Текст книги "Ольф. Книга пятая"
Автор книги: Петр Ингвин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
Петр Ингвин
Ольф. Книга пятая
Часть первая. Альф
Глава 1
Никакой политики. Сохранять многообразие. Наводить мосты.
Отличная повестка дня на каждый день до конца жизни. Когда не надо заботиться о проживании и пропитании, а весь мир лежит у ног и просит отведать его на вкус… Вопрос возникает единственный: не станет ли скучно? Ответ зависел от крылатой спутницы. С ней можно хоть в огонь, хоть в воду, хоть в трубу с крышкой в виде медного тазика. С Эльф ничего не страшно, а от предвкушения более тесного сотрудничества ныло в животе.
Утром я долго нежился в постели, Эльф не торопила. Стоило проснуться и открыть глаза, как стены стали прозрачными. Пейзаж за окном изменился. Оказалось, что ночью мы перенеслись в новое место, чертог стоял на россыпи круглых валунов, усеявших русло и берега извилистой бурной речки, которая протекала среди горных громадин, снизу, от воды, казавшихся огромными. Скорее всего, так лишь казалось, они небыли гигантскими настолько, чтобы верхушки покрывал снег. Просто горы, обычные, без экзотического выпендрежа вчерашних скал Хуаншань. Но какие же красивые…
Впрочем, сначала в глаза бросилась не красота гор, она оказалась как бы заднем плане, как фон для главного вида. Везде, насколько хватало взгляда, на горных склонах парили маленькие белые облака, словно пушистые воздушные шарики, привязанные к камням. Сначала я принял их за дым от множества костров, но людей, которые развели костры, видно не было, как не было и огня, источника дыма. И на туман не похоже, он более расплывчат, стелется понизу и по-настоящему напоминает облака. К тому же, дым и туман унесло бы ветром, а местные белые облачка твердо держались определенных мест, точно привязанные к ним, будто они были деревьями, чьи корни вросли в почву и скалы.
Это оказался пар. Из камней били горячие фонтаны, окутанные белым туманом. Вода взлетала на разные высоты, паровые облака пенились и бурлили, похожие то на клубы дыма из печной трубы, то на грибы ядерного взрыва.
Глаз радовали сочетания цветов: белый пар, полупрозрачные сверкающие фонтаны, яркая зелень травы и коричневые, желтые, оранжево-горчичные и темные, почти черные камни горных склонов. И серо-синяя бурливая река. И белесые валуны вдоль реки.
Когда я встал и привел себя в порядок, первым вопросом к появившейся в проеме Эльф было:
– Где мы?
– В Кроноцком биосферном заповеднике.
– Никогда не слышал. Это где, в какой стране?
– Родину надо бы знать. Мы на Камчатке, в одном из крупнейших гейзерных полей в мире, в каньоне реки Гейзерной.
– «Долина гейзеров»? – всплыло в голове однажды слышанное по телевизору. – Странно, что не видно туристов. Погода располагает.
– Сейчас здесь летний «месячник тишины», заповедник закрыт для посещений из-за гнездования птиц и брачного сезона у животных. Да и в другое время здесь негусто с посетителями. Попасть сюда сложно, дороги непроходимы или вовсе отсутствуют, горячие выбросы опасны, а в пути много шансов встретиться с местными бурыми мишками, которые недовольны чужим присутствием на своей территории. Заказать экскурсионный вертолет могут позволить себе единицы. А вообще-то, здесь идеальное место для курорта мирового класса, когда-нибудь его обязательно построят. На маленькой территории сосредоточены уникальные горячие источники, грязевые котлы, водопады, озера, множество гейзеров с жутким кипятком … И фантастические пейзажи, которых не увидишь больше нигде. Ландшафты нескольких географических поясов…
Я слушал, глаза с восхищением следили за пышущими гейзерами, бурлящими и взрывающимися сокрушительными потоками воды и пара. Величественная панорама.
