Текст книги "Тайна Пернатого Змея"

Автор книги: Пьер Гамарра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

8. Десять тысяч слитков золота

Я поднял голову. Где я?

В тропических джунглях? В полутьме майяского храма? В темном лабиринте, где заблудились двое неосторожных путешественников?

Да нет же! Я и не думал покидать свою деревушку Фабиак. За окошком я видел солнце, искрившееся на снегу. Яркое и ясное солнце на чистом и красивом снегу моих родных Пиренейских гор.

И все же сердце мое невольно сжалось. Ибо, если верить завещанию, мой кузен Жан был одним из несчастных героев всей этой истории. Именно о нем и шла речь – Жан-француз, Жан из Фабиака. Что сталось с ним, беднягой? Он снова и снова возникал в моем воображении – возбужденный, растерянный, шаг за шагом приближающийся к этому невероятному кладу, погребенному много веков тому назад…

– Ужасно! – прошептал Феликс, весь красный от волнения.

– Да, это ужасно… Но что же произошло дальше?

– Завещание на этом обрывается.

– Нет, – заметил я, – завещание на этом не обрывается. Или оно не закончено, или просто не хватает конца.

– Совершенно верно. Мы должны его дочитать, чего бы это нам ни стоило. А теперь бежим! Твой отец будет беспокоиться, что нас так долго нет.

Но на сей раз первой начала волноваться моя мать. Она звала нас, стоя внизу, у лестницы.

– Дети, что ж вы не идете? Погуляли бы, пока солнце.

Я ринулся на лестницу:

– Идем, идем, сейчас спускаемся!

В это время Феликс сложил листки, предусмотрительно оставив их, как прежде, выглядывать из папки, потом захлопнул ее и стремглав бросился за мной вдогонку.

Мама, несколько обеспокоенная, внимательно посмотрела на нас:

– Вы что, задачу решали?

– Да, мама.

– Трудную?

– О! Еще какую! – сказал Феликс с самым невинным видом.

– Решили?

– Еще нет… Гм… Почти. Скоро кончим…

– Хорошо. Ступайте поразмяться немножко. Солнце какое! Но будьте осторожны. Не вздумайте подражать этому верзиле Тужасу.

– Не беспокойтесь, госпожа Даррегиберри! – вскричал Феликс. – Что мы, сумасшедшие?

И через несколько минут мы шагали по белой от снега дороге. Илларион Пейре, завидев нас с лыжами через плечо, крикнул:

– Эй, чемпионы! Что-то вы опаздываете! Остальные уже катаются вовсю!

– А где они? – спросил я.

– На лугу твоего отца. Поторапливайтесь! Солнце вас ждать не будет!

Феликс прибавил шагу. Его не столько привлекала лыжная прогулка, сколько он спешил поскорей выбраться из деревни и поговорить со мной без помех. Удивительное дело – он совсем позабыл о холоде. Он даже позабыл зайти по дороге домой, чтобы прихватить солидный завтрак.

Чуть дальше – мы уже миновали деревню и шли теперь по тропинке меж склонов горы и долиной – он остановился, прислонил свои лыжи к дереву и схватил меня за куртку:

– Послушай, совершенно ни к чему торопиться. Успеем. Раньше надо все обдумать.

– Я не прочь.

– Давай подумаем. По-твоему, этот астек или, вернее, этот Ошоа – он зовется Эмиль Ошоа, не будем этого забывать, – он хороший или плохой?

– С виду он не злой.

– Не будем слишком полагаться на его внешний вид.

– А после того, как они нашли золото, что могло произойти?

– Здесь может быть несколько ответов, – серьезно сказал Феликс. – Во-первых, Ошоа мог попросту избавиться от твоего бедняги кузена, чтобы самому воспользоваться всем золотом. Теперь его терзает раскаяние, и он признается во всем, прежде чем покончить с собой!

– Он никак не похож на человека, который собирается покончить жизнь самоубийством.

– Я в этом не очень-то уверен.

– Второй ответ?

– Второй ответ, – начал Феликс несколько смущенно, – это… твой кузен… Извини, конечно, но в семье ведь всякое случается… И потом, он был очень возбужден. Э… э…

– Ты хочешь сказать, что мой кузен сам постарался избавиться от этого Ошоа?

