Текст книги "Торпедой - пли!"

Автор книги: Петр Заспа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Воздух! – истошно заорал Артем.

Хотя все и без него заметили самолеты и со всех ног побежали к люку рубки. Гул нарастал, переходя в разрывающий уши рев. Оглушенный Артем смотрел, как слепящий луч прожектора уперся в лодку, а затем прогремел взрыв, подбросивший его в воздух и завертевший, как ветер осенний лист. Пришел он в себя мгновенно, уйдя с головой в обжигающую холодом воду. Где-то рядом в темноте он услышал шипение воздуха, выдуваемого из балластных цистерн лодки, и поплыл на звук. Над головой пролетел второй самолет с ярко горящим прожектором. Не найдя лодку, он не стал бросать бомбы и пронесся дальше, ощупывая лучами волны. У Артема к горлу подкатился ком. В свете прожектора он успел заметить то, что не увидел экипаж самолета. На том месте, где только что была лодка, лишь бурлили оставленные ею водовороты.

– Эй! – испуганно закричал Артем. – А я?!

Холодная вода начинала сковывать руки, и он, барахтаясь, зашлепал по воде ладонями, будто в лодке его могли услышать.

– Вернитесь! Меня забыли! – разнесся вокруг его жалобный стон.

Вдруг кто-то рядом откликнулся, и Артем изо всех сил поплыл на звук. Рядом показалась голова Миши Хомина.

– Док, это ты?

– Я. Кого еще могло так угораздить, как не меня.

– Помоги.

Только сейчас Артем заметил, что Миша, обняв профессора, пытается удержать его на плаву.

– Что с ним?

– Не знаю. Вроде дышит. Может, оглушило.

Вдвоем они подхватили Михаила Ивановича, под руки и Артем похлопал профессора по щекам. Неподалеку кто-то жалобно закричал:

– Эй! Где вы? Я вас слышал!

– Плыви сюда, – отозвался Миша. – Ты кто?

– Матрос Акопян.

– Давай сюда, матрос Акопян. Помоги поддержать профессора.

– Тащ… Я плохо плаваю, – отплевываясь, выговорил Рафик, затягивая потуже шнурки спасательного жилета.

– Ничего, ты держись, – подбодрил его Миша. – Сейчас наши всплывут и подберут нас.

– Думаешь, за нами вернутся? – с сомнением спросил Артем.

– Конечно! Заметят, что нас не хватает, и вернутся.

Артему показалось, что он слышит из-под воды гул и, радостно засмеявшись, уже хотел объявить всем, что они спасены, как вдруг рядом загудел корабельный ревун, и над водой вспыхнули прожектора. Прямо на них шел, будто светящийся город, корабль с высокими белыми бортами. Их заметили. Судно застопорило ход, и раздался усиленный мегафоном резкий каркающий выкрик.

– Ты понял? – дернул Артема Миша.

– Понял, – уныло ответил Артем.

– А что они говорят?

– Сейчас спасать будут.

– Спасать – это хорошо, – согласился Миша, но, задумавшись, спросил: – А «они» – это кто, Артем?

– Немцы, Миша, немцы.

Глава десятая
КЛЯТВА ГИППОКРАТА

В отличие от отряда красноармейцев, распевавших «Яблочко» и наверное поэтому не заметивших потерю бойца, отсутствие четырех членов экипажа на лодке заметили сразу. Кто-то видел перелетевшие через рубку ноги начпрода, кто-то заметил, как навалившаяся волна смыла с палубы профессора. Дмитрий Николаевич, придя в себя после авианалета, тут же бросился к окулярам и скомандовал всплытие на перископную глубину.

– Командир, там самолеты, – неуверенно напомнил старпом.

– Готовь ЗРК, – отмахнулся Дмитрий Николаевич. – Одного-двух свалим, остальные разлетятся.

Зенитно-ракетный комплекс «Стрела» имел боекомплект всего из шести ракет. Уничтожить все самолеты он действительно не мог. Но произвести впечатление, породив еще одну загадку и легенду, это – вполне.

