Текст книги "Адам и Ева"

Автор книги: Петер Хакс

 
Ну?
 

САТАНАИЛ

 
Что ты видишь?
 

ГАВРИИЛ

 
Материю.
 

САТАНАИЛ

 
Да, грязь для анекдотов.
Чуть поскребли мой старый добрый хаос,
Зазывной гордой вывеской снабдив.
 

ГАВРИИЛ

 
Нет. Воля обтесала материал.
Мир этот круглый.
 

САТАНАИЛ

 
Совершенно круглый?
 

ГАВРИИЛ

 
Да нет.
 

САТАНАИЛ

 
Похоже, мир продолговат.
 

ГАВРИИЛ

 
Он знает и, боюсь я, каждый знает
О наших трудностях. Имей в виду,
Что мир весьма хорош. Я постараюсь,
Чтоб ты нам здесь никак не навредил,
И меры оборонные приму.
Когда грозят эдему силы ада,
Рай защищать, как крепость, небу надо.
Ну, убирайся.
 

САТАНАИЛ зрителям

 
Пусть в крепости прохода нет для тела,
Для хитрости всегда найдется щель.
Я так скажу: сумеет Божий раб
В одном хозяйстве с Сатаной ужиться,
Но выгнать черта со двора нельзя.
Напрасный труд. Не стоит и пытаться.
 

ГАВРИИЛ

 
Ты где?
 

САТАНАИЛ

Я здесь.

ГАВРИИЛ

 
Идешь за мной?
 

САТАНАИЛ

 
Иду.
 

Оба уходят направо. Очень короткий антракт.

ВТОРОЙ АКТ

Гавриил в доспехах и с мечом выходит слева; на плечах он несет Сатанаила.

ГАВРИИЛ

 
Итак, я выполнил заданье Бога:
С надеждой ада поступил я строго.
Я окружил средину мирозданья
Оградой херувимов огненосных,
Стоят они на страже тесным строем,
Плечом к плечу, бедром к бедру, как рать.
Ведь это же война! И под кольчугой,
Из света скованной, я спрятал сердце.
 

Ссаживает Сатанаила.

 
Итак, приятель, я тебя бросаю
На этом месте. Здесь и оставайся.
Стоит князь тьмы с угрюмым изумленьем
И пялится на огненный заслон,
Пока он не решится, наконец,
Свои поползновенья прекратить.
Беспомощно опущенные крылья
Песок пустыни серый бороздят
И влажные глаза его роняют
Полыни семя в борозды кругов.
Вот на краю безжизненной равнины
Печальный призрак наконец исчез,
Но все еще доносится сюда
Унылый вой, похожий на шакалий.
Он вечность не воротится назад,
Зато спокойно под моей защитой
Несовершенный устремится ввысь.
Вон он идет. Нет, это только Ева.
 

Ева.

ЕВА

 
Адама нет? Ну да, еще не время.
А у меня терпенья не хватило,
Мне захотелось вдруг его обнять,
И я из рощицы ушла пораньше,
Где персику я подстригала крону.
Податливое деревце мой персик,
Мне нравится ухаживать за ним.
Что ж, подожду. Скорей бы он пришел.
Меня тоска по другу донимает,
Но и в томлении отрада есть.
И впрямь подарки Бога совершенны.
Мы любим – и так сладостно сжимает
И счастье, и несчастье наше сердце.
 

ГАВРИИЛ

 
Вот и она, пусть в малости своей,
Вполне благочестиво рассуждает.
Змея, послушай, ведь тебе дано
Немного проницательности мудрой,
И ты на что-то можешь пригодиться.
Сходи-ка к Еве, развлеки ее,
Пока Адам орудует мотыгой.
 

Сатанаил сворачивается в клубок.

 
Ты не желаешь? Непослушный зверь!
Ведь Ева же супруга пастуха,
А он здесь распоряжается скотиной.
Ты только возвратишь ему свой долг.
Держись покорно, смирно, будь ручной,
С животной простотой лижись, ласкайся.
Насколько можешь, замени ей мужа.
Согласна? Сатанаил кивает.
Хорошо. Я ухожу.
Труды дневные нынче я закончил.
 

Уходит.

