Текст книги "Поющая девушка"

Автор книги: Петтер Аддамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– Сколько времени прошло после нанесения первого ранения до смерти?

– Не знаю. Не больше нескольких минут.

– Не исключено, что пять минут?

– Возможно.

– Десять?

– Возможно.

– Пятнадцать?

– Маловероятно. Фактически, я считаю, смерть наступила через две или три минуты.

– Которая пуля послужила причиной смерти?

– О, Ваша Честь, – вскочил на ноги Фразер. – Я возражаю против подобного перекрестного допроса. Эти вопросы уже задавались и на них получены ответы.

– Вопросы задавались, но ответы на них не получены, – заметил Мейсон.

– Более того, это несущественно, не допустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу. Это не играет никакой роли.

– Я хотел бы услышать ответ адвоката защиты, считает ли он эти моменты относящимися к делу и важными для раскрытия какого-либо аспекта, заявил судья Кейзер.

– Я считаю, что крайне важно определить, как умерла жертва, когда она умерла и что послужило причиной смерти. Я думаю, что это существенно в любом деле об убийстве, – ответил Мейсон.

– Но если нападавший выпустил в тело усопшей две пули, какое значение имеет то, которая пуля первой вошла в тело и какая рана послужила причиной смерти? – поинтересовался судья Кейзер.

– А откуда _н_а_м_ известно, что нападавший стрелял дважды? – ответил Мейсон вопросом на вопрос.

Судья Кейзер удивленно посмотрел на Мейсона.

– Вы намекаете на то, что было два нападавших?

– Откровенно говоря, я не знаю. В настоящий момент, как адвокат, представляющий интересы обвиняемой, я имею право выяснить все факты дела.

– Возражение отклоняется, – постановил судья Кейзер.

– Я хочу сделать заявление Высокому Суду и представителям сторон, сердитым тоном начал доктор Калверт. – Из трупа извлечены две пули. Одна из них фактически задела часть сердца. Я считаю, что она привела к практически мгновенной смерти. Вторая пуля слегка отклонилась влево. Она не задела сердце, но, тем не менее, привела бы к смерти в течение нескольких минут... Это мое мнение.

– Хорошо. Давайте назовем пулю, которая не задела сердце, пуля номер один, а пулю, задевшую его, – пуля номер два, – предложил Мейсон. Которая вошла в тело первой?

– Я не знаю.

– Это несущественно, не допустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу, – закричал Фразер. – Адвокат защиты просто хватается за соломинку, пытаясь делать упор на технических аспектах.

Судья Кейзер покачал головой.

– Я считаю, что поднят очень интересный вопрос. Я не знаю, что покажут другие доказательства, но если адвокат защиты проводит этот перекрестный допрос с определенной целью, то несправедливо лишать обвиняемую подобного права. Поэтому я отклоняю возражение.

– Которая пуля послужила причиной смерти, доктор?

– Я не знаю. Все зависит от последовательности, в которой пули входили в тело.

– Если пуля номер два вошла первой, а пуля номер один – через три минуты, можно предполагать, что пулю номер один выпустили уже в мертвое тело, не так ли?

– Если вы вообще хотите выступать с подобными предположениями, то да, именно так.

– Если первой вошла пуля номер один, то как быстро наступила бы смерть?

– Я считаю, что через три-пять минут.

– Но могла и через десять минут?

– Да.

– Теперь предположим, что первой в тело вошла пуля номер один, и практически сразу же после этого в усопшую выпустили пулю номер два. В таком случае причиной смерти послужила пуля номер два?

– При указанных вами условиях – да.

– И пуля номер один, и пуля номер два были извлечены из тела?

– Да, я лично извлек их.

– И что вы с ними сделали?

– Передал их Александру Редфилду, эксперту по баллистике.

– Что вы сказали ему, когда передавали пули?

– Что это пули, извлеченные из тела Надин Эллис.

– К тому времени тело уже идентифицировали?

– Да. И я сделал соответствующее заявление мистеру Редфилду.

– Вы отдали ему обе пули?

– Да.

– Вы нанесли на них какие-то метки?

