Текст книги "Сэм стремительный"

Автор книги: Пэлем Вудхаус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

11. Сэм снимает дом

Что подумал бы мистер Мэттерс о Сэме, когда тот несколько минут спустя влетел в контору, нам узнать не суждено, ибо мистер Мэттерс скончался в 1910 году. А мистер Корнелиус подумал, что никого гнуснее он еще не видел. После быстрого оценивающего взгляда сквозь очки в золотой оправе он даже поделился своим мнением с посетителем.

– Я не подаю нищим, – сказал он. Был он почтенным старцем с седой бородой и кустистыми бровями, и в голове его звучали интонации жреца-друида, произносящего молитву у алтаря, перед тем как вонзить нож в грудь человека, распростертого на этом алтаре. – Я не верю в слепое сострадание.

– Я запишу вашу исповедь как-нибудь в другой раз, -сказал Сэм. – Пока же поговорим о домах. Я хочу снять «Мон-Репо» на Берберри-роуд.

Друид собрался произнести древние руны, призывающие полицию, но тут он с немалым удивлением увидел, что его молодой посетитель раскладывает на столе денежные купюры в солидном количестве. Он сглотнул. В его конторе клиенты редко вели деловые переговоры в манере, более приличествующей Багдаду «Тысячи и одной ночи», чем респектабельному современному пригороду. Он вряд ли изумился бы больше, если бы по Огильви-стрит прошествовали верблюды, нагруженные сокровищами и пряностями.

– Что это? – спросил он, моргая.

– Деньги, – ответил Сэм.

– Откуда они у вас?

Он бросил на Сэма косой взгляд. И Сэм, в опьянении от принятой ванны, бритья, завтрака и заимствованной наличности вновь забывший, что в его внешности есть нечто режущее глаза, узнал еще одного из длинной очереди критиков, не сумевших оценить его по достоинству с первого взгляда.

– Не судите меня по внешней оболочке, – сказал он. – Одежда моя убога, потому что мне пришлось многое испытать. Когда я взошел на борт судна в Нью-Йорке, моя элегантность не оставляла желать ничего лучшего. Люди подталкивали друг друга локтями, пока я шел по пристани, и спрашивали: «Кто это?»

– Вы приехали из Америки?

– Из Америки.

– А! – сказал мистер Корнелиус, словно это объясняло все.

– Моя дядя, – продолжал Сэм, уловив изменение в атмосфере и не замедлив этим воспользоваться, – мистер Джон Б. Пинсент, известный миллионер, о котором вы, без сомнения, слышали… Ах, нет? Один из наших великих капитанов промышленности. Он нажил огромное богатство на мехах.

– На мехах? Неужели?

– Получил концессию на снабжение змей в Бронкском зоопарке муфтами-ушанками и сразу пошел в гору.

– Вы меня удивляете, – сказал мистер Корнелиус. – Весьма интересно!

– Романтика коммерции, – согласился Сэм. – А теперь не вернуться ли нам к вопросу о доме?

– Да, да, – сказал мистер Корнелиус. Его голос, когда он вновь обозрел деньги на столе, стал мягким и ласковым. Он все еще походил на жреца-друида, но на жреца-друида, взявшего выходной. – На какой срок вы хотели бы снять «Мон-Репо», мистер… э…

– Моя фамилия Шоттер… На неопределенный.

– Скажем, плату вперед за три месяца?

– Скажем эти самые слова.

– Ну, а рекомендации?

Сэм чуть было не сослался на мистера Ренна, но вовремя вспомнил, что еще не познакомился с этим джентльменом. Правда, воспользовавшись его бритвой и кисточкой, вкусив пищу с его стола, он чувствовал, что они уже коротко сошлись. Он задумался.

– Лорд Тилбери, – объявил он. – Положитесь на него.

– Лорд Тилбери, владелец издательства «Мамонт»? – сказал мистер Корнелиус с несомненным почтением. – Вы с ним знакомы?

– Знаком? Да мы прямо как родные братья. Лорд Тилбери просто ничего не предпринимает, не посоветовавшись прежде со мной. Неплохо будет сейчас же ему позвонить. Надо сообщить, что я приехал.

Мистер Корнелиус повернулся к телефону, после некоторого интервала узнал номер и, переговорив с различными невидимыми служителями, слегка зашатался от благоговения, услышав в трубке голос самого великого человека. Он передал ее Сэму.

