Текст книги "В полете фантазий"

Автор книги: Пенни Джордан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Совсем не в его стиле менять свои планы и переносить назначенные встречи.

Сильви занималась мытьем посуды, когда у заднего крыльца появился Алекс. Поскольку он уже заметил ее через окно, не было резона прятаться, так что она сделала попытку беззаботно напевать, открывая дверь и впуская его в дом.

– Сильви? Какого черта ты здесь делаешь… и где Молли? – потребовал ответа Алекс, явно не обрадованный ее видом.

– Мне было некуда и не к кому пойти, – с вызовом сказала Сильви. – Не могла же я пойти к тебе, если последний раз ты предал меня и отправил назад к мамочке…

– Это совсем другое. Ты была еще школьницей, ребенком, и я бы поступил совершенно безответственно, если бы позволил тебе остаться, – не говоря о том, что твоя мать, не сомневаюсь, немедленно отдала бы меня под суд за растление малолетних.

– Мне было семнадцать.

– Шестнадцать… с половиной… – поправил ее Алекс и повторил вопрос: – Где Молли?

– Она уехала. Послушай, почему бы тебе не присесть и не съесть кусочек шоколадного кекса? – пригласила девушка, искушающе водя тарелкой перед его носом. – Молли сама его испекла. Я съела кусок вчера вечером.

– Вчера вечером? Ты ночевала здесь? – воскликнул Алекс.

Сильви скорчила рожицу.

– Это что? Допрос? Ты – Великий инквизитор? Да, я ночевала здесь. Это преступление? Я попросила Молли не говорить тебе или Рену, хотя… Я тебя знаю. – Она метнула на него злобный взгляд. – Сейчас ты начнешь читать лекцию о том, как ты был прав и какой Уэйн… Алекс! – возмущенно окликнула она, осознав, что он просто не слушает ее.

–  Тыбыла здесь ночью. Это была ты… – еле слышно бормотал он, потом рассеянно откусил кусок кекса. Да, одну вещь Сильви усвоила прекрасно, благодаря своей матери… накорми разгневанного мужчину тем, что он обожает, и он успокоится… – Нам нужно поговорить… серьезно поговорить, – предупредил ее Алекс. – Но в данный момент… Молли сказала, куда едет?

– Она обмолвилась, что хочет поговорить с Уэйном. – Сильви, морща носик отрезала второй кусок кекса для себя. – Ммм… Вкуснятина. Хочешь еще кусочек?

Алекс покачал головой.

– Когда она уехала?

– Почти сразу после тебя, – сообщила Сильви и прибавила, старательно выговаривая слова: – Она любит тебя, Алекс. Ты знаешь это?

Она видела, как он напрягся и отвернулся, явно не желая показывать ей свое лицо.

Пусть она слишком молода и инфантильна, как не устают повторять все, но не настолько глупа. Совершенно очевидно, что Алекс и Молли любят друг друга.

– Она сама это сказала? – сдержанно спросил он.

Сильви покачала головой и засмеялась.

– Нет, но она написала твое имя на рассыпанной муке, пока пекла этот кекс.

– Что она сделала? – Алекс был в полном замешательстве.

– Написала твое и свое имя на рассыпанной муке, пока месила тесто – «граф и графиня Сент-Отель». Она думала о тебе. Она… впрочем, тебе, мужчине, не понять, – проговорила она с улыбкой женского превосходства. – Поверь на слово, Алекс, она любит тебя. Ты видел Рена сегодня утром? – спросила она, меняя тему.

– Да, и он не слишком доволен тобой, – предупредил Алекс. – Вы, я слышал, повздорили вчера в лагере.

Сейчас пришла очередь Сильви отворачиваться и нервно играть куском кекса на тарелке.

– Алекс, ты помог бы мне сменить университет? Я не совсем уверена, что этот мне вполне подходит… ну, я бы предпочла, чтобы он был не так близко… где-нибудь…

– Где твоя мать не потребует, чтобы ты приезжала домой на выходные? – подсказал Алекс. – Хорошо, если ты серьезно намерена вернуться к занятиям, к серьезнымзанятиям, я определенно поддержу твое решение.

– И поговоришь с мамочкой?