Подняв над водой перископ, командир первым делом осмотрел черное небо. Ни лучей прожекторов, ни слабых сполохов пламени из выхлопных патрубков двигателей самолетов нигде видно не было. Облегченно вздохнув, Дмитрий Николаевич уже хотел дать команду на всплытие и поиск «отставших от поезда» как вдруг, развернувшись вместе с тубусом, он увидел позади лодки освещенный собственными прожекторами корабль. Возле белого борта покачивались две спасательные шлюпки. Свесившийся через борт кран поднимал одну из них, а из второй по веревочному трапу на судно взбирались в оранжевых жилетах доктор, профессор, начпрод и матрос Акопян. И ошибиться здесь было невозможно. Мысли заметались, предлагая одну версию страшнее другой.

«Напасть! Отбить! – взволнованно рассуждал вслух командир. – В оружейном сейфе сотня „Калашниковых“! Догоним и нападем, пока темно!»

Но тотчас Дмитрий Николаевич понял слабость этой затеи. На корабле экипаж не меньше, чем у него. И там не дети с игрушечным оружием, а воюющие не один год немцы. Будут потери, и еще вопрос, за кем останется победа? А так вроде бы пленным пока ничего не грозит. Судя по тому, что он видел, обращались с ними подчеркнуто заботливо. Так что горячку пороть не надо, а вот спокойно все обдумать – это не помешает. Продолжая наблюдать за немецким судном, командир увидел, как погасли прожектора, и тусклый кормовой огонь отправился на восток, энергично набирая скорость. Ничего так и не сумев придумать, Дмитрий Николаевич приказал идти следом.

– Командир, может их таранить? – предложил старший помощник. – Догоним и аккуратно боднем. Они остановятся и на шлюпки высадятся, а мы тут наших и выручим!

– Ты еще предложи торпедой их остановить! Тогда точно всех спасем, если будет кого.

– А может, у нашего немца спросить? – не унимался старпом.

Дмитрий Николаевич встрепенулся, но вспомнив, что доктора нет, а без него немец все равно что глухонемой, разочарованно осведомился:

– Говорить с ним ты будешь?

Старший помощник, поняв глупость своего предложения, смущенно спросил:

– Так что делать будем?

– Пока – думать!

И демонстрируя, как он это собирается делать, командир уперся локтями в стол и обхватил голову руками.

Ничего так и не сумев придумать, они следовали за кораблем до рассвета. А как только на горизонте появилось солнце, у преследуемого ими судна появился эскорт. Два эсминца с флагами Кригсмарине пристроились с обоих бортов и ходили зигзагами, осуществляя противолодочное охранение. В интересах безопасности пришлось отстать, а уж о нападении теперь нечего было и думать.

– Куда идут? – спросил командир штурмана, прочерчивающего на карте упирающиеся во французское побережье линии.

– Брест.

Корветтен-капитан Вернер Винтер о такой удаче не мог и мечтать. Он рассчитывал на длительные и изнурительные поиски. На тяжелый труд всей флотилии с неизвестным результатом. Но забросить спиннинг и с первого раза подцепить бесценный трофей! Его везению мог бы позавидовать даже самый фартовый рыбак. Пусть не удалось захватить сам призрак, но иметь в руках четырех членов экипажа – что может быть лучше? Зачем собирать по крохам информацию о неизвестной лодке, если есть те, кто прекрасно о ней все расскажет.

Он уже отправил поздравление капитану «Визбурга» и теперь с нетерпением ожидал возвращения судна на базу. В целях секретности экипажу запрещались любые контакты с пленниками, но для полной уверенности сохранности тайны корветтен-капитан уже решил, что сразу по возвращении отправит «Визбург» пополнять запасы лодок в район Азорских островов, по времени – не меньше, чем на месяц. Его удивил доклад капитана о том, что один из членов экипажа призрака пытается сам вступить в контакт, общаясь на безупречном немецком языке. Это обнадеживало. И потому Вернер Винтер появился на причале еще за час до расчетного времени прибытия корабля.

Наконец судно пришвартовалось у пирса, и корветтен-капитан смог увидеть тех, кого так ждал.

Странная форма, – подумал он, оглядывая стоящих перед ним на палубе «Визбурга» моряков. – Один вообще в гражданской рубашке, да и староват для военного. Остальные в безликих синих робах, без знаков различия, с номерами на груди. Не подводники, а какие-то шахтеры из каменоломни.

