Текст книги "Тибетская медицина"

Автор книги: Петр Бадмаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Одни врачи полагают, что две первые главы сочинения «Шалог-Жоб-Жад» были написаны еще древними врачами, следующие пять глав – также другими лицами, и только последние одиннадцать глав принадлежат Ютог-бе П. Другие же врачи, напротив, утверждают, что все сочинение написано им самим.

Со времени Ютог-бы II в Тибете разрабатывались терапия и другие специальные врачебные науки. Анатомические атласы, учение о кровообращении и обмене воды в организме, неизвестные до того времени, стали общеизвестны благодаря сочинениям О-Бум-Шенбо, Бум-Хуцара, Тарбу-Мелена и Деба-Шин-Жога.

Школа Ютог-бы II процветала до конца XVII столетия. По рассказам лам, за этот почти тысячелетний период времени было написано множество медицинских сочинений. К сожалению, чрезвычайная дороговизна, а главное, сложность поиска этих сочинений и трудности с доступом в Западный Тибет в значительной степени осложняют их приобретение.

Знакомство монголо-баргутов или, вернее, двора монгольских ханов с тибетской медициной совпадает с прибытием в Монголию знаменитого врача, пандита Сакья, к царю Годану около 1235 г. н. э. Надо полагать, что тибетские врачи пользовались доверием при дворе монгольских ханов еще со времени первых походов Чингиса в Тангут, иначе едва ли могли бы распространиться слухи о знаменитых врачах Тибета, как это случилось в царствование Годана.

Приблизительно в 1233 году хан заболел параличом, для излечения которого были использованы все известные в то время средства. Однако в хрониках не упоминается о том, кто были врачи хана и чем его лечили. Каким-то образом до Годана дошел слух, что в Тибете находится знаменитый лама Сакья, или Саджа-Гунга-Жалсан, изучивший медицину, получивший ученую степень пандита, тот самый, который в Индии весьма успешно вел религиозные споры с противниками буддизма.

Годан отправил посла Дурда, в сопровождении многочисленного войска, пригласить этого ламу. Сакья принял приглашение и, прибыв к хану около 1235 г., стал его лечить. Вскоре Годану стало легче, а потом он полностью выздоровел. С тех пор Сакья сделался любимцем Годана и имел на него огромное влияние. Годан вскоре принял буддизм и начал способствовать его распространению среди своих приближенных и подданных. Очевидно, многочисленная свита и ученики Сакьи также были врачами тибетской медицины и лечили, как и сам Сакья, больных, а ламы-врачи, по мере того как они становились благодаря своим знаниям необходимыми для ханской семьи и придворных, понемногу приобретали религиозно-нравственное влияние.

С падением монгольской династии в Китае, при Тогон-Тумуре, и вообще в этот период времени – в конце XIV века, до буддийского реформатора Зонхабы, медицина находилась в упадке. Зонхаба же сам изучил медицину и заставлял заниматься ею лам. Медицинские школы процветали с этого времени уже не в Тибете, а в Амдосском округе, в монастырях Жанба и Сурхар.

Основатель Жанбайской школы Намжал-Дава, родившийся в кумирне Домрин-Жалбой в 1671 году,[50]50
  [50] Год железной свиньи в 7-м рабжане.


[Закрыть] с малых лет занимался медициной под руководством ученых лам Лошен-Жаншуб-Земо и Балдан-Шоглай-Намжала. Он изучал также буддийские науки, получил звание ученого, чем приобрел известность, и был возведен в звание Номун-Хагана – главы науки.

Намжал-Дава написал много сочинений, одобренных духовными и светскими учеными буддийского мира, и, между прочим, краткое руководство – «Основания медицины» в трех частях. Затем он же составил книгу «Гаприн-Мунцел» – разъяснение «Чжуд-ши» – и написал сочинение «Ринчин-Дом-бу». Эти труды служат в настоящее время главными руководствами для изучения тибетской врачебной науки.

