Текст книги "Дело о золотых рыбках"

Автор книги: Петтер Аддамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– Не могу понять, какую пользу принесет тебе доказательство того, что она находилась в одном помещении с телом. В любом случае ее муж был несомненно мертв в то время.

– Мою клиентку обвиняют в убийстве только на основании некоторых неточностей в показаниях. Я хочу доказать, что лжет в этом деле не только она. Нам придется вернуться к Стонтону и к тому факту, что только он мог сообщить миссис Фолкнер о том, что мы выехали к ней.

– Мои люди уже работают над этой проблемой, Перри. Не буду посвящать тебя во все детали, но проверить звонок Стонтона, по моему мнению, можно было только одним способом.

– Каким?

– Через его жену. Пока я занимался этим делом, мне удалось установить еще несколько второстепенных фактов.

– Продолжай. Что это за факты, и как ты установил их?

– Существовал только один подход к решению проблемы – поселить в дом Стонтона под видом служанки хорошенькую сотрудницу, которая смогла бы разговорить миссис Стонтон. Мне это удалось. Миссис Стонтон вне себя от счастья. Она считает, что лучшей служанки быть не может. – Дрейк усмехнулся и продолжил: – Миссис Стонтон не подозревает только, что в качестве служанки за двенадцать долларов в день в ее доме работает женщина-детектив, которая уйдет из дома мгновенно, лишь только получит нужную информацию, оставив миссис Стонтон с горой грязной посуды.

– Она что-либо сообщала о телефонном звонке?

– Пока – ничего.

– Продолжай заниматься этим очень важным аспектом дела.

Дрейк взглянул на часы.

– Думаю, мне стоит позвонить ей прямо сейчас, Перри. Я выступаю в роли ее возлюбленного. Миссис Стонтон настолько довольна обслуживанием, что не возражает, когда служанке звонит дружок. Возможно, девушка ничего не сможет сказать, но, по моей информации, она сегодня осталась одна в доме. Стонтон присутствует в зале суда в качестве свидетеля, миссис Стонтон собиралась уйти из дома по своим делам.

Дрейк встал из-за стола и вышел в главный зал ресторана, где был телефон.

– В этом деле самую главную проблему представляет элемент времени, обратился Мейсон к Делле Стрит. – Иначе, мы бы давно его раскрыли.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что окружной прокурор восстановил все действия Фолкнера до самого момента смерти. Все прослежено, начиная с его визита в банк в пять часов. Из банка в зоомагазин, из зоомагазина к химику-консультанту, от химика – домой. Дома у него было достаточно времени, чтобы снять пиджак и рубашку, потом раздался звонок человека с банкета, который услышал, как Фолкнер выпроваживает Салли Мэдисон. В то время он спешил побриться, одеться и отправиться на банкет. Дома был не более пяти-шести минут. Он частично разделся, включил горячую воду в ванной, намылил лицо, побрился и положил бритву на полочку. Если бы не этот отпечаток пальца на саквояже! Как бы мне хотелось доказать, что кто-то проник в дом уже после ухода Салли Мэдисон и нажал на курок.

– Ты считаешь, что Салли действительно достала ту пулю? – вдруг спросила Делла Стрит.

– Должна была, – ответил Мейсон. – Я подозревал это еще до разговора с ней в тюрьме. Был практически уверен, что именно она достала пулю из аквариума.

– Ты считаешь, что она достала ее не для Карсона?

– Нет, не для него.

– Почему?

– Потому что Карсон не знал, что кто-то уже достал из аквариума эту пулю.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что только Карсон мог предпринять последнюю отчаянную попытку достать пулю, слив воду из аквариума и перевернув его. Он мог сделать это только в день убийства Фолкнера. Подожди, Делла, давай попробуем разобраться. Давай перестанем думать о клиентке, которая лжет нам, и из-за которой у нас возникли серьезные неприятности. Попытаемся не раздражаться и использовать мозг по назначению.

– В любом случае, мы придем к одному и тому же выводу, – сказала Делла Стрит. – Кто бы еще не был замешан в этом деле, именно Салли Мэдисон взяла деньги из саквояжа, бросила пустой саквояж под кровать, и именно у нее была обнаружена часть этих денег.

