Текст книги "Тварь"

Автор книги: Питер Бенчли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

То, что он увидел, оказалось бесформенной массой. Он посмотрел на калибровочные цифры сбоку экрана. По-видимому, пятно составляло около двадцати или тридцати метров в длину, в общем-то подходящих размеров для затонувшего судна.

– Может быть, так оно и есть, – сказал Шарп.

– Взгляните на него завтра, из аппарата, – предложил Гектор. – В войну в этом районе погибло множество кораблей. Может, быть, это один из них. Продиктуйте мне, пожалуйста, данные по Лорану.

Шарп отошел от экрана сонара к Лорану и громко продиктовал данные Гектору, который записал их на листе бумаги.

Ни один из них больше не взглянул на экран прибора. Но если бы они это сделали, то увидели бы изменения в бесформенном пятне. Они бы увидели, что некоторые линии исчезли, другие появились, когда этот предмет на глубине трех тысяч футов под ними начал передвигаться.

24

Руки Карен тянулись к нему, ее глаза молили о помощи, она кричала, но кричала на непонятном языке. Он пытался добраться до нее, но его ноги не подчинялись. Он чувствовал себя так, будто пробирался по прозрачной грязи или будто что-то удерживало его и вынуждало двигаться, как в замедленных кадрах. Чем ближе он подбирался, тем дальше от него она казалась. И кроме того, что-то преследовало ее, он не видел что, но, должно быть, огромное и ужасное, так как ее страх перешел в панику, а крики стали еще громче. Совершенно неожиданно она исчезла, то, что преследовало ее, пропало, и все, что осталось, было громким, пронзительным звонком.

Шарп проснулся и какое-то время не мог понять, где он. Кровать была маленькой и не его, а освещение тусклым. Остался звонок, срочный призыв откуда-то поблизости от головы. Маркус обернулся и увидел на переборке телефон внутренней связи. Он поднял трубку и промямлил свое имя.

– Вставай и трудись, Маркус, – раздался голос Стефани. – Время отправляться.

Повесив трубку, Шарп почувствовал резкое повышение адреналина в крови. Он вызвался участвовать в этом деле добровольно; но то, что вчера казалось увлекательным, сегодня быстро становилось пугающим. Он еще никогда не погружался в подводной лодке, не говоря уже о подводной лодке размером в треть вагона метро. Ему не нравились переполненные лифты (да и кому они нравились), и он чувствовал беспокойство во внутренних каютах на судах. Он внезапно подумал, не обнаружится ли у него клаустрофобия – боязнь замкнутого пространства.

«Ну что ж, – решил он, – скоро ты это узнаешь».

Бреясь, надевая джинсы, рубашку, шерстяные носки и свитер, он вновь почувствовал возбуждение. По крайней мере, это было действие, вызов. Во всяком случае что-то новое. Как сказала бы Стефани, это и означало жить.

Солнце едва поднялось из-за горизонта, когда Шарп вошел в салон и налил себе чашку кофе. Через окно в задней стенке каюты он видел Эдди и одного из членов команды, снимающих брезент с подводного аппарата. Стефани была на кормовой палубе, вставляла видеокамеру в корпус модуля. Взглянув направо, Шарп увидел, что к левому борту судна пришвартован «Капер». Маркус собирался выйти из салона, но остановился, услышав сверху, с мостика, голос Дарлинга, разговаривающего с Гектором.

– Привет, Маркус, – улыбнулся Дарлинг, когда Шарп появился на мостике. – Ты уверен, что все еще хочешь отправиться вниз и отморозить себе ягодицы?

– Да, – ответил Шарп. – Уверен.

Дарлинг повернулся к Гектору:

– Я дам указание помощнику немного подождать, пока вы спускаете модуль на воду, а потом он будет отслеживать аппарат на моем оборудовании.

Шарп спросил:

– Что ты собираешься делать, Вип?

