Текст книги "Сердце Ив (ЛП)"
Автор книги: Пэм Годвин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Пэм Годвин
Сердце Ив
Трилогия Ив – 1,5
Информация о переводе:
Автор: Пэм Годвин
Название на русском: Сердце Ив
Серия: Трилогия Ив_2
Перевод: Rosland
Редактор: Ольга Кузнецова
Вычитка: Eva_Ber
Обложка: Таня Медведева
Оформление: Eva_Ber
***
Молитва была одним моим способом справиться с концом света. Смертоносный конец моего меча был другим. Любой из них мог спасти меня от пяти с половиной футов искушения, которое спало в моей кровати. Но я привел ее сюда, пригласил в свой подземный бункер, чтобы дать безопасное место для укрытия, и теперь я не хотел, чтобы она когда-либо уходила. В каком-то смысле я уже сдался.
Она стала бы спорить, что наши пути пересеклись по случайности, но я верил, что божественное вмешательство послало ее в этот безлюдный городок. Городок в ж*пе Англии, который не видел больше ни одной женщины с тех пор, как девятнадцать месяцев назад началась инфекция. По слухам, во всем мире осталось только десять процентов человечества. Остальные были мутировавшими созданиями. Не выжило ни одного ребенка или пожилого. Ни одной женщины.
За исключением Иви.
В ночь, когда я встретил ее, она подтвердила слухи своим американским акцентом. Она была не настолько глупа, как большинство, преодолев половину мира в одиночку, ища ответы относительно своего загадочного выживания.
Я взглянул на матрас, зачарованный тем, как она вытянула свои ноги, сложив руки под подушкой и подтянув ту к своему ангельскому личику. Волны светлых волос упали на ее изящные плечи и ребра. Одна-единственная свеча лила теплое свечение на ее закрытые глаза, дыхание Иви было тихим и гипнотизирующим. «Все еще спит», – подумал я.
Стоя возле кровати, я повернулся к молитвенной скамье и склонил голову, мои колени вжимались в поношенную подкладку на скамье. Это был второй раз за эту ночь, когда я бежал от жара ее тела, ощущения ее тугой задницы и опьяняющего женственного запаха. Так вот какой у секса был запах? Горячий и опьяняющий? Сладкий и соблазнительный?
Чертов ад, она служила постоянным испытанием для моего послушания. Ни расстояние, ни молитва не смягчили непреклонной ноющей боли между моих ног. В какой вселенной мужчина мог бы сопротивляться силе и красоте, которую воплощала эта женщина?
Должно быть, я разозлил Бога. Может, это из-за всех тех извращенных мыслишек, в которых я мечтал о сестре Агнес в средней школе? Почему бы еще Он так по-садистски захотел пытать меня, послав ко мне на порог последнюю выжившую женщину? Женщину, которая самого Иисуса могла соблазнить попробовать запретный плод.
Будучи такой суровой, с пистолетами и ножами, может, она и вовсе не нуждалась в моей защите от кровососущих монстров, которые обитали в разрушенных фундаментах наверху, но Бог знал, что я в ней нуждался. Я нуждался в человеческом общении, привязанности, в связи с милостивой жизнью, которую я утратил. Она стала моим бегством от изоляции этого сурового мира. Даже если это означало бросить вызов целибату, который я отчаянно держал всю свою жизнь.
Я сосредоточился на распятии, висевшем над скамьей, беззвучно шепча молитвы, которые знал наизусть, мои пальцы скользили по молитвенным четкам. Мне нужно было помнить, что она доверяла мне. Или, скорее, она доверяла моей черной рясе на пуговицах и белому воротничку. За месяц, что она провела здесь, она откровенно рассказывала об угрозах, с которыми столкнулась в своих путешествиях, о самых злобных деяниях мужчин, которые на нее охотились. Она страшилась людей куда сильнее, чем рычащих, зараженных мутантов.
Я пообещал, что защищу ее от мужчин, но кто защитит ее от меня? Мой контроль был столь же хрупок, как нить, связывавшая четки в моей руке. Ей нужно было лишь потянуть, совсем легонько, и он сломается.
