Текст книги " Страна навозников и другие путешествия"

Автор книги: Пьер Бетанкур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

2. Миллионо-человек

Глава I

Прогорклеанцы

Их женщины – это женщины-грибы. Они рождаются у подножия дубов в пронизанных туманом дубравах своей родины. В одну прекрасную ночь они тут как тут, вылезли: метр пятьдесят, иногда больше. Попадались, бывало, и исполинши, те сеяли страх. Прогорклеанцы срубают таких, для примера, топором. Прочие же пялятся своими неповоротливыми глазами с расширенными от страха лиловыми зрачками Они состоят из единого куска мякоти, и та, если ущипнуть, пружинит. В причинном месте плоть у них розовая, лежит тонкими пластинками. Прогорклеанцы занимаются любовью стоймя, у подножия дубов. Лунными вечерами далеко разносится их заунывное уханье. По большей части застревают в изысканной плоти и уже не способны из нее выбраться. Некоторые расслабляются: пробуют своих женщин сверху, наслаждаясь ими снизу. Бесстыжие!

Прогорклеанки, у которых нет век, роняют, бывает, слезу. Редко две.

Чунчи

Взрослые женщины-чунчи запросто достигают трех метров, трех десяти. Мужчины же редко выходят за десять сантиметров. И те носят их у себя во влагалище.

Носят их, туда набивают. Подчас внутри набирается до десятка, схлестнувшихся в попытках друг друга вышвырнуть.

Когда остается всего один, она, испытав от их схватки оргазм, вынимает его и, предварительно оторвав голову и член, кладет в рот и проглатывает.

Салюбрии

Салюбрии в больших количествах поставляют в Европу своих женщин-слизней, европейцы от них просто без ума. Маленькие, редко больше метра, они нравятся своим безмолвием, своим спокойствием и восхитительным обычаем с чувством, с толком, с расстановкой пройтись по тебе вдоль и поперек, словно по пустырю. Останавливаясь подчас, чтобы запечатлеть тебя в своих бледно-голубых, цвета перванш, глазах.

И меня заразило это поветрие, заполучил одну. Она с большим достоинством выбралась из своей упаковки и, приподнявшись на животе, застыла в ожидании.

Тут я был дока. Отыскал ручное зеркальце и вручил ей. Она сначала с большой серьезностью себя в нем изучила, потом улыбнулась, и я счел это добрым предзнаменованием. Потом, подышав на стекло, она полностью его затуманила И одним из своих рожков начертала по-салюбрийски знак «ламма», что означает: «Я смогу тебя полюбить».

Саллюстии

Женщины саллюстиев живут исключительно под водой. И там почти не передвигаются, проживая сплоченными группами, обширными переласкивающимися общинами, вполне самодостаточными.

Мужчины вершат свои дела на суше, как мы. Им нравится несущая поверхность, она позволяет, по их словам, твердо стоять на земле. В действительности они как огня боятся влаги. Довольствуются тем, что раз в году заставляют соседей, рыбаков-гарбонцев, выливать себе на косы бутылочки со своей внутренней сущностью.

Прекрасное зрелище, когда по весне видишь, как плывут по морю малехонькие самчики-саллюстии, на лов которых выходят все те же самые гарбонские рыбаки.

Фалловетвин

Тело у фалловетвиев покрыто фаллосами, те высовываются у них из ушей, из носа, изо рта. К пятидесяти мужчина уже полностью скрывается под их скоплением. Семя фалловетвиев славится тем, что продлевает жизнь и плодотворит мозг. Вот почему их всегда видишь в окружении красивых девушек, которые и высасывают их до мозга костей. Весьма ученых, впрочем, дам, в остальное время погруженных в словари. Разыскивающих, возможно, какое-то объяснение, какую-то причину. Чему?

Чистоманяки

Сказать, что их женщины плохо пахнут, слишком мало. Козел, креветка, добавить нарда. Чистоманячка всегда в поисках нового дезодоратора, более действенного, более радикального, более всестороннего.

Ну а взрослый чистоманяк, тот обожает простор. Вот бы хранителем на маяк! Их страна на три четверти вытянулась вдоль моря и щедро окантована маяками. Не скудно, как у нас, по одному на гавань или мыс. Только дай: маяки влёт, маяки с аукциона. Каждый зрелый мужчина строит собственный. Оттуда в ветреные дни украдкой выпускает «свой» Чистоман.

Ногохвосты

Достигший зрелости ногохвост изготовляет из муки и спермы колобок размером, бывает, с кулак и водружает его на треногу. Потом выскакивает как очумелый на улицу; набрасывается на первую встречную и бегом тянет ее к себе в комнату. Там, сорвав белье, усаживает на треногу и держит, пока она не потребит весь колобок.

