Текст книги "Amor legendi, или Чудо русской литературы"
Автор книги: Петер Ханс Тирген
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)
Влияние Шопенгауэра на русскую эстетическую и общественную мысль неоднократно засвидетельствовано, но совершенно недостаточно исследовано в русской литературоведческой науке. Тем не менее утверждение: «Как на Западе, так и у нас до сих пор не исследовано влияние Шопенгауэра на русскую философию и литературу»[350]350
Андреева И.С. Артур Шопенгауэр: жизнь и творчество. М., 2001. С. 2.
[Закрыть] следует счесть ошибочным. Оно возникло только вследствие того, что западные публикации на эту тему не берутся в расчет даже тогда, когда имеются их переводы на русский язык[351]351
См. об этом: Тирген П. Шопенгауэр в России. Постановка проблемы // Общественная мысль. Исследования и публикации. М., 1993. Т. III.
[Закрыть]. Более современные издания Шопенгауэра в России и новейшая русскоязычная биография Шопенгауэра демонстрируют несколько бóльшую библиографическую тщательность[352]352
См.: Гулыга А., Андреева И. Шопенгауэр. М., 2003. (ЖЗЛ 1046). С. 360–365. (Библиография, № 88, 114, 141, частично с орфографическими ошибками.)
[Закрыть].
Отдельные упоминания имени Шопенгауэра в России начинают встречаться с 1840–1850-х годов (В.Ф. Одоевский, А. Герцен, П.Л. Лавров, Н.Г. Чернышевский, П.Д. Юркевич и др.), в последующие десятилетия оно становится практически вездесущим. Русские писатели, публицисты, теологи и философы живо интересуются его учением[353]353
Ср. до сих пор наиболее авторитетный труд: McLaughlin S. Schopenhauer in Rußland. Zur litterarischen Rezeption bei Turgenev. Wiesbaden, 1984. См. также: Baer J.T. Arthur Schopenhauer und die russische Literatur des späten 19. und frühen 20. Jahrhunderts. München, 1980; Thiergen P. Probleme der russischen Schopenhauer-Rezeption // Göttingische Gelehrte Anzeigen. 238. 1986; Тирген П. Шопенгауэр в России…; Межуев Б.В. Шопенгауэр в России // Русская философия. Малый энциклопедический словарь. М., 1995. С. 599–603; Трубникова Н.Н. Об издании произведений А. Шопенгауэра в России // Шопенгауэр А. Собр. соч.: в 6 т. М., 1999–2001. Т. 6; Гулыга А., Андреева И. Указ. соч. С. 321–354.
[Закрыть]. Его посмертная почти эксплозивно возрастающая европейская слава действует подобно катализатору. В конце 1864 г. критик Варфоломей Зайцев предварил свое обширное исследование о Шопенгауэре констатацией «европейской известности» философа. По мнению Зайцева, преодоление «гегелевщины» произошло не только благодаря современным «натуралистам» Вирхову, Бюхнеру, Фогту, Молешотту, но и в первую очередь благодаря «новейшей антропологии» Шопенгауэра, которая стала «блистательной, гениальной мыслью»[354]354
Зайцев В.А. Последний философ-идеалист // Русское слово. 1864. № 12. С. 153–196 (цит.: с. 153, 160, 175, 179, 196). О Зайцеве см.: Русские писатели 1800–1917. Биографический словарь. М., 1992. Т. 2. С. 313–316. Известно, что Зайцев обучался медицине (не закончив образования) и был знаком с Лесковым.
[Закрыть]. На смену гегелевскому «мудрствованию» пришли естественные науки и «философия природы», обратившие наше внимание на конкретные состояния человека, его ощущения и «внутренние процессы организма». Особенно обстоятельно и в основном сочувственно Зайцев излагает ту часть учения Шопенгауэра, которая посвящена, по его выражению, «психологии страстей» и управляемому инстинктом «половому стремлению». Одобрительно (хотя и не без оговорок) Зайцев относится к учению Шопенгауэра о воле, и даже смущающий русского критика «факирский пессимизм» Шопенгауэра воспринимается им как своего рода «…противоядие безнравственному гегелевскому оптимизму»[355]355
Русское слово. 1864. № 12. С. 185.
[Закрыть]. И, поскольку Зайцев постоянно цитирует (приводя оригинальный текст в переводе на русский язык) «Мир как воля и представление» (а также «Parerga und Paralipomena»), совершенно очевидно, что он располагал соответствующими изданиями Шопенгауэра.
