Текст книги "Зимопись. Путь домой. Буки"

Автор книги: Петр Ингвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава 4. Демоны

Происходило что-то невероятное. Не было торжественного выезда Верховной царицы как главы страны – с подобающими титулу почестями и церемониалами. Вместо солидной процессии, призванной внушать трепет и уважение к короне, из ворот крепости выметнулась тройка гонцов и, сразу вслед, – десяток царберов с навьюченными так, что едва не шатались, запасными лошадьми. Верховную царицу и меня вывезли из крепости как груз на этих лошадях – в заваленных разной нужной в путешествии дребеденью мешках. Оставленные для дыхания небольшие отверстия в меру возможности позволяли глазеть по сторонам.

Через кордоны внутри крепости нас беспрепятственно провел царбер в ранге сотника. Искусно выделанный позолоченный доспех на нем походил на работу загорных оружейников, щетка нашлемного «ирокеза» длинным хвостом спускалась на спину как у древних греков, выполняя роль дополнительной защиты шеи.

Скорее всего, это был начальник дворцовой стражи или всего крепостного гарнизона. На первый взгляд никем конкретно сотник не командовал, но в его присутствии стражники вытягивались по струнке и не смели пикнуть. С ним наш караван из гонцов, солдат и груженых лошадей проходил пост за постом без досмотра. За внешними воротами неспешный цокот копыт сменился рысью и едва не перешел в галоп. Со стороны наш выезд, наверняка, выглядел как бегство. На месте стражей я бы задумался. Однако, никто даже бровью не повел, нас проводили спокойные взгляды – то, что люди торопятся, здесь было в порядке вещей.

У меня перед глазами все еще стояло прощание с Зариной.

«Я вернусь за тобой», – сказал я.

«Я знаю», – сказала она.

Нам позволили обняться, и Зарину увели. Несмотря на то, что я обязался выполнить любые условия, она останется пленницей. Может быть, оставшаяся хозяйничать в крепости Тома сделает что-то для нее?

Ага, раскатал губу. А то я не знаю Тому. Она не сделает ничего, что может кинуть на нее, как негодную правительницу, хотя бы тень тени. Сердобольный правитель, старающийся быть справедливым к каждому – мертвый правитель, учебники истории переполнены такими фактами. Доброта властелина убивает правителя первым, в результате кровавого переворота, либо последним, когда страна разрушена, разделена или захвачена соседями, приведенными в качестве «помощников» жаждущими власти соперниками хорошего для всех правителя. Тогда его убьют осваивающие новую реальность бывшие соратники, чтобы не мозолил глаза и не допускал мыслей о реванше, или чужаки-захватчики, чтобы избавиться от законной власти и легитимизировать свою, или собственный народ – за то, что добротой в конце концов испортил жизнь всем, за что и должен поплатиться.

Мне не верилось, что Верховная царица оставит за себя Тому, и все же это произошло. Всех прав правительницы моя сестренка, конечно же, не получила, править в стране она сможет лишь с согласия Совета сестер и, как догадываюсь о том, что никогда не прозвучит вслух, Клуба Землянок, но распоряжаться в крепости в отсутствие царицы назначили именно Тому. Надеюсь, ее выбрали не только за предательство. Впрочем… Кто знает, что Верховная царица считает в человеке главным. Сказано же: «Я слушаю умных, но верю только верным, в этом состоит мудрость». Верность правителю оправдывает любую гнусность по отношению к близким.

А с другой стороны… Ситуация в стране аховая, и неподготовленного человека или такого, чьи мысли и поступки невозможно просчитать, заместителем главы не поставят. Получается, что Тома, как официальная преемница, показала себя достаточно компетентной, умелой и эффективной. К тому же, это хорошая тренировка, некий испытательный срок: покомандовать немного, пока настоящий хозяин в отъезде. Когда вернется – успеет исправить то, что наворотил молодой заместитель.

