Текст книги "Королевство Восемью Восемь"

Автор книги: Петроний Аматуни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

4

Я вновь у входа в столицу Королевства Восемью Восемь, где живет обаятельная покровительница шахмат, вечно молодая Каисса. Те же шахматные кони, высеченные из скал по краям ущелья. Та же говорливая речка. Но нет почему-то былого веселого оживления…

Деловито сновали хмурые, усталые люди. Мимо пронесли носилки с больными или ранеными. Я в нерешительности топтался на месте, пока позади не раздались нетерпеливые голоса:

– Вы стоите, как у окна…

– Видите – узкий проход.

– Или туда, или сюда…

– Так вы попадете в цейтнот!

Растерянно оглядываясь, я пошел вперед, увлекаемый несколькими молодыми людьми.

– Куда вы торопитесь? – спросил я их.

– А… так вы не знаете… – извиняющим тоном произнес один юный бородач. – Там, – он кивнул в сторону резиденции Каиссы, – проводится турнир шахматных машин.

– Теперь и автоматы соревнуются между собой, – иронически произнес другой.

– Сегодня объявят имя победителя, – сказал третий.

– А Каисса разрешила?

– Что же ей остается делать, если даже среди живых шахматистов появилась уйма автоматов? Они не столько играют, сколько считают каждый ход во имя победы любой ценой.

На центральной площади, у гигантских демонстрационных досок, стояла огромная толпа, от которой веяло теплом и глухим рокотом.

Я свернул вправо и вскоре, следуя за носилками, которые почти бегом несли санитары, и машинами «скорой помощи», подошел к почты прозрачному корпусу поликлиники.

Никто не задерживал ни меня, ни других, тоже любопытных или больных, и я беспрепятственно вошел в зал, где врачи в белых халатах бегло осматривали тех, кто пришел своим ходом, тут же назначая им лечение, и тщательно выстукивали тех, кого доставили на носилках.

Часть из них сгрудилась возле стола, на котором лежал человек неопределенного возраста, высохший, мертвенно-бледный, с потухшим взором и глубоко впавшими щеками. Губы его слабо и беззвучно шевелились, а на теле виднелась розовая сыпь в виде точек и тире.

– Скажите, что тут происходит? – спросил я молодую медсестру.

– Это «арифметики», – охотно пояснила она, – те, что подменяют игру в шахматы одними расчетами. Их мозговые извилины совсем забросаны числами… А вот тот, что на столе… рассчитал в прошлом году свою партию на семьдесят два хода вперед и так застрял на этом, что никому до сих пор не удается вернуть его обратно ни на один ход! Теперь его посмотрит сама Каисса…

– Так ее величество прибудет сюда?

– Она уже здесь…

Тут я заметил, что все стихли и повернулись к входу, и увидел Каиссу, легкую и стройную, направляющуюся к операционному столу. Несмотря на постоянную озабоченность и загруженность, она была, как и при моем знакомстве с ней, мила и внимательна.

– Вы опять здесь? – весело спросила она.

– Да, ваше величество. Здравствуйте. Я ищу Аиньку.

– Приветствую вас. Я, пожалуй, помогу вам. Но прежде посмотрим этого несчастного… Так-с… свет! Рентген. Я не против расчетов, – повернулась она ко мне, краем глаза заметив, что я веду записи в своем блокноте. – Более того, я одобрила мысль одного ученого, что игра в шахматы есть как бы насвистывание математической мелодии… Пусть математической. Но ведь мелодии! И потом – насвистывание!.. А тут уже некоторые «арифметики» превратили ее в азбуку Морзе… От игры ничего не остается, кроме стремления к победе… Целью игры стало количество очков, а не сама борьба!

– Я полностью согласен с вами, ваше величество.

– М-да… – произнесла она, наклоняясь к больному. – У него тоже «морзянка», но в особо тяжелой форме! Шприц! Ампулы! Две тройных…

Я невольно зажмурился и отвернулся.

– Боитесь? – усмехнулась Каисса. – Что поделаешь… Некоторые забывают, что сами по себе числа не оказывают влияния на жизнь. Откровенно говоря, математика, оторванная от жизни, сама по себе, есть не что иное как тоже игра… И если это так, то одна игра никогда не заменит другую; их можно как-то сочетать, если нужно…

Между тем больного перевернули спиной вверх, и молодая медсестра, только что мило беседовавшая со мной, вонзила ему в нужное место длинную иглу.