– Да, практически незаметные.

– Чтобы вы могли их идентифицировать?

– Да.

– Я предполагаю, что представители окружной прокуратуры имеют при себе эти пули и они вскоре будут приобщены к делу в качестве доказательств. Я считаю, что доктору Калверту следует идентифицировать пули в настоящий момент.

– Мы идентифицируем их через свидетеля Редфилда, – заявил Фразер. Он даст показания о том, что они получены от доктора Калверта.

– Мне хотелось бы связать все звенья цепи, – сказал Мейсон. – Я считаю, что у меня есть на это право.

– Ваша Честь, – гневно закричал Фразер, – меня предупреждали, что адвокат станет использовать именно такую тактику уверток и отхода от темы. Это только предварительные слушания. Я не намерен устраивать из него событие года.

– Никто и не устраивает из него событие года, – возразил Мейсон. – Я просто прошу свидетеля представить пули, упомянутые им во время дачи показаний. Он заявил, что извлек их из тела Надин Эллис. Я хочу посмотреть на эти пули.

– Я считаю, что адвокат защиты действует в рамках предоставленных ему прав, – сказал судья Кейзер. – Вы, несомненно, планируете приобщить эти пули к делу в течение следующих нескольких минут, господин заместитель окружного прокурора?

– Да, планирую. Однако, я хочу представлять свою версию таким образом, как считаю нужным, и мне не требуются советы адвоката защиты о том, что и когда делать.

– Хватит, – приказал судья Кейзер. – Это не играет никакой роли. Если пули у вас с собой, почему бы их не приобщить к делу? Есть ли какие-то причины, по которым вы не можете или не хотите их представить?

– Нет, Ваша Честь.

– Тогда пусть свидетель их идентифицирует.

Фразер с недовольным видом повернулся к Александру Редфилду, эксперту по баллистике, сидевшему прямо за ним, и взял у Редфилда стеклянную пробирку. Заместитель окружного прокурора пошел к месту дачи показаний и протянул пробирку свидетелю.

– Вот две пули, доктор, – обратился к нему Фразер. – Я прошу вас взглянуть на них и сказать, эти ли пули вы извлекли из тела усопшей?

Доктор Калверт достал из кармана увеличительное стекло, осмотрел пули сквозь пробирку, затем кивнул и заявил:

– Да, это те пули. На них обеих стоят мои метки.

– Что это за метки? Где они стоят? – поинтересовался Мейсон.

– Я предпочел бы сохранить это в тайне. Это крохотные метки, которые я ставлю на пули, извлекаемые мной из тел в процессе работы патологоанатомом, чтобы мне их в дальнейшем идентифицировать.

– Значит, вы используете одну и ту же метку на всех пулях, извлекаемых вами из тел? – уточнил Мейсон.

– Все правильно.

– Почему?

– Чтобы идентифицировать их. Чтобы не путать их с пулями, извлекаемыми другими патологоанатомами.

– Понятно. То есть вы ставите одну и ту же метку на все извлекаемые вами пули, не так ли?

– Да, так. Я уже говорил это.

– Сколько пуль вы извлекаете из тел в течение года работы патологоанатомом?

– Я не знаю. Это не фиксированное число. Оно варьируется в зависимости от количества произведенных мной вскрытий, количества убийств, где причиной смерти послужила пуля, и некоторых других факторов.

– Пятьдесят пуль в год?

– Нет, сэр.

– Двадцать пять?

– Иногда получается двадцать пять. Но я бы не называл эту цифру средней.

– Двенадцать?

– Думаю, да.

– И вы в состоянии идентифицировать эти пули только благодаря своей секретной метке?

– Все правильно. Мне этого достаточно для идентификации.

– Вам, возможно, достаточно, доктор, но, насколько я понимаю, в настоящий момент эти пули идентифицированы просто как пули, извлеченные вами из какого-то тела, а не пули, извлеченные вами из тела Надин Эллис.

– Я знаю, что это те пули.

– Откуда.

– По внешнему виду, форме калибру.

– Тогда зачем вам было ставить на них свою метку?