В общем, мечта Томы сбылась, она стала царицей – пока не титулом, но со всеми возможностями Ее Величества. Стоило ли оно того, чтобы наплевать на дружбу и забыть о родстве? Не мне судить. Если Тома довольна – флаг ей в руки, а свои руки я в отношениях с ней умываю. Не судите, да не судимы будете. Нужно повторять это почаще, чтобы не сорваться и не сказать о сестренке что-то совсем-совсем нелицеприятное.

Зарина, дядя Люсик и Шурик остались в крепости в статусе гостей, а по факту – заложников. Их жизни зависят от меня. Любопытно: если я, к примеру, ценой собственной жизни сумею погубить Верховную царицу – освободит Тома заложников или казнит?

Зависит от того, что потребуют от нее Совет и Клуб. Что-то подсказывало мне, что собственное мнение Томы теперь мало значит. Оно, это мнение, всегда одно: делать то, что вознесет на вершину, и не делать ничего, что скинет оттуда. Вот и ответ – неприятный, но, как мне кажется, верный. Ждать от Томы подвигов во имя былой дружбы не следует.

На первом же привале – за холмом, среди высокого кустарника, вдали от посторонних глаз – царицу и меня вынули из мешков и облачили в балахоны бойников. Нет такой силы в стране башен, что могла бы проверить личности бойников, следовавших с десяткой царберов.

Выехавшие с нами гонцы давно умчались вперед – значит, где-то впереди нас будут ждать готовые кров и стол. Это было бы весьма кстати: небо стремительно темнело, а набегавшие тучки грозили ночным дождем.

– Выражаю всем благодарность, – громко объявила царица. Солдаты кратко кивнули. Палец правительницы указал на меня: – Дайте ему коня. Не спускать глаз, без этого человека экспедиция потеряет смысл. Он должен прибыть на место целым и невредимым, защищайте его как меня. В путь.

Теперь я ехал в окружении солдат рядом с царицей. Приказ «Защищайте его как меня» касался внешнего нападения, и царберы защищали, зорко поглядывая по сторонам и прикрывая собой спереди, сзади и с боков. Но если нас кто-то обстреляет из засады, жертва в отряде будет одна – я. Царберов спасут тяжелые доспехи, царицу – кольчуга, которую я заметил и которой успел позавидовать, когда мы надевали балахоны. По сравнению со сверкающим шедевром кузнечного ремесла, облегавшего правительницу, кольчуги святых сестер казались корявыми поделками подмастерьев. Оружием царице служил меч на перевязи – похоже, тот же, что и тронном зале, но в других ножнах. На них не было никакой инкрустации и, тем более, позолоты. Простые деревянные ножны, обшитые кожей. Правда, как мне по-прежнему кажется, внутри прятался стальной клинок, узкий и длинный, но это станет известно лишь в обстоятельствах, мечтать о которых не стоило.

Мне оружия не дали. Понимаю. Однако, если отправимся за реку – потребую снабдить хоть чем-нибудь, иначе не смогу выполнить задачи, которые поставят. Вместо них думать буду о выживании. Невероятно, насколько я привык к оружию. Без него – как без рук.

Допускаю, что оружия мне и на том берегу не дадут. Кто я такой, чтобы мне верить? За рекой я почти везде бывал и все знаю. Сбежать могу в любой момент, и снабдить меня средствами для этого – самоубийство. В похожей ситуации я и сам думал бы так о любом другом человеке.

