Текст книги "Николай I - попаданец. Книга 3 (СИ)"
Автор книги: Петр Донцов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)
Дабы самим не объявлять войну и не выглядеть агрессорами, мы через два месяца признаем КША. Уже сейчас ведутся тайные переговоры о союзе между нашими странами. Как вы знаете, господин Сьюард* объявил, что этот конфликт внутреннее дело США и предостерег европейцев и нас от вмешательства. Ежели мы признаем Юг, янки будут вынуждены объявить нам войну, дабы не потерять лицо. Некоторые из них уже давно облизываются на Калифорнию, но мы ни разу не давали им повода. Вот тут и придет ваш черед генерал, показать на что вы способны, – Константин Петрович согласно кивнул.
– Тем не менее нельзя сбрасывать со счета Британию, – возразил хозяин кабинета, – они обрадуются выпавшему случаю. Уж очень они недовольны нашим усилением.
– Не исключаю таковой возможности, – согласился его высочество, – но не забывайте, что у англичан хватает разногласий с США и они очень зависят от поставок хлопка. В такой ситуации всякое может случиться. Думаю им придется выбирать кого поддерживать, нас или янки. А мы постараемся помочь им с выбором, – усмехнулся наследник.
Собеседники на минуту замолчали обдумывая сказанное, а потом Александр Николаевич продолжил:
Ну что ж, если мы все согласны, что войны не избежать, давайте обсудим наши планы на будущее.
На следующий день высокий гость отправился в Шелихов*. Специальный поезд уходил ранним утром и на перроне было малолюдно. Устав от толпы зевак, наследник внутренне обрадовался последнему обстоятельству. Подивившись на шикарное здание вокзала в стиле барокко, украшенное легкомысленными завитушками кремового цвета, с большими часами, отсвечивавшими позолоченными римскими цифрами и витыми стрелками, он вскочил на подножку вагона и посмотрел назад. За ним, немного пыхтя от одышки, поднимался Алексей Львович. После длинного гудка, поезд, шипя паром, оставляя дымный шлейф покинул перрон. Сидя на удобном кожаном диване, Александр Николаевич смотрел на проносящийся мимо город. За окном мелькали каменные дома, уступами спускающиеся с холма и маковки двух церквей, белевших посреди зеленых склонов. Потом каменные дома сменились на деревянные, а дальше пошли и вовсе полугнилые лачуги пригорода. Вскоре город закончился и сменился полями, с зеленеющими злаками, за которыми до горизонта раскинулся океан. Картина была пасторальной, но в то же время величественной. Солнце уже взошло над горизонтом и отсвечивало желтизной сквозь низко плывущие облака. Русская Калифорния предстала во всей своей утренней красе.
В Шелихов они приехали на следующее утро. Поезд несколько раз останавливался по дороге, чтобы долить воды к котел. Город оказался меньше и скромнее столицы. Основу его составляла не торговля и порт, как в Александровске, а промышленность. Уже приближаясь к городу его высочество увидел черные от копоти трубы металлургических заводов, которые чадили в небо черным, густым шлейфом. Недаром первый конвертер в русской Америке был запущен именно в Шелихове. От города железная дорога вела на восток, в мексиканский Санта Фе и далее на юг, откуда в город поступали уголь и железная руда, поглощаемые прожорливыми, коптящими домнами. Здесь же располагались вагоностроительный, три механических и два оружейных завода снабжавших всем необходимым все Русскую Америку и Мексику. Металлургическая столица разительно отличалась не только внешне. Народ тоже выглядел по иному. Улицы пустовали, праздного люда не видно вовсе. Мужчины в синих и серых комбинезонах быстро шагали по узким тротуарам. Лица у всех угрюмые, сосредоточенные. Даже здание вокзала здесь не поражало веселой легкомысленностью, а оказалось простым одноэтажным строением из красного кирпича и часы на башне не мелодично пели, как в столице, а отрывисто гремели, как молот по наковальне.