Несчастный застонал, а затем заговорил – по мере того как волшебная жидкость вливалась в него – все более осмысленно и вскоре засвистел и заверещал, что твой курский соловей!

– Где я? – вдруг совсем окрепшим голосом спросил он и сам поднялся со стола. – Это вы, ваше величество?!

– Кто же еще? – пробормотала Каисса, щупая ему пульс и приподнимая веки. – Все в порядке, можете идти… Только помните, что и любой прыщик можно представить в виде числа или группы чисел, только сводить его будут не математикой, а, допустим, мазью. Могущество шахматиста в нем самом, а не в таблице умножения!

– Благодарю вас, ваше величество, – сказал больной, уходя, и мы услышали его бормотание: – Итак, восстановим положение после семьдесят второго хода…

– Надо бы еще одну ампулу… – размышляла Каисса вслух.

– Вернуть? – встрепенулась медсестра.

– Поздно… – вдруг раздался знакомый голос, и я увидел церемониймейстера Цирлих-Манирлиха. – Ваше величество, они атаковали склад с последним баллоном Волис-нолиса…

– За мной! – скомандовала Каисса, и все двинулись за разгневанной повелительницей шахмат.

5

Дворец Каиссы был окружен кирпичной стеной с башнями по углам в виде ладей – черных и белых. В одной из них хранилась волшебная жидкость Волис-нолис, приготовленная по особому рецепту повелительницы шахмат.

Место хранения и состав волшебного эликсира составляли личную тайну Каиссы. Было лишь известно, что тот, кому достанется хоть капля этого эликсира, обретет способность с одного взгляда правильно оценивать положение фигур на шахматной доске и почти без расчетов определять ближайшие ходы.

Каисса устремилась к левой белой башне. Здесь, как, впрочем, и возле других, стояла толпа роботов и обстреливала башню из автоматов, похожих на ключи от дверных замков.

Атакующие не произносили ни слова, тугие струи сероватого плотного дыма вылетали из стволов с легким свистом, и вся картина напоминала кадр из кинофильма, демонстрируемого испорченной аппаратурой; так и хотелось крикнуть; «Звук!» Вдруг я довольно явственно услышал знакомый голос:

– Ребята! Прекратите… Не стреляйте, я вам говорю. Василько, дай мне приказ уничтожить их… Ведь я не могу действовать сам, без воли человека… Ну! Я же потому и вызвал тебя, что мне необходим командир!

Тут я увидел их одновременно – Аиньку и… Василько. Как он очутился здесь, я не знаю. Может быть, убежал от Воронова?

– Уничтожить их? Стоит ли?.. – рассудительно отвечал Василько. – Надо выяснить, чего они хотят и еще чем это они стреляют.

– Я же тебе говорил: они хотят овладеть тайной Каиссы, а стреляют… числами. Весь этот дым состоит из цифр!

– Это что такое?! – вдруг раздался повелительный голос Каиссы. – Кто здесь старший?

– Я, ваше величество…

– Аванак? Я так и думала. Прекратить!

– Слушаюсь, – покорно произнес Аванак, толстый, черноволосый и темноглазый человек.

Он дал какую-то команду, и роботы прекратили стрелять.

– Ты все еще надеешься создать искусственного шахматиста? – усмехнулась Каисса.

– Мечтаю, ваше величество! – воскликнул Аванак, и глаза его заблестели.

– Тогда тебе ни к чему мой эликсир. Так ведь?

– В общем, вы правы, ваше величество, но мне он нужен сейчас, чтобы сделать мои роботы более совершенными и дорогими. Мне нужны средства для дальнейших опытов. Ведь вы же не даете мне денег?!

– Денег? – засмеялась Каисса. – Это не в моих принципах. Ну вот что: пусть твои роботы решат одну задачу, и тогда я тебе подарю пузырек своего эликсира…

– О, ваше величество, вы сама доброта! – радостно воскликнул Аванак. – Мои роботы решат любую задачу. Приказывайте…

– Пусть эти истуканы разработают самую длинную шахматную партию из всех возможных вариантов, и ты получишь то, что тебе надо.