Мейсон неравно забарабанил пальцами по накрытому белой скатертью столу.

В кабинет вернулся Пол Дрейк.

– Есть новости, Пол? – спросил Мейсон.

– Моя служащая осталась одна в доме Стонтона, как я и предполагал, и она не теряла времени даром.

– Обыскала дом?

– Именно. Ей удалось обнаружить несколько интересных вещей, но ничего сногсшибательного.

– Что она обнаружила?

– Фолкнер несомненно финансировал Стонтона в каком-то деле, связанном с разработкой полезных ископаемых.

Мейсон кивнул.

– Я всегда подозревал, – сказал адвокат, – что у Фолкнера была власть над Стонтоном. В противном случае, он не привез бы ему рыбок и не давал бы указания по их содержанию. Стонтон занимался страхованием конторы по торговле недвижимостью, но этого явно недостаточно. Стонтон мог бы рассказать мне об их отношениях, но, видимо, решил, что это не мое дело, и упомянул только страхование.

– Один факт, установленный моей служащей, просто поразил меня, сказал Дрейк.

– Какой?

– Вчера вечером, в разговоре с миссис Стонтон, она выяснила, что в день убийства Фолкнера телефон в их доме не работал. Работал только аппарат, установленный в кабинете Стонтона.

– Она уверена в этом, Пол?

– Ей сказала об этом сама миссис Стонтон. Она сказала, что ей для каждого звонка приходилось заходить в кабинет. Она сказала, что рыбки ей совсем не понравились, и она предпочла бы не заходить в комнату, где они находились. Сказала, что у нее мурашки бегут по коже от взгляда этих черных глаз навыкате. Однако, телефон в ее комнате не работал весь день, компания починила его лишь на следующее утро. Работал только телефон в кабинете, к которому подведена отдельная линия.

– Послушай, Пол, неужели ты думаешь, что Стонтон сразу же разгадал мой замысел, когда я подошел к окну и раздвинул шторы?

– Не знаю. Как долго ты наблюдал за домом с улицы, Перри?

– Минуты четыре-пять. Стонтон вошел в кабинет и некоторое время наблюдал за рыбками, как будто обдумывал что-то. Потом он включил свет и вышел. Конечно, он умышленно мог ввести нас в заблуждение. Я был уверен, что если он собирался кому-либо звонить, то снял бы трубку немедленно.

– Итак, – сказал Дрейк, – мы знаем, что миссис Фолкнер наблюдала за домом из машины. А ты уверен, что она перевернула аквариум в ванной минут за десять-пятнадцать до вашего приезда?

– Все остальные рыбки были мертвы, только в той, что я поднял с пола телилась жизнь.

– Как бы там ни было, одна из рыбок была жива. Значит, кто-то должен был бросить ее на пол.

– Недалеко валялся изогнутый осколок аквариума, в котором сохранилось немного воды, – произнес Мейсон задумчиво. – Я помню его отчетливо, а сегодня увидел на фотографии. Быть может, рыбка была в этом сегменте, а потом выпрыгнула из него.

– В этом случае, аквариум мог быть разбит задолго до вашего прихода, – сказал Дрейк. – Быть может, в момент убийства Фолкнера в восемь пятнадцать или восемь двадцать.

– Интересно, рыбка может прожить так долго в таком маленьком объеме воды?

– Понятия не имею. Хочешь, чтобы я взял рыбку и провел опыт?

– Неплохая мысль, как мне кажется.

– Хорошо, я позвоню в агентство и попрошу поставить опыт с рыбкой.

Перри Мейсон взглянул на часы.

– Думаю, нам пора возвращаться и, главное, не падать духом. Вероятно, место свидетеля сегодня займет и лейтенант Трэгг, а это – серьезный противник. На какую сумму Фолкнер профинансировал дело Стонтона, Пол?

– Не знаю, Перри, – ответил Дрейк, открывая дверь кабинета. Возможно, чуть позже я получу более подробную информацию.

– Не хотелось бы мне иметь в качестве партнера человека, подобного Фолкнеру, в деле разработки полезных ископаемых, – заметила Делла Стрит.

