Текст книги "Игра Арканмирра"

Автор книги: Петр Верещагин

– Чудесно. Никогда не был Носителем Венца.

Я протянул руки к короне и возложил ее себе на голову.

И понял все.

Показанное черным зеркалом было правдой. Однако не той правдой, которую нельзя изменить. При желании я мог бы сейчас отправиться в недалекое прошлое и отдать демонам совершенно иные приказы…

Но зачем? К чему предотвращать неизбежное?..

Мысли путались. Усталость обрушилась на меня подобно долго копившейся лавине – я ведь не спал уже более трех суток. Ноги подгибались сами, даже без вмешательства Загзагеля, который медленно начал подниматься с трона.

– Знаешь, – доверительным тоном сообщил он, – Черный Венец мог получить только смертный, кто-то вроде тебя. Но зато снять его с твоего хладного трупа дозволено любому – и лучше это буду я!

И тут бок о бок со мною оказался Он. У меня осталась корона, Он же получил доспехи и оружие. В Его руках тускло блеснул адаманитовый клинок.

– Ты хотел заставить нас сражаться? – осведомился Он. – Извини, но этого не будет. А сейчас изволь прекратить вторжение.

– Это почему? – Загзагель простер руку для вызова чар.

– Alyewn er sa'vee IEN!!! Потому что так сказал Я!!!

Исходивший из Его уст голос говорил не на Общем, однако я понял каждое слово. Понял и дьявол, отброшенный на несколько шагов назад, словно в него метнули разряд грома.

– Это покроет накладные расходы, – на том же языке произнес Он, отцепляя свой (мой!) кошелек и бросая его Загзагелю тем же движением, каким подают милостыню нищему. – Еще услышу слово поперек – и на тебе поставят крест в прямом смысле этого слова. Уловил?

О, он уловил! Дьявол побелел от ужаса и опустился на колени.

– Айе, повелитель, – сказал Загзагель и удалился. Кошелек, разумеется, дьявол прихватил с собой.

Он поднял меч передо мною, перевернув его эфесом вверх.

– Amen.[14]14
  Аминь, конец (лат.)


[Закрыть]

Венец Ада взорвался тысячью осколков.

От боли я потерял сознание.

Эпилог

Он поднял на руки обмякшее тело и, тихо произнеся нужную формулу, перенесся к Вратам Храма Темной Луны. Запечатав их и всадив в то место адаманитовый меч по самую рукоять, Он предотвратил дальнейшее использование этой двери.

Он вызвал Духа Темной Луны и передал ему несколько приказов. Те были мгновенно исполнены, но Он не торопился с дальнейшими.

Некоторое время Он смотрел на Ключ, извлеченный из-за пояса молодого варвара, с которым Его долго связывала нить Судьбы. Затем осторожно спрятал Ключ на место, вынул мифриловый клинок – и, зная о наказании за свой поступок, перерезал эту нить.

Он был готов к жуткой боли – и только поэтому пробыл в сознании достаточно долго, чтобы произнести последнее заклинание, отправив новоявленного готландского Героя, Йохана Неукротимого, на Светлую Сторону Арканмирра, к подножию Соколиного Гнезда. Затем Он мешком осел наземь – и благословенное Забвение, которого Он столь долго ждал, сомкнулось над Ним. Имя Его было смыто, как и вся предыдущая жизнь. Чего Он и добивался.

Теперь Он мог насладиться покоем – бремя судеб и могущество перешло к Его созданию, считавшему себя человеком…

Да слышат меня все, кто должен слышать!

Высохнут реки слез и смолкнут стенания плачущих, войдут в берега реки крови и угаснет пламя ненависти!

Ибо пришел новый Герой! Ибо уничтожена власть Преисподней, потерял Владыка Ада свой Черный Венец! Ибо Тьма отступила к Истоку, а Свет получил урок смирения и не превозносит свои победы!

Ибо осознали Властители, что даже Судьбу делают руки смертных!

И настал черед самим смертным понять это!

Dixi.[15]15
  Я сказал (лат.)


[Закрыть]

Книга вторая
ПОДВЕСТИ ИТОГИ

Ни одна легенда не может сравниться с действительностью. Ни по красоте, ни по трагичности… ни по правдоподобию.

Порою происходит то, что ни один сказитель не решается описать в легенде, боясь осмеяния. И бардам, и менестрелям, и сказочникам дозволено уклоняться от Истины в пользу художественной формы своего творения, но уклонение сие не должно выглядеть совсем уж невероятным. Это и является основной причиной того, что большинство древних преданий о многом умалчивают.