– Будет сделано, ваше величество. Слышали, ребята?

– Да! – мощно гаркнули роботы.

– За работу! – скомандовал Аванак и повернулся к Каиссе: – Мы удаляемся, ваше величество, но ненадолго – это детская задача!

– Ну-ну, посмотрим… – загадочно произнесла Каисса и даже помахала вслед электронным бандитам.

6

– Вот, ваше величество, проба эликсира… – слегка запыхавшись, произнес скороход, подавая королеве шахмат пузырек с мутной жидкостью.

– Что? – отшатнулась Каисса. – Эликсир помутнел? – Она торопливо открыла пузырек, попробовала жидкость на язык и сморщилась: – Ф-фу! Какая гадость! Он же прокис! Теперь это кисель из цифр…

– Как же быть, ваше величество? – ужаснулся Цирлих-Манирлих.

– М-да, положение незавидное. Эликсир не выдержал напора чисел… Придется все начинать сначала… Писаря!

– Я здесь, ваше величество! – вскричал писарь, выбираясь из толпы.

– Пишите: «Объявляю нынешний год шахматным. Специальному жюри поручаю отобрать сто самых интересных, красивых и смелых партий и передать мне их запись». А я уж… – Она повернулась к писарю: – Этого не писать!.. Я уж сделаю волшебный эликсир заново; рецепт у меня сохранился и всегда со мной…

7

Тем временем я беседовал со своими друзьями.

– Как ты очутился здесь? – спросил я Василько, но мой голос прозвучал как-то странно, будто во мне сидело два человека и они заговорили хором.

Я даже оглянулся и увидел за спиной… Алексея Петровича Воронова!

– Мы с вами ошиблись, – скороговоркой объяснил он, кивая в сторону Василько. – Вот он, настоящий, а тот оказался двойником, роботом… Я уже вернул его на место и поспешил сюда…

– Я же просил вас не искать меня, – укоризненно произнес Василько.

– Мало ли что, – сказал я.

– У нас есть свои обязанности, – напомнил Алексей Петрович.

– Но я все равно успел найти свою Цель Жизни! – воскликнул Василько.

– Уж не тогда ли… в беседе с Аванаком на острове? – спросил Аинька.

– Да, Аинька, да! Я тоже посвящу себя созданию Искусственного Шахматиста.

– Я с тобой, Василько, – сказал Аинька.

– Не пойму тебя, малыш, – признался я.

– Почему, Сказочник? – схитрил Аинька и придал своей очаровательной мордашке возможно более наивное выражение.

– С кем ты? С нами или… с роботами?

– Я за технику, – твердо сказал Аинька, посмотрев мне прямо в глаза. – Но я против бандитских приемов. В технике и в науке, сказал мой Мастер, можно достичь успехов только честным путем!

– Теперь понятно, Аинька… – сказал я и повернулся к Василько: – Почему ты решил посвятить себя столь сложной и спорной задаче?

– Создать искусственный мозг, ничем не отличающийся от настоящего, – стоящее дело!

– Браво! – воскликнул Алексей Петрович.

– Смотри не ошибись, Василько… Живой мозг – штука сложная. Всем этим сложностям роботов можно научить. Но главное – это желания. А у роботов их нет. Они ничего не хотят…

– Не волнуйтесь, – успокоил меня Василько. – Я сделаю так, что и желания у них появятся!.. Важно, что у меня самого теперь появилась мечта…

– В этом ты прав! – засмеялась Каисса. – Ну, желаю успеха… Но я тоже не верю в искусственный разум: он никогда не станет равным настоящему! Ведь ему нужны будут, скажем, только очки в шахматных турнирах, а не сама игра. Он будет стремиться к ничьим, лишь бы не проиграть! А по мне ничьи – это все равно что играть серыми, а не черными или белыми фигурами… Смотри, Василько, чтобы у тебя не получился фингерфеллер!

– Это что такое, ваше величество? – спросил я. – Извините за неосведомленность…

– Это то же, что по латыни «ляпсус манус» – ошибка пальцев, – пояснила Каисса. – Глупое правило: взялся – ходи… Кстати мне пришла в голову еще одна мысль… Писарь!

