Текст книги "Убийцы Мидаса"

Автор книги: Питер Аспе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Как скажете, сэр. Я позабочусь, чтобы от меня не пахло спиртным.

Ван-Ин ненавидел публичные выступления не меньше, чем Картон. Но служебное положение не позволяло ему манкировать своими обязанностями.

У Вероники был свой ключ от входной двери «Итальянской виллы». Она неслышно вошла в бар, когда комиссар уже почти допил свое виски с колой и собирался уходить. Она принесла с собой целую груду пакетов и свертков из самых дорогих бутиков города. За ней понуро плелся ее ассистент. Это был бледный, невзрачной наружности мужчина тридцати с лишним лет. Он тащил остальную часть покупок Вероники. Она сразу же узнала Ван-Ина, хоть он и сидел к ней спиной.

Вероника подошла к нему и обхватила его лицо холодными, как лед, руками. Он сидел не шевелясь и с наслаждением вдыхал аромат духов Вероники: смесь мускуса и сандала. Она прислонилась носом к его уху, и Ван-Ина охватил приступ желания. Марио поспешил исчезнуть, чтобы Вероника и Ван-Ин могли побыть наедине.

– Питер! Какой приятный сюрприз! – проворковала Вероника.

Она принялась покрывать лицо Ван-Ина бесчисленными поцелуями. Ван-Ин не протестовал и весь отдался чувству невероятного наслаждения. В эту минуту его не мучили угрызения совести по поводу измены Ханнелоре. Потом он искупит свою вину. А сейчас для него не существовало ничего, кроме чувственных губ Вероники. Невзрачный ассистент Вероники отошел куда-то в глубину бара. Вероника взглянула на него и кокетливо улыбнулась:

– Идите ко мне в комнату, Ксавьер, и разберите покупки. Увидимся позже. До встречи!

Ассистент с унылым видом кивнул, собрал все покупки и послушно удалился.

– Он такой милый, – хихикнув, проговорила Вероника.

Она села к Ван-Ину на колени и пригубила из его стакана холодного виски с колой. Даже меховая шуба не могла скрыть ее пышную, соблазнительную грудь.

– Мы с тобой не виделись больше двух недель, – проворковала она.

– Семнадцать дней, если быть до конца точным, – поправил Ван-Ин.

Это были его последние разумные слова. Вероника увлекала его в комнату Жиголо. Как только шуба соскользнула с ее соблазнительных плеч, Ван-Ин понял, что ему нужно сделать. Еще каких-нибудь два часа назад он не мог бы об этом даже помыслить, но теперь увидел, что это единственный выход. Он решил выписать поддельный чек.

Глава 8

Экстренное совещание устроили в небольшом зале, рядом с кабинетом мэра. Вопреки устойчивому мнению о том, что заседания проводятся в великолепных готических залах здания муниципалитета, мэр устраивал подобные мероприятия в небольших и уютных помещениях. А в роскошных готических залах чаще всего проводились свадьбы и международные встречи. Причина этого была проста до банальности: маленькие залы было гораздо проще протопить, чем большие помещения с высокими потолками. В больших залах зимой всегда было невыносимо холодно.

Ван-Ин осмотрел комнату, в которой уже началось заседание. Она показалась ему очень уютной. Дубовый пол приглушал звук шагов. На стенах висели великолепные гобелены. Обстановка была милой, почти домашней.

– У нас сложилась очень непростая ситуация, – заговорил мэр Брюгге Моенс.

Начал он свою речь очень неумело. Но это было и неудивительно, ведь он заступил на пост мэра всего шесть недель назад. А взрыв памятника полностью выбил его из колеи. Если он совершит хотя бы один промах, оппозиция отправит его на заклание, словно ягненка. Его партия сформировала коалицию с социалистами. Но о поддержке с их стороны не могло быть и речи, они накопили восемнадцатилетний опыт в подобных политических играх. При плохом раскладе репутация партии Моенса будет запятнана. Репутация Христианской демократической партии, которую организовал сам Моенс, тоже пострадает. В таком случае местные бизнесмены ни за что не переизберут его. Малейшая ссора с ними может привести к полному краху.