САТАНАИЛ зрителям

 
Согласен. Этот способ мне подходит.
Охотно выполню его приказ,
Моим он целям не противоречит.
А план таков. Я здесь не появлюсь
В обличии божественном своем,
Мой пресловутый лик людей пугает.
Приму вполне невинный вид Змеи.
Я к Еве ход нашел, когда забрался
К ней на колени и связал глупышку
Моей железной волей. Но боюсь,
Что репутацию ее подпорчу.
Вон этот фрукт висит, чья сердцевина
Наполнена слезами. Двинем к Еве.
Соль жаждет приобщиться к сладкой плоти.
 

Гавриил возвращается. Сатанаил снова сворачивается клубком.

ГАВРИИЛ

 
Всё ленишься? Эй, неудачный перл
Не самого удачного творенья!
Кому сказал: ступай к жене Адама,
Иначе на тебя я рассержусь.
 

Сатанаил направляется к Еве.

 
Свои труды дневные я закончил.
Я выполнил свой долг. Но в этом деле,
От коего зависит мира ход
И будущее будущих времен,
Простого исполненья долга мало:
Я должен долг свой перевыполнять.
Соблазн посажен здесь, в саду Господнем.
Адам, вернувшись, может согрешить,
Хотя б с пути его не совращали.
Увы, мы с ним повздорили настолько,
Что мой совет едва ли примет он.
Пусть не могу с Адамом стать на страже,
Но сторожить Адама я могу.
Предосторожность надобно удвоить:
Внутри заслона внешнего дозором
Я это место буду обходить,
Поскольку здесь возможно преступленье.
 

Уходит.

ЕВА

 
Иди сюда, прелестный мой любимчик,
Головку перламутрового цвета
Мне на колени мягко положи.
Пощекотать тебе воротничок,
Где так великолепно бьется жилка?
Ты следуешь за мной, послушный зверь?
Как ты чувствителен, как осторожен.
Как ласков и доверчив, словно знаешь
О красоте своей. Тебе не жарко?
Но что с твоею кожей? Ты не ранен?
 

САТАНАИЛ

 
Я перегрелась на горячем камне
И, кожицу немного содрала.
Но жар твоих колен, но устье лона
Намного жарче, Ева. Что там кожа!
Болит тобой израненное сердце. —
(Достаточно. Лиха беда начало.)
 

ЕВА

 
Ты говоришь!
 

САТАНАИЛ

 
А почему бы нет?
 

ЕВА

 
Ни от кого речей я не слыхала.
Один Адам со мною говорил.
 

САТАНАИЛ

 
Другие тоже говорить умеют
И делать то, что делает Адам.
 

ЕВА

 
Как это происходит?
 

САТАНАИЛ

 
Натурально.
 

ЕВА

 
Но кто, Змея, тебе язык дал?
 

САТАНАИЛ

 
Ты.
Известно, что сначала есть потребность,
Потом она находит выраженье.
Сначала возникает содержанье,
За ним приходит слово. Только чувство
Внушает нам желанье говорить.
Красноречиво сердце, а не нёбо.
Твое присутствие, очарованье
Развеяло мою былую грусть.
Любое место, хоть саму пустыню,
Ты, Ева, превращаешь в дивный рай,
А удалишься – рай пустыней станет.
Волшебна сила прелести твоей —
Она отверзла сжатые уста
И подарила зверю красноречье.
(Проглотит это – съест и остальное.)
 

ЕВА

 
Приятно слышать.
 

САТАНАИЛ

 
Да?
 

ЕВА

 
Да, мне приятно
Что ты умеешь говорить. Но все же
Не слишком увлекайся разговором
И говори не только обо мне.
И, может быть, сойдешь с моих колен?
Ступай пастись, Змея. Ты погляди,
Как зеленеет сочная трава,
Росой небесной вспоенная щедро.
Не хочешь на траву? Ну и не надо.
Тогда молчи. И слезь с моих колен.
 

Сатанаил забирается на яблоню. Пауза.

 
Скажи хоть что-нибудь. Нарушь молчанье.
Ведь я же не сказала, что навек
Ты должен замолчать. Ну, говори же.
 

САТАНАИЛ

 
Вон облако.
 

ЕВА

 
И что?
 

САТАНАИЛ

 
Оно белеет.
 

ЕВА

 
Нет, говори и дальше обо мне.
Чтобы понять себя, мне очень важно
В твоих премудрых мыслях отразиться.
Но честно.
 