– Его милость хочет поговорить с вами, мистер Шоттер.

– Я знал это, знал! – сказал Сэм. – Алло! Лорд Тилбери? Это Сэм. Как вы там? Я только что приехал. Добирался на грузовом судне. Столько приключений! Вы отлично посмеетесь. Я сейчас в Вэлли-Филдз снимаю дом. И сослался на вас. Вы ничего против не имеете? Великолепно! Второй завтрак? С удовольствием. Приеду как могу быстрее. Сначала надо сменить костюм. В этом я спал ночью… Ну так до скорого свидания. С рекомендацией все в порядке, – сказал он, оборачиваясь к мистеру Корнелиусу. – Валяйте.

– Я немедленно составлю контракт, мистер Шоттер. Если вы скажете, куда его послать…

– Послать? – недоуменно переспросил Сэм. – Но, естественно, в «Мон-Репо».

– Но…

– А я не могу въехать немедленно?

– Пожалуй, если хотите. Но, думаю, дом вряд ли в том состоянии, чтобы… Вам понадобится постельное и столовое белье.

– Ерунда. Поход по магазинам, и вопрос решен. Мистер Корнелиус добродушно улыбнулся. Сэм успел завоевать его полное расположение.

– Истинно американская стремительность, – заметил он, тряся седой бородой. – Ну, если вы настаиваете, не вижу возражений. Сейчас отыщу для вас ключ. Скажите, мистер Шоттер, – спросил он, роясь в ящиках, – что вызвало у вас такое горячее желание поселиться в Вэлли-Филдз? Конечно, как патриотичному здешнему старожилу, мне не следовало бы удивляться. Я прожил в Вэлли-Филдз всю свою жизнь и не стал бы жить ни в каком другом месте, предложи вы мне хоть миллион фунтов.

– Не предложу.

– Я родился в Вэлли-Филдз, мистер Шоттер, и люблю этот пригород, в чем не стыжусь признаться. «В ком столь душа его мертва, – вопросил мистер Корнелиус, – что не сорвутся с уст слова: „Вот мой любимый край родной!“ Чьи мысли счастьем не полны, когда из дальней стороны стопы направит он домой?» [7][7]
  Отрывок из поэмы В. Скотта (1771 – 1832) «Песнь последнего менестреля».


[Закрыть]

– А! – сказал Сэм. – Именно это мы все хотели бы узнать, верно?

– «Коль между нас такой живет, – продолжал мистер Корнелиус, – певец его не воспоет. Пусть будет знатен он стократ, и пусть несметно он богат, но себялюбца не спасет ни злато, ни высокий род…»

– Я приглашен на завтра в час тридцать, – сказал Сэм.

– «Пройдет в бесславье жизни срок, и смерть вдвойне ему урок. Забытым в прах вернется он, ничьей слезою не почтен». Эти слова, мистер Шоттер…

– Ваш собственный стишок?

– Эти слова, мистер Шоттер, появятся на титульной странице истории Вэлли-Филдз, которую я пишу, – истории, рассматривающей не только многочисленные исторические ассоциации, но и те аспекты, которые мои занятия, как агента, имеющего дело с недвижимостью, сделали доступными для меня. У меня бывали весьма странные клиенты, мистер Шоттер.

Сэм чуть было не сказал, что у этих клиентов был весьма странный агент, чем придал бы этому высказыванию приятную симметрию, но воздержался.

– Возможно, вам будет интересно узнать, что известнейший преступник, которого можно уподобить второму Чарлзу Пису, одно время проживал в том самом доме, который вы сняли.

– Я сотру с него это пятно.

– Как Чарлз Пис, он казался безупречно респектабельным человеком. Фамилия его была Фингласс. И никто не подозревал о его истинной натуре, пока полиция, действуя на основании полученной информации, не попыталась арестовать его за дерзкое ограбление банка.

– Ну, и сцапали? – осведомился Сэм без особого интереса.

– Нет. Он скрылся и бежал из страны. Но я спрашивал вас, почему вы выбрали Вэлли-Филдз, чтобы поселиться здесь? Видимо, вы приняли это решение очень быстро.

– Ну, дело в том, что я случайно увидел моих соседей, и мне пришло в голову, что жить рядом с такими людьми будет очень приятно.

Мистер Корнелиус кивнул:

– Мистер Ренн пользуется всеобщим уважением.

– Мне понравилась его бритва, – сообщил Сэм.