– Присматривать за тобой, Маркус, – отозвался Дарлинг и улыбнулся. – Ты слишком ценная личность, чтобы тебя потерять.

Он спустился с мостика и отправился на корму, чтобы переговорить с Майком, находящимся на «Капере».

Шарп решил выпить кофе на корме, но на трапе столкнулся со Стефани, которая поднималась наверх; она жестом пригласила его следовать за ней через водонепроницаемую дверь над главной каютой позади мостика.

Это была комната, оборудованная для наблюдения за подводным аппаратом, в ней было темно, освещалась она только красной лампочкой сверху и четырьмя телевизионными мониторами, на которых светились цветные линии.

Один из членов команды, которого звали, как помнил Шарп, Энди, сидел перед приборной панелью, усыпанной разноцветными лампочками и кнопками, на голове парня был головной телефон с микрофоном.

– Энди контролирует все наши системы, – объяснила Стефани, – твой друг Вип тоже будет здесь – мы сможем поговорить с ним в любое время.

Шарп указал на телемониторы:

– Подводный аппарат подключен к передающим системам на поверхности?

– Все записывается на видеопленку для Фонда. Это осуществляется при помощи оптиковолоконного кабеля. Я установила видеокамеры внутри и снаружи модуля, плюс к этому у меня есть еще и обычные фотокамеры. Что, если я дам и тебе фотоаппарат? Мы будем сидеть у разных иллюминаторов и, возможно, увидим совершенно разные вещи.

– Конечно, – согласился Шарп. – Если у тебя есть аппарат, полностью рассчитанный на идиотов. Какие снимки ты хочешь получить? Горгоновы кораллы? Водоросли?

– Ну нет, – усмехнулась Стефани. – Чудовищ. Ничего, кроме чудовищ. По-настоящему огромных.

* * *

При близком рассмотрении подводный аппарат показался Шарпу похожим на гигантскую капсулу антигистадина, капсулу, имеющую руки. Каждая рука была снабжена на концах стальными клешнями, а между ними в шарообразном корпусе была установлена видеокамера.

Солнце уже поднялось, не было ни малейшего дуновения ветерка. Шарп обливался потом, когда спускался внутрь аппарата через круглый люк наверху капсулы. Матрос, оперирующий краном, показал ему поднятый вверх большой палец, но Шарп лишь слабо улыбнулся в ответ.

Стефани уже была внутри, так же как и Эдди. Одетый в куртку на пуху, он сгорбился в переднем отсеке модуля, чтобы проверить переключатели и измерительную аппаратуру.

Внутренность подводного модуля являла собой трубу длиной в двенадцать футов, шириной в шесть футов и высотой в пять футов. Имелись три небольших иллюминатора – один на носу аппарата для Эдди и по одному с каждой стороны для Стефани и Шарпа. На стальной палубе перед иллюминатором Шарпа лежала квадратная подушка, он опустился на колени и прополз к ней. Он обнаружил, что может сидеть с поджатыми ногами, стоять на коленях, прижав лицо к иллюминатору, или лежать с поднятыми ногами. Но выпрямиться не было никакой возможности.

Что будет, если у него случится судорога? Как он сможет избавиться от нее? «Не думай об этом, – приказал он себе. – Просто делай, что от тебя требуется».

– Сколько времени нужно, чтобы добраться до дна? – спросил Маркус.

– Полчаса, – ответила Стефани. – Мы опускаемся по сто футов в минуту.

Не так уж плохо. Во всяком случае, он может пережить это в течение часа.

– А как долго мы пробудем там, внизу?

– Часа четыре.

«Ни за что, – подумал Шарп. – Нет ни единого шанса».

Он услышал, как над ними захлопнулась крышка люка, потом раздался скрежет металла, когда ее завинчивали.

Стефани передала ему небольшой 35-миллиметровый фотоаппарат с широкоугольным объективом и сказала:

– Все заряжено и готово. Нужно только нажимать кнопку.