Мой взгляд вернулся к кровати, задержавшись на ее приоткрытых губах, чувственном изгибе плеча и вырезе рубашки там, где она сползла вниз, ненадежно задержавшись на напряженной вершинке ее соска.
Я отвернулся и провел рукой по лицу, когда еще больше жара хлынуло вниз, собираясь и пульсируя ниже пояса моих трусов. Хлопок натянулся так чертовски туго, что угрожал сползти с меня к черту.
– Рорк?
Ее сонный шепот прошелся по моей коже, лаская места, которых не касалась ни одна женщина. Ощущение наполнило меня изумлением. Голодом. Чувством вины.
Я стиснул руки и втянул воздух, успокаиваясь.
– Мм?
Она села и прислонилась к стене, ее пальцы расправили рубашку, чтобы прикрыть грудь.
– Не спится?
– Неа, – я посмотрел прямо на нее. На сияющую надежду на будущее человечества. На сокрушительную угрозу для моей клятвы. – Просто молюсь, любовь моя.
Она облизнула нижнюю губу, и я ощутил это как разряд, прошедший вдоль моего ствола. Бл*дский Иисус. Могла ли она видеть мой стоящий член? Я опустил руку, чтобы заблокировать ей обзор.
Ее взгляд проследил за моим движением, уголки губ опустились в выражении сожаления.
– Снова из-за меня? – она отползла к дальнему краю кровати. – Я должна уйти. Это неправильно.
То же самое она говорила каждый день, заставляя мое сердце сжиматься от этого каждый чертов раз.
Я забрался на кровать, лег позади нее и обхватил рукой ее талию, устроив нас на боку.
Она вывернулась в моем объятии и прижалась грудью к моей груди, моргнув этими чарующими золотыми глазами, когда уставилась на меня.
– Я чувствую твой… Проклятье, Рорк, – она отодвинула свои бедра от меня и взглянула на открытую дверь в другую комнату. – Я начну спать на диване.
– Черта с два ты начнешь, – я крепче обхватил рукой ее за спину, удерживая от попытки сбежать, и пытаясь сохранить свой проклятый самоконтроль. – Думаешь, у меня до встречи с тобой никогда не вставал?
– Я думаю… – она вздохнула, обмякнув в моих руках, и прикоснулась своим лбом к моему. – Я думаю, ты спал в своей кровати, не беспокоясь о своей клятве.
– Я спал один. У меня никого не было. Такая судьба хуже искушения.
– Возможно.
Она скользнула губами по моей щеке, и я стал смаковать этот контакт, позволив ему дрожью пробежаться по моему позвоночнику. Она не задержалась в объятии, сопротивляясь моей руке, пока я ее не отпустил. Ее нежелание полностью было вызвано моей клятвой. Она хотела этого, хотела «нас». Она болезненно ясно давала это понять через то, как смотрела на мое тело, и как сутулились ее плечи всякий раз, когда я ее отвергал. Она не хотела быть той женщиной, которая заставит меня возненавидеть себя самого за принесение своей веры в жертву.
Соскользнув с матраса, Иви отступила назад и натянула подол рубашки на свои голые бедра.
– Сегодня я пойду на поверхность.
Еще одна вещь, которую она говорила каждый день.
– Нет, – я свесил ноги с края кровати, готовый кинуться за ней, если она попытается бежать.
Мы покидали бункер всего один раз с тех пор, как прибыла. Солнечные панели на домах сверху обеспечивали минимальное электричество и горячую воду под землей. Запасов еды хватит еще на несколько недель. Все это уже было здесь, когда я наткнулся на это рискованное место. Хотя и не слишком рискованное, в сравнении с опустошением, гложущим кирпичи и бетонный раствор каждого города, который я миновал с тех пор, как год назад покинул Северную Ирландию.
– Мне нужно больше одежды, – она покопалась в вешалках и посмотрела на меня через плечо. – Все, что я принесла сюда, слишком маленькое.
– Мы можем подшить мои штаны.