– Если вы отправляетесь в Тилбери-Хаус, вполне возможно, что вы там с ним встретитесь. Он редактирует «Домашний спутник» Пайка.

– Неужели? – сказал Сэм. – «Домашний спутник» Пайка, э?

– Я регулярно его выписываю.

– И племянница мистера Ренна. Она мне показалась очаровательной девушкой.

– Я мало ее знаю, – равнодушно ответил мистер Корнелиус. – Молодые женщины меня не интересуют.

Сэму вспомнился евангельский завет о жемчуге, который не надо бросать перед свиньями.

– Мне пора, – сказал он холодно. – Поспешите с контрактом, будьте так добры. А если какие-нибудь там заглянут к вам и захотят снять этот дом, бейте их по голове конторской линейкой.

– Мы с мистером Ренном частенько играем в шахматы, – сообщил мистер Корнелиус.

Сэма не интересовали его маразматические отступления от темы.

– Всего хорошего, – произнес он сухо и вышел на Огильви-стрит.

12. Сэм оказывается слишком уж стремительным

1

Лондонские куранты отбивали двенадцать, когда Сэм, выйдя на Стрэнд, повернул налево в сторону Флит-стрит, чтобы свидеться с лордом Тилбери в издательстве «Мамонт».

В промежутке между его беседой с мистером Корнелиусом и этим моментом его наружность претерпела разительное изменение, ибо он нанес визит в этот интереснейший магазин вблизи Ковент-Гардена, вывеска которого гласит: «Бр. Коэн. Готовая одежда» – и подразумевает истинную Мекку для всех тех, кто предпочитает срывать свои костюмы спелыми с ветвей, а не ждать, пока они созревают до готовности. Добрые братья снабдили его твидовым костюмом бодрой расцветки, качественной рубашкой, бельем, носками, воротничком, резинками для носков, носовым платком, галстучной булавкой и шляпой, причем с той же компетентной быстротой, с какой, пожелай он того, они полностью экипировали бы его как полярного исследователя, герцога, отправляющегося в Букингемский дворец, или охотника на львов, отбывающего в Восточную Африку. Не подвели они его и в вопросе новых ботинок, а также бамбуковой тросточки. Короче говоря, глазам публики теперь предстало роскошное издание С. Пинсента Шоттера в тисненом переплете и богато иллюстрированное.

Все исследователи человеческой натуры признают тонизирующее свойство новой одежды. Сэм шагал с пружинистой щеголеватостью, излучая веселость, которая вкупе с нарядностью его экстерьера привлекала к нему глаза многих и многих.

Пара среди этих глаз принадлежала тощему долговязому субъекту со скорбным лицом, который двигался в противоположном направлении, удаляясь от лондонского газетного царства. На мгновение они устремили на Сэма взгляд, исполненный неприязни, словно их собственника больно задело вторжение подобной оптимистичности в поле его зрения. Затем они внезапно выпучились от ужаса, и долговязый остановился как зачарованный. Торопящийся пешеход налетел на него и толкнул вперед, а Сэм, двигавшийся со скоростью четырех миль в час, налетел на него и толкнул назад. Результатом явились сложные объятия, из которых Сэм высвободился с извинениями и только тут обнаружил, что обнимался не с незнакомцем, а со старым другом.

– Фарш! – вскричал он.

Лицо мистера Тодхантера не отразило ни малейшей радости от этой встречи. Он тяжело задышал и не вымолвил ни слова.

– Фарш, старый черт! – с восторгом сказал Сэм.

Мистер Тодхантер облизнул губы с некоторой тревогой. Он быстро поглядел через плечо, словно взвешивая, насколько было бы практично ринуться через улицу, и безуспешно попытался высвободить рукав из цепкой хватки Сэма.

– Чего ты дергаешься? – спросил Сэм, заметив его маневр.

– Я не дергаюсь, – возразил Фарш хриплым голосом с какой-то робкой вкрадчивостью. Если голос мистера Корнелиуса был голосом жреца-друида, то голос Кларенса Тодхантера мог бы принадлежать жертве на алтаре. – Я не дергаюсь, Сэм. Зачем бы я стал дергаться?

– Откуда ты взялся, Фарш? Мистер Тодхантер кашлянул.

– Я только что оставил тебе записочку, Сэм, ну, в этом, Гилбери-Хаусе, ты ведь сказал мне, что будешь там.

– Любишь ты писать письма, верно?