– Кто из вас владеет немецким языком? – спросил Винтер.

– Я, – ответил Артем.

– Этого ко мне в кабинет, – корветтен-капитан указал охране на доктора. – Остальных на «Энхен».

Древний, еще колесный речной пароходик «Энхен» уже давно свое отслужил и с лихвой отработал. Но его все еще продолжали использовать. Пришвартованный навечно в самый дальний угол, он теперь был и кладовкой для запасных частей, и складом для мешков с картофелем, и хранилищем для связанных в рулоны морских карт и сваленных в кучу многотомных учебников по лоции, навигации и прочим морским наукам. Но еще на нем имелось несколько кают с заваренными иллюминаторами и решетками вместо дверей. Иногда там в наказание держали проштрафившихся матросов, но порой использовали и для содержания пленных. Вот сюда-то и доставили Михаила Ивановича, начпрода Мишу и Рафика Акопяна, разместив их на разных палубах и вдали друг от друга.

Артема провели вдоль причалов, затем два автоматчика толкнули ворота в опутанном лозой заборе и он вошел в просторный двор, вымощенный рыжим гранитом. Обозначенная круглыми булыжниками тропинка вела к ступеням на обширную террасу. У высоких дубовых дверей стоял часовой в морской форме и беседовал с девушкой в длинном облегающем платье и вьющимися желтыми волосами. Неестественная бледность и стройность придавали ей надменный вид снежной королевы. Впрочем, встретившись с ней взглядом, Артем увидел в ее глазах интерес и искорку девичьего любопытства, с которым молодые барышни осматривают замеченного ими нового кавалера. Взором опытного дамского угодника Артем мгновенно оценил красоту и изысканные черты лица девушки и тут же изобразил одну из своих, как он считал, самых обаятельнейших улыбок. Но кроме взгляда ловеласа, у него еще были цепкие глаза доктора, и они безошибочно определили – а яблочко-то с червоточинкой! Нездоровая бледность, под глазами болезненная чернота, лихорадочный блеск в глазах! Красавице определенно не помешало бы обследоваться в хорошей клинике.

Не удержавшись и не желая просто вот так вот молча пройти мимо, Артем еще шире растянул губы в улыбке и, остановившись, отвесил комплимент:

– Фройлен, я шокирован вашей красотой! Даже пытки не заставят меня позабыть ваше лицо!

Девушка с удивлением взглянула на сияющую физиономию Артема. Услышать ответ он не успел, потому что хороший пинок в спину протолкнул его в распахнувшуюся дверь. Узкий коридор, стол у двери кабинета, черные кожаные кресла для ожидающих приема посетителей, адъютант, указывающий куда идти, и вот Артем уже в просторном зале с горящим камином в углу и задернутыми тяжелыми шторами.

За вытянутым полированным столом с моделью подводной лодки и светильником в форме зонта сидел офицер в черной форме моряка. Увидев Артема, он махнул рукой автоматчикам, и те поспешили выйти, плотно затворив за собой дверь.

– Присаживайтесь, юноша.

Корветтен-капитан указал на стул рядом со своим креслом.

– Мне сообщили, что вы неплохо говорите на немецком, или, может, нам все же лучше общаться на вашем английском?

– На моем? – удивился Артем. – Нет, английского я почти не знаю. Давайте лучше на вашем.

– Вот как? – теперь настал черед Вернера удивляться. – Как скажете. Я очень рассчитываю на нашу с вами откровенную беседу. Если вы обратили внимание, мы здесь одни. Я почему-то чувствую к вам доверие.

«Да уж, одни! – поглядев на силуэты автоматчиков и адъютанта за стеклом в дверях, подумал Артем. Затем он посмотрел на набрякшие мешки под глазами собеседника. – Что же они все здесь такие нездоровенькие? Ну, у этого скорее от бессонницы».

– Давайте знакомиться. Я командующий первой флотилией Вернер Винтер. Будете? – корветтен-капитан протянул коробку с тонкими сигарами. – Аргентинский табак.

– Нет, не травлюсь, – брезгливо сморщил лицо Артем.

– Я тоже, – улыбнулся Винтер. – Вот видите, у нас уже есть что-то общее. Так с кем я имею честь, молодой человек?

