Текст книги "Феномен человека"

Автор книги: Пьер де Шарден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

3. АТРИБУТЫ ТОЧКИ ОМЕГА

Современная наука, которая некогда чрезмерно, вплоть до впадения в заблуждение поддавалась обаянию анализа, ныне вновь привыкает рассматривать эволюционно творческую функцию синтеза. Она начинает видеть, что в молекуле заключено гораздо больше, чем в атоме; в клетке больше, чем в молекулах; в социальном больше, чем в индивидуальном; в математической теории больше, чем в расчетах и теоремах… На каждой последующей ступени комбинации выступает нечто несводимое к отдельным элементам, и в новом порядке мы теперь склонны допустить это. В соответствии с этим сознание, жизнь, мысль уже почти приобрели право на существование в науке. Тем не менее наука далеко еще не выявила специфическую величину независимости и прочности этого «нечто». Возникнув путем невероятного стечения обстоятельств на непрочно собранном сооружении, не создавая своим появлением никакого заметного прибавления энергии, не являются ли «синтезированные существа» в соответствии с опытом самыми прекрасными, но также и самыми хрупкими из вещей? И каким образом они могли бы предшествовать или пережить эфемерное соединение частиц, в которые только что вошла их душа? В конечном счете и несмотря на полуобращение к духовному, физика и биология в поисках вечного и великого устойчивого все еще смотрят в сторону элементарного, в направлении бесконечно разреженной материи.

В соответствии с этим умонастроением идея о том, что какая-то душа подготавливается на вершине мира, не столь чужда, как можно было бы думать, нынешним способом видения, свойственным человеческому разуму. В конце концов, может ли наше мышление найти другой способ генерализовать принцип возникновения (Emergence)? Но в то же время имеется в виду или подразумевается, что эта душа, совпадающая с вероятным соединением всех элементов и причин, может образоваться лишь в крайне отдаленном будущем и в полной зависимости от обратимых законов энергии.

И вот от этих-то двух ограничений (отдаленности и хрупкости), несовместимых, на мой взгляд, с природой и функцией Омеги, необходимо последовательно освободиться – я сейчас покажу это – по двум положительным причинам. Одна из этих причин – любовь, вторая – вечность жизни.

По причине любви – в первую очередь. Будучи выраженной в терминах внутренней энергии, космическая функция Омеги состоит в том, чтобы положить начало единодушию мыслящих частиц мира и поддерживать его своим влиянием. Мы это только что видели. Но как Омега мог бы производить это действие, если бы любящий и любимый не существовали бы каким-то образом уже теперь?

Любовь, говорил я, исчезает в контакте с безличным и анонимным. Столь же непреложно она затухает при удалении в пространстве и еще больше при несовпадении во времени. Чтобы любить друг друга, необходимо сосуществовать. Следовательно, сколь бы чудесным ни был его предполагаемый лик. Омега никогда не смог бы даже просто уравновесить действие человеческого сближения и вражды (repulsion), если бы он не действовал с равной мощью, то есть при той же самой близости. У любви, как у всякого другого вида энергии, силовые линии должны смыкаться в существующем данном, в каждый момент. Идеальный центр, потенциальный центр – всего этого недостаточно. Ныне существующей и реальной ноосфере необходим реальный и ныне существующий центр. Чтобы быть в высшей степени привлекательным, Омега должен уже быть в высшей степени наличным.

И по причине вечности жизни, кроме того. Чтобы устранить угрозу исчезновения, несовместимую, как я уже сказал, с механизмом сознательной деятельности, человек стремится перенести на все более обширный и постоянный субъект принцип собирания результатов, достигнутых своим действием на цивилизацию, человечество, дух Земли. Приобщившись к этим огромным сущностям с невероятно медленным эволюционным ритмом, он получает впечатление, что избежал разрушающего действия времени.[44]44
  См., например, по этому вопросу любопытную книгу Уэллса «Anatomy of Frustration» – замечательное свидетельство надежд, веры и тревог современного человека.