Мистер Тодхантер понял намек. Он сглотнул, и его дыхание почти уподобилось предсмертному хрипу.

– Я бы хотел объясниться насчет этого, Сэм, – сказал он. – Объясниться, если мне будет дозволено употребить такой термин, начистоту, Сэм, – сипло произнес мистер Тодхантер. – Я говорю и всегда говорил, когда получилось маленькое недоразумение между друзьями – друзьями, если мне дозволено употребить такое выражение, которые стояли друг за друга и в бедах и в ненастьях, друзьями, которые всем делились и делили пополам… – Он умолк. Чуткость не была его сильной стороной, но и он заметил, что при данных обстоятельствах фразу он выбрал не из удачных. – Я вот что говорю, Сэм, когда дело такое, так прошлого лучше не поминать и, так сказать, похоронить это самое прошлое. Как человек бывалый, ты такой, и я такой…

– Насколько я понимаю, по экоему-некоему в твоей манере выражаться, – сказал Сэм, – эта твоя траченная молью гончая забега не выиграла.

– Сэм, – сказал мистер Тодхантер, – я не стану этого от тебя скрывать. Я буду откровенным, чистосердечным и без экивоков. Эта гончая забега не выиграла.

– И твои деньги – а также мои – пойдут на то, чтобы какой-то букмекер мог жить на привычную ему ногу?

– Ухнули, Сэм, – признался мистер Тодхантер сквозь предсмертные хрипы. – Да, Сэм, все ухнули.

– Так пойдем выпьем по одной, – душевно пригласил Сэм.

– Выпьем?

– Можно будет и по второй.

Сэм направился к питейному заведению, которое застенчиво притаилось среди магазинов и конторских зданий. Фарш, дивясь, следовал за ним. Первый леденящий ужас рассеялся, и его ум, уж какой он ни был, возился с неразрешимой загадкой, почему Сэм, разобравшись в фактах, касающихся фиаско с гончей, сохранил такую дружелюбность.

Час был еще ранний даже для вечно томимых жаждой обитателей Флит-стрит, и пивная, куда они вошли, была свободна от толп, которые помешали бы тихой беседе двух друзей. Двое мужчин, смахивавших на печатников, попивали пиво в углу, а за стойкой надменная буфетчица смешивала коктейль для одинокого бражника в велюровой шляпе. Этот индивид только что отпустил замечание по адресу погоды звучным, приятным голосом со столь явными американскими интонациями, что, проходя мимо, Сэм поглядел на него, а поглядев, почти остановился, обнаружив что-то странно знакомое в лице под велюровой шляпой.

Оно не принадлежало к лицам, которые раз увидишь, тут же забываешь, но никаких воспоминаний с собой не принесло, и Сэм заключил, что никогда знаком с этим обладателем запоминающейся внешности не был, а, вероятно, заметил его где-нибудь на улице или в вестибюле отеля. Красивый джентльмен средних лет с открытым, располагающим к себе лицом.

– Где-то я этого типа уже видел, – сказал Сэм, усаживаясь с Фаршем за столик у окна.

– А? – сказал Фарш с таким отсутствием интереса, что Сэм, удивленный его резкостью, сообразил, что еще не заказал освежающей влаги. Он исправил это упущение, и измученное лицо Фарша чуть посветлело.

– Фарш, – сказал Сэм, – я у тебя в неоплатном долгу.

– У меня? – тупо повторил Фарш.

– Да. Помнишь фотографию, которую я тебе показывал?

– Девушки… Нимврод?

– Да, Фарш. Я ее нашел, и только благодаря тебе. Если бы ты не забрал деньги, этого не случилось бы.

Мистер Тодхантер, хотя продолжал ничего не понимать, попытался принять скромный и смущенный вид тайного альтруиста. Он внимательно слушал рассказ Сэма о событиях ночи.

– И я снял соседний дом, – закончил Сэм свою повесть. – Въеду туда сегодня. Так что, если тебе нужно место па берегу, пост повара в шоттеровском доме за тобой. Ну как?

По деревянным чертам Фарша пробежало что-то вроде судороги.

– Ты хочешь, чтоб я пошел к тебе в повара?

– А не то мне придется искать кухарку. Ты можешь бросить «Араминту»?

– Могу ее бросить? Да ты и моргнуть не успеешь, как я уберусь с этого чертова океанского чайника! Я мечтал о местечке на берегу с тех самых пор, как мне втемяшилось уйти в море.