Ведь Невероятное происходит – и куда чаще, чем кажется.

И многие отрицают это, ибо боятся поверить собственным глазам. В том нет их вины. Но нет и заслуги.

Многие отрицают Невозможное. Многие, однако не все. В противном случае Невозможное действительно стало бы Нереальным, окончательно отойдя в область вымысла и фантазии…

Пролог

Мир приходил в себя.

Тяжелы были цепи Преисподней, крепки старые связи с Бездной. Но они были разорваны – и теперь, впервые за многие тысячелетия, Арканмирр получил надежду на освобождение.

Игра Четырнадцати Властителей вышла из-под контроля.

Нарушены были также правила иной Игры, Фигурами в которой являлись сами Властители, а Доской – две стороны Арканмирра.

Игроки, не веря собственным ощущениям и расчетам, смотрели на ожившую Игру, в которой Пешки презирали установленные рамки и обретали самостоятельность.

И только некоторые из Четырнадцати Властителей начали понимать, что ход Игры зависит теперь не от них и не от вышестоящих Мастеров, Лордов Высших Сфер. Но и они не понимали всего. Потому что даже слабейшие из них не были рождены простыми смертными.

Мир приходил в себя. Разрушенный в битвах Властителей, выжженный адским пламенем, проклятый богами, забытый Лордами Сфер – он медленно восстанавливался, открывая все новые грани своей непредсказуемой судьбы…

1. Источник Предвидения

То, что я сообщил тебе ранее, было правдой – с определенной точки зрения.

(Оби-Ван Кеноби)

Я открыл глаза.

Небо надо мною было бледно-голубым, с тонкими прожилками облаков. Воздух был чист и свеж, но почему-то очень холоден.

Я пошевелился – и был приятно удивлен тем фактом, что мои движения ничего не сковывало. Исчезла и боль, мучившая меня в долгих кошмарах, которые уже почти рассеялись.

Я встал на ноги. И тут же понял, почему тут было так холодно.

Просто я находился на вершине столь высокой горы, что покрывавший ее снег не таял даже жарким летом. Насколько мне помнилось, в Готланде таких пиков было всего два – Небесная Наковальня и Соколиное Гнездо, да еще таинственные Горы Имира где-то на безлюдной границе Ледяной Стены…

Конечно, я вовсе не был уверен, что нахожусь именно в Готланде.

И, коль уж на то пошло, это вообще мог быть не Арканмирр. После пережитого в Преисподней я бы этому не удивился.

Оглядев себя, я с удовлетворением обнаружил, что подаренная мне в Фейре мифриловая броня все еще на месте, а на поясе висят ножны с коротким мечом из того же металла. Превосходно. Это оружие останется самым действенным средством в любом мире, если оно сработало даже в аду.

Однако, решил я, доспехи – далеко не самая лучшая защита от холода. Следовало бы найти укрытие потеплее. Или убраться отсюда – но опять-таки туда, где можно согреться…

Только не в Преисподнюю! Там я уже побывал.

Осторожно пробираясь меж заледеневших скал, я начал спускаться вниз. Альпинист из меня, конечно, лучший, чем моряк, но до совершенства в этой профессии мне было далеко, это я сознавал. Точно – через несколько шагов я оступился, потерял равновесие и полетел вниз.

Удача все-таки не совсем оставила меня. Пролетев футов сорок, я совершил мягкую посадку в огромный сугроб. Выкарабкавшись, я обнаружил, что невдалеке находится какая-то тропинка. Неужели здесь кто-то живет? Впрочем, тем лучше для меня.

Тропинка закончилась у маленького деревянного домика. Не желая проявлять неучтивость, я постучал. Ответа не последовало, так что я счел возможным проследовать внутрь, что и сделал.

Стоило мне закрыть дверь, как в камине вспыхнуло пламя – словно само собой, без чьего-либо вмешательства! Быстрый осмотр помещения показал, что в домике никого нет. Ничего ценного в обеих комнатах также не обнаружилось – единственным предметом роскоши было большое овальное зеркало, намертво врезанное в стену.

«Где-то я уже видел такое, – подумал я, подходя к зеркалу. – В точности… даже чеканка на оправе была той же самой».

В памяти всплыла Цитадель, парящая над Миробаном, столицей половинчиков… и покойный Ло Пан, который сидел как раз под таким зеркалом.