Перед глазами проплыли лица близких мне людей. Зарина. Шурик. Дядя Люсик. Я не смогу спасти себя ценой их жизней. Именно поэтому царице нужен был я – предсказуемый и управляемый. Она заранее победила. Я никуда не денусь и сделаю все, что скажут. В данном случае, она – террорист, захвативший заложников. Угрожая им, она выдвигает условия, и я – ратующий за отказ от переговоров с любыми террористами, поскольку в перспективе это всегда ведет к еще большим жертвам и повторению террора в большем масштабе – послушно скрещиваю передние лапки в позе «Слушаю и повинуюсь». «Возлюби ближнего своего» я воспринял слишком буквально и теперь мучаюсь от последствий. На моей любви можно играть, вызывая нужную мелодию, и мне ничего не останется, как подпевать. Я готов пожертвовать собой ради близких. Но так же я готов пожертвовать близкими ради других людей – если, например, большую кровь можно будет остановить малой. Я люблю людей и не хочу им зла. Получается, «Возлюби ближнего» – опасный принцип. Тем, для кого любовь – пустой звук, он позволяет управлять теми, кто любит. Но если посмотреть на это с другой стороны… Тот, для кого любовь – средство в достижении целей, никогда не будет счастлив. Взять ту же царицу. Ну, добьется она с моей помощью мира с крестоносцами или еще чего-то, столь же мимолетного и умозрительного, если смотреть на это сверху. Я, вернувшись к Зарине и освободив Шурика с дядей Люсиком, буду счастлив, а царица погрязнет в новых заботах с той же гадостью на душе. Все же, любовь должна быть целью а не средством, и тогда у всех все будет хорошо. Как бы донести эту мысль до других?

Когда редкая растительность сменилась лесами, отряд свернул с дороги. Там, на поляне среди дремучей чащи, нас ждал подготовленный палаточный лагерь с разведенным костром. Два царбера, охранявшие пустой лагерь, сдали его нашему отряду и ускакали в наступившую ночь. Главным среди нас они считали десятника, на бойников не обратили внимания. Скорее всего, выехавшие вперед гонцы тоже не знают, для кого они стараются. Просто делают свою работу. Меньше знаешь – крепче спишь.

Интересно, часто ли царица убегает из крепости таким образом? Система, как сразу видно, отлажена, и, думаю, что подобное уже бывало. Этакий Гарун аль Рашид страны башен. Познавать жизнь подданных изнутри – правильно и похвально, если это не навредит стране в случае непредвиденной ситуации. А в жизни, как известно, бывает все. Особенно плохое и неожиданное. Причем, одновременно. И надолго. И что тогда?

Такие лагеря в лесу, как у нас сейчас, устраивали рыкцари. Со стороны нас не видно, а желающих в поисках приключений гулять по ночам в стране башен не осталось. Правда, неведомые крестоносцы, которых ждали всюду, при желании могли бы добраться сюда для разведки боем…

Это и был гигантский минус такого размещения: при случайном обнаружении лагеря его скрытная уединенность играла на руку врагу, на нас могли внезапно напасть из леса или окружить, если противника много.

Скорее всего, у царицы все просчитано. Мы спим здесь и ничего не боимся – значит бояться нечего, враг далеко. Или, что тоже допускаю, враг даже не помышляет о высадке на этой стороне реки, а все приготовления ведутся впрок.

Не ради меня же это все – слухи о вторжении, чтобы целая страна повсеместно искала сбежавшего невестора сорвавшей джек-пот бывшей цариссы.

А если – ради меня?!..

Не верилось. Вернее, я старался гнать такие мысли – глупые и невообразимые. Однако, интуиция, сволочь такая, была под дых: царице нужен был именно я, никто другой ее не устраивал. Меня – преступника, которого следовало вздернуть на ближайшем суку – привезли, и уже прогретая машина событий завертелась. Выезд, к которому все было готово, состоялся незамедлительно. Ради меня пощадили привезенных в крепость Зарину, Шурика и дядю Люсика, которым, согласно местным законам, тоже предстояло болтаться на соседних сучьях. Однако…

Однако.

От этих фактов бросало в дрожь. Патрули, просеки, вышки, ополчение – и все это ради поимки меня?

Нет.

Стоп. Почему, собственно, нет? Хороший понт дороже денег – так говорили в моем мире. И если я пришел к выводу, что цель не оправдывает средства, то ведь не сразу же я к нему пришел, сначала пришлось проплутать в дебрях и тупиках других возможностей. Для Томы, например, цель оправдывает средства. Почему у Верховной царицы, которая выбрала преемницей именно Тому, должно быть не так?