[Закрыть]

Но этим он лишь отодвигает проблему. Ибо, в конце концов, каким бы широким ни был район, очерченный внутри пространства и во времени, захватывает ли этот круг что-либо иное, кроме того, что ветхо? Пока наши построения всей своей тяжестью лежат на Земле, с Землей они и исчезнут. Радикальный порок всех форм веры в прогресс, когда она выражается в позитивистских символах, в том, что они не устраняют окончательно смерти. Зачем отыскивать вначале эволюции какой-то очаг, если этот очаг может и должен однажды потухнуть?.. Чтобы удовлетворить высшим требованиям нашего действия. Омега должен быть независим от гибели сил, которые ткут эволюцию. Наличность, необратимость.

Чтобы включить в цельный рисунок ноогенеза оба эти существенных свойства автономного центра всех центров, у нашего рассудка нет другого способа, как снова взять и дополнить принцип возникновения. Возникновение в ходе эволюции, и наш опыт совершенно ясно подтверждает это, происходит лишь последовательно и в механической зависимости от того, что ему предшествовало. Вначале элементы, которые группируются; затем проявляет себя «душа», действие которой выражает с энергетической точки зрения лишь все более сложное и сублимированное накопление свойств, передаваемых цепями элементов. Радиальное – функция тангенциального. Пирамида, вершина которой подпирается снизу… Вот что выясняется в пути. И вот тот способ, посредством которого в конце процесса раскрывается нам сам Омега, в той мере, в какой в нем кульминирует развитие синтеза. Но этой эволюционной стороной он еще обнаруживает, заметим себе, лишь половину самого себя.

Последний член ряда, он вместе с тем вне ряда. Он не только венчает, но и замыкает. Иначе сумма будет меньше самой себя и окажется в органическом противоречии со всей операцией. Когда, выходя за пределы элементов, мы начинаем говорить о сознательном полюсе мира, то недостаточно сказать, что этот последний возникает из подъема сознаний, следует добавить, что вместе с этим возникновением он уже возник. Без этого он не смог бы ни покорить любовью, ни зафиксировать в нетленности. Если бы по природе он не ускользал от времени и пространства, которые объединяет, то не был бы Омегой.

Автономность, наличность, необратимость и, значит, в конечном счете трансцендентность – четыре атрибута Омеги.

Так легко дорисовывается схема, оставшаяся незавершенной, когда в начале этой работы мы пытались обрисовать сложную энергетику нашего универсума.

Прежде всего теперь обнаружен принцип, который нам требовалось найти, чтобы объяснить как настойчивое движение вещей к более сознательному, так и парадоксальную прочность самого хрупкого. Этим принципом является Омега. В противовес внешним видимостям, из которых исходит физика, великое устойчивое не внизу, в инфраэлементарном, а вверху, в ультрасинтетическом. Значит, мир по воле случая рассеивается в материю единственно лишь своей тангенциальной оболочкой. Своим ядром радиального мир обретает свое лицо и свою естественную устойчивость, наперекор вероятному тяготея к божественному очагу духа, который привлекает его впереди.

Значит, что-то в космосе ускользает от энтропии, и ускользает все больше.

В течение громадных периодов, в ходе эволюции радиальное, скрытно побуждаемое действием находящегося впереди перводвигателя, могло выразиться лишь в распыленных группировках, в животном сознании. На этой стадии ядра. едва образовавшись, распадались из-за отсутствия возможности зацепиться за вышележащую опору, степень простоты которой превосходила их простоту. Напротив, как только с мышлением появился тип единства, не просто закрытого или даже сосредоточенного, а многообразного, так начала действовать возвышенная физика центров. Став центрами и, значит, личностями, элементы, наконец, начали реагировать непосредственно как таковые на персонализирующее действие центра центров. Переступить критическую плоскость гоминизации для сознания это равносильно фактическому переходу от дивергентного к конвергентному, то есть в некотором роде к смене полушарий и полюса. По ею сторону этой «экваториальной» критической линии – обратное падение во множество. По ту сторону – подъем в возрастающее, необратимое объединение. Однажды образовавшись, мыслящий центр может изменяться, лишь углубляясь в себя. По внешней видимости человек, разумеется, разлагается точно так же, как животное. Но здесь и там феномен имеет противоположные функции. У животного радиальное со смертью поглощается тангенциальным. У человека оно ускользает и высвобождается. Бегство от энтропии путем возврата к Омеге. Гоминизируется сама смерть!