Сообразив, ЧТО находится передо мною, я бросился было прочь. Но не успел. В глубинах металлического стекла возникло зеленое сияние, которое мгновенно окружило меня, связав крепкими путами. Да, в такой переплет я не попадал с тех пор, как забрался в секретные коридоры Гильдии Алхимиков в Утике…

Дверь распахнулась. На пороге стояла Фрейя.

Не то чтобы я был очень уж удивлен. Зато в отношении Владычицы это оказалось как нельзя более справедливым. В первый и последний раз я видел Искательницу в столь ошеломленном состоянии.

– Ну что ж, Йохан, – наконец сказала она, небрежным жестом освобождая меня от парализующих чар, – рассказывай.

С недавних пор Властители начали замечать, что их силы встречают странное сопротивление. Формулы, ранее срабатывавшие безотказно, теперь приходилось буквально проталкивать сквозь покров мельчайших, но действенных ввиду своей вездесущности помех.

Первой это обнаружила Шари, всегда начинавшая день с вызова Малого Духа для получения отчета о дне минувшем. Придти-то Дух пришел – однако не совсем тот, кого она вызывала… Владычица Близзарда была вынуждена затопить целый остров, только чтобы Дух не вырвался на волю и не покончил с нею.

Конечно, Вызывающая оставила это сомнительного достоинства знание при себе, и следующим в своеобразную ловушку угодил Стервятник. Преобразившись, по своему обыкновению, в волка, он напрочь забыл заклинание обратного превращения, и только совместные усилия полунатасканных учеников-Трансформаторов вернули Властителю Квейста человеческое тело.

Узнав о несчастье соседа, Огнетворец смеялся до упаду. За что вскоре и поплатился: когда он подымал очередной вулкан в Море Потерянных Душ, этот самый вулкан чуть не поглотил его собственную душу. Таурон спасся по чистой случайности, однако в бурлящем котле погибли два его любимца-Огнекрылых…

В общем, досталось каждому. И это был только первый удар.

В дальнейшем, прежде чем начать действовать, Властители всегда принимали особые меры предосторожности. И не напрасно; некоторые из магических формул словно нарочно конфликтовали с их мыслями и языком, стремясь сбить произносящего их, – что случается в подобных ситуациях, известно любому начинающему колдуну. Причем не было обнаружено даже следа того, кто это делал.

Возникли предположения, что это – следствие изменений в природной среде Арканмирра после знаменитой битвы с силами Преисподней. Однако исследования не выявили никаких отличий, которые могли бы повлечь за собой подобные эффекты.

Теперь Игра превратилась в подлинную борьбу за выживание. Каковой, возможно, ее изначально и задумали Лорды Высших Сфер, вынося один общий приговор Четырнадцати Мятежникам…

– Двадцать семь лет?!!

– Даже немного больше, Йохан, – сказала Фрейя. – Тебя заставили покинуть Храм Темной Луны в… – Тут Искательница прищурилась: – А, вот оно в чем дело! Ровно десять тысяч дней назад.

А хоть сто тысяч – с математикой у меня всегда были нелады.

– И мир за это время изменился, – продолжила Владычица. – Соколиная Равнина, например, до сих пор покрыта коркой спекшейся крови, и эту корку не могут пробить самые острые плуги… Следы битв с демонами останутся еще очень и очень надолго.

Я молча кивнул, не зная, каких слов ожидает от меня Искательница. Мир изменился? По моему глубокому убеждению, он никогда и не стоял на месте…

– Для тебя у меня есть небольшое дело, – произнесла Фрейя, когда поняла, что я не собираюсь отвечать.

При словах «небольшое дело» мне тут же вспомнился ухмыляющийся Дран Драггор. Мысленно передернув плечами, я проворчал:

– И что же это за дело?

– Оно связано с твоим посвящением в Герои.

Проклятье! Она знала, что тут отказа не может быть. Мне оставалось лишь состроить донельзя довольную и слегка удивленную физиономию, что я и проделал, стараясь не переиграть.

– Есть несколько мест, в которых можно произвести ритуал Посвящения, – объяснила Владычица. – Однако для каждого смертного существует только одно из них, остальных он просто не заметит. Тебе придется посетить каждое, чтобы сделать единственно возможный выбор. Эти места разбросаны по всему миру, некоторые расположены на Темной Стороне. Поход может занять не один год…

– Минуточку, – поражаясь собственной наглости, я жестом прервал ее. – Есть ведь гораздо более простой метод выбора.