Когда я нашел ее, она была худой как струя воды. Она стала хорошо есть под моей заботой, ее изгибы налились, ее кремовая кожа стала светиться здоровьем. Она была самой сексуальной женщиной, что я видел, и я не мог найти в себе силы отвести жадный взгляд от округлой приподнятости ее попки. Я знал, что это неправильно, смотреть на нее так, как я. Думать об ее маленькой фигурке, извивающейся под требованиями моего желания. Представлять, как всосут меня тиски ее тела. Я тридцать два года прожил, не поглаживая себя, но прожив с ней месяц, я начал это делать. Самоудовлетворение было тем, что я мог сделать, чтобы держать руки от нее подальше.
«Боже, пожалуйста, скажи мне, что делать с этой женщиной. Дай мне знак, символ силы, хоть что-нибудь, чтобы показать мне, как быть дальше».
Развернувшись ко мне, Иви уперлась кулаками в бедра, и ее взгляд опустился, прищурившись, на мой пах.
Я не мог скрыть его – жесткого, пульсирующего, натягивавшего мои плавки.
– Мои мысли безвредны, любовь моя. Они не нарушают мою клятву.
– Ну, а должны бы. Уф. Ты не понимаешь, – она развернулась обратно к вешалкам и вытащила ветхую пару джинсов. – То, как ты на меня смотришь, твой сексуальный как сам ад акцент, и еще, проклятье, ты никогда не носишь рубашку… – она уставилась в потолок. – У какого священника бывает восемь кубиков? – она опустила голову, позволив ей упасть на ее ладони. – Я не могу этого вынести. Ты – бл*дское мучение.
А она была искусительницей. Ей даже не нужно было для этого стараться. С каждым движением ее бедер, с каждым взаимным взглядом и ее выдохом с придыханием, упряжь моей клятвы еще сильнее выскальзывала из моей хватки.
– Мы слишком долго сидим взаперти, – она окинула взглядом просторную комнату, ее взгляд проследил бетонную столешницу, тянувшуюся вдоль дальней стены, клетчатый диван, развалившийся в центре, дверь ванной комнаты, молитвенную скамью и остановился на кровати. – Ни у одного из нас не было уединения в течение нескольких недель. Мы буквально сидим друг на друге. Если мы не выберемся отсюда на время, мы будем лежать друг на друге, друг под другом, и, наконец, окажемся друг в друге.
Откровенные и такие, бл*дь, вероятные, ее слова нашли меня, стиснули и сделали мой член невероятно тверже.
Боже, сейчас наступило очень хорошее время для ответа на мои молитвы. «Она здесь в качестве испытания моей преданности тебе? Мое сердце – на твоем алтаре. Но я лишь человек, а она – моя величайшая слабость. Прошу, Боже, помоги мне узреть, если с ней я позволяю себе вольности, которых ты не одобряешь».
– Мне нужны ответы, – сказала она и заправила волосы за ухо. – Там могут быть люди, которым что-то известно. Выжившие вроде нас. Пожалуйста, Рорк.
Это было сомнительно. Люди умерли, а те немногие, что выжили, с большей вероятностью причинят ей боль, чем дадут ответы. Если даже представить слабую возможность, что она найдет хорошего мужчину, который объяснит ей, почему она пережила то, что не пережили другие женщины, то, что? Он предложит ей то, единственное, что я не мог?
Она была не просто ошеломительной женщиной. Она была очень сексуальной. Я видел эту сексуальность в ее глазах, когда она думала, что я не смотрю на нее. Чувствовал ее, когда она сжимала свои бедра, лежа со мной под одеялами. Слышал ее в сдавленных стонах, когда она трогала себя за дверью ванной. Она хотела секса, но застряла со священником.
И ей не нужно было умолять меня вывести ее на поверхность. Она не была здесь пленницей. Черт, да я отдал бы ей свою жизнь, если бы она попросила. И все же, моя неуверенность в себе из-за риска потерять ее требовала чего-то в ответ.
Я встал, приблизился к ней сзади и обвил руками ее крошечную талию, тщательно следя, чтобы не задевать ее попку эрекцией.
– Я выведу тебя на поверхность сегодня, но я хочу обещание.
Она повернулась ко мне с открытым, ожидающим выражением лица.
– Я хочу поцелуй, – «Что я делаю?», – подумал я.
Поступай с другими так, как хочешь, чтобы они поступали с тобой. Я сомневался, что такова воля Господа. Но когда ее тело было так близко, когда ее дыхание замирало в ее груди, ничто не могло остановить меня, не дать накрыть ее прекрасное лицо ладонями и наклониться к ней.