Среди ногохвосток попадаются такие, чьи половые органы схожи с органами наших женщин. Но у большинства на коже виднеются зарубцевавшиеся синюшные круги, подернутые не слишком стойкой пленкой; проткнуть ее не составит труда и самому заурядному уду.

Приходилось видеть, как их, то есть женщин, пользуют стоящими одновременно пять, а то и шесть мужчин, кое-кто взобрался на стул или табуретку, каждый шурует, норовя превзойти соседа, своим буравцем. Успокоим читателя, который возымеет желание стать отцом: вспрыснутая жидкость, куда бы она ни оказалась введена, рано или поздно проникнет в яичниковую полость и поступит там как должно.

Блядолизы

Чтобы он кончил, тело блядолиза должны покрывать пиявки. И вот вечером в день свадьбы молодая блядолизка начинает, одну за другой, их прикладывать. К рукам, ногам, потом – ничего не происходит – к спине, животу, с внутренней стороны бедер, как вдруг, неожиданно, пуф, пуф, пуф, он встает, он кончил.

Молодка, со взятком в пригоршне, бежит, спешит закрыться у себя в комнате, тогда как пиявки, упившись кровью, одна за другой отваливаются.

Люцисферы

Люцисфер, прежде чем решиться, должен дней десять кружить вокруг да около женщины.

Она садится, берет книгу или, закинув ногу на ногу, грезит.

Он кружит, кружит. Возможно, размышляет, возможно, входит в раж. Еще один круг.

Ночью голова люцисфера чуть светится, и сидящая женщина становится нереальной. И тогда люцисфер ее видит. Думает, что видит.

Так все и начинается.

Карапуты

Карапуты рождаются мертвыми. Их вернут к жизни позже, когда будет время. Но у карапутов времени никогда нет, и новорожденных карапутиков сваливают прямо у хибар, откуда по ночам их крадут бессильные куриоты.

Куриоты относят их к себе, окунают в купель с летучим эликсиром: карапуз открывает глаза.

В конечном счете куриоты настолько перемешаны с карапутами, что два этих племени почти неотличимы друг от друга. Только когда куриотка выходит замуж за карапута, ничего не получается. Вот почему карапут, плохой отец, оттягивается с куриоткой по полной.

Многососцемлечники

У многососцемлечников женщина, у которой всего две груди, не заслуживает уважения. Сие пахнет дурной кухней, никудышной любовью. Пусть она поднатужится, пусть их будет хотя бы четыре. Тех, у кого их дюжина, чтут, это звезды.

Большинство мужчин в стране занято на производстве лифчиков, и каждый, из-под полы, для своей жены. У него право на столько пуговиц на пиджаке, сколько пуговичек у нее на груди.

Что для них отнюдь не безразлично.

В Янубии

У янубиек не то восемьдесят два, а то и восемьдесят три ротика. Чтобы поверить, нужно увидеть. И однако же мало кто из путешественников может похвастаться, что посетил их всех. Разве что почтенный даос…

Что касается меня, утомленный растянувшейся на целый день экскурсией, я проник от силы в два десятка, испытывая всякий раз восхитительную опаску, как при приближении незнакомой женщины. В свой черед: то глубже, то бархатистее; то хватче, то жарче. Мои чувства к единственной женщине, которая раскрывала передо мной двери в подобную вселенную, за считанные часы достигли абсолютного пароксизма. Утратив всякую сдержанность, я сдался.

Разговорившись о ней на следующее утро со своим хозяином, я узнал, что то была совсем юная девушка. Он счел, что не подобает в первый же вечер знакомить меня со вполне состоявшейся янубийкой. «У такой можно насчитать, – признался он мне, – до полутора тысяч горлышек».

У эмпиев

Мужчина, если хочет оказать внимание женщине, для начала преподносит ей в мешке добычу. Это может быть малой телок или его мать-перестарка. Эмпийка особо не присматривается. Ей хотели доставить удовольствие – вот и хорошо, она ответит тем же.

Минуло двадцать веков их цивилизации, и эмпии в конце концов отказались от этого обычая. Они по-прежнему приходят с сумой. Но с дамской – сумочкой; ее учтиво преподнести из звериной шкуры: леопардовой, или змеиной кожи, или крокодиловой. Снабдив зеркальцем.

Глава II

Прилипальцы

Женщины прилипальцев, чей мягкий череп имеет форму присоски, бросаются сломя голову на желанного мужчину и возвращаются восвояси с забитой им головой.