Фрейя удивленно посмотрела на меня, а я пояснил:

– Можно выбрать одно из имен. Оно наверняка окажется названием искомого места, коль скоро мой выбор – единственно возможный.

Искательница покачала головой:

– Странные идеи. Впрочем, если хочешь, можно устроить и так.

– Здесь есть колода карт?

Владычица улыбнулась:

– Это уже ближе. Возможно, ты и прав.

На ее ладони материализовалась колода. Повинуясь легчайшим касаниям пальцев Фрейи, карты замелькали в воздухе. Я восхитился не ее волшебному искусству (в конце концов, она же Владычица!); такая скорость работы говорила о мастерстве другого плана, такого, каким обладает профессиональный игрок. Или шулер, но сию мысль я опять-таки оставил при себе.

– Выбирай, – наконец произнесла она.

Я сдвинул колоду и открыл верхнюю карту. Рисунок изображал чашу червонного золота, в которой лежала ледяная пирамидка.

– Хм-м-м… Интересно, – прищурилась Искательница. – Лед Чаш. Это в точности соответствует Источнику Предвидения, что лежит за Ледяной Стеной. Этот Источник охраняет Ледяной Гигант весьма мрачного и крутого нрава; последний, кто пользовался этим Источником, заплатил собственным глазом.[16]16
  намек на Одина


[Закрыть] Как, не передумал?

– А как туда добраться? Ледяная Стена слишком велика…

– Начало тропы я тебе покажу. Но в те края пойдешь сам.

– Я и не надеялся, что ты составишь мне компанию.

Фрейя восхищенно покачала головой:

– Твоя наглость заслуживает особого… поощрения. После Источника – если выживешь, конечно, – свяжись со мной.

Я кивнул. Там посмотрим…

Владычица сплела пальцы, окружая меня спиралью лазурного света. Когда сияние померкло, я обнаружил себя стоящим на краю пропасти неимоверной глубины.

Вернее, не пропасти, а стены. И не глубины, а высоты. Впрочем, какая разница, падаешь ли со стены или в пропасть – лететь столько же, да и результат не менее плачевный.

Я посмотрел на север, в тот угрюмый край, который, согласно некоторым из древних саг, породил наших предков. Именно оттуда многие века назад пришли племена рыжеволосых варваров, облаченных в медвежьи шкуры…

«И Ад следовал за ними».

Полузабытые слова обрели здесь иное звучание. Возвращаясь к истокам своего народа, я также изменялся. Не внешне – внутренне.

Нас, готландцев, многие называли варварами. Видели бы они меня теперь! Оставив на гребне Ледяной Стены меч и доспехи, я закутался в приготовленную неподалеку шкуру белого медведя, подобрал лежавшие под ней копье и нож (выкованные, как и положено старинному оружию, из бронзы) – и пошел туда, куда вел зов крови.

Снег и лед, озаренные радужными вспышками полярного сияния, играли невообразимыми красками. Солнца в этом краю, похоже, не знали вовсе, но особой нужды в нем не было. Вечная ночь Севера была достаточно светлой, чтобы видеть путь, врагов и награду для победителя – а разве может солнечный луч открыть глазам больше?

Две черные птицы, похожие на воронов, описали у меня над головой три круга. Я поднял копье и, клянусь, увидел, что обе птицы ехидно улыбаются, сверкая бусинками глаз! Слева и справа бледными тенями к моим ногам скользнули два огромных волка. Оружие снова взлетело и едва не выпало из моих рук, когда волк слева состроил ту же самую мину, а волк справа оскалился и наклонил голову.

Вот так, сопровождаемый воронами и волками, я шел к Источнику.[17]17
  У Одина, по легендам, были постоянные спутники: вороны Хугин-Разум и Мунин-Память, и волки Фрекки-Алчный и Гери-Жадный.


[Закрыть]

Великан погрузил в ручей мозолистые ладони, набрал в горсть воды и плеснул себе в лицо. Последствия вчерашней пирушки исчезли, не оставив и воспоминаний.

Тихий звук нарушил вечно царившую в долине тишину. Великан поднял глаза и отступил назад, протянув руку за железной палицей.

Одна из черных птиц громко каркнула.

– А как же, Мунин, помню, – прогрохотал Мимир. – Однако он не твой хозяин.

Тут коротко рявкнул волк.

– Фрекки, это излишне, – сказал великан. – Пускай говорит сам.

