Текст книги "Фанфики на цикл "Еще не поздно""

Автор книги: Павел Дмитриев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

06. Про советский лунный трактор
(hcube)

Задача хоть в чем-то, но опередить американцев, очевидно, стояла перед Шелепиным в полный рост, потому что, объявив курс на исследование Луны автоматами, СССР начал эти самые автоматы проектировать в три смены. И, конечно, директор НИИ Интел не остался в стороне от этого увлекательного процесса.

Про Луноходы я помнил только то, что они были. Поскольку программу свернули чуть не до моего рождения, о машинах я помнил только приблизительный внешний вид – черепашка на шести... или восьми? колесах. Вроде там еще реактор был. И третий Луноход, который в музее.

Зато, как и любой завсегдатай Интернет, я отлично был знаком с американской программой исследования Марса – в 2012 о пройденных километрах и преодоленных препятствиях рапортовали примерно так же, как в СССР – о повышении удоев и выплавки металла. Надо сказать, что хвалили программу не зря – при расчетном сроке эксплуатации в 6 месяцев, парочка марсоходов прожила на поверхности аж два марсианских года – 4 земных – и несмотря на обилие мелких неисправностей, продолжала накручивать на колеса марсианский грунт.

Примерный вид марсианских роверов я хорошо помнил – 6 колес на длинноходовой подвеске, широкие раскладные панели солнечных батарей, и торчащая вверх штанга панорамной камеры. Без, правда, конкретных размеров, помнил только, что запустили марсоход ракетой среднего класса Атлас-5, с российским ракетным двигателем на первой ступени.

Этот дизайн и взяли за основу советские луноходостроители, сочтя, что песчаная пустыня Марса не сильно отличается от такой же на Земле. Или Луне.

Конечно, шасси получилось упрощенным – все-таки, ни такой производственной базы, как у американцев, ни вычислительной техники такой мощности, в наличии не было. Но внешне оно оказалось весьма похожим, разве что от поворотных узлов на колесах отказались в пользу 'танкового' разворота, при котором все правые колеса крутились в одну, а левые – в другую сторону. И число колес также увеличили до 8 штук, мотивируя это тем, что при отказе какого-то колеса будет достаточно поднять его активной подвеской над уровнем грунта, и ехать на оставшихся.

Кстати, с вычислительной техникой неожиданно помогли... танкостроители. Оказалось, что вычислительный комплекс для управления танком, и вычислительный комплекс для управления луноходом – имеют очень много общего. То же самое дублирование, те же самые сложные условия эксплуатации... та же защита от всего и вся, включая взрыв ядерной бомбы в пределах прямой видимости.

Параллельно с Луноходом, на базе взлетной ступени теперь уже никуда не летящего ЛК, сделали посадочную платформу Е-8. Запускаться система должна была Протоном, в четырехступенчатой конфигурации, четвертую ступень представлял позаимствованный с Н-1 блок Д. Вроде бы, ракетостроители Челомея, разрабатывали под Протон разгонный блок на тех же компонентах топлива, что и сама ракета, но пока что – использовали что есть.

При испытаниях на околоземной орбите, запущенный Союзом посадочный комплекс успешно выдал тормозной импульс, и прикрепленная на него вместо Лунохода тонна балласта красиво сгорела в атмосфере над Тихим океаном. Посадку же на поверхность Луны, увы, в земных условиях было никак не отработать, поэтому было решено свернуть серию Лун, и заняться отработкой новой посадочной платформы.

Первый блин, как водится, вышел комом. РН отработала, разгонный блок отработал, посадочная ступень вышла на расчетную траекторию, и... пропала. Радиоконтакт прервался в ходе работы тормозного двигателя (станции, как и Луна-9, применяли схему 'прямой посадки', без выхода на орбиту Луны, это позволяло контролировать весь процесс посадки земными вычислительными средствами). По всей видимости, отказал радиовысотомер, потому что в телеметрии высота над грунтом отсутствовала вплоть до пропадания сигнала.

Производителя платформы наскипидарили, заставив установить два высотомера, мажоритировать их показания (благо, платформа получила единый с Луноходом бортовой вычислительный комплекс на аж трех микропроцессорных блоках, причем с дополнительными средствами управления и контроля через низкоскоростной всенаправленный канал – мои записки о потерянном из-за отсутствия такого, Фобос-Грунте, также дошли до руководства космической отрасли), и выбирать из них наиболее достоверные.