– Я здесь, ваше величество! – воскликнул писарь, по обыкновению, выбираясь из толпы придворных и подбегая к королеве.

– Пишите: «Отменить фингерфеллер в моей столице и разрешить жюри вести подсчет очков с десятыми долями, сообразуясь с качеством игры: за интересные и красивые комбинации набавлять до пяти десятых очка, а за явное уклонение от риска и стремление к ничьим – сбавлять оценки в том же размере…»

– Но такого еще не было, ваше величество, – напомнил я.

– Знаю. Я хочу, чтобы хоть здесь, в моей резиденции, можно было иногда увидеть настоящую игру.

– Мастер! Мастер! – вдруг воскликнул Аинька вслед машине «скорой помощи», ехавшей с аэродрома к поликлинике.

– Ты не ошибся?

– Да нет же, нет! Он, наверно, болен… Помогите ему… мне… – И Аинька умчался вслед за машиной.

– О ваше величество! – взмолился и Цирлих-Манирлих. – Там, я видел, мой брат! Он болен… Умоляю, спасите его…

– Венивидивицин?! Пошли… – Каисса решительно свернула за угол, к поликлинике. – Сегодня у нас с вами умноженный день!

8

Венивидивицин не производил впечатления очень больного человека, хотя и был худ и бледен; просто он рассеянно смотрел куда-то в пространство поверх голов и никого не узнавал, даже своего родного брата.

Он важно развалился в кресле и, когда мы вошли в комнату, небрежно повел рукой и милостиво произнес:

– Садитесь…

Он чем-то поразительно напомнил мне таракана Блаттеллу, охамевшего после опубликования его статьи…

– О боги! – простонал Цирлих-Манирлих. – Брат, ты сидишь в присутствии ее величества, не спрося разрешения?!

– Не знающий поражений не вынесет бремени своей славы стоя, – ответил Венивидивицин.

– Здравствуй, Мастер! – воскликнул Аинька. – Я очень рад видеть тебя…

– Я тоже…

– Ты… болен?

– Разве Победитель может болеть?

– Может, – просто сказала Каисса, подойдя к своему Главному Инженеру. – Здравствуй, Венивидивицин! Дай-ка пульс… Так-с. Посмотри вверх… вправо… влево… А теперь – вниз! Я прошу тебя посмотреть вниз! Ну?.. Вот видишь – не можешь. Гм… Ну, что же, все ясно… – И повернулась к окружающим: – Вот уже длительное время наш друг не имел поражений и потому серьезно заболел… Не каждый выдержит такое!.. Есть только одно средство вернуть ему здоровье – обыграть его. Кто из вас рискнет?

– Я! – вдруг раздался голос Аиньки. – Я спасу своего Мастера!

– Ну что ж, – согласилась Каисса, – не возражаю. Прошу всех ко мне в гости… Венивидивицин, ты согласен?

– Я всегда готов к победе, – оживился Венивидивицин. – А мой наивный соперник?..

Аинька промолчал; мордашка его стала серьезной и озабоченной.

9

Не стану описывать всю эту исцеляющую партию, хотя… хотя я и лишаю многих читателей удовольствия. Ведь, проигрывая заново на доске чью-нибудь шахматную партию, мы испытываем не меньшее удовольствие, чем те, кто ее играл.

Не думаю, что после того как чемпион-тяжеловес бросил свою штангу на помост, кто-нибудь из болельщиков сам захочет ее выжать. А вот в шахматах другое дело – тут повторение всегда приятно. Здесь, по существу, у игроков равные возможности. У них одинаковые «армии», и только у белых есть преимущество первого хода. Каждая фигура имеет свой характер и внешность. Правда, пешки с виду на один лад, безликие солдаты. Но это лишь по неопытности так кажется. Если же присмотреться – они тоже разные. Правда, все пешки бьют противника или угрожают ему всего на одно поле вперед по диагонали, но, к примеру, самые крайние, фланговые, – более слабые, потому что имеют лишь одно диагональное поле: с другой стороны – пропасть, край шахматной доски.

Слабоватые и не столь надежные пешки на f2 и f7, потому что стоят они возле своих королей. А какая сила у короля, если он ходит всего на одно поле и постоянно сам нуждается в охране?! Король – это даже не фигура в боевом смысле, а как бы символ всей игры: его потеря ведет к проигрышу партии.