Человек в медвежьей шкуре, столь не похожий на того, кто приходил сюда последним, приветственно наклонил голову:

– Здрав будь, хозяин. Не дозволишь ли испить воды? Притомился я в пути, а в твоей долине так притягательно журчит ручей.

Мимир усмехнулся и ответил на том же архаичном диалекте:

– Здрав и ты будь, путник. Отдохни с дороги, коль желаешь; что до глотка воды, то знай: имеет он свою цену, и не всякий захочет платить ее.

– Действительно ли Один-Скиталец, испив из Источника сего, лишился правого глаза?

– Правда твоя. Помню, молвил он тогда: мудрый одним глазом увидит больше, чем глупец двумя.

– И обретет мудрость всяк, кто выпьет этой воды?

– Ищущий обретет то, что ищет, – важно изрек Мимир, наслаждаясь беседой. Интересно, подумал он, как воспринимают подобные игры в словеса простые смертные? Помнится, все Асы[18]18
  Aesir (сканд.) – боги


[Закрыть] просто выходили из себя…

Человек, однако, лишь ухмыльнулся и сменил тон:

– Цена, как известно, зависит не от продавца, а от товара и покупателя.

– Цену назначает торговец, – возразил великан.

– А платит покупатель. И всякий товар имеет свою цену.

– Иной раз глоток воды не имеет цены.

– Например, в пустыне, – согласился человек. – Но то – не свойство товара, а лишь сочетание обстоятельств. Иной раз простой камень может стоить дороже золотой горы.

– Так бывает. Не часто, но бывает. Как знать, не находишься ли и ты сам в том же положении… Впрочем, сие несложно определить. Итак, что же ищет в Источнике потомок Аска и Эмблы?[19]19
  Аск-Ясень и Эмбла-Ольха – первые люди, сотворенные Асами


[Закрыть]

Когда расклад неизвестен – блефуй. Так говорил старый шулер из Данцига, когда учил меня играть в покер.

Эй, минутку! Ведь любую вещь можно достать различными путями! А самый легкий из этих путей изучают в Гильдии Воров…

Какое-то мгновение я обдумывал возможности кражи мудрости, потом понял, что тут нужен талант немного выше моего. Ладно, тогда придется опираться на удачу.

– Ищу товар достойной цены, – сказал я.

– Ты его нашел, – сообщил великан. – Готов платить?

– Я предлагаю иное решение. Как насчет пари?

У великана отвисла челюсть.

– И… что ты намерен поставить?

– Ты знаешь обе ставки. Выигрываю я – ты даешь мне пройти к Источнику; выигрываешь ты – получаешь плату и не пропускаешь меня.

– Плату требую не я! Сам Источник взимает ее. Я – Страж Источника, а не его Владыка.

– Не Источник потребовал у Одина глаз, а ты. Ну что, играешь?

Великан что-то проворчал:

– Что еще за игры? Какие-нибудь новомодные штуковины… И куда только катится этот мир?

– В Бездну, – ответил я.

Исполин с рычанием поднял железную палицу.

– Еще раз произнесешь это слово – и твою голову придется отдирать от твоих сапог!

Я направил острие копья в живот великана.

– Еще один такой жест – и я посмотрю, какого цвета у тебя потроха!

Мимир с ревом обрушил палицу мне на голову. Точнее, в то место, где я только что находился; мне вовсе не улыбалось проверять, что прочнее – моя голова или его палица.

Бронзовый наконечник копья пронзил ногу великана, попав точно в сухожилие. Падая на колено, Мимир снова взмахнул палицей. Результат был уже лучшим: ему удалось сорвать с моих плеч медвежью шкуру. Зато я, вырвав копье из раны, нанес выпад под ребра великана. Острие с трудом пронзило слой мышц и застряло.

Исполин махнул кулаком, и мне пришлось выполнить обратное сальто, уклоняясь одновременно и от просвистевшей рядом палицы. Нащупав нож, я перехватил его острием вверх и метнулся к противнику, переходя в ближний бой.

Удар – и тяжелый клинок вошел в пах. Мимир взвыл, перегнувшись пополам; поскольку он и так стоял на колене, его голова наклонилась к земле слишком близко. Я не мог не воспользоваться удобной ситуацией и вбил нож по самую рукоять в горло исполина, разорвав сонную артерию. Кровь залила мне глаза, однако я успел отскочить подальше, чтобы умирающий великан не придавил меня своей тушей.