Несмотря на мрачный вид, город имел стратегическое значение для всего края. Одних только ружей производилось более пятидесяти тысяч единиц. А недавно запущенный патронный завод уже выпускал металлические патроны для новых ружей Сипягина. Развитие промышленности тормозилось недостатком квалифицированной рабочей силы и низкой пропускной способностью железной дороги из Мексики, из-за малой мощности паровозов. В метрополии уже три года как производили новые более мощные четырехосные паровозы, но до Калифорнии эта новинка еще не дошла. Наследник, курирующий строительство Транссибирской магистрали и не по-наслышке знакомый с паровозостроением пообещал в ближайшем будущем прислать дюжину новых локомотивов и главное инженеров имеющих опыт в их производстве. Несмотря на трудности, оружейные заводы начали осваивать производство казнозарядных ружей Сипягина и через год обещали довести их производство до двадцати тысяч единиц. Винтовки образца 1853 года, хорошо зарекомендовавшие себя в Крымскую войну оказались очень востребованы соседями – мексиканцами и конфедератами, а потому, учитывая его избыток на складах, оружейные заводы работали на экспорт, начав приносить весьма ощутимые дивиденды.
Из Шелихова его высочество проследовал через Александровск и Резанов в Барановск*, где заканчивалась железнодорожная линия. Севернее города, неподалеку от американской границы располагалась девятая дивизия под командованием генерала Троицкого. Места вокруг были дикие, лишь дюжина ферм располагалась к востоку, да две казачьи станицы к северу. За ними располагалась редкая цепь казачьих поселений, а дальше, ближе с Скалистым горам располагались становища союзных индейцев. Неделю цесаревич провел с солдатами, наблюдая за учениями. Девятая дивизия стала первой в Русской Америке, куда начали поступать новые ружья Сипягина, названные в честь своего создателя. Шесть лет Лев Михайлович Сипягин доводил свой первый прототип до технологичного и надежного образца, годного к массовому производству. Три года назад выиграв конкурс на лучшую винтовку для пехоты, он, уже на средства военного министерства, вылизывал отдельные детали и узлы. Параллельно разрабатывался десятимиллиметровый унитарный латунный патрон для его детища. Продольно-скользящий затвор и качественная сталь обеспечивали скорострельность и надежность.
Большие, неосвоенные пространства Калифорнии и Орегона заставляли пересмотреть обычную тактику пехоты. Кауфман отдавал себе отчет в том, что передвижение маршевыми колоннами с небольшим обозом, когда на сотни миль кругом нет цивилизации, означает зря загубить пехоту. А потому из лучших соединений Калифорнийского военного округа была создана ударная девятая дивизия, по образу ударных дивизий бравших Стамбул. То есть заточенных по весьма определенную задачу – захват Орегона до Скалистых гор и удержание перевалов от возможных контратак противника, пока не подойдут подкрепления. По сравнению со стандартными дивизиями, девятая оказалась немногочисленной и насчитывала всего шесть тысяч штыков и сабель. Половину контингента составляли казачьи части и кавалерия, остальные собственно пехота, посаженная на коней. Военная реформа упразднила драгунские части, а потому пришлось импровизировать и создавать некое их подобие. Каждый батальон представлял из себя отдельную единицу усиленную полевой самидесятипятимиллиметровой артиллерией и картечницами Гатлинга. Эти небольшие соединения могли выполнять локальные задачи, учитывая очень скромные силы противника, состоявшие из разрозненных гарнизонов второсортных войск и вкупе насчитывающие до полутора тысяч солдат. Потенциально к ним можно было присоединить и местную милицию – отряды ополченцев для борьбы с набегами местных племен. Но их боевые качества оценивались как низкие – все же не регуляры.
Девятая была набрана побатальоно полгода назад, когда после выборов на севере континента запахло войной, и все еще находилась в процессе слаживания. Вскорости дивизии предстояло опробовать свои навыки на деле и Александр Николаевич попал как раз к началу десятидневных маневров.