– Чтобы не произошло ошибки.

– Такую же метку, как вы ставите, в среднем, на дюжину пуль в год, а иногда и на двадцать пять пуль в год?

– О, Ваша Честь, – встал со своего места Фразер. – Прозвучал спорный вопрос. К тому же, его уже задавали и на него получен ответ. Это просто попытка оказать давление на свидетеля.

Судья Кейзер внимательно посмотрел на Мейсона, затем повернулся к доктору и поинтересовался у свидетеля:

– А вы ставите на пули какую-то метку или прикрепляете что-то вроде ярлыка, чтобы определить, что пули извлечены из конкретного тела?

– Я передал их Александру Редфилду, – сообщил доктор Калверт. – Они находились в пробирке, на которой стоял номер. То есть к пробирке был приклеен кусочек бумаги с номером дела, под которым оно значится во всех документах. Такой номер на пробирке означает, что это пули, извлеченные из трупа, который относится к конкретному делу, а следовательно, из конкретного тела.

– Но, как я вижу сейчас к пробирке ничего не приклеено, только прикреплена бирка, – заметил судья Кейзер.

– Данные на бирке написаны рукой мистера Редфилда, – сказал свидетель. – Того кусочка бумаги с номером на ней больше нет.

– Продолжайте перекрестный допрос, мистер Мейсон, – обратился судья Кейзер к адвокату защиты. – Однако, я хотел бы обратить внимание заместителя окружного прокурора, что перед тем, как приобщить эти пули к делу в качестве доказательств, их следует более прямо связать с ним.

– Я именно это и планирую, – ответил Фразер, – если, конечно, мне предоставят такую возможность.

– Вам будут предоставлены все возможности, – резким тоном сказал судья Кейзер. – Продолжайте, мистер Мейсон.

– Предположим, это пули, извлеченные вами из тела Надин Эллис, снова обратился Мейсон к свидетелю. – Какая из них первой вошла в тело?

– Я уже говорил вам, что не знаю.

– Я по иному сформулирую вопрос. Мы ссылались на них, как пуля номер один и пуля номер два. Которая из них пуля номер один, а которая номер два?

– Я не знаю.

– Вы не знаете?

– Нет.

– Вы никаким образом не маркировали пули, чтобы отличить их друг от друга?

– Конечно, нет. Обе пули извлечены из тела Надин Эллис. Они обе могли послужить причиной смерти. Вернее, или одна, или другая послужили причиной смерти. Я поместил их в пробирку, приклеил к ней бумажку с номером дела, по-моему, "С – сто двадцать два", и лично передал пробирку мистеру Редфилду.

Редфилд, улыбаясь, поднялся на ноги, уже собрался что-то сказать, затем передумал и сел.

– Другими словами, доктор, – снова заговорил Мейсон, – пулевые ранения в теле Надин Эллис, показывают, что одно ранение, где пуля фактически задела сердце, привело к практически мгновенной смерти. Вторая пуля нанесла ранение, которое привело бы, в любом случае, к смерти через несколько минут. Вы можете сказать, какая из пуль нанесла какое ранение?

– Я не предпринимал попыток различить пули или держать их отдельно, признался доктор Калверт. – Они одного и того же калибра, выпущены из одного и того же оружия. Однако, я хочу заметить, что пуля номер два которая задела сердце – застряла в кости и каким-то образом деформировалась, ударившись о позвоночник. Сейчас я смотрю на эти пули в пробирке и вижу, что одна из них несколько расплющена. Из сказанного мной следует, что есть все основания полагать, что именно эта пуля и есть пуля номер два – та, что задела сердце.

– Вы исследовали траекторию каждой пули? Я имею в виду прохождение пули по телу? – поинтересовался Мейсон.

– Да, я исследовал прохождение одной пули от входного отверстия до сердца, а второй – от входного отверстия через один из главных кровеносных сосудов. Однако, я хочу заявить, что я не смог исследовать пути прохождения пуль раздельно друг от друга, потому что они слегка пересеклись. К тому же, мою работу осложнило разложение, уже начавшееся к моменту обнаружения тела. Гниение делает практически невозможным проследить всю траекторию движения пуль по телу.