– Конечно же взрыв памятника Гвидо Гезелле – дело рук экстремистов. Их цель предельно ясна. Они хотят, чтобы в Брюгге перестали ездить туристы. Они прекрасно понимают, что экономика Брюгге держится прежде всего на туристическом бизнесе. Если же он сойдет на нет, то участь нашего города незавидна.

Моенс замолчал, чтобы перевести дух и выпить воды. Со стороны его помощников не последовало практически никакой реакции. Большинство из них, как и мэр, были новичками в политике.

– Вот почему я пригласил на наше совещание начальника криминальной полиции Картона и комиссара Ван-Ина. Они подскажут нам, какие меры следует принять в сложившейся ситуации.

Консультант по финансовым вопросам неодобрительно покачал головой. Это был уже пожилой мужчина.

– Если кто-нибудь хочет высказать свое мнение относительно сложившейся ситуации, пожалуйста, – предложил Моенс.

Консультант по финансовым вопросам Фернанд Пеннинк снял очки и в задумчивости потер переносицу. Моенс был наиболее авторитетным членом партии, и Пеннинк не хотел вставать у него на пути в критической ситуации. Но, с другой стороны, он понимал, что просто обязан высказаться против ошибочной политики мэра, иначе их партия потеряет поддержку у финансистов города.

– Я считаю, что мы должны сами разобраться с этими проблемами, а не ждать помощи со стороны, – спокойно заговорил он. – Мне кажется, в наше время полиция не имеет права решать такие серьезные вопросы. Время политики Де-Ки осталось в прошлом.

Все присутствующие в комнате рассмеялись, вспомнив политические интриги, которые плел предыдущий начальник полиции.

– Я просто хотел обратиться к ним за советом. Только и всего, – неумело попытался защититься Моенс.

Пеннинк был блестящим адвокатом. Если бы он начал дебаты с Моенсом, то положение мэра было бы незавидным.

– Уважаемые коллеги, – сказал он. – Я считаю, что мэр поступил правильно, решив попросить совета у полиции. Ведь тем самым он не вмешивает полицию в наши политические дела, и мы сами сможем принять решение.

Моенс облегченно вздохнул. Пеннинк неожиданно продемонстрировал свою лояльность. В сложившейся ситуации плохой мир был лучше доброй войны. Члены Христианской демократической партии поняли намек и принялись нервно покусывать губы.

– Мы любой ценой должны защитить туристический бизнес Брюгге, – предложил Моенс. Поддержка Пеннинка придала ему уверенности.

– А не слишком ли вы забегаете вперед, Пьер? – спросил Альберт Клейверк, консультант по культурным ценностям города. Он даже не счел нужным скрыть своего сарказма. Этот бородатый социалист в скором времени собирался подать в отставку и потому мог позволить себе любые высказывания против мэра.

На лице мэра Моенса не дрогнул ни один мускул. Но вся его уверенность в себе пропала в мгновение ока.

– Почему вы решили, что подобные инциденты должны в ближайшее время повториться? Ведь после взрыва памятника никто не предъявил городским властям никаких требований, – продолжал Альберт Клейверк.

– Может быть, все объясняется проще, без всякой политики: кто-то ненавидит поэзию Гвидо Гезелле, вот и решил расправиться с ним таким образом? – иронически улыбаясь, предположила Мари-Джин Дерик из сферы отчетов. Ей редко удавалось вставить слово во время обсуждений на подобных официальных встречах. Но уж если выпадала такая возможность, она ее не упускала. Как, например, сейчас. Однако никто не обратил на ее замечание никакого внимания.