За рекой я узнаю правду. Если враг далеко, и все слухи о нем – всего лишь слухи, то…

Думать об этом рано. Нет, думать никогда не рано и, тем более, никогда не поздно. Думать надо всегда. Но для конкретных выводов сейчас у меня не хватало информации. Лишь один из таких выводов, подкинутый интуицией, ныл под сердцем: если, как сказала царица, «без этого человека экспедиция потеряет смысл», то проводником и советником мои роли за рекой не ограничатся. От меня потребуется что-то несусветное, что могу выполнить именно я – вот такой, со всеми своими умениями и непохожими на других тараканами в голове.

Хотелось поговорить об этом. Не получалось. Царица была рядом, но ее все время отвлекали, и я оставался наедине с дикими мыслями. Даже хотелось, чтобы могучий неизвестный враг оказался как можно ближе, то есть, чтобы версия о нем оказалась правдой. Потому что иначе…

Не знаю, смогу ли я сегодня уснуть.

Накрапывал дождь. После быстро приготовленного и еще быстрее съеденного ужина половина царберов осталась на посту, остальные и я с царицей отправились спать. Меня роль оберегаемого объекта устраивала: охраняют, кормят, на часах стоять не надо. Не жизнь, а сказка. И если бы не тягостные мысли…

Как же трудно жить, когда чего-то не понимаешь и, главное, знаешь об этом. Лучше не знать. Так счастливы многие супруги, не знающие об изменах своих вторых половинок – если, конечно, изменщики достойны великого звания половинок. Я бы таких «половинок» еще раз половинил, чтобы не позорили слово.

Вот какой я кровожадный на словах. А когда доходит до дела, всегда хочется, чтобы все были живы, здоровы и счастливы. Интересно, как научно называется это мое психическое расстройство?

Не знаю. Как не знаю очень многого. И хорошо, что не знаю, если верить библейским мудрецам. «Во многой мудрости много печали» – это приписывают Соломону, мудрейшему из мудрых всех времен и народов. А продолжение у сказанного еще круче: «Кто умножает познания, умножает скорбь». Как говорится, начали за здравие, кончили за упокой. Обидно, что сказано-то логично и предельно правдоподобно, не придерешься, как бы ни хотелось. А душа протестует.

Хочу все знать и быть счастливым. Вот. Это моя мечта.

Интересно, как научно называется и такое психическое расстройство?

Из пяти установленных в лесу палаток меня разместили в средней, вместе с двумя солдатами. Они легли по бокам от меня, их оружие осталось снаружи. Опять же – для перестраховки. Боятся, что я чего-нибудь отчебучу.

Не отчебучу. Не смогу, даже если позволят обстоятельства. Потому что от моих дел зависят чужие жизни.

Кстати, спать меня увели самым первым, чтобы не видел, в какую из палаток отправилась царица. С точки зрения безопасности все правильно. С точки зрения доверия – показательно, это говорит, что до настоящего доверия еще как Сизифу до премии за результативность. Человек, который допускает предательство ближних как средство для достижения цели, никогда не поверит, что кто-то не сможет предать физически, потому что организм не позволит языку сказать опасное слово или ноге сделать шаг в пропасть себялюбия. Так многие не понимают Гастелло, Матросова и тысячи… нет, миллионы других, большей частью безвестных защитников чужих жизней ценой своей. Для кого-то закрыть амбразуру грудью нормально и единственно правильно, для других – неприемлемо и, соответственно, ненормально. Не буду судить, кто здесь ненормален, я свой выбор сделал. Точнее, что-то внутри меня сделало его. Наверное, этим, что внутри, мы, ненормальные и нормальные, и отличаемся.

Царица меня не понимала, но умело использовала. Потому она и царица. Вот и еще один довод, что хреновый из меня вышел бы царь, выбери я во время судьбоносного совещания другую дорогу. Играть чужими жизнями – не мое.