– И поговорю с твоей матерью, – согласился Алекс. – Но это мы обсудим позже, Сильви. Во сколько, ты сказала, уехала Молли? – тревожно повторил он.

Полицейский на пропускном пункте не смог ничего рассказать Алексу. Да, он только приступил к дежурству, и нет, не может пропустить Алекса в лагерь.

– Прошу прощения, – твердо отвечал он. – Но таков приказ. Никому не разрешается въезжать.

Кивнув, Алекс потянулся к своему мобильному телефону. Следовало сразу поговорить со старшим инспектором и получить разрешение. Он тревожно взглянул на часы. Прошло уже больше двух часов с того момента, когда он в последний раз видел Молли.

То обстоятельство, что ни на машине, ни на подошедшем к ней мужчине нет полицейского значка, ускользало от Молли, пока она не вышла из машины и не встала посреди дороги. Лишь в этот момент – по выражению лица мужчины – она поняла, что ее присутствие здесь более чем нежелательно.

– Кто ты, черт возьми?.. – начал он, и Молли услышала, как дверцы вездехода распахнулись и те двое вышли.

Паническая дрожь пробежала по ее спине, возникло малодушное желание юркнуть в свой автомобиль. Она в ловушке, между двумя одинаково опасными и недружественными силами. Еще больший страх охватил ее, когда дверца загородившей дорогу машины распахнулась и вышел Уэйн.

Что-то не так, вертелась тревожная мысль. Но Молли решительно подавила все более гнетущие предчувствия.

– Уэйн… я надеялась встретиться с вами. Я хочу взять интервью о бродягах…

– Бродяги!

Скверная ухмылка искривила его губы, когда он повернулся с каким-то замечанием – она не поняла – к мужчине, стоявшему и следившему за ней. Стоявшему, к слову, между ней и ее машиной.

– Что творится, Уэйн? Мы не ведем дел с женщинами. Ты же знаешь…

Молли оглянулась. Те двое стояли лишь в нескольких футах от нее. У Молли подкосились ноги. Замкнутое пространство. Ловушка захлопнулась. Со всех сторон ее окружают четверо мужчин. Холодок страха пополз по спине.

– Это не женщина, – насмешливо откликнулся Уэйн. – Это репортер…

–  Кто?..

Это произнес второй из двух подъехавших. Его голос был грубее, резче, чем у его компаньона, и, хотя другой сидел за рулем, Молли инстинктивно знала, что из четырех присутствующих мужчин он здесь главный. Совершенно очевидно, по его голосу, по его позе, как он относится не только к ее полу, но и к ее присутствию, и к ее профессии.

– Слушай, парень, все в порядке, – услышала она слова Уэйна. – Я знаю ее. Она не причинит нам никакого вреда, не так ли, Молли, крошка? – спросил он, нависая над ней и обнимая ее за талию.

Молли застыла, не в силах скрыть дрожь отвращения. Пассажир вездехода разглядывал ее тем временем с пристальным интересом. Внезапно он метнул взгляд в сторону водителя.

– Убери ее, – без всяких эмоций скомандовал он и повернулся к Уэйну: – Деньги?

– Оставь ее мне. Я займусь, – вмешался компаньон Уэйна и прибавил, не дожидаясь возражений: – Я знаю место. Мне будет проще.

– Он прав, – беззаботно согласился Уэйн. – Он умеет проскальзывать сквозь полицейские кордоны.

Главный помедлил, нахмурился, потом кивнул и раздраженно сказал Уэйну:

– Давай скорее, мы и так уже потратили слишком много времени. Займемся делом.

– Эй, ты, пошевеливайся.

Молли сжалась, когда ее руку сдавила безжалостно жесткая рука. Мужчина потащил ее вперед по дороге.

– Здесь моя машина, – беспомощно проговорила она Уэйну. – В ней ключи…

– Детка, встретимся в лагере… наедине, – Уэйн окинул Молли сальным взглядом и отвернулся.

– Что… что вы собираетесь сделать? Куда вы меня тащите? – нервно воскликнула Молли, когда ее конвоир столкнул ее с дороги и повел по заросшим травой кочкам.

– Сюда, – скомандовал он, указывая на заросли кустарника и поле за ним.

У горизонта она видела деревья, отмечавшие кромку леса. Ее сердце неистово стучало.