Шарп попытался взять камеру, но она выскользнула из потных ладоней, и Стефани поймала ее в дюйме от стальной палубы.

– Ты похож на саму смерть.

– Не шути так, – ответил Шарп, вытирая ладони и беря фотоаппарат.

– Что тебя беспокоит? Это глубоководное судно – высшее достижение современной техники, а Эдди – пилот высшего класса, – улыбнулась Стефани. – Так ведь, Эдди?

– Самого что ни на есть чертова класса "А", – ответил Эдди, что-то пробормотал в микрофон, прикрепленный к его головному телефону, и внезапно капсула дернулась и начала подниматься – это кран снял ее с крепежной рамы и вынес за борт судна. Она немного поболталась в воздухе, как качели в парке аттракционов, и Шарпу пришлось упереться в переборки, чтобы его не швырнуло через весь аппарат. Затем капсула медленно опустилась, с глухим шумом погрузилась в воду и легко закачалась на волнах.

Шарп выглянул в иллюминатор и увидел, что море плещет в стекла. Сверху донесся металлический звук высвобождаемой из подвесного кольца модуля соединительной скобы. Капсула начала погружаться. Теперь уже вода покрыла иллюминаторы. Шарп прижался щекой к стеклу и поднял глаза вверх, стараясь бросить еще один, последний, взгляд на солнечный свет. Синева неба, белизна облаков и золото солнца, преломляемые движущейся водой, кружились в завораживающем танце.

Затем краски постепенно поблекли, сменившись однотонной синей мглой. Все звуки, кроме тихого жужжания электродвигателя в самом подводном аппарате, умолкли.

Море поглотило весь окружающий мир.

Пот быстро испарился со лба, спины и под мышками, и Шарп почувствовал озноб. Менее чем за минуту температура упала приблизительно на пятнадцать градусов по Цельсию. И все же Маркус продолжал потеть, не из-за жары, а от страха и медленно надвигающегося приступа клаустрофобии.

Он посмотрел в иллюминатор и увидел, что синева быстро сгущается до фиолетового цвета. Он осмелился взглянуть вниз. Солнечные лучи, казалось, пытались осветить воду, но они рассеивались и поглощались темнотой. Внизу синева уступала место черноте и становилась вечной ночью.

Они медленно погружались, ничего не видя, ничего не слыша, ничего не чувствуя. Шарп вдруг понял, что именно эта абсолютная пустота действует на него успокаивающе, потому что он начал вспоминать рассказы Дарлинга о том, кто обитает здесь, внизу, в этой ночи, в этой тьме. И его пробирала дрожь.

25

Шарпу было холодно. Его шерстяные носки пропитались влагой от внутренней конденсации в стальной капсуле. Вверху, на поверхности, сырость давала прохладу и была приятна, но теперь, хотя влага испарилась, его носки не просохли. Пальцы ног онемели, а ступни чесались. Шарп засунул руки под свитер и отстранился от иллюминатора, чтобы взглянуть через плечо Эдди на приборы. Внешняя температура составляла 4 градуса по Цельсию. Внутри было ненамного теплее – чуть выше 10 градусов. Они находились на глубине двух тысяч футов и продолжали погружаться.

Эдди проговорил в микрофон:

– Активизирую освещение, – и щелкнул выключателем.

На крыше аппарата вспыхнули две стоваттные лампы. Они бросали желтый поток света, проникающий на пятнадцать – двадцать футов, пока его не поглощала темнота.

И тогда целый мир внезапно возник перед глазами Шарпа. Планктонные животные появлялись и исчезали в потоке света. Крошечная креветка приклеилась к иллюминатору и начала целеустремленно продвигаться по стеклу. Что-то, напоминающее серо-красную ленту с желтыми глазами и прической «помпадур» из крошечных шипов, извиваясь, подплыло к иллюминатору, покрутилось перед ним мгновение и молниеносно исчезло.