Сурхарская школа была основана Ненит-Доржи в местности Дагба-Сурхар. Ненит-Доржи родился в 1679 году[51]51
  [51] Год зеленой овцы в 7-м рабжане.


[Закрыть] от Даши-Намжал (мать) и Ринчин-Пун-цок (отец). Его называют иногда Дарма-Сами, иногда Абу-Соржди, и известен он под этими двумя именами. В тринадцать лет Ненит-Доржи изваял, как говорят, изображение Манзошри, после чего последний явился к нему во сне и предсказал Ненит-Доржи, что он станет врачом и что ему будет покровительствовать сам Ютог-ба, к которому он должен обратиться с молитвой.

Однажды Ненит-Доржи видел себя во сне вкушающим свежие плоды миробалана.[52]52
  [52] Fructus Myrobalani – мирроядренный плод, получаемый от деревьев Terminalia Bellerica Roxb., Terminalia Chebula Retz., Terminalia citrina Roxb. сем. Combretaceae, Decandria Monoginia; первые два вида растут в Ост-Индии, а третий – в Восточной Бенгалии (Трапп. Руководство к фармакогнозии, т. I, стр. 488. Спб.,1868).


[Закрыть] Сон этот не давал ему покоя и наводил на различные размышления.

Вскоре к нему чудесным образом явился Ютог-ба и рассказал о своем прошлом, о своих воплощениях, посоветовал изучать, главным образом, хирургию и предложил исправить руководство к ней, с большими недостатками переданное и истолкованное многими учеными. Это послужило поводом для Ненит-Доржи к составлению двух больших руководств: «Ул-Гар-Мелон» и «Жева-Рин-Срил», которые служат комментариями к «Чжуд-ши».

Ненит-Доржи требовал от своих учеников, чтобы они прежде всего изучили историю медицины и познакомились, по возможности, со всей существующей литературой по всем отраслям науки, чтобы усвоив то и другое, они могли заниматься критическим разбором медицинских сочинений и только после всего этого решались бы составлять новые руководства, не уклоняясь от существующей системы. Ненит-Доржи умер в 37 лет.

Ученик его Бонба-Сурхар-Лодой-Жалбо оставил сочинение «Мей-бо шал-лун».

Эти две школы всегда имели своих последователей. Впоследствии потомок тибетских царей – Дис-рид-Санжей-Жамцо получил образование в обеих школах. Он составил комментарии к «Чжуд-ши», известные под названием «Вайдурья-Онбо» и «Лхантаб-Шенбо». Кроме того, современник этого ученого Дарма-Ман-Рамба-Шойдак-Лобсан оставил сочинение «Ман-Ак-Гаржама», а врач Дан-Зин-Пунцок написал два пользующихся в Тибете известностью сочинения по фармакогнозии и фармакологии – «Шилгон» и «Шилпрон». Эти школы рассылали врачей-лам по всей Монголии.

Последователи Зонхабы начали оказывать влияние на монголов с конца XVI столетия.

В 1582 году Алтын-хан Тушету – говорится в истории Монголии – заболел, и кончина его была неизбежной. Приближенные роптали, говоря при этом: в чем же могущество буддизма, если представители его не могут спасти жизнь Алтын-хану, ревностному стороннику и покровителю лам; должно быть, они шарлатаны, и следовало бы их изгнать.

Манзошри-хутухту, бывший свидетелем этого ропота, просил ученейшего ламу-врача Иондон-Ринчена спасти жизнь Алтын-хана. Этот врач дал хану какое-то нюхательное средство, а Манзошри-хутухту произнес при этом трижды: поправляйся, хан, ради буддийской веры. Алтын-хан вскоре поправился, и окружающие, пораженные его выздоровлением, перестали с тех пор роптать на лам.

Уже в начале XVII столетия у монголов появляются врачи тибетской медицины из самих же монголов. Брат Тушету-хана Ундур-Гэгэн, первый перерожденец ургинского хутухты, был известнейшим врачом, и его неоднократно приглашали для лечения ханов маньчжурской династии.