– Не туда, – скомандовал грозный голос, когда она свернула к лесу.

Не в лес. Тогда…

– Сюда, – произнес он, указывая на узкую тропинку, уходившую вверх по холму. – Но смотри под ноги: земля здесь ненадежна. Вернее сказать, очень опасна, – издевательски прибавил он. – И если оступишься, может случиться ужасный несчастный случай, а нам бы не хотелось этого, не так ли?

Они прошли около сотни ярдов, когда Молли услышала звук приближающегося вертолета. Инстинктивно она остановилась и посмотрела вверх. Ее конвоир выругался сквозь зубы и коротко скомандовал:

– Вперед… Живо… – Его взгляд был направлен на отчетливо видимые машины и трех оставшихся мужчин.

Что это? Зачем он торопит ее?

Вертолет приблизился и начал, снижаясь, кружить над головами. Сердце Молли подпрыгнуло и безумно заколотилось от радости, когда она увидела полицейские знаки на борту и услышала громогласное объявление:

– Это полиция. Всем оставаться на месте…

Ее конвоир снова выругался.

– Ложись, – скомандовал он, затем: – Беги… Вперед…

Молли оцепенела. У нее не было намерения бежать или делать что-то еще. Не сейчас. Не в этот момент, когда до спасения рукой подать.

Она с мольбой смотрела на снижающийся вертолет. С дороги раздался крик Уэйна:

– Это ловушка… По машинам… – А затем, к ее ужасу, один из мужчин – тот, что был за рулем вездехода, – выхватил пистолет и открыл огонь по вертолету.

– Вам не сбежать. Дорога блокирована. Сдавайтесь…

– Молли… бегом. Живо…

Молли заскрипела зубами. Она никуда не собирается бежать, пока вертолет здесь, пока есть шанс на спасение.

Она услышала свист пуль и, к своему ужасу, поняла, что стреляют по ним… по ней…

– Ложись, ложись… – скомандовал решительный мужской голос, сильная рука подкрепила приказ, почти вдавив ее в грязь. – Не двигайся. Теперь ползи… быстро… Не поднимай голову… ниже…

Было легче подчиниться, чем сопротивляться ему, пусть даже каждый дюйм вперед отдалял ее от спасения, от надежного и безопасного полицейского вертолета. Ей отчаянно хотелось кричать, но она не смела даже этого. Сзади раздался рев приближающейся машины. Молли инстинктивно напряглась и оглянулась. Вездеход прыгал по кочкам. Вертолет сделал крутой разворот, и в открытом проеме дверцы появилась фигура с винтовкой – полицейский снайпер, догадалась она и задрожала от страха, когда поняла, что машина движется прямо на них.

– Ложись. Не поднимай голову! – кричал ее мучитель. Они уже доползли до вершины холма, и там, к ужасу Молли, он внезапно толкнул ее, и она беспомощно покатилась вниз по крутому склону. – Не поднимай голову. Держи ее ниже… ниже… – услышала она брошенные вслед слова.

Прямо над ухом она услышала громкий свист отскочившей от земли пули; острые камушки и прутья царапали ее руки, мелкие веточки путались в волосах, а она беспомощно катилась вниз по склону, пока не оказалась наконец, избитая и задыхающаяся, в узкой ложбинке. Она опрометчиво подняла голову, чтобы осмотреться и тут же пожалела об этом. Ее конвоир, очевидно, последовал за ней вниз по склону. На его щеке кровоточила глубокая ссадина, но он, не замечая крови, встал впереди Молли на колено и, к ее ужасу, умело и ловко собрал устрашающего вида автомат.

– Лежать! – еще раз прикрикнул он. Камни и ветки, выброшенные из-под колес машины, катились вниз по склону. Машину с визгом заносило на поворотах, водитель явно пытался перехитрить преследующий вертолет.

Ей никогда не сбежать, признала Молли, и слезы жалости к самой себе затуманили ее глаза. Этот человек, ее конвоир, вряд ли оставит ее в живых. После того, как она собственными глазами видела, как он собирал автомат, после того, как узнала то, что узнала… О, Алекс… Алекс.

Вездеход скрылся за гребнем холма, следом за ним вертолет; воздух над ними наполнила тишина, нарушаемая лишь трелью певчей птицы. Ее конвоир положил автомат на землю. Молли неотрывно следила за ним.