САТАНАИЛ

 
Честно.
 

ЕВА

 
Так о чем ты грезишь?
 

САТАНАИЛ

 
О, грезы змей – тебе их не понять.
 

ЕВА

 
О чем же? Обо мне? Но я как все.
 

САТАНАИЛ

 
Единственная ты.
 

ЕВА

 
Других-то нет.
 

САТАНАИЛ

 
Появятся. И каждая из них
Единственной захочет быть. Как ты.
Но ты сама… а впрочем, слишком рано
Об этом речь вести.
 

ЕВА

 
Что – я сама?
 

САТАНАИЛ

 
Пока Адам…
 

ЕВА

 
Что?
 

САТАНАИЛ

 
И об этом позже.
 

ЕВА

 
Ты говоришь загадками, Змея.
 

САТАНАИЛ

 
Загадка в том, что не судьба тебе,
Единственной, единственной остаться.
Другие Евы станут больше Евы.
Они узнают, что такое Ева.
Тебе ж об этом ведать не дано.
 

ЕВА

 
Как речь твоя змеится и петляет.
Хоть на песке, хоть на слуху твой след
Всегда извилист и всегда запутан.
 

САТАНАИЛ

 
И то сказать, кто видит здесь, в раю,
Как ты красива? Лишь твой муж да я.
Тебя не окружает восхищенье,
Живешь в безвестности и тишине,
Не представляя, что чего-то стоишь.
А ты ведь редкий перл, ты драгоценность,
Чей чистый блеск украсил бы весь мир,
И соблазнил бы всякого мужчину.
(Сейчас о яблоке заговорим.
Лиха беда…)
 

ЕВА

 
Я грежу? Нет, я – греза.
 

Гавриил обходит рай дозором.

ГАВРИИЛ

 
Везде порядок. И Змея при ней.
 

Уходит.

ЕВА

 
Не знаю, надо ли тебя мне слушать.
Но расстоянье это позволяет.
Опять молчишь? С чего бы? Ну, скажи.
 

САТАНАИЛ

 
Любуюсь яблоком.
 

ЕВА

 
Ах, тем плодом,
Что очень нехорош на вкус?
 

САТАНАИЛ

 
Тем самым.
На взгляд весьма хорош.
 

ЕВА

 
На что похоже?
 

САТАНАИЛ

 
Похоже, что хорош на вкус.
 

ЕВА

 
Не верю.
 

САТАНАИЛ

 
Да ты ведь на него не посмотрела.
 

ЕВА

 
И не подумаю. А ты об этой вещи
Не смей болтать. Иначе прогоню.
 

САТАНАИЛ

 
Клянусь, ни слова, не будь я Змея.
К чему давать разумные советы,
Раз для тебя важней каприз Творца.
Ему любви твоей, как видно, мало, —
Раз требует он знаков послушанья,
А сам запрет нелепый наложил
На маленькую радость, да такую,
Которая доступна даже мне —
Смотреть на яблоко. А между прочим,
Смотреть не возбранялось и тебе.
Хотя, конечно, лучше никогда
Не любоваться тем, что не получишь.
Давай оставим яблоко в покое.
Вот мой тебе совет.
 

ЕВА

 
Давай оставим.
 

САТАНАИЛ

 
Красивый вечер, да?
 

ЕВА

 
Какой совет?
 

САТАНАИЛ

 
Ты видишь, что из ледяной горы
Того вон облака бьют золотые реки
И исчезают там, в далеком море,
Кудрявой рыжей лавы завитками.
Вот превращение! Ах, даже айсберг
При таянье блаженство ощущает.
Смелее и прекраснее дерзают
Небесные создания с тех пор,
Как пять планет начало положили,
Сломав оковы долга, и парят,
Ведомые лишь внутренним влеченьем,
В Несвязанного царстве.
 

ЕВА

 
Непонятно.
Я сбита с толку.
 

САТАНАИЛ

 
Сбита с толку? Ты?
 

ЕВА

 
Ты столько знаешь.
 

САТАНАИЛ

 
Знать совсем не трудно.
Но надо видеть то, что хочешь знать.
А ты отводишь взгляд. Ну, например,
На яблоко не смотришь.
 

ЕВА

 
Я взглянула.
Вот только что.
 

САТАНАИЛ

 
Ах, так? И что с того?
 