– Я считаю, что мы слишком беспечно относимся к произошедшему, – проговорил Пеннинк. – Я не считаю, что взрыв памятника – дело рук вандалов. Они для своих целей используют баллончики с краской, а не взрывные устройства. Это больше похоже на экстремистов. А если это так, то единственной их целью является подрыв туристического бизнеса нашего города. Ведь туризм – единственная экономическая подпитка Брюгге. У нас нет крупных авиалиний, посольств или потока иммигрантов. Памятники – это ахиллесова пята Брюгге. Мы должны смотреть правде в глаза. Если, конечно, наш коллега Клейверк ничего от нас не скрывает. Быть может, он знает больше, чем говорит.

Эта речь Пеннинка вызвала среди присутствующих возгласы одобрения.

Клейверк сел на свое место и в задумчивости поскреб бороду.

– Через пару месяцев начнется туристический сезон, – напомнил Моенс. – Будем надеяться, что взрыв памятника – единичный случай. Если это так, еще не все потеряно. Но, в случае если мы имеем дело с экстремистами, они наверняка нанесут второй удар не позднее Пасхи.

– А какого числа Пасха в этом году? – спросил консультант Девильде.

И хотя его вопрос был совершенно неуместен, Моенс взглянул на календарь и ответил:

– 16 апреля.

Мэру не хотелось злить Девильде насмешливым или снисходительным ответом. А тот между тем вытащил из кармана свой собственный календарь, словно не поверил, что мэр сказал ему правду.

– Значит, мы должны охранять все памятники Брюгге, – с чувством собственного превосходства проговорил он.

Еще три месяца назад Девильде работал преподавателем в техническом колледже. У него был диплом механика. Своей политической карьере Девильде был обязан отцу, процветающему подрядчику. Иначе он бы никогда не попал в политику со своим дипломом механика.

– Вы сами-то хоть понимаете, о чем говорите? – усталым голосом спросил Пеннинк. – Это же просто невозможно. В Брюгге очень много памятников.

– Если всем служащим полиции повысить зарплату, эту проблему можно было бы решить, – насмешливо проговорил Клейверк.

– И еще мы можем создать отряды добровольцев. Многие жители Брюгге не откажутся нам помочь совершенно бесплатно, – с энтузиазмом подхватила Мари-Джин Дерик. Она улыбалась, словно робкая школьница. Даром что весила почти двести фунтов.

Пеннинк вздохнул.

– Моя идея кажется вам нелепой? Интересно, вы бы так же восприняли это предложение, если бы оно исходило от политика-мужчины? – спросила Мари-Джин Дерик, ужасно довольная собой.

Пеннинку до смерти надоел феминизм Мари-Джин, который она выставляла при каждом удобном и неудобном случае. Но он не стал возражать, а, напротив, добродушно улыбнулся ей, словно фараон, которому сообщили, что его пирамида достроена. Но Мари-Джин Дерик восприняла эту улыбку как насмешку над своим предложением. Она с независимым видом сложила руки на груди, как бы демонстрируя, что со своей позиции не сойдет.

– А если это не сработает, мы сможем обратиться к парашютистам, – язвительно заметила Сьюзен Девит, консультант из отдела социального обеспечения.

Сьюзен Девит и Мари-Джин Дерик терпеть не могли друг друга. Мари-Джин было пятьдесят пять лет. Она была ширококостной и обладала довольно невзрачной наружностью. Девит было тридцать два. Она выглядела очень элегантно, к тому же окончила факультет немецкой филологии. На выборах она набрала всего четыреста семьдесят шесть голосов и смогла занять эту должность только потому, что социалисты захотели видеть на этом месте женщину с незапятнанной репутацией.

– Леди и джентльмены, сейчас не время и не место для насмешек, – попытался призвать к порядку присутствующих Моенс.

Девит надменно улыбнулась, а Дерик закурила. Курить сейчас ей вовсе не хотелось. Она сделала это только для того, чтобы позлить эту сучку Девит. Все знали, что та не выносит табачного дыма.

– Как продвигается ваше расследование? – спросил Клейверк, чтобы направить беседу в более пристойное русло.

