Текст книги "Бизнес по-еврейски 3. Евреи и деньги"

Автор книги: Петр Люкимсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

«И не сжимай руки своей…»

Способность к благотворительности и милосердию является, с точки зрения иудаизма, одним из главных качеств, отличающих человека от животного, делающего его, как говорили римские философы, «гомо моралис» – существом нравственным. И потому заповедь о помощи бедным всегда рассматривалась еврейскими мудрецами отнюдь не как заповедь, данная только евреям, а как одно из фундаментальных указаний Всевышнего, в равной степени касающееся представителей всех народов.

Общество, отвергающее это указание, лишается права на свое существование, и именно отказ от благотворительности и милосердия, а отнюдь не сексуальная развращенность, и стал причиной гибели Содома и Гоморры.

Согласно Устной Торе, основной грех жителей этих чрезвычайно богатых городов заключался в том, что они попрали законы правосудия и оказания помощи бедным. Уверенные в том, что они обрели богатство исключительно благодаря собственному трудолюбию и деловой хватке, они с презрением относились к нищим, время от времени забредавшим в их города. Бедность, с их точки зрения, была пороком, и потому в Содоме был принят закон, категорически, под страхом смертной казни, запрещающий подавать нищему и кормить его. Другой мидраш сообщает, что они изобрели особо изощренный способ борьбы с нищими: им можно было подавать, но на поданные содомитянами деньги нищим нельзя было продавать ничего съестного. Поэтому они протягивали появившемуся на улицах нищему специальные монеты, на каждой из которых было помечено имя ее владельца. С этими монетами нищий отправлялся в лавку, чтобы купить себе хлеба, но лавочники, увидев «крапленые монеты», наотрез отказывались ему что-либо продавать. В конце концов он умирал от голода, и тогда содомитяне подходили к его трупу, разбирали свои монеты и клали их в кошельки – до прихода следующего нищего. Так продолжалось до тех пор, пока в Содоме не поселился с семьей племянник Авраама Лот. Воспитанный в доме Авраама, Лот впитал в себя и сумел передать своим детям столь принятые в семье его дяди традиции гостеприимства и милосердия. И когда в Содом снова забрел какой-то нищий, старшая дочь Лота, пожалев его, стала тайком передавать ему пищу. Прошел день, другой, третий, а нищий продолжал жить в городе и не думал умирать с голода. Озадаченные столь странной живучестью попрошайки, жители Содома решили проследить за ним и вскоре увидели, как дочь Лота под покровом темноты передает ему пищу. Обвиненная в нарушении законов города, девушка была приговорена к сожжению (по другому мидрашу, ее тело обмазали медом, после чего на девушку накинулся пчелиный рой). Душа дочери Лота, говорит далее мидраш, вознеслась ввысь и возопила ко Господу о бесчеловечности жителей Содома, и именно об этом вопле, утверждает мидраш, и говорит Всевышний в Торе: «Услышал Я, каким громким стал вопль Содома и Гоморры, и о том, сколь тяжким стал их грех».

Наиболее подробно и предельно ясно обязанность каждого еврея жертвовать деньги на благотворительные цели, помогая бедным, излагается в главе «Ръэ» («Смотри») пятой книги Торы «Дварим». Пристрастный и внимательный читатель мгновенно обратит внимание на содержащийся в этой главе целый ряд противоречий. Сначала – в 4-м стихе 15-й главы Тора говорит:

«Но не будет у тебя нищего, ибо благословит тебя Господь на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе в удел для овладения ею».