– В мире осталось мало нетронутых мест, где не пасутся стада сэлфящихся туристов. Я люблю здесь бывать. Тихо, спокойно. Хочешь искупаться в горячем озере?
– А если поджарюсь в кипятке из выбросов? Медведи едят вареное мясо?
– Медведи едят все и всех, но без причины не нападают. И я буду рядом.
– Комары снаружи есть?
– Конечно.
– Отложим купание на следующий раз. Здесь у нас тоже дела? Неизвестные науке камчатские дикие племена? Местные «Агафья Лыкова и компания»?
Эльф улыбнулась и покачала головой:
– Захотелось проснуться в красивом месте, в безлюдной тишине. А работать мы с тобой отправимся в Европу, где такие виды найдешь только на рекламных постерах.
Сообщение порадовало, живописными видами и экзотическими приключениями я наелся досыта, на годы вперед. Но… в Европу? Зачем?
– Тоже лечить?!
– К сожалению, как я не раз говорила, чертог лечит только тело. У нас будет другое дело. Увидишь.
Мы вновь полетели в ночь. Вскоре чертог опустился из светлых небес в темноту нового дня, который на востоке давно властвовал как время суток, сверкая над океаном и материками ослепительным солнцем, а здесь едва приближался к рассвету. Мы зависли над незнакомым мне городом. Никаких ориентиров. Увидеть бы какой-нибудь Биг-Бен, Колизей, Эйфелеву башню или другую древность или мировую достопримечательность, и все стало бы на места. Впрочем, до размеров известных мне столиц городок не дотягивал. Обычный европейский город средней величины, он стоял на слиянии двух широких рек, пересеченных мостами, как тельняшка полосами. Высотных зданий было много, но до звания небоскребов им еще расти и расти.
– Что за город? – не выдержал я.
– Рованиеми.
Ударение в пятисложном слове было где-то в начале, отчего длинное название показалось невыговариваемым набором букв, повторить я не смог бы при всем желании.
– Это где?
Эльф удивилась моему незнанию.
– Столица Лапландии, местопребывание Йоулупукки, финского Деда Мороза, который в других странах известен под именами Санта Клауса, Пер Ноэля и так далее.
– Для меня вотчина Деда Мороза – Великий Устюг.
– Могу перечислить еще с десяток в других российских городах, и еще одна есть в Белоруссии, в Беловежской пуще.
– Мы прилетели в гости к Деду Морозу?
– Не совсем. Но направление мыслей правильное.
Любопытно: связан ли наш визит с заказом костюмов у старого китайца? Если да, то как? А если нет, то новогодняя тематика слишком часто фигурирует в моей судьбе в течение последних суток. Фантазия сразу выдала вариант, что может случиться дальше: Эльф отправит меня, переодетого Санта Клаусом, в усадьбу местного Йоулупукки (или как она у него называется?), где я подменю его, чтобы…
Чтобы – что? Выдать себя за сказочного волшебника и, под мудрым руководством Эльф, с помощью чертога творить чудеса? А смысл?
Короче, глупости в голову лезут. Но изготовленный для меня костюм и посещение столицы Лапландии, несомненно, как-то связаны.
Чертог мягко подрулил к крыше одного из высотных офисных зданий, не представлявшего из себя ничего интересного, обычный вертикальный параллелепипед, почти сплошь застекленный. На крыше свободной от непонятных конструкций оставалась единственная площадка размером с вертолетную, но в ее центре кто-то умудрился поставить железнодорожный контейнер. Чертог завис прямо над контейнером. Если Эльф собиралась здесь припарковаться (а она, судя по тому, как тщательно всматривалась вниз, хотела сделать именно это), придется прыгать, и прыгать придется мне, поскольку моя крылатая спутница из чертога не выходила. В очередной раз возник вопрос: на фига же ей крылья? Слетала бы, куда ей надо, и не пришлось бы гонять туда меня, совершенно не желавшего этим заниматься.
Освещение мягко мигнуло – не больно для глаз, но достаточно, чтобы заметить.
– Проблемы с энергетической установкой? – предположил я.
