Текст книги "Человек, который «испарился»"

Автор книги: Пер Вале

Соавторы: Май Шёвалль
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

XVI

В его отсутствие горничная погасила свет в номере и закрыла окна и жалюзи. Ему не хотелось снова их открывать.

Он знал, что теперь уже под окнами не будет стоять темноволосый верзила и смотреть наверх.

Мартин Бек включил верхний свет и разделся. В голове у него шумело, левая рука болела. Он посмотрел на себя в большое зеркало на дверце шкафа. Над правым коленом был огромный синяк, левое плечо опухло и окрасилось в сине-черный цвет. Он провел ладонью по голове и нащупал на затылке большую шишку. Других повреждений вроде бы не было.

Постель казалась мягкой, прохладной и ласковой. Он погасил свет и забрался под одеяло. Минуту лежал на спине, смотрел в темноту и пытался думать. Потом повернулся на бок и уснул.

Было два часа, когда его разбудил телефонный звонок. Это был Слука.

– Вы спали?

– Да.

– Это хорошо. Можете сюда прийти?

– Конечно. Сейчас?

– Я отправлю за вами машину, она подъедет через полчаса. Устраивает?

– Да. Через полчаса я буду внизу.

Он принял душ, оделся и открыл окна. Все было залито солнечным светом, таким ярким, что он почувствовал резь в глазах. Он посмотрел на набережную на противоположном берегу реки. Ночь казалась ему далекой и нереальной.

Автомобиль уже ждал, это был тот же водитель, что и утром. К Слуке Мартин Бек попал уже самостоятельно, он подошел к кабинету, постучал и вошел.

Слука был один. Он сидел за письменным столом, перед ним лежала куча бумаг и стояла обязательная чашечка. Он кивнул Мартину Беку и показал на стул, где утром сидел Фрёбе. Потом взял телефонную трубку, что-то сказал и положил ее.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он и посмотрел на Мартина Бека.

– Спасибо, хорошо, я выспался. А вы? Как ваши успехи?

Вошел полицейский с двумя чашечками кофе. Поставил их на стол, взял пустую чашечку Слуки и вышел.

– Все уже прояснилось. Вот протоколы, – сказал Слука и взял в руку кипу бумаг на столе.

– А Альф Матссон? – спросил Мартин Бек.

– Нет, – ответил Слука, – это единственная неясность. Здесь из них ничего не удалось вытянуть. Утверждают, что не имеют понятия, где он может быть.

– Но он был связан с ними?

– Да, в определенном смысле. Он являлся одним из их перекупщиков. Все дело организовали Фрёбе и Радебергер. Девушку они использовали в качестве диспетчера. Бок, как там у нее записано в метрике…

Слука рылся в бумагах.

– Ари, – сказал Мартин Бек. – Аранка.

– Да, Ари Бок. Фрёбе и Радебергер уже довольно долго занимались контрабандой гашиша из Турции, когда познакомились с ней. Похоже, оба состояли или состоят с ней в интимной связи. Спустя некоторое время они, очевидно, поняли, что могли бы использовать ее также по-другому и рассказали ей о торговле наркотиками. Она не имела ничего против и начала с ними сотрудничать. Потом они всегда жили у нее, когда она переехала в Уйпешт. Она, очевидно, чуточку легкомысленная.

– Да, – согласился Мартин Бек, – очевидно.

– Радебергер и Фрёбе ездили в Турцию как экскурсоводы. Там они запасались гашишем, потому что в Турции он дешев и его легко можно раздобыть, и контрабандой ввозили его в Венгрию. Они абсолютно ничем не рисковали, главным образом, потому, что были экскурсоводами и на них всегда возлагались заботы о багаже туристической группы. Ари Бок поддерживала связь с перекупщиками и продавала им товар здесь, в Будапеште. Радебергер и Фрёбе ездили также в другие страны, главным образом, в Польшу, Чехословакию, Румынию и Болгарию и возили туда гашиш своим продавцам.

– А Альф Матссон был одним из них? – дополнил его Мартин Бек.

– Да, Альф Матссон был одним из их продавцов. У них были и другие, которые приезжали из Англии, Германии и Голландии либо сюда, либо в какую-нибудь восточноевропейскую страну и там встречались с Радебергером и Фрёбе. Они всегда расплачивались западной валютой: фунтами, долларами или марками. Потом получали товар, увозили его домой и продавали там.

