355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Пэлем Вудхаус » Нечто новое » Текст книги (страница 1)
Нечто новое
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 01:21

Текст книги "Нечто новое"


Автор книги: Пэлем Вудхаус


Жанр:

   

Прочая проза


сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Вудхауз Пэлем Грэнвил
Нечто новое

П.Г.Вудхауз

Нечто новое

Перевела Линор Горалик

(Перевод в подарок Настику и Максу)

Глава I

Ясным весенним утром Лондон нежился в солнечных лучах. На Пикадилли их тепло словно пропитывало пешеходов и транспорт непривычной беспечностью -так, что даже водитель автобуса размахивал руками, а губы шоферов складывались в не слишком ядовитые улыбки. Полисмены посвистывали на спешивших в конторы клерков; бродяги приступали к отлову идеальных прохожих, способных облегчить тяготы существования ближнего с оптимистической бодростью, от которой столь многое зависит. Словом, это было прекрасное утро.

Ровно в девять-ноль-ноль дверь Дома Номер Семь по Эранделл-стрит близ Лейтер-сквер отворилась, и на улицу вышел молодой человек.

Из всех тихих местечек Лондона Эранделл-стрит близ Лейтер-сквер имеет самое полное право именоваться таковым. Обходя Лейтер-сквер по северной стороне, – там, где эта площадь примыкает к Пикадилли, – можно легко проскочить мимо узкого прохода, ведущего в тупичок. День и ночь человеческая толпа течет мимо, совсем его не замечая. Протяженность Эранделл-стрит меньше сорока ярдов; здесь расположены две гостиницы, но это совсем не фешенебельные гостиницы. Просто тихие местечки.

По форме Эранделл-стрит в точности напоминает плоскую каменную бутыль, в каких хранят итальянское вино сортом поплоше. Через прямое горлышко, ведущее от Лейтер-сквер, вы втекаете в небольшой двор. С двух сторон здесь стоят гостиницы, третья же сторона милостиво пожалована меблированным комнатам для неимущих. Эти комнаты из года в год планируют снести во имя прогресса и расчистить место для еще одной гостиницы, но сей рок из года в год обходит их стороной, и, надо полагать, будет обходить на протяжении многих будущих поколений. Здесь вам предложат скромных размеров комнатку и кровать, днем стыдливо прячущуюся за потрепанной ширмой. В комнатке есть стол, стул, табурет, бюро и круглая железная ванна, которая по исполнении своих важных функций тоже прячется от глаз. Вы можете снять такую комнату с завтраком за пять долларов в неделю.

Эш Марсон поступил именно так. Он снял комнату во втором этаже Дома Номер Семь.

За двадцать шесть лет до начала нашей истории в городе Хейлин (штат Массачусетс, Соединенные Штаты Америки) в семье Джозефа Марсона, священника, и жены его Сары родился сын. Крещенный именем Эш в честь богатого дядюшки (впоследствии предательски завещавшего все свои деньги благотворительным организациям), сей сын в положеный срок отправился в Гарвард изучать богословие. Насколько можно судить по сохранившимся документам того времени, в богословии он не особо преуспел, зато научился пробегать милю за четыре минуты с половиной и пол-мили за еще меньшее время; вдобавок, его изыскания в области прыжков в длину заслужили ему всеобщее уважение.

В награду за все эти достижения по окончании карьеры в Гарварде Эш самым естественным образом получил стипендию Оксфордского Университета, предназначавшуюся покойным Сесилом Роудзом (1) для развития гуманитарных наук.

Так Эш оказался в Англии.

Продолжение его биографии очевидно: он стал членом атлетической сборной Оксфорда и радовал тысячи сердец, на протяжении двух лет выигрывая забеги на милю и пол-мили во время состязаний против Кембриджа на Кубок Королевского Клуба. Однако под грузом всех этих обязанностей Эш, к сожалению, был вынужден пренебречь какой бы то ни было учебой, и к моменту окончания университета оказался совершенно непригодным ни к одной из приобретенных им специальностей. Так или иначе, в распоряжении Эша все же была какая-никакая ученая степень, позволявшая ему именоваться бакалавром искусств. Понимая, что при помощи этой степени можно некоторое время водить людей за нос, Эш обеспечил себе несколько частных уроков.