Перед новым соединением стояла задача сохраняя быстрый темп передвижения захватить и удержать высоты, которые занимала четырнадцатая дивизия – условный противник. Три дна наследник провел со стремительно двигающимися войсками, но после решил повернуть обратно в лагерь и дожидаться там окончания маневров. Все же уже не мальчик, да и подготовка не та. За это время ему пришлось наблюдать удивительные вещи. Поначалу дивизия, разделившись на три полка передвигалась с запланированным темпом в пятьдесят километров в день. Но уже на вторые сутки оказалось, обоз и артиллерия отстают. У фургонов ломались оси, а лошади сильно уставали, двигаясь по ухабистым, неустроенным дорогам. На третий день, усталый цесаревич наблюдал с холма за действиями одного из полков, штурмовавших укрепленную позицию условного противника. На невысоком холме установили мишени. Пехотинцы за километр от позиции спешились и привязав лошадей, построились в редкие цепи. Артиллеристы, прибывшие с опозданием на три часа споро подготовили позиции и навели орудия. Затем началось. Пехота, в запыленных зеленых мундирах перебежками, под прикрытием артиллерии приблизилась к холму на триста метров. Две роты, низко пригибаясь к земле, бежали во фланг вражеским позициям. Когда через через десять минут пушки умолкли, солдаты открыли ружейный огонь, под прикрытием которого, все теме же цепями, попеременно, они вплотную приблизились к холму. Дюжина снайперов на флангах, с винтовками Никифорова, увенчанных длинными трубками оптических прицелов, прикрывала действия товарищей. Далее через полуразрушенную бревенчатую стену полетели гранаты, после чего пехота со штыками наперевес ворвалась импровизированный форт. Вскоре над ним развевался трехцветный флаг. Отдельно для себя его высочество отметил, что пока пехота атаковала форт, казачки уже ушли вперед, дабы перекрыть пути к отступлению и предупредить подход подкреплений, а кавалерия разделившись на группы, взяла в кольцо обоз. На телегах установили четыре картечницы Гатлинга, на случай атаки неприятеля. Тактически, подготовка дивизии оказалась на высоте. Но логистика все еще хромала. На марше части растягивались, и обоз все норовил отстать от главных сил. Этим и воспользовался условный противник – четырнадцатая дивизия, уничтожив один их отставших обозов вместе с артиллерией.
Свой визит цесаревич завершил посещением казачьих станиц Климовка и Алексеевка, расположенных у самого края долины и поселения союзных индейцев, на берегу озера Пожарского*. Небольшие казачьи станицы стояли посреди пшеничных полей и ничем не выделялись среди других деревень русской Калифорнии, разве что количеством вооруженного люда. На краю Калифорнийской долины заканчивалась цивилизация. Далее лежали места дикие и неосвоенные. Казачьи поселения служили форпостом, охранявшим долину с востока и севера. А потому станичники несли пограничную службу, часто уходя в рейды по следам лихих людей или контрабандистов. Они же являлись главным связующим звеном с союзными индейскими племенами, которые служили первым заслоном у Скалистых гор.
Вернувшись во Владивосток, Александр Николаевич отправил отцу шифрованную телеграмму. Текст ее был короткий и гласил: 'Все готово. Можно приступать'.
Глава 4.
– Господин Штосель, идемте за мной. Мистер Дэвис готов вас принять. – Невысокий, худощавый лейтенант в серой форме жестом пригласил посетителя следовать за собой. Швейцарец кивнул и взяв в руки элегантный кожаный портфель двинулся вслед за секретарем. Тот, открыв дверь в конце широкого, полутемного из-за зашторенных окон коридора, пропустил гостя вовнутрь и прикрыл за ним дверь.
Хозяин кабинета, такой же худощавый, как и его секретарь, только повыше и одетый в цивильный костюм, встал из-за стола и быстро пройдя к визитеру, крепко пожал ему руку. Вид у президента Конфедерации был усталый, глубоко запавшие глаза тускло мерцали из-под густых бровей, придавая лицу суровый, несколько отрешенный вид.
– Рад вас видеть господин Штосель. В вашей записке вы указывали, что желаете обсудить возможность преодоления морской блокады.
– Да господин президент. У меня есть предложение для эффективного противодействия флоту янки, а так же по увеличению выпуска боеприпасов и амуниции.
– Я знаю вас, как человека, не бросающего слов на ветер. А потому с удовольствием вас выслушаю.
Коммерсант сел на простой деревянный стул, с жесткой спинкой и открыв портфель, достал оттуда несколько фотографий и кипу листков с таблицами. Повернув фотографии лицом к своему визави он сказал:
– Как вам известно я руковожу американским отделением Байер и Ко. Но моя фирма имеет отлаженные деловые связи по всему миру. Здесь на фотографии изображен русский броненосец класса 'Альбатрос'. Конструкция довольно простая и недорогая. А главное время постройки до полугода. Наша компания недавно продала по два таких судна Аргентине и Бразилии.