– Вот именно. Но Ошоа не умер. Он возвращается, чтобы отомстить. Тут он узнаёт, что твой кузен никогда более не появлялся в этих местах и умер в Мехико. Тогда он ищет вокруг амбара. Может быть, он позабыл место, где хранится клад?

– Согласен. Но почему, скажи мне, он пишет завещание?

– Да, верно. Почему?

– Ему нечего опасаться.

– Действительно… Нашел! – закричал вдруг Феликс. – Нашел решение этой загадки! И как мы раньше не догадались?!

– Объясни же!

– Так вот, слушай. Ошоа избавился от твоего кузена. Потом его начало терзать раскаяние…

– Это твой первый вывод.

– Погоди! Итак, я говорю: его терзает раскаяние. Он приезжает в Фабиак. Быть может, он не совсем уверен в том, что твой кузен умер. Хочет вернуть ему часть этого сказочного богатства или отдать его наследникам… Ты меня слушаешь?

– Еще бы!

– И тут вдруг появляется Вальдивиа. Вальдивиа тоже остался в живых. Он спасся, и ему известна тайна храма. Он знает, что наш Ошоа обладатель миллионов… Или, может быть, совсем другое. Вальдивиа узнал, что где-то в самой глубине джунглей спрятан клад. Он преследует Ошоа, чтобы заставить его открыть место. Ошоа понимает, что ему грозит опасность. Тогда он пишет завещание, чтобы все знали правду.

– Значит, сеньор Вальдивиа где-то неподалеку от нас и выслеживает нашего постояльца?

– Не знаю. Ошоа приехал сюда, чтобы скрыться. Он вспомнил об этой заброшенной деревушке, о которой ему рассказывал Жан-француз, твой злосчастный кузен. Во всяком случае, сейчас нам следует быть начеку больше чем когда-либо. Я же тебе говорил, что здесь кроется опасность!

– Да, возможно…

– «Возможно»!.. Точно, а не возможно. Вообрази… Однажды вечером в одной из таверн Веракруса, или Тампико, или какого-нибудь другого города, ну, скажем, Кампеша… Ошоа вышел из джунглей со слитком золота…

– На плече?

– Не знаю. Это его дело… И вот он богач. Он заходит в таверну. Пьет ром или пульку. Пьянеет. Пускается в разговоры. Рассказывает всю свою историю, не соображая, что говорит. Сеньор Вальдивиа находится где-то поблизости. Он слышит эту историю или ему кто-то ее пересказывает. Тогда он понимает, что это не просто пьяная болтовня. Ему известно, что фантастический клад покоится где-то под сводами храма майя. Логично, не так ли?

– Да. Логично… Но от всех твоих выводов у меня голова начала болеть!

– Однако одна вещь меня смущает.

– А именно?

– Этот Ошоа, если бы он был по-настоящему честным человеком, должен был бы пойти к твоему отцу и все ему объяснить. А раз нет – значит, совесть у него не совсем спокойна. Он наверняка совершил дурной поступок.

Феликс вдруг обернулся – глухой шум раздался где-то поблизости от нас. Но это был всего только ком снега, сорвавшийся с ветки высокого дерева.

– Давай догоним ребят, – сказал я. – Ты знаешь, астек… или, вернее, Ошоа сказал мне, что он придет поглядеть, как мы будем кататься.

– Ладно. Пошли. Если он заметит, что нас с тобою нет, как бы он чего не заподозрил.

Когда мы пришли на луг моего отца, мы были встречены насмешливыми возгласами.

Робер Тужас, катившийся с горы с невероятной быстротой, как вкопанный остановился перед нами, на краю дороги, продемонстрировав безупречную ловкость.

– Что это вы делали? Мы уже давно ждем вас. Снег отличный!

Разноцветные свитера, шапки с помпонами яркими пятнами расцветили крутой спуск, по которому скользили три пары санок.

Мария Лестрад в светло-желтом свитере вынырнула откуда-то из-за амбара и стремительно понеслась к нам. Не доезжая нескольких метров, она насмешливо закричала:

– Феликс, Феликс, на помощь! Я ведь как ты: совсем не умею тормозить.

Но тотчас же, ловко развернувшись, она оказалась на склоне над нами.

Феликс пожал плечами с видом человека, у которого есть заботы поважнее, чем игры на снегу и плоские шуточки, кажущиеся кое-кому очень остроумными.

Я собрался было подняться к амбару, но он остановил меня.

– Скажи, – прошептал он, – а карта?