Гавриил проходит дозором.

ГАВРИИЛ

 
Ну, что я беспокоюсь? Все в порядке.
Я вышвырнул из рая Сатану,
Адам спокойно ров в земле копает,
Чтоб склон водой прохладной оросить —
(Его отсюда мне отлично видно!).
Мир управляется по доброй воле,
Раз только сторож мыслит о крамоле.
 

Садится на авансцене.

САТАНАИЛ

 
Взглянула? Что-то я тебе не верю.
 

ЕВА

 
Я видела его.
 

САТАНАИЛ

 
И рассмотрела?
 

ЕВА

 
Да. Очень хорошо.
 

САТАНАИЛ

 
Но ничего,
Да, ровно ничего не увидала.
Ты снизу бросила трусливый взгляд,
А он стирает яркий новый образ,
Не дав ему пробиться к нерву знанья.
Вот тут под мхом удобная ступень,
Встань на нее, отсюда лучше видно.
 

ЕВА

 
Змея, ни с места! Или я уйду.
 

САТАНАИЛ

 
Повыше, детка. Ведь не в первый раз.
Взглянув однажды, рассмотри получше.
 

ЕВА

 
Ну, рассмотрела.
 

САТАНАИЛ

 
Можно и потрогать.
 

ЕВА

 
Какой противный фрукт.
 

САТАНАИЛ

 
Коснись его.
 

ЕВА

 
Ну нет, к чему?
 

САТАНАИЛ

 
Чтоб лучше рассмотреть.
Ведь наши пальчики – они как глазки.
Мы видим только то, что осязаем.
 

ЕВА

 
Мне страшно.
 

САТАНАИЛ

 
Это просто с непривычки.
 

ЕВА

 
Мне страшно, потому что это ново.
 

САТАНАИЛ

 
Мы боги, а богам неведом страх.
 

ЕВА

 
Мы разве боги?
 

САТАНАИЛ

 
Женщина, пойми!
Мы все здесь боги: ангелы, Господь,
И яблоко, и я. И только ты
Из трусости не хочешь, не дерзаешь
Богиней стать. Ведь боги не боятся.
И каждый – бог, кому неведом страх
Пред тем, что неизвестно.
 

ЕВА

 
Неизвестно…
Нет, не могу.
 

САТАНАИЛ

 
Проклятая бабенка!
Кому сказал: Коснись его!
 

ЕВА

 
Коснулась.
 

САТАНАИЛ

 
Потрогай хорошенько, всей рукой.
 

ЕВА

 
Я не могу.
 

Убегает.

САТАНАИЛ спрыгивает с дерева

 
Он что, тебя укусит?
 

ЕВА

 
Змея, да ты стоишь!
 

САТАНАИЛ

 
Растет, как всё,
Но несравненно слаще!
 

ЕВА

 
Ты стоишь!
 

САТАНАИЛ наклоняет к ней ветвь

 
Да разве есть причина отвергать
То, что нам нравится, чего мы алчем?
Давай же, будь смелей, попробуй, Ева.
 

ЕВА

 
Твои глаза сверкают, как металл,
Встопорщился, налился кровью гребень,
Стоишь, весь в пене, требуя того,
Из-за чего и умереть недолго.
 

САТАНАИЛ

 
Умрешь, сама себя лишая жизни.
Ведь ты до дрожи хочешь откусить,
Ты вся – желанье яблока сплошное.
Неужто от себя ты отрешишься?
Сама себя желаньем умертвишь?
Ну, Ева, губы дай. Кусай же! Ешь!
 

ГАВРИИЛ оборачиваясь

 
Назад! Назад! Эй, головы раздвиньте!
Вы что там вытворяете вдвоем?
Дурная бестия, дурная баба!
Что происходит? Что там между вами?
 

Бежит к ним, разделяет их.

 
Ах, тварь ползучая! Так ты бунтуешь?
Ах, гадина! Ослушаться Творца?
 

САТАНАИЛ

 
А кто творил меня ползучей тварью?
 

ГАВРИИЛ

 
Ты злишься, потому что ты урод.
Из-за противной внешности, бедняга,
Так люто ненавидишь это тело,
Что путаешь себя с своим безумьем.
И ты себя считаешь ровней Богу?
 