Частный преподаватель – это смесь бедного родственника с сиделкой; редкий приличный дом Англии обходится без частного преподавателя. Теоретически такой преподаватель должен прививать отпрыску дома любовь к знаниям и хорошие манеры, практически же он заботится о том, чтобы сей отпрыск, приезжая домой на каникулы, не доставал своих родителей.

Накопив немного денег на этом неблагодарном поприще, Эш приехал в Лондон пытать счастья в журналистике. После двух лет умеренного успеха он познакомился с издательством "Мастодонт".

Издательство "Мастодонт" контролировало несколько крупных газет, кое-какие еженедельники и определенное количество всяких прочих разностей, но не гнушалось и мелочью из карманов рассыльных и канцелярских помощников. Немалую прибыль приносило "Мастодонту" издание дешевых приключенческих и детективных книжонок. Именно в этой области Эш нашел себя: приключения сыщика Гридли Квейла, столь популярные у некоторых слоев населения, были его работой.

До начала сотрудничества между Эшем и Мистером Квейлом книги "Британской Библиотечки Мужества" писались множеством людей и повествовали о похождениях множества героев; однако ее владельцы почуяли в Гридли Квейле воплощение идеала, и Эш ежемесячно получал комиссионные за единоличное руководство всей "Британской Библиотечкой Мужества" целиком. С тех пор эта скудная плата за труды стала единственным источником его дохода.

Так Эш оказался на Эранделл-стрит, Лейстер-Сквер, описываемым нами майским утром.

Эш был высок, хорошо сложен, здоров и молод, взгляд имел ясный, а подбородок – волевой. В это утро он был облачен в жилет, фланелевые брюки и спортивные туфли. В одной руке он держал пару гимнастических булав, в другой – скакалку.

Вдохнув и выдохнув утренний воздух спокойно и серьезно – в этой манере внимательный наблюдатель немедленно узнал бы научно обоснованное "глубокое дыхание", столь популярное в наши дни, – Эш положил булавы, наладил скакалку и начал через нее скакать.

За три месяца до этого утра, в момент принятия решения о съеме квартиры на втором этаже Дома Номер Семь, Эш Марсон осознал, что должен либо отказаться от утренних тренировок, ставших для него второй натурой, либо нарушить неписаный закон Лондона и превратиться в Лондонское Посмешище. Колебался Эш недолго: хорошая физическая подготовка была его религией. В вопросе тренировок он был убежденным религиозным фанатиком. Отказаться от тренировок он не мог. Он решил отказаться от Лондона.

При первом появлении Эшли в свитере и фланелевых брюках перед фасадом Дома Номер Семь, он не успел и двух раз крутнуть свои булавы над головой, как вокруг него уже собрались следующие зрители: а). два таксиста – из них один пьяный; б). четыре коридорных из гостиницы "Мэйтис"; в). шесть коридорных из гостиницы "Превитали"; г). шесть горничных из гостиницы "Мэйтис"; д). пять горничных из гостиницы "Превитали"; е). хозяин отеля "Мэйтис"; ж). хозяин отеля "Превитали"; з). дворник; и). двенадцать невзрачных бродяг; й). двадцать семь человек детей; к). кот.

Все они – включая кота – хохотали, не переставая. Пьяный таксист назвал Эша "Солнечным Джимом" (2). А Эш продолжал крутить свои булавы.

Сила настойчивости такова, что месяц спустя публика Эша сократилась до двадцати семи человек детей. Они по-прежнему смеялись, но уже без той звонкой уверенности, которую давала им сочувственная поддержка взрослых.

Теперь же, по прошествии трех месяцев, Эш и его утренние упражнения были приняты окружающими и перестали привлекать чье бы то ни было внимание.

В это утро Эш Марсон скакал с удвоенной энергией. Это объяснялось желанием изгнать при помощи физического измождения маленького беса досады, чье присутствие в себе Эш ощущал с самого момента пробуждения. Весною мы все заболеваем Мечтами о Чем-то Большем, а этим утром весна была спелой и сочной, как никогда. Таким утром воздух полон ожиданием перемен, предчуствием некоего восхитительного, романтического события и ощущением, что в такой исключительный день ничто не может двигаться старой, наскучившей колеей.

