Текст книги "Сердце Ив (ЛП)"

Автор книги: Пэм Годвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Я всегда был дружелюбен с леди. Небольшая невинная привязанность имела большое значение в жизни священника, соблюдающего целибат. Но в моих отношениях с Иви не было ничего священного. Каждое касание моих пальцев, долгий пристальный взгляд или произнесенное мною слово вибрировали страстным желанием. Вибрировали той интенсивной, требовательной нуждой, которую я никогда не позволял себе испытывать. Я боролся с этим. Проклятый ад, я боролся с этим. Пытался утихомирить желание тренировками, молитвами и чувством вины. Но мои чувства пересилили мои намерения.

Например, так, как это происходило сейчас.

Я лежал в кровати, мы оба были голыми до пояса сверху, мой взгляд скользил по изгибу ее спины, находящейся в считанных дюймах от меня. Естественный аромат ее кожи проникал в мои легкие с вдохами, а соблазнительные линии ее тела выжигались на моих глазах. Она – все, что я видел, обонял и о чем думал. Каждый момент с ней был раем.

И адом, одновременно.

Ее дыхание распространялось по комнате – тихое, ровное. Я любил ласкать ее, пока она спала. Это не облегчало чувство вины, но избавляло меня от обвинений, которые я так часто находил в ее глазах.

Проведя губами по ее плечу, я постарался не поцарапать щетиной ее сатиновую кожу. Большинство ночей она спала голой, поскольку у нее было не так уж много одежды. Телесный контакт согревал нас под одеялами, а я старался сохранять уважение и не пялиться на те ее части тела, которых я не мог коснуться. По крайней мере, у нее на глазах.

Я провел пальцами по бугоркам ее позвоночника, и мои губы нашли ее затылок. Я не мог отстраниться. Ее запах, жар, уязвимость – все в ней вызывало зависимость. Обняв рукой ее талию и вжавшись коленом меж ее бедер, я нежно целовал ее шею, делал это аккуратно, чтобы не разбудить.

Ее тело, казалось, растаяло рядом с моим, покоряясь мне даже во сне. Каково было бы стать твердым из-за поглаживаний ее рук? Или скользнуть пальцами между ее ног? А ворваться в ее рот? Я не продержался бы долго. Одна лишь мысль об этом скрутила мой живот и заставила член набухнуть пульсирующим жаром.

– Рорк?

Я отстранил губы от ее шеи. «Да чтоб меня в задницу, как давно эта маленькая гарпия проснулась? Что она, должно быть, подумала о том, что я целую и ласкаю ее тело без разрешения?» – подумал я. Мое лицо запылало от стыда, а остальное мое тело продолжало кричать томительным раздражением.

Спустя несколько тяжелых ударов сердца я изменил позу, перекатив ее лицом ко мне. Я постарался разжать челюсти и сморгнуть желание, которое, как я знал, она видела в моих глазах. Это был тот же взгляд, которым она смотрела на меня.

Мы уставились друг на друга, лежа нос к носу, ни один из нас не пошевелился, чтобы отодвинуться или сократить расстояние. Когда она облизнула губы, мышцы в моем животе сжались, рябь прокатилась ниже и превратилась в пульсацию в моем набухшем члене. Неразделенное томление во мне было невыносимым, оно увеличивалось с каждой секундой, но я дал обещание Богу. А значит, на горизонте не виделось облегчения.

Вот только она ведь не давала клятвы, и когда она посмотрела на меня глазами, потемневшими от голода, я знал, что это не закончится просто нежностью.

Она сделала глубокий вдох, ее слова донеслись до меня с выдохом:

– Пожалуйста. Трахни меня.

«Боже, я не прошу тебя сделать это проще, но прошу, дай мне силы поступить правильно. Она важна. Я это знаю. Но я не могу игнорировать чувство, что она важнее моей клятвы. Прошу, дай мне знак подтверждения моих мыслей».