Но в той же главе уже в стихе 7-м говорится на первый взгляд прямо противоположное:

«Если будет у тебя нищий, один из братьев твоих на твоей земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе, не скрепи сердце твое и не сожми руку твою от твоего брата нищего. Но открывай, ты открывай свою руку ему, и давай, давай ему под залог по мере нужды его, чего недостает ему. Береги себя, как бы не было на сердце твоем бесчинной речи сказать: “Близится седьмой год отпущения”, и озлится твой глаз на твоего брата нищего, и ты не дашь ему, и он воззовет из-за тебя ко Господу и будет на тебе грех. Давай, давай ты ему, ибо за это речение тебя благословит Господь, Бог твой, во всех делах твоих и во всем, к чему приложена твоя рука. Ибо не переведется нищий на земле, и поэтому Я заповедую тебе, говоря: “Открывай, открывай руку свою твоему брату, бедному твоему и нищему твоему, на твоей земле”».

Итак, с одной стороны, Творец обещает евреям, что среди них не будет нищих, а с другой – Он же говорит о том, что «не переведутся нищие на земле», а значит, и в Земле Израиля. РАШИ в своих классических комментариях разрешает это противоречие, утверждая, что когда Тора говорит о том, что на Земле обетованной среди евреев не будет ни одного нищего, она имеет в виду, что всеобщее благополучие является наградой еврейскому народу за его верность заповедям Творца – в этом случае нищие будут у других народов, но не у евреев. В случае же, если евреи начнут нарушать эти заповеди, то нищие появятся и у них. Однако другие комментаторы вообще не видят здесь никакого противоречия, считая, что в вышеприведенных отрывках Торы говорится о двух совершенно разных видах нищеты – тех самых, которые потом Маркс назовет «абсолютной» и «относительной» нищетой. Говоря о том, что «не будет у тебя нищего», Тора имеет в виду именно абсолютную нищету: Земля Израиля настолько изобильна, что даже минимальный доход, самый скудный заработок должен позволять человеку прокормить свою семью и обеспечить ее самые первичные потребности – в куске хлеба, чтобы не умереть с голоду, и самой непритязательной одежде, защищающей от холода и не позволяющей человеку стыдиться своей наготы. В сущности, такое положение вещей остается в силе и сегодня в современном Израиле, где основные продукты питания крайне дешевы и доступны людям любого достатка. Известный израильский сатирик Марьян Беленький как-то заметил, что в стране, где минимальная, нищенская зарплата установлена в размере 17 шекелей в час, а килограмм карпа стоит 14 шекелей, для того чтобы умереть с голоду, нужно очень сильно постараться.

В еврейской благотворительной столовой

Раздача фруктов и овощей нуждающимся в современном Израиле

Но во втором отрывке Тора имеет в виду не только абсолютную, но и относительную нищету. В любой, даже в самой процветающей стране всегда будет существовать разница в доходах богатых и бедных. Даже если у бедняка есть корка хлеба, это еще не значит, что он перестал быть бедняком по сравнению с тем, кто каждый день ест булочку с маслом и красной икрой. И в этом случае за наиболее обеспеченными представителями общества сохраняется обязанность делиться с бедными, восстанавливать социальную справедливость, давая им цдаку, которой должно хватить если не на ту же красную икру, то хотя бы на масло.

РАШИ также обращает внимание на то, что понятие цдаки предусматривает такое пожертвование, которое позволяет человеку получить то, «чего недостает ему», то есть обеспечить ему тот уровень жизни, к которому он привык и которого ему теперь «недостает». А уровень этот у каждого свой: например, бедняку, который всю жизнь довольствовался в день буханкой хлеба и горстью фиников, следует в первую очередь помочь так, чтобы у него были средства на покупку этого хлеба и фиников. Но, допустим, некий состоятельный еврей, привыкший к тому, чтобы ему прислуживало множество слуг, разорился, продал в свой дворец и, переехав в небольшой дом, стал вести скромный образ жизни, обходясь без прислуги. В этом случае ему будет недоставать очень многого: коня, просторного дома, дворецкого, горничной. И цдака должна помочь ему хотя бы частично восполнить эти потери.