– Посмотрите, – воскликнул Эдди, указывая на что-то перед своим иллюминатором.

Шарп вытянул шею, но то, на что указывал Эдди, уже исчезло. Маркус обратился к своему иллюминатору и мгновение спустя увидел это существо, спокойно плавающее вокруг капсулы, – существо, созданное чьим-то потревоженным воображением.

Это был морской черт: круглый, похожий на луковицу, коричневато-желтый, волочащий за собой короткие слизистые плавники. Его глаза выпячивались, как сине-зеленые болячки, его зубы напоминали алмазные иглы, его плоть переплеталась сетью черных вен. Он выглядел как киста с зубами. Там, где следовало быть носу, торчал белый стебелек, и на его вершине, сверкая как маяк, находился огонек.

Шарп видел фотографии морского черта. Эти животные использовали свой стебелек как приманку, размахивая огоньком перед раскрытым ртом для привлечения любопытствующей и неосторожной добычи. Вокруг не было ничего, с чем можно было бы сопоставить этого обитателя глубин, поэтому Шарп не мог определить, как далеко находится эта рыба и каковы ее размеры.

– Как ты думаешь? – спросил он Эдди и развел руки на пару футов.

Эдди усмехнулся, поднял руку и развел большой и указательный пальцы. Рыба была самое большее четырех дюймов длины.

Шарп услышал, как фотоаппарат Стефани отщелкивает кадр за кадром. Девушка прижала аппарат к иллюминатору и вращала объектив, надеясь съемкой наобум поймать нужную экспозицию.

– Мне казалось, тебе нужны только чудовища, – заметил Шарп.

– А это что, по-твоему? – Стефани указала на свой иллюминатор. – Господи боже, посмотрите на это!

Шарп увидел, как что-то темное мелькнуло в иллюминаторе Стефани. Он повернулся обратно, ожидая, пока животное проплывет вокруг капсулы. Это существо, казалось, не имело плавников: оно могло бы быть желтой стрелой, если бы вся пищеварительная система, кишечник и желудок, не свисала вниз из мешочка и не тянулась, пульсируя, вслед за ним. Нижняя челюсть животного была усеяна булавочными зубами, а его черные, с молочно-белыми белками глаза выступали на голове, как круглые пуговицы.

Вскоре и другие животные с любопытством и без боязни столпились вокруг капсулы, притягиваемые светом. Здесь были и змееподобные существа, у которых, казалось, вдоль спин развеваются волосы, и угри с огромными глазами и фонариками, похожими на опухоль на головах, и полупрозрачные шары, как будто состоящие из сплошного рта.

Шарп вздрогнул, когда внутри капсулы неожиданно загудел голос Дарлинга:

– У тебя там веселенький зоопарк, Маркус. Если аквариум опомнится, то я буду знать, куда опускать ловушки в следующий раз.

– Пусть они увидят эти снимки, Вип, – ответил Шарп. – Тогда они приползут к тебе на четвереньках.

Забыв о своем страхе, не обращая внимания на озноб, Шарп взял фотоаппарат, который дала ему Стефани, настроил его и встал на колени в ожидании, когда мимо проплывет следующее крошечное чудо.

26

Майк шлепнул себя по щеке, и боль на какое-то время взбодрила его. Но как только он снова стал смотреть на экран рыбоискателя, то почувствован, что веки опускаются. Он встал, потянулся, зевнул и выглянул в окно. «Эллис эксплорер» находился на расстоянии полумили, а за ним виднелась серая громада Бермуд. Помимо этого, от горизонта до горизонта на море не было никого.

Вип приказал Майку прилипнуть глазами к экрану рыбоискателя – он называл рыбоискатель гидролокатором бедняков, – и уже больше часа Майк выполнял приказ. Но изображение совсем не менялось, на экране светилась линия, которая обрисовывала дно, и прямо над ней – небольшая точка, означающая дрейфующий подводный аппарат. Больше – совсем ничего. Никакого рваного пятна, свидетельствующего о стае рыб, и уж конечно, никакого определенного признака того, что мимо проплывает что-то большое и плотное, например кит.

