из рук Оуэна, лишила бы его средств к существованию и предоставила столь необходимые финансовые вливания для поддержания восстания. Весной 1402 г. Оуэн напал на Хирфорширд и после кровавой битвы захватил в плен Эдмунда Мортимера, самого могущественного из всех английских лордов и к тому же дядю юного графа Марча – настоящего наследника короля Ричарда. Мортимер, который отнюдь не был большим другом Генриха IV, предпочел темнице и выкупу союз, женился на дочери Глендуэра и приказал всем своим вассалам присоединиться к восстанию. Ну а что же делал в это время Генрих, принц Уэльский?

Первым наставником принца Генриха в Честере был знаменитый Хотспер, сын графа Нортумберленда. Ровесник отца принца, он как и Болингброк, был рыцарем, частым участником рыцарских турниров. Всеобщий любимец, он пользовался неимоверной популярностью. Одно время было даже модным подражать его заиканию. Шекспир, допуская простительную ему вольность, так описывает принца Хотспера: «этот Хотспер-Марс в пеленках, боец-дитя». На самом деле он был очень опытным человеком около сорока лет. Очевидно неизгладимое впечатление произвел он и на принца. Будучи по своей сути импульсивным человеком, что часто вредило его военным качествам, Хотспер проводил в Уэльсе осторожную политику в духе примирения. Благодаря такому политическому курсу можно было бы погасить пламя восстания значительно раньше. Однако в 1401 г. его наставничество над принцем внезапно закончилось. Устав от того, что король был не в состоянии платить своим войскам, Хотспер бросил все свои обязанности в Уэльсе и возвратился к более привычным для него занятиям: набегам на шотландскую границу и резне шотландцев. В следующем году в битве при Хомильдон Хилле он одержал над шотландцами одну из самых громких побед в своей жизни. Принцу Генриху I повезло со своими наставниками, ибо следующий его попечитель Хьюго Деспенсер, английский лорд, вскоре умер. До наших дней сохранилось очаровательное письмо, в котором принц пишет своему отцу о новом наставнике и выражает свое глубокое сожаление по поводу смерти Хьюго. К 1403 г. очередным наставником принца становится еще один представитель рода Перси – Томас, граф Вустер, по-видимому, самый лучший воин из всех членов этой воинственной семьи. Но к тому времени принцу исполнилось уже шестнадцать лет, и поэтому ему предоставили большую свободу в военных действиях.