Именно так понимал заповедь о цдаке великий еврейский мудрец Гилель, которого однажды ученики увидели идущим по рынку за каким-то человеком и обмахивающим его сзади опахалом. Когда они задали вопрос Гилелю, что он делает, тот ответил, что выполняет заповедь о цдаке: когда-то этот еврей был очень богат и привык к тому, что позади него постоянно шел слуга с опахалом, отгоняя от него мух и доставляя приятную прохладу. Согласно Торе, этому человеку положена цдака в размере, позволяющем ему нанять опахальщика. Однако так как у самого Гилеля не было денег для этого, то он и решил выполнить заповедь тем, что сам на какое-то время стал этим опахальщиком…

Автор прекрасно понимает, что эта история вызовет у большинства читателей в лучшем случае ироническую усмешку, а между тем она наглядно демонстрирует всю философскую глубину заповеди о цдаке.

Из вышеприведенного отрывка следует также, что даже тот, кто сам живет на цдаку, должен выделять определенную часть своего дохода на помощь еще большим или таким же, как и он, беднякам. Правда, если человеку и в самом деле нечего дать, то есть всего, чем он обладает, хватает лишь, чтобы в данный момент он и его семья не умерли с голоду, то такой бедняк свободен от выполнения заповеди о цдаке. При этом и в Торе, и в книгах пророков, и в Талмуде неоднократно подчеркивается, что размер цдаки не имеет значения: и пожертвование, сделанное богачом, и пожертвование из рук бедняка имеют для Творца равную ценность, как равную ценность имеют для Него принесенные в Храм для жертвоприношения бык от богача и голубь от бедняка. (А основатель хасидизма Бааль Шем Тов утверждал, что пожертвование бедняка для Всевышнего куда более ценно, так как тот, как говорится, отрывает от себя последнее).

Еврейские источники предоставляют немало примеров того, как, стремясь выполнить эту заповедь, многие жившие в крайней бедности мудрецы делились последним куском хлеба с постучавшимся к ним в дверь нищим, отнюдь не рассчитывая при этом на получение какой-либо награды за ее исполнение.

Есть в еврейском фольклоре и замечательная история о нищем, жившем в неком польском местечке и так активно собиравшем милостыню, что жители местечка начали подозревать, что он отнюдь не так беден, как притворяется. Умирая, этот нищий завещал положить к нему в могилу исписанную им толстую тетрадь, запретив заглядывать в нее. Однако любопытство переселило запрет покойного, и в тетрадь все-таки заглянули. В ней оказался подробный отчет о том, как этот человек всю жизнь распределял свою милостыню среди других бедняков, стыдившихся протянуть руку за подаянием…

Слова «один из братьев твоих, в одних из врат твоих» трактуются большинством комментаторов как указание первым делом оказывать помощь своим самым близким родственникам, затем соседям, потом беднякам своего города (сидящим «в одних из врат твоих») и лишь затем всем остальным. Дважды повторенное «открывай, ты открывай руку свою», по мнению РАШИ, говорит о том, что, оказав кому-либо одноразовую помощь, человек не может считать, что он уже выполнил заповедь о цдаке и больше выполнять ее не обязан. Нет, нуждающемуся следует помогать каждый раз, когда он обращается к тебе за этой помощью. Затем идет дважды повторенное «и давай, давай ему под залог», из чего следует, что лучше всего цдаку давать именно деньгами. Причем не в виде небольшой милостыни, а в виде приемлемой денежной ссуды, которая позволила бы нищему приобрести профессию, заняться торговлей – словом, начать обеспечивать себя и таким образом вырваться из круга нищеты. В то же время слова «давай… по мере нужды его» подчеркивают, что дающий вовсе не обязан обогатить бедняка, одаривая его сверх того, в чем он действительно нуждается.