– И такие небольшие суда смогут противостоять фрегатам северян? – скептически спросил президент.
– Из-за десятидюймовой брони, эти корабли практически неуязвимы. А установив на них два одиннадцатидюймовых орудия мы сможем расстреливать фрегаты северян практически в упор. Русские очень успешно применяли эти бронированные суда против турок. Правда их артиллерия лучше, но и мои одиннадцатидюймовые орудия вполне смогут сделать эту работу, сэр. Десяток таких броненосцев смогут уничтожить наиболее крупные корабли янки и в случае нужды защитить наши основные порты. Есть вариант и более легкой канонерской лодки, для охраны судоходства на Миссисипи.
– И какова же стоимость такого корабля?
– Порядка трехсот пятидесяти тысяч долларов. Можно сократить по трехсот двадцати тысяч, если запустить серию и сэкономить на расходах.
– Не так уж и дешево, – вздохнул Дэвис. – Как вы знаете, наши ресурсы ограничены, а мне каждый день на стол ложатся дюжина писем с различными прожектами.
– Дешевле не получится. Но не забывайте, что полноценный фрегат обойдется в два, три раза дороже и их строительство займет полтора года. А производство этих броненосцев я смогу наладить на своих заводах в Бирмингеме за два месяца. Сборку можно осуществлять на месте в Новом Орлеане и Норфолке. Уже в начале следующего года мы сможем нанести флоту северян такой удар, от которого они будут вынуждены прекратить блокаду. А это означает, что мы сможем свободно продавать хлопок и закупать необходимое нам оружие.
– Ваша идея очень интересна, но весь бюджет морского министерства сможет покрыть постройку лишь трех судов. Увы, наши ресурсы очень ограничены и все деньги идут на армию.
Думаю возможно решить и эту проблему, – улыбнулся предприниматель. Из-за отказа продавать хлопок в Европу, наши склады завалены этим белым золотом*. Теперь, из-за блокады торговля с Европой сильно затруднена, а без броненосцев ситуация лишь ухудшится. Поэтому я предлагаю продавать хлопок через русских. У меня есть налаженные связи в Калифорнии. Цена на хлопок сейчас в четыре раза выше чем до войны. Даже при меньших поставках, это десятки миллионов долларов, которые можно пустить на постройку собственного флота и закупку вооружения. Я думаю, что даже если русские не захотят платить за все наличными, можно попросту обменять часть товара на оружие и зерно.
Президент уже давно пожалевший, что запретил вывоз хлопка в начале войны, загорелся от этой идеи.
– А ведь, действительно, они вполне могут согласится, – он встал с кресла и подошел к окну. Была еще одна причина, которую он не озвучил коммерсанту. Если наладить торговлю с русскими, может удастся надавить и на англичан с французами. Те наверняка забеспокоятся, как бы северный медведь их не обошел. Здесь открывались новые возможности для дипломатических маневров, которые грех было бы не использовать.
Воспользовавшись паузой швейцарец добавил:
– Если вы согласны, я еще сегодня протелеграфирую моему коллеге в Александровске. Во время его недавнего визита в Бирмингем, мы обсуждали такую возможность.
– Что ж, не вижу причин откладывать такое важное решение. Но как минимум половина товара должна быть оплачена наличными. Нам нужно золото.
– Постараюсь добиться наилучших условий, – заверил его Штосель, – Надеюсь, что в течении двух недель у меня на руках будет конкретное предложение. Помимо этого у меня есть еще одно предложение.
– И какое же?
– Выпустить облигации обеспеченные хлопком. Пусть у нас немного золота, но хлопок он и есть золото. Просто иное, – улыбнулся предприниматель. Думаю вполне можно разместить наши займы в Лондоне и Париже и рассчитывать на десять-двенадцать миллионов долларов. Правда лучше сделать это после того, как мы прорвем блокаду или на худой конец, наладим транзит через русских. А чтобы более эффективно расходовать полученные средства, предлагаю создать оборонный комитет, куда войдут наши ведущие промышленники, инженеры и военные. Таким образом мы сможем координировать что и сколько производить или закупать. Только заводы Байер и Ко могут производить в два-три раза больше продукции, если работать в несколько смен и сократить номенклатуру производства. Думаю что Тредегарский металлургический завод* и верфи в Норфолке вполне могут увеличить производство вооружений. Для производства пороха и боеприпасов можно быстро построить еще несколько заводов, подальше от Севера. Оборудование можно заказать у русских.