– Поправьте меня, если я ошибаюсь, но разве не для этого мэр пригласил на эту встречу Ван-Ина и Картона? – сухо поинтересовался Марк Декот.

Марк Декот, советник по туризму, с самого начала заседания смотрел в одну точку и в задумчивости крутил в пальцах ручку. Теперь, прежде чем задать свой вопрос, он театральным жестом отложил ее в сторону.

Картон и Ван-Ин встали со своих мест. Все, кроме Девит, последовали примеру Дерик, и теперь комната была окутана плотным синим облаком табачного дыма, которое, словно утренний туман, скрывало их лица от двух полицейских. Члены заседаний часто курили. Поэтому дорогие люстры пожелтели от табачного дыма.

Ван-Ин терпеть не мог подобные мероприятия и надеялся, что сегодняшнее заседание скоро закончится. Политики напоминали ему маньяков. И те и другие убивали. Одни – людей, а другие – время.

По приглашению мэра Картон сел во главе стола. Ван-Ину пришлось устроиться позади него.

Моенс откашлялся, и все присутствующие смолкли.

– Комиссар Ван-Ин, глава специального отдела расследований Брюгге, сейчас расскажет нам о том, что ему удалось узнать по поводу взрыва памятника Гвидо Гезелле, – сообщил Моенс.

Эта короткая речь мэра прозвучала ужасно. Неопытный в политических делах, Моенс ничего не смог сказать путного, лишь объявив то, что и так всем было понятно. После этого мэр сложил руки на животе, окинул всех горделивым взглядом и сел с видом тибетского ламы, которому выпал счастливый лотерейный билет.

Ван-Ин сидел и молча смотрел на присутствующих, пока Картон не ткнул его под столом ногой.

– Уважаемый мэр, уважаемые консультанты, – неохотно начал он.

Ван-Ин и сам не понимал, почему произнес такие же банальные слова, как и Моенс.

– Сегодняшний инцидент – большое несчастье для всех нас, – продолжил Ван-Ин. – Мы, жители Брюгге, привыкли к спокойной жизни и не готовы к подобным терактам.

Все слушали его, затаив дыхание. Ван-Ин не понимал почему, ведь он не сказал ничего нового.

– Завтра я свяжусь с сотрудниками службы национальной безопасности, чтобы они предоставили список экстремистов, способных на подобный акт. Кроме того, через пару дней саперы должны прислать нам отчет о веществах, которые использовались при взрыве памятника. Мой коллега занимается исследованием места преступления и поиском возможных свидетелей.

– Это просто смешно, – проворчал Клейверк. – Любой из нас мог бы нести подобную чушь.

– Мистер Клейверк, – неодобрительно глядя на него, проговорил Моенс. – Дайте, по крайней мере, комиссару закончить.

Ван-Ин поблагодарил мэра за поддержку дружеским кивком.

– Кроме того, обратившись в соответствующие службы, мы сможем составить список самых ценных памятников Брюгге. Федеральная полиция согласилась на сотрудничество с нами. А армия пообещала выделить своего эксперта. Совместными усилиями мы собираемся как можно тщательнее проконтролировать все памятники и исторические здания нашего города.

– Но наш многоуважаемый коллега Пеннинк не далее как пару минут назад заметил, что в нашем городе так много памятников и исторических зданий, что проконтролировать их все просто невозможно, – возразил консультант Девильде.

Пеннинк в раздражении принялся крутить в руках свой «паркер». Моенс не счел нужным ознакомить его с полицейской стратегией. И вот теперь этот болван Девильде выставил его перед всеми полным идиотом.

– Мы собираемся составить список наиболее важных памятников нашего города, – поспешил вмешаться Картон и посмотрел на консультанта по финансовым вопросам, словно искал у него поддержки.

В свое время Пеннинк поддержал кандидатуру Картона на должность начальника полицейского управления. При этом он ничего не потребовал от Картона взамен. И потому ему ничего другого не оставалось, как идти рука об руку с Пеннинком.