К тем же, кто не в состоянии подавить свою природную скупость, кто боится дать ближнему в долг, потому что близится седьмой год, год прощения долгов, и тот может этот долг не вернуть, обращены слова предостережения:

«Береги себя, как бы не было на сердце твоем бесчинной речи сказать: “Близится седьмой год отпущения”, и озлится твой глаз на твоего брата нищего, и ты не дашь ему, и он воззовет из-за тебя ко Господу, и будет на тебе грех. Давай, давай ты ему, ибо за это речение тебя благословит Господь, Бог твой, во всех делах твоих и во всем, к чему приложена твоя рука».

Смысл этого предостережения заключается в том, что человеку, ревностно исполняющему заповедь цдаки, гарантируется благосклонное отношение Бога и ее исполнение не только не приведет к уменьшению его капитала, но и, наоборот, в итоге неминуемо воздастся ему сторицей, сделав его еще более богатым. Тот же, чей глаз озлится «на твоего брата нищего», сам, как говорится в сборнике комментариев Сифре, «станет братом нищему», то есть таким же нищим, как и он.

И, наконец, с этой точки зрения становится окончательно понятным, что фраза Торы о том, что «не переведутся нищие на земле» (пусть даже и весьма «относительные нищие»), является не проклятием, а благословением. Ведь само существование бедняков позволяет людям реализовать великую заповедь благотворительности, стать активными вершителями установления справедливости в мире, выступая, таким образом, в роли партнеров самого Творца Вселенной.

«Лучший способ сохранить богатство»

Необычайная важность заповеди о цдаке проистекает из концепции иудаизма, согласно которой материальное благополучие человека является исключительно проявлением воли Бога: Он оделяет человека достатком и посылает ему удачу в делах прежде всего для того, чтобы испытать его, то есть увидеть, как он этим богатством будет распоряжаться. И в случае, если тот осознает, что не является истинным хозяином собственных денег, а лишь выступает в качестве проводника воли Всевышнего, если он щедро делится своим богатством с тем, кому Творец послал его недостаточно, то получает награду как в этом мире, так и после смерти.

Наградой за исполнение заповеди о цдаке при жизни являются долголетие, материальный достаток и счастливая семейная жизнь, и именно это имел в виду рабби Акива, когда утверждал, что отделение предусмотренных Торой десятин (на Храм, для левитов и для бедных) – «лучший способ сохранить богатства»: пожертвования беднякам не только не приводят к уменьшению достатка, но и увеличивает его, так как сам Творец мира в этом случае сторицей компенсирует ему расходы. Более того – давая цдаку, еврей как бы дает в долг: ведь обстоятельства вполне могут сложиться так, что он потеряет свое богатство, и тогда ему самому придется уповать на помощь других людей. И чтобы иметь моральное право на такую помощь, он должен сам по возможности ее оказывать. Поэтому рабби Хия и говорил жене: «Если бедный постучится в дом и что-то попросит, принеси ему то, что он просит, как можно быстрее – именно так будут нести и твоим детям!». Когда же возмущенная жена упрекнула его в ответ: «Зачем проклинаешь наших детей?!», рабби Хия резонно заметил: «Жизнь – это колесо. Иногда мы на колесе, иногда под колесом – это неизбежно!».

Еврейские мудрецы неоднократно повторяли, что исполнение заповеди цдаки изменяет отношение Бога к давшему ее человеку настолько, что может привести к отмене вынесенного ему на Небесах сурового приговора.

Именно поэтому накануне и в течение «Десяти Дней Трепета» между Рош ха-шана и Судным днем, когда решаются судьбы людей на следующий год и определяется, «кому жить, а кому умереть» и какой именно смертью, евреи должны особенно щедро давать цдаку, ибо, как подчеркивается в читаемых в эти дни в синагогах молитвах, «раскаяние, цдака и молитва отменяют суровый приговор».