Недели сдерживаемого желания сотрясали мое тело. «Всего лишь поцелуй. Прикосновение, – решился я. – Бог поймет».

Я зарылся одной рукой в ее мягкие волосы, сжав их копну на затылке. Другая моя рука прошлась по ее бедру, когда я жестко прижался ртом к ее рту. Когда мой язык проскользнул между ее губ, струя пламени пронзила меня. Иви отдалась моему поцелую, цепляясь за меня так же крепко, как я цеплялся за нее. Инстинкты подталкивали меня забраться на нее, поймать ее задыхающееся тело подо мной, пока я пожирал ее рот, искал ее язык и вжимался твердой длиной своего возбуждения меж ее ног.

Моя жажда была ошеломляющей, она набухала во мне и требовала разрядки. За годы жизни с целибатом меня привлекали многие женщины, но ни одна из них не влияла на меня вот так. Ни одна из них не заставляла чувствовать себя таким лишенным контроля, биться в оковах моей клятвы. Может, это и был знак, которого я ждал? Может, я чувствовал себя так, потому что на то была воля Божья? Может, Он послал ее ко мне, чтобы я смог любить ее всеми способами?

Нет, я заблуждался, придумывал оправдание, чтобы не чувствовать себя виноватым за то, что поддаюсь этой… этой грешной похоти.

Я отпустил ее рот и отпрянул назад, ища ее глаза.

– Я хочу тебя, – мои пальцы впивались в контур ее талии и блуждали по краю ее голой груди. – Ты не знаешь, насколько я этого хочу… но я…

– Нет, – прошептала она сквозь стиснутые зубы. – Мы оба этого хотим. Пожалуйста.

Я крепко зажмурился и сжал руку в кулак на ее груди. Мне нужно было создать между нами расстояние. Немедленно.

Все мое тело сжалось, когда я отстранился.

– Нет, – она перекатилась за мной, сдерживаемая спутавшейся простыней.

Я поспешно отодвинулся на край кровати и сел, сгорбившись, боль в моем паху лишала меня способности думать. Мои руки сильно тряслись, борясь с желанием ласкать ее, трахать пальцами, заставлять кричать от желания.

– Да простит меня Господь.

– Господь тебя простит? – зарычала она мне в спину. – Дерьмо собачье. Как насчет того, чтобы я тебя простила?

Мой живот ухнул вниз. Я не заслуживал ее прощения.

– Нахер это, – она высвободила ноги из-под одеял и изумительно голая ринулась в ванную; форма ее задницы была идеальной, мышцы ягодиц напрягались при широких шагах.

– Иви! – я схватил с пола рубашку для нее и пару штанов для себя и побежал за ней.

Она захлопнула дверь и заставила что-то позади меня с грохотом упасть на пол.

Мою грудь сдавило. Я начал это, разбудил ее своей эгоистичной нуждой исследовать ее тело, не собираясь позаботиться об ее нуждах. Я бы не винил ее, если бы она зарезала меня во сне.

Разочарования, которое отражало ее лицо, оказалось достаточно, чтобы приглушить мое возбуждение. Я натянул штаны поверх плавок, сел на холодный бетон снаружи ванной и прислонился к косяку. Шуршащие звуки ее движений приглушенно доносились через дверь, эти звуки поднимались от пола. Я распластал ладонь по дереву, представляя ее в той же позиции по другую сторону двери.

Я гадал, трогала ли она саму себя, будучи такой взвинченной. Она каждый день мастурбировала, прямо там, сидя на полу за этой дверью. Я слышал ее стоны, замечал ее раскрасневшиеся щеки, когда она появлялась, и иногда я спрашивал ее об этом. Она всегда выкладывала все на чистоту. Ее бесстыдная честность была одной из бесчисленного множества вещей, которые я в ней любил.

