Текст книги "Приезжий"

Автор книги: Петр Северцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

ПЕТР СЕВЕРЦЕВ
ПРИЕЗЖИЙ

ГЛАВА 1

Ноябрь месяц в городе Тарасове – время сумрачное и неуютное, время умиротворенно посиживать в мягком кресле (в моем случае это кухонный диван) и, потягивая кофе с коньяком, (заботами Приятеля его в моем утреннем меню заменяет слабоалкогольный напиток кефир) строить несбыточные планы.

Приятель – это мой друг, помощник и личный деспот в одном флаконе. По происхождению на две трети азиат, на на одну – европеец, по роду занятий – компьютер, по призванию – мое второе я. Такая смешанная порода объясняется просто – в Тарасове почти невозможно найти «железо» белой сборки, проще говоря – европейские или американские детали, больше азиатских или (чур нас с Приятелем) африканских. А важна нам надежность и быстрота, поэтому я, как обладающий способностью передвигаться не только по сети, вынужден был тащить свое бренное тело в столичный город Москву, где и закупать все по списку, который мы с Приятелем составили. Хорошо еще, что мой железный друг в Интернете нашел все адреса нужных нам фирм с перечнем имеющихся в продаже деталей, иначе пришлось бы задержаться в Москве на полгодика.

Такое ощущение, что моя жизнь состоит из двух параллельных процессов – я старею, а Приятель умнеет. В нашей с ним на двоих работе частного детектива он символизирует холодный могучий интеллект, а на мою долю остается физическая сила и интуиция, и с этим я смирился давно. К чему сложно привыкнуть, так это к удивительно непредсказуемому, въедливому и сварливому характеру, которым он обзавелся в последнее время. Не без моей, кстати, помощи. Раньше его заковыристые высказывания носили всегда профессиональный характер, теперь же его заботой с большой буквы стало мое здоровье. О тридцатидевятилетний Валерий Мареев, тебя уничтожит неправильное питание и алкоголь, сосуды твои покроются склеротическими бляшками, и подкосят тебя авитаминоз и гиподинамия! Но бдительный железный умник стоит на страже твоих интересов, иначе кто же купит ему новый процессор. И вот уже третью неделю Приятель в ультимативном тоне выдает: первое – дневное меню с указанием калорийной ценности продуктов, второе – диаграмму рекомендуемых физических нагрузок на день, а на третье почему-то гороскоп. Впрочем, на двадцатый день питания по доктору умнику у меня прорезался философский взгляд на мир.

Допив свой кефир, я в качестве физической нагрузки слегка отодвинул шкаф, заслоняющий от мира мое чудо техники – Приятеля. Датчики движения, установленные мною недавно, сработали четко – на семнадцатидюймовом мониторе тут же появились слова: «Представьтесь, пожалуйста».

– Доброе утро, Приятель, – отстучал я.

– Привет, Хакер, – привычно нарисовал Приятель. Нет, есть в таких ритуалах что-то жизнеутверждающее.

– Хакер, ты воспользовался рассчетом на завтрак? Напоминаю – у тебя нелады с желудком.

Вот и все с философским взглядом на мир. Даже не спросил, как будем общаться – голосом, или так.

– Да, – сердито набрал я.

– Сегодня также рекомендуются следующие физические упражнения...

Я отрешился от происходящего. Дело в том, что я имел несчастье месяц назад пройти медицинское обследование. Приятель, как только появились результаты, тут же сунул свой электронный нос в информбанк Областной больницы, и тут началось. Меня-то результаты скорее порадовали – мой организм неплохо сохранился для почти сорокалетнего мужчины. К несчастью, эскулапы нашли там начинающийся гастрит и небольшую иммунную недостаточность. Приятель тут же взял ситуацию под контроль.

– ... также Весам стоит занятся карьерой, – закончил Приятель.

– Действительно, стоит, – задумчиво произнес я, – что-то давненько у нас не было посетителей. – По опыту знаю, что подобный отдых кончается каким-нибудь зубодробительным делом.

– Информация – машинально набрал я.