Таким образом, начиная с крупинок мысли, составляющих настоящие и неразрушимые атомы его ткани, универсум, вполне определимый по своей равнодействующей, воздвигается над нашими головами в направлении, обратном исчезающей материи как универсум – собиратель и хранитель не механической энергии, как мы полагали, а личностей. Одна за другой, как непрерывное испарение, высвобождаются вокруг нас «души», унося вверх свою непередаваемую ношу сознания. Одна за другой и, однако, ничуть не отдельно. Ибо для каждой из них имеется, по самой природе Омеги, лишь одна возможная точка окончательного обнаружения – та, в которой под синтезирующим действием персонализирующего единения, углубляя в себе свои элементы, одновременно углубляясь в себя, ноосфера коллективно достигнет своей точки конвергенции в "конце света".

ЗАВЕРШАЮЩИЙ ЭТАП ЗЕМЛИ

Мы признали, что без свертывания материи в себе, то есть без замкнутого химизма молекул, клеток и филетических ветвей, никогда бы не было ни биосферы, ни ноосферы. Появление и развитие жизни и мысли не только случайно, но и структурно связано с контурами и судьбой земной массы.

И вопреки сказанному вот теперь, впереди для поддержания и уравновешивания напора сознаний появился психический центр всеобщего течения (derive), трансцендентный времени и пространству и, значит, в сущности экстрапланетарный. Ноогенез, необратимо поднимающийся к Омеге сквозь строго ограниченный цикл геогенеза…

В определенный момент будущего, под каким-либо влиянием придерживаясь той или иной кривой или обоих одновременно, два ответвления фатально разделятся. Сколь бы она ни была конвергентной, эволюция может завершиться на Земле, лишь проходя через точку разъединения.

Так естественно входит и стремится обрести конкретный облик в нашем представлении о будущем фантастическое и неизбежное событие, которое приближается с каждым днем, – конец всякой жизни на нашем земном шаре, смерть планеты – заключительная фаза феномена человека.

Каким бы ни был незаметным невероятный потенциал неожиданного, уже накопленный духом Земли, никто не осмелится представить себе окончательный внешний вид ноосферы. Конец света невообразим. Но мы можем, используя ранее построенные линии подхода, в определенной степени предвидеть значение и очертить формы события, которое наш рассудок бессилен описать.

Каким не может быть завершающий этап Земли в универсуме с сознательной тканью, каким образом вырисовывается этот этап, какие у него шансы на существование? Вот что хладнокровно и логически, без Апокалипсиса я хотел бы подсказать, не столько что-либо утверждая, сколько побуждая поразмыслить.

1. ПРОГНОЗЫ, КОТОРЫЕ СЛЕДУЕТ ОТСТРАНИТЬ

Когда идет речь о конце света, то на ум тотчас же всегда приходит идея несчастья.

Чаще всего космический катаклизм. Сколько небесных светил движется и соприкасается с нами… Эти миры, которые вспыхивают на горизонте… Не придет ли вследствие неумолимой игры случая наша очередь быть задетыми и уничтоженными?

В лучшем же случае – медленная смерть в нашей тюрьме. Она кажется неизбежной. С тех пор как физика открыла, что всякая энергия деградирует, мы как будто чувствуем понижение теплоты в мире вокруг нас. Другое открытие – открытие радиоактивности, к счастью, компенсирует действие и отодвигает неминуемое наступление этого охлаждения, на которое мы осуждены. Астрономы теперь нам сулят, если все пойдет нормально, мы вне опасности еще добрых много сотен миллионов лет. Мы вздохнули. Тем не менее, хотя срок и отодвинут, призрак продолжает надвигаться.

И затем, будем ли мы еще здесь, чтобы видеть наступление вечера?.. Не говоря уже о подстерегающих нас космических неудачах, что произойдет к тому времени в живом слое Земли? По мере роста и усложнения в лоне биосферы и ноосферы умножаются внутренние угрозы. Нашествия микробов. Органические контрэволюции. Стерильность. Войны. Революции. Сколько возможных способов покончить, которые в конце концов, может быть, предпочтительней долгой дряхлости.