«Чжуд-ши» и другие более или менее замечательные медицинские сочинения были переведены на монгольский язык при посредстве ламы Шойджи-Отцер и других переводчиков. Самый замечательный перевод был сделан при Лигдэн-хутухте.

В начале XVIII столетия тибетские ламы-врачи стали проникать к бурятам, среди которых постепенно приобретали общее доверие, входя в семейные связи и вступая в брак, вопреки правилам буддизма. Таким образом они слились с бурятами, от которых стали отличаться только внешностью: брили голову, одевались в яркие желтые или красные костюмы, носили особого покроя воротники, четки и другие принадлежности одежды, принятой у буддийских духовных лиц.

Лама-врач Агван-Пунцок, тибетец по происхождению, поселившийся между селенгинскими бурятами, имел большой успех и приобрел среди них известность.

Деятельность лам-врачей из Тибета у бурят выразилась в том, что три года спустя после прибытия лам, в 1721 году, хорошо подготовленный этими тибетцами юноша Агалтаев, бурят селенгинского подгородного ведомства, уехал в Монголию, в Ургу, для совершенствования в медицинских и других буддийских науках.

Затем, также под влиянием тибетских врачей, юный Дамба-Доржи Заяев, бурят селенгинского ведомства цонгольского рода, с двумя товарищами отправляется пешком в Тибет. В течение нескольких лет они изучают тибетскую медицину и буддийские науки в Лхассе. После долгого странствования по монастырям Тибета Заяев с товарищами вернулся на родину, где в скором времени приобрел славу ученейшего и искуснейшего врача.

Между хоринскими бурятами пользовались чрезвычайной популярностью врачи Дархан-Нан-со-Луб-сан-Шираб и Дархан-Нансо-Лубсан-Намжел; они также обучали тибетской медицине молодое поколение.

Бурятские ламы, желая сделать руководство «Чжуд-ши» общедоступным, перевели его на монголо-бурятский язык и напечатали в шестидесятых годах прошлого столетия. Главным редактором этого издания был ученейший лама Дылгэров. Впрочем, многие ламы еще задолго до этого времени переводили на монголо-бурятский язык «Чжуд-ши», но все эти переводы оставались в рукописях.

Один из таких переводов с комментариями принадлежит Александру Александровичу Бадмаеву.

* * *

Изложив вкратце исторические сведения по тибетской медицине, перейдем к рассмотрению отзывов о врачебной науке Тибета, появившихся в европейской литературе. Путешественники, ориенталисты, европейские врачи и просто люди, посвятившие себя изучению Востока, доставили образованному миру сведения как о сочинении «Чжуд-ши», так и о тибетской медицине вообще. К сожалению, нет возможности составить по этим данным определенное мнение об упомянутом сочинении и о системе, в нем изложенной.

В числе лиц, занимавшихся тибетской медициной, были известные представители науки: русский врач Реман,[53]53
  [53] Beschreibung einer Thibetanischen Handapotheke. Ein Beitrag zur Kenntniss der Arzneikunde des Orientes. Von Doctor – J. Rehmann. St. Petersburg. 1811.


[Закрыть] венгерский ориенталист Чома Де-Кё-рез,[54]54
  [54] Чома Де-Кёрез родился 4 апреля 1784 года в деревне Кёрез в Трансильвании. Он происходил от небогатых родителей из военного сословия; окончил курс в коллегии Nagy Enyadu и продолжал свое образование с 1816 по 1818 г. в Геттингенском университете. В конце 1820 года Де-Кёрез отправился на Восток. Побывав в Александрии, Тегеране, Кабуле, Пешаваре, Де-Кёрез 26 января 1822 г. прибыл в Дакку, 11 марта того же года – в Лахор, в мае – в Кашмир, 1 июня – в Лэ, столицу Ладака, провел зиму в Кашмире, изучая тибетский язык. В 1823 году Де-Кёрез был рекомендован ламе из монастыря Янглы, под руководством которого изучал тибетский язык и ознакомился с литературой. Он умер в Дарджи-линге в Сиккиме 11 апреля 1842 года, на пути в Лхассу, столицу Далай-ламы.