– Диск, сканер, клавиатура, речь, зип-драйв? – осведомился Приятель.

– Речь, – только сейчас я сообразил, что информации-то и нет. Ну да ладно, поинтересуемся, что нам грозит в связи с будущим обновлением лицензии. Срок моей лицензии частного детектива истекает через два месяца, и Приятель время от времени экзаменует меня по юриспруденции и криминалистике.

– Речевой анализатор загружен – засветилось на экране.

– Программа экзаменации, – мужественно произнес я и почувствовал к себе острую жалость – задачки Приятеля по криминалистике иногда очень и очень сложны. На самом деле мне не грозил никакой экзамен, просто знания имеют свойство куда-то испаряться со временем.

На экране медленно проступила длинная лошадиная физиономия в лучших традициях голливудских шерифов – выдающаяся вперед нижняя челюсть, перемалывающая жвачку, ястребиный нос и глубоко посаженные стального цвета глаза. Я хихикнул.

– Ты молодец, сержант, – рявкнул шериф, – может быть мы не пошлем тебя, гм, во Вьетнам! И обычным своим синтезированным скрипучим голосом добавил:

– Программа экзаменации закончена. По предварительным итогам успешное выполнение заданий составляет 74,5 процента. Осталось последнее задание.

Мареев Валерий Борисович вздохнул с большим облегчением.

– Задание состоит в следующем – Хакер выполняет любой следующий заказ, не противоречащий действующим законам.

Вот так я и знал. Облегчения как не бывало. Хотя с другой стороны пункт насчет действующих законов позволяет отказаться от слежки за неверными мужьями или женами – это занятие подрывает мою веру в человечество. Поэтому, подумав, я буркнул:

– Задание принимается.

Приятель пожужжал мне своими двадцатигигабайтными винтами и благосклонно подмигнул индикатором – молодец, мол. По крайней мере, мне хотелось так думать.

– Необходимо обновление библиотек текущей информации. Подключится к сети Интернет?

Вымогатель. Вот куда уходят моим трудом заработанные деньги – на них мой железный друг смотрит порнографию в сети.

– Подключайся, – разрешил добрый сыщик и пошел к утреннему свету и ожидающим его гантелям.

Ну вот, теперь умник может занятся блужданиями в сети, а мы можем заняться улучшением своего здоровья с помощью вот этих вот спортивных снарядов. Можно удобно встать у окна, чтобы было видно весь двор и раз, два... раз, два. Заодно потренируем наблюдательность – что там у нас во дворе? Дождь у нас во дворе, дождь и слякоть в нашем грязноватом дворе с потрескавшимся асфальтом. И на въезде лужа шириной чуть ли не в Миссисипи. На моем «москвиче» плыть придется.

А вот вышел мой сосед Колян покурить. Прямо в домашних тапочках встал под козырьком и тайком от жены смолит «приму» с фильтром, он других не признает. Катерина с утра Гошку в его школу для особо одаренных хакеров повезла, вот он и наверстывает. Второй год так курить бросает.

Теперь перейдем к упражнениям с эспандером. И тут является очам престарелого частного сыщика радость и отрада всего населения нашего двора, и особенно мужской его части – Александра Липатова, студентка ТГУ с этого сентября и внучка местного на все руки мастера Сашки Садомова. По моему глубокому убеждению, один ее вид способен поднять настроение у самого законченного мизантропа. Направляется она в университет, и, как всегда, опаздывает. Осторожно, прижимаясь к ограде, обходит нашу лужу, и сумочкой зацепляется за металлический штырь, вбитый каким-то кретином в столб ограды в незапамятные времена. Теряет равновесие и начинает неотвратимо падать в бездонные пучины нашей лужи. Успокойся, сыщик, уйми сердцебиение, ничем ты не сможешь несчастной помочь, просто не успеешь.

Так, а вот этого субъекта вижу впервые. Стоит почти в центре нашего входного водоема и держит на руках так и недолетевшую до воды Сашеньку Липатову. Стоит невозмутимо, почти по колено в ледяной воде, в донельзя забрызганном дорогом плаще. Молодец. Легко отнес девушку на относительно сухое место. Выловил из воды сумочку, отдал ей и что-то, улыбнувшись, сказал. Внезапно, гениального сыщика Мареева осенило, и он поспешно бросился открывать форточку с целью сбора информации.

И к великому своему изумлению я услышал свою фамилию.

– Мне нужен Мареев Валерий Борисович, он здесь проживает?

Спаситель утопающих девиц явно собирался променять общество первой красавицы ТГУ на сомнительную радость увидеть мою, довольно заурядную физиономию. Сашенька, естественно, тут же возмутилась:

– Вы же совершенно мокрый! Валерий Борисович живет в четвертой квартире, но он подождет, пока вы приведете себя в порядок и высохнете!

И решительно потащила незнакомца в квартиру Садомовых. К его чести он почти не сопротивлялся.

Звонок в мою дверь раздался примерно через час, который мы с Приятелем использовали на полную катушку. После последнего улучшения мозгов моего железного друга его уши, образно говоря, вытянулись на всю длину моей квартиры – теперь он способен воспринимать звуковую информацию из любой ее части, если это необходимо, конечно. К тому же мы разжились несколькими полузасекреченными программами, напоминающими детектор лжи. Правда, находились они в стадии разработки, когда их втихомолку скачал Приятель. Будет повод их использовать в деле. Этот тип почти наверняка мой будущий клиент, и иногда приходится угадывать то, что клиент недоговаривает.

Все было готово к приему, и я пошел открывать дверь.

– Мне нужен частный детектив Мареев Валерий Борисович, – почему-то мое имя вызывало у него трудности с произношением. И разговаривал он с каким-то трудноуловимым акцентом.

– Я Валерий Борисович Мареев, по совместительству частный детектив. Это я так шучу. Пожалуйста, раздевайтесь, проходите в комнату. Или нет, пойдемте-ка на кухню.

Дело в том, что рабочего кабинета у меня нет, как нет и приемной. Ее с успехом заменяет кухня.

Он повесил до конца не просохший плащ в прихожей, машинально пригладил волосы и прошел за мной на кухню.

Несмотря на относительно небольшой рост, мужчина выглядел массивным, и от него отчетливо веяло уверенностью и спокойствием. На вид лет тридцать с небольшим, короткие темные волосы, красивые кисти рук. Лицо довольно обычное, трудно запоминающееся, не лишенное, правда, известных элементов угловатой мужественности, чем-то неуловимо напоминающее давешнего шерифа.

– Валерий Борисович, – голос у посетителя неожиданно оказался глубоким и приятным, – мне необходимы ваши профессиональные услуги.

Я выразил на лице ожидание продолжения.

– Дело в том, то я гражданин Канады, и мое пребывание здесь ограничено тремя неделями. По происхождению я русский, но живу в Канаде с четырнадцати лет.

Теперь мне стал понятен этот странный акцент. К тому же он говорил по-русски чересчур правильно.

– Меня зовут Самойлов Михаил Валентинович, и у меня в Тарасове важное дело, касающееся моей сестры.

– Так какое же дело? – почему-то я не мог отделаться от ощущения, что мой старый спортивный костюм не соответствует имиджу крутого частного детектива.

– Моя сестра, Самойлова Лидия Валентиновна, убита полтора года назад здесь, в Тарасове, – его голос оставался ровным и бесстрастным. – И я хочу, чтобы вы выяснили, кто это сделал.

– Я подозреваю, что милицейское расследование ничего не дало, – это была констатация факта.

– Совершенно верно, к тому же было совершено не одно, а целая серия убийств. Это было довольно громкое дело – тела трех девушек были найдены за Студенческим городком. Они были сильно обезображены. Впрочем, тогда об этом много писали, вам проще будет найти информацию в старых газетах.

– Припоминаю – Маньяк из Студгородка, – действительно, в свое время Тарасов был полон зловещих слухов об этом деле.

– Так вот, третьей жертвой и была моя сестра, – в его голосе наконец прозвучал намек на чувства.

– Михаил Валентинович, хочу задать вам неприятный вопрос. Почему вы так долго ждали, прежде чем обратиться ко мне или в другое сыскное агентство? Видите ли, полтора года – весьма большой срок, а в нашей работе тем более. Люди склонны забывать и более важные вещи, не говоря уже о мелочах полуторагодовой давности.

– Дело в том, что сразу после убийства я обращался в частное агентство, но вынужден был вскоре покинуть Россию по неотложным делам, результатов же они не достигли. По независящим от меня причинам я смог приехать в Россию только сейчас. Естественно, я понимаю, что возникнут трудности, и поэтому предлагаю вам двойную оплату.

– Мне понадобится вся информация об этом деле, которой вы располагаете.

– Так вы беретесь? – Самойлов достал красивый дорогой бумажник. – Тогда это ваши деньги за три дня работы. Но учтите, времени у нас крайне мало, не больше полутора – двух недель.

Однако, он точно знает мои расценки – полторы сотни в день. Выложил на стол девятьсот долларов. Таково мое кредо – качественная работа должна хорошо оплачиваться, а мы с Приятелем лучшие в этом городе.

– Расскажите мне о вашей сестре.

– Дело в том, что я мало знаю о ее жизни. Только из писем.

Он сидел очень прямо, но не напряженно.

– Вы их, случайно, не захватили с собой?

– Вот они, – тонкая пачка писем, едва ли больше десятка, легла на мой стол. – Лида жила вместе с матерью, повидайтесь с ней, она расскажет вам все и даже больше. Улица Рабочая, дом 41 квартира 30.

Он достал пачку сигарет, я пододвинул пепельницу. Мой гость принадлежал к немногочисленным мужчинам, умеющим курить красиво, без рисовки.

– За последние десять лет я всего три раза видел ее. После развода мать вбила себе в голову, что я их бросил, предал, – он пожал плечами, – я уехал с отцом в Канаду. Третий раз я был уже на похоронах. Не скажу, то мы дружили, но неплохо ладили друг с другом. Последние лет пять посылал деньги, не очень много.

– Ваша сестра работала где-нибудь?

– В одном из массажных салонов. Об этом я узнал только в последний приезд. Мать этого не знает, и пусть лучше так и останется.

– Вы знаете адрес этого салона?

– Это где-то на Второй Дачной, на горе, салон «Эльдорадо».

– Ваша мать, после того как вы уехали из России, была замужем?

Мой вопрос застал его врасплох. Несколько секунд он молчал, видимо думая, имеет ли это отношение к делу.

– Была, один раз. Отчим Лиды умер лет шесть назад, рак, кажется.

– Почему же ваша сестра носила фамилию Самойлова, а не фамилию отчима?

– Мать не меняла фамилии, – сухо ответил он.

– Ну что же, Михаил Валентинович, вот мой номер сотового телефона, звоните.

– Позвоню через два-три дня, – он протянул мне ладонь для рукопожатия. Она оказалась жесткой и горячей.

Проводив клиента, я прошествовал на кухню и заварил свежий чай. Понимаю, что типовой, так сказать классический частный детектив просто обязан пить по утрам если не водку, то хотя бы джин с тоником, но хочу заметить, что я не пью на свои деньги. Таково мое твердое правило.

Приятель, как всегда после поступления свежей информации, тихонько урчал и о чем-то перемигивался сам с собою. А вот это что-то новенькое – на экране неторопливо плыла надпись: «Не мешайте, думаю». Задуматься Приятель мог надолго, поэтому я направился к ближайшему источнику информации – в кладовку.

Моя кладовка заполнена вещами старыми, но нужными. Конкретно – газетами. Кто бы мог подумать, что в небольшом, в общем, городе Тарасове издается больше чем три десятка только местных газет! Это не считая центральной прессы. Собрана она, понятно, у меня не вся, только самая необходимая часть – центнера четыре весом. Больше трех лет держать подобную макулатуру не имеет смысла. Сейчас меня интересовал август – сентябрь 1998 года, история с маньяком из Студенческого городка. Постаравшись поднять как можно меньше пыли, я снял целлофан с кипы газет и погрузился в пучины желтой прессы.

Окрестности Студгородка, несмотря на близость к центру, местность весьма уединенная и глухая – несколько гектаров полей, принадлежащих Сельскохозяйственному институту, примыкающие к ним дачные участки, овраг с протекающим небольшим ручьем и все это пересечено очень запущенными лесозащитными полосами. На ведущих туда грунтовых дорогах вечерами можно заметить огни фар. Одно время там было модно устраивать деловые встречи, не предназначенные для чужих глаз. Изредка там находили трупы, почти не поддающиеся идентификации – эта местность и до сих пор держит первое место по количеству бродячих собак. Но все это результаты обычных бандитских разборок. История же Тарасовского маньяка началась не полтора, а почти шесть лет назад.

В 1994 году, в лесозащитной полосе, практикантами Сельхозинститута был обнаружен труп девушки. Она была жестоко обезображена. Это случилось в начале августа, а в конце, с промежутком в один день, были обнаружены еще два трупа – молодые женщины лет двадцати – двадцати пяти. Убийца пользовался ножом, и пользовался мастерски – жертвы были опознаны с большим трудом. Город был напуган и возмущен, родители не выпускали дочерей из дому после темноты. Милиция рьяно взялась за дело и не добилась ничего. Был и еще один труп, найденный там тремя месяцами позже. После чего маньяк исчез и не проявлял себя четыре года.

Октябрь 1998 года вновь оказался урожайным на смерти. Первой и была обнаружена Самойлова Лидия Валентиновна. Ее труп был по чистой случайности найден в овраге, заросли и близость свалки сводили такую вероятность почти на нет. Врачи затруднились даже определить точное время смерти – постарались бродячие собаки. Убийца использовал какой-то острый режущий предмет, вероятнее всего – нож. Опознать ее удалось только по остаткам вещей ручной вязки. Ее мать, Самойлова Надежда Леонидовна, подала заявление о пропаже дочери еще в середине сентября, она же и опознала свою дочь. Имелась в газете и фотография Лидии – симпатичная девушка, светловолосая, наверное, немного замкнутый человек.

Здесь я почувствовал, то начинаю злится. Хорошо Приятелю, для него вот такая фотография только набор точек-пикселей, а вот каково было матери этой девушки, когда она входила в морг, безумно надеясь, то это не ее дочь сейчас лежит на холодном металлическом столе.

Дальше говорилось, то она работала инструктором-массажистом в одном из салонов красоты, и считалась одной из лучших в коллективе.

Две другие жертвы были найдены уже в ноябре, тогда-то наша желтая пресса и завопила о возвращении маньяка. И снова завертелись неторопливые колеса аппарата правосудия, грозящие настичь и перемолоть виновного. И, как всегда, раскрученные вниманием публики подмяли пару-тройку ни в чем не повинных людей. Всего было задержано три человека. Последним из них был арестован Самойлов Михаил Валентинович. Вот это номер! Вообще-то оказалось, что улик против него недостаточно (следует понимать, что просто нет), и его отпустили, после чего он отбыл в Канаду. Кстати, он проходил подозреваемым в последнем убийстве, и это наводило на нехорошие мысли.

На серийного убийцу Самойлов похож мало. А это значит, что кому-то сильно не понравился покрой его пиджака. Правильно, тюремный портной кроит лучше.

Значит, отберем необходимые листы и отнесем эту груду макулатуры под ясные очи умника, пусть радуется. Я отволок все это к Приятелю и уселся в кресло передохнуть. По экрану плыли стаи разноцветных океанских рыб, сплетаясь в фантастические узоры. Через пять минут я, кажется, задремал.

ГЛАВА 2

Когда я проснулся, разноцветные узоры на экране сменила чья-то знакомая физиономия и хмуро сверлила меня взглядом.

– Михаил Валентинович, – неприветливо сказал я, – вам придется подождать, пока я приведу себя в порядок.

Милицейская фотография на экране, естественно, не ответила. За окном уже начинало темнеть. Судя по всему, бездарно потеряно несколько часов.

Из ванной я вернулся на удивление освеженным. На экране по-прежнему красовался Самойлов, он выглядел помятым и злым. Оно и понятно, общение с нашей милицией не способствует душевному равновесию. Я пробежался пальцами по клавиатуре.

– Информация, – засветилось на мониторе, – прием со сканера.

И я прилежно скормил газетную жвачку Приятелю. Тот запыхтел и защелкал, но на удивление быстро затих. После чего высветил надпись: «Обработка информации завершена, Хакер, включи звук».

Ладно, включим.

– Задание принято, – заскрипел Приятель. – Имеется ли дополнительная информация, или перейти к рекомендациям?

– Рекомендации – дополнительной информации пока не имелось.

– Первое – получить все доступные сведения о Самойлове Михаиле Валентиновиче. И без перехода:

– Разрешен ли доступ к файлам правоохранительных органов?

Иногда мы с Приятелем чуть-чуть нарушаем законы. Но это, в конце концов, всегда идет на благо обществу. Ну или почти всегда. А фото Самойлова, похоже, взято из банка данных какой-нибудь газеты.

– Доступ разрешаю.

– Второе – поговорить с матерью убитой.

Тоже мне, гений.

– Третье – разыскать Галаеву Викторию Юрьевну.

Приятель в своем репертуаре – откуда он взял это имя и кто она, неизвестно. Правда, и ошибается он редко, так что Викторию Юрьевну мы берем на заметку.

– Четвертое – усилить меры безопасности, рекомендуется держать при себе оружие.

Очень мило. У меня имеется разрешение на ношение оружия. Есть и пистолет – старенький «Макаров», но я, как правило, не ношу его с собой. Ну, на то и правила, чтобы из них были исключения.

А пока Приятель запускает свои электронные щупальца в хорошо охраняемые закрома родной милиции, я могу нанести визит матери Самойловых. За моего железного друга можно не беспокоиться – у него лучший набор хакерских программ в России, если не в Европе. К тому же он их постоянно обновляет, отыскивая что-нибудь интересное в сети. И антивирусная защита самая современная. Правда, несмотря на все мои старания создать что-то свое он не способен, но если это когда-нибудь произойдет, это будет хорошая заявка на Нобелевскую премию.

Теперь оденемся, под куртку нацепим портупею с кобурой, купленную недавно в «Охотнике». Рабочая форма номер один. Вообще, я решительно предпочитаю спортивный стиль одежды. Джинсы, кроссовки и спортивные костюмы составляют львиную долю моего гардероба. Пережиток тяжелой молодости и холостяцкой жизни. Есть, правда, пара официальных костюмов, но одеваю я их редко.

Естественно, по причине врожденной, нет, встроенной еще на конвейере, вредности мой Москвич цвета «мокрый кирпич» заводиться не желал. У него всегда так – если не убедишь его в необходимости данной конкретной поездки, добираться тебе на такси. Сегодня я решил попробовать добиться от него сотрудничества минимальными средствами – ритуальным открыванием капота и нежным подергиванием проводов, сопровождаемым сладкоголосыми обещаниями смены проводки и масла или свалки в качестве альтернативы.

– Не фурычет!? – внезапно рявкнул чей-то голос, как показалось, прямо над головой. Пришлось слегка отойти в сторону и посмотреть вверх. Не показалось, прямо с невысокой крыши на меня радостно смотрела и ухмылялась морщинистая, с рыже-седыми усами рожа. Когда глаза привыкли к полумраку, показались и остальные части сидящего на крыше – фигура, закутанная в бесформенный прорезиненный плащ. В руке у него зловеще поблескивал увесистый молоток.

– Ну что ты будешь делать, Валер, – обратилась она ко мне – льет и льет, руки уже не разгибаются ни хрена!

Я откашлялся:

– Сан Саныч, – проникновенно поинтересовался я – за каким чертом вас туда понесло, темно уже!

– Да железа пару листов ветром сорвало, теперь крыша течет как решето! А машину, если хочешь, могу посмотреть.