Талмуд переполнен рассказами о том, как поданная бедному цдака меняла судьбу человека и в буквальном смысле слова спасала его от смерти. Так, он рассказывает, что дочери рабби Акивы было суждено умереть в день свадьбы от укуса змеи, но благодаря тому, что накануне бракосочетания она дала цдаку нищему, этот приговор был отменен. Снимая с себя одежды перед брачной ночью, она воткнула булавку для волос в притолоку двери, и та попала точно в глаз змеи, уже изготовившейся для укуса.

Другому мудрецу было открыто в сновидении, что его жена, вешая белье, упадет с крыши и расшибется насмерть. Выходя утром из дома, он начал умолять ее воздержаться от стирки и на всякий случай взял все имевшиеся у них небольшие деньги – чтобы ей не на что было купить мыло. Однако женщина нашла мелкую монету, купила на нее мыло и кусок хлеба. Настрогав мыло, она постирала белье и уже собиралась пойти его развешивать, как в дверь постучал нищий и попросил накормить его. Женщина поделилась с ним половиной имевшегося у неё хлеба, и нищий, поблагодарив, ушел. Она вновь решила подняться на крышу, чтобы развесить белье, но в это время в дверь постучал другой нищий и тоже попросил поесть, и она разделила с ним оставшийся хлеб. За вторым последовал третий – и этому она отдала тот маленький кусочек хлеба, который у нее еще оставался. Потом женщина поднялась на крышу, спокойно развесила белье, спустилась вниз, и в это время в дверях появился ее встревоженный муж. Увидев жену живой и невредимой, он успокоился и выразил удовлетворение тем, что она послушалась его и отказалась от стирки. Когда же она рассказала, что постирала и повесила белье, он начал просить ее вспомнить подробно все события минувшего дня. И после того как жена поведала ему, что отдала нищим весь имевшийся у нее хлеб, он сказал: «Теперь все понятно! Истинно говорят, что цдака отменяет суровый приговор!».

Наконец, цдака является той заповедью, которая увеличивает долю еврея в «олям ха-ба» – «грядущем мире», мире, в который душе предстоит переселиться после смерти, или, по другому толкованию, который возникнет после прихода Мессии и воскрешения из мертвых. Ни один человек, подчеркивает Талмуд, не может унести с собой на тот свет нажитых при жизни денег. Но зато совершенные им пожертвования, деньги, данные беднякам в качестве цдаки, представляют собой истинный капитал, с которым он является на Небесный суд и который обеспечивает ему благосклонный приговор этого суда. В связи с этим чрезвычайно показательна рассказываемая в Талмуде история о том, как рабби Акива, видя, что обладающий огромными богатствами рабби Тарфон жертвует бедным меньше, чем это предусмотрено Торой, как-то явился к нему и сказал:

– Сейчас на продажу по очень выгодной цене выставлены два поместья. Не пожелаешь ли, чтобы я купил их для тебя?

Обрадованный этим предложением, рабби Тарфон выдал рабби Акиве четыре тысячи динариев, а тот, взяв эти деньги, тут же раздал их нуждающимся ученикам ешив и изучающим Тору детям. Через какое-то время рабби Тарфон решил осмотреть свои новые поместья и попросил рабби Акиву сопроводить его к ним. Рабби Акива привел его в школу, вызвал одного из учеников и велел тому читать один из псалмов Давида. Когда мальчик дошел до слов «Широкой рукой раздавал он нищим: правда его пребывает навеки!», рабби Акива остановил его и сказал:

– Вот поместье, которое я приобрел для тебя!

И рабби Тарфон не только не рассердился, но и обнял рабби Акиву и произнес: «Учитель мой и наставник мой! Учитель – в Торе, наставник – в жизни!».

«Рабби Акива не обманул рабби Тарфона, – комментирует эту притчу рав Моше Вейсман в своей книге “Мидраш рассказывает”. – Раздавая цдаку в этом мире, человек вкладывает деньги в дом для своей души в мире грядущем!».