Отскакивать вслепую, признаться, крайне неудобно. Я оступился и упал в ручей. Могло произойти и худшее, скажете вы, и будете правы. Да только немного найдется ощущений, сравнимых с теми, что я пережил внутри Источника…

Вода этого ручья исцеляла – и приносила смерть, подобная сильнейшему яду. Одна ее капля могла поднять на ноги мертвеца, а могла и растворить рыцарский панцирь. Все зависело от прихоти самого Источника – так, по крайней мере, понял я.

Мягкие, успокаивающие волны Источника пробуждали память о прошлом, прочищали мысли о настоящем и давали возможность заглянуть в будущее. Иногда. Но они же погружали разум в черный омут забвения и безумия, заставляя позабыть самого себя.

Соединяя несоединимое, Источник окружил меня – снаружи и изнутри – и проник во все уголки души и тела. А в моей голове зазвучали странные слова:

 
Пусть музыка забытых рун позволит вам пройти
По нашим стершимся следам на Ледяном Пути!
 
 
Знак подан. Хеймдалль в руки взял свой вещий Гьяллархорн,
И прозвучал его призыв, вещая волю Норн:
«На Рагнарок! Пришел наш час, Асгарда сыновья!
Из Бездны вытащим мы Хель на острие копья!»
 
 
На поле ратном поднялись шесть вражеских знамен:
На них зловещий символ – Рок – угрюмо отражен,
Ведут орду гигантов Сурт, Хель и ее Пес Гарм;
Изменник Локи, бывший Ас, удерживает фланг;
Змея Мидгард, своим хвостом весь океан подняв,
Из Бездны черной адский шторм наслала на Асгард;
А Фенрис-Волк пошел в обход, чтоб с тыла подойти
К богам – и в нужный час удар смертельный нанести…
Они идут. За их спиной мир погружался в мрак.
Когда златой Асгард падет, мир будет в их руках!
 
 
Врата Вальхаллы отворив, с дружиною своей
На битву Один вышел. Все – герои прежних дней,
И каждый стоил в битве ста иль тысячи бойцов,
Теперь их долгий путь к концу заветному пришел.
На правом фланге свой штандарт поднял могучий Тор,
И Мьолльнир молнии бросал во вражеский шатер.
С отцом шел рядом стройный Улль, который мог стрелой
За сотню миль отрезать часть крыла пчелы лесной…
Был левый фланг у Асов мал, но только лишь числом,
На вид там был всего один валькирий эскадрон
Под флагом Фрейи; служит ей Любовь, а не Война —
Но в Рагнароке силам всем одна судьба дана…
 
 
Ломая панцирь льдов, идет корабль Скидбландир,
И вымпел Фрейра на ветру полощется. За ним
Плывут драккары, чтоб на бой ко времени поспеть
И с моря высадиться в тыл к гигантам. «Но, отец, —
Фрейр Ньорду тихо говорит, – как мы сквозь шторм пройдем?
Его исток – сам ад…» Но Ньорд взмахнул своим мечом —
И ветер проложил тропу сквозь стену из воды…
Флот в Мусспельхейм пришел. Костры сложились в знак беды.
Владыка Сурт воздел клинок, пылающий в ночи,
И вызов Фрейру прокричал. Скрестились их мечи…
 
 
На Асов воинство взирал Волк Фенрис. В этот миг
Он знал, что – хоть он и силен – ему всех не убить,
Да только главный враг – он здесь, накрыть одним прыжком
Его мог Фенрис. Только путь закроет легион.
Вальхаллы славные сыны… Когда-то их поход
Мог в прах повергнуть города, сместить края миров —
Однако многие года в пирах проведены,
И сила их теперь не та. Герои – не важны
Для битвы. Только Гунгнир! Без копья и Один слаб,
Подобно смертному… И смерть его сведет во мрак!
Волк прыгнул. Будучи пронзен десятками клинков,
Он дотянулся и – сомкнул ряды своих клыков
На шее старого врага… Мучителя копье
Сломалось, вбив в его живот златое острие…
 