– И вы не в состоянии утверждать, какая из этих пуль первой вошла в тело?

– Не в состоянии, – подтвердил доктор Калверт. Он немного помедлил, а потом в негодовании добавил: – Потому что я врач, мистер Мейсон, а не шаман.

– И вы с уверенностью не можете говорить, что вы извлекли из тела миссис Эллис именно эти пули, – невозмутимо продолжил Мейсон. – Вы только можете с определенностью утверждать, что это пули, извлеченные вами в процессе вашей работы патологоанатомом?

– Я извлек эти пули из тела миссис Эллис и передал их Александру Редфилду вечером двенадцатого числа, – заявил доктор Калверт.

– Спасибо, – поблагодарил Мейсон. – Это все.

– У меня нет больше вопросов, – объявил Донован Фразер. – Вы можете покинуть свидетельскую ложу, доктор. Я приглашаю Александра Редфилда занять место дачи показаний.

Редфилд прошел в свидетельскую ложу с легкой улыбкой на губах.

– Вас зовут Александр Редфилд, вы являетесь служащим нашего округа, работаете в качестве эксперта по баллистике и занимаетесь научными исследованиями? – начал задавать вопросы Фразер.

– Совершенно верно, – подтвердил Редфилд.

– Вы знакомы с доктором Андовером Калвертом, свидетелем, дававшим показания перед вами?

– Да.

– Вы виделись с ним в нашем округе двенадцатого числа текущего месяца?

– Да.

– Вы разговаривали с доктором Калвертом двенадцатого числа текущего месяца?

– Да.

– Доктор Калверт передавал вам какие-либо предметы двенадцатого числа?

– Да.

– Что это были за предметы?

– Две пули.

– И что вы сделали с этими пулями, мистер Редфилд?

– Поместил их в пробирку, запечатал пробирку и маркировал ее для идентификации. Затем я запер пробирку в сейфе у себя в кабинете.

– Вы сравнивали эти пули с пулями, полученными во время эксперимента?

– Не двенадцатого числа.

– А когда?

– Позднее мне передали револьвер и велели сравнить имеющиеся пули с пулями, выпущенными из того револьвера во время эксперимента.

– И что это был за револьвер?

– Системы "Смит и Вессон" со стволом длиной два с половиной дюйма.

– Вы знаете его номер?

– Да. Сто тридцать три триста сорок семь.

– У вас с собой этот револьвер?

– Да.

– Представьте его, пожалуйста.

Редфилд опустил руку в портфель и достал револьвер.

– Я прошу приобщить этот револьвер к делу в качестве доказательства, – обратился Фразер к судье.

– Револьвер приобщается к делу в качестве вещественного доказательства "Б" со стороны обвинения, – постановил судья Кейзер.

– Итак, вы получили две пули от доктора Калверта. У вас с собой эти пули?

– Я только что передал их вам.

– Вот они. Это те же самые пули, что дал вам доктор Калверт?

– Те же самые.

– Откуда вы знаете?

– Они находились у меня с тех пор, как мне дал их доктор Калверт.

– Они все время оставались в пробирке?

– Нет, сэр. Я время от времени доставал их из пробирки, чтобы провести сравнения и сделать фотографии.

– Пули какое-то время находились не у вас?

– Нет, сэр. Они находились у меня с тех пор, как доктор Калверт передал их мне, и до тех пор, как я отдал их вам несколько минут назад.

– Я прошу приобщить эти пули к делу в качестве вещественного доказательства "В" со стороны обвинения, – обратился Фразер к судье.

– Обе пули как одно вещественное доказательство? – уточнил Мейсон.

– Они находятся в одной пробирке.

– Я предлагаю приобщить их к делу, как отдельные доказательства, заявил Мейсон. – Я вижу, что одна пуля несколько сплющена, очевидно, потому, что ударилась о что-то твердое. Удар определенно происходил под углом, и стороны пули оказались несколько деформированы. У второй пули никаких изменений формы не наблюдается. Я предлагаю приобщить сплющенную пулю к делу, как вещественное доказательство "В-один" со стороны обвинения, а неиспорченную пулю – как вещественное доказательство "В-два". Для ускорения ведения судебного процесса, я сразу же заявляю, что согласен на приобщение этих пуль к делу в качестве доказательства со стороны обвинения.