Причем так как заповедь о цдаке является фундаментальной заповедью Всевышнего, в равной степени касающейся всех народов мира, то, оказывая помощь своим соседям-евреям, еврейский богач должен оказать помощь и их соседям-неевреям (слово «соседи» здесь, разумеется, понимается в самом широком смысле – это и жители одного квартала, и жители целого города). Важность такого, скажем честно, весьма нехарактерного для иудаизма «интернационального» подхода к цдаке обусловливается еще и тем, что, по словам еврейских мудрецов, он обеспечивает сохранение мира и добрососедских отношений между евреями и неевреями.

Соответственно, отказ от исполнения заповеди помощи ближнему чреват, по мнению мудрецов, всевозможными бедами как для человека, не выполняющего эту заповедь, так и для всего общества. Так, трактат «Пиркей Авот» утверждает, что если часть членов общества дает цдаку, а часть – не дает, то на такую страну обрушивается голод от засухи (в период такого голода часть общества, по мнению мудрецов, остается сыта): если же от цдаки отказывается все общество, то в стране начинается такой голод, от которого страдают поголовно все его жители. В следующей мишне этого же трактата говорится, что наказанием за такое поведение может стать мор, то есть массовая гибель от какой-нибудь эпидемии: «Мор усиливается в четырех временных периодах: на четвертый год, на седьмой год, на исходе седьмого года, а также ежегодно на исходе праздника Суккот. На четвертый год – из-за лишения бедных (положенной им) десятины в третьем году, на седьмой год – из-за лишения бедных (положенной им) десятины в шестом году, на исходе седьмого года – из-за нарушения законов, касающихся этого шаббатного года (когда бедные могут беспрепятственно собирать выросший сам собой урожай – П. Л.), ежегодно на исходе праздника – из-за присвоения даров для бедных». Комментируя эту мишну, рав Р. Булка пишет, что она призвана подчеркнуть, что те, кто богат, должен быть заинтересован делиться своим богатством если не из морально-этических, то хотя бы из вполне практических соображений.

На уровне индивидуума наказанием Творца за отказ от благотворительности может быть как потеря человеком своего состояния, так и ранняя смерть его самого и его детей, ибо «вопль бедняков», их сетования на отказывающего им в помощи богача вызывает такое же возмущение Бога, как и «вопль Содома».

«Ворота, которые закрыты для милосердия, в конце концов откроются для врача», – говорит по этому поводу Иерусалимский Талмуд, подразумевая, что деньги, якобы сэкономленные на цдаке, рано или поздно будут потрачены (и, возможно, без всякого успеха) на попытки излечиться от посланной в наказание за эту «экономию» болезни.

Жестокое наказание Свыше может последовать и за то, что, не отказываясь давать цдаку, человек дает ее в значительно меньших размерах, чем это ему позволяют средства. В связи с этим Талмуд приводит историю Накдимона Бен-Гуриона – одного из богатейших жителей Иерусалима. Как-то раз рабби Йоханан Бен-Закай, проезжая на осле по улице, заметил молодую женщину, выбиравшую ячменные зернышки из навоза. К своему удивлению, он узнал в ней дочь Накдимона и начал расспрашивать о том, что случилось с ее семьей. «Разве не говорят в Иерусалиме: “Тот, кто хочет сохранить свои деньги, должен раздавать цдаку!”? Мы все потеряли, так как не следовали этому совету», – ответила женщина. Из дальнейших расспросов выяснилось, что свекор дочери Накдимона разорился и на покрытие его долгов ушло все ее приданое в размере миллиона динаров, а так как ее отец, Накдимон, выступал в качестве поручителя свекра, то он также потерял все свое состояние.

При этом, подчеркивает Талмуд, говоря о том, что Накдимон не давал цдаку, его дочь вовсе не имела в виду, что он вообще ничего не давал бедным. Нет, на деньги Накдимона организовывались обеды для бедняков, а когда он отправлялся в бейт-мидраш учить Тору, слуги расстилали перед ним ковры, которые затем оставляли бедным. Грех Накдимона Бен-Гуриона, таким образом, заключался в том, что размер его пожертвований был несоизмерим с размерами его богатства.