– Карта? Какая карта?

– Ну, карта Мексики. На ней должно быть обозначено место расположения клада.

– В таком случае, она не слишком точна.

– Давай на спор: он обронил ее нарочно, чтобы сбить Вальдивиа с толку!

Мария Лестрад подкатила к нам:

– Что у вас за заговор? Ждете, чтобы снег растаял?

Оставив Ошоа наедине со своими переживаниями, я надел лыжи и заскользил вниз. В ту пору я был еще далеко не виртуозом лыжного спорта, как Робер Тужас, но, честное слово, катался я недурно.

Тужас посмотрел, как я спускаюсь, и благосклонно кивнул головой. Он признавал мои успехи.

– Неплохо! – крикнул он мне. – Ты еще немного скован, но это уже вполне прилично.

Какие-то санки катились вниз, и возгласы удивления, летевшие им вслед, заставили меня повернуть голову. Санки плавно раскачивались с боку на бок, осторожно обходя снежные бугорки. Жозеф Кантье сидел впереди. Из-за его спины выглядывал, согнувшись в три погибели, мой друг Феликс. Он все же решился на этот «подвиг».

Мария Лестрад, спускавшаяся с горы размашистыми изящными кривыми, заметила обоих «спортсменов» и направилась к ним.

– Мария, осторожней! – закричал Феликс. – Эти санки неустойчивые!

Не отвечая, Мария продолжала разворот, приближаясь все стремительнее. Я видел, что Феликс совершенно обезумел, не сомневаясь, что столкновение неминуемо.

И в этот самый момент произошло другое, не менее важное событие. На опушке леса показался астек, вынырнувший из-за кустов. Я понял, что Феликс тоже его заметил. Бедного малого раздирало надвое: нужно было наблюдать за таинственным Ошоа и в то же время пытаться хоть как-нибудь сохранить равновесие санок.

Мария Лестрад приближалась. Санки набирали скорость. Сколько Феликс ни старался притормозить каблуками, разгон становился все более неудержимым.

Вдруг наш постоялец чихнул, вытащил платок и поднес его к лицу. Шум, раздавшийся при чиханье, заставил Феликса подскочить. Он весь подался в сторону опушки – к нашему путешественнику.

В этот самый момент Мария Лестрад ураганом подлетела к обоим мальчикам, и катастрофа произошла. Нет, не столкновение – Мария остановилась вовремя. Просто санки опрокинулись, и оба «спортсмена» покатились в сугроб. Жозеф Кантье тотчас же поднялся. А что до Феликса, то он продолжал катиться кубарем и остановился лишь у самых ног господина Ошоа.

Мария кинулась на помощь Феликсу и вместе с нашим постояльцем помогла подняться моему товарищу.

– Премного благодарен, – огрызнулся Феликс. – Ты поднимаешь меня после того, как свалила. Ценю.

– Феликс, миленький, миленький мой Феликс, это же просто шутка…

– Бывают опасные шутки, – сухо отрезал Феликс.

Я тоже подошел, и все вместе мы отряхнули снег с незадачливого «чемпиона».

– Ба! Главное – никаких переломов, – сказал Ошоа. – Снег очень хороший.

– Гм! Снег хороший! – пробормотал Феликс. – Снег хороший, но холодный.

Он стоял перед нами со сжатыми кулаками.

– Прощу прощения, Феликс! – воскликнула Мария, прыснув со смеху. – Больше не буду.

– Ладно, не извиняйся… Но на сегодня с меня достаточно. Я возвращаюсь. Ты идешь, Бертран?

Я колебался. Нет, в самом деле, Феликс преувеличивает. Расстраивается из-за пустячного ушиба.

Я только начинал входить во вкус сегодняшней прогулки, и вот пожалуйста, он собирается меня увести и посадить у горящего камина!

Мария Лестрад снова взлетела на гору. Чуть поодаль Робер Тужас демонстрировал «среднему курсу» первоклассный слалом.

Астек, заложив руки в карманы, с трубкой в зубах поднимался вдоль опушки и, казалось, с удовольствием наблюдал за этим зрелищем. Жозеф Кантье, волоча за собой злополучные санки, возвращался к амбару.

– Ты не останешься? – спросил я Феликса.

– Посмотрим. Мне интересно знать, что делает этот Ошоа.

– Ты, по крайней мере, ничего себе не сломал?