Надо бы узнать, на каком топливе работает чертог и как часто ему следует заправляться.
– Чертог не ломается и сам заботится о подпитке энергией, проблемы в этой сфере невозможны. Мигание – введенный в настройки сигнал, что обнаружены технические средства визуального контроля.
– То есть, чертог предупредил, что снаружи включено видеонаблюдение и нас могут запечатлеть?
– Именно. – Эльф объявила в пустоту салона: – Режим подавления. Обстановка номер пять, ангар, под разгрузку.
Чертог раздулся, опустился на контейнер и поглотил его, окружив со всех сторон невидимыми стенами.
– «Режим подавления» – отключение видеокамер и других систем слежения?
– Постановка помех, полное отключение или сохранение последней картинки перед нашим появлением – вплоть до отбытия.
Замечательная функция. Спецслужбы мира отдали бы за такое все золото мира.
– А если сюда посмотрит человек, например, спрятавшись где-нибудь там? – Я указал на непонятные кабинки, пристройки и стальные конструкции, выполнявшие в здании роль вентиляции, антенн и еще Бог знает чего.
– Режим подавления включает в себя применение Сонного луча ко всем свидетелям. Но если бы кто-то посмотрел, для него контейнер исчез. Пойдем, нужно физически поработать.
Нашей задачей оказалось быстро перегрузить содержимое контейнера в стенки чертога. Грузом были легкие разноразмерные коробки в праздничной упаковке. Похоже, мы похищали подарки местного Деда Мороза, не зря же Эльф обмолвилась, что упомянув его, я мыслил в верном направлении.
– Воруем? – прямо спросил я, бросая коробки в отворенную створку, где они исчезали в невидимой кладовке.
Интуиция подсказывала, что содержимое контейнера пойдет на благое дело, но то, каким способом оно добывалось, давило на совесть.
– Груз изначально предназначен для нас. Скоро все объясню, а сейчас давай помолчим.
Из глубины контейнера мы перекидывали коробки в два приема: Эльф бросала мне, стоящему в распахнутых створках, я отправлял дальше. Как только последняя коробка перекочевала на борт чертога, Эльф заперла контейнер и скомандовала взлет. Обстановка вернулась к обычному виду, но внешние размеры чертога, как понимаю, теперь стали больше, грузу следовало где-то разместиться.
– Пока темно, нужно успеть как можно больше. – Эльф вынула из стены одну из коробок и глянула на бирку, приклеенную поверх яркой подарочной упаковки. – Здесь адреса, нам нужно доставить подарки по назначению.
– То есть, Дед Мороз – это ты, а я, видимо, его олень?
– У Деда Мороза нет оленей, он со Снегурочкой ездит на тройке лошадей, олени и эльфы – спутники Санта Клауса. Теперь скажи, кто из нас двоих больше подходит на роль Деда Мороза?
Гм. До сих пор думалось о функции Деда Мороза, но не о нем самом. Стало понятно, для чего мне сшили костюм. В таком случае, красавица-Эльф идеально подходила на роль Снегурочки. Крылья спрятать под серебристо-голубую шубку, на голову надеть отороченную белым мехом шапку…
– Переодевайся, – распорядилась Эльф. – Как говорил… кхм, как говорил один мой знакомый, корпорация «С Новым Годом!» начинает работу.
Когда в образе Новогоднего деда я вышел из своей половины, Эльф ничуть не изменилась, менять образ она не могла или не собиралась. Похоже, наш истинно сказочный Дед Мороз обойдется без компании, то есть мне придется работать в одиночку.
Чертог отлетел недалеко от Рованиеми, даже к облакам не поднимался. Судя по всему, мы по-прежнему находились в Финляндии.