Мы хорошо знаем эти разнообразные возможности. Мы о них думали. Мы читали их описания в фантастических романах братьев Гонкур, Бенсона, Уэллса или в научных трудах, на которых стоят прославленные имена. Каждое из них совершенно правдоподобно. В каждый момент мы можем быть раздавлены огромным болидом. Это верно. Завтра Земля может задрожать и уйти из-под наших ног. И это верно. Каждая человеческая воля, взятая отдельно, может отказаться от задачи идти все дальше по пути единения. Я это также допускаю. И, однако, в той мере, в какой они включают в себя идею преждевременной катастрофы или упадка, я считаю возможным утверждать, опираясь на все то, чему нас учит прошлое эволюции, что нам нечего бояться ни одного из этих многочисленных бедствий. Как бы они ни были теоретически возможными, мы с полным основанием можем быть уверены, что они не случатся.

И вот почему.

Космическая катастрофа, биологический распад, или попросту приостановка роста, или постарение – все эти пессимистические картины последних дней Земли имеют то общее, что их создатели без поправок переносят на всю жизнь особенности и условия умирания отдельных индивидуумов, как ее элементов. Разбитость, болезни и дряхлость. Такова смерть человека, такова и смерть человечества.

Но имеем ли мы право столь просто обобщать? Когда исчезает один индивид, пусть даже преждевременно, на смену ему всегда приходит другой индивид. Потеря индивида для продолжения жизни не невосполнима. А если речь идет о всем человечестве?.. В одной из своих книг известный палеонтолог Мэттью^{30} высказал предположение о том, что, если бы ответвление человека исчезло, его не замедлила бы заменить другая мыслящая ветвь. Но он не говорит, и ему, несомненно, было трудно сказать, где на древе жизни в том виде, каким мы его знаем, могла бы появиться эта таинственная почка.

Рассматривая историю в целом, биологически ситуация мне представляется совсем иной.

Однажды, и только однажды, в ходе своего существования как планеты. Земля могла покрыться оболочкой жизни. Подобно тому однажды, и только однажды, жизнь была в состоянии подняться на ступень мышления.

Один сезон для мысли, как один сезон для жизни. Не забудем, что вершину древа с этого момента составляет человек. В нем как таковом, исключая все остальное, отныне сосредоточены надежды на будущность ноогенеза, то есть биогенеза, то есть в конечном счете космогенеза. Каким же образом тогда он может исчезнуть до времени, остановиться в своем развитии или прийти в упадок, если только одновременно с ним, а это мы признали абсурдным, не потерпит неудачу универсум?

Мир в его нынешнем состоянии нельзя было бы уразуметь, наличие в нем мыслительности (du reflechi) было бы необъяснимо, если бы мы не предположили тайного соучастия бесконечно громадного и бесконечно малого в согреве, питании, поддержке до конца путем использования, с одной стороны, случая и обстоятельств, с другой стороны, свободы появившегося между ними сознания. Нам надо исходить из этого соучастия. Человек незаменим. Значит, сколь бы невероятной ни была перспектива, он должен достигнуть конечной цели, несомненно, не по необходимости, но неминуемо.

Не приостановка, какой бы ни была ее форма, а последний прогресс, наступающий в свой биологический час. Созревание и высшая ступень. Все дальше в невероятное, из которого мы вышли. Именно в этом направлении, если мы хотим предвидеть конец света, следует экстраполировать человека и гоминизацию.

2. ПОДСТУПЫ

Не выходя за рамки научной вероятности, мы можем сказать, что жизнь для своего развития еще располагает долгими геологическими периодами. Впрочем наблюдаемая в своей мыслящей форме, она еще обнаруживает все признаки энергии, находящейся в состоянии полной экспансии. В самом деле, с одной стороны, при сравнении человечества с предшествующими зоологическими покровами, средняя продолжительность жизни которых по меньшей мере порядка 80 миллионов лет, оно столь молодо, что его можно назвать едва возникшим. С другой стороны, при наблюдении за быстрым развитием мысли на протяжении незначительного интервала в несколько десятков столетий эта молодость заключает в себе признаки и посулы совершенно нового биологического цикла. Значит, между заключительным этапом существования Земли и нашим нынешним этапом, вероятно, простирается огромная длительность, отмечаемая не замедлением, а ускорением и окончательным раскрытием сил эволюции, вершиной которой является человек.

Исходя из единственно приемлемой гипотезы успеха, в какой форме и вдоль каких линий можем мы представить себе развитие прогресса в этот период?