Там он, все еще слегка задыхаясь, падает на кровать. Если он захочет вдруг ускользнуть, прилипалка, упреждая его, вновь обрушивает на свою жертву голову, дабы привить ему более точное ощущение дистанции. Она играет так с ним несколько часов, пока вконец обескураженный мужчина не замирает.

Тогда прилипалка раздевается, натягивает на присоску крохотные кружевные трусики и сладострастно простирается на своей добыче, со знанием дела обрабатывает ее тело.

Роды проходят без проблем: акушерка приклеивается головой к животу матери и медленным, не допускающим возражений всасыванием извлекает ребенка.

В Беелатрии

В Беелатрии любовью способны заниматься только старики: мужской член начинает набухать лишь к семидесяти годам. Многие беелатринцы к тому времени умирают. Безутешными.

Но другие ждут и тщательно берегут свое здоровье в предвкушении великого дня. Стоит такого засечь, как к нему сбегаются бабенки. Не стареют старики-беелатринцы.

(Вычитано у них в словаре: «Набухание травянистых частей проявляется во вновь обретенном прямостоянии. Оно служит признаком растения в полном здравии, которое не испытывает недостатка в воде». Беелатринцы – большие водопивцы.)

Пироперды

Женщины-пиропердки горазды пукать. Если собрать их пятнадцать-шестнадцать в герметически закупоренном помещении, то снаружи мужчина может приготовить себе над проделанным в стенке отверстием пищу. Отведать омлет на свином сале, приготовленный на плите у пироперда, – наслаждение, от которого не откажется самый завзятый гурман.

Пироперды полигамны. Следовало ожидать.

Волнобразды

Женщины волнобраздов предрасположены к мимикрии. Весной зелены как клен, по осени цвета палой листвы. Они невозбранно разгуливают по лесам, где слегка близоруким охотникам-траксисам не так-то просто их разглядеть. Ну да те преследуют их только из-за мяса, вкусного и сочного, которое в случае чего жарят над костром на рашпере.

Волнобразды-мужчины не слишком склонны к излияниям; прилепив с помощью продетого между ягодиц шнурка пенал с пенисом к животу, они разгуливают нагишом, с суровой сдержанностью заложив руки за спину. Славится их сперма. Запечатанную в склянки, ее поставляют на экспорт.

Скудное утешение для волнобраздки, и та отыгрывается за неимением лучшего на траксисе, обманывает охотника, прикинувшись его женой, и потом, обезоружив, им пользуется.

Королева берендеев

Королева берендеев может пойти на свидание с кем-то из подданных только на случном месте, каковое сама же метит струей мочи. Потом затаивается неподалеку и ждет. Берендей, плюгавый сопун, рыщет, согнувшись в три погибели, в поисках магического круга королевы. Если его находит, устраивается там, не бросая на произвол своих воздушных замков. Ведь это всего-навсего круг, и королева, подудовлетворившись, могла перенести свою любовную зону куда-то еще. Которую ей не составит труда обновить. Не слишком прикаянный народ, где женщины лукавы, а мужчины ностальгируют.

Ротозевы

У ротозевов член во рту. (На месте язычка, каковой, в отсутствие жеста, служит нам лишь его наброском.) Дилемма, часто критическая, бросается в глаза на больших банкетах, где с аппетитом едят только изысканно декольтированные дамы. У прочих и без того полон рот. Вприглядку. Окна ресторанов для мужчин выходят во двор – чтобы ничто не отвлекало.

Двоякодышащие

Двоякодышащая женщина не ест в последние месяцы беременности. Она скрывается в шерстяном коконе, который наматывает на тело, крутясь вокруг своей оси, и оставляет только крошечный просвет напротив дыхательных путей.

Зайдя в коллективные вместилища двоякодышащих женщин, я всякий раз удивлялся при виде всех этих подвешенных к главной балке коконов и, не владея местным языком, лишь с течением времени разобрался, сопоставив факты, как у них протекают роды.

Двоякодышащий малыш оснащен наверху головы острым гребешком, который в момент появления на свет позволяет ему раскромсать кокон. После чего он падает в подвешенную к той же балке как раз под коконом плетеную корзину. Если женщины ушли на поля, он какое-то время продолжает питаться через пуповину, связывающую его изнутри с матерью. По большей части эти коконы никто не снимает; при свойственной двоякодышащим расточительности мать редко служит более одного раза

У южных двоякодышащих ребенок развивается в симбиозе с червем Artica prima, за несколько часов до рождения тот подтачивает шерсть и ускользает первым.