– Артем Петров. Можно просто Артем.

– Артем? А почему не Джон или Смит?

– Не знаю. Почему-то папа с мамой не додумались.

Корветтен-капитан в задумчивости прошелся вдоль кабинета. Странное впечатление производил на него их разговор. Американец вроде бы и не запирался, но и на откровенность его ответы похожи не были. Зачем-то придумал себе странное имя.

– Я хорошо знаю географию вашей родины. Вы из какого города?

– Санкт-Петербурга, вернее, вы его знаете как Ленинград.

Вернер Винтер, опешив, замер среди зала.

– Так вы советский!?

– Скорее, русский.

– Но что вы делали на американской лодке?

Артем потер пальцами переносицу. Ему их разговор начинал напоминать общение глухого с немым. Он даже хотел что-нибудь съязвить на эту тему, но вспомнил, что не та ситуация. Он пленник, а их милая беседа – не что иное, как допрос. Призвав на помощь все свое терпение, Артем, будто ребенку, начал объяснять медленно и доходчиво:

– Наверное, у американцев есть лодки подобного класса, но мне больше по душе наш «Дмитрий Новгородский». Господин командующий, за всю мою недолгую жизнь ноги моей не было на лодке американцев. Пусть на наших и нет автоматов с горячим кофе, но, я, знаете ли, – патриот! Если родиться – то в Санкт-Петербурге, если служить – то на русской подлодке!

Корветтен-капитан почувствовал, как в голове у него возник легкий переполох. Он успел свыкнуться с мыслью, что имеет дело с американцами. Это было так логично. Ну пусть, в крайнем случае, – англичане! Но Советы! С их отсталой технологией, фанерной авиацией и кораблями, оставшимися с прошлого века. Однако тут же пришла на ум неприятная аналогия. Вспомнилось, как год назад фюрер уверял всех, что у Советского Союза нет танков. Иваны до сих пор воюют на тачанках! И каким же неприятным был холодный душ для немецких танкистов, когда на поля выползли стальные чудовища «КВ». Бронебойные болванки отлетали от них, как горох от стенки, а двадцатикилограммовые снаряды разрывали танки вермахта, как картонные коробки. Может, настало время неприятных сюрпризов вслед за танкистами и для моряков?

Винтер пристально посмотрел на Артема. Врет? Не похоже… Командующий прохаживался между камином и окном. Еще несколько минут назад ему не терпелось позвонить адмиралу Деницу с гордым докладом о результатах. Но теперь он пребывал в смятении. О чем докладывать, если самому еще ничего не ясно? И корветтен-капитан решил повременить.

– Ваша должность в экипаже?

– Корабельный врач.

– Вы доктор? – недоверчиво переспросил Винтер. Он всегда представлял врачей не иначе как похожими на Исаака Линдемана.

– Да, я выпускник военно-медицинской академии.

– Вилли! – корветтен-капитан нажал кнопку вызова адъютанта. – Доктор Линдеман должен быть еще здесь. Возьмите у него что-нибудь из медицинских инструментов. А еще лучше пригласите в кабинет его самого.

– Послушайте, – улыбнулся Артем. – Вы что, действительно решили проверить, смогу ли я отличить тонометр от стетоскопа? Чтобы подтвердить, что я доктор, совсем не нужен какой-то Линдеман.

– А вот мне всегда приятно послушать разговор коллег, – в свою очередь усмехнулся Винтер.

То, что в нем отказывались признавать доктора, задело Артема за живое. В доказательство он хотел продемонстрировать на плече татуировку змеи с чашей, но передумал и, вскинув оскорбленно голову, изрек:

– Послушайте меня, господин командующий! Служба на флоте учит очень многому, особенно доктора. Я не какой-нибудь узкий специалист. С одинаковым успехом я могу выдрать зуб и вырезать аппендицит. Я сам ставлю диагнозы и сам же их лечу. То, что вы мне не верите, мне безразлично. Не знаю, что заставляет меня вам что-то доказывать. Но я все-таки сделаю это! Во дворе я видел девушку. Она больна. И у меня есть три-четыре версии, чем она больна. Но процентов на семьдесят я склоняюсь к тому, что у нее запущенный туберкулез. Поверьте, мой глаз лучше любой реакции Манту. Если бы вы позволили мне ощупать ее лимфоузлы, хотя бы на шее, я бы сказал точнее. Впрочем, я и так уверен, что они увеличены. С температурой у нее тоже, вероятно, не все в порядке.