– Значит, все набивали карман, кроме тех, кто покупал для собственного употребления, – сказал Мартин Бек. – Странно, что им удавалось так долго заниматься этим и не вызывать ни у кого подозрения.

Слука встал и подошел к окну. Он немного постоял там, заложив руки за спину и глядя в окно. Потом вернулся к столу и снова сел.

– Да нет, – сказал он, – в этом вообще нет ничего странного. До тех пор, пока они продавали товар перекупщикам здесь или в какой-нибудь другой социалистической стране, у них у всех были довольно большие шансы, что никто об этом не догадается. В капиталистических же странах, о которых я упоминал, придерживаются мнения, что из восточноевропейских стран нечего ввозить контрабандой и таможенный контроль для приезжающих из этих стран практически равен нулю. Если бы они попытались найти для своего товара рынок сбыта здесь, их бы очень быстро разоблачили. Однако это бы не окупилось, поскольку их интересовала западная валюта.

– Должно быть, они зарабатывали большие деньги?

– Да, конечно, – подтвердил Слука. – Однако перекупщики тоже зарабатывали прилично. Все это было действительно талантливо организовано. Если бы вы не приехали разыскивать Альфа Матссона, это могло бы длиться еще очень долго, прежде чем мы стали бы их подозревать.

– А что они говорят об Альфе Матссоне?

– Признались, что он был их продавцом в Швеции. Покупал у них в течение года, причем покупал много. Однако они утверждают, что не видели его с мая, когда он был здесь последний раз и увез товар. Он не получил тогда столько, сколько хотел, и снова быстро связался с Ари Бок. Они говорят, что должны были встретиться с ним здесь, в Будапеште, три недели назад, однако он так и не появился. Утверждают, что часть того, что мы нашли в автомобиле, предназначалась для него.

Мартин Бек помолчал и потом сказал:

– Он мог по какой-нибудь причине поссориться с ними и угрожать, что донесет на них. Они, очевидно, испугались и быстро избавились от него. Так же, как ночью попытались избавиться от меня.

Слука ничего не говорил. Через минуту Мартин Бек тихо добавил, словно про себя:

– Наверное, так оно и было.

Слука встал и принялся ходить взад-вперед. Потом сказал:

– Я тоже думал, что так оно и было.

Он замолчал и остановился у плана города.

– А теперь что вы думаете? – спросил Мартин Бек.

Слука повернулся и посмотрел на него.

– Я и сам не знаю, – медленно сказал он. – Я подумал, что вам, возможно, стоит поговорить с одним из них. Например, с Радебергером, с тем, кто дрался с вами ночью. Он болтлив, и у меня сложилось впечатление, что он слишком простодушен для того, чтобы суметь хорошо лгать. Вы не хотите побеседовать с ним? Может, вам повезет больше чем мне.

– Да, спасибо, – кивнул Мартин Бек. – Я бы очень хотел поговорить с ним.

XVII

Тетц Радебергер вошел в кабинет. На нем, как и вчера вечером, был обтягивающий тонкий джемпер, тонкие териленовые брюки с резинкой, вшитой в пояс, и кожаные ботинки на резиновой подошве. Экипировка убийцы. В дверях он остановился и поклонился. Конвоир легонько подтолкнул его в спину.

Мартин Бек показал на стул по другую сторону стола, и немец сел. Его холодные синие глаза смотрели выжидательно и неуверенно. На лбу у него был пластырь, а выше, там, где начинались светлые волосы, – синяя шишка. В целом же он выглядел отдохнувшим, сильным и совершенно невредимым.

– Мы поговорим об Альфе Матссоне, – сказал Мартин Бек.

– Я не знаю, где он, – мгновенно заявил Радебергер.

– Возможно. Но мы все равно поговорим о нем.

Слука снабдил его магнитофоном. Магнитофон стоял справа на столе, Мартин Бек протянул руку и включил его. Немец внимательно следил за каждым движением Мартина Бека.

– Когда вы впервые встретились с Альфом Матссоном?

– Два года назад.

– Где?

– Здесь, в Будапеште, В «Ифьюшаге», это такая молодежная гостиница.