– И в любом другом деле тоже, – с жаром подхватил Дрейк.

Они медленно вернулись в здание суда.

В два часа судья Саммервил вновь открыл заседание. Рэй Мэдфорд с весьма самодовольным видом произнес:

– Прошу внести в протокол заседания, что мы передаем защите для ознакомления три журнала, найденные на полу ванной комнаты, в которой произошло убийство. Тщательно изучив фотографию места преступления при помощи увеличительного стекла, мы можем заверить Суд, что журналы передаются защите именно в том порядке, в котором они были найдены на полу в ванной.

Мейсон взял предложенные журналы и сказал:

– Обращаю внимание Суда на то, что верхний журнал, со странным полукруглым чернильным пятном на обложке, вышел из печати недавно, а остальные два – довольно давно.

– Вы считаете, что эти данные имеют значение? – с любопытством спросил Мэдфорд.

– Да, считаю.

Мэдфорд начал уже было задавать следующий вопрос, но вовремя спохватился, и стал молча наблюдать за адвокатом, перелистывающим журналы.

– Следующим в качестве свидетеля вызывается лейтенант Трэгг, объявил Мэдфорд, – и...

– Одну минуту, – прервал его Мейсон. – Обращаю внимание Суда и обвинения на чек, найденный мной между страницами журнала, который был верхним. Это – чистый чек, совсем незаполненный, на котором стоит печать банка "Сибордс Меканикс Нейшнл".

– Этот чистый чек находился в журнале? – заинтересовался судья Саммервил.

– Да, Ваша Честь.

– Вы знали, что там лежит чек? – обратился судья к Мэдфорду.

– Кто-то упоминал, насколько я помню, о закладке в одном из журналов, – небрежным тоном ответил тот.

– О закладке? – переспросил Мейсон.

– Если это закладка, – сказал судья, – то хотелось бы узнать, на какой именно странице она находилась?

– На странице семьдесят восемь, – ответил Мейсон, – на которой напечатано продолжение любовной истории.

– Я абсолютно уверен, – таким же небрежным тоном продолжил Мэдфорд, что эта бумажка не имеет никакого значения. Обычный банковский чек, который использовался в качестве закладки.

– Одну минуту, – прервал его Мейсон. – Были ли попытки снять с этого чека отпечатки пальцев?

– Конечно, нет.

– Ваша Честь, – обратился к судье Мейсон, – я хочу, чтобы этот чек проверили на наличие на нем отпечатков пальцев.

– Вот сами и проверяйте, – отрезал Мэдфорд.

Глаза Мейсона выдавали волнение, но благодаря мастерству и выдержке, приобретенных в многочисленных судебных схватках, в голосе не слышалось и оттенка эмоций – только чистая звучность, позволяющая адвокату овладеть вниманием аудитории, даже не повышая голоса.

– Ваша Честь, – продолжил Мейсон, – хочу обратить внимание на то, что левый нижний угол чека представляет собой треугольный острый клочок бумаги. Другими словами, чек был вырван из книжки по перфорированной линии, но в самом низу линия отрыва отклонилась от отверстий, в результате чего на чеке остался маленький треугольный язычок.

– Такое происходит в половине случаев, когда я вырываю чек из своей книжки, – язвительно бросил Мэдфорд. – И означает только то, что чек вырвали в спешке и...

– Мне кажется, что обвинение не осознает значение находки, – прервал его Мейсон. – Если Суд обратит внимание на книжку, представленную в качестве вещественного доказательства, в которой остался корешок чека, с указанной суммой "одна тысяча долларов", именем "Том" и тремя буквами "Г", "р" и "и", то он заметит, что в нижнем правом углу корешка отсутствует треугольный клочок бумаги. У меня появилась мысль совместить чек с корешком и определить, не этот ли чек было оторван от того корешка.

Лицо Мэдфорда оцепенело от ужаса.

– Предлагаю осмотреть чек, – резким тоном приказал судья.

– Ваша Честь, – сказал Мейсон, – позвольте напомнить вам, что с чеком нужно обращаться крайне осторожно, брать его за уголки, чтобы не испортить отпечатки пальцев, если таковые...

– Вы правы, правы, – согласился Саммервил.