Башни, цекады, храмы и деревеньки мы проезжали не останавливаясь, все необходимое было с собой, а места отдыха для нас готовили высланные вперед гонцы. Три следующих дня дул пронизывающий ветер, периодически моросил дождик. Настоящая гроза, на которую пару раз намекало небо, так и не состоялась, но балахон на мне промок насквозь, и я впервые оценил и на себе ощутил не только его плюсы, но и минусы. Ткань липла к телу, ехать было некомфортно. Ночью я снимал балахон для просушки. Царберы рядом со мной спали в доспехах. Постоянно сравнивая их с роботами, я ничуть не кривил душой. Пусть у них под латами надеты вещи из ткани и стеганая подкладка, но я, наверное, не выдержал бы жизни в таких условиях. А они чувствовали себя нормально. Человек, как известно из расхожей народной мудрости, ко всему привыкает. Вот еще один пример нормальности и ненормальности. Оказывается, все дело – в привычке. Как тебя с детства воспитают или каким себя сделаешь – таким и будешь, а все, кто не такие, покажутся ненормальными.

Мы ехали быстро, коней периодически меняли, как на ямских станциях в старые времена – в пути нас всегда ждали готовый обед и свежие лошади, и если бы не спасительные ночевки, то из меня, думавшего, что поездки верхом – дело привычное, душу бы вытрясло.

Разговоры и вопросы в пути не поощрялись. Иными словами, они грубо обрывались, и мои вопросы (например, где мы едем) остались без ответов. Проезжаемые места и башни мне были незнакомы, цвета флагов – неизвестны.

Единственный нормальный разговор, не связанный с дорогой и размещением, когда мне что-то говорили, и я покорно исполнял, коснулся цели экспедиции. Затянутое тучами небо посветлело, скошенные поля вдоль дороги раскинулись едва ли не до горизонта, видимость позволяла не бояться засад, которые негде было организовать. Для безопасности в приоритете оказалось наблюдение за тем, что находится далеко впереди и прикрытие тылов. Новые условия заставили до того скученно двигавшийся отряд растянуться на сотни метров.

У меня на языке висели десятки вопросов, но Верховная царица, как видно, не желала обсуждать что-либо в присутствии солдат. Сейчас появилась возможность поговорить практически наедине, без лишних ушей.

– Мне хотелось бы узнать о крестоносцах как можно больше, – сказал я. – Пока едем, я обдумал бы информацию и, возможно, вспомнил бы что-то оттолкнувшись от какой-то новой подробности или по аналогии.

Звук моего голоса напряг царберов, они направили коней ближе к нам. Царица властным жестом вернула их обратно.

– Мыслишь правильно, – сказала она. – Крестоносцы – высокие, беловолосые, белокожие люди крепкой физической формы. Или не люди. Впрочем, об этом позже. Поверх доспехов они носят белый плащ с вышитым равносторонним крестом, украшенным узорами и лучами.

Беловолосые! Вот почему царицу заинтересовал Юлиан.

Это еще надо обдумать, и я начал с другого:

– Крест по описанию – в точности как у оружейников. Не думаю, что это совпадение. Похоже, крестоносцев и оружейников что-то связывает.

– Или оружейники выполняли заказы крестоносцев задолго до того, как последние вышли на сцену для остальных. Ищи более простые объяснения, не ошибешься. Но со счетов, конечно, не скидываем ни одно.

– А как понимать «Или не люди»?

– Я сказала, что об этом – позже.

Ладно, подождем. Но заинтриговала так заинтриговала.

– Их очень много? – спросил я.

– Их до смешного мало, в каждом отряде не более двух, остальные – подчиненные страхом жители завоеванных территорий. Чтобы остаться в живых, эти предатели убивают даже своих, а в жестокости превосходят хозяев.

– Неужели нельзя как-то объединиться, чтобы убить двух чужаков? Просто не представляю такого.

– Зря, – кратко резюмировала царица.

Не буду спорить. Пока. Кстати, предположение царицы насчет торговли оружейников и крестоносцев может оказаться правдой – в случае, если крестоносцы пришли извне, откуда-то из недоступных земель.

– Упоминая крестоносцев в первый раз, вы сказали, что они появились со стороны Дикого поля. То есть, из степей, за которыми – непроходимая пустыня.

– Так говорит мой источник информации.

Источник. Не источники. То есть, информация все же не перепроверена.