Обычно Майк не любил оставаться один на судне, но на этот раз дело обстояло иначе. Поблизости находилось другое судно, и там был Вип, все действия осуществлялись на расстоянии полумили и не затрагивали Майка. Ему не нужно было ничего делать самому – только наблюдать и сообщить, если заметит что-то. Самое главное, ему не нужно было принимать никаких решений.

Он не просто чувствовал себя спокойно – он был загипнотизирован неподвижным экраном и тем, как нежно море покачивало «Капер». И прежде чем успел сообразить, что произошло, он дважды обнаружил, что убаюкан этим мерным покачиванием и засыпает. Он и не проснулся бы, если бы не стукнулся головой о переборку.

Радио с треском ожило, и Майк услышал голос Дарлинга:

– "Капер", «Капер», отвечайте.

Майк взял микрофон, нажал кнопку «передача» и сказал:

– Валяй, Вип.

– Как ты там, Майк?

– Заснул почти мертвым сном. Это хуже, чем наблюдать, как высыхает краска.

– Ничего не происходит – сделай передышку.

– Так я и поступлю, – ответил Майк. – Сварю кофе, выйду на свежий воздух и повожусь с этим подлым насосом.

– Оставь радио включенным, а дверь открытой, чтобы услышать меня, если я тебя вызову.

– Хорошо, Вип. Всегда наготове.

Майк повесил микрофон на рычаг, еще раз взглянул на рыбоискатель, убедился, что изображение не изменилось, и сошел вниз.

Экран рыбоискателя продолжал светиться. В течение некоторого времени изображение оставалось неподвижным, как фотоснимок. Затем с правой стороны экрана, приблизительно на трети расстояния от дна, появилось новое изображение. Оно было плотным – единая масса – и начало медленно двигаться поперек экрана, к подводному аппарату.

27

Тварь претерпела некоторые изменения. До сего времени, пока она росла и взрослела, она жила в благоприятных условиях, дрейфуя по течению, питаясь любой пищей, какая попадалась на ее пути. Но изобилие пищи кончилось; теперь пассивное существование уже не гарантировало выживания.

Инстинкты твари не изменились – они были генетически запрограммированы, непреложны, – но изменилось побуждение к выживанию. Она стала более энергично приспосабливаться к окружающей среде. Тварь больше не могла прожить, подбирая что придется, обстоятельства заставляли ее стать охотником.

Дрейфуя в месте слияния двух потоков, огибавших вулкан, тварь вдруг заволновалась: появилось что-то, что нарушало нормальный ритм моря.

Существо почувствовало изменения в своей среде обитания, как будто внезапно в его мир хлынула новая энергия. В воде возникло слабое, но настойчивое пульсирование, мелкие животные заметались во все стороны, испуская биосвечение, более крупные задвигались поблизости, незаметно меняя давление воды.

Маленький и сравнительно слабый человеческий глаз не смог бы заметить вообще какой-либо свет, но огромные сетчатые оболочки глаза твари были заполнены палочками, которые вбирали и отмечали даже малейший проблеск света.

И теперь они обнаружили нечто гораздо большее, чем проблеск. Где-то в пространстве, внизу, двигался источник света, испуская пульсирующий звук и будоража животных.

Тварь ничего не ела много дней и, хотя не реагировала на время, все же подчинялась естественным биологическим циклам.

Она втянула воду в полость внутри тела и выбросила ее через воронку, направляясь к источнику света.

Она начала охоту.

28

– Ты, кажется, совсем замерз, Маркус, – проговорила Стефани.

Шарп кивнул:

– Это ты правильно подметила. – Он скрестил руки на груди, засунул ладони под мышки, но никак не мог перестать дрожать. – А как это ты умудряешься не мерзнуть?