– Ты меня удивляешь, – сказал Сэм. – Ты мне всегда казался одним из тех просоленных морских волков, которые только и счастливы, что над океанскими безднами. Я думал, ты во сне поешь матросские баллады. Ну так отлично. Отправляйся-ка прямо туда и начинай наводить порядок. Вот ключ. Записывай адрес: «Мон-Репо», Берберри-роуд, Вэлли-Филдз.

По помещению разнесся звон. Бражник у бара, допивший коктейль и принявшийся за виски с содовой, уронил стакан.

– Эк! – испуганно ахнула буфетчица, прижимая широкую ладонь к левой стороне своей шелковой груди.

Бражник не обратил внимания на ее вопль. Он сосредоточенно вглядывался в Сэма и его собеседника.

– А как туда добраться? – спросил Фарш.

– На поезде, на автобусе – выбор большой.

– И я запросто войду в дом?

– Да, я его утром снял.

И Сэм умчался. Фарш, задержавшийся, чтобы записать адрес, вдруг заметил, что к нему обращаются.

– Э-эй, прошу прощения, – сказал благообразный джентльмен, вцепляясь в его рукав. – Может, поговорим, браток?

– Ну? – подозрительно осведомился Фарш. В последний раз, когда американец назвал его «браток», это обошлось ему в одиннадцать долларов семьдесят пять центов.

– Я не ослышался, ваш приятель, который сейчас ушел, действительно сказал, что снял дом под названием «Мон-Репо» в Вэлли-Филдз?

– Да, снял. Ну и что?

Тот не ответил. Его лицо исполнилось озабоченности, и он провел по лбу слабеющей рукой. Тишину нарушил холодный голос буфетчицы.

– Попрошу вас три пенса за стакан, – сказала она. – А если бы, – добавила она гневно, – взять с вас за шок, какой я испытала, там и десяти фунтов было бы мало.

– Дамочка, – ответил он скорбно, следя, как Фарш плетется к двери, – шок испытали не вы одна.

2

Пока Сэм шагал по Флит-стрит в сторону Тилбери-Хауса, полный радости бытия и со свистом рассекая воздух новокупленной тросточкой, внутри Тилбери-Хауса владелец издательства «Мамонт» расхаживал по своему кабинету, заложив большие пальцы в прорези жилета и тоскливо глядя перед собой.

Лорд Тилбери был невысок ростом, полноват и исполнен властности. Практически все, что он делал, отзывало чем-то наполеоновским. Сейчас он напоминал Наполеона в плену, когда он расхаживал по палубе «Беллерофона», увозившего его на остров Святой Елены, и коршуны терзали его грудь.

Таким мрачным был его облик, что его сестра, миссис Фрэнсис Хэммонд, имевшая обыкновение заглядывать к нему, когда оказывалась поблизости от Тилбери-Хауса, в ужасе остановилась на пороге, а услужливый мальчишка-рассыльный, сопроводивший ее туда, откровенно струсил и спасся бегством.

– Боже милостивый, Джорджи! – вскричала она. – Что с тобой?

Его милость остановился, и что-то напоминающее облегчение забрезжило на его квадратном лице. С тех самых пор, когда он был простым Джорджем Пайком и только начинал свою деятельность с малым капиталом и огромным честолюбием, его сестра Фрэнсис всегда служила ему каменной опорой. Быть может, ее совет поможет ему справиться с проблемой, досаждавшей ему теперь.

– Садись, Фрэнси, – сказал он. – Слава Богу, что ты пришла. С тобой-то я и хочу поговорить.

– Что не так?

– Так я же тебе рассказываю! Помнишь, в Америке я познакомился с человеком по фамилии Пинсент.

–Да.

– Этот Пинсент – владелец острова у берегов Мэна.

– Да, я знаю. И ты?…

– Остров, – продолжал лорд Тилбери, – густо зарос деревьями. Он пользовался им только как местом отдыха для охоты и рыболовства, но, когда он пригласил меня туда провести выходные, я тут же увидел коммерческие возможности.

– Да, ты мне говорил. Ты…

– Я сказал себе, – продолжал лорд Тилбери, обладавший очаровательным свойством второй раз вопреки всему рассказывать историю, как бы хорошо ни была она знакома его слушателям. – Я сказал себе: «Если заняться этим островом всерьез, он мог бы снабжать „Мамонта“ необходимой бумагой и экономить мне несколько тысяч в год!» Я решил купить этот остров и построить там бумажные фабрики.