– Во всех странах, где есть резиденции Деда Мороза и его аналогов, в сети существуют особые странички, – говорила Эльф, пока мы медленно снижались к скромному частному дому в затерянном между лесов и озер маленьком городке, – там публикуются детские письма с заявками на подарки. Каждый желающий может выступить в роли доброго волшебника – за свой счет исполнить чью-то мечту. Дети счастливы, взрослые получают удовольствие от того, что смогли сделать кого-то счастливым. Но не все так просто, как кажется. Известно с библейских времен: людям нужно давать не рыбу, а удочку, иначе они привыкают получать, а не зарабатывать. Среди детей есть много увечных и больных, часть из них больна неизлечимо – с точки зрения современной человеческой медицины. Помочь всем я не в состоянии, и такую помощь люди не оценят. Силу дает борьба, а где нет борьбы, не будет и сил для новых свершений. У тебя есть знакомые параолимпийцы?
– Нет. Параолимпиада – это которая для инвалидов?
– Можно сказать и так, хотя мне такое определение не нравится. Параолимпиада – соревнование сильных духом. А термином «инвалиды» раньше называли отставных военных, новое наполнение слово обрело позже, «инвалид» стало синонимом человека убогого и, фактически, списанного со счетов. Поверь, на самом деле это не так. Я знаю множество людей, кого болезнь или отсутствие частей тела не сломали, они начали жизнь заново и добились большего, чем большинство других моих знакомых. Дело не в здоровье и не в количестве глаз или конечностей, дело в нас самих, в том, что внутри нас и что нельзя замерить научным путем или удалить. Человек – с руками-ногами-глазами или без них – сам кузнец своего счастья. К Деду Морозу и его иностранным собратьям обращаются с просьбами многие дети из тех, кому в жизни, как считают окружающие, не повезло. Подачка подарками в виде сладостей или новых игрушек – именно подачка, она никого ни к чему не подвигнет, не приведет к нужным мыслям и выступит в роли временного заменителя реальности. Подталкивание к уходу из грубой настоящей реальности в прекрасную мнимую равносильно подсаживанию на наркотики. Маленькие люди, еще не знающие жизни, стараниями взрослых убеждаются, что чудес не бывает. А если невозможное невозможно – зачем что-то делать и к чему-то стремиться? Я решила сломать неправильную систему и взялась делать особую и, как мне кажется, чрезвычайно важную работу – доставлять подарки «волшебным» способом, чтобы сохранить у детей веру в реальность того, что все вокруг считают невозможным. Я поставила условием, что подарки должны быть только развивающими и подвигающими узнавать что-то новое, делать усилия… В общем, жить дальше.
– «Поставила условием» кому?
– Работникам благотворительных фондов, которые распределяют подарки.
– Ты им открылась?!
– Правду обо мне знает единственный человек в мире. Ты. А те, кто занимается обеспечением, не знают обо мне ничего, кроме главного – что в течение оговоренных нескольких дней подарки исчезают из контейнера, а через некоторое время в соцсетях дети в разных странах мира пишут об осуществлении мечты.
«Правду обо мне знает единственный человек в мире. Ты». Лестно, и все же чистой воды вранье. Правды я не знаю. Меня кормят обещаниями рассказать правду, но не рассказывают.
Спросил я, конечно же, про другое:
– Почему «нескольких дней»?
– Чтобы не знали, в какой день и час я прилетала. Контейнер заполняют, закрывают, и когда именно из него исчезает содержимое, не знает никто. Ответственные лица вечером идут домой, на выходных и по праздникам отдыхают, на работе периодически сменяют друг друга… Им проще думать, что кто-то забирает груз в их отсутствие. Никому не придет в голову считать, что они имеют дело с чем-то сверхъестественным. Позже я отчитываюсь о работе электронным письмом. Естественно, кроме части, связанной со здоровьем.
– То есть, ты все же лечишь больных детей?
– Некоторых, когда сердце не выдерживает смотреть на их муки. И стараюсь не излечивать полностью. Как с туземцами. Бесплатное, повторю в очередной раз, не ценится. Пора вручать подарок, а то время идет, а ночь не бесконечна.
Я взял в руки перевязанную бантиком коробку размером с упакованный ноутбук.
– Просто положить перед домом?
– В этом нет ничего волшебного, под дверью может оставить и почтальон. Каждый раз придется играть спектакль вроде того, как я являлась тебе – с неземным светом и сиянием, чтобы привлечь внимание и даже разбудить, если ребенок спит.
– А если он не один?
– Должен быть один, это одно из условий моей работы: родители и, если есть, другие дети должны жить в соседних комнатах. Я понимаю, что чуда достойны и миллионы других детей, но на всех меня не хватит. Пришлось выставить удобные для себя рамки, в них мне работать комфортно, и я успеваю больше, чем могла бы, если бы попутно решала лишние проблемы. От того, что кажется ограничениями и даже дискриминацией, выигрывают все.
– Кроме больных детей, у которых нет своей комнаты.
– Не дави на больную мозоль, мне и так не по себе от невозможности разорваться, чтобы успеть все. Если бы я могла клонировать себя и чертог…
– Он такой функцией не обладает?
– К сожалению, нет.
– То есть, ты пробовала, и ничего не получилось? Это ничего не значит, настройки – дело тонкое, не всякий специалист разберется. Может быть, ты чего-то не знаешь или неправильно формулируешь? Как выставляются настройки?
Скорее всего, голосом, как обычные команды, но догадки – не факты. Мне хотелось конкретики.
Никаких новых знаний ответ Эльф мне не добавил:
– Я знаю достаточно, чтобы понять главное. Главное – это поступать в соответствии с совестью. Совесть заставляет меня брать на себя больше, чем могу унести, от этого мне плохо. И плохо от того, что от чего-то приходится отказываться из-за нехватки времени и сил, а это «что-то» – жизни и судьбы огромного количества людей. Думаешь, мне их не жалко?
Еще немного, и прольется дождик местного значения. Пора сменить тему, а то мои слова станут поводом плохого настроения, причинно-следственная связь запомнится, и в будущем во мне станут видеть источник негатива. Оно мне надо?
– Какие еще выставлены условия, кроме проживания одариваемых в отдельном помещении и требования, чтобы подарки прививали интерес к жизни?
– Это должны быть больные дети, которые не могут ходить или движения опасны для их здоровья. Еще – запрет на слежку.
– Судя по тому, что нам пришлось включать режим подавления…
– Я требовала, чтобы за мной не пытались следить, но каждый раз, когда в резиденциях меняется персонал, пришедший на смену уволившемуся делает попытку заснять разгрузку контейнера. Я сообщаю, что подобное недопустимо и при повторе сотрудничество будет прекращено. Угрозы оказывается достаточно, контейнер с подарками оставляют в покое.
– Это все условия?
– Еще одно – достаточно долгий срок выполнения работы, вплоть до Рождества и Нового года. Иначе кто-нибудь давно догадался бы, что с доставкой что-то нечисто.
– Кстати, я тоже собирался спросить на тему сроков: ничего, что до Новогодних праздников еще полгода, а Деда Мороза заставляют работать внеурочно?
– Доставка подарков работает круглогодично, как и сами резиденции сказочного деда.
– Ясно. Вернемся к вопросу о сроках. Я понял, что особой срочности никто не требует и она даже вредна, почему же ты меня торопишь?
– Мы только что говорили об этом. Совесть. Она умоляет успеть как можно больше. Контейнер загружен несколько дней назад, и если ребенок похвастается подарком, к срокам никто не придерется, службы доставки переправляют посылки и быстрее.
– Чтобы я сделал что-то правильно и, главное, понимал, что делаю, мне нужно знать о планирующейся работе все, что возможно. Прости, но задам еще пару вопросов. Как с тобой связываются?
– Со мной нельзя связаться, я – никто, для официальных лиц меня не существует. Некоторые работники благотворительных фондов и Новогодних резиденций знают, что существует тайный добровольный помощник с доказанной хорошей репутацией, но кто он и как работает – никто не в курсе. Связь у нас односторонняя, от меня к ним. Я ставлю условия и определяю сроки. Их принимают, потому что это выгодно. Все довольны.