– А кто будет руководить этим комитетом? – спросил президент, любящий контролировать любые мелочи.
– Вы, или любое назначенное вами лицо. Лишь бы человек был компетентным, – коммерсант, знавший о привычке Дэвиса контролировать все, заранее продумал свой ответ.
Довольный глава кабинета впервые за все встречу улыбнулся. Его худое лицо еще больше сморщилось. Улыбка ему явно давалась не легко.
– Я подумаю над вашим предложением. Предлагаю встретиться через неделю. Я приглашу мистера Андерсона* и мистера Махоуна*. Дабы обсудить перспективы оборонного комитета.
– Благодарю, – Штосель благодарно кивнул, выражая признательность, – здесь, – он указал на стопку бумаг, – суммированы мои предложения и подсчеты.
– Обязательно с ними ознакомлюсь господин Штосель. Очень рад вашему визиту. В эти трудные времена каждые умный человек на вес золота.
На том президент и промышленник распрощались довольные друг другом. А через месяц в кабинете Дэвиса появился долгожданный визитер из далекой Российской империи.
Глава 5.
Еще до первых выстрелов Гражданской войны правительство Конфедерации озаботилось налаживанием дипломатических связей с великими державами. Стараниями первого госсекретаря Роберта Тумбса в Лондон и Париж направились эмиссары с целью прощупать почву для признания КША. Не обошли вниманием и Москву, стараясь выйти на Николая Александровича через губернатора Штенберга. Между русской Калифорнией и югом США давно установились взаимовыгодные связи. И хотя большинство промышленных товаров и пшеница приходили с Севера, торговый товарооборот с русскими неуклонно рос. Железная дорога от Шелихова через мексиканский Санта Фе к середине 1860 года дошла, наконец, до Миссисипи в районе Виксбурга, став первой трансконтинентальной железной дорогой в США. Теперь азиатские и русские товары всего за шесть дней попадали в Атланту, а американский хлопок проделывал обратный путь, на текстильные фабрики Калифорнии.
Хлопок. Король хлопок. Белое золото. В начале войны всем казалось, что лишившись потока этого необходимого для промышленности цветка, Англия и Франция станут гораздо сговорчивее и признают Конфедерацию, а то и вовсе станут союзниками. Но через несколько месяцев оптимизм поубавился. Проклятые островитяне и лягушатники сидели на заборе и выжидали, отделываясь вежливыми фразами. Осталось уповать лишь на северного медведя, который пока тоже хранил молчание. Но только до этого прекрасного солнечного дня. Последнего дня июня.
Две недели назад в Ричмонд прибыла долгожданная депеша от господина Штенберга. В ней сообщалось о скором прибытии особого посланника российского императора, Константина Николаевича Ильина с целью обсудить возможное сотрудничество. Госсекретарь Хантер* ликовал. Наконец то его ведомство доказало, что не зря проедает свой хлеб. Хотя заслуга скорее была не его, а предшественника* да губернатора Южной Каролины, Пикенса, имевшего хорошие связи в Москве, в бытность свою послом США в Российской империи. И уж конечно никто и не подозревал, что решение о возможном союзе с Конфедерацией уже обсуждалось в узком кругу посвященных еще в декабре 1860 года, как только стало известно о победе республиканцев во главе с Аврамом Линкольном.
Хотя визит и не являлся официальным, посланника приняли со всевозможным почтением, разместив его в небольшом особнячке викторианского стиля. Константин Николаевич Ильин внутренне усмехнулся такой предупредительности. Перипетии его службы привили некий цинизм в отношении к окружающим. Исполняя деликатные поручения правительства, а то и самого императора, он испытал самое разное к себе отношение. От подобострастия вассальных южных князьков, до недоверия и подозрительности османов и хивинцев. Дважды пришлось побывать ему в темнице, гадая, станет ли следующий день последним. Но обошлось. Теперь судьба занесла его на другой континент с миссией, имеющей стратегическое значение для империи.