В коллективной и духовной форме прежде всего. С момента появления человека мы могли отметить некоторое замедление пассивных и соматических трансформаций организма в пользу сознательных и активных метаморфоз индивида, взятого в обществе. Искусственное сменяет естественное. Устная или письменная передача дополняет связанные с генами (или хромосомами) формы наследственности. Не отрицая возможности, даже вероятности продолжения в наших членах и в особенности в нашей нервной системе прошлых процессов ортогенеза,[45]45
  Вновь взятых и продолженных сознательно искусственно – кто знает? – биологией.


[Закрыть] я был бы склонен думать, что их влияние, практически неощутимое со времени появления Homo Sapiens, будет все более и более ослабевать. Можно предположить, что распределением сил жизни управляет своего рода закон квантования, они не могут охватить какой-либо район или принять новую форму, не понижаясь до соответствующего уровня. Со времени появления человека эволюционный напор, по-видимому, упал во всех нечеловеческих ответвлениях древа жизни. И теперь, когда перед повзрослевшим человеком открылось поле мыслительных и социальных трансформаций, тело дальше заметно не изменяется и не будет изменяться дальше в человеческом ответвлении, а если еще и изменяется, то под нашим искусным контролем. Не исключено, что по своим индивидуальным способностям и проницательности наш мозг достиг своих органических пределов. Но развитие отнюдь не останавливается. От Запада до Востока эволюция отныне занята в другом месте, в более богатой и более сложной области – вместе со всеми сознаниями она создает дух. Вне наций и рас неизбежно происходит образование единого человечества.

Установив это, можно спросить: судя по нынешнему состоянию ноосферы, по каким линиям, выделяющимся из числа других, мы, по-видимому, будем развиваться, начиная с планетарной ступени психической тотализации и эволюционного подъема, к которому мы уже подошли. Я различаю три главные линии, где вновь выступают прогнозы, к которым нас уже привел анализ идей науки и человечества, – организация научных исследований, сосредоточение их на человеке, соединение науки и религии. Три естественных члена одной и той же прогрессии.

А. Организация научных исследований

Мы хвастаемся тем, что живем в век науки. И если речь идет только о заре в сравнении с предшествующей ей ночью, то мы до некоторой степени правы. С нашими открытиями и с нашими методами исследования в универсуме появилось что-то громадное. Что-то такое, я в этом убежден, что теперь уже не остановится. Но с какой же скаредностью ума и средств и в каком беспорядке мы сегодня ведем исследования, хотя и прославляем науку и пользуемся ее благами!

Думали ли мы когда-нибудь серьезно об этой ситуации нищеты?

Как искусство и в какой-то мере как мысль, наука возникла под внешней видимостью излишества, фантазии. Избыток внутренней активности над материальными потребностями жизни. Любопытство мечтателей и праздных. Мало-помалу значение и действенность науки дали ей право гражданства. Живя в мире, о котором справедливо можно сказать, что он революционизирован наукой, мы согласились с общественной ролью, даже с культом науки. И, однако, она еще развивается по воле случая, почти без заботы о ней, как те дикие растения, плоды которых собирают в лесу первобытные народы. Все для производства. Все для вооружений. Но для ученого и лаборатории, которые удесятеряют наши силы, еще ничего или почти ничего. Как будто бы открытия должны периодически падать с неба в совершенно готовом виде, как солнце или дождь, и как будто для человека нет лучшего занятия на Земле, как убивать друг друга или есть! Попробуем установить пропорцию человеческой энергии, затраченной hic et nunc на поиски истины. В еще более материальном выражении установим в процентах сумму, предназначенную в бюджетах государств на исследование ясно поставленных проблем, решение которых жизненно важно для мира. И мы придем в ужас. На исследования во всем мире в течение года выделяется меньше денег, чем на строительство одного крейсера! Не окажутся ли правы наши правнуки, когда посчитают нас варварами?

Истина в том, что, проживая в переходную эпоху, мы еще не полностью осознали наличие новых высвободившихся сил и не полностью ими управляем. Приверженные к старым навыкам, мы по-прежнему видим в науке лишь новый способ более легко получить те же самые старые вещи – землю и хлеб. Мы запрягаем Пегаса в плуг. И Пегас хиреет, если только, закусив удила, не понесется вместе с плугом. Наступит момент – он необходимо должен наступить, – когда человек, понуждаемый очевидным несоответствием упряжи, признает, что наука для него не побочное занятие, а существенная форма деятельности, фактически естественный выход, открытый для избытка сил, постоянно высвобождаемых машиной.