Но в то же время юго-западный ветер весны овевает нас раскаянием. Нас мучит дух беспокойства, и мы сожалеем о бездарно растраченной юности.

Именно это и происходило с Эшем. Даже в скакании своем он осознавал, что ему стоило быть прилежней в студенческие годы – тогда, возможно, сегодня он занимался бы чем-нибудь получше поденного писания книжек для бездушного издательства. Никогда еще Эш не испытывал такого отвращения к засосавшей его рутине.

Скакание не облегчило его мук. Он отбросил скакалку и взялся за булавы. Но и булавы оставили его неудовлетворенным. Тогда Эшу подумалось, что давненько он не тренировался по системе Ларсена. Возможно, Ларсен смог бы его излечить.

Система упражнений Ларсена, изобретенная неким Ларсеном, лейтенантом шведской армии, обладает всевозможнейшими достоинствами. Она делает мужчину сильным, гибким и грациозным. С другой стороны, эти упражнения совершенно лишены величавости. Честно говоря, человеку, впервые увидевшему их внезапно и без предупреждения, они могут показаться уморительными. Единственная причина, по которой король Англии Генрих, чей сын утонул при крушении Белой Ладьи, никогда больше не смеялся, состояла в том, что лейтенант Ларсен в то время еще не разработал своих уважаемых упражнений.

За три месяца успешного приучения окружающих смотреть на все его действия со снисходительным пониманием Эш стал столь самоуверенным, столь высокомерно беззастенчивым, что ему даже в голову не пришло отнести к смешным поступкам скручивание собственного тела в штопор в соответствии с инструкциями по выполнению Упражнения Номер Один, данными в книге лейтенанта.

Поведение зрителей, казалось, поощряло уверенность Эша в себе. Хозяин гостиницы "Мэйтис" наблюдал за ним без тени улыбки. Хозяин гостиницы "Превитали", должно быть, погрузился в медитацию, – настолько мало проявлялся его интерес. Персонал обеих гостиниц продолжал бесстрастно исполнять свои обязанности. Дети оставались слепы и немы. На другой стороне улицы кот был полностью поглощен чесанием спины о забор.

Но стоило телу Эша вновь принять нормальное положение, прямо из-за его спины раздался чистый, музыкальный смех. Этот смех подлетел к Эшу на крыльях легчайшего утреннего ветерка и вонзился в него, как пуля.

Три месяца назад Эш воспринял бы этот смех как неизбежное зло и не позволил бы себе смутиться; но долгий период попустительства со стороны окружающих размягчил его броню. Он развернулся одним скачком, залившись от смущения краской.

Из окна первого этажа Дома Номер Семь выглядывала девушка. Весеннее солнце играло в ее золотых волосах и делало ее большие ярко-синие глаза еще ярче. Глаза эти глядели на потного фланелевого Эша с нескрываемым изумлением. Когда он развернулся, ее смех окатил его опять.

Пару секунд молодые люди смотрели друг другу в глаза, после чего девушка исчезла за занавеской.

Эш был раздавлен. Три месяца назад два миллиона девушек могли бы хохотать над его утренними упражнениями, – это не помешало бы ему двигаться к поставленной цели. Но сегодня этой одинокой, никем не поддержанной насмешницы хватило, чтобы сбить его с курса. Депрессия, которую гимнастика Ларсена только начала было разгонять, навалилась на Эша с новой силой. У него не было сил продолжать зарядку. Он грустно собрал снаряжение и вернулся в свою комнату, где привычная холодная ванна показалась нему на сей раз скучной и ничуть не вдохновляющей.

Завтраки, входящие в сделку с жильцами и поставляемые миссис Белл, квартирохозяйкой, некоторые рассматривали как специально разработанное средство для подавления духа ее жертв, если оному духу вдруг вздумается чрезмерно воспарить. К моменту, когда Эш расправился, по мере сил, с распотрошенной яичницей, коричневым напитком, бесстыдно именуемым здесь "кофе", и обуглившимся беконом, тоска успела заграбастать его как следует. А когда он заставил себя сесть за стол, дабы состряпать очередные приключения следователя Гридли Квейла, дух его стенал.