Берендеи

Берендей, от природы весьма независимый, живет в своем родном лесу в полном уединении. Возводит там себе из хвороста хижину, а подчас обосновывается в другой, тоже заброшенной. Это непоседливый домосед.

В любовный сезон он прокладывает в лесу тропинку, которую помечает время от времени, втирая в почву свои испражнения, бережно сохраненные под мохом для этого выхода в свет. И так подбирается под покровом ночи к женским селам, оставляя при выходе на прогалину свежий материал.

Наделенные по молодости тонким обонянием, берендейки, выйдя по утру, тут же чуют дорожечные знаки, потом решаются и, каждая по своей тропе, рассыпаются по лесу.

Вечером они возвращаются в село, бывает, через несколько дней, обессиленные, но счастливые.

Настоящий берендей тот, кто практикует искусство подновления дорожки, дабы еще разок препроводить по ней свою любимую.

Брамбрамбрамсы

Достигнув высокой ступени цивилизации, брамбрамбрамсы практикуют пробы души.

Поскольку душа весьма летуча, заявляют их врачи, не мешает регулярно убеждаться, что она никуда не делась. Смешиваясь с дыханием, она после осаждения в алкоголе окрашивает его в желто-оранжево-красный, фиолетовый, зеленый.

У подростков душа обычно желтая, у стариков фиолетовая. Дыхание женщин бесцветно, по крайней мере пока они девственны. Брамбрамбрамсы подвергаются периодическому тестированию. От состава последнего дыхания зависит, останешься ли ты в вечности.

Глава III

У сигарных долгоносиков

У сигарных долгоносиков к продолжению рода пригодны только женщины из высшего света. Они производят на свет яйцеклеточную массу, насчитывающую от двух до трех тысяч яиц. Желеобразную. С которой делают себе бутерброды, очень нежного, как мне говорили, вкуса. В последний момент материнский инстинкт берет верх над чревоугодием, и они откладывают в сторону несколько икринок, прячут их в сигары. Именно так, покуривая после отменной трапезы, муж (или важный гость) высиживает, того не желая, драгоценное яичко, которое стряхивает вместе с пеплом, выпуская на волю крохотного, чуть крупнее блохи, долгоносика.

У цеце

У цеце полностью развившийся зародыш может оставаться в матке вплоть до восемнадцати и даже двадцати месяцев. На уровне рта развиваются млечные железы, и он почти нормально дышит через вагинальное отверстие матери. В то же время пуповина выходит из употребления и постепенно атрофируется.

Если в самый разгар безмолвного общения вдруг раздается глубокий вздох, это ребенок. Его достало, он хочет выйти. Но большинство входит во вкус, этим наслаждается. Двадцать месяцев, это уже нетерпеливые, спешащие пожить, те, кого подстегивает ненасытный аппетит к внешнему миру. Другие же держатся в таком положении всю свою жизнь. Чтобы их выселить, нужна смерть матери, и тогда у девиц обнаруживается наличие зародышей, которые сами… И весь этот освобожденный мирок суетится вокруг предаваемого земле тела.

Языкобивцы

Злоключения, которым подвержены женщины у языкобивцев, того круче. Ребенок не покидает утробы своей матери, а, не ко времени плотоядный, мало-помалу пускает себе на пропитание ее органы и выходит в конце концов, словно наперекор себе, из вычищенной до кости тушки.

Околоязыкие

У околоязыких голосовые связки находятся в поперечно-полосатом сфинктере заднего прохода. Сидя, околоязыкий говорит замогильным голосом. У женщин тембр обычно приглушен, иногда они даже не могут говорить, у них запор. Мужчины всегда готовы задрать их юбки, чтобы припасть ухом к расщелине: «Ну, поднатужься же, – говорят они, – ничего не слышно».

Околоязыкие нитрифицируют своих покойников, погребая их в выгребной яме. После поминальной трапезы каждый отходит в специально отведенное для задумчивости место, где проводит, памятуя усопшего, минуту-другую на задрапированном черным стульчаке.

Онолюгры

Женщина у онолюгров не лишена материнских инстинктов и, когда приходит время разродиться, бросается в воду. Именно там должен появиться на свет ребенок. В предвкушении они снимают комнату на берегу океана и, когда подходит срок, отдаются волнам и исчезают.

Потом возвращаются на поверхность и покачиваются на спине, тогда как мужу приходится нырять в поисках своего потомства, которое у него готовы оспорить акулы.

Онолюгры находятся на грани исчезновения.