[Закрыть] архиепископ Нил, английский врач Уайз.[55]55
  [55] Review of the History of Medicine by Thomas A. Wise. M.D. London, 1867.


[Закрыть] Так как взгляды этих лиц не могут не пользоваться доверием ученого мира, считаем нелишним привести здесь некоторые сведения об их трудах.

Доктор Реман, сопровождавший неудачное посольство Головкина в Китай, познакомился в бурятских степях за Байкалом с тибетскими врачами и одного из них, Цултима, пригласил в Петербург.

«Краткое описание, – пишет доктор Реман, – открытой мной небольшой коллекции медикаментов для европейского ученого медицинского мира – драгоценный подарок. Учение о лекарствах, употребляемых в отдаленной Азии, особенно в Китае и в Тибете, нам еще так мало известно, и сделанные прежними путешественниками исследования по этому предмету так скудны, что каждое наблюдение, способное осветить этот вопрос, будет новым богатым приобретением в области естествознания вообще и лекарствоведения в частности.

Собранные и описанные мной лекарственные вещества продаются в небольшом китайском торговом городе Маймачене, на сибирско-китайской границе, близ Кяхты, и ими запасаются преимущественно ламы, принадлежащие к духовному сословию монголов и бурят, находящихся в русском подданстве, так как лица эти занимаются также лекарствоведением и врачеванием.

Лекарства эти состоят из 60 различных средств, из которых каждое тщательно завернуто в бумагу с обозначением названия лекарства на тибетском (тангутском) языке. Перечень этих названий приложен отдельно. Из-за тибетских наименований я и назвал собранные мной лекарства «Тибетская аптека». Впрочем, меня уверяли, что все эти медикаменты получают из Пекина, а носят тибетские названия потому, что тибетское наречие – научный и религиозный язык монгольских лам и названия медикаментов им более знакомы именно на этом языке. Тем не менее известно, что эта materia medica должна использоваться и в Тибете, так как книги, в которых эти лекарства объясняются и определяется их употребление, напечатаны также на тибетском языке врачами, чтимыми наравне с божествами. Автором знаменитейшего по этой части сочинения считается божество по имени Бурханэ или Отошей,[56]56
  [56] Речь идет об авторе «Чжуд-ши» – Цо-жед-шонну, имя которого в переводе на монгольский язык Залагу-Оточи.


[Закрыть] по-видимому, Эскулап тибетской мифологии. Очень хоте-лость бы, чтобы эти книги были переведены на русский язык, так как это чрезвычайно интересно будет для истории медицины, и я надеялся, что труд этот возьмет на себя лама, который, по моему предложению, был вызван с границы Китая в Петербург для того, чтобы пройти курс наук в С.-Петербургской Медико-хирургической академии. Он обещал объяснить мне тибетские медицинские книги, как только достаточно овладеет русским языком, и перевести их на русский язык. К сожалению, по причине преждевременной смерти этого ламы от изнурительной лихорадки и вследствие ностальгии (тоска по родине), прекрасное и полезное его намерение не могло осуществиться. Память этого превосходного, неиспорченного человека я почтил слезами искреннего сожаления. Я уговорил его оставить свою счастливую кочевую жизнь, свое жилище, свои стада, друзей, братьев, сестер, родителей, наконец своих богов для того, чтобы вдали от родины и в одиночестве, среди незнакомой ему нации, в совершенно новой, для него обстановке, посвятить себя труду, чтобы когда-нибудь принести своему народу плоды европейской науки. Имя этого незабвенного для меня человека Чуитум-Ситонх.[57]57
  [57] Очевидно, искаженное имя Цул (х) тим-Цэ (я) ден.


[Закрыть]

Я просил нескольких лам произнести вслух названия этих медикаментов в том порядке, как они расположены в тибетском перечне, и старался в точности выразить названия эти латинскими буквами. Эти медикаменты – различные семена, плоды, коренья и прочие вещества – были мной исследованы (каждое отдельно) относительно их внешних признаков, которые, из-за древности экземпляров, трудно было обнаружить. Но, при содействии ботаника доктора Редовского, признаки этих веществ определены, насколько это было возможно, и подробное описание большей части их сделано благодаря трудам этого ученого.