В это утро, пока Эш сидел и грыз ручку, его отвращение к Гридли Квейлу достигло своей высшей точки. При сочинении подобных историй Эш привык сначала выдумывать удачный заголовок, а потом подгонять под него какое-нибудь приключение. Прошлым вечером, в миг вдохновенья, Эш вывел на листе следующие слова: "ПРИКЛЮЧЕНИЯ СКИПЕТРА СМЕРТИ".

Теперь же он смотрел на эти слова с угрюмым отвращением, достойным вегетарианца, обнаружившего у себя в салате улитку.

Вчера заглавие казалось таким многообещающим, оно открывало массу возможностей для энергичного человека. Оно и сейчас приятно влекло Эша; однако с приближением необходимости написать сам рассказ, изъяны заглавия становились все более очевидными.

Что это за "скипетр смерти"? Звучит хорошо; однако, с точки зрения фактов – что же это такое? Невозможно написать рассказ о скипетре смерти, не зная, что такое этот самый "скипетр смерти"; с другой стороны, нельзя же просто выкинуть за борт такое замечательное название. Эшли взъерошил волосы и опять вгрызся в ручку.

Тут в дверь постучали.

Эш развернулся вместе со стулом. Это была последняя капля! Он же просил миссис Белл не беспокоить его по утрам абсолютно ни под каким предлогом, он двадцать раз ей это говорил! Прерывать его работу таким бесчеловечным образом – нет, этого Эш не мог снести! Он нацелился на дверь, заранее заготовив несколько подходящих приветствий.

– Войдите! – крикнул он и приготовился к битве.

Вошла девушка – девушка с первого этажа; девушка с голубыми глазами, смеявшаяся над его занятиями по системе Ларсена.

Жалкое впечатление, производимое Эшем в первые моменты этой встречи, сложилось под влиянием многих факторов одновременно. В первую очередь, он ожидал увидеть свою квартирную хозяйку, женщину ростом около четырех футов и шести дюймов, и внезапное появление человека ростом около пяти футов и семи дюймов несколько выбило вселенную Эша из фокуса. Во-вторых, в ожидании миссис Белл он скорчил подчекнуто неприветливую гримасу, которую было совершенно невозможно превратить в приятную улыбку без серьезных затрат времени. В конце же концов, человек, проведший полчаса перед листом бумаги с надписью "Приключения скипетра смерти" в попытках понять, что же все-таки такое этот скипетр, вообще не может полностью за себя отвечать.

Конечным же результатом всех этих вещей явилось довольно идиотское поведение Эша в течении как минимум тридцати последующих секунд. Он вытаращил глаза и взвыл. Окажись поблизости психиатр, он поставил бы Эшу диагноз безо всяких дополнительных обследований. Довольно долгое время Эшу не приходило в голову встать со стула, а додумавшись, он совершил такой скачок с разворотом, какой оказал бы честь даже системе Ларсена.

С другой стороны, девушка тоже чувствовала себя довольно неловко. Не переживай Эш так сильно, он, вероятно, заметил бы на ее щеках легкий румянец, подсказывающий, что и она находит данную ситуацию непростой. Однако, будучи женщиной и располагая, таким образом, большим самообладанием, она заговорила первой.

– Боюсь, я вам помешала.

– Нет-нет! – сказал Эш. – О, нет, совершенно нет; абсолютно нет! Нет, нет, нет, нет и нет! – Он бы продолжал развивать эту тему до бесконечности, если бы девушка не заговорила опять.

– Я хотела извиниться, – сказала она, – за то, что так противно и грубо смеялась над вами сегодня утром. Идиотизм с моей стороны, и я не знаю, почему я так поступила. Простите меня, пожалуйста!