– Как вы с ним познакомились?

– Через Ари Бок. Она там подрабатывала. Это было давно, еще до ее переезда в Уйпешт.

– Что происходило дальше?

– Ничего особенного. Тео и я тогда только что вернулись из Турции. Мы ездили туда с туристическими группами, а также на приморские курорты в Румынию и Болгарию. Из Стамбула мы везли с собой партию курева.

– Тогда вы уже начали заниматься контрабандой наркотика?

– Понемножку. Так сказать, для собственных нужд. Однако слишком часто мы не употребляли. А теперь и вовсе бросили.

Он помолчал и потом добавил:

– Ведь это вредно для здоровья.

– Зачем же вы его привозили?

– Ну, для девушек и так далее. На девушек это хорошо действует. Они после этого… становятся любезнее.

– А как с этим был связан Матссон?

– Мы предложили ему курево. Однако он не проявил интереса, его скорее привлекала выпивка.

Он снова замолчал на несколько секунд. Потом наивно сказал:

– Это все-таки вредно для здоровья.

– В тот раз вы продали Матссону хотя бы немного наркотика?

– Ну, немножко мы ему дали. У нас тогда было мало товара. Он заинтересовался только тогда, когда мы сказали ему, что в Турции это легко можно достать.

– Вы уже планировали тогда заняться контрабандой по-крупному?

– Мы говорили об этом. Трудности состояли в том, как доставить товар туда, где его можно выгодно продать.

– Где же, например?

– В Скандинавии, в Голландии, дома в Германии. Там таможенники осматривают очень внимательно, особенно, когда видят, что вы возвращаетесь из Турции. То же самое, если человек едет из Испании или Северной Африки.

– Матссон сказал вам, что он будет продавать наркотик?

– Да, он сказал, что когда человек приезжает из Восточной Европы, таможенники не проявляют к нему интереса и не суют свой нос к нему в багаж, особенно, если он летит самолетом. Возить товар из Турции, например, сюда не составляло никакого труда. К тому же мы ведь были экскурсоводами. Однако потом все шло не так гладко и стало очень рискованным делом. А здесь товар продавать нельзя. Нас сразу бы арестовали, и, кроме того, здесь это невыгодно.

Он минуту поразмышлял.

– Мы не хотели попасть на нары, – добавил он.

– Это я понимаю. Значит, вы договорились с Матссоном?

– Да. Ему пришла в голову хорошая идея, что мы будем встречаться в разных городах, так, чтобы было удобно мне и Тео. Когда нужно было встретиться, мы всегда сообщали ему, и он приезжал туда делать репортаж. Это был хороший предлог, потому что он выглядел абсолютно невинно.

– Как он расплачивался с вами?

– Долларами, причем наличными. Это был превосходный план, и тем же летом мы все организовали. Мы нашли и других продавцов, одного голландца, с которым познакомились в Праге, и…

Это совпадало с данными Слуки. Мартин Бек перебил Радебергера:

– Где вы встретились с Матссоном второй раз?

– В Констанце, в Румынии, это было спустя три недели. Все шло как по маслу.

– А фрейлейн Бок тоже была с вами?

– Ари? Нет, зачем нам нужно было таскать с собой еще и ее?

– Но она знала, чем вы занимаетесь?

– Да, по крайней мере, отчасти.

– Сколько всего раз вы встречались с Матссоном?

– Ну, раз десять-пятнадцать. Все срабатывало отлично. Он расплачивался каждый раз, когда мы требовали, и наверняка сам на этом тоже прилично зарабатывал.

– Сколько, по вашей оценке?

– Не знаю, но денег у него всегда хватало.

– Где он сейчас?

– Этого я не знаю.

– В самом деле?

– Серьезно, не знаю. Мы с ним встретились здесь в мае, когда Ари переехала в Уйпешт. Он жил в той молодежной гостинице. Тогда он получил последнюю партию товара. Сказал, что у него огромный сбыт, и мы договорились встретиться здесь снова двадцать третьего июля.

– И что же дальше?

– Мы приехали двадцать первого, во вторник. Однако он не появился.

– Он был здесь, в Будапеште, приехал двадцать второго вечером. Двадцать третьего утром ушел из гостиницы. Где вы должны были встретиться?

– В Уйпеште. У Ари.

– Так, значит, он приехал туда двадцать третьего утром?

– Да я же вам говорю, что нет! Он вообще не появился. Мы его ждали, но он не пришел. Потом мы позвонили в гостиницу, но там его тоже не было.

– Кто именно звонил?

– Я, Тео и Ари. По очереди.

– Вы звонили из Уйпешта?

– Нет, из разных мест. Говорю вам, он вообще не появился. Мы торчали там и ждали его.

– Значит, вы утверждаете, что не встречались с ним, когда он был в Будапеште последний раз.

– Да.

– Предположим, я вам верю. Вы не встретились с Матссоном. Но это не означает, что с ним не могли встретиться Фрёбе или фрейлейн Бок. Верно?

– Нет, я знаю, что они его не видели.

– Откуда вам это известно?

Видно было, что Радебергер начинает приходить в отчаяние. Он сильно потел. В кабинете было жарко.

– Послушайте, – сказал он, – я не знаю, что об этом думаете вы, но тот, другой, кто меня допрашивал, очевидно, полагает, что мы убрали Матссона. Но вы сами подумайте, зачем нам нужно было это делать? Ведь мы с его помощью зарабатывали деньги, причем большие деньги.

– Вы давали деньги также фрейлейн Бок?

– Конечно. Она помогала нам и получала свою долю. Достаточно для того, чтобы она могла не работать.

Мартин Бек внимательно смотрел на него. Наконец спросил:

– Вы убили его?

– Нет, ведь я же вам говорю! Неужели вы думаете, что мы хотели остаться торчать здесь с целым складом товара, если бы убрали его?

Он весь напрягся, голос у него начал срываться.

– Вы недолюбливали Альфа Матссона?

У него забегали глаза.

– Вы должны отвечать, когда я вас о чем-то спрашиваю, – с серьезным видом сказал Мартин Бек.

– Да, конечно.

– По-моему, фрейлейн Бок на допросе заявила, что и вы, и Фрёбе недолюбливали Матссона.

– Он становился неприятным, когда напивался… Он… он презирал нас за то, что мы немцы.

Он устремил умоляющий взгляд на Мартина Бека и сказал:

– Но ведь это несправедливо.

Минуту было тихо. Это не нравилось Тетцу Радебергеру. Он вертелся, поворачивался в разные стороны и нервно заламывал пальцы.

– Мы никого не убили, – сказал он. – Мы совсем не такие.

– Ночью вы пытались убить меня.

– Это было совсем другое.

Он сказал это так тихо, что его едва было слышно.

– Как вас понимать?

– Это была наша единственная надежда.

– На что? На виселицу? Или на пожизненное заключение?

Немец затравленно посмотрел на него.

– Оно так или иначе, очевидно, ждет вас, – спокойно сказал Мартин Бек. – Вы уже когда-нибудь сидели?

– Да. Дома.

– Ну, так что же вы имели в виду, когда сказали, что это была ваша единственная надежда – убить меня?

– Неужели вы не понимаете? Когда вы пришли в Пансионат в Уйпеште и у вас оказался паспорт Матссона, мы вначале подумали, что он не смог приехать сам и прислал вас вместо себя. Но вы ничего не сказали и, кроме того, вы человек другого типа. Поэтому мы решили, что Матссон в тюрьме и все разболтал. Мы ведь не знали, кто вы такой. Мы находились здесь почти три недели, мы были вынуждены держать здесь целый склад и начали нервничать. А через три недели нужно обращаться с просьбой о продлении визы. Поэтому, когда вы ушли, Тео отправился вслед за вами и…

– Ну, продолжайте.

– А я разобрал автомобиль и спрятал в нем товар. Тео не удалось выяснить, кто вы такой, и мы решили, что это должна установить Ари. На следующий день Тео следил за вами, когда вы отправились в купальню. Оттуда он позвонил Ари, чтобы она подождала вас там и завязала разговор. Тео видел, как вы там купались с этим субъектом. Когда он ушел, Тео проследил за ним и увидел, как он входит в управление полиции. Все было ясно. Мы ждали весь день и весь вечер, но ничего не происходило. Мы пришли к выводу, что вы еще ни о чем не сообщили, иначе за нами давно бы уже пришла полиция. Поздно ночью вернулась Ари.

– Что же она выяснила?

– Не знаю, но что-то ей не понравилось. Она лишь сказала: «Это свинья, позаботьтесь, чтобы он как можно скорее исчез». У нее был какой-то затравленный вид. Она сразу же ушла к себе в комнату и хлопнула дверью.

– А дальше?

– На следующий день мы подкарауливали вас с самого утра. Мы должны были заставить вас замолчать до того, как вы пойдете в полицию. Однако удобный случай нам не представлялся и мы уже почти отказались от своего замысла, но тут вы наконец вышли поздно вечером. Тео шел за вами по мосту, а я проехал на автомобиле по другому мосту, по Цепному. Потом мы поменялись местами. Тео боялся. А я сильнее, поддерживаю форму.

Он помолчал и через минуту сказал, словно оправдывался:

– Понимаете, мы ведь не знали, что вы из полиции.

Мартин Бек не ответил.

– Вы из полиции?

– Да. А теперь вернемся к Альфу Матссону. Вы сказали, что познакомились с ним через фрейлейн Бок. Вы давно ее знаете?

– Некоторое время. Ари ездила в Швецию на какие-то соревнования по плаванию и там с ним познакомилась. Потом ее уже не допускали к соревнованиям, но он пришел к ней, когда был здесь.

– Матссон и фрейлейн Бок хорошие друзья?

– Да.

– Они поддерживают интимную связь?

– Вы имеете в виду, спят ли они друг с другом? Думаю, да.

– А вы тоже спите с фрейлейн Бок?

– Да. Когда у меня есть желание. Тео тоже. Ари хорошая.

– Хорошая?

– Ну, она делает все, что мы скажем. Достаточно лишь иногда с ней переспать. Я уже не занимаюсь этим часто. Заниматься этим часто вредно для здоровья. Но Тео регулярно спит с ней. Он всегда после этого такой измученный, что вообще ни на что не способен.

– Вы никогда не ссорились с Матссоном?

– Из-за Ари? Из-за нее не стоит ни с кем ссориться.

– А по другим причинам?

– Если говорить о бизнесе, то нет. Тут на него можно было положиться.

– А еще из-за чего-нибудь?

– Ну, однажды у меня с ним возникли затруднения, Пришлось врезать ему разок. Естественно, он был пьян. Ари потом позаботилась о нем, она успокоила его. Это было уже давно.

– Как вы думаете, где сейчас Матссон?

Радебергер бессильно покачал головой.

– Не знаю. Наверное, где-то здесь.

– Он встречался здесь с кем-нибудь еще?

– Он всегда приезжал, получал товар и расплачивался. А потом писал какой-нибудь репортаж в журнал, чтобы иметь железное алиби. Ну, а дня через три-четыре уезжал домой.

Мартин Бек молча смотрел на мужчину, который пытался его убить.

– Думаю, этого достаточно, – сказал он и выключил магнитофон.

У немца, очевидно, на сердце было что-то еще.

– Послушайте, это… вчера. Вы можете меня простить?

– Нет. Не могу. До свидания.

Он кивнул конвоиру, тот встал, взял арестованного за локоть и повел к двери. Мартин Бек задумчиво глядел вслед белокурому тевтонцу, а потом сказал:

– Момент, герр Радебергер. Речь сейчас идет не обо мне лично. Вчера вы пытались убить человека, чтобы спасти собственную шкуру. Вы запланировали убийство с большим умением и не ваша вина, что у вас ничего не вышло. Это было не просто правонарушение, а еще и преступление, направленное против определенных жизненных правил и важных жизненных принципов. Вот почему это нельзя простить. Вот что я хотел вам сказать. Подумайте об этом.

Мартин Бек перемотал магнитофонную ленту, снял катушку, вложил ее в коробку и пошел к Слуке.

– Наверное, вы правы. Возможно, они в самом деле не убивали его.

– А я что вам говорил? – сказал Слука. – Думаю, дело было не так. Теперь мы разыскиваем его всеми средствами, имеющимися в нашем распоряжении.

– Мы тоже.

– Ваше задание теперь уже официальное?

– Насколько мне известно, нет.

Слука почесал в затылке.

– Странно, – пробормотал он.

– Что?