– Я одета в несколько слоев: слой шерсти на слое шелка, а тот – на слое хлопка. – Она повернулась к Эдди. – А где кофе?

Эдди показал рукой:

– Вон там, в коробке.

Стефани протянула руку, открыла пластиковую коробку и вынула термос. Она налила полный стаканчик и передала его Шарпу.

Кофе был крепким, кисловато-горьким, без сахара, и резким, но, когда он разлился по желудку, Шарп обрадовался теплу.

– Спасибо, – проговорил он.

Маркус взглянул на часы. Они находились внизу почти три часа, дрейфуя на глубине двух с половиной тысяч футов, приблизительно в пятистах футах над дном, и не видели ничего, кроме мелких странных существ, которые с любопытством собрались вокруг капсулы, а затем исчезли во тьме.

– А что, если я посажу ее на дно? – предложил Эдди в микрофон.

В ответ раздался голос Дарлинга:

– Почему бы и нет? Может, увидите какую-нибудь акулу.

Эдди подал рычаг управления вперед, и капсула начала опускаться.

Дно походило на те снимки поверхности Луны, которые видел Шарп: бесплодное пыльное холмистое пространство. Подводный аппарат создал небольшую волну давления, со дна поднялся ил и по мере движения аппарата волнами разошелся в стороны.

Внезапно Эдди выпрямился и закричал:

– Господи!

– Что? – спросил Шарп. – Что там такое?

Эдди указал на иллюминатор Шарпа, Маркус затенил глаза и прижал лицо к стеклу.

Змеи, подумал Шарп вначале. Целый миллион змей кишит над падалью.

Но затем, присмотревшись внимательнее, он решил: нет, это не могут быть змеи, это угри. Но нет, и не угри – у них есть плавники. Это были рыбы, рыбы какого-то странного типа, корчащиеся, извивающиеся и раздирающие плоть. Куски плоти падали и плыли прочь. На них мгновенно набрасывались, поглощали и превращали в молекулы стаи других, более мелких стервятников.

Одно из похожих на угря или змею существ отделилось от пищи, попятилось прочь и, сбитое с толку или разъяренное светом, напало на модуль. Оно ткнулось мордой в иллюминатор Шарпа и било по нему, как будто для того, чтобы вобрать всю капсулу в свой желудок. Его морда вся превратилась в пасть, по краям которой находились похожие на пилы зубы, а в центре торчал ищущий язык. Тело заворачивалось как штопор в неистовом стремлении заставить зубы просверлить дыру в добыче.

Миксина, понял Шарп, один из демонов ночных кошмаров; она просверливает отверстия в более крупных животных и, вгрызаясь в них, доводит до гибели.

Эдди направил аппарат на лохматый клубок миксин и носом капсулы разогнал их, и тогда Шарп смог увидеть, чем они кормились.

– Кашалот! – воскликнул он. – Это нижняя челюсть кашалота. Ты видишь, Вип?

– Да.

Голос Дарлинга звучал подавленно и издалека.

– Что же, черт возьми, может убить кашалота?!

Дарлинг не ответил, но в наступившей тишине Шарп внезапно подумал: «Я знаю». И покрылся потом. Он напрягал глаза, пытаясь разглядеть что-либо за пределами освещаемого пространства. Рыбы метались туда-сюда, не пропадая насовсем из поля зрения, но внезапно исчезая и появляясь: призраки, пересекающие рубеж света. Своим присутствием они успокоили Маркуса. Когда-то Вип сказал, что, пока рыба находится поблизости, не нужно беспокоиться по поводу акул, потому что рыба понимает электромагнитные импульсы, которые предупреждают, что акула намеревается напасть. А человек понимает это слишком поздно. Так что беспокоиться нужно, когда рыба исчезает.

Но с другой стороны, напомнил себе Шарп, архитеутис – не акула. И поднял свой фотоаппарат к иллюминатору.