Наука, при всех ее достойнейших достижениях, до сих пор не открыла правильного ответа, который молодой мужчина может дать извиняющейся перед ним красивой девушке. Это крайне неловкое положение. Если он не говорит ничего, то производит впечатление человека угрюмого и не знающего снисхождения. Если же он говорит хоть что-нибудь, он производит впечатление полного идиота. Выбирая между этими двумя вариантами, Эш внезапно заметил лежащий перед ним лист бумаги, над которым так долго промаялся...

– Что такое "скипетр смерти"? – спросил он.

– Простите?

– Скипетр смерти.

– Не понимаю...

Бредовость беседы оказалась для Эша чрезмерным испытанием. Он расхохотался. Через секунду девушка последовала его примеру. В тот же миг вся их неловкость испарилась.

– Вы, наверное, считаете меня сумасшедшим? – спросил Эш.

– Безусловно, – ответила девушка.

– Именно в него я бы и превратился, если бы вы не появились.

– Почему это?

– Я пытался написать детективный рассказ.

– Я так и подумала, что вы писатель.

– А вы?

– И я. Вы когда-нибудь читаете "Семейную сплетню"?

– Никогда!

– Вы имеете полное право произносить это слово с таким отвращением. Это омерзительная желтая газетка – всякая светская хроника, советы в сердечных делах и головоломки... Я пишу туда короткие рассказики раз в неделю, каждый раз под другим именем. В каждом рассказике обязательно участвуют граф или герцог. Я их чудовищно ненавижу.

– Искренне сочуствую, – мягко сказал Эш. – Но мы уклонились от темы. Что такое "скипетр смерти"?

– Скипетр смерти?

– Скипетр смерти.

Девушка задумчиво сдвинула брови.

– А, ну конечно! Это священная эбонитовая палочка, когда-то украденная из индийского храма и несущая смерть всякому, кто на нее покусится. Она попадает к герою, а священники его выслеживают и травят угрожающими письмами. Чем же еще это может быть?

Эш не мог скрыть своего восхищения.

– Гениально!

– Вовсе нет!

– Совершенно гениально! Теперь мне все ясно! Герой призывает на помощь Гридли Квейла, и этот напыщенный гад при помощи целого ряда маловеротных совпадений раскрывает страшную тайну, – и освобождает меня от работы на целый месяц!

Она посмотрела на него с интересом.

– Вы автор Гридли Квейла?

– Только не говорите, что вы его читаете!

– Я его вовсе не читаю! Но он выходит в том же издательстве, которое выпускает "Семейную сплетню", и я волей-неволей вижу обложки ваших книг, когда сижу в приемной и жду редакторшу.

Эш почувствовал себя человеком, встретившим лучшего друга детских лет на необитаемом отсрове.

– Так "Мастодонт" издает и вас? Тогда мы с вами просто товарищи по несчастью! Мы должны подружиться. Мы подружимся?

– Я буду очень рада!

– Скрепим договор рукопожатием, присядем и поговорим о себе?

– Но ведь я отрываю вас от работы!

– Благая миссия.

Она села. В том, чтобы сесть, нет ничего сложного, однако это действие, как и любое другое, может многое рассказать о том, кто его совершает. То, как его совершила эта девушка, полностью устраивало Эша. Она не села на краешек табуретки, как человек, готовый в любой момент броситься в битву, но и не развалилась на сиденье, как человек, собирающийся провести здесь все выходные. Она держала себя в данной непростой ситуации с естественным достоинством, которое не могло не вызвать у Эша глубокого уважения.

Этикет обитателей Эранделл-стрит не слишком строг; но он одобрил бы некоторое смущение и колебания со стороны девушки с первого этажа, внезапно приглашенной к беседе с глазу на глаз молодым человеком со второго этажа, познакомившимся с нею всего пять минут назад. С другой стороны, все живущие в больших городах на маленький доход состоят в некоем едином тайном братстве.

– Представимся? – предложил Эш. – Или миссис Белл уже сообщила вам, как меня зовут? И, кстати, вы здесь недавно, не так ли?

– Я сняла комнату позавчера. Но если вы автор Гридли Квейла, то вас должны звать Феликс Гвоздикмен?

– Господи помилуй, конечно, нет! Уж не думаете ли вы, что человека могут на самом деле звать "Феликс Гвоздикмен"?! Это имя – только плащ, под которым я скрываю свой позор. На самом деле меня зовут Марсон – Эш Марсон. А вас?