– Все здания и памятники, надежно защищенные электронной системой сигнализации, в наш список включены не будут. А остальные памятники и исторические здания будут проверены до конца этого заседания.

Картон старался выглядеть убедительным. На самом деле он не был так уверен в том, о чем говорил. Он прекрасно знал, что система электронной сигнализации имеет свои слабые места. Эта система, в большинстве своем, была рассчитана на грабителей, а не на террористов. И если кто-то захочет заминировать здание или памятник, сигнализация может и не сработать.

– Таким образом, музеи, здание муниципалитета, Белфор и главные церкви нашего города будут в безопасности, – заверил Картон.

– А если террористы захотят взорвать что-нибудь еще? – насмешливо улыбнувшись, спросила Дерик и выпустила целое облако табачного дыма в сторону Девит. – Что, если они решат заложить бомбу в какую-нибудь машину на Рыночной площади?

«О, Иисус Гельмут Христос! – поморщившись, воскликнул про себя Ван-Ин. – Как этой толстой белобрысой шлюхе могла прийти в голову подобная мысль?» Ему не хотелось слушать речи о возможных бедствиях, которые могут в ближайшее время свалиться на Брюгге. Конечно же в данной ситуации полицейские были бессильны. Но ни в коем случае нельзя было показывать этого собравшимся в зале.

Как и опасался Ван-Ин, многие из присутствующих бурно выразили свое недовольство, и зал заседаний стал больше похож на боксерский ринг. В конце концов, чтобы несколько утихомирить публику, Моенс попросил принести спиртного – «Страффе Хендрик», самое крепкое бельгийское пиво, и «Женевер». Алкоголь подействовал на уставших членов заседания практически мгновенно. Они стали вялыми и неповоротливыми. Теперь они напоминали автомобили, в карбюраторы которых засыпали сахар. Но, несмотря на усталость и опьянение, все были очень взволнованы. Членам заседания не осталось ничего другого, как согласиться с предложением полицейских, хотя они и понимали, что в данной ситуации от действий полиции будет мало толку. Недовольство стражами правопорядка в любую минуту могло вылиться наружу.

Когда все уже собирались уходить, Ван-Ин заметил, что мэр что-то шепчет на ухо Картону. Начальника полиции качнуло в сторону. Ван-Ин, сам не зная почему, повторил его движение.

Швейцар терпеливо ждал, пока мэр закончит этот странный разговор, и лишь тихонько позвякивал ключами.

– Поднимайтесь наверх, Антуан, – приказал Моенс. – Я позову вас, когда мы закончим. Мы скоро.

Швейцар кивнул и с покорным видом пошел по коридору. Он не стал подниматься наверх, к себе в спальню. Какой смысл? Его жена давно спит, и потому ничего ему сегодня не обломится. Куда заманчивее выглядела перспектива отправиться на кухню, где стояла открытая бутылка «Хендрика».

Кабинет мэра был расположен в задней части здания. Моенс пригласил туда Картона и Ван-Ина. Это была просторная комната, сочетавшая в себе функции офиса и гостиной. Из окна комнаты открывался чудесный вид на сад и каналы. У мэра была моторная лодка и свой собственный причал.

– Садитесь, джентльмены, – пригласил Моенс, указывая на красный велюровый диван.

Вся комната была обставлена дорогой красивой мебелью. Особенно Ван-Ина поразил огромный письменный стол орехового дерева. Он стоял посреди кабинета.

– Что будете пить? Коньяк или виски?

Моенс намеренно не предложил гостям пива. Ему не хотелось лишний раз беспокоить швейцара.

Картон предпочел коньяк. Моенс и Ван-Ин остановились на виски. Когда все трое выпили, Моенс направился к письменному столу.

Раздался характерный звук, какой возникает, когда открывается пружинный замок. Ван-Ин понял, что Моенс открыл потайное отделение.

– Сегодня утром мне пришло это письмо, – мрачно произнес Моенс.

С этими словами он протянул Картону бледно-желтый конверт.