– За сотни лет никому не удавалось пересечь пустыню. – Я понизил голос: – Вы считаете, что крестоносцы пришли через другой портал, расположенный где-то в степях?

Мне самому не верилось в это. Любой слух о странных исчезновениях или появлениях людей заставил бы императора Егорыча принять меры. То есть, совсем недавно ничего похожего в степи не наблюдалось. Значит, если допустить, что такой портал действительно существует, то он открылся почти только что?

У царицы мнение было похожее:

– Тоже возможно, хотя и маловероятно. Но, как уже сказано, со счетов не сбрасываем ни одной из версий.

Становилось все более понятно, зачем царице понадобился именно я – пришелец из другого мира, не веривший в Аллу и осведомленный о невероятных тайнах правителей.

– Вы спрашивали про Юлиана из-за того, что он тоже беловолосый?

Кроме него перед глазами встала Ярослава, и вспомнилось про недавно умершего дедушку Ефросиньи.

– Я думала об этом. Предположение не подтвердилось, наши беловолосые ничего общего с крестоносцами не имеют, они по-другому устроены. Юлиан мне интересен как твой дублер, ради Томы он тоже согласился бы на все.

Вон оно как. Все давно продумано и даже не скрывается от меня. А зачем скрывать? Царица уверена, что я, как трезвомыслящий человек, думаю и поступаю так же – когда это не затрагивает разницы между ней и мной. Но когда дело касается любви, я становлюсь ненормальным для царицы, а она для меня.

– Ты бывал в долине и даже выдавал себя за ее жителя. Там много беловолосых?

Я таких не встречал. Нужно ли отвечать правду? У царицы от меня много секретов, пусть и у меня останутся. Правду буду говорить в отношении чего-то жизненно важного или в порядке бартера.

Кстати, больно царапнуло по душе: «Они по-другому устроены». А не вмешательство ли царицы, решившей выяснить кое-какие подробности, привело деда Ефросиньи к внезапной смерти?

– Там хватало всяких. А дедушка царевны Ефросиньи, случайно, не потому скончался, что вы разбирались как устроены беловолосые у нас и за рекой?

Что, если моя страшная догадка – вовсе не догадка?

И меня оглушило ответом:

– Он и так прожил больше, чем нужно. Значит, ты тоже догадался, что он из долины? Жаль, что укрывательницы давно нет в живых. Показательный процесс над ней заставил бы других сто раз подумать. Впрочем, тогда ты не ехал бы сейчас со мной… – Царица помолчала. – Как же все переплетено. Но закон должен выполняться, иначе это не закон. Вместо тебя я нашла бы кого-нибудь другого.

Спасибо за честность. Хотя, нет, это всего лишь констатация факта. О честности или искренности с правителями даже мечтать не стоит.

Теперь не давала покоя мысль насчет нового портала. Ведь непохожая на местных жителей семья Юлиана, из которой выжили только он и Ярослава, откуда-то прибыла? И пришедший из-за гор дед Ефросиньи, когда его приперли к стенке, мог соврать о своем происхождении. Например, он убедил царицу, что явился сюда из долины, но там я не встречал настолько ярких беловолосых людей. Для своей семьи дед Ефросиньи сформулировал маршрут предельно ясно: «из-за гор», и все. Может быть, он имел в виду не из-за горы, а с другой стороны гор, то есть – от оружейников? Тогда все встает на свои места. Пройти неприступные горы невозможно, их можно только перелететь на большой высоте. Значит, вплавь, если умел, или на любом достаточно большом бревне он мог пересечь реку, а затем, после порогов и стремнины, пересечь еще раз, и течение выбросило к берегу страны башен. Далее – все как с дядей Люсиком и Шуриком: поимка цариссой, которой скучно и хочется новых лиц и ощущений, и внесение в списки вместо кого-то внезапно умершего. А внезапно умирают по законам Аллы чуть ли не ежедневно.