– Мисс Валентин – Джоан Валентин.

– Вы хотите рассказать мне историю своей жизни первой – или лучше сначала мне рассказать мою?

– Мне кажется, у меня нет никакой особой истории. Я американка и...

– Не может быть!

– Почему?

– Потому что это слишком невероятно! Это слишком напоминает совпадения в духе Гридли Квейна! Я тоже американец!

– Как и многие другие...

– Вы не понимаете. Мы с вами не только братья по рабству – мы братья по изгнанию. Надеюсь, вы не доведете происходящее до полного абсурда, сказав мне, что родились в Хейлинге, штат Массачусетс?

– Я родилась в Нью-Йорке.

– Ну конечно. Я не знаю никого, кто родился бы в Хейлинге, штат Массачусетс.

– Почему вы спросили?

– Там родился я сам.

– Боюсь, я никогда не слышала о таком городе.

– Странно – я вот слышал о вашем родном городе просто уйму всего. Но я, увы, пока ничем не прославил город моего детства; я боюсь, что так никогда его и не прославлю. Я начинаю понимать, что я неудачник.

– Сколько вам лет?

– Двадцать шесть.

– Вам только двадцать шесть – и вы уже называете себя неудачником? Стыдитесь.

– А как прикажете называть человека, в двадцать шесть лет только и способного, что зарабатывать себе на хлеб рассказами о Гридли Квейле -"создателем империй"?

– Откуда вы знаете, что это единственное, чем вы способны зарабатывать себе на хлеб? Почему вы не займетесь чем-нибудь еще?

– Например?

– Откуда я знаю? Первым, что подвернется. О, ради бога, мистер Марсон: вы живете в самом большом городе мира, здесь же шансы на приключение просто орут вам в уши со всех сторон.

– Наверное, я глухой. Единственной, как мне кажется, кто до сих пор орал мне в уши со всех сторон, была миссис Белл – она требовала недельную плату за комнату.

– Читайте газеты. Читайте страницы объявлений. Я уверена, что рано или поздно что-нибудь найдется. Не застревайте в этой колее. Стремитесь к приключениям. Хватайтесь за первый же шанс, каким бы он ни был!

Эш кивнул.

– Продолжайте, – сказал он. – Не останавливайтесь. Вы меня вдохновляете.

– С чего бы вам искать вдохновения у такой девушки, как я? Лондона вполне должно хватать на это и без моего участия. Здесь ведь наверняка можно найти что-то новое в любой момент! Послушайте, мистер Марсон, мне пришлось начать зарабатывать себе на жизнь пять лет назад, – неважно, почему. С тех пор я работала в магазине, трудилась машинисткой, выступала на сцене, была гувернанткой, служила горничной...

– Горничной?!

– А что? Я многому научилась; к тому же, поверьте мне, уж лучше быть горничной, чем гувернанткой.

– Мне кажется, я вас понимаю: я однажды был частным преподавателем. Полагаю, что гувернантка – то же самое, но женского рода. Я часто думал -что сказал бы генерал Шерман о частном преподавании, если он позволял себе говорить о какой-то там войне в таких смелых выражениях. А быть горничной интересно?

– Вполне. Кроме того, это позволило мне изучить аристократию в естественной среде обитания, что, в свою очередь, позволило мне стать для "Сплетни" непревзойденным авторитетом по вопросам графов и герцогов.

Эш глубоко вздохнул – не понимающим мудрым вздохом, но вздохом восторга.

– Вы совершенно восхитительны!

– Восхитительна?

– Я имею в виду – вы потрясающе бесстрашны!

– Ну, я стараюсь. Мне двадцать три, и пока что я мало чего достигла; но уж бесспорно я не сижу, сложа руки, и не называю себя неудачницей.

Эш поморщился.

– Хорошо, хорошо, – сказал он, – я понял.

– Я этого и добивалась, – произнесла она примирительно. – Надеюсь, моя автобиография вас не утомила, мистер Марсон. Я не привожу себя в качестве примера для подражания, но я действительно люблю действовать и ненавижу стоять на месте.