Мужчина поймал ее взгляд.

– Сейчас нам ничто не угрожает, – неожиданно спокойно проговорил он. – Но для большей безопасности, думаю, нам стоит полежать здесь еще немного. Просто на всякий случай…

Ничто не угрожает?.. Глаза ее наполнялись слезами, и она не могла их больше удержать.

Оставив свое оружие, конвоир подошел ближе и грубо проговорил:

– Все кончено, шагай вперед. – Потом, взглянув на ее измученное лицо, добавил: – Кстати, забыл представиться. Майлс Эндрюс, Отдел по борьбе с наркотиками.

У Молли все поплыло перед глазами. Она попыталась встать и немедленно потеряла сознание.

* * *

– С ней все в порядке, но она все еще в шоке.

– Не удивительно…

Молли удалось на мгновение открыть глаза, тут же все поплыло, и она закрыла их снова.

– Алекс…

Она не сознавала, что шепчет его имя, борясь с леденящими глубинами потрясения, которое и вызвало потерю сознания.

– Она зовет графа, – сказал дежурному инспектору санитар, прибывший на полицейском вертолете.

– Да, я слышал, – подтвердил инспектор. – И он тоже спрашивал о ней, – прибавил он, прерывая разговор с внедренным агентом, который смог стать правой рукой Уэйна и столь умело и хладнокровно спас Молли от смертельной опасности, сохранив при этом собственную легенду. – Он устроил настоящий погром в штаб-квартире, как только узнал, что она попала в ловушку. Требовал объяснить, какого черта ее не остановили на пропускном пункте.

– Что вы ему сказали? – спросил Майлс Эндрюс.

Сейчас, когда непосредственная угроза миновала, он был более расположен к Молли, чем в тот момент, когда она едва не расстроила все их тщательно проработанные планы. Подумать только, прикатила на место встречи за секунду до появления главаря, у которого Уэйн собирался приобрести огромную партию наркотиков.

– Я объяснял, что она была слишком близко от поставщика – мы не могли остановить ее так, чтобы не привлечь его внимание. Мы слишком много вложили в эту операцию и не имели права провалить ее.

– Послушайте, если она не ранена, лучше всего сообщить графу, что она здесь, и препоручить ее, как говорится, его заботам. Когда я уходил, он практически угрожал, если потребуется, нанять собственный вертолет и прилететь сюда, и старшему инспектору пришлось пригрозить, что посадит его под замок в полицейском участке.

Молли будто сквозь туман слушала разговоры вокруг нее. Она едва поняла, что с ней делают, когда ее осторожно уложили на носилки и поставили их в белую машину с красной полосой. Она чувствовала себя слишком слабой, чересчур ошеломленной, слишком много сил уходило на борьбу с непрекращающейся дрожью и ледяным холодом, сковавшим все тело и леденившим душу.

Когда дверцы «скорой помощи» захлопнулись, старший инспектор повернулся к Майлсу Эндрюсу и откровенно заявил:

– Вам двоим чертовски повезло… чертовски повезло!

– Что мне рассказывать, – грустно ответил его собеседник. – Скажите это Алексу Вилье…

– О, старший инспектор сумеет успокоить его…

– Я имею в виду совсем другое, – с кривой усмешкой поправил его Майлс Эндрюс, кивая вслед отъехавшей «скорой помощи». – Вот это женщина – век бы носил ее на руках… – задумчиво прибавил он.

– Нам придется носиться с Уэйном Феррисом – удовлетворимся этим, – сухо посоветовал инспектор.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Молли стонала и дрожала во сне, натягивала одеяло на голову, пытаясь согреть окоченевшее тело. Ее мучили кошмары, она заново переживала ужасные мгновения прошедшего дня.

– Алекс… – шептала она в бреду, охваченная ужасом от пережитого потрясения. Она боялась, что никогда не увидит его снова, и от этого страха у нее дрожал голос, от осознания, что, как ни кричи, он не сможет примчаться и поддержать ее. Но внезапно ее сон переменился, и онбыл рядом, обнимал ее, успокаивал, говорил, что она в безопасности и все будет хорошо. – О, Алекс, ты здесь, – благодарно бормотала она, сворачиваясь клубочком под теплой защитой его рук. – О, Алекс… – дремотно повторяла она, прижимаясь к нему еще тесней и тихо шепча: – Я так рада, что ты здесь. Обними меня крепче.