Статья Зайцева была отнюдь не первым вкладом журнала «Русское слово» в русскую шопенгауэриану. Уже в начале 1863 г. публицист Александр Гиероглифов опубликовал в нем краткое изложение труда «Метафизика половой любви», где он вполне сочувственно воспроизводит «глубокий анализ» и основные тезисы Шопенгауэра, видящего в любви «родотворный инстинкт», «агенцию рода» и «закон природы», которые ломают индивидуальную волю[356]356
Г<иерогли>фов А. Любовь и нигилизм // Русское слово. 1863. № 1. С. 25–44, о Шопенгауэре: с. 32 и далее. О Гиероглифове см.: Русские писатели 1800–1917. Т. 1. С. 558–559.
[Закрыть]. В качестве первичного физического импульса этот инстинкт подчас способен довести отравленную им жертву до убийства или самоубийства. Чтобы подчеркнуть значимость учения Шопенгауэра, Гиероглифов сообщил своим читателям, что «Метафизика половой любви» уже переведена «на все европейские языки»[357]357
Русское слово. 1863. № 1. С. 32.
[Закрыть].
Это замечание должно было относиться, прежде всего, к французскому переводу, появившемуся на страницах парижского журнала «Revue Germanique» в 1861 г.[358]358
Métaphysique de l’Amour // Revue Germanique. № 13. 1861. P. 243–272. См. также сообщение о смерти Шопенгауэра в Revue Germanique. No. 12. 1860. P. 232 и далее, где упомянута «Метафизика половой любви».
[Закрыть] Один из редакторов журнала, Шарль Дольфус, сопроводил публикацию коротким предисловием, в котором назвал учение Шопенгауэра «довольно экстравагантной доктриной», трактующей о «несколько слишком деликатном предмете». Впрочем, несмотря на то, что философ назван «мизантропом», автор предисловия отдает должное его «проницательному пытливому уму»[359]359
Revue Germanique. 1861. No. 13. P. 243.
[Закрыть]. Необходимо отметить, что уже в 1859 г. в журнале «Revue Germanique» было опубликовано довольно объемное критическое изложение основ философии Шопенгауэра вкупе с фрагментарным переводом «Parerga und Paralipomena»[360]360
Dollfus Ch. Schopenhauer et sa philosophie // Revue Germanique. 1859. No. 8. P. 367–394. Об интерпретации учения Шопенгауэра в Revue Germanique см.: Stempel I. Deutschland in der «Revue Germanique» von Dollfus und Nefftzer (1858–1865). Bonn, 1967. S. 128–133. О ранних фактах рецепции Шопенгауэра во Франции см.: Baillot A. Influence de la Philosophie de Schopenhauer en France (1860–1900). Paris, 1927.
[Закрыть]. В целом, публикации «Revue Germanique» отличаются «серьезным научным характером»[361]361
Stempel I. Op. cit. S. 19.
[Закрыть]. При этом упомянутый журнал был не первым и не единственным французским изданием, посвятившим свои страницы популяризации философии Шопенгауэра. Уже в 1850 г. путь к Шопенгауэру открыли «Revue des Deux Mondes» и «Journal des Débats». До какой степени интерес русской словесности к Шопенгауэру был стимулирован французскими публикациями, продолжает оставаться не совсем ясным.
Резонанс, вызванный «Метафизикой половой любви» в Западной Европе, имел для России свои последствия. Весной 1864 г. в петербургской типографии «Гогенфельден и Ко» было напечатано именно это сочинение, ставшее первым переводом Шопенгауэра на русский язык. Перевод имел титул: «Метафизика любви. Соч. Шопенгауэра. Перевод с немецкого», имя переводчика осталось неизвестным. Н.Н. Трубникова, впрочем, замечает: «Переводчик подписался инициалами “А.Г”»[362]362
Трубникова Н.Н. Указ. соч. Т. 6. С. 329.
[Закрыть], которые могут означать: «Александр Гиероглифов». Виньетка на титульном листе первого издания изображала крылатого амуроподобного ангелочка, парящего над цветами и держащего развевающуюся над ним гирлянду с повторным текстом заглавия «Метафизика любви», причем конец этой гирлянды кокетливо прикрывал membrum virile ангелочка. Этот фронтиспис представлял собою семиотический обманный маневр. С одной стороны, заглавие «Метафизика любви» намекало на идеалистически-неземные чувства, а с другой – изящно-кокетливая эмблематическая часть титула продуцировала вполне эпикурейские предварительные представления о содержании текста. В попытке ориентироваться на декоративность барочного ангелочка или на изящную игру рококо в своих представлениях об озаглавленном таким образом тексте неискушенный читатель, не знакомый с философией Шопенгауэра, и особенно с его учением о страстях и инстинктах, неизбежно оставался в дураках, и истинный текст, следующий за заглавием, погружал его в глубокий шок. Это амурное кокетство 70-страничной книжечки позабавило уже и авторов первых современных ей рецензий[363]363
Ср.: Русское слово. 1864. № 5. С. 60 («Эта маленькая книжка, одетая в щегольскую розовую обложку и украшенная разными купидонами…»). См. также: McLaughlin S. Op. cit. P. 168 и далее.