Платформу несколько раз сбросили в казахской степи с вертолета на парашюте, просмотрев работу вычислительного комплекса. Вроде бы все работало, и даже выдавало корректные команды на включение двигателей и изменение их тяги, в зависимости от высоты и скорости сближения с поверхностью.

Второму луннику также не повезло. Взорвался разгонный блок при включении двигателя. Как ни странно, вычислительный комплекс выжил – диагностика показала работоспособность двух из трех бортовых вычислителей. Команды по низкоскоростному каналу на развертывание солнечных батарей и панорамной камеры также прошли успешно, но через трое суток, из-за невозможности поддерживать ориентацию на Солнце, аккумуляторы сели, и аппарат также был потерян.

Теперь выволочку получили разработчики разгонного блока, а Челомею ушло указание ускорить разработку собственного разгонного блока повышенной энергетики, на базе второй ступени новой МБР УР-100. Конечно, с другими баками, того же диаметра что на Протоне, и с другой управляющей электроникой, от МБР оставался только двигатель.

Наконец, третий раз оказался успешным – Бог троицу любит, хотя члены ЦК его существование и не признают. РН успешно ушла со старта, разгонник успешно отработал, посадочная ступень успешно села, и станция успешно перешла в рабочее положение, развернув СБ, радиаторы, штангу панорамной камеры, и антенну для высокоскоростной связи с Землей. За несколько месяцев, вся окрестность точки посадки была отснята с максимальным разрешением, которое мог дать варифокальный объектив панорамной камеры, что позволило собрать из снимков панораму с невиданным по тем временам разрешением 15000х1500 точек. Многократная съемка и наложение кадров позволила отстроиться от помех на канале передачи, и добиться высокого качества изображения.

Тем временем, в КБ Лавочкина, закончили работу над полноценным шасси Лунохода. Машина была оснащена мощным вычислительным комплексом, изотопным генератором с системой жидкостного поддержания температуры начинки Лунохода, серебряно-кадмиевыми аккумуляторами, солнечными батареями установочной мощностью в полкиловатта, термоэлектрическим генератором с приводом от изотопного генератора, мощностью еще в 300 ватт, сбросовым теплом которого как раз нагревалась электроника, шасси высокой проходимости с автоматической системой удержания горизонтали (которая использовала активную подвеску), двумя панорамными и двумя ходовыми камерами, при этом обе ходовые передавали стереокартинку напрямую, в реальном времени, а разнесенные почти на два метра панорамные – так же как на ранее испытанной станции, с накоплением кадра высокого разрешения в памяти БЦВМ. Луноход испытали в камере, имитирующей дневную (+150) и ночную (-100) поверхность Луны. В обоих случаях, система термостабилизации справлялась, перенаправляя на радиаторы большую или меньшую часть тепла реактора, так что систему признали годной для запуска.

7 ноября 1970 года, уже вполне отработанная РН Протон, снабженная новым челомеевским разгонным блоком повышенной энергетики, упершись в стартовую площадку 6 струями лилового пламени, вынесла на дорогу к Луне первый экземпляр серийного Лунохода. Прототип был оснащен по минимуму, чтобы оставить запас массы, и все равно – по сравнению со стационарной станцией, масса выросла почти вдвое – на поверхность Луны планировалось посадить примерно полтонны советского хайтеха. Видимо, магия коммунистических свершений сработала, потому что в ходе полета не случилось ни одного сбоя, перезагрузка по очереди всех трех вычислителей при прохождении радиационного пояса – не в счет. Станция успешно (хотя и несколько жестковато – скорость касания поверхности оказалась выше расчетной на 2 м/с) прилунилась, успешно раскрыла съездную аппарель, и Луноход успешно по ней скатился на поверхность, открыв тем самым новую страницу в исследовании небесных тел.

Машинка оказалась весьма удачной – несмотря на многочисленные отказы, она проработала на поверхности почти 4 года, к концу эксплуатации, перемещаясь на 5 выживших колесных блоках, 'поджав' остальные, вышедшие из строя, обломав о скалу одну из четырех консолей солнечных батарей, что снизило мощность на 20%, получив отказ одного и постоянные сбои второго вычислителя, и наконец, из-за недооценки пропускания тепла конструкцией, электроника порой перегревалась до сотни и охлаждалась до -20 градусов Цельсия – несмотря на работу системы термостабилизации на полной мощности. Луноход прошел по поверхности почти тысячу километров, побывал на месте посадки двух Сюрвейеров и Аполлона-12, и, в последней точке, был оставлен на вечную стоянку, за полной выработкой ходового ресурса (последние 50 километров преодолевались со скоростью менее 1 километра в час, притом что в начале эксплуатации, машина разгонялась до 6 километров по ровной поверхности).

Но он оказался не единственным представителем своей породы. Запуски Протонов с Луноходами продолжались по 2 раза в год вплоть до 1990 года, и по поверхности спутника порой ползало до 10 роботов, снабженных лазерными спектрометрами, буровыми установками, экспериментальными устройствами переработки реголита... да что только на эту платформу не цепляли, расширив шасси еще на один каток, полную массу до тонны, и увеличив суммарную мощность СБ и изотопного генератора до двух киловатт. Еще надо упомянуть побочную ветвь, которая пошла от той самой, первой, посадочной платформы – систему возврата грунта. Первоначально, ее хотели сделать автономной, но видя успех программы Луноходов, провели парный запуск – возвратная платформа села на маяк посадочной платформы Лунохода-3, доставленный которой аппарат уже произвел к тому моменту пробное бурение в нескольких точках, а также собрал специальным манипулятором образцы лунных камней. Все это было загружено в люк взлетной капсулы, которая успешно вернулась на Землю, доставив лунный грунт почти одновременно с Аполлоном-11.

07. Бизнес-комиссары или Mba по-советски
(Mekhanoid)

Осенний день 1971 года в Лужской северо-западной экономической зоне выдался на удивление ясным и спокойным. Солнечные лучи пробивались сквозь высокие витражи актового зала и освещали многочисленные кресла, красиво украшенную сцену и ослепительно белые стены. К приятным запахам нового помещения примешивался тонкий аромат свежего моря.

Вчерашний вечер для Юкио Касио прошел весьма бурно, а последствия употребления крепкого саке, которое русские называли vodka, сказывались в виде легкой головной боли. Несмотря на это, Юкио внимательно слушал вступительную речь одного из лидеров СССР.

– Уважаемые товарищи и зарубежные гости! – начал свое выступление товарищ Шелепин, – Я очень рад объявить об открытии первой советской бизнес-школы, созданной совместно с нашими коллегами из французской бизнес-школы INSEAD.

Не буду скрывать от вас, решение о создании данной школы было непростым. Современный мир требует от нас гибкого подхода и новых методов управления. Опыт работы свободной экономической зоны показывает, что между капиталистическими и коммунистическими странами возможно успешное и взаимовыгодное сотрудничество. Однако для управления совместными предприятиями нам необходимо новое поколение руководителей, способных эффективно выстраивать свою работу в условиях рыночных отношений с нашими зарубежными коллегами.

Именно поэтому в состав ваших групп входят не только представители социалистических стран, но и амбициозные молодые руководители из стран западной Европы. Полагаю, что совместное обучение позволит вам укрепить и в дальнейшем развить деловые отношения на благо всего мира.

Вы все прошли тщательный отбор и обладаете необходимыми навыками для успешного завершения обучения и построения дальнейшей карьеры. Фактически, я сейчас выступаю перед будущими руководителями; именно от вас будут зависеть наши экономические успехи в ближайшие десятилетия. Все это требует от вас ответственности и преданности своему делу.

Для того чтобы обеспечить непрерывный процесс подготовки будущих квалифицированных руководителей ежегодно из стен этой школы будет выпускаться свыше ста специалистов. Ваш выпуск очень важен для нас, через год, я надеюсь, мы встретимся снова на вручении дипломов. Спасибо.

В зале раздались аплодисменты, а взгляды присутствующих устремились к человеку, вышедшему к трибуне.

– А теперь, перед вами выступит с приветственной речью декан INSEAD мистер Диан Берри, – передал слово Александр Николаевич.

– Уважаемые слушатели, – начал господин Берри, – сегодня мы открываем новый этап в развитии наших взаимоотношений с Советским Союзом. Последние годы показали, что развитие мировой экономики невозможно без международной кооперации. Мы очень рады и гордимся тем, что первая советская бизнес-школа открывается в сотрудничестве с INSEAD здесь, в северо-западной экономической зоне, где уже успешно функционируют несколько десятков совместных предприятий. Создание специального учебного заведения является логическим ответом на потребности компаний в современных и эффективных менеджерах.

На протяжении следующего учебного года вы будете изучать не только экономические модели, но и методы управления совместными предприятиями. Отдельно я хотел бы упомянуть специальный курс по логистике. Думаю, с учетом территории Советского Союза и его обширных международных связей, данный курс будет востребован.

Также вы пройдете ряд тренингов по управлению коллективами и получите навыки построения международной команды для решения поставленных перед вами задач.