Мейсон, взяв чек за уголок, отнес его к столу судьи. Саммервил взял чековую книжку, представленную в качестве вещественного доказательства у судебного исполнителя, и совместил чек и корешок на глазах у склонившегося над его плечами Мэдфорда и Мейсона. Лицо судьи выражало полную заинтересованность происходящим.

– Все совпадает, – произнес он нетерпящим возражений тоном. – Чек тот самый.

– Но это означает лишь то... – попытался протестовать Мэдфорд.

– Это означает то, что существует один шанс из миллиона, что неровная линия отрыва на бумаге совпадает с другой линией, если этот лист бумаги был оторван от другого места, – резким тоном произнес судья. – Этот чек, несомненно, был вырван из этой чековой книжки.

– Значит, – продолжал Мейсон, – покойный начал заполнять корешок чека на сумму одна тысяча долларов на имя Тома Гридли, а сам чек почему-то вырвал и вложил между страницами журнала. Совершенно очевидно, таким образом, что покойный не собирался заполнять чек, а хотел только создать видимость того, что чек заполнен на имя Тома Гридли.

– Возможная цель подобных действий? – спросил Саммервил.

– В данный момент, Ваша Честь, – с улыбкой произнес Мейсон, – дело представляется обвинением, и я хотел бы, чтобы на этот вопрос ответила та сторона. Когда дело будет представляться защитой, подсудимая объяснит любое вещественное доказательство, ей представленное.

– Этот чек я Суду не представлял, – попытался возразить Мэдфорд.

– А должны были, – резко перебил его судья. – Чек будет признан вещественным доказательством самим Судом. Но сначала мы отдадим его эксперту по отпечаткам пальцев.

– Я предложил бы Суду назначить собственного эксперта, – сказал Мейсон. – Не хочу ставить под сомнение компетентность полиции, но ее сотрудники иногда действуют с предубеждением.

– Суд назначит собственного эксперта, – объявил судья Саммервил. Суд прекращает заседание на десять минут, в течение которых свяжется с криминалистом для определения, есть ли отпечатки пальцев на чеке. Все это время чек останется у судебного исполнителя. Я предлагаю продеть сквозь чек булавку, и прикасаться руками только к ней, чтобы отпечатки пальцев, если таковые остались на чеке, не были нарушены.

Словами "если таковые остались" судья выразил свое неудовольствие тем, что полиция не придала особого значения вещественному доказательству в то время, когда выявление отпечатков было более гарантированным.

Судья Саммервил удалился в свой кабинет, Мэдфорд шепотом принялся совещаться с сержантом Дорсетом и лейтенантом Трэггом. Дорсет, несомненно, испытывал ярость и недовольство. Трэгг, напротив, казался удивленным и осторожным.

К Мейсону подошли Пол Дрейк и Делла Стрит.

– Похоже на удачу, – заметил Дрейк.

– Давно пора, – ответил Мейсон. – Дело было просто заколдованным.

– Но что означает этот чек, Перри?

– Честно говоря, понятия не имею. Полагаю, нет никаких сомнений, что надпись на корешке сделана рукой Фолкнера.

– Графолог должен подтвердить это под присягой, – ответил Дрейк.

– Хороший специалист?

– Да.

– Не могу понять, – сказала Делла Стрит, – зачем человеку понадобилось заполнять корешок чека, а сам чек вырывать. Конечно, Фолкнер был способен на все. Возможно, он хотел, чтобы все выглядело так, будто он действительно дал Тому Гридли чек на тысячу долларов.

– Не было бы никакой разницы, если б он выдал ему даже двадцать таких чеков. Деньги считались бы выплаченными только в том случае, если бы Гридли действительно получил бы их. Дело значительно серьезней, чем может показаться, и я упустил что-то очень важное.

– Есть еще новость, Перри, – сказал Пол Дрейк. – Не знаю, поможет ли она тебе, но я выяснил, что в день убийства, примерно в восемь тридцать кто-то звонил Тому Гридли. Сказал, что по делу, но имени не назвал. Сказал, что хотел бы задать один-два простых вопроса. Потом этот человек заявил, что он знает о финансовых разногласиях между Томом Гридли и Харрингтоном Фолкнером, и о том, что Фолкнер предложил выплатить Тому семьсот пятьдесят долларов в качестве платы за изобретение.