Она слегка застонала от удовольствия, когда Алекс из ее сна подчинился и прижал ее крепче к своему телу.

Он был так близко, что она чувствовала согревающее тепло, чувствовала прикосновение мягкого атласа его кожи.

Неистовая дрожь наслаждения охватила все ее тело. Не связанная путами сознания и стыдливости, она прильнула к нему крепче, обвила вокруг него руки и начала гладить нетерпеливыми пальчиками его спину, потом талию, потом еще ниже. Его мышцы под пальцами напряглись, ритм дыхания резко изменился.

– Молли, – предупреждающе выдохнул он, но это предупреждение в его голосе не шло ни в какое сравнение с резкими командами ее конвоира; нет, оно было сладким, нежным и страстным, звучало не приказом, а настоятельной потребностью, наполняло ее головокружительным ощущением женской силы.

– Что? – дразнящим голоском спросила она, намеренно прокладывая дорожку как бы бессознательных поцелуев по его ключице и ощущая, как от ее прикосновений он покрывается гусиной кожей. Все его тело трепетало, он явно терял контроль над собой.

– Молли… – Теперь это был стон. Мышцы его тела напряглись, но защищаться было уже слишком поздно. Его руки, которыми он мог бы отодвинуть ее от себя, если бы действительно хотел, сейчас страстно ласкали ее – ласкали спину, дерзко сжимали ягодицы, потом перевернули ее на спину и легли на грудь.

Она обнаружила, что его ласки заставляют и ее дрожать от чувственного восторга столь же самозабвенно. Она поцеловала Алекса в шею, и тихий стон блаженства одновременно вырвался из его и ее груди.

– Молли…

Он все еще протестует? Но уже совсем неубедительно, заметила Молли, когда его пальцы дерзко скользнули по ее соскам, заставив их затвердеть и заостриться.

Хорошо же, она знает, как положить конец этим хриплым мужским мольбам, как освободиться из плена его нарастающей, бьющей через край страсти. Не раздумывая и не терзаясь угрызениями совести, она так и сделала, подняла руки, плотно вдавила его голову в подушку, крепко поцеловала в приоткрытые губы и строго спросила:

– Что «Молли»?

– А вот что, – последовал незамедлительный и неожиданный ответ, и в следующее мгновение она уже лежала на спине, и теперь ее голова была вдавлена в подушку руками Алекса и он запечатлел на ее губах куда более опасный и искусительный поцелуй. Молли почувствовала, как его зубы покусывают ее нижнюю губу, как его язык скользнул ей в рот, заставляя трепетать от неистовой страсти, ощутила мощное движение его тела… внутри своего тела…

Молли быстро открыла глаза. Этобыл не сон!

– Алекс, – прошептала она, совершенно ошеломленная.

Он немедленно освободил ее, но не отодвинулся, и, что более существенно, сама она не попыталась отодвинуться от него.

Не сразу Молли сообразила, что лежит в королевской постели в замке Отель. Последние красные угольки тепло светились в камине, а за открытым окном сияла полная луна. Неуверенно осмотрев все вокруг, начиная с лица Алекса и заканчивая окружающей обстановкой, она ощутила, как события прошедшего дня тяжелой лавиной обрушились на нее, и содрогнулась.

– Шш, все в порядке, – проговорил Алекс, прижимая ее к себе и нежно баюкая, словно ребенка.

– Я думала, что умру, – дрожащим голосом призналась Молли. – Тот человек собирался меня убить. Уэйн приказал…

– Это был полицейский, работавший под прикрытием. Он бы никогда не обидел тебя, – успокоил ее Алекс.