В конце концов, она выйдет из ванной, успокоившаяся и прощающая. По крайней мере, самоудовлетворение снимет пик ее боли. Моя клятва не позволяла мне этого.

«Боже, я боюсь. Я не хочу подвести Тебя. Или ее. Прошу, помоги мне понять мою роль в ее жизни. Я хочу охранять ее, а не вредить ей. Прошу, покажи мне, как любить ее так, чтобы не разочаровать ее».

Чем дольше мы оставались заточенными в бункере, тем сильнее натягивались эти чувства между нами. Я поклялся защищать ее, прося лишь о вере в мою дисциплину. Но в процессе всего этого я причинял ей боль.

Вдруг тень мелькнула под дверью ванной комнаты. Дверная ручка зашевелилась, и дверь распахнулась.

Я увидел ее, сидящую на другой стороне от порога. Вытянув ноги и скрестив их в лодыжках, она спиной прислонялась к стене.

Я подавил импульсивное желание посмотреть на ее наготу и протянул рубашку, которую прихватил для нее.

– Прости меня. Ты заслуживаешь большего.

– Не извиняйся. Я не имела в виду того, что сказала, – ее акцент звучал сладко, но горечь сделала слова резкими.

Я наблюдал, как она стала натягивать рубашку, ее подбородок был напряжен и полон решительности. Если бы я только мог быть таким же сильным, как она.

Она подвинулась ко мне и с задумчивым взглядом прислонилась к противоположной стороне дверного проема.

Когда я свесил руку со своего согнутого колена, она подцепила мизинчиком мой большой палец.

– О чем ты молишься?

Я уставился на наши руки, упиваясь контактом.

– О прощении, наставлении, силе… о тебе.

– Но ты не можешь получить меня, – ее грудь напряглась. – Мы должны спать раздельно.

– Нет, – я переплел наши пальцы. – Спать с тобой в моих руках – моя любимая часть каждого дня. Я не изменю этого.

Я верил, что Бог направит меня в моменты моей слабости, но вот в чем штука – с Иви я не был слаб. Она придавала силы моему сердцу, наполняла меня борьбой и напоминала мне, что я жив. Мне лишь нужно было быть терпеливым. Бог покажет мне путь.

Две недели спустя Он показал.

***

Я проснулся от странного щекочущего ощущения на коже. Быстрый взгляд на бункер подтвердил, что мы были одни. И в безопасности. Иви лежала рядом со мной, закрыв глаза во сне. Но я не мог отделаться от странного ощущения, что что-то происходило. Что-то жутковатое и загадочное, как призрачное присутствие в воздухе. Я вскочил и соскользнул с матраса, сонный и сбитый с толку.

На кровати одеяла окутывали ее коконом, но это было не все, что я увидел. Крошечный жучок примостился на ее руке. Не просто какой-то жучок, а божья коровка.

Я прожил здесь больше года и никогда не имел проблем с насекомыми. Более того, я не видел ни одной божьей коровки со времен заражения.

Натянув пару джинсов, я обошел кровать и осмотрел потолок и темные углы комнаты, ища место проникновения или дыру, где они могли скопиться. Но бункер был чист от насекомых. За исключением кровати и этого маленького красного тельца, зависшего вокруг Иви.

Я очень конкретно просил у Бога знак подтверждения, что она более священна, чем моя клятва.

Божья коровка была названа в честь Благословенной Леди, Девы Марии (прим.: на английском языке божья коровка – это ladybird, отсюда и отсылка к леди). Считалось, что красные крылья олицетворяли ее плащ, а черные точки – ее печали. Более того, каждый садовник в Соединенном Королевстве использовал этих жучков, чтобы бороться с сосущими сок и разрушающими растения насекомыми, иначе называемыми тлей.

Божий знак не мог быть еще яснее.

Я опустился на колени на матрас рядом с ней, потряс ее за плечи.

– Иви. Иви.

Ее ресницы затрепетали.

– Мм?