 
Обрушился на левый фланг Гарм с воинством своим,
Тесня валькирий, чтоб открыть Бифрост – и путь из Тьмы:
Тогда помогут те, кого в аду укрыла Хель,
Те, кто хотят остановить святую карусель.
Однако был отброшен Пес – со множеством потерь,
И закричал надсадно он, как разъяренный зверь.
Пожрав останки павших, Гарм свой нрав восстановил,
Но не решался нападать. Вот тут-то бог войны,
Тир-Однорукий, углядел возможность нанести
Удар по построеньям Хель и в прах ее смести.
Узрев опасность, Гарм презрел первоначальный план
И мать спасать помчался. Тир, однако, не зевал
И половину войска Хель успел разбить, пока
Не ощутила боль его отнятая рука.
Он обернулся. Это Гарм, роняя сгустки мглы,
К нему летел. Секиры свист – и оба смерть нашли…
 
 
Под рев сраженья вышел Тор на битву со Змеей,
Швыряя молнии и гром в глубокий зев ее.
Сплелись металл и чешуя, кольчуга и клыки,
Но смертоносный яд решил исход немой борьбы.
И молот огорченно пал на землю. Умер Тор,
Змея, торжественно шипя, свой ядовитый взор
К отцу перевела. Салют ей Локи подарил —
Не всякий властен изменить вердиктам Высших Сил…
Старуха Хель свою орду восставших мертвецов
Приберегала, коль еще неясен битвы ход.
Да, Асов вожаки мертвы; и Фенрис пал, и Гарм,
Но где же Сурт? Или ему и Фрейр не по зубам?..
 
 
Собрав остатки армий, Улль пробился на восток,
И Хеймдаллю там одолеть гигантов он помог,
Затем к Бифросту повели они свои войска
Вдвоем. Там Фрейя подняла валькирий в небеса
И обеспечила отход. Но не Асгард их ждал,
Ведь Рагнарок не завершен, а Иггдрасиль не пал…
 

Я не успел еще сообразить, что значит вся эта поэтическая галиматья, как перед моим внутренним взором предстала новая картина – и тут уже открылись не только непосредственные действия, но и все мысли участников вселенской пьесы, которых я мгновенно узнал, хотя воочию впервые видел многих из них…

– Мы проиграли, – хмуро сказал Фрейр. – Мы сделали все возможное – и потерпели поражение. Я видел, как Хель поразила Видара, а Змея расправилась с сыновьями Тора.

– А я видел, как Локи убил Фригг, как пали Скади и Идун, – добавил Хеймдалль. – Даже если нам удастся выжить…

– Я не желаю жизни такой ценой! – взорвался Улль. – Они нарушили слово Норн,[20]20
  Норны-пророчицы во всеуслышанье провозглашали волю Судьбы-Вирд


[Закрыть] разве не так? Если и это сойдет им с рук…

Невысказанное окончание фразы повисло в воздухе.

– Асгард пал, – наконец произнесла Фрейя, – и остались лишь мы. Мы и наши отряды. Остальные либо погибли, либо перешли на ту сторону. Все – Асы, Ваны[21]21
  Vanir(сканд.) – боги природы; Ньорд, Фрейр и Фрейя – урожденные Ваны, хотя и зовутся Асами


[Закрыть], смертные, цверги, альвы[22]22
  zverg (сканд.) – гном, alv (сканд.) – эльф


[Закрыть]… Мы не смогли спасти мир и должны дать ему хотя бы надежду на выживание.

– Объясни. – В желтых глазах Хеймдалля вспыхнули искорки интереса. – Что ты имеешь в виду?

– Наши отряды – единственное, что осталось от тех, кто населял Девять Миров. Мы не в счет. – (Улль явно хотел что-то сказать, но Фрейр положил ему руку на плечо, сдерживая вспыльчивого Аса.) – Единственное, что мы пока можем (и должны!) осуществить – спасти их, уведя в иной мир. А сами останемся. Покончив с нами, враги не будут преследовать остатки побежденных армий.

Улль покачал головой:

– Великое самопожертвование, но стоит ли это того? Не лучше ли поставить на кон все и пойти в последнюю атаку?

– Тогда нам конец. И конец всем надеждам.

Пасынок Тора не хотел признавать правоту Фрейи, но что еще ему оставалось? Фрейр был на стороне сестры, да и Хеймдалль, похоже, согласился с представленными доводами.

– Сдаваться я не намерен!

– Это и не входит в основной план, – согласился Фрейр. – Мы остаемся у самого края Бифроста[23]23
  Bivrost (Бифрост, он же Биврест) – радужный мост между мирами


[Закрыть] с небольшой дружиной и сражаемся до конца. Надеюсь, мне удастся послать Хель в ее собственное царство мертвых перед тем, как отправиться туда самому.

– Я брошу вызов Локи, – кивнул Хеймдалль, обнажая свой меч.