– Вы совершенно замечательная, – сказал Эш. – Вы – реальный живой ответ на рекламы с задней обложки журналов, – знаете, которые начинаются фразой "Молодой человек, достаточно ли вы зарабатываете?" и сопровождаются картинкой вусмерть замученного парня, с вожделением глядящего на начальственное кресло. Вы могли бы гальванизировать медузу.

– Если я действительно придала вам сил......

– Это, я думаю, был еще один апперкот, – сказал Эш печально. – И я его заслужил. Да, вы придали мне сил. Я чувствую себя совершенно другим человеком. Как странно, что, вдобавок ко всему прочему, сегодня меня посетили вы. Не припомню, когда еще я был таким беспокойным и неприкаянным, как сегодня утром.

– Это весна.

– Я тоже так думаю. У меня вдруг возникла потребность совершить нечто рискованное и грандиозное.

– Так совершите. У вас на столе лежит "Морнинг Пост". Вы ее прочли?

– Я ее просмотрел.

– Но вы не читали объявлений? Прочтите их. Среди них может оказаться именно та работа, какой вы хотите.

– Я так и сделаю; однако обычно полосы с объявлениями монополизируют филантропы, готовые ссудить вам любую сумму от десяти до ста тысяч фунтов под одну лишь расписку... Впрочем, я их все равно прочту.

Джоан встала и протянула Эшу руку.

– Всего доброго, мистер Марсон. Вам надо писать свой детектив, а мне – до полуночи насочинять что-нибудь графское; так что я пойду. – Она улыбнулась. – Наша беседа удалилась от своей начальной точки, но я все же вернусь туда перед тем, как вас покинуть: не обижайтесь, что я смеялась над вами утром.

Эш горячо пожал протянутую ему руку.

– Не обижаюсь. Приходите и смейтесь надо мной, если вам это доставляет удовольствие. Когда я только начал делать гимнастику перед домом, пол-Лондона сходилось сюда и каталось по тротуару в судорогах. Теперь я перестал быть увеселительным заведением и мне одиноко. Система Ларсена состоит из двадцати девяти упражнений, а вы видели только самое начало первого. Вы так помогли мне, что, если я смогу платить вам тем же, хотя бы помогая начать день с улыбки, я буду горд и польщен. Упражнение Номер Шесть – прямо-таки гарантированный источник радости, с него-то я и начну завтра утром. Я также рекомендую пронаблюдать упражнение Номер Одиннадцать – обхохочетесь! Смотрите, не пропустите.

– Договорились. А теперь до свидания!

– До свидания!

Она ушла, а Эш все еще пялился на закрывшуюся дверь. Эмоции бурлили в нем через край. Будто его разбудили, сильно тряхнув током.

Рядом с листом, на котором Эш вчера начертал опять ставшее ярким и многообещающим заглавие новых приключений Гридли Квейла, лежала "Морнинг Пост", чьи столбцы объявлений он только что пообещал проштудировать. По крайней мере, теперь он мог приступить к этому занятию.

По ходу штудирования дух его приходил в упадок. Игра шла по прежним правилам. Некто мистер Брайан Мак-Нилл, не заключающий сделок с несовершеннолетними, желал – и даже жаждал – поделиться своим богатством с любым человеком старше двадцати одного года, какому не хватало пущей безделицы для выполнения грандиозных планов. Добрый человек Мак-Нилл не требовал совершенно никаких гарантий, так же, как и его коллеги по благородству, мистеры Агнус Брюс, Дункан Макфарлан, Уоллес Макинтош и Доналд Мак-Наб. Они тоже выражали странное нежелание иметь дело с несовершеннолетними; но любой зрелый человек мог запросто прийти к ним в контору и взять все необходимое.

Эшли бессильно оттолкнул от себя газету. Он с самого начала знал, что все бессмысленно. Романтика умерла, неожиданностей больше не случается. Он взял ручку и принялся писать "Приключения скипетра смерти".

Глава II

В спальне на четвертом этаже отеля "Гельф" на Пикадилли, достопочтенный Фредерик Трипвуд сидел в постели, подтянув колени к подбородку, и пялился на зарождающийся день взглядом, полным душевной муки. Мозгов у него было немного, но те, что имелись – страдали.