– То, что мы не можем его найти.

Через полчаса Мартин Бек уже был в гостинице. Время было ужинать. Над Дунаем опускались сумерки; на другом берегу реки Мартин Бек видел набережную, каменный барьерчик и лестницу.

XVIII

Мартин Бек переоделся и уже собрался направиться в ресторан, как вдруг зазвонил телефон.

– На линии Стокгольм, – сказала телефонистка. – С вами хочет говорить редактор Эриксон.

Фамилию он знал, это был шеф Альфа Матссона, руководитель напористого и честолюбивого еженедельника.

В ухе у него раздался независимый голос:

– Я говорю с герром комиссаром Беком? Это главный редактор Эриксон.

– Я старший криминальный ассистент.

Герр редактор проигнорировал это уточнение.

– Как видите, герр комиссар, мне все сообщили о вашем задании. В конце концов именно я навел вас на след. Кроме того, у меня также очень хорошие связи в министерстве.

Так значит, его тезка, как он и ожидал, не сумел держать рот на замке.

– Вы меня слушаете?

– Слушаю.

– Нам следует выражаться осторожно, вы, конечно, понимаете, что я имею в виду. Прежде всего я бы хотел сросить вас о следующем. Вы встретились с человеком, которого разыскиваете?

– С Матссоном? Нет, еще нет.

– Вышли на какой-нибудь след?

– Нет.

– Но это просто неслыханно.

– Да.

– Ну, в таком случае, как бы это сказать… какая там атмосфера?

– Жарко. По утрам небольшой туман.

– Простите? По утрам небольшой туман. Да, думаю, вас понимаю. Да, конечно. Однако здесь у нас ситуация такова, что мы уже не можем больше скрывать все это дело, если хотим, чтобы нам доверяли читатели. Ведь в случившееся просто невозможно поверить, а если взвесить все последствия, то из них вытекают неблагоприятные перспективы. Кроме того, мы чувствуем личную ответственность за судьбу Матссона. Он один из наших лучших сотрудников, замечательный человек, абсолютно честный и преданный. Он работает у меня в штабе уже много лет, и я знаю, что говорю.

– Где?

– Простите?

– Где, вы сказали, он работает?

– А, у меня в штабе. Понимаете, мы так выражаемся, называем редакцию штабом. Так вот, как я сказал, я знаю, что говорю. Я могу поручиться за этого человека, и это лишь усиливает мою личную ответственность.

Мартин Бек стоял у столика, держа в руке трубку, и думал о другом. Он попытался представить себе, как выглядит герр редактор. Очевидно, он толстый, спесивый, с поросячьими глазками, рыжими усами и бородкой.

– Поэтому сегодня я принял решение напечатать первую статью из серии об Альфе Матссоне уже в следуем выпуске моего журнала, то есть на будущей неделе. В понедельник заканчивается отсрочка. Настал момент, когда необходимо привлечь внимание всей общественности к этому делу. Как я уже сказал, я хотел выяснить, напали ли вы на его след.

– Мне кажется, что вам следовало бы взять эту вашу статью и… – В последний момент Мартин Бек выкрутился и добавил: – …выбросить ее в корзину.

– Простите? Как вы сказали? Я вас не понял.

– Читайте завтра газеты, – сказал Мартин Бек и положил трубку.

После этого разговора он совершенно потерял аппетит. Достал бутылку и налил себе немного виски. Потом сел и принялся размышлять. Настроение у него было скверное, голова болела и, кроме того, он повел себя невежливо. Однако голова у него болела не от этого.

Альф Матссон приехал в Будапешт двадцать второго июля. Его видел персонал паспортного контроля. В такси он поехал в гостиницу «Ифьюшаг» и переночевал там. В бюро регистрации кто-нибудь должен был видеть его и разговаривать с ним. Двадцать третьего июля, утром, он переехал – снова на такси – в гостиницу «Дунай» и провел здесь всего полчаса. Около десяти часов утра он ушел. Персонал в бюро регистрации обратил на него внимание.

Выходит, что с этого момента с Альфом Матссоном никто не разговаривал и не видел его. Он оставил после себя единственный след. Ключ от гостиничного номера, который, по словам Слуки, нашли на ступеньках у входа в управление полиции.