Япиксы

Самцы у япиксов рождаются слепыми. Они бесцветны и лишены голоса. Женщины сообща разводят их под присмотром прислужниц. Сами же занимаются охотой, рыбной ловлей и выращивают цветы. Они женятся друг на друге и дозволяют себе самца лишь в виде легкой пересменки в самом конце пиршества. Тот бросается на первую встречную, с яростью, с отчаянием, он оплодотворил бы и пень. Два раза в год, тем не менее, женщины япиксов должны явиться в мужскую резервацию, и там идет большой кутеж.

Аллаты

За правым ухом у них можно заметить крохотную железку. Она вырабатывает гормон юношеского роста, который препятствует развитию тела. Аллаты обожают детей. Оперируют их разве что скрепя сердце. Достичь у них зрелости – из ряда вон выходящая милость.

Оленивцы

Оленивцы, сами достигнув весьма высокой ступени цивилизации, поддерживают женщин в диком состоянии. Те разгуливают практически нагими по городам, в которых, как у нас, права гражданства завоевали асфальт и неон. Эти женщины не лишены отличий от наших.

Живот оленивицы на конце заострен, пониже колен он проходит между ног и опирается на землю на манер хвоста Помню свое замешательство в гостиничном номере, когда поутру молоденькая оленивочка принесла мне завтрак. У нее был такой вид, будто она чего-то ждет. Я рассеянно положил руку ей на бедро, потом мягко привлек к себе. Она, не откладывая в долгий ящик, подобрала передник и скользнула ко мне в постель. Минуты, которые она мне уделила, вряд ли скоро сотрутся из моей памяти. Но должен, к своему унижению, сказать, что так и не обнаружил, где у нее влагалище.

Ливароны

Ливароны живут на берегу великой реки Сапик. С первого взгляда, их деревни – стадо слонов. Там-то они и живут. Опустошив, за вычетом кой-каких костей, призванных служить остовом, тело животною, они выскабливают изнутри шкуру тонкими пластинками слоновой же кости, потом набивают ее соломой и оставляют сохнуть на ежедневном в их широтах солнце. Когда кожа достаточно затвердеет, солому удаляют через проделанную между ягодиц щель, каковая послужит первым жильцам дверью. Дом, их дом, готов.

Что всегда поражало меня в ливаронских деревнях, так это дымок, который выбивается на заре из хобота их обиталища, каковой они тщатся поддерживать в стоячем положении.

Уаруаши

У уаруашей уши под мышками. Уши-локаторы, которые даже ночью доставляют им акустическое видение мира. Когда с наступлением вечера их города упиваются полнейшей темнотой, может быть любопытно засечь на улицах молодую особу, к которой вы проявляете интерес. К сожалению, уаруашские женщины испускают антирадарные волны, из-за которых приходится задевать их вслепую.

Слепняки

У слепняков женщины рождаются двойняшками, и так как пропорция мужчин и женщин в точности та же, что между одиночкой и парой, все слепняки женятся на близняшках. У двоеженцев там две пары, у троеженцев… – и так далее, выкладка совсем не сложная.

В обычной семье одна занимается любовью и кухней, вторая хозяйством и детьми. Меняясь, впрочем, ролями. Шесть месяцев так, шесть месяцев сяк.

Слепняки возводят свои деревни на сваях. На глазах у всех, просиживая час за часом, созерцают они водную поверхность. Ожидая, возможно, чуда Особым спросом пользуются вдовые слепнячки, без своей близняшки.

Антилопари

Не знаю, есть ли основание числить антилопарей среди людских племен, перечень которых я попытался сделать, тех, что как один могут претендовать на воскрешение во плоти. Антилопаря, непотребный гибрид человека и антилопы, можно счесть монстром. Тем, однако же, что дожил до наших дней, он обязан генетическим особенностям обоих родов. К молниеносной быстроте антилопы он прибавил мыслительную силу развитого примата. К решающему рывку – просчитанную тяжеловесность. Продвигаясь по большей части на четвереньках, копыта сохранил только на задних конечностях. Две прочие завершают маленькие, с зароговевшими ладонями, но вполне себе хваткие кисти; благодаря им он способен прочертить на мельчайшем песке тундры те забавные рисунки, снимки которых удалось сделать нашим авиаторам. Среднее стадо антилопарей – пятнадцать-двадцать голов – может проработать над одним рисунком до шести месяцев, переделывая пострадавшие от слякоти места, пока женщины поддерживают силы художников изобильным молоком, богатым крупномолекулярными протеидами, из которого они изготовляют сыр.

Антилопарь вполне годится в последние представители совершенно бескорыстной интеллектуальной деятельности, примеров которой у людей уже не отыщешь.