Он вспомнил. Так оно в жизни всегда – просыпаешься и чувствуешь себя бодрым, как бобик; смотришь на солнце за окном и благодаришь Небеса за прекрасный день; начинаешь планировать совершенно потрясающий ланч с парочкой ребят, встреченных накануне в Национальном Спортивном Клубе; и тут вспоминаешь.

– О, черт! – сказал достопочтенный Фредди. И добавил после недолгой паузы: – А я чувствовал себя таким чертовски счастливым!

Несколько минут он пребывал в печальной медитации; потом снял телефонную трубку и назвал номер.

– Алло!

– Алло! – ответил ему глубокий голос на другом конце провода.

– О, о! Это ты, Дики?

– Кто говорит?

– Это Фредди Трипвуд. Это самое, Дики, старик, мне надо с тобой встретиться по дьявольски важному делу. Можно зайти к двенадцати?

– Конечно. А в чем дело?

– По телефону не обьяснишь; но это дико серьезно.

– Очень хорошо. Кстати, Фредди, с помолвкой тебя.

– Спасибо, старик; большое спасибо и всё такое – но ты правда не забудешь, в двенадцать, да? Пока!

Он быстро положил трубку на место и вскочил с постели, поскольку услышал, как поворачивается дверная ручка. Когда дверь открылась, он в точности изображал молодого человека, не теряя времени приступившего к утреннему туалету.

Вошел немолодой, узколицый, лысый, приятно беззаботный человек. Он взглянул на достопочтенного Фредди с некоторой неприязнью.

– Ты только что встал, Фредерик?

– Привет, пап. Доброе утро. Буду готов в два счета.

– Следовало подняться еще два часа назад. Великолепный день.

– Буквально минуту, пап. Заскочу вот только в душ и натяну пару одежек.

Фредди скрылся в ванной. Его отец уселся на стул, свел вместе кончики пальцев обеих рук и оставался неподвижен в этой позе, весь – неодобрение и скрытое раздражение.

Как и многие отцы на определенном этапе жизненного пути, лорд Эмсворт мучился проблемой, представляющей собой единственную (за исключением мистера Ллойд-Джорджа (3)) ложку дегтя в бочке меда английской аристократии: проблемой младшего сына.

Не будем скрывать прискорбного факта – в аристократических семьях Великобритании младшие сыновья не бог весть как хороши.

Помимо своей бытности младшим сыном – и, соответственно, неприятностью по определению – достопочтенный Фредди всегда раздражал своего отца множеством способов. Лорд Эмсворт был устроен так, что ничто на свете -будь то человек или вещь – не могло его побеспокоить всерьез; но Фредди удавалось приблизиться к этому, как никому другому на свете. Непрерывная, постоянная череда его нервирующих поступков действовала на безмятежного пэра, как капли воды на камень. Отдельный акт нервирования не смог бы поколебать его спокойствия; но с самого момента поступления в Итон Фредди буквально взрывал бомбы прямо перед носом своего отца.

Фредди был исключен из Итона за ночные скитания по Виндзору с приклеенными под носом фальшивыми усами. Его выставили из Оксфорда за обливание замдекана своего колледжа чернилами из окна третьего этажа. Он провел два года у дорогого лондонского репетитора, но завалил вступительный экзамен в офицерскую школу. Он также собрал практически рекордную сумму долгов на бегах, не говоря уже о такой подозрительной компании дружков (так или иначе связанных с бегами), какую молодой человек его возраста вообще вряд ли мог ухитриться собрать.

Такое выводит из себя даже самых безмятежных родителей; наконец и лорд Эмсворт принял решение. Это был единственный случай в его жизни, когда он руководствовался решением, поэтому лорд принялся за дело с энергией, накопившейся в нем за долгие годы. Он прекратил выплачивать сыну содержание, заставил его вернуться домой, в замок Бландинг, и стерег его в замке так неослабно, что до вчерашнего совместного приезда отца и сына в Лондон дневным поездом, Фредди не видел столицы почти год.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю