Текст книги "Фея ваших снов (СИ)"

Автор книги: Павел Жуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

  Я лежу, глядя в потолок, и мои крылья, словно простыни, смяты и разбросаны по кровати. Они едва видны, прозрачны, словно тонкие мыльные пленки, и как только их касается свет Большой луны, выбежавшей из-за облака, они тают, и вот подо мной самые обычные простыни, тонкие и выцветшие – спасибо прачечной на первом этаже. Мне тревожно, мне не спится, но я заставляю себя закрыть глаза и вижу сон.

  Это не мой сон. Признаться, я не уверена, снятся ли мне сны вообще, и это не оттого, что я крепко сплю или не могу их запомнить. Просто я так часто проникаю в чужие, что мне трудно сказать, когда в последний раз я видела собственный.

  Сегодня я вижу офис, размытые лица сотрудников, неясные облачка их мыслей, туманные сполохи разговоров, рождающие хаос восприятия. И посреди этой канители свет – девушка. Опрятная, скромная, совершенно незаметная в толпе, но всё-таки кому-то она снится, и этот кто-то видит её каждую ночь. Он живёт по соседству, этот забавный парнишка, снимает комнату, которая едва ли дороже той, в которой обитаю я. И он постоянно грезит о ней. Проклятье, я уже перестраивала этот сон с десяток раз, давала подсказки, намёки, а он всё никак не решится. Эх, была не была!

  Вообще-то я не люблю касаться чужого сознания так грубо и прямолинейно. Мой разум не из тех орудий, которым стоит махать, словно дубиной, это тонкий инструмент. Ну, по крайней мере, мне так говорили умные люди с учёными степенями. Тем не менее, я решаюсь применить силу, я не просто формирую ситуацию, я беру его волю за яйца, поднимаю его с места и иду знакомиться с этой девчонкой. Я понятия не имею, как это делают простые нормальные люди, но таланта к импровизации мне не занимать, да и в чужих головах я видела всякое. Я даю ему установку, жёстко и навязчиво.

  Если в следующий раз, когда я потянусь к его разуму, рядом не будет его новой подружки, я вышибу к чертям его хлипкую дверь прямо посреди ночи и вышвырну его с голой задницей на улицу. В поздний час там много нескромных девочек, и они избавят его от комплексов быстрее, чем я и мои фокусы.

  Умные люди называли это псионикой. Я даже не спрашивала, что они имеют в виду. Они всегда хотели, чтобы я искажала реальность, создавала что-то из ничего, но я упрямилась, и показывала им только те вещи, которые извлекала из их же собственных голов, из их снов. Полагаю, они огорчились, когда мне удалось сбежать. Но чёрта с два я туда вернусь. Насмотревшись кошмаров, поселившихся в сознании этих людей, я только диву даюсь, что они ещё не сменили место работы. Если только их не держат там силой, как и меня когда-то.

  Я достаю из снов вещи, да. И они вполне реальны, это не иллюзия, не игра воображения, не шутка. Мой дар многогранен, и я прекрасно отличаю настоящий предмет от того, который только кажется, будучи навязан слабому разуму. Мозг всегда можно обмануть, да только мой покрепче прочих, вот так-то!

  Я помню мальчика, которому снились подвиги. Рыцарь на коне, в доспехах, со щитом и мечом, он спасал своих друзей и подружек, разил чудовищ, искал Грааль. Он и в жизни был такой же, немного странный, вечно играл в рыцаря, играл уверенно, до последнего. Чёрт возьми, да он им был. Укрыть странную незнакомку от бандитов – надо и впрямь быть рыцарем, чтобы решиться на такое, особенно если тебе всего десять. Если бы он знал, кто были те парни, которых он принял за бандитов – решился бы на подвиг? Я считаю, что да.

  Поэтому Фея из снов помогла рыцарю добыть Грааль, а затем... Я вырвала его из ткани сна и поставила мальчугану на тумбочку. Он и по сей день должен быть там, такой же реальный, как и награда с научной выставки, стоящая рядом. Наш с ним маленький секрет. Ещё там были щит и меч, но это оружие, и я не решилась их отдать – оставила себе, закрепив на границе между сном и явью. Сейчас они висят на стенке, невидимые для всех, кроме меня.

  Были и другие. Бездомный старик в переулке накормил меня, когда я, вечная беглянка, в очередной раз зализывала раны в самых глухих трущобах города. Он даже ни о чем не спросил и никому меня не сдал. Я подарила ему тихий сон о залитых солнцем лугах, дружной компании, душевных разговорах, застольях и спелых яблоках. Он почему-то всегда думал о них, видимо любил, и я не могла не добавить их на этот холст. Я так гордилась этим сном, в тот день я впервые сочинила что-то сама, хотя и нашла подсказки в чужих воспоминаниях.

  В какой-то момент это стало легче лёгкого – ты касаешься человека и переносишься в сон. Меняешь его, запоминаешь, разбираешь на части, оставляя что-то себе, а что-то самому спящему. Одинокой девушке снился подарок на день рождения – я выудила его прямо перед рассветом, когда сладкий сон рассыпался сотнями осколков, утекал сквозь пальцы. Ветеран полиции страдал от кошмаров – я прогнала призраков прошлого, а тех, кого не смогла прогнать, забрала с собой. Я много раз поступала так, стягивая кошмары о чудовищах, страхах, нелепых проступках и явных угрозах в тугой клубок. Копошащийся узел щупалец, глаз, бормочущих ртов, эмоций, не имеющих явной формы, страхов, разорвавших связь с первопричинами и оставшихся лишь чистой эманацией. Эту ношу я тоже несу с собой в числе прочих сувениров.

  Я часто запоминаю хорошие сны, чтобы делиться с теми, кому их недостаёт. Я врываюсь в кошмары, словно ангел с радужными крыльями, чтобы развеять их без следа или, на худой конец, забрать с собой. Это особый ночной мир, где мне нет нужды прятаться или выживать, где я всегда знаю, что и как нужно делать, словно меня направляет кто-то невидимый и всемогущий. Я не променяла бы на него реальный мир, но и расставаться с миром снов я не хочу. По крайней мере, там я могу хоть кому-то помочь, отблагодарить или, если нужно, наказать. В мире реальном, со свирепыми охотниками за плечами, мне это куда сложнее, и одного храброго рыцаря, который спас меня от настоящего чудовища, я так и не смогла отблагодарить. Знать бы, где он теперь, я припасла для него потрясный сон.

  Но рыцаря рядом нет, а вот охотники всегда начеку. Сильные ли, слабые ли, люди или же настоящие монстры – они всегда где-то рядом. Умные люди с учёными степенями говорили мне, какая я особенная, как я важна для них и их покровителей. Знать бы, что это за покровители, если умнейшие из их слуг живут в страхе, а за беглецами приходят персонажи, опаснее которых я не видела ни в одном из кошмаров. Чудовища под кроватью не страшнее наёмников с пистолетами, телепатов, связывающих волю и разум, неутомимых машин, способных следить и преследовать день и ночь без передышки.

  Кстати, им тоже снятся сны. Даже машинам, хотя есть у меня подозрение, что под оболочкой из металла и пластика частенько скрывается живая плоть... или то, что от неё осталось. Их эмоции притуплены, их память оскоплена, однако и в их убогих мозгах достаточно места для пары-тройки сновидений. Куклам снятся сны – я точно знаю. Это сны разума, запертого в искалеченном теле. Самые страшные из тех, что я видела. От них становится физически плохо, словно мучительная судорога сводит всё твоё тело. И я не знаю, как им помочь... по крайней мере пока что.

  Я открываю глаза, и отголоски чужих видений медленно тают вокруг меня. Офис, загородный дом, заоблачные горные вершины, синий океан, побережье в шторм, руины древнего города, лица людей, оттенки желаний и чувств, переплетения чьих-то тел в акте любви, либо же смертельной борьбы, теплота старых воспоминаний, тревога видений будущего. Я медленно разгоняю эту пелену, я осматриваю свой скромный улов, свои Граали, один интересней другого, но сегодня я не решаюсь выдернуть какой-либо из них в реальность – я возвращаю всё на место.

  Я сажусь на кровати, мои крылья растаяли, я кутаюсь от холода в мокрые от пота простыни. Я закрываю глаза и прощупываю мир вокруг. Вот он – очередной охотник. Долго шёл по следу или, почуяв мой сегодняшний порыв, прибежал на огонёк? Определённо, он человек, и он излучает такую опасность, что я боюсь дышать, как будто это поможет мне спрятаться.