Артем играл нагло, тыкая пальцем в небо, но увидев ошеломленное лицо Винтера, понял, что попал в точку. Теперь нужно закрепить успех.

– Это к вопросу о диагнозе. А теперь лечение. Конечно, не помешал бы рентген-снимочек, но самое главное – правильно подобрать два-три препарата, лучших по эффективности в ее случае.

Корветтен-капитан, сверля Артема глазами, недоверчиво спросил:

– Вы хотите сказать, что ее можно вылечить?

– Конечно! О чем я вам и говорю! Две-три недели, и она будет совершенно здорова. Важно правильно определить, какое лекарство ей лучше подходит. У меня в медблоке есть стрептомицин и изониазид, хотя можно порыться и найти чего-нибудь еще из этой серии.

Дверь кабинета открылась, и вошел доктор Линдеман. Он удивленно посмотрел на командующего. Ему казалось, что они уже обо всем поговорили.

– Господин доктор, – Винтер гостеприимно указал на кресло напротив. – Это ваш коллега.

Доктор Линдеман с любопытством поглядел на не совсем медицинскую форму Артема.

– Но это еще не все, господин доктор. Ваш коллега утверждает, что Габи можно вылечить за три недели!

– В таком случае, господин командующий, передо мной не коллега, а шарлатан. Мы уже обо всем с вами поговорили, и мне больше нечего добавить.

Артем от возмущения едва не задохнулся. Всем своим видом игнорируя доктора Линдемана, он теперь обращался только к корветтен-капитану:

– Послушайте, мне плевать, что там вам наговорил этот пещерный коновал, но я вам ответственно заявляю, что туберкулез не такая уж и страшная болезнь. Вылечить ее не составит труда и доктору средней руки. А уж мне так это…

– Я не желаю! – вскочил доктор Линдеман. – Я не желаю выслушивать оскорбления и бред этого зарвавшегося юнца! Если это все, я хотел бы откланяться, господин командующий.

– Доктор, а вы не могли бы задать ему несколько вопросов, чтобы убедиться, что перед нами человек с медицинским образованием?

– Хе! – ехидно ухмыльнулся Артем. – Пусть сначала сам ответит: он хотя бы слышал такое слово, как фтизиопульмонология? А такой препарат, кстати очень эффективный при туберкулезе, как рифампицин? Что-то я не слышу ответов, а вижу только отвисшую челюсть вашего доктора. И вы хотите, чтобы этот артефакт меня экзаменовал?

Артем решил, что сполна рассчитался за шарлатана, и уже миролюбиво добавил:

– Я, к сожалению, плохо знаю историю медицины. Но если ваш доктор Линдеман в таком ступоре, то наверное, эти лекарства еще не изобрели.

– Так кто же перед нами? – спросил Винтер.

– Повторяю, он наглый шарлатан! – вскочил Исаак Линдеман. – Хотя не удивлюсь, если этот юнец действительно где-то и прослушал несколько уроков по медицине.

– Эти несколько уроков тянулись семь лет, – оскалился Артем. – Я уже устал доказывать очевидное. Доктор я, доктор! Если уж вам так неймется, то давайте я прооперирую вашего адъютанта у вас на столе! А еще лучше – этого Линдемана!

– Господин командующий, все же позвольте мне откланяться, – торопливо двинулся к дверям Исаак Линдеман. – Я более не в силах выносить этот абсурд. И еще я вспомнил, что меня ждут и мне необходимо торопиться!

Вернер Винтер задумчиво посмотрел на грохнувшую дверь. Где здесь правда? Но как хочется верить…

– Юноша, вы понимаете, что у вас есть шанс попасть в лагерь для военнопленных и сохранить жизнь, но если я пойму, что вы водите меня за нос, я лично прикажу вас расстрелять.

– Я уже понял, с кем имею дело, – угрюмо свесил голову Артем.

Дверь отворилась, и в кабинет заглянул адъютант.

– Господин корветтен-капитан, это срочно!

На стол лег лист машинописного текста. Винтер кивком отпустил Вилли и углубился в текст. По мере чтения его лицо удивленно вытягивалось. Артем приподнялся на стуле, чувствуя, что происходит что-то такое, что непосредственно касается его.

– Однако! – прошептал, читая, командующий. – Поразительно! Надо же!

Он перечитал текст еще раз и, взглянув на Артема, наконец прокомментировал:

– Объявились ваши друзья, господин доктор.

Теперь удивился Артем. Он даже покосился на дверь – вдруг сейчас сюда войдет командир или старпом?

– Признаться, я в изумлении. У вас, русских, странные методы ведения войны.

Винтер помахал листком перед носом Артема.

– Весь текст этого послания состоит из угроз. Меня не так удивляет то, что на связь с нами вышли на частоте работы буксиров в базе, ее вычислить несложно. Удивительно другое: неужели ваши друзья полагают, что угрозами и шантажом можно выиграть войну?

– Моя лодка вышла с вами на связь?

Теперь Артем с Винтером будто состязались, кто из них изобразит более удивленное лицо.

– Да.

– А где они сейчас?

– Не знаю. Их не засекли, – развел руками корветтен-капитан. – Ваш радист отработал несколько раз этот текст азбукой Морзе на рабочей частоте порта.

– И что пишут? – заискивающе улыбаясь, спросил Артем.

– Если не вернем четверых членов экипажа, грозятся перетопить все корабли и лодки в базе. А сам порт стереть с лица земли!

– О! Эти могут! – убежденно закивал Артем.

Он ждал, что командующий засомневается, но Винтер неожиданно улыбнулся и сказал:

– Вы представляете себе такую ситуацию, господин доктор, что сегодня фюреру придет от англичан депеша: прекратите войну, или мы ночью будем бомбить Берлин? Не правда ли, хорошая тема для анекдота? Ваши друзья любят смешить своего противника?

Артем промолчал. Действительно, получилось как-то не очень. Он понимал, что на лодке хотели, чтобы было страшно, но получилось комично.

– Скажите, доктор, а правда, что на вооружении вашей лодки есть летающие торпеды?

«Ух ты! – изумленно подумал Артем. – У нас даже такие есть?!»

Но вслух твердым голосом заявил:

– Есть, есть! У нас еще не то есть. И летающие, и прыгающие, и бегающие!

– Бегающие? – переспросил Винтер.

– Ну… – смутился Артем от собственного вранья. – Что-то в этом роде. Но если врежет, то мало не покажется!

Корветтен-капитан поднял трубку телефона и отдал указание:

– Усилить наблюдение за подходами к базе. Вывести эсминцы с задачей противолодочного охранения. На удалении до пятидесяти миль вести непрерывную воздушную разведку.

Положив трубку, он снова улыбнулся Артему:

– А я так думаю, что не такие вы и страшные. Один раз нам едва не удалось утопить вашу субмарину. Повезет ли ей дважды? И потом, это вы сидите передо мной на допросе, а не я перед вами.

«С этим не поспоришь», – грустно подумал Артем. Но его порадовало то, что о нем и его товарищах не забыли! Пусть пока бестолково, но экипаж пытается за них бороться. Еще не все потеряно! Он лихорадочно пытался придумать, как дальше вести себя с немцем. Начинать что-то рассказывать о прибытии из будущего – это только все запутать и испортить. Немец, похоже, ему верит, а заикнись сейчас о путешествии во времени, и точно к стенке станешь. Он посмотрел на Винтера. Тот полностью ушел в собственные мысли и, казалось, был далеко за пределами этого кабинета. Лишь минут через пять он взглянул затуманенным взглядом на Артема и спросил:

– Вы офицер?

– Да, старший лейтенант.

Корветтен-капитан вновь ушел в себя. Внутри него шла тяжелая борьба, отражаясь на лице подергиванием скул и бровей. Наконец, на что-то решившись, он вызвал адъютанта:

– Вилли! Позовите Габи.

Ожидая, пока появится дочь, Винтер вновь принялся сверлить взглядом Артема, будто пытался заглянуть к нему в душу.

– О вашей лодке мы еще с вами обязательно поговорим, господин доктор. Но сейчас меня интересует другое. Ответьте: вы способны врать, дав слово офицера?