– Это всего лишь поцелуй.
Поцелуй, который докажет, что она чувствовала эту связь между нами, что она нуждалась во мне не меньше, чем я нуждался в ней, что она силой проложит себе путь обратно ко мне, если что-то случится за пределами безопасности нашего бункера.
Ее глаза закрылись, и ее длинные ресницы легли на изгибы скул.
– Прекрати дразнить меня тем, что тебе делать не разрешается.
Прежде я уже целовал ее всего один раз, утверждая, что мы можем продемонстрировать друг другу привязанность и сделать это без полового акта. Потому что мы были одиноки. Потому что у нас больше не было семьи и друзей, чтобы держаться за них или заботиться о них. Но я определенно целовал ее не так, как целовал свою ма. Учитывая мысли в моей голове и ноющую боль в моих штанах, мне хотелось чертовски большего, чем просто потереться губами.
Ее глаза распахнулись.
– Я разрушу тебя, Рорк.
Я никогда в жизни не хотел так основательно быть разрушенным, но я хотел бы подождать, пока Бог даст мне какое-то направление, поможет мне найти путь вокруг, через или внутрь этой женщины.
– Имей немножко веры в мой контроль.
Да простит меня Бог, кто-то должен был иметь веру в него.
Когда ее губы приоткрылись, и ее маленький розовый язычок показался наружу, чтобы лизнуть уголок рта, я прошел просто желание и опасно задержался на краю принуждения.
– Дай мне свой рот.
– Рорк…
– Сейчас. Не заставляй меня брать его силой.
Ее зрачки расширились.
– Я не знаю…
– Прекрати болтать и кивни головой.
– Остановится ли это все лишь на поцелуе? – ее губы поджались в линию. Я видел ее колебания, полные надежды.
– Я остановлюсь, – «помоги мне, Боже, мне придется». – Скажи мне да, любовь моя.
Ее руки сжались в кулаки у боков, глаза метнулись в сторону и вернулись к моим.
– Да, – прошептала она.
Я обрушился на ее губы своими, и она раскрылась под моим спешным натиском. Это было опьяняющее подчинение, которое охватило меня там, где я нуждался в ней сильнее всего. Я пытался сохранить наш поцелуй целомудренным и непритязательным, но в тот же момент, когда наши языки соприкоснулись, я наклонил ее голову и устремился глубже, принявшись лизать ее язык и раскрывать свой рот до тех пор, пока не стал чувствовать лишь ее дыхание на своем лице и ее податливую плоть, скользящую под моими губами.
Она уперлась ладонями в мои плечи, и я приготовился, что она оттолкнет меня. Вместо этого ее ногти впились в мое тело, и ее губы задвигались быстрее, сминаясь жестче, такие нуждающиеся и дрожащие. Она была вспышкой вкусов – медового, нежного, женственного – покрывавшей мой язык безошибочно узнаваемым вкусом наслаждения.
Я притянул ее к себе, упиваясь жесткими вершинками ее сосков возле моей груди, впитывая чувственную ласку, пока она не обварила меня изнутри. Я держал руки на ее пояснице, борясь с инстинктом скользнуть под ее рубашку и стиснуть ее голые бедра сзади. Чтоб меня, она была такой крошечной, лишь частичкой от моего размера. Даже если бы я мог продолжить, я разорвал бы ее надвое попытками.
Она прервала поцелуй и отступила назад, ее щеки раскраснелись, губы опухли.
– Это было… – она коснулась своего рта. – Священники не должны так целоваться.
– Священники и убивать не должны, – и, тем не менее, я прорубил себе путь через все Соединенное Королевство, обезглавливая мужчин и монстров ради самообороны. – Мир изменился.
Она взглянула на коридор, где была дверь, ведущая в наружный мир.
– Готов узнать, насколько?
***
Я провел Иви по канализационным трубам, которые связывали бункер с поверхностью. Затем я посадил ее на свой Харлей Дэвидсон сзади и повез по разлагающимся останкам Юго-Восточной Англии в поисках одежды и выживших.
Мало что изменилось с тех пор, как мы в последний раз осмеливались выбраться. Здания, которые некогда вмещали в себя местных прихожан и сельских жителей, были столь же необитаемыми, как и валуны, усеивавшие холмистую вересковую пустошь. Соломенные крыши просели в зияющие остовы домов, фундаменты провалились в гравий, а деревянные каркасы выгорели дотла. Здесь как будто произошло крушение.
А постройки, которые оказались достаточно прочными, чтобы пережить полтора года мародерства и запустения, были заражены вредителями размером с человека. Теми вредителями, которые некогда были людьми.
Когда инфекция нанесла первый удар, новостные репортеры стали назвать их тлей. Прозвище прижилось. Хотя отсылка к тараканам была бы более подходящей. Грязные, членистоногие, воняющие тараканы.
Уютно устроившись позади меня на байке, Иви прижимала к боку винтовку. Меховой плащ укрывал большую часть ее тела, но ее рука дрожала на моей талии. Декабрьский холод пробирал до костей, а мое пальто и ряса ничуть не защищали от ветра из-за езды на большой скорости, не мешали ему пронизывать меня насквозь.
Мы ездили больше часа, изрядно накатавшись по опустевшим дорогам, мой взгляд оставался настороженным, руки в перчатках стискивали руль. Я ненавидел то, как гудение двигателя оповещало о нашем приближении. Я ничего не мог с этим поделать, носясь по полям и скалистым пикам, ныряя и выныривая из узких переулков между рушащимися зданиями. Каким бы громким ни был байк, никто не вышел из своих укрытий, чтобы поприветствовать нас. По крайней мере, никто из людей.
Мутанты кидались врассыпную от заросших фермерских земель и гниющих домов. Скорее насекомоподобные, нежели человеческие создания всегда пускались за нами в погоню, рокотание байка и запах нашей крови звал их из теней. С похожими на клешни руками, машущими в поисках плоти, и ротовыми органами, щелкающими в поисках вен, их тела в жестких панцирях размывались от нечеловеческой скорости. К счастью, они не могли бежать так же быстро, как байк.
Как бы мне ни хотелось избавить их от страданий, я не останавливался, чтобы сразиться с ними. Всякий раз, когда рычание разрывало воздух, или лукообразное тело появлялось на моем пути, я прибавлял скорости с одной мыслью в голове. «Защитить ее».
Когда мы добрались до селения из заброшенных магазинов и домов, она крепче сжала рукой мою талию.
– Притормози, – она показала на приземистый дом справа. – Вон там.
Входная дверь отсутствовала, но кружевные занавески все еще висели на окнах – признак того, что здесь когда-то жила женщина. Бог знает, что теперь обитало в этом месте.
Я просканировал периметр. Большинство зданий было разграблено. Некоторые сожжены. Другие едва стояли. Но ничто не шевелилось. Не было ни единого признака жизни на дороге, окружающих полях, и не было ни единого шевеления в тенях среди валунов.
Шины забуксовали, когда я притормозил и остановился на тротуаре, влажном и росистом от неизменной зимней погоды. Я выключил двигатель в нескольких футах от дверного проема и несколько минут ждал, сжимая руку на ее бедре рядом с моим. Я держал ее там, слушая, наблюдая, подстраивая свое дыхание под нее.
– Это безопасно, – она вырвалась из моей хватки. – Я их не чувствую.
Что бы в ее биологии ни делало ее единственной женщиной, имеющей иммунитет к вирусу, это также наградило ее поразительной способностью чувствовать зараженных.
– Конечно, но ты не знаешь, есть ли поблизости мужчины, – я достал из ножен меч и подстроился под ее шаг, направившись к дому, поворачивая шею в разные стороны и стараясь смотреть во все стороны разом.
В мире не осталось ни одной девчонки. Парни, вероятно, искали разрядки друг с другом. Если они увидят ее, они порвут друг друга на части, чтобы поймать ее, обладать ею и причинить ей боль.
– Для этого у меня есть эта штука, – она постучала пальцами по винтовке и сверкнула улыбкой.
Как ее дерзость могла быть такой чертовски сексуальной и раздражающей в то же время?
Я поймал ее за запястье и дернул за себя, первым направившись к дверному проему.