Феликс бросил на меня страдальческий взгляд:

– Ты тоже думаешь, что я свалился случайно? Так вот, дружище, можешь не сомневаться – я свалился потому, что так хотел.

– Ясно.

– Почему ты говоришь «ясно»? Ты же не знаешь, почему я катился до самых ног Ошоа…

– ????

– Я катился до самых его ног, чтобы подобрать одну вещицу.

– Еще один план Мексики?

– Нет. Клочок бумаги, который он потерял, вытаскивая платок.

– Вечно этот человек таскает в карманах какие-то бумажонки!

– Гляди!

Феликс раскрыл ладонь. Я увидел кусок мятой бумаги, обрывок страницы. На нем можно было разобрать несколько слов, написанных тем же торопливым и беспорядочным почерком:

Вальдивиа

десять тысяч слитков золота

МЕСТЬ!

– Ясно? Нет? – прошептал Феликс.

9. Телефонный звонок

Назавтра, перед уходом в школу, я торопливо завтракал, когда дверь вдруг резко отворилась.

– Смотрите, пожалуйста, Феликс! – сказала Мама.

Феликс зашел за мной! Это было что-то необычайное. Как известно, он всегда ожидал, пока я не появлюсь у ворот, чтобы выйти из дому.

– Что случилось, Феликс? – удивилась мама. – Кто-нибудь у вас заболел? Ты пришел позвонить доктору?

– Нет, нет. Мои родители чувствуют себя превосходно. Просто я собрался раньше, вот и зашел за Бертраном.

– Ну и прекрасно. Сегодня довольно холодное утро…

– Да, немного холодновато, – согласился Феликс.

– Но день будет великолепный. Выпьешь чашечку кофе с молоком, Феликс?

– Если хотите, просто за компанию с Бертраном. Спасибо большое.

Мне было ясно, что мой товарищ ждет ухода мамы, чтобы переговорить со мной. Я подвинул ему хлеб и масло.

– Съешь бутерброд?

– Могу… чтобы доставить тебе удовольствие…

Он отрезал себе большой кусок хлеба и принялся тщательно намазывать его маслом, бросая в то же время осторожные взгляды по сторонам. Наконец мама вышла покормить кур. Отец был в хлеву. Мы остались одни.

– Как прошла ночь? Ничего подозрительного? – спросил Феликс с набитым ртом.

– Нет, ничего. Должен тебе признаться, что я спал, как сурок.

– Гм!.. Не надо так себя распускать.

– Астек поднялся к себе в комнату очень рано.

– Он не выходил?

– Думаю, что нет.

– Хорошо. Теперь нам любой ценой надо достать конец завещания. Надеюсь, что он его написал и что оно у него в комнате.

– Ты хочешь снова войти в его комнату и искать?

– Разумеется! – Феликс проглотил последний кусок бутерброда и смерил меня суровым взглядом. – Начатое дело надо заканчивать.

– А что, если он нас застукает?

– Об этом не может быть и речи. Надо выждать подходящий момент. Это не пустячное дело, здесь речь идет о жизни или смерти, не забывай этого! И дело касается тебя. Речь идет о твоем кузене. Кто наследник твоего кузена? Ты! Подумал ли ты о том, что, может быть, являешься наследником десяти тысяч слитков золота?

– Десяти тысяч слитков золота!

– Так написано на этом клочке бумаги… Не беспокойся, я спрятал его в надежном месте… Да, десять тысяч слитков золота. Заметь, все зависит от толщины слитков… Возможно, что это небольшие бруски, но, если даже допустить, что они величиною с плитку шоколада, представляешь себе, какое это состояние!

Феликс покачал головой и задумался. Он, несомненно, мечтал об этих десяти тысячах слитков или плиток, и я не могу сказать точно, чему он отдавал предпочтение: золоту или шоколаду.

Время шло. Нам пора было идти. Феликс допил кофе с молоком, и мы отправились в школу.

Феликс был разочарован – наш постоялец так и не появился. Вероятно, он намеревался после своей вчерашней прогулки подольше поваляться в постели.

– Жаль, – сказал Феликс, – мне бы очень хотелось знать, чем он собирается сегодня заниматься. При всех обстоятельствах мы должны с него глаз не спускать. Бдительность!

Когда мы вышли на дорогу, меня вдруг осенило.

– Скажи-ка, Феликс, ты вот говорил о наследстве, и по-твоему получается, что наследник моего кузена…

– …раньше твой отец, а потом ты.

– Согласен. Но ведь это золото принадлежит не нам. Оно принадлежит майя или мексиканцам, не знаю уж кому…

– Да, верно. Но не забывай, что тот, кто открывает клад, имеет право на часть этого клада. Это вроде бы как премия, если хочешь знать. Допустим, что ты не имеешь права на десять тысяч слитков, но, может быть, ты имеешь право на половину или на треть… Пусть будет всего только какая-нибудь тысчонка слитков… Что бы ты с ними сделал?

– Мне думается, я бы купил скутер.

– Скутер! Ты сумасшедший! Это же очень опасно!

С минуту он думал и потом сказал:

– Я бы купил библиотечные шкафы… Хорошие книжные шкафы.

– Дубовые или ореховые?

– Что ты! Только из тропических пород дерева. Из палисандра, красного или черного дерева… С полками из индейского дуба!

* * *

День подходил к концу, спокойный зимний день в горах. Солнце светило, как накануне. За окнами класса видны были зубчатые ледяные сосульки, свисавшие с крыши и с ветвей деревьев. Сквозь окна мы могли любоваться этими самыми сосульками, отливавшими всеми цветами радуги.

Феликс несколько раз получал сегодня замечания от господина Казена за невнимание. Феликс был очень далек от действий с дробями, причастий прошедшего времени и других приятных вещей, которые терпеливо объяснял нам учитель. Феликс мечтал. Он оставил наш класс, старую добрую печь, в которой весело потрескивали дрова, карту Франции – зеленую и коричневую, висевшую позади учительской кафедры, и таблицу метрических мер. Он вглядывался в океанский простор с борта бригантины. Пробирался сквозь непроходимые джунгли. Отбивался от удавов и ягуаров дубинкой из индейского дуба…

– Феликс, чем это ты занят? – прикрикнул господин Казен.

Феликс поднял свою круглую физиономию, которая была в этот момент краснее самого красного пиона.

– Невероятно! Господин Феликс изучает карту Мексики, вместо того чтобы заниматься счетом! А на уроке географии ты, вероятно, будешь изучать арифметику?

– Что вы, господин учитель! Конечно, нет! – ответил Феликс совершенно искренне.

– Пока что ты останешься вечером в классе после уроков!

Феликс вздохнул и бросил на меня отчаянный взгляд. Это наказание было очень некстати. Дело в том, что наш постоялец обычно отправлялся на прогулку в то самое время, когда мы возвращались из школы, и мы решили сегодня тайком проникнуть в его комнату, чтобы дочитать наконец загадочное завещание.

– Ничего! – прошептал я. – Перенесем это на завтра.

На следующий день судьба улыбнулась нам. Мой отец решил вместе с отцом Феликса заняться перевозкой дров. Дрова уже давно были распилены, но их все никак не могли сложить в дровяной склад.

– Честное слово, – сказал отец, – снег совсем не такой глубокий, сани легко будут скользить, и волы без особого труда дотащат воз. Дрова сложены на склоне. Мы легко их погрузим.

Он предложил нашему постояльцу отправиться с ними вместе, и господин Дюран-Ошоа с радостью согласился.

– Мы пойдем в середине дня и вернемся еще до ночи. Я бы дождался четверга, чтобы прихватить с собой детей, да боюсь, как бы погода не испортилась… А для вас, господин Дюран, это будет славной прогулкой.

Это известие одновременно и огорчило и обрадовало нас. Огорчило потому, что нам бы очень хотелось провести день в горах на укладке дров. А обрадовало потому, что отсутствие постояльца развязывало нам руки.

В это утро, около десяти часов, – была перемена, и мы гуляли во дворе, – мы услышали голос господина Ляпюжада, понукавшего волов. Он шел сбоку со стрекалом на плече. Мы поздоровались с ним, сидя на стене школьного двора. Мой отец и наш постоялец шли за пустыми санями.

Когда наконец это деревенское шествие скрылось за поворотом, Феликс повернулся ко мне:

– Очень хорошо. Удачный денек! Сразу после обеда лечу к тебе – тут-то мы и дочитаем проклятую бумагу!

Все шло, как было намечено. Около половины первого, когда мы с мамой обедали, явился Феликс. Он, по-видимому, поел наспех – это было с его стороны немалой жертвой.