Допустим, Юлиан с Ярославой попали сюда так же, только вместо рисковой цариссы напоролись на человолков. Старших звери загрызли и съели, младших приняли в стаю. Ярославу вскоре отбили воины одной из царисс, родители не объявились, и царисса удочерила девочку. Юлиан оставался человолком до встречи со мной и Томой. Все могло быть именно так, но возникает вопрос: откуда же беловолосики появились у оружейников?! Я видел оружейников собственными глазами, ел за одним столом (ну, костром) и с одним даже ненадолго подружился. На корабле их было почти три десятка, и все как один – черноволосые и чернобородые.

Здесь пахнет тайной.

И версия о портале в пещере, где долинники хоронили умерших, теряет смысл.

Получается, появление крестоносцев и других беловолосых можно объяснить двумя способами: порталом из неизвестного нам мира в районе деревень оружейников и переходом через пустыню – примерно в тот же район. Крестоносцы действительно могли годами поддерживать тайные связи с родами Афониных и Терентьевых, и никто вокруг об этом не догадался бы – остальные жили по другую сторону реки. Появление крестоносного войска именно со стороны степей этой догадке полностью соответствует – им только речку было переплыть.

Выводы из этого получаются ужасающие: где-то в еще одном параллельном мире или совсем неподалеку отсюда существует цивилизация, о которой мы ничего не знаем. Оттуда бегут люди вроде Юлиана с Ярославой и деда Ефросиньи (Юлиан знал слово «рабство», и это говорит о многом), и оттуда же идут теперь завоеватели.

Неизвестный враг – худший враг.

– Проясните, пожалуйста, что значит «Они по-другому устроены», – попросил я.

То, что мне в ответ сказала царица, не лезло ни в каие ворота:

– Они не совсем люди. Или совсем не люди. Они – кто-то, кто выглядит как человек, но им не является.

Весело. Чего-чего, а такого от здравомыслящей правительницы я не ждал.

– Ты веришь в мистику? – спросила она.

– До тех пор, пока она согласуется с физикой.

– Значит, и в колдовство не веришь. С одной стороны это хорошо и говорит о твоем психическом здоровье, а с другой… Ладно, расскажу, ты все равно примешь за сказку. Крестоносцев считают демонами. Допускаю, они и есть демоны. Достаточно факта, что убить их почти невозможно. Вернее, сделать это очень трудно, если вообще возможно. Чтобы убить их физически, нужно сжечь до костей или отделить голову, в других случаях они восстанавливают плоть, отращивают отрубленные конечности и затягивают любые раны. Но даже сожженный на твоих глазах или обезглавленный и разложившийся крестоносец через некоторое время возвращается живым и невредимым. – Царица хмыкнула: – По глазам вижу, что не веришь. Могу успокоить: мы едем туда вместе, значит, все увидишь своими глазами.

– Спасибо, успокоили.

В голосе царицы, скрытой под маской бойника, прозвучала усмешка:

– Эта информация тебе очень помогла?

– Хочется вновь спросить, можно ли верить в такое.

– Не можно, а нужно. Тот, кто передал сообщение, чрезвычайно рисковал, и он никогда не обманывал. Ему нет смысла обманывать. Вернее, не было смысла.

Меня передернуло от прозвучавшей поправки. Информация стоила источнику жизни. Очень надеюсь, что оно того стоило.

И все же… Поверить в неуязвимых демонов?

Действительно, такое нужно увидеть собственными глазами. Если что-то кажется необъяснимым, то не оно необъяснимо, а объяснитель плох. Глуп или некомпетентен. Или имеет интерес в продвижении определенной версии.

Для начала не мешало бы узнать, как выглядит заречный мир не по рассказам, а конкретно и в деталях, чтобы строить план противодействия «демонам» с учетом географических плюсов и минусов. Я начал осторожно:

– У нас с собой есть карта мира с княжествами за рекой – с указанием степей, пустынь и других рек? Если есть – хотелось бы глянуть. Она поможет понять…

Голос царицы стал жестким:

– Сейчас тебе не нужно знать лишнее. Если что-то пойдет не так, эти знания сделаю лишним тебя.

– Понял. Спрошу позже.

– Когда потребуется, я сама расскажу.