Затхлый запах плесени стоял в маленьком пространстве, а деревянный пол стонал под моими ботинками. Снегопад пылинок кружился в лучах дневного света, струившегося через разбитые окна. Лестница вела наверх, а короткий коридор выходил на кухню.
– Вверх, – она ткнула пальцем мне в позвоночник. – Спальни.
Кожа моей головы зачесалась, когда я поднялся на первую ступеньку. Гниющее дерево поддалось под моим весом, будучи достаточно рыхлым, чтобы развалиться.
Я ткнул мечом в одну из досок. Она не раскрошилась, но хотела. Стоила ли новая одежда риска сломанной ноги? Мы могли оставить этот дом и попытать удачи в другом. Может, где-то в другом месте лестницы не будут такими разрушенными, но всегда есть вещи похуже, вроде просевших крыш, диких созданий и тошнотворного запаха разлагающихся тел. Влажная погода и ветхое состояние запустения не оставили ни одно здание нетронутым. Каждый шаг в этой забытой богом стране представлял собой чертов риск.
Я потянулся назад и коснулся ее талии.
– Ступай там, где ступаю я. Мы будем держаться у одной стороны лестницы.
Она держала винтовку у плеча, ее глаза не отрывались от дверного проема. Я не был уверен, как она сможет целиться и шагать одновременно, не спотыкаясь, но она справлялась великолепно, шагая по моим следам, двигаясь, лишь когда двигался я. Пока мы не добрались до верха лестницы.
Встав одной ногой на лестничную площадку, она резко согнулась пополам и стиснула живот, уронив рядом оружие, когда ее лицо исказилось от боли.
– Рорк. Дерьмо.
Она почувствовала тлю. Ощущение их присутствия всегда хватало ее за внутренности, и, учитывая ее внезапную реакцию, они приближались быстро.
Я резко развернулся, потянулся к ее руке, но она споткнулась, как будто потеряв ориентацию. Ее нога проломила слабую половицу. Опоры хрустнули, и вся чертова секция обвалилась, забрав ее с собой.
Мой пульс бешено заколотился, когда я нырнул к ней, мои руки просвистели в воздухе, промазав мимо нее на дюйм.
– Нееет!
Я ухватился за край расщелины и в ужасе смотрел, как она падает в глубины.
Иви приземлилась на пол этажом ниже с оглушительным взрывом пыли и обломков. Когда шум стих, рык дрожью прокатился по дому. За ним последовало еще больше рычания, затем раздалось царапанье когтеобразных конечностей по дереву. Сразу же силуэты заполонили дверной проем у низа лестниц. Сын ссаного ада, я никогда не доберусь к ней вовремя.
Лежа на животе, я смотрел вниз, в образовавшуюся дыру, и отчаянно искал у нее травмы, наличие дыхания, хоть какие-нибудь признаки жизни. Она лежала, распластавшись, на спине, на груде руин. Ничто ее, слава Богу, не придавило, и я не видел крови. Но она не шевелилась.
– Иви? Иви, бл*дь, ты в порядке? – я не мог пошевелиться, я не мог дышать. Мой вырвавшийся окрик оказался натужным и сдавленным. – Иви! Отзовись!
Она ответила кашлем, но это не ослабило сжавшийся в моей груди кулак. Так как ее винтовка теперь лежала вне зоны досягаемости. Слишком скоро тля окажется на ней, и понадобится лишь один укус… Удар их ротовых трубок, и она станет одной из них.
– Иви! – взревел я. – Поднимай свою задницу! Твое оружие на девять часов от тебя.
Лестницы заскрипели под конечностями приближающейся тли. Пять… шесть злобных придурков быстро поднимались, их выпученные яйцевидные глаза не отрывались от меня, их мутировавшие тела дрожали от голода. Другая дюжина проникла на нижний уровень, направляясь к Иви.
– Иви, они приближаются! – я вскочил, осторожно смотря под ноги, и сжал обоими кулаками меч.
Лестница расщеплялась под их когтистыми ногами. Пара мутантов пошатнулась, хрипло взвизгнув, когда их остроконечные ноги проломили гниль. Другие продолжали подниматься, нити слюны свисали с их удлиненных челюстей.