По настоянию советской стороны мы включили в программу обучения курс по вычислительным технологиям. Вы увидите и лично опробуете последние достижения в области автоматизации. На конкретных примерах вам будет продемонстрировано, как кардинально может измениться деятельность компании при внедрении современных средств связи и средств вычислений.

В конце обучения у нас запланирована двухнедельная стажировка. Слушатели из стран социалистического блока будут проходить стажировку на ведущих западноевропейских предприятиях, и наоборот, слушатели из европейских стран – на совместных предприятиях в Лужской свободной экономической зоне.

...

Вечером, прогуливаясь по территории кампуса под необычно ясным и звездным небом, Юкио невольно вспоминал причины своего решения получить дополнительное бизнес-образование с Советском Союзе. Скажи он кому об этом даже пять лет назад, его бы приняли за сумасшедшего.

В первый раз буклет о новой международной бизнес-школе попался ему на глаза в приемной их совместного советско-японского предприятия. Продуманный и красивый стиль сразу привлекал внимание, также как и содержание, оформленное на русском и английском языках. Как раз весной этого года проводился открытый семинар с представителями новой школы. Несмотря на первоначальный скепсис, Юкио не удержался от посещения семинара.

Новое трехэтажное здание, построенное в неоклассическом стиле, производило благоприятное впечатление. Кроме самого здания, на отведенной территории завершалось строительство жилого квартала для будущих студентов и преподавателей, а с другой стороны уже был готов небольшой спортивный комплекс.

Но самое поразительное находилось внутри. Часть здания была выделена под мощный вычислительный комплекс. На каждом (!) месте слушателя в аудиториях были установлены последние модели персональных компьютеров Орион, а все рабочие места были соединены между собой и машинным залом локальной сетью. Отдельная группа специалистов и преподавателей с гордостью продемонстрировала посетителям новые программы для автоматизации и моделирования бизнес-процессов.

Последним аргументом стал факт участия в учебном процессе профессоров из французской бизнес-школы INSEAD, а также состав слушателей. В равной степени в группах присутствовали перспективные менеджеры из западных компаний и молодые руководители из стран социалистического блока. Последние метко прозвали себя бизнес-комиссарами, явно делая отсылку на бурные революционные годы на заре советской власти.

Действительно, происходящие перемены в стране советов были больше похожи на небольшую революцию. Хотя в целом в стране сохранялся коммунистический политический строй, с экономической точки зрения происходил кардинальный разворот в сторону рынка. Особенно это было заметно в свободной экономической зоне, где казалось, что вопросы мировой революции никого не волнуют, а основными факторами успеха для коммунистов становится прибыль и доля на рынке.

....

"... и это позволит укрепить и в дальнейшем развить международные отношения на благо всего мира", – дочитал новости в последнем номере "Правды" тов. Суслов.

– Тьфу, вот ведь подлец, Сашка, – сплюнул главный идеолог партии, – и как только совесть позволяет.

Совсем обнаглели эти комсомольцы, – думал про себя Михаил Андреевич, – мало того, что вернули НЭП в отдельном регионе, так развели тут дружбу народов с проклятыми капиталистами. И еще прикрываются интернационалом, хотя по факту самые что ни на есть перерожденцы и ревизионисты. Надо что-то с этим делать, еще не поздно ...

В одном из кабинетов Кремля раздался звонок. – Алло, Леонид Ильич? – раздался тихий ровный голос на другом конце трубки, – Нужно переговорить …

08. Алферов 1967
(Michael)

Как водится по неофициальной традиции, банкет по случаю присвоения ученого звания доктора физико-математических наук устроили с размахом. Теперь вот Алферов отдыхал дома от отдыха, попивая чай на кухне.

Жорес Иванович не был завсегдатаем таких мероприятий, но тут что называется, пришлось. Ленинская премия, затем года не прошло и присвоение звания без защиты диссертации по совокупности работ. Еще премия за внедрение изобретений в производство, которая вышла как бы не больше ленинской. В ресторане пришлось накрыть стол словно на свадьбу какую-то, пришло аж шестьдесят человек, включая даже министра электронной промышленности Шокина, заглянувшего на полчаса. А такой знак внимания в определенных кругах значил немало.

На самом деле поддержка сверху была и раньше, после памятного визита Петра Воронова, как по мановению волшебной палочки решались очень многие вопросы, даже озвучить которые раньше казалось немыслимым. Новейшая импортная ЭВМ, которую только год назад как стали производить в США и которую запрещено поставлять в СССР? Пожалуйста. Новейший импортный сканирующий микроскоп, который даже за рубежом производится в единичных экземплярах и который тоже в СССР никто не отдаст? Пожалуйста, по смутным намекам обошелся он в страшно представить какое количество валюты и агентура КГБ его аж со стрельбой вывезла. Необходимы новые здания для производственных мощностей – пожалуйста, их аж у военных изо рта вынимают.