Земля, где все более возрастающий «досуг» и все более широкие интересы найдут свой жизненный выход в деятельном стремлении все углубить, все испытать, все продолжить. Земля, где гигантские телескопы и циклотроны поглотят больше золота и вызовут больше стихийного восхищения, чем все бомбы и все пушки. Земля, где не только для объединенной и находящейся на содержании армии исследователей, но и для человека с улицы животрепещущей проблемой будет отвоевание еще одного секрета и еще одного свойства у частиц, у звезд или у организованной материи. Земля, где, как это уже случается, люди посвятят свою жизнь скорее увеличению знания, чем увеличению имущества.

Вот то, что, взвешивая наличные силы,[46]46
  Внешние силы планетарного сжатия, понуждающие человечество стать одним органическим целым, и приведенные в действие или возбужденные технико-социальной тотализацией внутренние (поднимающие вверх и движущие вперед) силы одухотворения.


[Закрыть] неизбежно подготавливается вокруг нас.

Таким образом, так же, как у низших организмов, у которых сетчатка как бы распространилась по всему телу, человеческое видение, перемешанное с промышленными и военными работами, осуществляется смутно. Биологически оно требует выделения в независимую функцию со своими отчетливыми органами. Но еще немного, и ноосфера найдет свои глаза.

Б. Открытие человека как предмета познания

В один прекрасный день человечество признает, что его первая функция – это проникать, интеллектуально объединять, улавливать, чтобы еще больше понять и покорить окружающие его силы, и тогда для него минует опасность столкнуться с внешним пределом своего развития. Торговый рынок может быть переполнен. Когда-нибудь мы опустошим наши рудники и исчерпаем наши нефтяные источники, заменив их чем-нибудь другим. Но ничто на Земле не может, по-видимому, ни насытить нашу жажду знаний, ни исчерпать нашу способность изобретения. Ибо как об одной, так и о другой можно сказать: crescit eundo. Это. однако, не означает, что паука должна безразлично развиваться во всех направлениях одновременно, как расходится волна в однородной среде. Чем больше смотришь, тем больше видишь. Но также лучше понимаешь, куда надо смотреть. Жизнь смогла продвинуться вперед потому, что, производя пробные нащупывания. последовательно находила места наименьшего сопротивления, где реальность уступала под ее напором.

Подобно этому, если научное исследование будет завтра прогрессировать, то это осуществится в значительной степени путем локализации центральных, чувствительных, жизненных зон. завоевание которых без усилия обеспечит господство над всем остальным.

С этой точки зрения можно предсказать, что если мы идем к человеческой эре науки, то эта эра будет в высшей степени эрой науки о человеке – познающий человек заметит, наконец, что человек как "предмет познания" – это ключ ко всей науке о природе.

Человек – это незнакомец, сказал Каррель^{31}. И следует добавить – в человеке резюмируется все. что мы познаем…

До сих пор из предрассудка или из-за боязни наука постоянно ходила вокруг человека – предмета познания, не осмеливаясь подступиться к нему. Материально наше тело кажется столь ничтожным, столь случайным, столь преходящим, столь хрупким… Зачем им заниматься? Психологически наша душа столь невероятно субтильна и сложна. Каким образом согласовать ее с миром законов и формул?..

Но чем больше мы делаем усилий, чтобы уйти от человека в наших теориях, тем больше суживаются круги, описываемые нами вокруг него, как будто мы втянуты в его круговорот. В конечных результатах своих исследований, я напоминал об этом в предисловии, физика хорошенько не знает, имеет ли она дело с чистой энергией или. напротив, с мыслью. В своих конечных выводах биология, если только она следует логике своих открытий, вынуждена признать в совокупности мыслящих существ нынешнюю конечную форму построений эволюции. Человек внизу: человек вверху и в особенности человек в центре – тот самый, который живет, распространяется, так ужасно борется в нас и вокруг нас. В конце концов надо им заняться.

Если я здесь не ошибся, человек как предмет познания имеет для науки уникальное значение по двум причинам: 1) он представляет собой, индивидуально и социально, наиболее синтетическое состояние, в котором нам доступна ткань универсума и 2) соответственно в настоящее время мы находим здесь наиболее подвижную точку этой ткани, находящейся в ходе преобразования.