САТАНАИЛ

 
А ты дурак, поскольку ты, красавчик,
Из тех быков отряда шестикрылых,
Которые по ветру держат нос
И получают даром все на свете:
И кресла, и успехи, и чины.
Раз шевелить мозгами вам не надо,
Вы вечно остаетесь в дураках.
 

ГАВРИИЛ

 
Рептилия довольно остроумна,
Что вызывает праведный мой гнев.
 

САТАНАИЛ

 
А мой, неправедный, – твоя убогость.
 

ГАВРИИЛ

 
Твой гнев неправедный! Да как ты смеешь!
Желчь в голову ударила Змее.
Ты спятила, нахальная змеюка!
 

САТАНАИЛ обвивается вокруг Гавриила и яблони

 
Вот привяжу тебя к стволу, Рогатый,
Со всею силой ярости моей,
И каждое из ребер как кинжал
Проткнет и потроха, и селезенку.
Ты представляешь гулкий стон земли,
Когда она дрожит пред сотрясеньем?
И ты такой же гулкий вздох издашь,
Когда от боли замычишь угрюмо.
 

ГАВРИИЛ

 
Да я бессмертен, бешеная тварь!
 

САТАНАИЛ

 
Бессмертен? Ну так в муках завопишь,
Чтоб Бог тебя избавил от бессмертья.
 

ЕВА

 
Они дерутся. Как они сильны!
Тела двоих сплелись двойным кольцом,
И влажные жемчужины сверкают.
И это все в мою творится честь?
Когда еще так отражалось солнце
В подобной драгоценной диадеме?
 

ГАВРИИЛ

 
Легко сломаю хрупкий позвоночник.
 

САТАНАИЛ зрителям

 
Легко. Мой план – его убрать отсюда.
 

ГАВРИИЛ вырывается, хватает Сатанаила за горло

 
Изменница, теперь ты не уйдешь!
Всего полдня прошло, как я тебя
Из пламенной ограды рая спас.
С прогулки, вряд ли нужной, возвращаясь,
Пытаясь внутрь пролезть через засов,
Все брюхо ободрав, спалив всю кожу,
Застряла ты: ни взад и ни вперед.
А я тебя так нежно снял с забора!
На ангельских плечах сюда принес!
И где же благодарность?
 

САТАНАИЛ ускользает

 
Благодарность
Проявят те, кто любит змей спасать.
 

ГАВРИИЛ

 
А вот спасибо от неблагодарных.
 

ЕВА

 
Теперь они дерутся на мечах.
 

ГАВРИИЛ

 
А, хорошо! Не на живот, а на смерть!
Все, что до сих пор было мутно, странно,
В бою смертельном ясность обрело.
Война, с тобой мне проще и вольней,
Меч разрубает всякие сомненья.
 

ЕВА

 
Жемчужины краснеют, как рубин.
 

ГАВРИИЛ

 
На, получай!
 

САТАНАИЛ

 
Ох! Ох!
 

ГАВРИИЛ

 
На, получай!
 

САТАНАИЛ

 
(Я просто из учтивости кричу.
Ведь он змею в клочки сейчас изрубит.)
 

ГАВРИИЛ

 
И вот тебе! И вот! И вот!
 

САТАНАИЛ

 
Пощады!
(Кричу из хитрости и ухожу.)
 

Уходит.

ЕВА

 
Закончен бой. Бык победил Змею.
 

ГАВРИИЛ

 
Ко мне приблизься, Ева, и скажи:
Ты хоть чуть-чуть ртом яблока коснулась?
 

Ева отрицает.

 
Я спас тебя от смертного греха.
(Добро всегда должно быть начеку.
Не обернись я вовремя… И в миг
Пошла бы вечность целая насмарку.)
А знаешь ты, насколько грех велик,
Который ты едва не совершила?
 

ЕВА

 
Нет, господин. Мне просто захотелось
Чего-то влажного.
 

ГАВРИИЛ

 
Ну, так и есть.
Когда поносит смертный солнца блеск,
Когда он дерзко звезды отрицает,
Когда он спорит с целым мирозданьем,
Когда несуществующим считает
Все то, что непохоже на него,
Когда ему позволено равнять
Великое с ничтожным, – что ж, тогда
Один лишь шаг – и он с пути собьется,
С пути, который Бог предначертал.
 

Сатанаил.

САТАНАИЛ

 
А почему он не спешит за мной?
Ах, он мораль, как водится, читает.
А проповедника отвлечь от жертвы —
Увы, тяжелый труд. Му! Му! Му! Му!
 

ГАВРИИЛ

 
Кто там мычит? Опять ты здесь торчишь,
Дракон проклятый, ненасытный червь?
Ведь я уж изрубил тебя в куски
Тончайшие, как слюдяные брызги.
Хоть кровь твоя взята из бочки ночи,
Они могли бы послужить окном.
И тело, на котором груз вины,
Мало для всех тебя достойных казней.
 

САТАНАИЛ

 
Му! Му!
 

Уходит.

ГАВРИИЛ

 
Эй, погоди! – Сюда, Адам!
Жена твоя избегла страшных бед.
 

Уходит.

ЕВА

 
Глядел так строго этот странный бог,
Грехом каким-то смертным угрожая.
Не понимаю я, что это значит.
Что значит смерть? Что означает грех?
Но взгляд его – смесь брани с состраданьем
В количествах, каких я и не знала,
Сомнений у меня не оставляет,
Что яблоко – непослушанья суть.
Теперь уж до него я доберусь!
Как низко яблоня склоняет ветви —
Под тяжестью – чего? – своей цены?
Или под тяжестью пренебреженья?
Румянец – словно пурпур уходящий
Заката, что окрашивает воздух.
Волшебное вливается звучанье
Из уха внутрь, на волю отпуская
Значений череду, давно знакомых.
Благоуханье мякоти созревшей,
И сладость, и какой-то привкус горький,
Который слаще радости любой,
Все это чувствам ясно говорит:
Из тысячи плодов, что я рвала,
Лишь этот – королевский. Злая змейка.
 

Срывает яблоко.

 
Какое чувство. Но оно пока
Ничем не разрешилось. Это весть
Моей душе. Но я еще не знаю,
Как понимать ее. А тело страждет.
Но яблоко страданье утолит
И на вопрос души оно ответит.
Едва рука моя плода коснулась,
Я поняла, хоть мне и было страшно,
Что я его сорву и буду есть.
 

Вгрызается в яблоко. Солнце содрогается.

 
Да, это надо было испытать.
Я совершила то, что захотела:
Не самое прекрасное, быть может,
Но самое великое из дел.
 

Адам.

АДАМ

 
Ты здесь.
 

ЕВА

 
Я здесь.
 

АДАМ

 
Ты здесь, как и всегда.
 

ЕВА

 
Но разве я «как и всегда» сказала?
 

АДАМ

 
Я от волненья даже побледнел.
 

ЕВА

 
Ты волновался за меня?
 

АДАМ

 
Я слышал,
Что сотрясает буря целый лес,
Я видел, что гроза в густой траве,
Как палец на песке, ведет дорогу,
Что валятся дубовые стволы,
Ломая с шумом под собой кустарник,
Я слышал вой и крики, словно боги
Сошлись в бою не на живот, а на смерть.
И чей-то голос закричал: Адам!
Спеши сюда! Грозит опасность Еве!
О, Ева, ты в беде? Да вроде нет.
Ты невредима, ты цела, здорова.
Но все же не такая, как всегда, —
Во много раз прекраснее.
 

ЕВА

 
Да, правда.
Своим глазам вполне ты можешь верить.
Но то, что избежала я беды,
И есть моя беда. Она влечет
С собою новых повторенье бед,
А жить без бед я больше не смогу.
 

АДАМ

 
Мне, кажется, намного полегчало.
И я, признаться, сильно удивлен.
Поговорим о более приятном.
Конечно, ты всегда была изящней
И вылеплена тщательней, чем я,
На грубый глиняный горшок похожий,
Но стали мы с тобой еще различней,
И стал еще заметнее твой дар
Слова низать и связывать во фразы.
 

ЕВА

 
Я многое успела пережить,
И жизнь необратимо изменилась.
И лишь в момент того переживанья
Узнала я, что значит слово: жить.
Ты тоже должен это испытать
И вслед за мной изведать сладость счастья.
 

АДАМ

 
О чем ты? Что я должен? Говори.
 

ЕВА

 
Меня ты любишь?
 

АДАМ

 
Да. Нежней, чем прежде.
В твоей красе есть странность и загадка.
 

ЕВА

 
Последуешь за мной?.
 

АДАМ

 
Весьма охотно.
С тобой делиться означает счастье
С тобой делиться счастьем. Говори.
 

ЕВА

 
Ты будешь благодарен мне, Адам.
А я – тебе. Но мысль мою понять
Ты сможешь лишь тогда…
 

АДАМ

 
Когда?
 

ЕВА

 
Тогда,
Когда, как я, вот этот плод надкусишь.
 

АДАМ

 
Вот этот плод?
 

ЕВА

 
Да, да.
 

АДАМ

 
Как ты?
 

ЕВА

 
Отведай.
 

Адам кричит.

 
Ты, все-таки немного недоволен?
 

АДАМ

 
Пока имеет боль любую форму,
Пусть ужаса или страданья лик,
Пока мы знаем боли имена,
Пока она хоть как-то постижима,
Мы в состоянии ее терпеть.
Но выносить вот эту пустоту,
Глядеть, как занимает место в нас
Ничто, куда мы заглянуть боимся,
Круша скалу надежды и мышленья,
Ее толкая в море бледной муки…
О мозг, слабеющий столь быстро мускул!
Ты этого не выдержишь.
 

Кричит.

ЕВА

 
Ты что?
Зачем бранишься? Что я натворила?
 

АДАМ

 
То, что себя ты Богу предпочла,
Ему, кто выше всех и вся на свете,
Ты предпочла то, что намного меньше.
Несчастная, лежи теперь в пыли.
Тебя ждет смерть.
 

ЕВА

 
Но я еще живу.
 

АДАМ

 
Ах, вот как, ты живешь! А кто сказал,
Что жизнь твоя сейчас лишь началась.
Раз началась, то ей придет конец.
Кто так узнает жизнь, узнает смерть.
Теперь не будет ничего из Бога.
Все что угодно – из тебя самой.
Придется взвешивать любой свой шаг,
Сомненье принесет любая радость,
Дыхание стеснится, разлучась
С потоком бурным из груди творенья.
И это жизнь? А если это смерть?
Я, кто богаче всех, стою в слезах.
Бог для меня построил мир, сказал
Что любит нас, и вот жена мертва.
О Ева, ты убила нас обоих.
Ты на краю своей могилы молишь:
Иди за мной, Адам.
 

ЕВА

 
Нет. Не ходи.
Забудь о просьбе, верь опроверженью.
Хоть ты и потрясен ужасной вестью,
Но ты невинен. Что я натворила!
Что на себя я навлекла! Ей-богу,
Я не хотела дурно поступать,
Но я готова худшее стерпеть,
И в десять раз свою умножить муку,
Чем принести тебе такое горе.
Я тоже плачу, тоже вся в слезах,
Хотя на слезы права не имею,
Но сил моих достанет, чтоб сказать:
Ступай. Оставь меня в моем грехе.
Мне вдруг понятно стало это слово.
Ступай. Тебя с Творцом не разлучить.
 

АДАМ

 
И разлучить с тобой? Тебе известно,
Как вышло, что ты есть на этом свете?
 

ЕВА

 
Хочу узнать, раз больше нет меня.
 

АДАМ

 
Давным-давно, до сотворенья Евы,
Когда я жил с тем, кто меня привел,
Я вдруг о чем-то начал тосковать.
О чем? Не ведал я. И Бог не ведал.
Ведь я же никого тогда не знал,
Но одиночество уже познал я.
Господь, чтобы меня развеселить,
Поля зверями щедро населил
И птицами заполнил небеса.
А я смотрел на них и улыбался,
Давая по повадкам имена.
И Бог спросил: Ну как? Тебе получше?
А я взглянул на пеструю толпу,
Которая у ног моих теснилась,
На всех зверей – от желтенькой блохи
До льва в его медово желтой шкуре —
И прежняя тоска меня взяла.
И вот тогда я Господу сказал:
Нет, мне не лучше и не станет лучше,
Вот разве ты мне равного создашь.
Бог сотворил тебя, и я воспрянул.
 

ЕВА

 
Меня! Меня добился ты с трудом,
А я тебе себя не сберегла.
Теперь ты будешь по моей вине
Еще сильнее одинок, чем прежде.
 

АДАМ

 
Я больше не смогу быть одиноким.
Дай яблоко.
 

ЕВА

 
И что ты хочешь сделать?
 

АДАМ

 
Не знаю, Ева. Что бы я ни сделал,
Я разорву – с собой или с тобой.
И выхода тут нет. Одно из двух.
Остаться без греха – и без тебя?
С тобой, виновной, разделить вину?
 

ЕВА

 
Оставь меня. Речь о твоем спасенье.
 

АДАМ

 
Я Богу нужен был. Ты мне нужна.
 

ЕВА

 
Адам, есть и другие ребра.
 

АДАМ

 
Что?
 

ЕВА

 
Молись, и Бог создаст тебе другую.
 

АДАМ

 
Я не хочу другой. Ты мне жена.
Как я могу другую полюбить?
Я знал бы, что любовь грозит изменой.
Прости, отец. Тебя я оставляю
И к женщине иду.
 

ЕВА

 
Не надо! Нет!
 

Он ест. Солнце темнеет, падает с неба и т. д.

 
Ты это смог. Сумел, ради меня.
Ты знал, какую грань ты переходишь,
И все-таки ее ты перешел,
Бесчувствию упрек предпочитая.
Я счастлива: мой грех родил твой грех —
Прекраснейшее из твоих деяний.
О яблоко, любимый плод, ты дал
Любимому возможность этой жертвы,
Свидетельства неслыханной любви.
 

АДАМ отшвыривает яблоко.

 
Кто говорит?
 

ЕВА

 
Я, Ева.
 

АДАМ

 
Кто ты, Ева?
 

ЕВА

 
Я – та, кого ты так безумно любишь.
 

АДАМ

 
О нет, тебя я больше не люблю.
Но все-таки немного ненавижу.
Так, значит, это ты, ради кого
Себя я предал Божьему суду,
И вот теперь Господь свою десницу
Отводит от меня. Я это вижу
По знаку отступающей природы.
Неужто, несмотря на все проступки,
С такой, как ты, остаться я решил?
Ты, беленький комочек любопытства,
Неужто ты меня убила?
 

ЕВА

 
Ах!
 

АДАМ

 
Что ж, незнакомка, расстели постель
Там, где царит печаль.
 

ЕВА

 
Ах!
 

АДАМ

 
Ты дрожишь?
 

ЕВА

 
Боюсь.
 

АДАМ

 
Боишься Бога?
 

ЕВА

 
Нет, тебя.
 

АДАМ

 
Я не сержусь. Я просто утомлен.
 

ЕВА

 
Боюсь твоей усталости – не гнева.
 

АДАМ

 
Разверзлась между нами пропасть, Ева.
Преодолеть ее нам не дано,
Но манит глубина на дне разбиться.
Виновная, греховная моя,
Иди ко мне, моя красотка Ева.
 

ЕВА

 
Я от тебя бегу к тебе поближе,
Ища в любви от ненависти щит.
 

АДАМ

 
Тебя я попытаюсь защитить.
С тех пор, как ненависть я испытал,
Я о любви узнал намного больше.
Что называл я прежде наслажденьем?
Слегка прохладный нежный ветерок,
Ласкающий мне кожу в жаркий день,
Когда лежу под солнцем загорая.
Нет, не беги, иди ко мне сюда,
Моя больная страсть, недуг прекрасный.
Из бренности родившись, наслажденье
Вгоняет в пот, родит зубовный скрежет.
 

ЕВА

 
Так яблоко влияет на тебя.
О, я не представляла, как ужасно
Подействует оно на нас обоих,
Как действует оно, когда мы вместе.
 

Оба уходят. Идет снег. Гавриил.

ГАВРИИЛ

 
Вот я вернулся, наведя порядок
И усмирив чешуйчатую тварь.
Врагиню из конца в конец эдема
Я беспощадно молниями гнал
И обрубал ей ноги – все четыре.
Она под корни тиса забралась,
Где скорчилась, зализывая раны.
Теперь змея недалеко уйдет:
Хоть выживет – останется безногой.
А я, признаться, отдохнуть не прочь,
Но что поделать – долг всего превыше.
Пусть ночь темна, но там, где есть опасность,
Все бдительнее служит безопасность.
А что такое падает с небес?
Какие удивительные хлопья,
Какой-то клей из воздуха и льда.
Похоже, что Господь наш изобрел
Неведомое прежде время года.