– Я знаю… он сказал мне. Но я так перепугалась…

– Не без причины, – мрачно промолвил Алекс, и, услышав осуждение в его голосе, Молли слегка отстранилась, чтобы посмотреть ему в лицо. – Если бы тобою занялся Уэйн или те двое… – Он помолчал, потом хмуро продолжил: – Как подумаю, что могло случиться, начинаю проклинать себя…

– Проклинать себя? – прервала его Молли. – Тебе не за что проклинать себя.Я…

– Есть за что… Я обязан был не пускать тебя в лагерь. Я так и собирался, но… но все пошло не так, и меня снедала ревность, потому что я решил, будто ты провела ночь с другим мужчиной… О, Боже, Молли, если бы что-то случилось с тобой… – Он застонал. Его руки дрожали, выдавая глубину чувств.

– Я думала, ты просто… просто использовал меня…

–  Использовал?Тебя?

Молли прикусила губу, услышав в его голосе боль.

– Ну, мне показалось, все соответствует… – начала защищаться Молли и умолкла.

– Соответствует чему? – спокойно спросил ее Алекс.

– Все соответствует тому… Ну, ты знаешь, что я имею в виду. Твой титул, различия нашего происхождения. Ты титулованный, привилегированный, богатый…

– Да, я титулованный, – согласился Алекс. – Да, есть привилегии, но эти привилегий несут с собой ответственность и обязанности. Да, не буду отрицать, этим можно злоупотреблять, и кто-то, вероятно, злоупотребляет. Но только не я, Молли.

– Я знаю, знаю… знала всегда, но просто боялась. Ты не… Я не была готова полюбить, Алекс, – защищалась она. – Никого, но особенно такого человека, как ты.

– Так ты защищалась, упорно отводя мне роль прямо-таки театрального злодея?.. – иронично спросил он.

Молли опустила голову.

– Я была вынуждена. Все было слишком… слишком хорошо, чтобы оказаться правдой, и я испугалась, – честно призналась Молли.

– Испугалась чего? – ласково спросил Алекс.

– Испугалась любви к тебе, – проговорила Молли. – У меня все было спланировано – карьера, места, к которым стремилась, статьи, которые собиралась писать…

– А любить меня – значит отказаться от всего этого? – удивился Алекс.

– Любить тебя – значит желать быть с тобой, жить с тобой, родить твоих детей, быть вместе с ними, – тихо ответила Молли.

Как и почему она оказалась здесь, в постели с Алексом, что обещает будущее, что было в прошлом? – все сделалось внезапно мелким и несущественным, едва она взглянула в его глаза и прочитала в них желание.

– Я думала, мне просто снится, что я здесь с тобой, – неуверенно проговорила она. – Но это не сон, и я рада, потому что ни один сон не заменит реальность…

– Не заменит, – рассудительно согласился Алекс, наклоняясь над ней. – Ты хотя бы догадываешься, насколько сильно я люблю тебя? – прошептал он.

– Немного, – призналась Молли, нежно поглаживая пальцами его щеку.

– Нет, не просто немного, – сурово поправил ее Алекс, поймав ее руку и прижимаясь губами к ладони. Все ее тело затрепетало от восторга – того восторга, который возрос почти до высот сладостной муки, когда он начал целовать каждый ее пальчик. – Нет, не просто немного, – сурово повторил он, отпустив ее руку. – Я люблю тебя отчаянно, безмерно, бесконечно – люблю как жизнь и больше жизни. Люблю тебя больше, намного больше, чем всякие там титулы, привилегии и богатство, Молли. Люблю так сильно… Лорд вправе отказаться от собственного титула, – проговорил он совершенно серьезно.

Молли задохнулась от счастья, догадавшись, о чем он говорит.

– Ты готов отказаться от титула ради меня? – еле слышно спросила она, и ее глаза широко раскрылись.

– Я готов отказаться ради нас, – нежно поправил ее Алекс.

Молли изумленно посмотрела на него. Сама мысль о том, что ради любви к ней он готов отказаться не только от своего наследства и даже не только от права на родовой титул, но и от многовековой истории и привилегий, просто лишила ее дыхания. Алекс готов на такую жертву ради нее, ради любви к ней…

– Но что будет с домом, с поместьем… со всем? – неуверенно спросила она.

– У меня есть кузен – если точно, троюродный брат. Он старше меня и не женат, но ему, как следующему по порядку наследования, автоматически переходит все.

– Чем… чем он занимается? Где он сейчас? – Молли невольно окинула взглядом окружавшую их роскошь.

Здесь, в этой комнате, спала королева Елизавета, одна из самых знаменитых и могущественных правительниц, известных западному миру. Не деля ни с кем наследство и власть, она отказалась от своего права выйти замуж, родить собственных детей. Она поставила обязанности выше любви. Молли попыталась представить, каково быть такой женщиной. Какой унылой и холодной должна казаться эта постель, если лежать здесь в одиночестве, без любви.

– Он историк, – ответил Алекс и грустно добавил: – Уже пару лет он убеждает меня жениться и произвести потомство.

– Если он стар, то не сможет управлять поместьем, заботиться о благе людей, как заботишься ты, не так ли? – настороженно спросила Молли.

– Он может нанять людей, чтобы это делали за него, – сдержанно ответил Алекс.

– Пожалуй, но они не будут… – Молли прикусила губу. У них, возможно, не будет побуждений Алекса, его чувства ответственности – именно это она хотела сказать. Для них это будет просто работа, тогда как для Алекса – призвание, почти святая обязанность. Она вспомнила глаза людей, когда они говорили об Алексе, вспомнила их веру и доверие. – Я не могу просить тебя об этом, – торопливо проговорила она.

– Ты и не должнапросить меня, – поправил ее Алекс. – Это мое решение. Любовь – улица с двухсторонним движением, Молли.

– Нет, это будет неправильно, – покачала головой Молли, прекрасно понимая, что права.

Это будет неправильно. Неправильно для Алекса, неправильно для нее и, самое главное, неправильно для всех тех, чье благосостояние, чья трудовая жизнь, чья крыша над головой зависят от него.

В совершенном мире все люди равны в глазах друг друга, но этот мир несовершенен, наполнен человеческими слабостями и недостатками. Это меняет все.

Молли сделала глубокий вдох и приняла величайшее и важнейшее – после признания в любви к Алексу – решение в своей жизни.

– Нет, ты не можешь сделать это, – твердо объявила она. – Наш сын имеет право принимать собственное решение, принимать или отрекаться от твоего наследства, Алекс. Мыне вправе принимать решение за него.

– Наш сын! – переспросил он.

– Да, наш сын, – подтвердила Молли.

– Но у нас нет… ты не… – начал Алекс. Но Молли остановила его, любовно обвила руки вокруг его шеи и подтвердила:

– Нет, я «не»… пока. Но скоро буду, если ты… – Приблизив губы, она что-то прошептала ему на ухо.

– Только если пообещаешь выйти за меня замуж, – с шутливой строгостью сказал Алекс.

Молли засмеялась.

– Попробуй остановить меня! И попробуй остановить вот это, если сможешь…

– Не смогу, – признал Алекс несколько минут спустя, когда она перестала целовать его. – О, Молли, Молли, я так люблю тебя, – хрипло проговорил он и накрыл ладонью ее грудь.

Молли томно наблюдала за ним. Его рука выглядела темной и сильной на фоне бледной кожи ее груди, но она дрожала, когда ласкала твердый бугорок ее соска.

– Медики сказали мне, что нужно отвезти тебя домой и дать отдохнуть, – внезапно спохватился Алекс.

– Ради этого ты уложил меня здесь, в королевской постели? Если бы ты хотел, чтобы я отдыхала, не улегся бы в постель со мной, – насмешливо проговорила Молли.

– У меня не было выбора, – грустно признался Алекс. – Ты не хотела меня отпускать. Молила меня остаться.

– Ммм… – Молли сладко потянулась, когда он поддался искушению и поцеловал темный, твердый бугорок ее соска. – Заодно я умоляла тебя раздеться? – лукаво спросили она и, не дождавшись ответа, тихо застонала, в наслаждении запрокинув голову.

– Нет, это была моя идея, – признал он, неохотно отрываясь от нее.

Молли покраснела, ощутив протест своей возбужденной плоти. Все ее тело покалывало от желания и страсти. Инстинктивно она прижалась к Алексу и задрожала, когда он, ощутив ее немую мольбу, раздвинул пальцами бутон женской плоти и погрузил их в горячую влагу ее желания.

– Ты действительно написала мое имя на муке? – услышала она сквозь чувственную пелену восторга, сквозь волны экстаза, смывавшего и уносившего ее.