Взгляд Мейсона свидетельствовал о его полной сосредоточенности.

– Продолжай, Пол. Что ответил Гридли?

– Сказал, что не видит причин обсуждать личные дела с незнакомым человеком, а мужчина заявил, что хочет оказать Тому услугу, и поинтересовался, согласится ли Том на тысячу долларов.

– Потом?

– Потом больной и раздраженный Том сказал, что согласится на тысячу, если Фолкнер передаст ему чек до полудня следующего дня, бросил трубку и вернулся в постель.

– Кому он рассказывал об этом разговоре?

– Очевидно, полицейским. Он ничего не скрывал, и, в свою очередь, добился доброго к себе отношения, насколько это возможно. Полицейские попробовали связать этот разговор с корешком чека, и пришли к выводу, что кто-то выступает в качестве посредника и заранее получил чек от Харрингтона Фолкнера.

– Но зачем?

– Понятия не имею.

– Разговор состоялся около восьми тридцати?

– В этом-то вся и загвоздка. Том Гридли лежал в постели с температурой. Он был к тому же очень расстроен переговорами с Фолкнером, тем, что тот покупает зоомагазин и всем остальным. Он дремал и точное время не заметил. Потом, поразмыслив над услышанным, посмотрел на часы. Было десять минут десятого. Ему показалось, что звонок раздался примерно за полчаса до того момента, как он посмотрел на часы... Более точно время определить вряд ли удастся. Возможно, разговор состоялся в восемь двадцать, возможно, значительно позже. Гридли клянется, что звонок раздался не раньше восьми пятнадцати, так как в восемь он посмотрел на часы, а потом несколько минут лежал, прежде чем уснуть. Вот и вся история, Перри. Полиция не слишком сильно ей заинтересовалась, особенно после того, как не смогла связать разговор и корешок чека. К тому же Том не может точно указать время.

– Звонил не Фолкнер, Пол?

– Очевидно, нет. Том сообщил, что голос был ему не знаком. Мужчина говорил очень властно, чувствовалось, что он уверен в своих действиях. Том подумал, что звонившим мог быть адвокат, с которым проконсультировался Фолкнер.

– Возможно, – согласился Мейсон. – Иски не могли не требовать внимания Фолкнера. Но зачем адвокату выступать с подобным предложением? Причем разговор происходил почти в то же время, когда был убит Фолкнер.

Дрейк кивнул.

– С другой стороны, – предположил детектив, – мог звонить человек, которому показалось, что он может решить все проблемы, с которым проконсультировалась жена Фолкнера, или обратился за помощью Карсон.

– Жена мне кажется наиболее предпочтительным выбором, – задумчиво произнес Мейсон. – На нее это похоже. Клянусь Богом, Пол, звонил человек, к которому обратилась жена! Мне просто необходимо знать, где она была вечером в день убийства.

– Мои парни пытаются что-нибудь выяснить, но пока – безрезультатно. Сержант Дорсет предоставил ей возможность обеспечить себе алиби, и полиция вынуждена всему верить.

– Готов поспорить, Трэгг что-нибудь уже разнюхал.

– Если это и так, его ноздри даже не дрогнули. Он не будет поднимать шум в полицейском Управлении только потому, что сержант Дорсет, поверив истеричной женщине, позволил ей обеспечить себе алиби. Понимаешь, Перри, если бы миссис Фолкнер заявила, что хочет видеть подругу до того, как ее допросит Дорсет, полицейские просто рассмеялись бы ей в лицо и выдвинули бы обвинение в убийстве третьей степени. Но она сказала, что плохо себя чувствует, вышла на заднее крыльцо, сделала вид, что ее тошнит, потом забилась в истерике. Дорсету так не терпелось избавиться от нее и продолжить расследование, что миссис Фолкнер достаточно было просто заикнуться о том, что она хочет пригласить подругу.

Мейсон кивнул.

– Я кое-что начинаю понимать, Пол. Думаю, что... Судья возвращается. Судя по виду, он полон решимости взять процесс в свои руки... Но он так рассержен на полицию, что не может не занять нашу сторону.