  Он стоит за дверью, и слабый замок уже поддался ему. Он заходит в комнату и смотрит на меня. В его руках оружие, название которого мне неизвестно. В его глазах потусторонний огонь, и я сразу же узнаю сородича. У него тоже дар, хотя и не такой, как мой. Он ограничен, он ищейка, боец, ловчий. Его умения скромны по сравнению с моими, но они же и отточены до остроты боевых клинков. Такие, как он, самые опасные, и я не раз терпела поражение, пытаясь сопротивляться. От таких только бежать, но бежать-то надо было раньше.

  – Не пытайся заморочить мне голову, – говорит охотник. – Ты хороша в этом, как мне говорили, но я сразу же пойму – и дам отпор. А потом... – он со значением покачал стволом своего диковинного оружия. – Мне не хотелось бы применять силу. Просто протяни руки, и я скую тебя.

  Я видела, чем они связывают подобных мне. Эти путы не столько свяжут меня, сколько ослепят мой разум, блокируют мой дар. Умные люди создавали десятки таких устройств, самых разных видов и форм, работающих явно и тайно. Всё, чтобы сковать меня и прочих бедолаг.

  Мне не сбежать от него, и не победить. Я помню, каково это – ковылять, словно раненая птица, цепляясь за жизнь, надеясь на чудо. Однажды это чудо мне помогло, однако нельзя же рассчитывать, что рыцарь на сверкающем авто появится и в этот раз. А если нет рыцаря – может быть, найдётся дракон?

  Охотник собран, напряжён и готов к отпору, его не застать врасплох. Мне не взломать его разум достаточно быстро – он успеет нажать на спусковой крючок. Но это, наверное, и не понадобится. Я ведь щедрая Фея, я хожу по миру снов и делюсь его плодами с людьми, хотят они этого или нет.

  Я закрываю глаза и тянусь в сон, пока моё тело пятится к стенке. Охотник спокоен. Его взор ограничен, он не смотрит в мир грёз, не видит таящихся там диковин и опасностей. Поэтому он совершенно не готов к тому, что я достаю оттуда.

  Клубок кошмаров врывается в его разум, словно таран. В нём смешались образы чудищ и катастроф, предчувствия беды, страхи, боль, неуверенность, и всё это настолько реально, что даже яркий лунный свет не может прорвать завесу мрака, окутавшую комнату. Взломать сознание, лишить воли, заморочить – ха! Я просто врываюсь в его голову на самосвале, полном ужаса и отчаяния, и когда он всё-таки стреляет в меня – ему от этого уже нет никакого толка.

  Я прихожу в себя медленно, рана от странного оружия словно не хочет закрываться, но мне такое не впервой, и мой дар снова вытаскивает меня с того света. Когда я нахожу в себе силы встать и переодеться, я бросаю взгляд на охотника – тот лежит на полу, хватая ртом воздух, и я слышу, как яростно бьётся сердце в его груди и столь же яростно бьётся разум в тисках кошмара. Мне даже кажется, что тот клубок эманаций, который я швырнула в него, был живым, агрессивным и очень голодным. Но так ведь не бывает. Не бывает?

  Я смываю кровь и одеваюсь. У меня нет сил, чтобы сплести себе одежду из ткани мира грёз, и я довольствуюсь тем, что было у меня с собой. Я выхожу из комнаты и, перешагнув через тело, иду к выходу, но останавливаюсь на самом пороге. Я смотрю на этого беднягу, и мне становится совестно. В конце концов, он такой же слуга, как и те, кто держал меня в моей старой клетке. Он вряд ли достоин моей ненависти.

  Я подхожу к стене и снимаю с неё щит и меч, которые верой и правдой служили одному юному рыцарю. Они сияют так же ярко, как и в первый день нашей встречи, ведь рыцарь так искренне верил в их силу. В зыбком мире грёз редко попадается что-либо настолько постоянное. Я склоняюсь над охотником, погружая щит и меч обратно в ткань сна, словно подаю утопающему спасательный круг. Теперь у него есть шанс, большего я не дам – я не настолько глупа, чтобы спасать его своими силами. Мне пора, пока не пришли другие.

  – Не благодари, – говорю я ему, прикрывая за собой дверь.

  На улице прохладно, хотя ночь только начинается. Несколько знакомых ночных бабочек устало приветствуют меня – бедные феечки без крыльев и рыцарей. Я киваю в ответ и ухожу, погружаясь в темноту и шум мегаполиса, который не засыпает даже в самый поздний час. Я прощупываю пульс города и иду, куда глаза глядят. Мир грёз подождёт, а я подыщу себе новое местечко, где можно будет вдоволь выспаться, блуждая дорогами чужих фантазий. До следующего охотника.