Текст книги "На пути в свой Гальюрид"

Автор книги: Перри Алекс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Перри Алекс
На пути в свой Гальюрид

1. ИСТОЧНИК

– Сеньор Алессандро! Сеньо-ор! Я нашел воду!..

Услышав крик оруженосца, рыцарь осадил коня, разворачивая его, левой рукой потянул за узду и потом пустил в ту сторону, где среди нагромождения присыпанных песком валунов плясала шляпа Маручио.

– Эй, непутевый! Тпру-у!.. Шалый, стой, говорю! Ах, ты ж! Сто-ой!

Не слушая бессвязные вопли Маручио, сеньор Алессандро ехал, покачиваясь в седле, и его ничего не выражающие глаза смотрели прямо и вверх, куда-то между горизонтом и зенитом в белесо-голубое чистое небо. Лишь раз оглянулся он, чтобы проверить, не отстала ли третья лошаденка, тащившая узлы с его рыцарским снаряжением.

– Сеньор Алессандро, мой Серый будто взбесился, так и рвется к роднику… Сеньор Алессандро!..

– Я уже здесь, Маручио.

Конь рыцаря осторожно выбирал себе путь среди камней. Иногда копыто соскальзывало, проваливалось в щель, но сеньор Алессандро сидел в седле крепко, лишь сильнее натягивая поводья.

– Да оставь ты его, Маручио, пусть напьется.

– Но, сеньор!.. Только после вас и меня. Пить, когда скотина уже успела своими копытами и мордой…

Сойдя с коня, сеньор подошел к оруженосцу. Маручио продолжал воевать с Серым. Рыцарь похлопал взволнованного коня по морде и посмотрел вниз – у ног Маручио из земли выплескивались веселые струйки прозрачнейшей воды. Песчинки поднимались со дна лужицы, кружились и успокаивались.

Рядом с источником высился грубо обтесанный камень. На одной из его шероховатых граней была выбита надпись, буквы очень походили на расползающихся скорпионов.

– Тпру-у! Прочь, скотина!..

– Потерпи еще немного, Маручио. Здесь что-то написано.

– Я жду, жду, сеньор Алессандро… Стой, Серый! Только, может, сначала… Стой ты!.. Сначала попьете, а?.. Да тпру же!..

– Да-да, Маручио, кажется, ты прав. Тем более, что мне, очевидно, не прочесть эту надпись. Тут высечены какие-то непонятные значки, похожие на пауков.

Бросив последний взгляд на неровные ряды таинственных букв-скорпионов, рыцарь нагнулся к воде, сделал глоток и…

– О-о!..

Оглянувшись, Маручио увидел, как сеньор потерял равновесие и уткнулся лицом в родник. Затем, судорожно дернувшись, рыцарь перевалился на спину подальше от воды и замер, раскинув в стороны руки и уставившись в небо мгновенно остекленевшим взглядом.

– Сеньор Алессандро!.. А-а-а!..

С силой хватив Серого по морде и отпихнув его в сторону, Маручио бросился к рыцарю.

– Что же вы, сеньор Алессандро! Се… – он вдруг запнулся, почувствовав под рукой трепет живой плоти, слабые толчки работающего сердца.

– Ох ты! Жив…

Сняв с шеи платок, оруженосец осторожно обтер мокрое лицо сеньора, и в это время за спиной Маручио послышался дикий лошадиный храп.

– Да что ж это такое!

Вскочив с колен, оруженосец в гневе повернулся, готовый ударить обнаглевшего коня, и остолбенел. Серый, пятясь от источника, неистово мотал головой. Капли воды срывались с его морды и с оскаленных зубов. Передние копыта били воздух, будто конь сражался с кем-то невидимым. Потом на его губах выступила грязно-белая пена и хлопья ее полетели в разные стороны. Не то громкий стон, не то приглушенный крик понесся в пустыню, в мутное марево, дрожащее над раскаленными песками.

– Серый, – прошептал Маручио, – Серый…

Тут конь отчаянно заржал и попытался встать на дыбы, но задние ноги его подломились, и Серый, сдавленно захрипев, повалился на левый бок. Несколько раз вздрогнув, он наконец затих. Конь рыцаря и навьюченная лошадь в испуге жались друг к другу и косились на своего павшего товарища.

– Отрава в ней, что ли?

Маручио с опаской и недоумением глядел на беспечно изливающийся из-под земли ручей.

– Нет, Маручио…

Оруженосец вздрогнул.

– …это не отрава…

Маручио оглянулся на рыцаря, который с трудом цепляясь за невысокий валун, поднимался с песка и словно китайский болванчик кивал головой в такт с произносимыми словами. Внутри Маручио нарастало чувство подобное восторгу, но почему-то в голову при этом не приходила простая мысль помочь сеньору.

– …это какой-то дурман. Как видишь, я уже почти совсем… Ну, видишь? Только вот встать что-то не очень… – сеньор Алессандро засмеялся. Наверно, привычки нет – самому вставать.

Маручио опустил голову.

– Но ведь вы… только что… здесь без движения были…

– Ты же видишь, все обошлось. А, Маручио, обошлось?

Маручио кивнул, а рыцарь, утвердившись наконец на ногах, заглянул ему в глаза и улыбнулся.

– Что, страшно было? За меня испугался или?..

– Конечно, сеньор Алессандро! Вы лежали такой… неподвижный. Хорошо, что не совсем… Серый ведь тоже, вы знаете. Он так кричал. Бр-р!

– Серый скоро очнется. Ну, а тебе, Маручио, тоже придется пить эту воду, ведь другой нет. До Гальюрида не меньше недели пути. Правда, будут попадаться таверны… Но все равно, пить-то надо. Главное – не бояться.

– Хорошо, сеньор Алессандро. Только… мне как-то…

– Успокойся, ведь я рядом.

– Спасибо, спасибо вам, сеньор…

Наклонившись, Маручио осторожно дотронулся до воды губами, сделал маленький глоток. Вода оказалась свежей, холодной-холодной и как будто мягкой. Он пил и пил, не останавливаясь. Потом выпрямился, не торопясь встал с колен и промокнул губы рукавом рубахи.

– Ну как?

– По-моему, я выпил лишнего.

– Это хорошо, – рассмеялся сеньор Алессандро. – Я тоже, пожалуй, напьюсь. Пусть мне хуже будет.

Через несколько минут рыцарь и его оруженосец уже устраивались не спеша на отдых в тени огромной скалы.

– Надеюсь, двух часов нам вполне хватит, а потом запасемся водой и вперед! Возможно, дня через три выйдем на тракт. Там и с колодцами полегче и таверны попадаются… Ты хочешь о чем-то спросить?

– Сеньор Алессандро, как вы думаете, почему никто, кроме вас и Серого, сознание не потерял?

– Оставь ты это, Маручио, мы ведь живы – и хорошо! Потом разберемся. Отдыхай.

Возле источника топтались стреноженные кони, постукивая копытами и громко отфыркиваясь, пили воду. Рыцарь и его оруженосец спали. Но вот солнце перевалило зенит и, отогнав синюю тень, осветило лицо рыцаря. Сеньор Алессандро недовольно заворочался, несколько раз мыкнул и, наконец, открыл глаза.

– Маручио! Пора.

Оруженосец до хруста потянулся и, покачиваясь, начал вставать.

– Хоть бы дождичек пошел. Небольшой, а?

– Придется потерпеть, Маручио. Вот в Гальюриде я разрешу тебе прямо в фонтан забраться. В тот, что возле старого кипариса. Сойдет вместо дождя?

Они оба улыбнулись.

– Ладно, Маручио, седлай коней, а я займусь бурдюками.

На северо-западе горизонт слегка потемнел, и сеньор Алессандро какое-то время смотрел в ту сторону.

– Видимо, идет буря. Надо торопиться.

– Да, должно быть буря, – нехотя откликнулся оруженосец, взнуздывавший рыцарского коня. – Только зачем нам спешить и лезть в пески? Может здесь переждем?

– Нет-нет, мы должны добраться до Красной Пещеры. Там будет много надежней. Поторапливайся, Маручио.

Затем сеньор Алессандро неожиданно воскликнул:

– Эге!.. Ну-ка, иди сюда.

Отложив приготовленное седло на камни, Маручио, весьма недовольный тем, что его отвлекают от дела, подошел к сеньору.

– Посмотри-ка, это ведь алфавит скажурбеев! Почему я сразу не догадался?

Оруженосец тупо глядел на выбитую на камне надпись и молчал.

– Видишь, вот буква «кирга», следующая – «алема», «мервуза»…

– Нет, сеньор Алессандро, скажурбеев я не знаю, и, сдается мне, вы тоже ничего не знали о них и их буквах… пока не попили этой водицы.

– Да конечно же, Маручио! Ты ведь имеешь в виду… Ты попал в самую точку! Несомненно, дело в этом необыкновенном источнике. Я тоже так понял. Кстати, здесь, по-моему, написано именно о нем. Наверно, стоит мне это вслух прочесть. А? Как считаешь?

Маручио пожал плечами.

– Ну, хорошо. Итак… «Ты, кто вечный раб пути…» Интересно сказано. Это они о путниках так, ты понял? Да-алее… «Ты, кто вечный раб пути, бойся возжаждать воду Билдердмижеса…» Да-а, Билдердмижес… У скажурбеев князь был, Билдерд, а Билдердмижес – это источник князя Билдерда…

– Там сказано, что пить нельзя, но ведь мы пили… и остались живы. Лишь вы с Серым…

– Ты неправильно понял, Маручио. «Бойся возжаждать воду»! Бойся. Тут не говорится о том, что нельзя. Теперь я дальше прочитаю, и ты поймешь… «Билдердмижес… Мир потерявшие на серг… серг – это их мера времени… обретут безграничное знание. Прочим же пившим воду сию стать бессмертными предстоит, чтобы нести свою муку, свой позор, свои…» Ага, в общем, нести все наши грехи. Ясная мысль. Только почему надо этого бояться? Странно. Бессмертье и всезнание – хорошие штуки, – рыцарь пожал плечами.

– Что-то я не все понял, сеньор Алессандро. Значит, теперь мы…

– Ты-то, Маручио, бессмертен. Радуйся. Сознание ты не терял.

– А вы, э-э, безгранично мудры?

– Вряд ли, хотя… Понимаешь, Маручио, стоит мне о чем-то подумать, захотеть что-то узнать, и в голове сразу возникают мысли, объясняющие, рассказывающие об этом. Р-раз – и я уже все знаю… Интересно и… немного страшно.

– Вот о чем, наверно, предупреждали скажурбеи. Боязно от всего этого.

– Нет, бессмертный ты человек, не об этом говорили пустынные жители, не об этом… Кстати, буря-то приближается!

– О, я мигом! Сейчас я.

– Маручио, Маручио, – шепотом проговорил сеньор Алессандро, следя за действиями ловкого, расторопного слуги. – Что теперь для тебя миг или час, если и год ты волен не принимать в расчет…

Вскоре рыцарь и оруженосец, запахнувшись в свои широкие выцветшие плащи, верхом выбирались из каменного лабиринта. Песчинки, поднятые робким ветерком, едва царапали лошадиные бабки. Необходимо было время, чтобы ветер набрал мощь и взметнул песок выше, до самого неба. В предчувствии этого люди поторапливали коней и глубже натягивали на головы капюшоны.

2. СЕРЫЙ

Мышь оказалась проворней охотника, и кинжал, не попав в цель, тяжело стукнулся о пол, подскочил, ударил в стену и, гремя, покатился назад. Бурый шерстистый комочек будто на ниточке притянулся к черному неровному треугольнику щели и, пискнув, пропал в ней.

– Подлая тварь!.. – выругался огромный темноволосый сеньор, восседавший во главе большого стола. – Перьен! Принеси мой кинжал. Быстро!

Юркий маленький слуга, стоявший в неосвещенном углу возле двери, мигом сорвался с места и, подбежав, склонился над кинжалом.

– Сеньор Беркадо! Здесь на рукояти… Здесь появилась трещина.

– Ублюдок! Там не должно быть никаких трещин! Что ты говоришь?!

– Нет-нет, я ничего не говорю, сеньор. Сейчас все исправлю.

– Брысь! Ну!

Слуга выскочил за дверь, а рыцарь посмотрел на своего соседа справа.

– Житья не стало с этими недомерками. Помнишь моего первого оруженосца? Кстати, его также звали Перьеном. Вот в ком силища была. А сейчас! Почему вокруг одни хиляки? Этот у меня уже седьмой или восьмой будет.

– Да, да… А Перьен, тот, первый Перьен, он что – сам ушел от тебя? осторожно поинтересовался у рыцаря его собеседник, высокий, худой человек, кутавшийся, несмотря на жару и духоту, в длинный зеленый с пятнами плащ.

– Как же, уйдет кто-то от меня. Пришиб я его. Перечить он стал, ну и… Колом по голове, а потом… сам понимаешь. Да, наверно погорячился я тогда. Зря, конечно. Все равно со временем сломил бы его, заставил бы слушаться. А сейчас – тьфу! Мелочь какая-то, не прислуга.

– Да-а, – неопределенно протянул человек в плаще.

Второй сосед сеньора Беркадо, на удивление суетливый, хотя и очень полный молодой человек с колышущимися формами и отвисающим тремя складками подбородком, казалось, не прислушивался к разговору, налегая в основном на жаркое приправленное кислым соусом. Часто и громко ударялся о крышку стола огромный кувшин с вином, стоявший по левую руку от толстяка.

– Ух, люблю ванзийское! – промолвил наконец обжора, инстинктивно стремясь заполнить паузу, возникшую в разговоре. – Даром, что издалека везут… Отличное вино.

– А я слышал, что теперь дорога на Ванзию стала вдвое короче, оживился высокий. – Говорят, через Саархаб теперь можно ехать. Кто-то убил чудовище.

– Что, правда? – вяло отреагировал толстяк. – Перевал теперь свободен? Это хорошо. Осенью поведу туда свой караван… Интересно, кто же убил этого скорпиона?

Сеньор Алессандро сидел один в темном углу столового зальчика таверны «Золотой конь». Запивая кислым вином непрожаренное мясо и плохо выпеченные лепешки, он невольно прислушивался к разговору, протекавшему между сеньором Беркадо и двумя его собеседниками. Перед тем, как прозвучали слова о Саархабском перевале, сеньор Алессандро вдруг прекратил пить и поднял голову. Он неотрывно глядел в спину молчащего сеньора Беркадо. Когда прозвучал вопрос «…кто убил скорпиона?», слегка помешкав, сеньор Беркадо стукнул кулаком по столу и заявил:

– Скорпион – мой военный трофей. Моя добыча. Я разделал его две недели назад на Саархабском…

Он не закончил фразу, остановился и посмотрел в глаза высокому.

– Ты мне не веришь, Необ? Не веришь?

Необ пожал плечами и ничего не ответил.

– Да, я понимаю, нужны доказательства. Конечно…

Выдержав паузу, сеньор Беркадо вдруг провозгласил:

– И они у меня есть!

Толстяк и Необ переглянулись.

– Перьен! Скотина! Иди сюда!

Хлопнула дверь, и Перьен подкатился к своему хозяину.

– Я здесь, сеньор Беркадо. Кинжал еще не готов, сеньор…

– Молчать! Трофей сюда. Живо!

– Ваш последний трофей?

– Быстро, тащи! Что, мне по десять раз повторять?

Перьен скрылся и тут же появился вновь, волоча по грязному полу объемистый кожаный мешок. Мешок тотчас же был вскрыт.

– Ну, как вы думаете, – сеньор Беркадо с чувством превосходства глядел на своих собеседников. – Что это такое?

– И что же? – Необ был невозмутим. – Никак задняя лапа скорпиона?

– Ты почти угадал. Это не задняя, это передняя лапа саархабского скорпиона. Вот его боевая клешня… Ага, каково?

– И что же ты так долго молчал, – покачал головой молодой обжора. – Я бы давно уже на каждом углу об этом трепался. Такое чудовище завалить…

Сеньору Алессандро не нужно было заглядывать в мешок, он отлично представлял, что в нем лежит: многосуставчатая лапа, серая с бурыми проплешинами, с сосульками свалявшейся шерсти, с разверстой, но уже безопасной клешней. Наверняка, левой, потому что правая клешня была раздроблена мечом сеньора Алессандро еще в самом начале битвы и вряд ли годилась теперь для подобных демонстраций.

Рыцарь Беркадо не понравился сеньору Алессандро сразу, с того самого момента, когда он затеял отвратительную охоту на беззащитного грызуна, отважившегося совершить отчаянную вылазку в зал. Как только прозвучало заявление о победе над саархабским чудовищем, в душе сеньора Алессандро начало разрастаться чувство отвращения к бесчестному человеку, лжецу и наглецу, посмевшему присвоить себе чужие заслуги, и он заговорил:

– По-моему, принц Фаурэт обещал наградить того, кто привезет ему глаз и сердце скорпиона. О ногах и лапах, пусть даже изрядно клешнятых, в Указе Фаурэта ничего не говорится.

Резко повернув голову, рыцарь Беркадо посмотрел на вступившего в разговор чужака с такой яростью, что, казалось, он проткнет сеньора Алессандро взглядом, словно двумя хорошо отточенными клинками.

– Я изрядно покромсал его, – успокоившись и вновь отвернувшись к своим собеседникам, проговорил сеньор Беркадо. – И мне кажется оскорбительным какое бы ни было недоверие к моим словам.

– А чем вы ответите мне, сеньор Беркадо, если я обвиню вас во лжи? Вы не убивали саархабское чудовище. Ну!

Молчание длилось недолго.

– Во двор, сеньор… Не знаю вашего имени.

– Конечно, – усмехнулся сеньор Алессандро, – во двор. Во дворе и решаются любые споры и неловкие ситуации… А если случайно погибнет тот, кто прав… Ну что ж, не беда. Просто никто так и не узнает имени настоящего победителя саархабского скорпиона.

– Уж не вы ли этот славный герой?

Сеньор Алессандро невесело улыбнулся и вышел из-за стола. Взяв в руки кувшин с вином, он подержал его, словно готовясь отпить, потом быстро, но аккуратно поставил на место и, наконец, ответил на вопрос кивком головы: «Да».

– Но самое главное, сеньор Беркадо, предъявляя доказательства, я не буду ссылаться на небрежное обращение с мечом. У меня есть и глаз, и сердце скорпиона… Вот так… А сейчас – во двор. Там будет финал нашего разговора, сеньор Беркадо.

– Ладно, посмотрим, что за птицу занесло в наши края. Проверим на прочность этого скорпионьего героя.

С грохотом опрокинув скамью, на которой сидел, сеньор Беркадо протопал к выходу. Необ поспешил за своим товарищем, зато обжора задержался у стола, набивая рот кусками мяса и вливая следом вино. Пять человек, оказавшихся в это время в зальчике и слышавших весь спор, кто с некоторой неловкостью, а кто не скрывая удовольствия в предчувствии хорошего развлечения, тоже потянулись к двери. Сеньор Алессандро поймал себя на мысли, что с любопытством наблюдает за людьми и их реакцией на происшедшее. Он вышел последним.

На улице знойный полдень моментально показал свой несносный характер. Липкая тягучая жара не давала людям дышать, сковывала движения, гнула к земле, «уговаривая» прилечь где-нибудь в тени и расслабиться, не двигаться совсем. Все, не считая основных участников конфликтов, прятались от солнца, сбившись под навесом. Время тянулось медленно.

Наконец из-за угла таверны, ведя на поводу коня, показался оруженосец рыцаря Алессандро.

– Эй, Маручио, – в словах сеньора Алессандро послышалось удивление. Почему ты оседлал Серого? Что, мой конь стал непригоден для поединков? С ним что-нибудь случилось?

– Да нет, сеньор… – оглянувшись на присутствующих, Маручио снизил голос до шепота. – Когда я начал по вашему приказанию… Тут Серый… Он так просился – я не мог отказать. Вы ж помните, у него какие-то предчувствия. И не в первый раз.

– Я все помню, Маручио, все, – сеньор Алессандро вздохнул. – Ладно, даже лучше, что сам Серый так… поступил. Со времени песчаной бури у Билдердмижеса, то есть вот уже пять дней почти, я… хорошо понимаю твоего коня… Что ж, копье я вижу, а щит и меч где?

– Все здесь, с этой стороны. Седельными ремнями их…

– Понял. Хорошо. Теперь только подсади меня.

Маручио помог сеньору Алессандро забраться в седло.

– И вот еще что, Маручио, – рыцарь наклонился к самому уху оруженосца. – Следи за этим тощим, он… В общем, на всякий случаи имей при себе кинжал.

Маручио кивнул и красноречиво похлопал себя по поясу. В это время из-за угла на черном здоровущем жеребце выехал рыцарь Беркадо. Он был огромен и страшен. Взгляд его обжег противника даже сквозь щели в забрале. Сеньор Беркадо не поленился и не испугался жары, он полностью облачился в доспехи.

– У вас не хватает средств на железо, – пророкотал насмешливый голос из-под цилиндрического шлема, – или вы обыкновенный самоубийца?

– Там видно будет, самоубийца или нет, – пожал плечами сеньор Алессандро. – Вы меня еще не продырявили.

– О, я не буду спешить. Напоследок помайтесь под солнцем, а потом уж…

– Давайте поменьше слов. Вы ведь готовы?

Тут дверь таверны приотворилась, и показалась гладко выбритая голова хозяина заведения. Тонкий писклявый голос попросил:

– Сеньоры, прошу вас. На дороге, сеньоры. Когда вы сходите с коней, вам почему-то непременно хочется драться либо в таверне, либо в стойле для лошадей. Прошу вас, сеньоры! У меня уже нет возможности оплачивать ущерб по два-три раза каждую декаду.

– Заткнись! – прорычал сеньор Беркадо. – Спрячься! Живо!.. Еще указывать будет. Рыцарям! Каков, а?.. Итак, сеньор…

– Сеньор Алессандро, к вашим услугам. Вряд ли раньше вы слышали обо мне, так что бояться меня не следует.

– Что? Я должен бояться? Нну!.. – слов явно не хватило, поэтому, кипя гневом, рыцарь Беркадо круто развернул коня и пустил его галопом в дальний конец двора.

Сеньор Алессандро потрепал Серого по шее, и конь понимающе тряхнул головой.

– Давай, Серый, не подведи…

Два длинных турнирных копья наклонились навстречу друг другу. Сеньор Беркадо первым тронулся с места… Копья, ткнувшись в щиты, обломились с сухим треском.

– Ччерт!..

Наливаясь яростью, огромный рыцарь выхватил из ножен свой тяжелый меч и, выкрикивая ругательства, бросился на сеньора Алессандро.

– Ничего… ничего… – вполголоса приговаривал тот, отражая атаки разъяренного рыцаря. – Знаем мы ваши приемы… и фиаты… И этот нам… не в диковинку… Ничего, продержимся… Потому что я… я не люблю нахалов… вралей… и подставных героев… Вот так.

Во дворе таверны было невыносимо жарко. Кони скоро устали и тяжело дышали. Первоначальный натиск сеньора Беркадо вскоре угас и превратился в обыкновенное ленивое фехтование на мечах. Силы явно покидали этот великолепный экземпляр человеческой доблести, военной выучки и придворной заносчивости. Зрители под навесом испытывали разочарование от невыразительности поединка.

Но вот наступила развязка. Потный, тяжело и со свистом дышащий рыцарь Беркадо вновь попробовал обманным ударом вскрыть защиту противника и это ему почти удалось…

Именно в этот момент предчувствие заставило сеньора Алессандро забыть об угрозе со стороны нападавшего рыцаря и отшатнуться влево. Он не слышал свиста стрелы и не видел стрелка, просто вдруг понял, что маленькая стальная смерть уже в пути, что она несется к нему сквозь неподвижный раскаленный воздух. Еще он понял, что уклоняясь от стрелы, словно нарочно подставляется под удар сеньору Беркадо.

Дальнейшее он почему-то воспринимал в замедленном темпе. Маленький стальной стержень пронесся над головой, взъерошив густые черные волосы. Меч рыцаря Беркадо начал свое торжествующее падение в разящем ударе. Инстинктивно втягивая голову в плечи, сеньор Алессандро вдруг ясно понял, что усилия противника напрасны, потому что сейчас…

…И тут конь сеньора Алессандро – откуда только силы взялись отпрыгнул в сторону. Тяжелый меч рыцаря Беркадо просвистел, рассекая воздух, и рыцарь, увлеченный силой инерции потерял равновесие, качнулся вперед и выпустил противника из виду. А Серый как раз завершал маневр: он сделал еще два огромных скачка и вынес своего седока за широченную спину рыцаря. Не теряя времени, сеньор Алессандро опустил меч на незащищенную шею противника.

Медленно, будто нехотя, падал с коня сраженный рыцарь. С глухим жалобно-металлическим стуком ударился он о землю. Его конь, почувствовал себя свободным, легко затрусил к колодцу и остановился у сруба, осторожно втягивая воздух дрожащими ноздрями.

Все! Но нет, не все. Обернувшись к навесу, сеньор Алессандро с апатией очень уставшего человека отметил, что и Маручио постоял за честь своего господина. Разбросавшись в пыли и подмяв под себя свой нелепый плащ, Необ лежал, палимый солнцем, неподвижный и теперь уж никому не опасный: кинжал Маручио торчал у него из левой лопатки. Сам оруженосец держал в руках и рассматривал миниатюрный арбалет. Все прочие, кто стоял под навесом, наблюдая за поединком, молчанием выразили свое одобрение или нежелание вмешиваться в чужие дела. Сеньор Алессандро отвернулся.

– Спасибо, Серый, – наклонился он к уху коня. – Без твоей помощи мне пришлось бы очень трудно. Очень. Молодец!