Судья Саммервил объявил заседание открытым и произнес:

– Господа, Суд связался по телефону с одним из ведущих криминалистов города и договорился, чтобы этот эксперт исследовал чек с целью выявления отпечатков пальцев. Желаете ли вы, господа, продолжить рассмотрение дела? Вынужден заметить, что в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, я склонен дать подсудимой перерыв, если она этого желает.

– Не нужно, – заметил Мейсон. – По крайней мере не сейчас. Быть может, новые показания...

– Не уверен, что меня устраивает такое положение вещей, – оборвал его Мэдфорд. – Другими словами, защита намеревается в любой момент отложить заседание, а обвинение вынуждено продолжать представлять доказательства и раскрывать свои карты. Я полагаю, мы имеем право отложить слушание, пока не будут исследованы отпечатки пальцев на чеке.

– Суд выступил с предложением к защите, – твердо произнес судья. – Я не считаю, что обвинение обладает правом отложить слушание, особенно учитывая тот факт, что по вине обвинения мы едва не лишились важного, на мой взгляд важнейшего, вещественного доказательства. Этот чек остался бы незамеченным, если бы защитник не обратил на него внимание Суда. Продолжайте представлять дело, мистер Мэдфорд.

Мэдфорд попытался отреагировать на замечание судьи по возможности изящно:

– Конечно, Ваша Честь. Я просто представляю дело так, как его расследовала полиция. В функции моей службы не входит...

– Я все понимаю, – нетерпеливо оборвал его судья. – Вина, несомненно, лежит на полиции, но с другой стороны, господа, вполне очевидно, что в функцию защитника не входит обнаружение вещественного доказательства, которое просмотрели и полиция, и обвинение. Мистер Мейсон в данный момент отказался от перерыва, но я должен откровенно признать, что предоставлю ему любую разумную отсрочку, если почувствую, что отсутствие чека в Суде наносит вред подсудимой. Вызывайте следующего свидетеля, господин обвинитель.

– Лейтенант Трэгг, – объявил Рэй Мэдфорд.

Лейтенант Трэгг никогда еще не чувствовал себя в более лучшей форме. Беспристрастно и мастерски, как и подобает офицеру полиции, выполняющему свой долг и не испытывающему личных чувств, добрых или враждебных, к подсудимой, он начал плести сеть из косвенных улик вокруг Салли Мэдисон. Сообщив Суду о том, как он встретил обвиняемую на улице и обнаружил в ее сумочке револьвер и две тысячи долларов, Трэгг взорвал бомбу, которую так долго и тщательно подготавливал Рэй Мэдфорд.

– Итак, господин лейтенант, – обратился к нему Мэдфорд, – вы исследовали револьвер с целью выявления на нем отпечатков пальцев?

– Конечно, – ответил Трэгг.

– Что именно вы обнаружили?

– Несколько частичных отпечатков пальцев, обладающих характерными чертами, способных служить для определения личности.

– Кому принадлежат эти отпечатки?

– Четыре отпечатка принадлежат подсудимой.

– А остальные? – с триумфальными нотками в голосе спросил Мэдфорд.

– Остальные два отпечатка принадлежат секретарше Перри Мейсона мисс Делле Стрит, той самой, что сопровождала Салли Мэдисон в отель "Келлинджер", чтобы последняя могла уклониться от допроса.

Мэдфорд быстро взглянул на Мейсона, в надежде увидеть у того на лице выражение ужаса, не подозревая, что детективы Пола Дрейка уже предупредили адвоката об имеющейся против его секретарши улике.

Мейсон бросил быстрый взгляд на часы, потом вопросительно посмотрел на Мэдфорда.

– Вы закончили допрос свидетеля? – спросил Перри.

– Ваша очередь, господин защитник, – рявкнул Мэдфорд.

Судья Саммервил поднял вверх руку.

– Одну минуту. Я хочу задать вопрос свидетелю. Лейтенант Трэгг, вы уверены, что отпечатки пальцев, обнаруженные на револьвере, действительно принадлежат мисс Делле Стрит?

– Уверен, Ваша Честь.