– Прекрасно. Пули приобщаются к делу, как вещественные доказательства "В-один" и "В-два" со стороны обвинения, – сказал Фразер. Он снова повернулся к свидетелю: – Вы сделали несколько пробных выстрелов из этого револьвера, вещественного доказательства "Б" со стороны обвинения?

– Да.

– И сравнили пули, полученные в результате эксперимента, с пулями, приобщенными к делу в качестве вещественного доказательства "В" со стороны обвинения?

– Да.

– И что вы обнаружили?

– Пули выпущены из этого револьвера, – сообщил Редфилд. – Я сделал фотографию через микроскоп, которая показывает определенные характеристики.

– Пожалуйста, представьте эту фотографию.

Редфилд достал из портфеля снимок.

– Я прошу приобщить эту фотографию к делу, как вещественное доказательство "Г" со стороны обвинения, – обратился Фразер к судье.

– Никаких возражений, – сказал Мейсон.

– Вы можете проводить перекрестный допрос, – повернулся Фразер к Мейсону.

Редфилду уже неоднократно в прошлом приходилось становиться жертвой перекрестного допроса Мейсона. Он медленно повернулся к адвокату и осмотрел его оценивающим взглядом, потом поудобнее устроился на стуле, предназначенном для свидетелей. По его лицу сразу же становилось понятно, что он намерен взвешенно отвечать на каждый вопрос, чтобы не попасть впросак и не сделать лишних признаний.

– Вы представили только одну фотографию, – заметил Мейсон, – однако, к делу приобщены две пули.

– На фотографии изображена пуля, приобщенная к делу, как вещественное доказательство "В-2", – сообщил Редфилд. – Так как вторая пуля деформирована, в данном случае было бы значительно сложнее сравнивать бороздки. Я не фотографировал деформированную пулю.

– И вы абсолютно уверены в том, что пули выпущены из револьвера, приобщенного к делу в качестве вещественного доказательства "Б" со стороны обвинения?

– Да... Минутку. Я не производил тщательного исследования деформированной пули. Я обследовал неповрежденную пулю и сфотографировал ее. Нет никаких сомнений: она выпущена из револьвера, приобщенного к делу в качестве доказательства "Б".

– Вы предположили, что обе пули выпущены из одного револьвера?

– Совершенно верно.

– Но вы это не проверяли?

– Я не проверял деформированную пулю также тщательно, как и недеформированную.

– Так вы проверяли ее или нет?

– Минутку, мистер Мейсон. Если уж вы хотите быть абсолютно точным, я не могу поклясться, что я тщательнейшим образом исследовал обе эти пули. Я проверил неповрежденную пулю, а что касается деформированной пули, я определил, что она одного калибра с другой пулей, имеет тот же вес и выпущена из револьвера системы "Смит и Вессон". Подобное довольно просто определяется. Однако, что касается бороздок, оставленных на пулях, я исследовал только пулю, идентифицированную, как вещественное доказательство "В-2" со стороны обвинения.

– Мистер Мейсон, – обратился к адвокату защиты судья Кейзер, давайте будем реалистичны. Поднятый вами вопрос имеет какое-то значение?

– Нет, Ваша Честь, – закричал Фразер. – Это очередной маневр адвоката защиты, которыми он так прославился.

– Я могу выступить? – тихим голосом спросил Мейсон.

– Конечно, – ответил судья Кейзер. – Мой вопрос адресован вам.

– Я считаю, что это _ч_р_е_з_в_ы_ч_а_й_н_о_ важный момент, Ваша Честь. Я надеюсь доказать, что, если пулю из револьвера, приобщенного к делу в качестве доказательства, выпустили в тело Надин Эллис, то уже п_о_с_л_е_ того, как Надин Эллис была мертва. Моей клиентке предъявлено обвинение в убийстве. Убийство – это незаконное лишение человека жизни с заранее обдуманным злым умыслом. Если пулю из этого револьвера выпустили в тело Надин Эллис после того, как она была мертва, то моя клиентка, бесспорно, невиновна в убийстве. Доказательства, в таком случае, показывают, что она выпустила пулю в мертвое тело.