– Дети, – сказала мама, – я вас оставлю ненадолго одних. Мне надо сходить в галантерейную лавочку, выбрать шерсть. Присмотрите за домом!

– Ну как же! – воскликнул Феликс. – Не торопитесь.

– Вряд ли кто-либо явится к нам в это время…

– Мы немного позаймемся, – добавил мой товарищ, – нам надо приготовить доклад по географии.

– Устраивайтесь у камина, я вернусь через четверть часика.

Феликс бросил на меня многозначительный взгляд. Хозяйка галантерейной лавчонки слыла за женщину весьма болтливую, и если мама заведет с ней разговор, то отделаться будет не так-то просто.

Мама закуталась в шаль и направилась к дверям.

– Ого, – сказала она, прежде чем выйти, – небо-то как заволокло! Пожалуй, наши дровосеки на обратном пути не смогут пожаловаться на отсутствие снега.

Действительно, погода изменилась. На склонах долины уже не играло яркое зимнее солнце. Над Фабиаком метались сероватые хлопья. Мало-помалу стало темнеть. Зала нашей харчевни погрузилась в сумерки.

Оставшись одни, мы незаметно перешли на шепот.

– Никого? – спросил Феликс.

– Никого!

Ветер был не очень сильный. Он тихо гудел в глубине камина. Пока мы поднимались по лестнице, он полз вслед за нами и бормотал что-то на своем языке.

Перед дверью господина Дюрана Феликс остановился:

– Ты уверен, что его нет?

– Конечно. Мы же видели, как он уходил сегодня утром.

– Конечно! – повторил вслед за мною Феликс.

Дверь отворилась в полной тишине.

Обычная комната, скромная и спокойная, со старой ореховой кроватью, пузатым комодом, маленьким столом и несколькими стульями. Все было в порядке. Ни соринки, ни пылинки. И только какой-то аромат носился в воздухе.

– Ты чувствуешь этот запах? – спросил меня Феликс.

– Это одеколон.

– Возможно…

Те же иллюстрированные журналы лежали на столе. Та же пепельница, та же кожаная папка, тот же географический атлас.

Мы стояли на пороге и не могли решиться. День угасал. Сероватый свет проникал в окно. Голос ветра гудел вокруг нас.

Феликс взял меня за руку:

– А вдруг кто-нибудь на балконе?

Я пожал плечами.

– Давай посмотрим! – тихо сказал Феликс.

Мы медленно подошли к окну. На балконе никого не было. А между тем страх Феликса начал передаваться и мне. Я думал о мести сеньора Вальдивиа. Может быть, мексиканец с длинными усами находится где-то в окрестностях Фабиака, выслеживая нашего постояльца с одной только мыслью: вырвать у него тайну клада.

– Пошли! – сказал Феликс, который снова вдруг обрел уверенность.

Мы подошли к столу. Рука Феликса протянулась к папке, но вдруг задрожала в нерешительности.

– Чего же ты! – вскричал я. – Открывай!

Наконец он поднял крышку.

Папка была пуста.

– Вот тебе и на́! Наверно, он положил завещание в другое место. Может быть, в чемодан?

– Мне кажется, чемодан под кроватью.

– Ну, во всяком случае, мы не станем его открывать. Если мои родители узнают…

– Но подумай только! – огрызнулся Феликс. – Дело идет о твоем наследстве.

Он был прав. Дело шло о Жане из Фабиака, о моем кузене Жане и о баснословном кладе, погребенном в джунглях.

– Нам необходим конец завещания, он необходим нам! – утверждал мой друг, размахивая кулаками.

Я вздыхал. Положение мое было весьма затруднительным.

– Послушай, Феликс! А если мне поговорить с отцом?

– Ну, знаешь ли, это уж последнее дело! Мы на верном пути, и Ошоа ни о чем не подозревает. Если же ты расскажешь эту историю твоему отцу, он может все испортить, Ошоа смоется – и все будет кончено.

– Что же делать?

– Искать! Если завещание здесь, мы его найдем. Но, может быть… – Феликс бросил на меня страшный взгляд. – Может быть, сеньор Вальдивиа уже завладел им!

Мы все еще продолжали размышлять, как вдруг резкий звонок заставил нас подскочить на месте.

– Что это? – прошептал Феликс.

– Ничего. Телефон звонит.

– Телефон. Скорее вниз! Надо послушать, кто звонит.