– Значит, она прикасалась к орудию убийства?

– Несомненно, Ваша Честь.

– Хорошо, – произнес судья тоном, который указывал, что Саммервил полностью осознает серьезность сложившейся ситуации. – Допрашивайте свидетеля, мистер Мейсон.

– Лейтенант Трэгг, – начал Мейсон, – прошу извинить меня, но мне придется повторить некоторые из ваших показаний. Насколько я знаю, вы достаточно точно восстановили все действия и передвижения Харрингтона Фолкнера в день убийства.

– Начиная с пяти часов. Вернее, мы восстановили каждое его передвижение с пяти часов и до момента смерти.

– В зоомагазин Роулинса он ходил после пяти часов?

– Да. Он посетил банк, получил деньги и направился в зоомагазин Роулинса.

– И некоторое время занимался там инвентаризацией?

– Да, приблизительно один час и сорок пять минут.

– Именно в это время он увидел револьвер?

– Да.

– И положил его в свой карман?

– Да.

– Потом, если следовать вашей теории, вернувшись домой он достал револьвер из кармана и положил его, допустим, на кровать.

– Револьвер лежал в заднем кармане. Фолкнер пришел домой, снял пиджак и сорочку и стал бриться. Естественно было предположить, что он вынул револьвер из кармана.

– Почему же вы не обнаружили на револьвере ни одного отпечатка пальцев самого Фолкнера?

– Убийца стер с револьвера все отпечатки пальцев, – чуть помедлив ответил Трэгг.

– Для чего?

– Для того, – ответил Трэгг с легкой улыбкой на губах, – чтобы уничтожить изобличающие его вещественные доказательства.

– Таким образом, если убийство совершила подсудимая, которая затем стерла с револьвера все отпечатки пальцев, она вряд ли оставила бы на орудии убийства свои отпечатки. Как вы полагаете?

Вопрос, несомненно, потряс Трэгга.

– Вы слишком многого ждете от меня, мистер Мейсон.

– О чем вы?

– Вы полагаете, что я могу читать мысли подсудимой?

– Вы же дали показания относительно мыслей убийцы. Вы показали, что убийца стер с орудия убийства отпечатки пальцев для того, чтобы уничтожить изобличающие вещественные доказательства. Теперь прошу ответить вас, как эта теория согласуется с теорией, что именно Салли Мэдисон совершила убийство?

Лейтенант Трэгг несомненно понял, чем может грозить высказанное адвокатом предположение, и нервно переступил с ноги на ногу.

– Быть может, – сказал Мейсон, – более резонно будет предположить, что она говорит правду, и что она взяла револьвер, зная, что он принадлежит Тому Гридли, и только для того, чтобы унести его с места преступления?

– Пусть решает Суд, – сказал Трэгг.

– Благодарю вас, – заявил Мейсон с улыбкой. – Я хотел бы задать вам еще пару вопросов несколько из другой области. Насколько я знаю, полиция выдвинула теорию, что в момент выстрела Харрингтон Фолкнер заполнял корешок чека и как раз собирался написать на нем имя Тома Гридли.

– Да.

– Вы основывали заключение на том факте, что на корешке были написаны только три первые буквы фамилии, и на том факте, что чековая книжка была найдена на полу?

– Да, а также на том факте, что ручка была найдена тоже на полу.

– Вы не считаете, что покойного отвлекло нечто другое?

– Например? – спросил Трэгг. – Буду рад услышать, какое событие, по вашему мнению, может так отвлечь человека, что он не дописал даже фамилию.

– Например, телефонный звонок.

– Если бы раздался телефонный звонок, покойный несомненно бы дописал фамилию Гридли, прежде чем снять трубку. К тому же он не стал бы бросать чековую книжку и ручку на пол.

– Таким образом, покойный не успел дописать фамилию Гридли, так как был сражен выстрелом?

– По-моему, это – единственный правильный вывод.

– Вы разговаривали с человеком по имени Чарльз Менло?

– Да.

– Насколько я понимаю, вам известно, что мистер Менло даст показания, свидетельствующие, что он разговаривал с покойным по телефону, когда кто-то, очевидно подсудимая, вошла в дом покойного и была изгнана из него?