– Я не стал никому его показывать, чтобы не сеять панику, – с виноватым видом объяснил он.

Картон и Ван-Ин понимающе кивнули, хотя прекрасно знали, почему именно Моенс не стал никому показывать это письмо. Дело в том, что он не доверял большинству своих коллег.

– В этом письме содержится прямая угроза, – надев очки и прочитав несколько строк, отметил Картон. – Люди, пославшие его, грозятся совершить еще один теракт. Но на этот раз взрывом памятника они не ограничатся. Здесь написано: «Весь Брюгге вздрогнет».

«Никаких туристов в этом году быть не должно. Вам придется отменить все иностранные туры. Наподобие того, как это было в Турции и Египте», – прочитал вслух выдержку из письма Картон. Надо сказать, что читал он всегда довольно медленно.

Зная эту особенность Картона, Моенс не стал его торопить. Он налил себе виски и принялся терпеливо ждать, пока Картон дочитает послание.

– Они угрожают убить меня, если я не стану с ними сотрудничать, – вздохнув, сказал Моенс.

– Что, черт побери, все это значит? – с удивлением глядя на Моенса, спросил Ван-Ин. – О каком сотрудничестве идет речь?

– Они этого не пишут, – ответил Моенс и принялся нервно мерить шагами комнату.

Картон отложил письмо и в задумчивости стал протирать очки, недоумевая, почему мэр решился показать им это письмо. Ведь он практически не знал ни его, ни Ван-Ина. Почему же он решил, что им можно доверять?

– Думаю, беспокоиться не о чем, – убежденно заговорил Ван-Ин. – По крайней мере, сейчас.

Моенс остановился посреди комнаты и с изумлением взглянул на Ван-Ина. Картон устало потер рукой лоб.

– Я имею в виду, что… что, пока вы не получили конкретных требований, вам нечего бояться, – пояснил свою мысль Ван-Ин. – На письме есть подпись?

Картон положил очки в футляр и молча протянул Ван-Ину письмо.

– Террористы обычно подписывают свои послания, – внимательно прочитав письмо, проговорил Ван-Ин. – Можете назвать меня старомодным, но мне кажется, что террористы обычно не распечатывают свои послания на лазерном принтере.

Моенс кивнул и с надеждой посмотрел на полицейского. Значит, те, кто порекомендовал ему Ван-Ина, не ошиблись, считая, что комиссар обладает чутьем Шерлока Холмса.

– Но почему оно написано по-французски? – недоумевал мэр.

Ван-Ин посмотрел письмо на свет, надеясь обнаружить водяные знаки.

– Потому что это писал какой-то сумасшедший. Или группа импульсивных валлонов. А логику ни тех ни других понять невозможно, – резонно заметил Ван-Ин.

Мэр уставился на комиссара, открыв рот. Картон сложил руки на животе и слегка отклонился назад.

– Значит, водяные знаки тоже французские?

Ван-Ин аккуратно сложил письмо, чтобы его не измять.

– У вас есть пластиковый пакет? – спросил он.

Комиссар держал конверт с письмом за уголок, чтобы не оставить на нем отпечатков.

Моенс резко вскочил со стула, подбежал к письменному столу, открыл ящик и принялся рыться в нем.

– Вам подойдет полиэтиленовый пакет из магазина? – спросил он.

Картон и Ван-Ин с трудом сдержали усмешку. Теперь они, единственные во всем городе, знают, в каком магазине мэр покупает рыбу. Ван-Ин с величайшими предосторожностями положил письмо в пакет.

– Я надеюсь, что специалистам из нашей лаборатории удастся получить пригодный для сравнения отпечаток пальца с письма или с конверта, – сказал Ван-Ин. – Если, конечно, вы ничего не имеете против того, чтобы посвящать в это дело экспертов.

– А это безопасно? – с сомнением посмотрел на комиссара Моенс.

– Конечно. Я доверяю судмедэксперту Лео Ванмаэлю, как самому себе. Я готов отдать ему на экспертизу свои любовные письма, если понадобится, поскольку совершенно уверен, что он не станет их читать, – усмехнулся Ван-Ин.