– Не знаю, – растерялся Артем. – Не пробовал. У нас как-то не принято бросаться этим словом.

– Я читал вашего Толстого. Для меня было удивительно, что для русского офицера честь была превыше жизни. Вы не из этого теста?

– Да кто же его знает, из какого я теста?! Вы что от меня хотите? Не ходите вокруг да около, говорите прямо.

– Тогда я обращусь к вам как к доктору: вы способны лгать больному человеку, потерявшему надежду жить?

Артем наконец начал догадываться, о чем идет речь, но тут в кабинет вошла девушка с террасы. Мельком взглянув на него, она вопросительно посмотрела на корветтен-капитана.

– Габи, дорогая, я хочу, чтобы этот русский осмотрел тебя. В пределах допустимого, разумеется.

Девушка изумленно округлила глаза.

– Не удивляйся, Габи. Этот молодой человек – доктор. Поразительно, но он с первого взгляда распознал твой диагноз. Теперь я хочу услышать, может ли он что-то добавить?

Артем, мгновенно перевоплощаясь в роль доктора, оглянулся в поисках раковины с водой, но не найдя, пожал плечами и, вытерев ладони о штаны, подошел к девушке.

– Вы позволите?

Он протянул руки к ее шее. Но и без пальпации были видны вздувшиеся бугры за ушами.

– Температура стабильно повышенная?

– Да, – ответил за дочь отец.

– Кашель перешел в постоянную фазу или периодический?

– Скорее, периодический.

– Какую стадию вам поставил доктор Линдеман?

– Среднюю.

– Я с ним согласен.

– Ну и…?

– Я уже вам сказал, лечение возможно. Но все находится у меня в медблоке на лодке.

– Я предоставлю вам любые лекарства, какие только скажете.

– У вас этого нет, – отрезал Артем.

– Иди, Габи, – Винтер мягко, но настойчиво попросил дочь выйти из кабинета. – Нам надо еще поговорить с этим доктором.

Затем он вернулся за стол и, поглядывая на телефон, вновь ушел в себя. Перед корветтен-капитаном стоял нелегкий выбор. Совесть честного служаки разрывалась между чувствами любящего отца единственной дочери и требованием выполнить служебный долг. Наконец он решился.

– Я хочу предложить вам сделку, – отметая все сомнения, решительно заявил Вернер Винтер.

– Вот как?

– Да, молодой человек, именно так. Жизнь за жизнь.

– А нельзя ли пояснее? – Артема передернуло от столь радикального заявления.

– Я отпущу вас! Да-да, вы не ослышались. Мы сообщим на вашу лодку координаты места, где вы будете ее ожидать. Вас доставят туда на катере. Обещаю, что с моей стороны это будет честная сделка. Никаких ловушек, засад или обмана. Ваши товарищи останутся в заложниках. Если вы не вернетесь вовремя с лекарством, их расстреляют.

– Я так не согласен!

– Почему?

– Вы отпустите всех нас, а я вернусь один и с лекарствами.

– Вы, юноша, наглец.

– Я не наглец, я просто в себе уверен, – почувствовав, что у него на руках появились козыри, твердо ответил Артем.

Но и корветтен-капитан был не из слабаков.

– Будет так, как сказал я. Ваши друзья останутся заложниками. Вас отправят сегодня вечером, а ночью вы вернетесь с лекарством.

– Тогда сделка не состоится.

– Не в вашем положении торговаться, доктор. Я сейчас прикажу вывести ваших товарищей и по одному расстреливать, пока вы не согласитесь. Затем расстреляют вас.

– И погубите свою дочь? – растерянно спросил Артем, надеясь, что немец все же блефует.

– Уверен, что вы окажетесь благоразумней. Так с кого начнем? – Винтер демонстративно потянулся к трубке телефона. – Предлагаю со старшего. Кстати, почему он в гражданской одежде?

– Согласен! – крикнул Артем, осознав, что проиграл. В этой игре – кто кого пересмотрит, он моргнул первый. Но чтобы урвать с паршивой овцы хотя бы клочок шерсти и не показать, что быстро сломался, он попытался еще поторговаться: – Но как только я вернусь, вы их отпустите, а я останусь лекарем вашей дочери и заложником. А еще я попрошу командира вернуть со мной вашего офицера Отто Витмана.