[Закрыть].
Безусловным отправным пунктом Шопенгауэра является утверждение о том, что «…без истины прекрасное в искусстве невозможно» («…ohne Wahrheit kein Kunstschönes sein kann»)[364]364
Schopenhauer A. Sämtliche Werke. Textkritisch bearb. u. / Hg. W. Frhr. von Löhneysen. Darmstadt: Wiss. Buchgesellschaft, 1968. Bd. II. S. 679. Здесь и далее текст Шопенгауэра цитируется в моем подстрочном переводе с приведением текста оригинала в скобках. – Примеч. пер.
[Закрыть]. Соответственно, и вводная фраза «Метафизики половой любви» гласит: «Мы привыкли видеть, что поэты занимаются преимущественно изображением половой любви» («Die Dichter ist man gewohnt hauptsächlich mit der Schilderung der Geschlechtsliebe beschäftigt zu sehn»)[365]365
Schopenhauer A. Sämtliche Werke. Textkritisch bearb. u. / Hg. W. Frhr. von Löhneysen. Darmstadt: Wiss. Buchgesellschaft, 1968. Bd. II. S. 679. Здесь и далее текст Шопенгауэра цитируется в моем подстрочном переводе с приведением текста оригинала в скобках. – Примеч. пер.
[Закрыть].
Свойственное Шопенгауэру радикализированное, укорененное, прежде всего, в телесно-физической сфере, понимание истины заставляет его говорить о проблеме половой любви, доселе неизвестной как таковой в истории философии, с той наглядностью, которая подчас достигает степени грубости. Уже сама натуралистическая острота понятия «половая любовь» («Geschlechtsliebe») очевидно побудила анонимного русского переводчика опустить сексуальный компонент сложносоставного немецкого термина, и вместо того, чтобы говорить о «метафизике половой любви», как этого следовало бы ожидать, имея в виду формулировки оригинала, он предпочитает кажущееся вполне невинным выражение «метафизика любви»[366]366
Элиминация сексуального компонента, как это явствует из вышеприведенных фактов, имела место и во французском переводе, напечатанном в «Revue Germanique».
[Закрыть]. Кроме того, многие фрагменты самого текста Шопенгауэра аноним сократил, эвфемистически умерил, смягчил в оглядке на бдительное око цензуры и перевел или очень свободно, или прямо-таки перифрастически. Совершенно очевидно и то, что он имел под рукой французский перевод 1861 г., поскольку в тех местах, которые представляли для него особенную трудность, он приводит в скобках не только оригинальные немецкие соответствия русским формулировкам, но и варианты, предлагаемые во французском переводе текста Шопенгауэра. Кроме того, в русском переводе, так же, как и во французском, оказались опущены высказывания Шопенгауэра о педерастии.
Однако, несмотря на всю эту тактику ad usum Delphini[367]367
«Для употребления дофина» – французская идиома, восходящая к названию труда католического ученого Пьера Даниэля Гуэция (1630–1721), который в качестве помощника воспитателя наследника французского престола составил антологию классических текстов, известную под общим заглавием «Ad usum Delphini»; впоследствии это выражение стало синонимом адаптации научного или литературного материала для не обременительного и легкого чтения с исключением всего, могущего смутить детский или излишне целомудренный ум. – Примеч. пер.
[Закрыть], русский перевод все же предлагает такую неслыханно-беспощадную интерпретацию сущности и воздействия физической половой любви как морально-разрушительной и даже взрывной силы, которая позволяет предположить, что и цензор издания, по всей вероятности, старался при любом удобном случае обмануться фронтисписом и лишь бегло просмотрел его текст. У Шопенгауэра – и, соответственно, в русском переводе – половая любовь представлена как страсть, наваждение («мания», «Wahn») или инстинкт, как безрассудный порыв, который повергает индивида в ослепление и низводит его до уровня голого орудия вышестоящей власти рода. Навязываемый силой природы сексуальный порыв к совокуплению не оставляет индивиду никаких других ролей кроме как роли instrumentum voluptatis (инструмента наслаждения) или жертвы. Однако вместе с тем, само это положение жертвы до некоторой степени извиняет виновного и даже может быть основанием для прощения. Человек предстает в одинаковой мере влекомым и влекущимся («Getriebener wie als Treibender»). Согласно Шопенгауэру, воля рода, или естественное желание, находит свое наиболее адекватное выражение в образе Купидона: «…несмотря на свою детскую наружность, бога враждебного, жестокого и из-за этого пользующегося дурной репутацией, капризного, деспотичного демона» («…einem, seines kindischen Aussehens ungeachtet, feindseligen, grausamen und daher verschrieenen Gott, einem kapriziosen, despotischen Dämon»)[368]368
Schopenhauer A. Sämtliche Werke. Bd. II. S. 713.
[Закрыть]
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