Различные лекарственные вещества из этого описания, с которым мы познакомимся, ламы-буряты растирают в порошки, из них составляют смесь с добавлением к ней некоторой части порошков, составленных из лекарственных трав местной флоры, и в таком виде порошки эти используются при лечении больных. Составляемые ламами смеси иногда очень сложны; обычно же они состоят из 25–40 ингредиентов. Порошки сохраняются в кожаных мешочках и даются больным небольшими порциями, размешанные в воде или вареные, – утром и вечером.

Мне случалось видеть несколько образцов подобной смеси, но, к сожалению, я не мог получить каждый раз точного указания, в каких случаях и при каких болезнях следует употреблять ту или иную смесь порошков, так как ламы всегда предлагали мне искать объяснения, которые изложены в их медицинских книгах. Итак, чтобы узнать что-либо более положительное и более удовлетворительное относительно этой materiae medicae, нужно иметь терпение дождаться, когда тибетские книги, которыми руководствуются ламы в терапевтической своей практике, будут переведены на русский язык.

У меня имеется также достаточное количество экземпляров местных лекарственных трав, применяемых бурятами. Эти материалы также могут привести к более близкому знакомству с медицинскими знаниями этого народа.

Так как действие всех лекарственных веществ может быть определено только лишь практическим путем, то я считал долгом при составлении описания этих медикаментов воздержаться от всякого мудрствования насчет их практического применения, а привести только одни факты и сведения, какими я располагал. Тем не менее можно с большой вероятностью определить употребление некоторых из них.

Я надеялся еще много узнать об этом предмете во время пребывания в Китае, но возвращение нашего посольства в Россию помешало исполнению моей надежды. Я ограничился составлением естественнонаучного исторического описания этих лекарств. Наши ученые и врачи найдут в нем многое, им уже знакомое. Из обзора всего вышеизложенного вытекает подтверждение давно уже сделанного наблюдения, что употребляемые восточными народами лекарства принадлежат преимущественно к средствам возбуждающим, согревающим и укрепляющим, тогда как в европейских аптекарских магазинах находятся в изобилии преимущественно чистительные, ослабляющие и прохладительные лекарства».

Из этого приведенного нами предисловия к труду Ремана и в настоящее время, спустя 92 года после выхода его сочинения, можно повторить слова автора: «чтобы узнать что-либо более положительное и более удовлетворительное относительно этой materiae medicae, нужно иметь терпение дождаться, когда тибетские книги, которыми руководствуются ламы в терапевтической своей практике, будут переведены на русский язык».

Известный ориенталист-филолог, отважный путешественник Чома Де-Кёрез, также пытался вкратце объяснить содержание четырех частей «Чжуд-ши». Мы не считаем нужным представлять критического разбора его объяснений, так как наш перевод «Чжуд-ши» выяснил, что Чома Де-Кёрез, будучи только филологом, не вполне овладел медицинской системой сочинения «Чжуд-ши», а потому не мог передать образованному миру сущности тибетской медицины, хотя он, очевидно, много трудился над этой наукой, что видно из сочинения о нем Дюка.[58]58
  [58] Life and works of Alexander Csoma De-Koros, by TheodoreDuka. M. D. London, 1895.


[Закрыть]

По сведениям Чома Де-Кёреза, главное медицинское сочинение на тибетском языке носит название (r) Gyud (b) Zhi (Чжуд-ши) и состоит из четырех частей. Автором его был сам Шакья-Муни.[59]59
  [59] До сих пор ламы-врачи, не изучавшие истории медицины, ошибочно предполагают, что Шакья-Муни был автором сочинения «Чжуд-ши». Очевидно, учитель Чома Де-Кёреза принадлежал к таким ламам.