– Чушь, – с чувством воскликнул заместитель окружного прокурора. – На предварительном слушании от нас требуется лишь доказать, что Надин Эллис убили, и что пули, извлеченные из ее тела, выпущены из револьвера, найденного у обвиняемой.

– Пока доказано, что только одна пуля, – заметил Мейсон.

– Я согласен, что эксперту по баллистике Александру Редфилду следовало идентифицировать обе пули, – признал Фразер. – Однако, одна из них оказалась деформирована, но поскольку, очевидно, что они выпущены из одного револьвера, он ограничился тщательным исследованием лишь одной пули. Так как на предварительном слушании от нас требуется только показать, что совершено преступление и есть достаточно оснований полагать, что его совершила обвиняемая, мы готовы приобщить к делу этот револьвер и одну пулю, тщательно исследованную экспертом по баллистике, и на этом закончить объяснение нашей версии.

– Минутку, – сказал судья Кейзер. – При обычных обстоятельствах, насколько известно Суду, защита не представляет доказательств во время предварительного слушания, а если и представляет, то Суд их не учитывает, если только эти доказательства не оправдывают обвиняемого безоговорочно. Конфликтные доказательства следует представлять в Высшем Суде перед присяжными. Если обвинение подготовило версию, не опровергнутую надлежащим образом данными показаниями, то этого достаточно для Суда. Однако, в настоящем случае мы столкнулись с ситуацией, когда молодой женщине придется провести в тюрьме довольно длительный период времени, пока дело не будет передано для рассмотрения в Суд Присяжных. Пострадает ее репутация и она получит колоссальный моральный ущерб – рану, которая долго не заживет. Настоящий Суд не намерен подвергать эту молодую женщину подобным испытаниям просто потому, что технические правила проведения предварительного слушания позволяют подобное. Если мистер Мейсон заверяет Суд, что он считает, что пуля была выпущена из револьвера, приобщенного к делу в качестве вещественного доказательства, только после того, как наступила смерть, то Суд обязывает мистера Редфилда провести такое же тщательное исследование второй пули, как и первой, и удостовериться, что она выпущена из того же револьвера.

– У нас нет возражений, – заявил Фразер. – Однако, я хочу обратить внимание Высокого Суда, что это приведет только к отсрочке и дополнительной популярности адвоката, благодаря стараниям газетных репортеров, чего, кстати, и добивается мистер Мейсон.

– Хватит, – перебил судья Мейсон. – Я не позволю защите и обвинению переходить на личности. А если вы, господин заместитель окружного прокурора, уж так обеспокоены этим вопросом, то я хочу обратить ваше внимание на то, что вина за отсрочку ложится на ваши плечи. Доказательства должны тщательнейшим образом исследоваться и справедливо представляться. Мистер Редфилд, сколько вам потребуется времени, чтобы осмотреть деформированную пулю должным образом и определить, выпущена ли она из револьвера, приобщенного к делу в качестве доказательства "Б", или нет?

Редфилд помедлил несколько секунд, а потом заявил:

– Я сейчас работаю над очень срочным делом. Мне пришлось прерваться, чтобы прийти в зал суда для дачи показаний. Я обещаю закончить исследование во второй половине дня. Боюсь, что раньше мне никак не успеть.

– Слушание откладывается до половины четвертого, – постановил судья Кейзер. – Пожалуйста, постарайтесь подготовить интересующую нас информацию к этому времени, мистер Редфилд. Если вы не успеете, мы отложим слушание до завтрашнего утра. Однако, мне хотелось бы закончить с этим делом сегодня. Я считаю, что вопрос с пулей чрезвычайно важен. Мистер Фразер имеет достаточные доказательства того, что револьвер, приобщенный к делу в качестве доказательства "Б" обнаружили у обвиняемой? В этом нет сомнений?