«Кроме больных детей, у которых нет своей комнаты», – очень хотелось сказать. И добавить про миллионы других, тоже оставленных за бортом из-за непопадания в установленные рамки.
Глава 2
Всю ночь и рассветные часы мы играли в Деда Мороза – метались по Европе, как закоротившие электровеники. Чертог зависал около дома, указанного в адресе на подарке, Эльф находила комнату больного ребенка, направленным лучом туда посылался яркий свет, после чего я, в образе Новогоднего деда, возникал перед окном – в неземном сиянии, прямо в воздухе, как бесплотный дух, не знакомый с гравитацией.
Языков я не знал, поэтому для подстраховки позади меня появлялась Эльф – в обычном для нее виде, то есть с крылышками ангела и роскошной грудью, что не соответствовало рождественским традициям, но детям от этого, как мне кажется, не было ни тепло, ни холодно. Они глядели во все глаза на чудесное зрелище, я улыбался спрятанным в бороде ртом и показывал коробку с подарком. Эльф что-то говорила на незнакомых мне языках, при этом, наверняка, включая Голос. Объяснив, что подарок будет лежать у двери, мы опускались перед домом, оставляли коробку перед входом, чтобы вышедшие по зову ребенка взрослые принимали наши действия за работу обычной службы доставки, и улетали. Если в доме было включено видеонаблюдение или рядом оказывались лишние глаза и уши, мы включали подавление. Некоторых детей лечили – опять же, не до конца, а облегчая страдания, чтобы дальше недавний инвалид работал над собой сам. Чтобы без помех перенести его на чертог для лечения, приходилось пользоваться Сонным лучом, и когда случалось, что Голос не срабатывал, а окна и двери оказывались закрыты намертво, мы отказывались от лечения. Ломать окно, к которому обычному человеку нельзя подобраться снаружи, Эльф запрещала. Наши посещения должны оставлять ощущение чуда, но не его следы. В результате мое недовольство спутницей росло, мне хотелось вылечить каждого, в чьи погасшие или, наоборот, надеющиеся глаза я смотрел. Мочь и не делать – разве это правильно?
А что на месте Эльф сделал бы я? Вылечить всех – невозможно, для этого действительно надо клонировать себя и чертог. И незачем лечить всех, Дарвин не зря придумал естественный отбор. Выживает сильнейший. Кто у нас сильнейший? Тот, кто хозяйничает в чертоге. Сейчас таких в мире двое – Эльф, как основной участник неизвестной мне игры, и я, как помощник с прицелом на большее, поскольку Эльф – это, скорее, играющий тренер, чем просто игрок. Иными словами, я в настоящее время – на скамейке запасных, и, как мне хочется надеяться, достаточно скоро…
Меня кидало из крайности в крайность – от желания вмешаться во все, что вижу, и, соответственно, помочь каждому, до полной отстраненности. Я понимал правоту Эльф: бесплатное не ценится, а помощь может привести к непоправимым последствиям для окружающих. Допустим, поставлю я на ноги больного детским церебральным параличем, а он, обиженный на окружающих, посвятит жизнь мести ненавистным сверстникам со двора, где над ним насмехались, или отравит благополучных детей в садике, куда не получилось ходить самому, или расстреляет колледж, где учатся бывшие обидчики. Чтобы узнать, к чему приведет вмешательство в чужие судьбы, нужно быть Богом, а чертог предоставляет только врачующие и карательные функции, без объяснений что и почему.
Возможно, Эльф знает больше того, что говорит, но не похоже. Она сама едва сдерживается, чтобы не разреветься и не выдать себя как существо не от мира сего, когда приходится улетать от очередного больного ребенка.
– Осчастливленные ребята, наверняка, рассказывают на своих страничках в сети и, конечно же, родителям, что подарки доставлены волшебным способом… – начал я, но Эльф перебила:
– Кто и когда верил детям?
Не поспоришь.