Если Фрёбе и Радебергер говорят правду, то он не явился на встречу в Уйпешт, и в таком случае его не могли ни похитить, ни убить.

Следовательно, Альф Матссон просто-напросто испарился, неизвестно каким образом.

Он располагал ничтожным количеством материала, однако это было единственное, с чем можно было работать.

На венгерской территории в контакт с Матссоном вступило как минимум пять человек, которых можно считать свидетелями.

Сотрудник паспортного контроля, два таксиста и два портье.

Если с ним произошло что-то неожиданное, например, если кто-то напал на него или похитил, если он внезапно потерял рассудок или погиб в результате какого то несчастного случая, свидетельские показания ничего не стоят. Однако, если он каким-то образом исчез по своей доброй воле, кто-то из этих пяти человек мог заметить, как он выглядел или как вел себя, какие-нибудь подробности, которые могли бы оказаться важными для разрешения этой проблемы.

Мартин Бек уже разговаривал с двумя из этих пяти гипотетических свидетелей. Однако из-за языковых трудностей он не был уверен, удалось ли ему на самом деле узнать у них все, что ему было нужно. Двух таксистов и сотрудника паспортного контроля он не нашел, а если бы даже и нашел, все равно не смог бы с ними объясниться.

Единственным существенным материалом, находящимся в распоряжении Мартина Бека, были багаж Матссона и его паспорт. Ни то, ни другое почти ни о чем не говорили.

Таков был итог дела Альфа Матссона. В высшей степени удручающий, поскольку доказывал, вне всяких сомнений, что Мартин Бек, если говорить о разрешении данной проблемы, явно оказался в затруднительном положении. Если к исчезновению Матссона действительно причастна шайка контрабандистов – едва ли это не так – раньше или позже Слука все объяснит. Сам Мартин Бек может оказать максимальную помощь венгерской полиции, если вернется домой, подключит к работе над этим делом специалистов из отдела по борьбе с наркотиками и попытается расследовать шведскую сторону этого запутанного дела.

Мартин Бек принял решение, и в результате этого решения состоялись два телефонных разговора.

Сначала со строго одетым молодым человеком из посольства.

– Вам удалось его разыскать?

– Нет.

– Значит, другими словами, ничего нового?

– Матссон занимался контрабандой наркотиков. Его разыскивает венгерская полиция. Нам нужно объявить розыск через Интерпол.

– Это очень неприятно.

– Да.

– И что же из этого следует для вас?

– Я возвращаюсь домой. Завтра же, если удастся. Это единственное, в чем я хотел бы попросить вашей помощи.

– Это будет нелегко, но я сделаю все, что в моих силах.

– Буду вам весьма признателен. Для меня это очень важно.

– Я позвоню вам завтра утром.

– Спасибо.

– До свидания. Надеюсь, что вы, по крайней мере, хорошо провели здесь эти несколько дней.

– Да, очень хорошо. До свидания.

Потом он позвонил Слуке. Тот был на месте, в управлении полиции.

– Завтра я возвращаюсь в Швецию.

– Ага. Счастливого пути.

– Результаты нашего расследования вы получите, как только они окажутся в моем распоряжении.

– Вы тоже. Матссона мы еще не нашли.

– Вас это удивляет?

– Весьма. Скажу вам откровенно, такого дела у меня еще не было. Но мы его найдем, нам для этого не понадобится много времени.

– Кемпинги вы уже проверили?

– Сейчас я как раз над этим работаю. Время не ждет. Кстати, Фрёбе пытался совершить самоубийство.

– Чем это кончилось?

– Естественно, ему ничего не удалось. Он бросился головой на стенку. Набил себе шишку. Я разрешил перевести его в психиатрическое отделение. Врачи говорят, что у него маниакально-депрессивный психоз. Не знаю, может, стоит отправить туда вслед за ним и эту девушку.

– А Радебергер?

– Этот хорошо держится. Спросил, есть ли в тюрьме гимнастический зал. Есть.

– Я хотел попросить вас кое о чем.

– Пожалуйста.

– Мы знаем, что Матссон разговаривал в Будапеште с вечера пятницы до субботнего утра с пятью людьми.

– Два портье и два таксиста. Откуда вы взяли пятого?

– Паспортный контроль.