Вот такой есть у нас сосед – Садомов Александр Александрович, мастер-террорист. Если у вас что-то сломалось, то ваша беда – это его беда. Он чинит стулья и пишущие машинки, гениально меняет трубы, поставит самый сложный замок, но на машинах его талант заканчивается. И в этом есть своя справедливость.

– Спасибо, Сан Саныч, я справлюсь. А вы бы слезали оттуда, а то Колян пальнет еще ненароком, примет за домушника.

Садомов повозился на крыше пристройки, но слезать пока не стал.

– Да я еще пару минут поработаю. Огоньку подбрось, – сверху протянулась рука с могучей самокруткой.

– Ух, – пыхнул он наверху – хорош! Этот дошел, что ли, к тебе, который Сашку из лужи вытащил?

– Угу, – я тем временем прикидывал, как бы заставить двигаться эту железяку – уж очень не хотелось тащиться пешком, тем более, что дождь начинал накрапывать все настойчивее.

– Серьезный мужик.

Я удивился – чтобы заработать такую характеристику у полковника в отставке Александра Садомова, нужно что-то большее, чем первое впечатление.

– Что Сашку поймал, это ерунда, вертихвостка она и есть вертихвостка, – голос Садомова отчетливо потеплел, противореча словам.

– Я ему кое-что переодется дал, пока его отчищали, ну и заметил мельком – есть у него отметинки от свинцовых пчелок, и не одна – три точно рассмотрел.

– Может, из братвы? – предположил я.

– Может, – рассеянно пропыхал Садомов – но вряд ли. Выправка-то армейская.

Я не стал говорить ему, что половина крутых вышла из Афгана, а вторая из Чечни, он и так это знал, а вместо этого попробовал еще раз реанимировать своего стального коня. И через пару минут он ожил, зарычал и затрясся, как паралитик. Я пожелал Садомову удачи и отчалил. Самый опасный момент – долгий заплыв через бушующие просторы нашей лужи – прошел успешно, и в оставшиеся десять минут езды до Рабочей по бурным потокам, в которые превратились улицы, я пытался разобраться в противоречивых впечатлениях от клиента. С одной стороны, он вызывает отчетливую симпатию у окружающих, пример – Саша и Садомов, да и мне он скорее понравился. С другой – в его прошлом множество настораживающих деталей, таких, как этот арест полтора года назад. Так и не разобравшись ни в чем, я прибыл на место. Мало данных, как выразился бы Приятель.

Дом номер 41 оказался кирпичной пятиэтажкой, так называемой «хрущевкой», с типовыми двухкомнатными квартирами – именно такие служат основным приютом интеллигенции и полуинтеллигенции. Второй подъезд был хорошо ухожен и чист. Такое иногда встречается, когда живут в нем люди пожилые, как правило, они хорошо знают и поддерживают друг друга. Дверь в тридцатую квартиру открыла пожилая женщина в полосатом халате и со слегка растрепанными волосами. Судя по всему, я ее разбудил.

– Мне нужна Самойлова Надежда Леонидовна, – опередил ее я.

– Вы по работе? – спросила женщина, потирая глаза. На шее у нее висели очки на цепочке.

– Видите ли, я частный детектив, меня зовут Мареев Валерий Борисович. Сейчас я занимаюсь делом Самойловой Лидии Валентиновны, вашей дочери. – я показал ей свое удостоверение, которое она, похоже, не рассмотрела. Женщина быстро надела очки, глаза ее заплывали слезами. Она поднесла руку к горлу, но, справившись с собой, превратила это движение в приглашающий жест.

– Да, – глухо выговорила она – сын звонил, сказал, что вы зайдете. Проходите в квартиру.

– Простите, что в таком виде, всю ночь составляла отчет, – она закрыла дверь. – Проходите, располагайтесь.

Небольшая комната, горит маленький торшер, отчего в комнате полутемно, кипа бумаг на журнальном столике. Она включила свет и, перехватив мой взгляд, пояснила:

– Я бухгалтер. Шесть лет, как должна быть на пенсии, но не отпускают с работы. Три раза уже уходила, уговаривали остаться, – она поправила волосы. – Я вас оставлю ненадолго.