– Благотворителям от детей приходят письма с благодарностями, где демонстрируются фото с полученными подарками, – продолжила Эльф, глянув на ярлычок очередной коробки и передавая ее мне, – и с историями, как некоторые подарки изменили жизнь. Письма выкладываются на сайте фондов, это привлекает новых участников-меценатов.
Все это интересно, но понятно даже без объяснений. У меня созрел более насущный вопрос:
– Откуда чертог знает, куда лететь?
Не может быть, чтобы оказалось как в истории с дикими племенами. Вряд ли Эльф дважды посещает одних и тех же детей.
Эльф, державшая в руках очередную коробку с наклейкой, где была надпись мелкими латинскими буквами, объяснила:
– Я читаю адрес, он считывается из моей головы, чертог отправляется в нужное место.
– Сам?
– У меня в голове навигатора нет.
А у чертога, значит, есть. Кхм. Факт, который стоил, чтобы его запомнили.
А теперь кое-что не менее важное:
– Как ты выходишь в интернет?
– Не я, это делает чертог. Смотри. – Одно из панорамных окон помутнело, его матовая поверхность превратилась в большой экран. На экране быстро мелькали имена и адреса. – Все, что мне нужно, у меня появляется само, достаточно мысленного приказа.
Имена и адреса. Разве личная информация не считается конфиденциальной?
– Чертог умеет обходить защиту?
– Созданная людьми киберзащита для него не существует, она как воздух для летящего камня.
Сравнение, конечно, сильное, но с точки зрения физики некорректное.
– Метеорит в атмосфере сгорает, а он тоже камень в воздухе. Нечто подобное может произойти и с чертогом?
– Никогда. Скорее, сгорит воздух. – Эльф улыбнулась. – Всемирная сеть для меня – открытая книга, ничего не спрячется, и если понадобится… Понимаешь, возможность прочитать все – не привилегия, а тяжкая обуза. Интернет – в основном это грязная помойка, она отвратительно пахнет, и ничто, кроме крайней необходимости, не загонит меня туда, куда мне не надо.
– То есть, к примеру, отсюда можно войти во внутреннюю сеть Пентагона?
– Хоть ЦРУ или Агентства по кибербезопасности, и никто не узнает, что я туда заходила. Но какой смысл взламывать секретные файлы? Переиграть мировую политику в пользу других сил? Напомню еще одну вечную истину, как историк ты должен знать ее назубок: перевороты и революции задумывают идеалисты, устраивают фанатики, а плодами пользуются отпетые негодяи. Заодно напомню китайскую мудрость про обезьяну, которая с холма наблюдает за дракой двух тигров. Политика – дело не менее грязное, чем интернет, поэтому «Никакой политики» – первое правило нашего существования, мы только помогаем, не больше. Помогаем всем в равной степени. Например, вот это, – Эльф кивнула на возникший на огромном экране не менее огромный список, – перечень больниц и клиник с архивом данных на страдающих бесплодием и больных раком. Миллионы имен и адресов. Хочется помочь каждому.
Я вздохнул. Именно. Хочется, но не получится. Да и не хочется по-настоящему, если быть честным. Первый порыв быстро прошел, представилось количество будущей работы, и я понял, что не стану излечивать миллионы, если придется делать это в порядке очереди. Вот если бы оптом, сразу списком, по взмаху волшебной палочки…
О второй и третьей части моих размышлений Эльф, естественно, не узнала. Зато ей понравилась моя печаль после ее слов «Хочется помочь каждому».
– Приходится чем-то жертвовать, – Эльф с дружеским участием взяла меня за руку, – и сердце обливается кровью из-за того, что «чем-то» подразумевает «кем-то». Но по-другому не получится. Чтобы не потеряться в бесконечном океане работы, приходится думать о глобальном, на первое место ставить не человека, а человечество.
– Любой диктатор расцеловал бы тебя за эту фразу.
– Добавь: и любой фашист, под человечеством подразумевая определенный любимый им социум. Но приходится делать выбор, достойный, пожалуй, только Бога – кого лечить, кому дать умереть. Трудно жить с такой тяжестью на плечах.