Из всего вышесказанного становится понятным, почему в Древней Иудее, стучась в двери домов, бедняки, если верить еврейским источникам, не просили подаяния, а говорили: «Захе би» – «Удостойся с моей помощью исполнения заповеди». Говоря о том, как следует относиться к бедным, все тот же трактат «Пиркей Авот» приводит слова Йоси, сына Йоханана: «Да будет дом твой открыт для всех, и да будут бедняки домочадцами твоими».

Вообще, Талмуд утверждает, что стремление давать цдаку, проявление милосердия и сострадания к нуждающемуся ближнему является неотъемлемой чертой еврейского национального характера, и если еврей очень неохотно жертвует на нужды бедняков, то есть все основания заподозрить его в том, что у него в роду были неевреи, или что он происходит «не из совсем кошерной семьи», то есть у него в роду были вероотступники, которых некогда отлучили от общины. Нежелание делиться с ближним, подчеркивали по этому поводу многие раввинистические авторитеты, чрезвычайно свойственно характеру неевреев и совершенно чуждо евреям.

Вдумчивый читатель, разумеется, вправе задаться вопросом о том, как быть в случае, если человек, просящий о помощи, далеко не всегда так беден, как представляется? Вполне возможно, что при этом в его памяти всплывет какая-нибудь история о городском нищем, после смерти которого в его доме нашли целое состояние, а значит, он был значительно богаче тех, кто давал ему деньги. Не потакает ли таким образом заповедь об обязательности предоставления цдаки тем, кто ее просит, всякого рода жуликам и обманщикам, откровенно злоупотребляющим людским милосердием?

Что ж, вопрос этот не только не нов – он стар как мир, и, отвечая на него, любой раввин обычно приводит две широко известные истории из Талмуда.

Первая из этих историй рассказывает о том, как три мудреца накануне наступления субботы, спеша в микву (бассейн для ритуального омовения), встретили нищего, попросившего у них денег. Однако они так торопились, что решили не останавливаться и дать ему цдаку уже после того, как выйдут из миквы. Но на обратном пути они, к своему ужасу, обнаружили, что нищий умер и, значит, ответственность за его смерть несмываемым грехом ложится на их души: ведь если бы они дали ему деньги вовремя, он мог бы купить себе хлеба, поесть и остаться в живых. Тем не менее в сложившейся ситуации им не оставалось ничего другого, как выполнить важнейшую заповедь о предании тела умершего земле. Начав раздевать его для обмывания, они обнаружили за поясом покойника припрятанный им кошелек, туго набитый монетами, – и в этот момент им стало ясно, что нищий на самом деле был не нищим, а обманщиком. Мудрецы тут же вознесли благодарственную молитву Всевышнему за то, что он избавил их от совершения страшного греха и за то, что среди тех, кто просит о помощи, встречаются такие притворщики, как этот псевдонищий.

Вторая история связана с рабби Иегудой, в дом к которому постоянно приходил нищий, и рабби Иегуда каждый раз давал ему щедрую цдаку. Однажды, проходя мимо дома этого нищего, ученики рабби Иегуды услышали, как он спрашивает свою жену: «На какой посуде мы сегодня будем есть – на золотой или серебряной?» (понятно, что Талмуд намеренно вводит эту гиперболу, чтобы одной фразой показать, что тот человек на самом деле ни в чем не нуждался – П. Л.). Вне себя от возмущения ученики прибежали к рабби Иегуде и рассказали ему об услышанном ими разговоре. «Этот человек – вор и обманщик! – сказали они. – Теперь, учитель, ты понимаешь, кому столько лет подряд отдавал свои деньги?!». Однако на рабби Иегуду эти их слова не произвели никакого впечатления. «Дети мои, – ответил он им, – только благодаря таким обманщикам продолжает существовать этот мир. Ибо тому, кто не выполняет заповедь цдаки, полагается смерть, и всему миру за него полагается смерть. Но так как существуют люди, просящие обманом цдаку, то Господь в своем милосердии прощает тех, кто не выполняет эту заповедь и разрешает существовать этому миру!».