– Витман у вас на борту? – удивленно спросил Винтер.

– Да! Он сожрал весь мой запас витаминов. Так что уверен, командир отдаст его без сожаления.

– О нем мы поговорим позже.

– Так что, по рукам? – повеселев, осведомился Артем.

Вернер Винтер задумчиво посмотрел на доктора:

– Вы, юноша, меня поражаете. Может, для начала вас нужно было пропустить через гестапо? Чтобы стряхнули с вас это хамство. Такое ощущение, что вы будто вчера родились и не замечаете, что кругом бушует война, и цена человеческой жизни ничтожна. Предложив вам сделку, я уже пошел на должностное преступление. С вас будет достаточно и моего слова. Если вы вылечите Габи, обещаю, что отпущу вас всех четверых. Честность за честность. Но если вы привезете лекарство, и оно не поможет, это тоже будет считаться обманом, и для вас конец будет фатальным.

– Согласен. Но дайте мне слово офицера, что все будет по-честному! – не собираясь так быстро сдаваться и заметив, что для командующего это слово не пустой звук, заявил Артем. – Присягните на самом вам дорогом, что не обманете меня!

Вернер Винтер окаменел лицом и дрогнувшим голосом сказал:

– Я даю вам слово офицера, любящего свою дочь отца и старого подводника, что выполню свое обещание.

На Артема подобное заявление произвело впечатление. Он понял, что такое слово можно нести в банк, и это будет лучшая гарантия их безопасности.

– Теперь, юноша, ваша очередь.

– Что? – не понял Артем.

– Дайте мне слово, что вы не затеяли все это лишь для того, чтобы сбежать, и что спасете мою дочь. Поклянитесь вашей офицерской честью.

– Мне как-то непривычно. Но если вас это успокоит, то и я даю вам слово офицера, что не обману вас, – проникновенно произнес Артем. Расчувствовавшись от торжественности момента, он даже встал. – Хотя здесь больше уместно другое обещание. Я даю вам клятву Гиппократа, что сделаю все, чтобы спасти вашу дочь. И поверьте мне, эта клятва значит для меня гораздо больше.

– Хорошо. Я вам верю. Вилли сейчас подготовит катер, а вечером отвезет вас в условленное место. Ему я вполне доверяю. Он дождется вас и привезет обратно. И помните – вы дали слово!

– Да уж забудешь тут. Мне от него и на пенсии икаться будет!

Штурмбаннфюрер СС Курт Гайслер нервно ходил от стола начальника полиции к двери и обратно. Прошло уже восемь дней, как он здесь, и никаких результатов. Такого еще с ним не было никогда. Его начальник оберштурмбаннфюрер Фридрих Панцингер уже не разговаривал с ним по телефону, а кричал, словно на пустоголового мальчишку. Курт в свою очередь срывался на начальника полиции.

– Мольтке! Мы топчемся на месте! Где ваши агенты? Где поток обещанной вами информации?

В этот момент зазвенел на столе телефон. Гайслер напрягся.

– Что там?

– Звонят из ремонтных доков, – ответил шарфюрер Лотар Мольтке. – Кто-то из французских рабочих при ремонте умышленно вывел из строя компас одной из подводных лодок. Просят отыскать саботажника.

– Тьфу ты! – чертыхнулся Гайслер. – Сколько раз вам говорить?! Не отвлекайтесь на всякую ерунду! Расстреляйте всю бригаду и дело с концом. Только неизвестная американская подлодка и ничего больше! Вам звонят все кому не лень! Выжившие из ума фрау видят диверсию в сдохшей от обжорства псине, немецкие фермеры жалуются на ленивых французских рабочих! Черт знает что! И ни одного нужного звонка! Если так пойдет и дальше, то не видать вам Берлина, Лотар, как своих ушей.

В дверь постучали, и появился часовой с бляхой полиции на груди и «шмайсером» наперевес.

– Господин штурмбаннфюрер, разрешите обратиться к шарфюреру?!

– Да, – с надеждой посмотрел на него Гайслер.

Почему-то в груди тоненьким голоском зазвенела проснувшаяся интуиция.