– Да, и…

– Бумажные фабрики, – твердо сказал лорд Тилбери. – Я сделал Пинсенту предложение. Он мялся. Я увеличил свое предложение. Но он все-таки не дал определенного ответа. Он то вроде бы созревал продать, то опять колебался. И тут, когда мне настала пора вернуться в Англию, меня осенила блестящая мысль. Он много говорил о своем племяннике, о том, как он хочет, чтобы тот остепенился и занялся дело…

– И ты предложил взять его с собой и найти ему занятие в «Мамонте», – сказала миссис Хэммонд с легким нетерпением. Она любила и почитала своего брата, но от себя скрыть не могла, что порой он бывал нудноват. – Ты решил, что тогда он будет тебе обязан.

– Совершенно верно. Я воображал, что нашел прекрасный ход. Я полагал, что вношу в коммерческую сделку некоторую толику деликатности, порой все меняющую. Ну, это станет для меня горьким напоминанием – никогда больше не умничать. Половина всех сделок в мире срывается, потому что кто-то из участников пытается умничать.

– Но, Джордж, что случилось? Что не так?

Лорд Тилбери вновь начал патрулировать по ковру.

– Но я же тебе объясняю! Было договорено, что он поедет со мной на «Мавритании», но, когда пароход отчалил, его там не оказалось. А затем на второй день плавания я получил радиограмму следующего содержания: «Сожалею, что не с вами. Прибуду „Араминтой“. Горячий привет всем». Я ничего не мог понять.

– Да, – произнесла миссис Хэммонд задумчиво. – Действительно загадка. Полагаю, это, возможно, означало…

– Я знаю, что это означало, – теперь знаю, – горько сказал мистер Тилбери. – Разгадку я получил всего час назад от самого юноши.

– Так он приехал?

– Да, приехал. Приплыл на грузовом судне.

– На грузовом судне! Но почему?

– Почему? Почему? Откуда я знаю почему? А прошлую ночь он проспал в одежде, о чем и поставил меня в известность.

– Проспал в одежде? Но почему?

– Откуда я знаю почему? Кто я такой, чтобы анализировать побуждения мальчишки, который выглядит полным дебилом?

– Разве ты его не видел?

– Нет. Он позвонил из дома агента по недвижимости в Вэлли-Филдз. Ему потребовалась моя рекомендация.

– Вэлли-Филдз? Но почему Вэлли-Филдз?

– Перестань твердить «почему»! – вспылил лорд Тилбери. – Ведь я тебе уже десять раз сказал, что не знаю почему, что понятия не имею почему!

– Он кажется довольно эксцентричным молодым человеком.

– Эксцентричным? У меня такое ощущение, словно я позволил навязать мне опеку над танцующим дервишем. А когда я думаю, что Пинсент, конечно, сочтет меня ответственным, если этот юный идиот вляпается в какую-нибудь историю, пока он под моим присмотром, я готов надавать себе пинков – зачем я притащил его сюда?

– Тебе не в чем винить себя, Джорджи.

– Вопрос не в том, виню я себя или не виню, вопрос в том, что меня будет винить Пинсент. Придет в ярость, и острова мне не видать.

И лорд Тилбери, высвободив большие пальцы из прорезей жилета, чтобы их было способнее воздеть к небесам, испустил сложный звук, который фонетически можно передать как «ха!», заметно более напряженный и достойный, чем «хо!» лондонцев низших классов, но выражающий тот же смысл.

Наступившую мертвую тишину нарушило жужжание зуммера на столе.

– Да? Э? Пошлите его сюда! – Лорд Тилбери положил трубку и мрачно обернулся к сестре. – Шоттер явился, – сказал он. – Теперь ты сможешь поглядеть на него сама.

Первое впечатление миссис Хэммонд, когда она увидела Сэма сама, сводилось к ощущению, что ей внезапно довелось столкнуться с помесью смерча и большого щенка ньюфаундленда в твидовом костюме бодрой расцветки. Восторженное настроение Сэма продолжало усиливаться всю дорогу по Флит-стрит, и он влетел в кабинет своего будущего шефа, словно его спустили с цепи.

– Ну, как поживаете? – вскричал он, сжимая руку лорда Тилбери в таких железных тисках, что тот протестующе пискнул.