А вот пешка е2 мне нравится больше остальных; например, ее можно продвинуть на е5, и там, если ее укрепить как следует, она всему флангу покоя не даст!

Как видите, это у нас с вами не место красит человека, а человек – место. У шахматных же пешек кое-что зависит и от того положения, которое занимают они «в обществе» перед сражением…

Итак, мы окружили шахматную доску в кабинете Каиссы и метнули жребий. Аиньке достались белые, Венивидивицину – черные.

Остановлю ваше внимание лишь на том положении, что создалось у них после восьмого хода…

У Аиньки фигуры расположились так: Кр аЗ, Л а4, С а7, К а2, Л а1, С b4 и Ф сЗ, а пешки на b1, b2, bЗ, b6, b7, и b8.

Черные же заняли такую позицию: К е4, Ф е5, Л а8, К b8, С с8, Кр е8, С f8, Л h8 и пешки на а7, b7, с6, f7, g7, h7.

И вот тут Аинька сделал свой девятый ход – ферзем на поле d8, объявляя шах черному королю, но… и принося в жертву собственного ферзя!

Разумеется, Венивидивицин немедленно схватил его своим королем, но Аинька, оказывается, только и ждал этого: он пошел черным слоном на g5, объявляя королю Венивидивицина двойной шах.

Мастер обомлел, долго размышлял, подперев отяжелевшую от переживаний голову обеими руками, и в конце концов сдался, потому что сами понимаете, выпутаться из создавшегося положения было невозможно.

– Такая же точно ситуация, – вспомнила Каисса, – сложилась в партии Рети – Тартаковер в тысяча девятьсот девятом году.

Мы все поздравили Аиньку с победой, зорко присматриваясь к Мастеру. И вдруг на матовом лице Венивидивицина заиграл румянец, он заулыбался и тоже поздравил своего счастливого соперника.

– Я выиграл потому, – признался Аинька, – что очень-очень хотел сделать Мастера здоровым!..

– Так я болел? – удивился Венивидивицин и, будто только сейчас увидев Каиссу, встал и обратился к ней: – Не гневайтесь на меня, ваше величество, за столь долгое отсутствие… Позвольте вернуться к своим обязанностям вашего Главного Инженера?

– Да-да, обязательно, – облегченно вздохнула Каисса. – Без вас наша техника совсем заплошала, но вы теперь, я уверена, приведете ее в хорошее состояние!

– Если б вы знали, ваше величество, как я счастлив… – промолвил Цирлих-Манирлих.

– Пусть эта партия, – добавила Каисса, – будет первой в той сотне, что необходима мне для создания волшебного эликсира!

10

И вот все участники этой истории вновь на своих местах, кому где положено; я, например, за своим письменным столом. Передо мной лист бумаги с заголовком заказанной мне недавно статьи «В каком возрасте следует прекращать чтение сказок и фантастической литературы?» Теперь моя голова опять свежа после стольких приключений, и я с полным знанием дела пишу:

«Ни в каком!» Так получилась моя самая короткая и самая содержательная статья…

– Это и вся история? – спросил Аинька, прочитав сказку.

– Да, – ответил я.

И действительно, история наша подошла к концу. Пора закруглять все размышления, а кое-что и «разложить по полочкам», чтобы всегда было под рукой, когда понадобится.

Вот, скажем, люди давно спорят: что важнее для человечества – наука или искусство? Даже разделились на «физиков» и «лириков». Что же касается игры – любой, – то многие ее вообще ни во что не ставят.

В действительности же человеку необходимо всё. Да если быть откровенным, то и математика для меня не просто наука, а… Поэзия Количества. Что же касается игры – особенно шахматной, – то она, если продолжить наше сравнение, не что иное, как Поэзия Качества.

И я не понимаю, как можно надеяться создать «разумную» машину, неразличимо равную человеку, если она не будет испытывать потребности читать сказки или играть в шахматы (что по существу почти одно и то же), если бесполезно даже пытаться навязать ей хоть какое-нибудь желание, если наши понятия добра и зла так и останутся для нее алгебраическими символами?

Не верю!

Человек, друзья мои, не-по-вто-рим!..