– Да… Кто рассказал тебе? – выдохнула она и протестующе застонала: – Алекс, я не хочу больше говорить.Я хочу…

– Сильви сказала, – промолвил он. – Она говорит, это знак любви ко мне. А я уже, признаться, начал сомневаться в разуме этой девицы. Она вновь полностью завоевала мое доверие. С какой точностью все вычислила…

Молли издала слабый звук – смех или стон. В следующее мгновение по ее телу покатились одна за одной волны чувственного наслаждения, когда Алекс стал рассыпать дорожкой нежные, сладостные поцелуи по всему ее телу, начав с шейки и спускаясь, неторопливо, но решительно, к груди, затем к талии, остановившись лишь затем, чтобы очертить вокруг пупка круг из поцелуев.

Закрыв глаза, Молли тихо стонала, шепча его имя, вздрагивая от восторга. И когда он раздвинул ее бедра, потянулась к нему, чтобы подарить ответную ласку.

Его кожа, его тело словно созданы для ее прикосновений. Он весь наполнен теплом, жизнью. Он создан для нее.

Сегодня днем, перед лицом смерти, она испытала сильнейшее чувство – сильнее даже, чем страх смерти, – испытала радость, что узнала его, что полюбила его, и мучительный страх при мысли, что не увидит его никогда.

Очень осторожно она оторвала его от себя, нежно улыбнулась ему в темноте, покачала головой и прошептала:

– Нет. Не сейчас. Я хочу первой…

Она услышала стон и ощутила его напряжение, когда начала ласкать его сначала кончиками пальцев, потом губами, как ласкал ее он.

Как и он, она проложила дорожку сверху вниз, неторопливо и нежно, останавливаясь, чтобы подразнить его, чтобы провести пальчиком по твердой плоскости живота, затем кончиком языка очертить пупок, слегка покусывая ему кожу, погладить руками бедра, сознавая, что дрожь под пальцами вызвана не только его сексуальным возбуждением, но И ее тоже.

Запах его тела, возбужденной плоти, наполнял разогретый воздух спальни, и Молли инстинктивно начала дышать медленнее и глубже, чувственно реагируя на невидимые волны мужской силы. Вокруг них сам воздух шептал нежные обещания, столь же эротичные, как слова, срывавшиеся с губ Молли и возвращавшиеся ей с уст Алекса.

Он выкрикивал ее имя в беспомощном обожании и страсти, когда ее пальцы дерзко гладили его твердую мужскую плоть, когда ее губы дарили ему самую интимную и нежную ласку.

Она почувствовала, как его тело резко напряглось, затем содрогнулось. В следующее мгновение он стремительно приподнял ее, перевернул на спину и накрыл своим телом.

От избытка чувств ее глаза наполнились слезами любви. Молли взглянула в его лицо и увидела, что его глаза тоже увлажнились.

– Не знаю, что бы я делал, если бы потерял тебя, – хрипло прошептал он в ее волосы. – Не знаю, что сделаю, если когда-нибудь потеряю тебя.

– Я так перепугалась! Только и могла думать, что, вероятно, никогда не увижу тебя. И радовалась, что по крайней мере успела… узнать тебя, – искренне призналась ему Молли.

– Узнать меня… – улыбаясь, пробормотал Алекс и смахнул прядь шелковистых волос с ее лица.

Молли грустно посмотрела ему в глаза.

– Узнать тебя здесь. – Она коснулась своего сердца, затем прибавила совсем тихо, коснувшись другого, самого сокровенного места своего тела: – И узнать тебя здесь… Я хочу тебя, Алекс, – требовательно прошептала она, прижимая его к себе. – Я отчаянно хочу тебя… Сейчас… сейчас!.. – задыхаясь, выкрикивала она в муках восторга, ощущая, как он начал движения, уловив ритм ее возгласов. – Алекс… О, Алекс…

Инстинктивно она обхватила его, обвила и руками, и ногами, сознавая глубинным женским инстинктом, что сейчас наилучший момент зачать его ребенка, что этот ребенок – их ребенок – будет зачат не просто в любви и счастье, но и в глубокой взаимной признательности за дар жизни.

Их будущее надежно и безопасно. Весь дом вокруг них утопал в безмолвном и мирном спокойствии, словно ощущая, что сотворение новой жизни заслуживает защиты, любви и нежной заботы.