Затем, лишь теперь обнаружив присутствие прекрасной незнакомки, он несколько умерил свой пыл и вежливо уставился на нее.

– Моя сестра миссис Хэммонд, – сказал лорд Тилбери,

разминая пальцы.

Сэм поклонился. Миссис Хэммонд кивнула.

– Пожалуй, я вас покину, – сказала миссис Хэммонд. – Вам лучше поговорить без помех.

– Пожалуйста, не уходите! – гостеприимно сказал Сэм.

– Мне надо побывать на Ломбард-стрит, – сказала миссис Хэммонд, холодным взглядом ставя на место молодого человека, который, как ей померещилось – справедливо или нет, – взял на себя роль хозяина, будто Тилбери-Хаус принадлежал ему, но он рад видеть у себя любых родственников лорда Тилбери. – Заглянуть в свой банк.

– Мне тоже надо бы заглянуть в свой банк, и поскорее, – сказал Сэм, – не то волк нужды начнет скрестись под

дверью.

– Если вы стеснены в… – начал лорд Тилбери.

– Спасибо, пока нет. Сегодня утром я стянул почти пятьдесят фунтов у одного человека.

– Вы… что? – переспросил лорд Тилбери растерянно.

– Стянул пятьдесят фунтов. Удивительно, что при нем нашлись такие деньги, но большая удача для меня.

– И он не протестовал против вашего поразительного поступка?

– Он в тот момент спал – и я не стал его будить. Просто положил ему на подушку вареное яйцо и ушел.

Лорд Тилбери судорожно глотнул и устремил на миссис Хэммонд мученический взгляд.

– Вареное яйцо? – прошептал он.

– Чтобы он его нашел, когда проснется, – объяснил Сэм. Миссис Хэммонд оставила свое намерение удалиться и оставить мужчин для задушевной беседы. Джорджи, как сказало ей выражение его лица, была необходима любящая женская поддержка. Сэм, казалось, действовал на него словно какое-то наркотическое снадобье, вызывая выпучивание глаз и подергивание мышц.

– Очень жаль, что вы опоздали на «Мавританию», мистер Шоттер, – сказала она. – Мой брат надеялся, что вы отплывете с ним, чтобы спокойно обсудить в пути, чем вам лучше всего заняться, когда вы войдете в число его сотрудников.

– Очень-очень жаль, – ответил Сэм, умалчивая, что он позволил «Мавритании» отплыть без него по этой самой причине. – Однако не страшно. Я нашел для себя нишу.

– Вы нашли – что?

– Я выбрал труд всей моей жизни. – Он вытащил из кармана смятую газету. – Мне хотелось бы запрячься в «Домашний спутник» Пайка. Я купил номер по дороге сюда, и это – самое оно. Вы не читаете сериал «Пылающие сердца» Корделии Блэр? Пальчики оближешь. У меня хватило времени только проглядеть эту главу, но ее оказалось достаточно, чтобы во мне вспыхнуло желание как можно скорее раздобыть все предыдущие номера. На случай, если вы еще не читали, так Лесли Мордайк вступает в брак, и женщина под вуалью только что в церкви объявила с иностранным акцентом, что она требует остановить венчание. И, – добавил Сэм с, жаром, – я ее не виню. Оказывается, что много лет назад…

Лорд Тилбери словно бы задыхался, и миссис Хэммонд заботливо наклонилась к нему, как наклоняются к больному, чтобы уловить слабый шепот.

– Мой брат, – возвестила она, – желает…

– …надеялся, – поправил лорд Тилбери.

– …надеялся, – сказала миссис Хэммонд, принимая поправку, – что вы присоединитесь к штату «Дейли рикорд», чтобы быть у него на глазах под его личным присмотром.

Сэм посмотрел в указанные глаза, решил, что легко обойдется без личного надзора лорда Тилбери, и покачал головой.

– «Домашний спутник», – сообщил лорд Тилбери, возвращаясь к жизни, – весьма незначительная единица в группе моих газет.

– Хотя тираж достаточно велик, – сказала миссис Хэм-монд лояльно.

– Очень большой, безусловно, – сказал лорд Тилбери, – но она предоставляет очень мало возможностей дня молодого человека в вашем положении, желающего показать себя на журналистском поприще. Это… как бы выразиться?., это не ведущая газета, не по-настоящему влиятельная.

– В сравнении с другими газетами моего брата, – сказала миссис Хэммонд.

– В сравнении с другими моими газетами, разумеется.