В силу этих причин расшифровать человека, значит, в сущности, попытаться узнать, как образовался мир и как он должен продолжать образовываться. Наука о человеке – теоретическая и практическая наука о гоминизации. Углубление в прошлое и в начала. Но еще больше – продолжение конструктивного экспериментирования с постоянно обновляющимся объектом.

Огромная программа, и никакой другой цели, кроме будущности.

Забота о человеческом теле и его совершенстве прежде всего. Крепость и здоровье организма. Пока продолжается ее фаза погружения в «тангенциальное», мысль может возвыситься лишь на этих материальных основах. Но в сумятице идей, сопровождающей пробуждение духа, не начинаем ли мы физически вырождаться? Говорят, мы должны краснеть, сравнивая наше человечество, столь изобилующее уродами, с этими животными сообществами, где среди сотен тысяч индивидов нет ни одного, у которого отсутствовал хотя бы один членик хотя бы на одном усике… Само по себе это геометрическое совершенство находится вне линии нашей эволюции, целиком направленной на развитие гибкости и свободы. Однако при подчинении должным образом другим ценностям не служит ли оно указанием и уроком! Мы, безусловно, до сих пор толкали нашу расу на авантюру и недостаточно думали о проблеме, какими медицинскими и моральными факторами нужно заменить грубые силы естественного отбора, если мы их устраним. В ближайшие столетия необходимо основать и развить сообразно нашим личностным качествам благородную человеческую форму евгенизма.

Евгенизм индивидов и, следовательно, также евгенизм общества. До сих пор мы считали более удобным и даже более верным предоставлять возможность самостоятельно определяться контурам этого большого тела, составленного из наших тел, то есть путем автоматического действия индивидуальных фантазий и усилий. Не вмешиваться в действие сил мира!.. Всегда мираж инстинкта и мнимой непогрешимости природы. Но не сам ли мир, пришедший к мысли, ожидает, что мы переосмыслим инстинктивные действия природы, чтобы усовершенствовать их? Мыслящей субстанции – разумную организацию. Если у человечества есть будущее, то оно может быть представлено лишь в виде какого-то гармонического примирения свободы с планированием и объединением в целостность. Распределение ресурсов земного шара. Регулирование устремления к свободным пространствам. Оптимальное использование сил, высвобожденных машиной. Физиология наций и рас. Геоэкономика, геополитика, геодемография. Организация научных исследований, перерастающая в рациональную организацию Земли. Хотим мы этого или нет, все признаки и все наши потребности конвергируют в одном и том же направлении – нам нужна и мы начинаем неукоснительно ее создавать с помощью и за пределами всякой физики, всякой биологии и всякой психологии – человеческая энергетика.

И в ходе этого уже негласно начатого построения наша наука, сосредоточившись на человеке, будет все больше находиться лицом к лицу с религией.

В. Соединение науки и религии

По видимости, современный мир возник из антирелигиозного движения. Человеку достаточно самого себя. Разум взамен религиозного верования. Наше поколение и два предшествующих только и слышали, что о конфликте между религиозной верой и наукой. До такой степени, что однажды казалось – вторая должна решительно заменить первую.

Но по мере продолжения напряженности становится очевидным, что конфликт должен разрешиться в совершенно иной форме равновесия – не путем устранения, не путем сохранения двойственности, а путем синтеза. После почти двухвековой страстной борьбы ни наука, ни вера не сумели ослабить одна другую. Но совсем даже напротив становится очевидным, что они не могут развиваться нормально одна без другой по той простой причине, что обе одушевлены одной и той же жизнью. В самом деле, ни в своем порыве, ни в своих истолкованиях наука не может выйти за пределы самой себя, не окрашиваясь мистикой и не заряжаясь верой.

В своем порыве прежде всего. Мы касались этого момента, рассматривая проблему действия. Человек сможет трудиться и продолжать исследования лишь в том случае, если он сохранит к этому страстную склонность. Но эта склонность всецело связана с убеждением, совершенно недоказуемым для науки, что универсум имеет смысл и что он может, и даже должен, если мы останемся верны, прийти к какому-то необратимому совершенству. Вера в прогресс.