– Никаких, Ваша честь, – ответил Фразер.

– Слушание откладывается до пятнадцати часов тридцати минут, объявил судья Кейзер. – Свидетель Редфилд вернется в зал суда, представители сторон и обвиняемая обязаны присутствовать. Обвиняемая остается под стражей.

Элен Робб схватила Мейсона за рукав.

– Мистер Мейсон, как так... Они все сошли с ума! Я не убивала Надин Эллис. Я вообще не стреляла ни из какого револьвера. Я...

– Не открывайте рот, – перебил ее Мейсон. – Не делайте никаких заявлений. Не исключено, что газетные репортеры постараются что-то у вас выудить. Полиция может снова начать вас допрашивать об этом револьвере. Молчите, не отвечайте ни на какие вопросы. И только не врите мне.

– Я вам не вру.

– Но врали.

Она покачала головой.

– Если кто-то и стрелял из этого револьвера в Надин Эллис, то это произошло до того, как он оказался у меня.

Мейсон внимательно посмотрел на молодую женщину. Она встретилась с ним взглядом.

– Клянусь вам, – сказала Элен Робб.

– Если вы мне лжете, то ситуация может оказаться гораздо более серьезной, чем вы предполагаете.

Мейсон кивнул женщине-полицейскому, которая увела Элен Робб. Мейсон вместе с Деллой Стрит вышел из зала суда.

11

Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк отправились в небольшой уютный ресторанчик, где они обычно обедали, если в зале слушалось дело, в котором участвовал Мейсон.

– Я тебя не понимаю, Перри, – заявил Пол Дрейк. – Я тебе с самого начала говорил, что твоя клиентка – не девочка в беленьком платьице и не ангел, спустившийся с небес. Она определенно тебе наврала.

– Все гораздо серьезнее, чем ты думаешь, Пол, – сказал Мейсон.

– Что ты имеешь в виду?

– Открою тебе один секрет, Пол. Если убийство совершили из этого револьвера, то я сам в нем замешан.

– В чем? – не понял Дрейк.

– В убийстве.

– Ты?! – в неверии воскликнул сыщик.

– Это можно назвать соучастием после события преступления или сокрытием улик. Однако, я просто не верю, что этот револьвер послужил орудием убийства.

– Но ведь послужил же, – заметил Дрейк. – Доказательства это подтверждают.

По выражению лица Мейсона было понятно, что он сконцентрировался на своих мыслях. Он не обратил внимания на слова Дрейка или даже не услышал их.

Сыщик повернулся к Делле Стрит и заметил:

– Чего-то я не понимаю. Я неоднократно становился свидетелем, как он катается по тонкому льду, правда, не переступая рамок закона, но таким, как сейчас мне видеть его не приходилось.

Делла Стрит покачала головой, предупреждая Дрейка, что лучше не развивать эту тему.

– А что стало с револьвером, который ты мне давал, Перри? поинтересовался Дрейк. – С тем, что зарегистрирован на имя Джорджа Анклитаса.

– Не задавай лишних вопросов, Пол, – ответил Мейсон. – Обедай спокойно.

Официант принес их заказы. Мейсон молча принялся за еду.

– Спасибо за обед, Перри, – поблагодарил Дрейк, отодвигая тарелку. Наши совместные посещения ресторанов иногда бывают и более веселыми.

Мейсон что-то пробурчал себе под нос в ответ на слова детектива.

– Пошел работать, – сказал Дрейк, вставая.

Делла Стрит заботливо посмотрела на Мейсона, уже собралась что-то сказать, но воздержалась.

Словно прочитав ее мысли, адвокат произнес:

– Я знаю, что ты волнуешься. Я думаю о том, не подготовил ли нам окружной прокурор хитрый капкан и не захожу ли я прямо в него? Или они считают дело практически решенным и их ничто не беспокоит?

Делла Стрит покачала головой:

– У Гамильтона Бергера, конечно, есть недостатки, однако, полным дураком его не назовешь. Он никогда не посчитает практически решенным дело, где ты представляешь обвиняемую.