– По-моему, вы ошибаетесь, – сказал Сэм. – Я не вижу в жизни цели более благородной для любого человека, чем помогать в выпуске «Домашнего спутника» Пайка. Если говорить о том, как сеять доброту и свет, так «Домашний спутник» Пайка – именно та газета, которая сотворила эти слова и музыку к ним. Вы только послушайте! «А. М. Б. (Брикстон). Им просили меня сообщить вам простой и недорогой способ избавления от мозолей. Возьмите обыкновенную репу или брюкву, срежьте верхушку, вырежьте воронку, заполните воронку поваренной солью и оставьте стоять, пока соль не растворится. Полученной жидкостью размягчайте мозоль утром и вечером».

– Начав репортером в «Дейли рикорд», – сказал лорд Гилбери, – вы сможете…

– Вы только подумайте, что это означает! – продолжал Сэм. – Ведь, по сути, автор вышеизложенного совета одним росчерком пера сделал весь мир лучше. Он озарил чей-то домашний очаг. Возможно, предотвратил серьезную ссору между мужем и женой. А. М. Б. берет обыкновенную репу, вырезает воронку в верхушке, запихивает в нее соль – и неделю спустя перестает есть мужа поедом и шлепать младенца, превращаясь в луч света, танцующий по дому. И все благодаря "Домашнему спутнику» Пайка.

– Мой брат имеет в виду… – сказала миссис Хэммонд.

– Примерно то же, – сказал Сэм, – и с Г. Д. X. (Талс-Хилл), которая хотела бы узнать, как улучшить вкус слив. Вы или я сказали бы, что вкус слив безнадежен, что единственный выход, когда слива загонит вас в угол, – сжать зубы и стерпеть. Но и эта задача по плечу «Домашнему…

– Он имеет в виду…

– …спутнику» Пайка. «Немного уксуса, добавленного к маринованным сливам, заметно улучшает вкус, – сообщает автор. – И хотя это может показаться странным, позволяет сэкономить сахар». Что происходит? Каковы результаты? Супруг Г. Д. X. возвращается домой усталый и голодный после дневных трудов. «На обед опять маринованные сливы, а?» – говорит он угрюмо. «Да, милый, – отвечает Г. Д. X., -но с заметно улучшенным вкусом». Ну, разумеется, он ей не верит. И садится за стол с самым угрюмым видом. Затем, кладя первую косточку на край тарелки, он расплывается в блаженной улыбке. «Клянусь всеми святыми! – восклицает он. – Вкус заметно улучшился. Они все еще смахивают на оберточную бумагу, вымоченную в машинном масле, но на оберточную бумагу высшего сорта. Как тебе это удалось?» – «Не мне, милый, – отвечает Г. Д. X., – но „Домашнему спутнику“ Пайка. Следуя их совету, я добавила немного уксуса, причем не только заметно улучшила вкус, но, хотя это может показаться странным, сэкономила сахар». – «Да благословит Бог „Домашний спутник“ Пайка!» – восклицает супруг. А потому, с вашего разрешения, – сказал Сэм, – я незамедлительно отправлюсь к мистеру Ренну и сообщу ему, что пришел сражаться во имя благого дела под его знаменем. «Мистер Ренн», – скажу я…

Лорд Тилбери совсем запутался.

– Вы знакомы с Ренном? Каким образом вы познакомились с Ренном?

– Я еще не имел удовольствия познакомиться с ним, но мы ближайшие соседи. Я снял дом, примыкающий к его дому. «Мон-Репо», Берберри-роуд, таков мой адрес. Вы сами видите, как удобно все получается. Мы будем не только весь день трудиться в редакции, чтобы «Домашний спутник» Пайка приобретал все большее и большее реноме в среде британской интеллигенции, но и по вечерам, трудясь на наших грядках с редькой, я буду бросать взгляд через изгородь и говорить: «Ренн!» А Ренн будет говорить: «Да, Шоттер?» А я скажу: «Ренн, не начать ли нам серию о борьбе с прыщавостью у канареек?» – «Шоттер, – скажет он, от восторга роняя лопату, – это гениально! Поистине день, когда вы пришли к нам, был счастливым днем для старого милого „Домашнего спутника“!» Но я теряю время. Мне пора взяться за дело. До свидания, миссис Хэммонд. До свидания, лорд Тилбери. Не трудитесь провожать меня. Я найду дорогу.