Адреналин распалял мои вены, когда я поднял меч, отсек голову ближайшего зверя и ринулся вперед, чтобы разрубить следующего. Тот повернул голову. Наши глаза встретились, и его широкое тело ринулось вперед. Я наклонил меч и прицелился в его грудь, острым концом чисто пронзив его насквозь и выйдя через спину. Но он не умер. Поразить голову, мозг, или что там за отвратительный комок находился на его плечах – это был единственный способ убить его.
Мои мышцы рук запротестовали от сильного рывка назад, когда я освобождал клинок, затем я разрубил его шею пополам. Голова скатилась вниз, а тело повалилось к моим ногам.
Оставшиеся четверо мутантов отошли от развалившихся лестниц и кинулись ко мне с бешеным рычанием и чавкающими челюстями. Но мое зрение было сосредоточено на дыре в полу и шуме быстро передвигающихся созданий, которые сновали по дому.
– Иви! – я отразил удар клешни, нацелившейся на мое предплечье, толкнул плечом в грудь другую тлю и ударом меча пронзил голову чувака, стоявшего на лестнице. – Иви, я иду!
Мои челюсти стискивались до боли, но когда звук ее пыхтения донесся до моих ушей, было такое чувство, словно меня ударили под дых. Они что, напали на ее? Она могла двигаться? Я стоял спиной к дыре, меч описывал дуги вокруг меня. Я замахивался яростными ударами, подпитываемыми яростью и срочностью. Кровь забрызгивала мое лицо, тела падали. Когда последняя голова поскакала вниз по лестнице, еще несколько мутантов полезли ко мне наверх.
Я резко развернулся к провалу в полу. На расстоянии двенадцати футов внизу у перевернутого холодильника сидела Иви и бросала ножи, доставая их из ножен на руках, пока три жука мелькали вокруг нее. Они рычали, она шипела в ответ, обнажая зубы, ее грудь тяжело вздымалась, а кинжалы попадали с изумительной точностью.
Бог мой, она была столь победоносно свирепа, что это приковывало внимание. Но она не стояла на ногах, что означало, что она была ранена.
Я бросил меч в дыру и прыгнул. Мои ступни столкнулись с неровной горой деревянных обломков, и мои ноги подкосились от силы удара. Я поборол резкую боль, пока искал меч. Когда моя рука наткнулась на рукоятку, я вскочил и принялся кромсать тлю, окружившую ее. Последняя особь в комнате рухнула с гулким ударом, и я, опершись на меч, старался наполнить легкие воздухом.
Она сверкнула благодарной улыбкой, но уголки ее губ оставались напряженными.
Я кинулся к ней, мой взгляд скользнул по ее ногам, обтянутым денимом.
– Ты ранена?
– Жить буду, – ее рука пыталась вытащить нож из мертвой тли, лежащей за ней. – Сзади!
Я обернулся, позволив мечу взлететь по широкой дуге, и срубил очередную голову. Коридор был нашим единственным путем к входной двери, но он от стены до стены заполнился созданиями. Еще больше мутантов падало через дыру в потолке. Я развернулся по кругу и заметил заднюю дверь.
Иви собрала свои ножи и поднялась на ноги, щадя лодыжку и хромая по массовому побоищу из дерева и смерти. Я подцепил ее винтовку из обломков и обхватил ее за талию. Она не сопротивлялась мне, когда я поднял ее тело размером с пинту пива и забросил себе на плечо.
– Держись крепко, любовь моя, – я пронесся через заднюю дверь на улицу и завернул за угол дома, пока мутанты продолжали наводнять его с передней лужайки.
Расправив плечи, я втянул воздух, чтобы успокоиться.
«Боже, дай мне силы».
Я стиснул рукой ее бедра сзади и побежал через орду, кромсая все на своем пути и прорубая путь к байку. Слизь прилипала к моей коже. Тела падали за мной, и наконец, я проделал проход и вырвался из гущи сражения.
Усадив Иви на байк, я поднял меч и стал махать им из стороны в сторону, отражая челюсти и клешни, находившиеся в пределах досягаемости моей руки. Тихое жжение в мышцах моего плеча нарастало от поднятия веса стали, мои легкие со свистом втягивали воздух. Должно быть, двадцать или тридцать особей окружали нас. Как, черт подери, нам вырваться?