Моенс налил себе виски и одним глотком осушил свой стакан.

«Мэр сильно напуган», – отметил про себя Ван-Ин.

– Хорошо, комиссар, я вам верю. Но, пожалуйста, будьте осторожны, – повторил Моенс, хотя в этом не было никакой надобности. Комиссар и без того отлично все понимал. Ван-Ину показалось, что Моенс буквально дрожит от страха.

– Но почему вы упомянули в разговоре валлонов? Что вам о них известно? – ни с того ни с сего спросил Картон Ван-Ина.

Старая ищейка Картон сразу понял, что Ван-Ин знает больше, чем говорит. Ван-Ин закурил, даже не спросив разрешения у Моенса.

– Все знают, что валлоны сейчас переживают не лучшие времена, – набрав воздуха в легкие, заговорил Ван-Ин. – Авансы в федерализации сильно затронули их. Валлоны боятся, что фламандцы могут разделить социальное обеспечение. Это будет стоить им больше ста миллиардов. А таких денег у них попросту нет и быть не может. Бельгия, пожалуй, единственная в мире страна, в которой этнические распри никогда не приводят к кровопролитию. Но, в случае если фламандцы прекратят помогать валлонам финансово и они окажутся в безвыходном положении, я не удивлюсь, если этот мирный на первый взгляд народ пойдет на крайние меры. В этом письме говорится о терактах в Турции и Египте. Террористы, скорее всего, хотели напугать туристов, которые каждый год ездят в эти страны. Брюгге – наиболее популярный город во Фландрии. И, как вы думаете, почему в первую очередь они решили взорвать именно памятник Гвидо Гезелле?

– Боже мой! – пробормотал Моенс. – Неужели вы думаете, что…

– Это очень мрачный прогноз, – поспешил прервать Ван-Ина Картон. – Но, должен признать, подобный сценарий звучит вполне правдоподобно.

Ван-Ин весь зарделся от удовольствия. Ему очень польстил комплимент Картона. Впрочем, комплимент этот был вполне заслуженным. Ведь комиссар разработал свою версию с ходу.

– Завтра служба государственной безопасности даст нам больше информации. Если моя версия подтвердится, мы будем знать, где нам в первую очередь сосредоточить свои усилия, – заключил он.

– Отличная идея, комиссар! – восхищенно глядя на Ван-Ина, воскликнул Моенс.

– Кроме того, на некоторое время мы приставим к мэру круглосуточную охрану, – сказал комиссар.

– И это прекрасная идея, Ван-Ин.

– Но это не так-то просто.

Картон и Моенс завороженно слушали комиссара, словно дети, которым читают увлекательную сказку.

– Как вы думаете, имеет ли смысл привлекать к этому делу другие полицейские ведомства или мы сможем справиться своими силами?

На Картона было жалко смотреть. Он то краснел, то бледнел. Ван-Ин понимал, что играет с огнем, но ему и в голову не приходило остановиться.

– Я обещал федеральной и судебной полиции, что мы будем активно сотрудничать с ними, – предостерегающим тоном проговорил Картон.

– Ну конечно же мы будем с ними сотрудничать, – поспешил успокоить его Ван-Ин. – Но, если мы сделаем какой-нибудь прорыв в расследовании, мы не обязаны сообщать об этом другим ведомствам, не так ли? Не лучше ли нам стараться решать все самостоятельно?

Таким образом, общее решение было принято. Моенс тоже нес ответственность за полицию Брюгге. Ведь он – мэр города.

– Прекрасно, Ван-Ин, – резюмировал Моенс. Предложение комиссара придало ему храбрости. – Мы сделаем все, как вы сказали. На все про все у вас неделя.

– Постараюсь не подвести вас, сэр, – пообещал Ван-Ин и одним глотком осушил свой стакан.

«Возможно, Моенс и посредственный политик, но виски у него просто отменный», – подумал он.