– Ты читала свои тексты по энтомологии? Или какую-нибудь книгу о тле?

Она закрыла глаза и отмахнулась от меня.

– Поговорим завтра.

– Я прочел их, – я снова потряс ее. – Иви? Ты знаешь, какой крупнейший хищник для тли?

– Моя пуля 5,56 калибра между глаз.

Она была зверски сексуальна с оружием, но сейчас я представлял ее не такой. Я забегал вперед, но я обоими кулаками держался за этот знак Божий, представляя ее под собой, ее напряженное тело, разведенные ноги и ее мягкую плоть, обхватившую мой член.

Я просунул руки ей в подмышки и поднял в сидячее положение. Согнув костяшку пальца под ее подбородком, я поднял ее глаза к своим. Даже в тусклом свете свечей от ее золотистого взгляда у меня перехватывало дыхание.

– Тля. Малюсенькие насекомые. Знаешь их хищника, любимая?

Иви зевнула, едва открыв глаза.

Я прижался лицом к ее лицу и стиснул ее шею.

– Божьи коровки. Гребаные хищники для тли – это божьи коровки.

Воздух, казалось, покинул комнату. Я старался обуздать свое возбуждение, но мои выдохи становились короче, быстрее. Сев на свои лодыжки, я ждал, пока она заметит черно-красные тельца, порхавшие вокруг нее.

Ее взгляд упал на них, следя за ними в течение одного сонного мгновения. Затем она выпрыгнула из кровати и замахала рукой.

– О Боже, откуда они взялись?

– Вот именно, – я провел рукой по своим губам, мое сердце грохотало от изумления и благоговения. – Ты благословенна.

Ее глаза широко раскрылись.

– Ты же не серьезно.

Я стоял неподвижно, держа руки по бокам и наблюдая за тем, как жучков неестественно тянуло к ней, и их не смущала ее машущая рука.

– Это нечто большее. Больше нас.

До того, как люди мутировали в насекомоподобных существ, я бы ни единой мыслью не удостоил появление божьей коровки. Но это не просто жучок. Это послание, о котором я молил. Я мог любить ее так, как хотел. Я мог предложить ей то, в чем она нуждалась. Бог даровал мне Его Благословение.

Мой пульс ускорился, когда я окинул ее взглядом, позволяя себе по-настоящему, без стыда осознать ее женственный силуэт. Ее груди высоко и округло торчали под рубашкой, ноги выглядели сильными и худыми, когда она переступала с ноги на ногу. Она всегда держалась с уверенностью, плечи всегда были расправлены и подкреплены храбростью, с чем бы она ни столкнулась. Иви была редкой, бесценной, великолепной в каждом смысле этого слова, и сегодня ночью я познаю каждую ее безупречную часть.

Волнение свернулась в моем нутре. Что, если я буду неуклюж, и это убьет ее возбуждение? Что, если я буду слишком груб? Что, если она скажет «нет»?

Неважно. Я хотел ее сердце и намеревался его завоевать.

***

Я проследовал за Иви к дивану, слушая, как она оспаривает нелепость моей логики. Она думала, что я дразню ее. Флиртую вокруг идеи, которая никогда не могла реализоваться. Ну конечно, она так думала. Она не верила в Бога, не подписывалась на клятвы и чудеса. С чего бы ей думать, что что-то изменилось. Мне придется доказать ей, что сегодня я не остановлюсь.

Но я позволил ей сказать то, что она должна была. Я мог всю ночь слушать ее акцент, ленивую тягучесть ее слов, смотреть на то, как она облизывала губы во время паузы – это было соблазнительно и гипнотизирующе.

Находясь в свернувшейся позе на диване, она смотрела, как я наблюдал за ней, ее глаза блуждали по моей голой груди, задерживались на выпуклости джинсов. Когда они вернулись и остановились на моем лице, они представляли собой расплавленное золото, пылающее желание.

Я подобрался ближе и раздвинул ее колени ногами. Затем я устроил свои бедра между ее бедер, позволяя ей полностью почувствовать железную силу моего желания.

– Я сдаюсь, – выдохнул я ей в губы. – Если быть честным, я сдался в тот день, когда встретил тебя.

– Прекрати. Дерьмо, – она оттолкнула меня и спрыгнула с дивана. – Ты сказал мне поверить в твою дисциплину. Вопреки всем твоим поддразниваниям, я действительно верила тебе. А теперь ты готов забыть об этом? Вот так просто?

Я не был уверен, что выражало мое лицо. Может, все мое лицо демонстрировало решительность, потому что ее глаза смягчились, а руки упали вдоль тела. Воздух между нами сместился, зашипел, наэлектризовался.

Я поднялся с дивана и подошел к ней вплотную, мои губы подергивались в нервной улыбке.

Ее рука опустилась к низкому поясу ее спортивных штанов. Чтобы удержать их на месте? Или чтобы снять их?

– Что ты…?

Я закрыл ей рот поцелуем. Вкус ирландского виски подслащал наши языки, пока я уговаривал ее губы открыться. Мой уже обезумевший пульс несся по венам, мой член был твердым и болезненно запертым в моих джинсах. Ее пальцы стиснули мои бицепсы, когда я глубже ворвался в ее рот, теряясь в его влажном жаре.

Со стоном я отстранился.

– Я ни разу не дрогнул перед всеми плотскими искушениями за все эти годы. Ты знаешь, почему с тобой все иначе?

Она наградила меня сокрушительно прекрасной улыбкой.

– Проживание в изоляции с последней женщиной в мире в течение бесконечных недель определенно должно иметь к этому какое-то отношение.

То были мои слова, и звучали они странно очаровательно и сексуально с ее американским акцентом.

– Не-а, любовь моя. Позволь мне тебе показать.

Я поднял ее руку, балансируя своими кончиками пальцах на ее, затем скользнул ими по ее ладони, вверх по предплечью до внутренней стороны локтя. Мурашки пробежали следом за электризующим прикосновением. Я сделал это снова, только в этот раз провел ее пальцами по моей ладони, моей руке, ее ласка вторила моей.

Статическое электричество прокатилось по моей коже, приподнимая волоски на моих руках. Это заставило все мое тело задрожать.

– Ты это чувствуешь?

Она сглотнула, кивнула, затем снова сглотнула.

Я тоже кивнул, проведя пальцем по ее губам. Она позволила мне поднять ее руку и зеркально повторить эту ласку на мне. Ее палец был таким мягким на моих губах, таким приглашающим. Я как никогда в жизни остро осознавал свое тело. Я не просто чувствовал ее на своей коже. Я чувствовал ее внутри меня.

Я прижал мою ладонь к ее сердцу, и она повторила движение. Ее биение под моей рукой стучало в унисон с моим сердцем. Здесь было для меня место.

Подцепив пальцем ее пояс, я дернул ее тело к своему. Когда она ахнула, я воспользовался ее удивлением, чтобы завладеть ее ртом.

Боже мой, она ощущалась так хорошо, ее язык терся о мой, ее бедра раскачивались и терлись. Я хотел ее. Проклятый ад, я никогда ни в ком так сильно не нуждался. Мой член жаждал свободы, пульсируя точно второе сердце, но дело было не только в этом. Я хотел слиться с ней, забраться под ее кожу так, как она прокралась под мою. Иви была центром моего существования. Это не было просто капитуляцией с моей стороны. Это была преданность. По доброй воле и с благодарностью я отдавал себя ей, и она отдавалась в ответ.

Я хотел услышать ее возгласы, так что я стиснул ее крепкую задницу и притянул к себе в полном нужды движении к моему твердому стволу.

Она не просто ахнула, она жарко и сипло выдохнула мне в рот.

– Не останавливайся.

Волна облегчения пронеслась по мне. Она миновала сомнения в статусе моей клятвы и вложила свое желание в мои руки. Это лишь заставило меня сильнее ее желать.

Нетерпеливо соединив губы, мы направились к кровати и повалились на матрас, смеясь между поцелуями, ни один из нас не хотел разделять наши губы.

Дрожащими пальцами я потянул за эластичный пояс ее штанов. Хлопок растягивался, пока я сдергивал его по ее ногам. Я не мог быть нежным. Я на тридцать два сдерживаемых года опоздал для нежности. Я не мог сосредоточиться ни на чем больше, кроме как развести ее бедра и вдолбиться между них, найти убежище в месте, где я никогда прежде не был. Но я знал, что мне там понравится. Я знал, что захочу никогда не покидать его.

Бункер наполнился треском и шорохом сбрасываемой одежды, пока мы раздевали друг друга отчаянными, дергаными движениями. Наконец обнажившись, наши руки пустились исследовать. Ее руки оказались на моей груди, проследив линии мышц до моей спины и нырнув в ложбинку на моей заднице. Мои руки сомкнулись на ее грудях, тяжелая плоть переполняла мои ладони. Они были идеальной формы, с твердыми розовыми сосками, торчащими вверх и молившими о моем языке. Я жадно накинулся на них, посасывая и прикусывая, в то же время потираясь членом о внутреннюю поверхность ее бедер.

Иви застонала, раскачиваясь со мной, ее голова запрокинулась на матрасе, ее пальцы запутались в моих волосах. Я потянулся рукой меж ее ног, отчаянно желая ощутить ту часть ее, о которой я так долго фантазировал. Мои пальцы нашли ее влажный жар, скользнув по деликатным складочкам, и мой голод сдетонировал неудержимой спешкой.

Я атаковал ее рот, лизал и кусал, желая большего, большего, пока… Ахххх, Боже, мой палец погрузился внутрь нее, промокший и сжатый тесными мышцами. Я задвигал рукой, имитируя секс, убеждаясь, что она знала о моих намерениях.

Я приподнял свое тело, тяжело дыша и наблюдая, как мои пальцы движутся между ее ног. Внутрь и наружу. Раз за разом.

– Такая мягкая. Гладкая, – мои глаза метнулись к ее, голос осип от нужды. – Священная.

Одно лишь прикосновение к ней вот так усилило мой голод. Я пыхтел ей в рот, толкался и терся об ее бедро, трахая ее рукой. Я нуждался в ней, и я нуждался в этом прямо сейчас.

Что-то в ее глазах изменилось. Там появилось сомнение? Неуверенность? Она думала сейчас о моей клятве? Я не думал о ней, но поделом мне будет, если Иви остановит все прямо сейчас, после той сексуальной неудовлетворенности, которую я заставлял ее терпеть.

Она обхватила мое лицо, прижала холодные руки к моим разгоряченным щекам.

– Это не сможет закончить все между нами. Понял?

Я изогнул губы в кривой улыбке и приподнял свои бедра, заменив пальцы своим ноющим членом. Христос, я дрожал с головы до пят, сопротивляясь желанию вдолбиться в нее. Но я заставлял себя не торопиться, растягивать каждое мгновение, превращая каждую стимуляцию в воспоминание. Я скользнул влажными пальцами ей в рот и заворожено смотрел, как она пробует на вкус собственное возбуждение.

Когда ее сосущие губы сделались невыносимыми, я схватил рукой ее волосы, сжимая их и притягивая ее к себе.

– Это… – я прижался головкой члена к ее входу и попытался вспомнить о необходимости дышать. – Это еще как кончит между нами.

Затем я сделал толчок.

Каждая мысль, каждое ощущение, каждое пульсирующее место в моем теле сосредоточились в точке, где мы соединялись. Это не походило ни на что из того, что я себе представлял. Это было неописуемо, ошеломительно. Бл*дский ад, я хотел мгновенно кончить.

Как только я начал двигаться, я уже не мог остановиться. Давление внутри меня распалялось и набухало, угрожая взорваться.

Моя голова упала вниз, щека ласкала щеку, жилы на моей шее натягивались от напора желания.

– Ух… уххх.

Толчок за толчком, я двигал бедрами словно животное. Мои мышцы казались переполненными силой, налились жизнью и распалились от усилий. Я был таким, бл*дь, твердым, что мне казалось, будто я пронзаю ее мечом. Но ее лицо выражало чистое блаженство. Яркие глаза. Раскрасневшиеся щеки. Приоткрывшиеся губы. Это я сделал ее такой, и, бл*дь, как это меня возбуждало.

Наши языки сталкивались, переплетались, и я полностью пропал, затерявшись в грохоте сердцебиения, тяжелого дыхания и двигающихся бедер. Так, бл*дь, затерялся, что мои бедра тряслись от нужды, которую нужно было удовлетворить.

– О, любовь моя. О, Иви. Это… – дрожь прокатилась ко мне. Я готов был кончить. Я был прямо там, держался на волоске, но я не хотел, чтобы это закончилось. Погрузившись в нее, я приподнялся на руках, дыша с трудом. – Я не могу…

– Нет, ты не сделаешь этого. Не сейчас, – она закинула ноги мне на спину и вонзила пятки в мои бедра сзади.

«Она думала, я собирался отстраниться?»

Я издал прерывистый смешок и придавил ее извивающиеся бедра к матрасу, останавливая ее движения.

– Мне просто нужна минутка, любовь моя.

Ее губы изогнулись в облегченной улыбке.

Я замер неподвижно, прочно расположившись в ней, пока мы смотрели друг на друга, наши прерывистые вздохи смешивались, а интимное единение умножало предвкушение. Мне понадобилась минутка, чтобы вернуть контроль. Я бы не продержался долго, но я надеялся продержаться достаточно, чтобы заставить ее кончить. Я сел и дернул ее к себе, прижав грудь к груди. Обвив руками ее спину и накрыв ее губы своими, я начал двигаться.

Она раскачивалась на моих коленях, лодыжки терлись о мою спину. Мы нашли ритм, и порочное наслаждение ее стискивающих мышц сбросило меня с обрыва. Мое тело напряглось, готовое взорваться. Наши языки отпустили друг друга.

– Кончи со мной, – произнес я одними губами.

Она крепче обхватила руками мою шею. Она была уже близко, стискивая мышцами мой член и кивая головой.

Я толкнулся вперед, прижал ее спину к матрасу и, выпустив на волю всю силу моей нужды, задвигал бедрами, застонал, задрожал, готовый рухнуть через край.

– Сейчас.

Ее зрачки расширились, и ее голова запрокинулась назад, когда ее крик пронзил воздух. Пресвятая Матерь Божья, я чувствовал, как она спазматически содрогается вокруг моих толчков. Это стало моей погибелью.

Оргазм взорвался во мне, вырвав сдавленный крик из моего горла, мои бедра замерли, тело окоченело под невообразимым экстазом. На одно вечное мгновение я гадал, не умер ли я. Вот это был способ уйти из жизни.

Я лежал там, не желая покидать теплые тиски ее тела, паря где-то между грезами и реальностью. Я отдал ей свою девственность, свою клятву, свое сердце. Я не относился к этому беспечно, но и она тоже. В какой-то момент за последние пару месяцев она влюбилась в меня, в мужчину, в священника, и она продолжила бы любить меня, с моим членом внутри нее или без него.

Пока сердце в ее груди билось рядом с моим, я знал, что не потерял свою клятву. Я обрел новую.

Она была моей клятвой.

Моей, чтобы защищать.

Она была моей силой.

Моей, чтобы любить.

Она была моим сердцем.

Моей, чтобы сражаться за нее.