– Это противоречит всем правилам, – вмешался Мэдфорд.

– Я полагаю, защитник просто хочет сэкономить время, – сказал судья. – Хотите опротестовать вопрос?

– Нет, не думаю. Показания мистера Менло будут именно такими.

– Именно так, – подтвердил лейтенант Трэгг.

– Таким образом, – продолжал Мейсон, – если в дом в тот момент вошла подсудимая...

– Она призналась в этом, – сказал Трэгг, – информация содержится в ее письменных показаниях.

– Да, – согласился Мейсон. – Если она обнаружила, что дверь открыта, вошла, столкнулась с Фолкнером в спальне, когда тот разговаривал по телефону, Фолкнер приказал ей выйти из дома, она схватила револьвер и выстрелила, значит в тот момент Фолкнер не мог заполнять корешок чека в ванной, верно?

– Минутку, – попросил Трэгг. – Повторите еще раз.

– Все достаточно очевидно, господин лейтенант. По выдвинутой полицией теории, в тот момент, когда Салли Мэдисон вошла в дом, Фолкнер разговаривал по телефону. Его лицо еще было в пене. В ванну набиралась вода. Он попытался выставить обвиняемую из дома. Завязалась борьба. Подсудимая увидела лежавший на кровати револьвер, схватила его и выстрелила. Таким образом, если она застрелила его во время драки в спальне, значит, она не могла застрелить его, когда он заполнял корешок чека в ванной. Согласны?

– Согласен, – сказал Трэгг, потом добавил: – Очень рад, что вы привлекли внимание к этому моменту, мистер Мейсон, так как благодаря вам убийство можно теперь классифицировать как хладнокровное и преднамеренное, а не совершенное в состоянии аффекта.

– Поясните.

– Фолкнер, очевидно, вернулся в ванную и принялся заполнять корешок чека.

– Теперь вы придерживаетесь этой гипотезы?

– Гипотеза принадлежит вам, мистер Мейсон, я только сейчас начал понимать, насколько она правдоподобна.

– Итак, Фолкнер упал, сраженный выстрелом, и опрокинул аквариум, в котором плавали рыбки?

– Да.

– Но в ванне лежал эмалированный сосуд и плавала одна рыбка. Как вы объясните этот факт?

– Я думаю, одна из рыбок упала прямо в ванну.

Мейсон улыбнулся.

– Не забывайте, лейтенант, Фолкнер набирал в ванну горячую воду. Как долго, по вашему мнению, проживет рыбка в горячей воде, и как в ванну попал эмалированный сосуд?

Трэгг, нахмурившись, задумался на несколько секунд, потом сказал:

– Я – не ясновидящий.

Мейсон вежливо улыбнулся.

– Лейтенант, благодарю вас за признание. Я уже начал бояться, что вы пытаетесь представить себя таковым. Особенно, относительно отпечатков пальцев Деллы Стрит на револьвере. Вполне вероятно, эти отпечатки появились на оружии задолго до убийства.

– Это противоречит вашим же объяснениям. Убийца стер с револьвера все отпечатки.

– Значит, Салли Мэдисон вряд ли может быть убийцей?

Трэгг нахмурился.

– Я должен обдумать все еще раз, – сказал он.

Мейсон поклонился судье Саммервилу.

– Ваша Честь, я прерываю допрос свидетеля. Мне хочется предоставить лейтенанту Трэггу возможность все тщательно обдумать.

– Вызывайте очередного свидетеля, – сказал судья Мэдфорду.

– Луис К. Корнинг, – объявил Мэдфорд. – Подойдите сюда, мистер Корнинг.

Корнинг – специалист, снимавший отпечатки пальцев с различных предметов в доме Фолкнера, дал детальные показания, уделив особое внимание отпечатку пальца Салли Мэдисон, найденному на ручке саквояжа, стоявшего под кроватью. Отпечаток был представлен Суду в качестве вещественного доказательства "О.П. номер десять".

– Допрашивайте, – бросил Мэдфорд Мейсону, как только свидетель решительно указал на нужный отпечаток.

– Почему вы применили именно этот метод снятия отпечатков? – задал первый вопрос Мейсон.