– Однако, он отправил этого Донована Фразера одного вести дело. Фразер молод, рвется в бой, но он еще не набрался опыта выступлений в суде. Он хочет заработать репутацию и ведет себя несколько воинственно, чем не грешит тот, кто уже лет пять занимается судебной практикой. Меня мучает вопрос: почему Гамильтон Бергер послал именно этого, неопытного заместителя противостоять мне? У него есть несколько ветеранов судебных сражений, отличных юристов, прекрасно знающих свое дело.

– А Фразер что, плохой юрист?

– Думаю, что хороший, но суть-то в том, что у него практически нет опыта, а в нашем деле есть масса вещей, которые приходят только с практикой.

– Именно поэтому ты считаешь, что Гамильтон Бергер подготовил тебе какую-то ловушку? – уточнила Делла Стрит.

– Это одна из причин. Больше всего меня беспокоит то, что подготавливая представление своей версии, они, кажется, очень многое восприняли, как должное, а такое окружному прокурору не свойственно.

– Объясни, пожалуйста, поподробнее, – попросила Делла Стрит.

– Например, револьвер, который они обнаружили у Элен Робб, – это просто какой-то револьвер. Очевидно, они даже не старались выяснить, на чье имя он зарегистрирован. Мне такое просто не понятно.

– Но они нашли его у Элен, а пули, выпущенные из него во время эксперимента, совпали, по крайней мере с одной пулей, из трупа Надин Эллис. На месте окружного прокурора я просто пригласила бы кого-то из своих замов, кто свободен в настоящий момент, и заявила ему: "Вот дело, которое невозможно проиграть. Независимо от того, что противную сторону представляет Перри Мейсон, ничто не удержит судью от того, чтобы передать дело в Суд Присяжных на основании имеющихся доказательств".

Мейсон кивнул.

– Ну? – подбодрила Делла Стрит.

– Согласен, однако, у меня все равно есть чувство, что они подготовили какую-то ловушку. Трудно представить, чтобы они не пытались выяснить по заводскому номеру, кому принадлежит этот револьвер. А если... если они в состоянии доказать, что он находился у меня... Что тогда?

– Ты в капкане, – ответила Делла Стрит.

– Именно это я и думаю, – кивнул адвокат.

– А, может, в таком случае лучше изобразить в суде справедливое негодование, заявить, что кто-то соответствующим образом обработал доказательства, подменил пули, убийство нельзя было совершить револьвером, найденным у Элен Робб, потому что ты лично вручил ей этот револьвер после того, как она уже поднималась на борт яхты?

– А мы-то откуда знаем, что после?

– Но она... Понятно.

– Другими словами, представим, что Элен исключительно хитра. Она пришла к нам в контору и рассказала байку о том, как отправилась на яхту в поисках Надин Эллис, не нашла ее, разругалась с Джорджем Анклитасом, покинула "Большой амбар", обнаружила револьвер среди своих вещей и спросила у меня, что с ним делать. Тогда Надин Эллис еще оставалась жива. Эта версия и вызвала у меня симпатию. Потом Элен отправилась на яхту и убила Надин Эллис.

– Неужели она могла совершить подобное? – воскликнула Делла Стрит. А время у нее было? Вспомни, она ведь практически все время находилась под наблюдением, потому что ты велел Полу Дрейку послать к ней охранников. Ты считал, что ей угрожает опасность.

– Я сейчас стараюсь воспроизвести все в памяти, – сообщил Мейсон. Оставался какой-то промежуток времени между тем моментом, как она вышла из нашего офиса до того, как охранники заступили на работу. Она за это время успела бы съездить на яхту и пристрелить Надин Эллис. Кто она – хитрая маленькая стервочка, пытающаяся меня использовать, или жертва какого-то дьявольского плана? А если кто-то ее подставляет, то как, черт побери, они все это осуществили? Что известно Гамильтону Бергеру? Он протягивает мне веревку, чтобы я сам себе накинул петлю? Каковы мои обязанности в сложившейся ситуации в виду того, что я должен представлять свою клиентку и не раскрывать доказательства, противоречащие ее интересам?