Под утро мы прилетели к болгарской девочке из сельской глубинки, отчего-то написавшей далекому лапландскому волшебнику. Деревенька больше напоминала хутор, всего пять домов, нужный нам – самый хлипкий. Скорее, хибарка, а не полноценный дом. Жили здесь бедно, и это мягко сказано. Прозябали, а не жили. По глазам бил невероятный контраст с сытой Западной и Северной Европой, где мы носились по городам и поселкам в предыдущие часы. На месте Эльф я добавил бы к условиям составления списков на наши услуги еще один пункт: «только для нуждающихся по-настоящему». Зачем помогать богатым?
Начинаю понимать, почему Эльф предпочитает летать к дикарям. Самый богатый дикарь в разы беднее самого нищего европейца. Если у дикаря случится нечто, что от него не зависит, ему никто не поможет. Только мы.
У меня созрело решение: отдам подарок и попрошу Эльф временно сменить вид деятельности. Подарки легко потерпят до конца года. Срочно захотелось в тропики, к нагим африканкам, которым кроме нас надеяться не на кого.
Эльф заглянула в окно домишки.
– Я же просила… – У нее навернулись слезы.
– Что просила?
Я вгляделся в подсвеченную рассветным заревом темень. Захламленное помещение оказалось до невозможности маленьким, но поставленное организаторам доставки условие здесь было выполнено: уголок с деревянной кроваткой отделяла от соседней «комнаты» фанерная стенка.
Эльф не выдержала, из глаз у нее потекло.
– Я писала им: неходячих – можно и нужно, безногих – нельзя…
У девочки не было обеих ног. В кроватке лежал обрубок, он напоминал не человека, а разобранный манекен с вещевого рынка. Полчеловека. Чертог, как я понимаю, может помочь, но как быть с условием тщательно выстроенной конспирации? Наплевать?
Люди – не ящерицы, ноги сами у нас не отрастают. О чуде заговорят, начнутся проверки, слухи дойдут до спецслужб… Девочка, наверняка, получает какие-то пособия, для этого должна проходить обследования. Если ноги потеряны в автоаварии или по каким-то жизненно важным показаниям отрезаны в больнице, факт должен быть задокументирован. Шум будет стоять на весь мир. Как заставить девочку не рассказывать, что новые ноги ей подарил волшебник, которому она написала?
Дать ей ноги, но отрезать язык?
Любое чудо в современном мире – повод для расследования. Не удивлюсь, если во многих странах есть секретные отделы особой тематики, где изучают «чудеса» и делают соответствующие выводы. И, что самое главное, принимают необходимые меры.
Чертог казался всемогущим, он давал ощущение безопасности и безнаказанной вседозволенности, но люди коварны, человеческая фантазия изощренна. Пока одни пашут на лошадях, другие расщепляют атом и летают в космос, это происходит в одно и то же время. Где гарантии, что чертог выстоит в войне с возможностями тайных служб? А если нам действительно предъявят ультиматум – отдать чертог в обмен, скажем, на жизнь моих родителей? Как в таком случае поступит Эльф? Я ничего не решаю, главный у нас – она.
Девочке было лет семь-восемь, не больше. Светлые кудряшки. Тонкие ручки. Сосредоточенное личико с закрытыми глазами.
Если глаза откроются, я пошлю конспирацию к лешему.
Эльф не знала, что делать. Она плакала.
– В богатой семье без ног прожить можно, а в такой, как здесь, это будет не жизнь. – Я погладил Эльф по волосам, и на этот раз она не отстранилась. Похоже, ей хотелось броситься мне в объятия и разрыдаться в голос. Она знала, что делать этого нельзя, и я знал. Но было жаль, ведь я мог бы ее успокоить, даже несмотря на то, что сам не находил себе места. – Девочка еще мала, она сможет начать новую жизнь в другой стране. Выучит язык и со временем станет считать его родным. Найдет новую семью. Давай сделаем из нее полноценного человека и перенесем на другой континент.