[Закрыть] Материалы тибетского руководства заимствованы из санскритских сочинений. Ученый лама, знакомый с этим руководством, рассказал ему, Чома Де-Кёрезу, что в царствование Khri-Srong-Dehutsa[60]60
  [60] х (Т) (р) и-срон (л) Дэ (а) у (б) Зан.


[Закрыть] в VIII или IX в. н. э., тибетец Берозана, во время своего пребывания в Кашмире, при помощи пандита-врача, перевел на тибетский язык сочинение «Чжуд-ши» и представил его своему царю. Впоследствии оно было рассмотрено и дополнено другими учеными и принято в целом как авторитетное сочинение.

Кроме пяти томов медицинского содержания, которые помещены в энциклопедии Stan-gyur,[61]61
  [61] Данчжур – сборник буддийской литературы в 225 томах, из которых тома под литерами сэ, оэ, э, чо, мо, кго и до – медицинского содержания.


[Закрыть] ламе было известно около сорока томов других сочинений по тибетской медицине.

Главная медицинская школа Тибета находится в Chak-phuri, в буддийском монастыре близ Лхассы, а две меньшие, называемые Chak-zur, находятся внутри страны. Таким образом, Чома Де-Кёрез, изучавший 20 лет тибетский язык, не дал образованному миру достоверных сведений о «Чжуд-ши», которое и он считает главным сочинением по тибетской медицине.

Преосвященный Нил, архиепископ ярославский, в своем сочинении о буддизме[62]62
  [62] Буддизм, рассматриваемый в отношении к его последователям, обитающим в Сибири. Спб., 1858.


[Закрыть] отвел место статье о врачебном искусстве у лам. Считаем нужным коснуться этой статьи, потому что Преосвященный Нил, один из замечательнейших епископов-миссионеров, отлично понимал значение буддизма и тибетской медицины на Востоке. Имея целью поднятие уровня деятельности православной миссии на высоту ее призвания и желая показать пример миссионерам, он сам решил изучить буддизм по монголо-бурятским источникам, т. е. изучить веру народов, среди которых миссия ставила целью распространение православия.

Очень жаль, что архиепископ Нил, при его рвении в изучении буддийского религиозного и медицинского мира, не имел хороших руководителей – ученых лам, которых можно было всегда встретить за Байкалом.

Архиепископ Нил обратил особенное внимание на сочинение «Чжуд-ши», но окружающие его лица, по-видимому, не только не были в состоянии удовлетворить любознательность Преосвященного, но нередко снабжали его неверными сведениями, не касавшимися даже тибетской медицины. Вследствие этого сведения, сообщаемые им в своем сочинении, не имеют научного значения. Преосвященный, как человек чрезвычайно умный, образованный и начитанный, сознавал недостаточность своих сведений и тем более мог убедиться в недостаточности сведений лиц, его окружавших. Поэтому он в конце своей статьи предупреждал будущих исследователей медицины следующими словами:

«Дальнейшие объяснения терапии лам были бы для наших целей излишним трудом, ибо и приведенных примеров достаточно для правильного о ней представления. Желающие изучить основательно область этой науки могут найти достаточно сведений в разных изданиях. Но к каким бы источникам не решил обратиться исследователь, советуем ему не спешить со своими умозаключениями. Странен и груб буддийский эмпиризм, но он сохранен печатью веков, он выдержал суд бесконечного ряда поколений, ему в тысяче случаев воздавалась дань уважения, особенно же воздается дань благодарности от тех племен, которые, будучи рассеяны на пространстве от Тибета до Сибири, от берегов Ганга до Лены, видят только в лице браминов и лам своих целителей и то орудие, которое quae (dicente antiquissimo illo M. Herophili) deorum immortalium manus sunt, quotidie ad salutarem effectum diriguntur[63]63
  [63] (По высказыванию древнейшего М. Герофила), руками бессмертных богов, каждый день ведет их к спасению. «Буддизм», стр. 21, 275–276.


[Закрыть]».