Я присел на диван, с любопытством рассматривая комнату. Она поражала обилием вязаных вещей – чехлы на стульях, на декоративной подушечке, вязаные салфетки, или подставки на столе, вязаное покрывало на диване. В стенке, за стеклянной дверцей, среди хрустальных фигурок стоял портрет Лидии, окаймленный черной лентой. Через несколько минут появилась Надежда Леонидовна. Сейчас она решительно не напоминала сломленную горем женщину, в движениях появилась энергия, и, как мне показалось, гнев.

– Я не понимаю, зачем вы взялись за это, – она говорила резко и зло, – когда погибла Лида, милиция уже пыталась найти убийцу! Теперь являетесь вы, зачем?!

– Надежда Леонидовна, я делаю свою работу, и, уверяю вас, делаю ее хорошо, – негромко сказал я. – Сейчас моя задача – найти убийцу, и если вы мне поможете, шансы на это сильно возрастут.

– Ладно, – устало махнула она рукой, – вы уже здесь. Спрашивайте. И извините за резкость.

Она была не очень похожа на свою дочь, и в молодости вряд ли поражала красотой, но чувствовался в ней незаурядный характер.

– Видите ли, Надежда Леонидовна, прошло полтора года, и вы единственный человек, способный рассказать о Лиде. Меня интересует ее круг знакомых, работа, в общем все, что имеет к ней отношение.

– Вы курите? – она достала откуда-то запыленную пепельницу, которой не пользовались уже лет пять.

– Да.

– Дайте мне сигарету.

Минуту она курила и молчала, собираясь с мыслями. Наконец с трудом заговорила:

– Лида была упрямым и своевольным ребенком. Ее невозможно было заставить или в чем-то убедить силой. В школе почти всегда верховодила в компаниях, нас часто вызывали в школу. В-общем, трудный подросток, – она раздавила сигарету в пепельнице.

– Но, несмотря ни на что, мы с ней ладили. После школы два года подряд поступала в Медицинский, не прошла. Иногда бывает, что чего-то человеку не дано – ей всегда недоставало терпения, усидчивости. Но она была хорошим человеком, – убежденно закончила она.

– Простите, Надежда Леонидовна, как случилось, что ваша семья так странно разделилась?

– Так получилось, что мы с Лидой лучше ладили друг с другом, а Михаил с отцом. Вообще мой бывший муж понятия не имел о том, как воспитывают девочек и обращался с ней, как с еще одним сыном. Потом мы разошлись, Лида осталась со мной, а Михаил уехал с отцом в Ленинград.

– Расскажите, пожалуйста, о ее работе, – попросил я, чувствуя, что разговор о бывшем муже вызывает очередную бурю эмоций.

– Я не очень много об этом знаю. Лида работала в каком-то спорткомплексе, при нем был массажный салон «Эльдорадо» – вот там она и работала, массажистом. После неудачи с институтом она закончила курсы по массажу, – пояснила Надежда Леонидовна.

– Вы кого-нибудь знали с ее работы?

– Несколько раз к нам заходили ее сотрудницы, когда Лида болела. На удивление вульгарные накрашенные девицы. Приносили цветы, фрукты и жутко много курили.

– А более близких подруг у нее не было?

– Были, конечно – Люда Яковлевская и Галаева Вика. Они еще со школы дружили. Вика, кстати и работала вместе с ней.

Я оживился:

– А вы не знаете, где их можно найти?

– Нет, – Надежда Леонидовна покачала головой – не знаю. Люда еще за полгода до... несчастья переехала в Екатеринбург – мужа ее туда по работе перевели, а адреса Вики я не знаю. Последний раз ее видела на похоронах, и больше она не заходила.

– Этот спорткомплекс – «Эльдорадо», вы никогда там не бывали?

– Нет, знаю только, что это на Второй Дачной, где-то наверху, – она машинально достала еще сигарету из моей пачки. – Ой, простите.