Внезапный грохот винтовки рикошетом отдался в моей груди. Иви наклонилась на сиденье байка, оперлась на локти, стреляя из винтовки и расчищая нам путь к бегству.
Мутанты хлынули из дома и побежали по газону. Я оседлал байк и протянул ей меч, который она убрала в мои ножны, пока я заводил двигатель и спешно трогался с места.
Рой тли милями следовал за нами, но в итоге остался позади, когда байк завыл и умчался на самых высоких скоростях.
Порывы ветра слепили меня, бросая хлещущие волосы в глаза, и превращали пот на моем лице в льдинки. Иви стиснула пальцами мои пряди, длинною до подбородка, сжав их в кулаке на моем затылке. Ее лоб прижимался к моей шее, и впервые, с тех пор как мы покинули бункер, я позволил себе улыбнуться. Я не вышел бы из того дома без нее, даже если это означало бы умереть рядом с ней. Я не знал, что Бог думал по этому поводу, но я возлагал на Него ответственность за то, что Он послал ее ко мне. Если мне не было места рядом с ней, то мне не было места нигде.
Мы не останавливались, пока не добрались до гаража, и не разговаривали, пока не очутились в безопасности системы подземной канализации. Я баюкал ее на груди, мои ботинки хлюпали по доходившей до лодыжек воде. Ледяные капли воды падали с потолка, гулкое эхо проносилось от одного конца туннеля до другого. В сумрачных тенях сложно было разглядеть что-то, но я знал дорогу, ведь за прошлый год я бесчисленное количество раз прошлепал по этим трубам.
Я проверил ее лодыжку перед тем, как мы ушли из гаража. Она опухла, сделалась болезненной для прикосновений, но Иви не думала, что это был перелом.
Она обвила пальцами мое плечо, и ее нежное дыхание у моей шеи прогнало напряжение в мышцах.
– Видимо, я буду заимствовать твою одежду.
Я опустил подбородок, разочарованный, что не могу видеть ее великолепное лицо во тьме.
– Что мое, то твое.
– Не все.
«Нет, мое тело – нет», – подумал я. Во всяком случае, не в интимном смысле.
Я ощутил ее мрачный взгляд на своем лице, и я готов был поспорить, что это очень напоминало сердитое сверление взглядом.
– Я хочу дать тебе и это тоже.
Она испустила вздох и крепче сжала руки вокруг меня.
– Я знаю. Боже, Рорк. Знание, что ты хочешь дать мне это, делает отсутствие этого еще более болезненным, – она уронила голову мне на грудь. – Я кажусь неблагодарной. Ты уже отдал мне так много. Спасибо, что спас меня. Опять.
Мой живот сдавило, каждая клетка в моем теле жаждала спасти ее другим образом. Спасти ее для себя. Она понятия не имела, насколько я был близок к тому, чтобы сделать ее своей.
***
Словно хрипы умирающего человека, недели ускользали прочь, каждая из них была значимой, лелеемой и необходимой. Забурившись в бункер, мы пытались занять друг друга. Я учил Иви, как замахиваться мечом, а она учила меня джиу-джитсу. Ее техники были полезны для самообороны, но возня с ней на полу становилась блаженным страданием. Когда ее подтянутое тело терлось о мое, пока она напрягалась и тяжело дышала в переплетенном клубке конечностей, как я мог не думать о сексе с ней все чертово время?
Мы совершили еще одну вылазку на поверхность и сумели собрать несколько книг из близлежащей библиотеки. Иви хотела исследовать биологию тли. Но поездка закончилась так же плачевно и тяжело, как и последняя, поскольку я был вынужден убить двух человеческих мужчин, которые пытались навредить ей. Я был бы счастлив, если бы мы больше никогда не покидали бункер.
Я готовил ей еду и ждал с нетерпением, когда услышу тихие стоны удовольствия, которые срывались с ее губ, пока она жевала. Это заставляло меня желать кое-каких вещей, но я ограничивался касаниями – что я делал чаще, чем следовало. Нам стало так комфортно друг с другом делить каждую секунду вместе, что скромность отпала. На ее месте возникла интимность, которой я не испытывал ни с кем другим.