Думается, смысл обеих историй предельно ясен: да, конечно, среди тех, кто просит цдаку, встречаются жулики и проходимцы, что в какой-то мере оправдывает скупцов. Однако еврей должен давать цдаку (по меньшей мере в виде хлеба и других продуктов питания) независимо от этого факта: ведь никогда не знаешь, имеешь ли ты дело с по-настоящему нуждающимся человеком или с тем, кто себя только выдает за такового. И если ты примешь настоящего бедняка за жулика, откажешь ему в цдаке, то его голодная смерть будет на твоей совести и этот грех перед Творцом Вселенной уже не смыть никакими молитвами.

В то же время не нужно думать, что человек, не нуждающийся в милостыне, но продолжающий выпрашивать ее у людей, не будет наказан. Талмуд утверждает, что такой человек не умрет до тех пор, пока действительно не будет нуждаться в подаянии.

Любопытно также, что заповедь о цдаке носит в иудаизме обоюдоострый характер: цдака, как уже было показано, не является позором для того, кто в ней действительно нуждается. И так же, как состоятельный человек ОБЯЗАН дать цдаку нуждающемуся, так и нуждающийся ОБЯЗАН ее принять. «Тот, кто нуждается, но не берет, подобен проливающему кровь», – говорится по этому поводу в трактате «Пеа» Иерусалимского Талмуда. И там же поясняется: отказываясь от цдаки, такой бедняк лишает себя и свою семью необходимых средств к существованию и подвергает лишениям и страданиям, а возможно, и обрекает на голодную смерть своих близких – и потому и в самом деле подобен убийце. Это не говоря уже о том, что он лишает своих состоятельных сограждан возможности выполнить заповедь, приумножив, таким образом, свои заслуги перед Богом.

В то же время – и в этом сказывается подлинно диалектический дух еврейского мировоззрения – иудаизм предписывает человеку сделать все возможное, найти любую, самую грязную и низкооплачиваемую работу для того, чтобы сохранить личную независимость и не нуждаться в цдаке.

«Человек должен быть готов ограничиться самым необходимым и согласиться на любую работу, даже ту, которая считается самой презренной в глазах бездумного мира, чтобы избежать необходимости обращаться за благотворительностью, – пишет в своих комментариях к Торе рав Ш.-Р. Гирш. Ни в одном обществе честный труд ради независимого существования не вызывал такого большого уважения, как это было в Древнем Израиле. Некоторые наши величайшие герои духа, чей свет все еще сияет нам и на которых с уважением и восхищением смотрели и смотрят по сей день не только их современники, но и все последующие поколения – Гилель, р. Иеошуа, р. Ханина, р. Ошая, р. Шешет и р. Уна – находились в самых стесненных обстоятельствах и перебивались кое-как, работая дровосеками, кузнецами, сапожниками, носильщиками и водоносами, и своим личным примером выражали сказанное в Талмуде: “Преврати субботу в будни (в отношении еды и одежды), но не обращайся к людям” (Песахим, 113а), “Работай поденщиком, обдирая шкуры на рынке, и не говори: “Я – Коэн, я – мудрец. Такая работа ниже моего достоинства!”…»

Оказавшийся в тяжелом положении человек, но при этом делающий все, чтобы самостоятельно прокормить себя и свою семью, утверждает Талмуд, будет удостоен награды, причем не только на том, но и на этом свете: он не умрет до тех пор, пока степень его благосостояния не будет такой, что он сам сможет давать цдаку другим людям.