Как оказалось, русский посланник свободно владел английским, а потому разговор с президентом и госсекретарем состоялся тет-а-тет, без услуг переводчика. Дэвис, любивший вникать во все мелочи и не доверявший никому, предпочел вести переговоры сам, оставляя Хантеру роль статиста.
После приличествующих этому случаю приветствий и обмену любезностями, стороны перешли к делу.
– Господин Ильин, означает ли ваш визит намерение признать нашу независимость? – напрямую спросил Дэвис.
– Как вы знаете, император Николай Павлович всегда сочувствовал правам народов на самоопределение. Польша, Венгрия и Италия тому примером. А потому он симпатизирует вашему делу и желал бы видеть вашу великую страну независимой и процветающей, но, увы, тому есть несколько препятствий, от разрешения которых и зависит позиция империи.
– И каковы же эти препятствия?
– Как вы понимаете, после предостережения господина Сьюарда*, поддержав вас мы рискуем ввязаться в войну с США, тем самым рискуя безопасностью Русской Америки. Не говоря уже про экономические тяготы связанные с войной.
– Нам есть, что предложить вашей великой родине взамен, – ответил президент. – Ведь если янки покончат с нами, настанет черед Калифорнии. А признав нас, вы обретете надежного союзника и соседа. Вдобавок мы можем продавать вам хлопок по довоенной цене или обменивать его на оружие и боеприпасы.
– Я рад, что вы заговорили о союзе, – ответил Ильин. – Если США объявят нам войну, то дабы обезопасить Калифорнию мы будем вынуждены аннексировать Орегон вплоть до Скалистых гор. В этом случае мы надеемся на взаимность с вашей стороны. Мы признаем Конфедерацию, а вы, как союзник, признаете наше право на Орегон. Нечего и говорить, что обезопасив границы, мы сможем поставлять вам больше вооружения, для победы над врагом.
Признав за вами Орегонские территории, мы рискуем испортить отношения с англичанами и французами, – встрял в разговор Хантер. Константин Николаевич пожал плечами, мол и что с того?
Посланник пожал плечами.
– Иначе и нам незачем так рисковать. Тем не менее ни Лондон ни Париж не спешат вступиться за ваше дело. Мы же готовы и предлагаем вам союз. Уже сегодня четверть ваших боеприпасов идет из Калифорнии. А ведь война будет долгой, и без союзника вам янки не одолеть. Вместе мы сможем.
– И как же вам видится наш союз? – спросил президент.
– Мы официально признаем вашу независимость, не вступая, тем не менее в войну с США. Но ежели они ее нам объявят, мы вынуждены будем воевать. В этом случае вы признаете Орегон за империей. Наша атлантическая эскадра поможет оборонить Новый Орлеан от вторжения янки.
– Готовы ли вы воевать на нашей стороне?
– Ваша война с Севером это 'семейной дело' и мы не хотим вмешиваться напрямую. Но мы готовы продавать вам оружие и боеприпасы или частично обменивать их на хлопок. Уже сейчас мы можем поставить вам триста тысяч ружей образца 1852 года. Они прекрасно зарекомендовали себя во время недавней войны. Мы так же можем продать пшеницу, локомотивы, рельсы и вагоны. Все, что вам необходимо для победы. А наш флот поможет прорвать блокаду Севера хотя бы в Мексиканском заливе.
– Мы рады господин Ильин найти в лице вашего императора союзника и друга. Нам требуется обдумать ваше предложение. Я приглашаю вас на ужин в шесть часов вечера. Там мы сможем продолжить наш разговор.
– Господа, я рад, что наши позиции по многим вопросам совпадают. С удовольствием принимаю ваше приглашение.
Мужчины пожали друг другу руки, после чего посланник покинул кабинет. Когда он ушел Дэвис, усмехнувшись, сказал своему госсекретарю:
– Что ж, цена ясна. И признаться не очень высокая. Лишившись выхода к Тихому океану янки ослабнут. А нам это выгодно.
– А что на это скажет император Наполеон? Я надеялся что и он нас поддержит.
– Признание русскими создаст прецедент. Может это наоборот, подстегнет французов. А если и они нас признают, англичане не смогут оставаться в стороне. Вдобавок русские помогут нам прорвать блокаду. Иначе мы не сдюжим.