Получивший громадную известность в Европе, доктор Уайз, труды которого цитируются лучшими представителями медицинского мира, в приведенном выше сочинении «Обозрение истории медицины», в особой главе знакомит читателей, между прочим, с царем Индостана Ашокой, могущественным покровителем буддизма и медицины. Автор сообщает, что под покровительством этого царя врачи буддийской медицины устраивали приюты для беременных; калеки, больные и вообще убогие находились в госпиталях; по большим дорогам были выстроены гостиницы для путешественников; специально организованные аптеки снабжались лекарственными травами, кореньями, фруктами и хирургическими инструментами. Царь Ашока постоянно общался с Антиохом Сотером, с Птолемеем Филадельфом, с Антигоном-Гонатом Македонским, Александром II Эпирским и другими. Умер царь Ашока в 232 году до н. э., после 37-летнего царствования.

Уайз передает, что тибетцы свою богатую литературу заимствовали из Индии. Пандиты-ученые в VIII и IX веках перевели различные сочинения с санскритского и кашмирского на тибетский язык. Туземные ученые составили из этой переводной литературы два сборника Kah-gyur и Stan-gyur;[64]64
  [64] Ганчжур и Данчжур – сборники буддийской литературы.


[Закрыть] в последнем пять томов медицинского содержания.

Главное медицинское сочинение тибетцев, по Уайзу, не вошло в эти сборники – оно считается священным, потому что приписывается Шакья-Муни. Это сочинение, говорит Уайз, было переведено Берозаной во времена царя Khri-Srong Dehutsan в VIII или IX веках. Julthog II[65]65
  [65] Ютог-ба II.


[Закрыть] в XIII веке рассмотрел его, исправил и распространил.

В главе «О новейшей медицине у обитателей Тибета и Татарии» Уайз сообщает, что ученики медицинской школы, в сопровождении учителей, отправляются в горы собирать лекарственные растения. Тибетские врачи для распознавания болезней ощупывают одновременно оба пульса и тщательно исследуют урину в различные часы дня и ночи.

В лечении болезней ламы, по мнению Уайза, – эмпирики. Они обладают, пишет он, некоторыми драгоценными лекарствами, которые составляются ими с большим искусством. Действующие против местных болезней лекарства эти часто готовятся неточно, и употребление их сопровождается шарлатанством и суеверием.

Уайз упоминает также о колдовстве, заклинаниях и вообще о различных приемах, к которым прибегают ламы для достижения своих целей.

Может быть, ламы умышленно прибегают к этим приемам, а может быть, что даже вероятнее, сами внутренне убеждены в действенности своих заклинаний.

Ознакомившись с сочинением Уайза, нетрудно понять, что извлечения им сделаны из «Чжуд-ши». К сожалению, и Уайз не мог передать образованному миру сущность тибетской врачебной науки.

Практическая сторона этой науки впервые сделалась известной петербургским врачам с прибытием в 1857 году в С.-Петербург Цултима Бадмаева.

Врач тибетской медицины, сын наследственного засогола Цултим,[66]66
  [66] Приведем не лишенную интереса родословную A.A. Бадмаева (см. стр. 155).


[Закрыть] в святом крещении Александр Александрович Бадмаев, считался одним из главных гелунгов[67]67
  [67] Монах.


[Закрыть] Агинского дацана.[68]68
  [68] Агинский дацан – буддийский монастырь в Забайкайлев 60 верстах от границы с Монголией.


[Закрыть] Он сопровождал в С.-Петербург графа Муравьева-Амурского, относившегося чрезвычайно серьезно к тибетской врачебной науке.

Во время пребывания A.A. Бадмаева в С.-Петербурге в печати появлялись благожелательные статьи по поводу практической стороны этой врачебной науки, на которую вообще было обращено внимание обществами статьи, не признающие за ней никакого значения. Но, несмотря на это последнее обстоятельство, 1-го июня I860 года состоялось, по ходатайству А. А. Бадмаева, Высочайшее повеление о переводе «Чжуд-ши» на русский язык и об издании этого сочинения за счет резервных сумм военного министерства.