– А я должен убить Змею! – воскликнул Улль, подсчитывая, сколько же стрел у него осталось. – Громовержец не отойдет в иной мир неотмщенным, клянусь Имиром!

– Если уж речь зашла о Громовержце, – прищурилась Фрейя, – где Мьолльнир? Что бы с нами ни случилось – молот Тора не должен попасть в руки йотунов![24]24
  Iotnir (сканд.) – ледяные гиганты


[Закрыть]

Улль вынул оружие своего названого отца, подобранное им на поле Вигрид, и вручил его старшине своей дружины.

– Доверяю это тебе, друг мой Фрит, – молвил Ас. – Ты должен исполнить важную задачу, и она будет тяжелее, нежели смерть. Ты поведешь в другой мир тех, кого мы выберем основателями новой расы. Вашими руками свершится будущее, которого нам уже не увидеть.

Седой воин с поклоном принял драгоценную реликвию.

Распахнув врата на Радужный Мост, Фрейя отдала валькириям последние распоряжения. Те спешились и, в последний раз взглянув на своих крылатых коней, взошли на Бифрост. За валькириями последовала большая часть отрядов Фрейра, Улля и Хеймдалля.

Отдав салют ушедшим, Фрейя закрыла врата.

– Враги уже близко. – В голосе Хеймдалля не было страха.

– Так сделаем то, что осталось сделать! – заявил Фрейр, обнажая свой неодолимый меч, носящий имя Хундингсбана.

На широком клинке еще оставались следы крови Сурта. Ас намеренно не вытирал ее, ведь запекшаяся кровь Огненного Исполина обратилась в сильнейший яд…

Ожившая картина вновь слилась с окружавшим меня туманом. Прежде чем сознание окончательно покинуло меня, я все же услышал последние строки этой истории:

 
Пусть лучше руны говорят, чем погребальный хор.
Легенды лгут, но эта ложь не затемняет взор.
Вы правду знать хотите? Что ж, ее откроет Путь —
Да только с ЭТОГО Пути вам больше не свернуть…
 

«Разрушительница Судеб» возвращалась в Эйниранде из рейда к островам Змеиного Архипелага. Тамошняя колония близзетов, пытавшихся закрепиться в Море Проклятий, была сожжена, что прервало продвижение Шари на запад.

От эскадры вестерлингов осталось только три корабля, но два из них не получили повреждений и вполне могли продолжать плаванье. Черная же шхуна нуждалась в ремонте, так что Колин направил судно к берегам родины. Конечно, подумал он, странно называть родиной место, которое видишь в лучшем случае раз в три года. Однако такова судьба всех жителей Эйниранде. У нас много преимуществ перед остальными народами, но есть и проклятье, которого не в силах избежать даже наши величайшие маги…

– Капитан, айсберг!

– Вижу, – отозвался Колин. – Шон, как с ветром?

– Ветер-то в порядке, – сказал пожилой Мастер Ветров, – а вот с айсбергом что-то не то. Где Фион?

– Тут я. – Из каюты вышел слепой старик, держась за руку ученика. – Что случилось?

– Пока ничего. – Колин усадил жреца Мананнана на специально установленное кресло в тени. – Но может случиться. Здесь неподалеку плавает айсберг, который чем-то не нравится Шону.

– Укажи направление.

Колин осторожно повернул голову старика в нужную сторону. Ледяная глыба, на его взгляд, выглядела самым обычным айсбергом, каких полным-полно в более высоких широтах. Ну да ладно, этим пророкам-ясновидцам лучше знать. Для того их и держат на кораблях.

– Полмили, – добавил ученик.

– Сам вижу, – сказал слепой жрец. – Приготовьте баркас. Я лично должен высадиться туда.

Маг посмотрел на капитана, тот пожал плечами.

– Тебе решать, Фион. Бренн, баркас на воду! Шон, останови шхуну – я не хочу идти дальше, пока с этим делом не будет покончено.

С капитанского мостика был виден сам баркас, однако более мелких деталей на таком расстоянии нельзя было различить – глаза пожилого вестерлинга после раны в одной из абордажных стычек видели неважно. Семь лет, как шестидесятидвухлетний Колин грозился уйти на покой, и всегда находилась какая-то причина продолжать плаванья. Это для магов и жрецов старость наступает в сто сорок, обычному человеку нечасто удается прожить и половину этого срока… но он держался, надеясь выжать из своей судьбы все до капли.