– Мое единственное оправдание в том, что я тридцать шесть часов не был дома. Вы хотите, чтобы его допросили?

– Окажите мне такую любезность. Пусть расскажет все, что помнит. Что Матссон говорил, как вел себя, во что был одет.

– Понятно.

– Вы сможете перевести это на немецкий или английский язык и отправить авиапочтой в Швецию?

– Телетайпом будет быстрее. Может, мы успеем еще до вашего отъезда.

– Вряд ли. Я уеду около одиннадцати.

– Наша быстрота уже вошла в поговорку. Год назад на «Непштадионе» один карманник украл сумочку у жены министра торговли. Она села в такси и поехала сюда заявить о краже. А когда приехала, получила свою сумочку у дежурного. Такая уж у нас работа. Ну, поглядим.

– Большое спасибо. До свидания.

– До свидания. Жаль, что у нас не было возможности поговорить также немножечко неформально.

Мартия Бек минуту размышлял. Потом заказал Стокгольм. Его соединили через десять минут.

– Леннарт куда-то уехал, – сказала фру Колльберг. – Как обычно, не сообщил куда. Служебная командировка, вернусь в воскресенье, веди себя хорошо. Он уехал на автомобиле. Быть замужем за полицейским – это вам не шутка.

Он позвонил Меландеру. На этот раз ему пришлось ждать всего лишь пять минут.

– Привет. Я помешал?

– Я только что лег в постель.

Меландер был знаменит тем, что обладал феноменальной памятью, спал ежедневно по десять часов и имел странную привычку оказываться в любое время дня в туалете.

– Ты тоже занимаешься делом Альфа Матссона?

– Да, конечно.

– Попытайся выяснить, что он делал в тот вечер, когда уехал. Подробно. Как вел себя, что говорил, во что был одет.

– Прямо сейчас.

– Можно завтра.

– Хорошо.

– Ну, пока.

– Пока.

Мартин Бек положил трубку. Потом взял авторучку и бумагу и пошел вниз.

Багаж Альфа Матссона по-прежнему находился в канцелярии за стойкой портье.

Мартин Бек взял пишущую машинку, открыл чемоданчик, вставил в машинку лист бумаги и напечатал:

«Пишущая машинка „Эрика“ с чемоданчиком.

Желто-коричневый чемодан из свиной кожи, с ремнем, новый».

Он открыл чемодан и положил содержимое на стол. Продолжил печатать:

«Рубашка клетчатая, серо-черная.

Рубашка летняя, коричневая.

Рубашка белая, поплиновая, свежевыстиранная. Прачечная „Метрон“, Хагагатан.

Светло-серые габардиновые брюки, выглаженные.

Три носовых платка, белые.

Четыре пары носков: коричневые, темно-синие, светло-серые, бордовые.

Две пары цветных трусов, в зеленую клетку.

Одна сетчатая майка.

Одна пара светло-коричневых замшевых мокасин».

Он мрачно смотрел на какой-то странный предмет одежды, не похожий на пиджак, потом взял его в руку и пошел к девушке в бюро регистрации. Она была очень красива, приятна и естественна. Маленькая, с прекрасной фигурой, у нее были длинные пальцы, красивые икры, высокий подъем, на ногах редкие черные волоски, под юбкой длинные бедра. Никаких колец. Он посмотрел на нее отсутствующим взглядом.

– Как это называется? – спросил он.

– Блейзер из джерси, – ответила она.

Он стоял и о чем-то размышлял. Девушка покраснела. Она перешла на другой конец стойки, одернула платье, провела по нему руками, проверяя, в порядке ли у нее бюстгальтер и пояс для чулок. Мартин Бек не понял, почему она это сделала. Он пошел обратно, уселся за пишущую машинку и напечатал:

«Темно-синий блейзер из джерси.

58 листов писчей бумаги, формат А4.

Лента для пишущей машинки.

Электрическая бритва „Ремингтон“.

„Ночной странник“ Курта Саломонссона.

Туалетные принадлежности в футляре.

Содержимое футляра:

Лосьон после бритья „Табак“.

Тюбик зубной пасты „Скуибб“, начатый.

Зубная щетка.

Вода для полоскания рта „Вадемекум“.

Коробочка с кодеином, оригинальной формы, не начатая.