Интереснейшая работа, самое новейшее оборудование и материалы, организация с нуля суперновейшего производства, ленинская премия и звание доктора наук "вне очереди", без защиты. После запуска производства светодиодов открытые публикации в советских и иностранных научных и даже научно-популярных журналах. Вон лежит "Наука и Жизнь" с красочной обложкой, где прямо на первой странице ярко светят на фотографии красные, желтые и зеленые светодиоды. Именно ярко, они видны даже под солнцем. Внутри статья об очередном выдающемся достижении самой передовой в мире советской науки и техники, интервью с ним, Алферовым о перспективах изобретения.

Перспективы, на данный момент, по правде говоря, были так себе, индикация, наиболее серьезно – это наверное, оптоэлектронные пары для развязки сигнала. В некоторых схемах очень нужная вещь, у вояк уже и слюнки текут. Конечно, про вояк в журнале не было ни слова, но про звуковоспроизводящую аппаратуру речь зашла. Вообще везде, где надо обеспечить чистую гальваническую развязку. Гораздо больше обещала сама усовершенствованная теория гетеропереходов, которая так мощно развилась в работе.

Тем не менее, свежеиспеченный доктор наук, а ему намекали, что с такими достижениями можно и академиком стать, когда он сделает, наконец-то, то с чего и началась его невероятная история, не чувствовал удовлетворенность достигнутыми результатами.

Это было не его, по крайней мере, тут он мысленно поправился, не он и его сотрудники были первыми, кто-то где-то уже все это сделал и даже намного больше. Невероятное искушение: он не преуменьшал своих заслуг, теория им была честно разработана, но так хотелось отмежеваться от незаслуженной славы первооткрывателя.

Но нельзя – это жуткий секрет и самое большое недоумение, роковая тайна, загадка, которые он чувствовал, стали увлекать даже больше текущих научных интересов.

О том, что у него в разработке были образцы уже кем-то сделанных светодиодов и образцы полупроводниковых гетеролазеров кроме него знают только буквально четыре человека. Те кто работали в лаборатории, когда этот искуситель Воронов впервые принес маленькую детальку, которую он назвал лазером.

И никто больше. Мало того, кроме Анатолия, который и привез образцы, даже никто из КГБ или партийных работников самого высокого ранга не имел права и догадываться об их наличии. На случай непредвиденных осложнений он ему даже дал прямой номер телефона самого председателя КГБ Семичастного! И открыто сказано ничего такого не было, но сам факт, что несмотря на жуткую секретность не стали ни подписок брать, ни оформлять форму допуска, даже не заставили записывать результаты исследований только в пронумерованный, прошнурованный, опечатанной сургучем веревкой и сдавать все черновики, заставлял поежиться.

Выходило, что дело настолько экстраординарно секретное, что ради этой секретности даже не стали морочить голову бюрократией с неизбежным вовлечением слишком большого числа людей, которые были бы хоть отчасти, но в курсе.

Тогда два года назад он не только восхитился лазерной "игрушкой", ее невозможными качествами, КПД, но и испытал досаду, что оказывается, пока их держали на довольно скудном пайке, иностранные ученые уже далеко опередили их и достигли выдающихся результатов. О которых он ничего не слышал, что и не удивительно, впрочем, если они секретные. Да к тому же, как он думал сначала, иностранную лабораторию постигла печальная участь.

Что он теперь думал? Непонятно, но дело начинало попахивать мистикой.

Он припомнил слова этого... Воронова – "Какое тут открытие? Эти образцы были изготовлены по сути в результате удачной ошибки, без какого-либо серьезного исследования. Согласитесь, от случайного результата до подтвержденной теорией промышленной технологии не близкий путь?"

Тогда он осторожно пообещал порядка полугода, чтобы разобраться. Наивный. С энтузиазмом Шуры Балаганова они тогда принялись точить образец. Выломали кристалл, всего за неделю дневок и ночевок в лаборатории сделали аж 28 слоев, которые засовывали с масс-спектрограф. Даже казалось, что 28 – это много. Брали с запасом. Что они делают чего-то не так можно было заподозрить уже после нескольких первых слоёв, но решили заняться вплотную теорией позже, после получения всех данных. Получилась полная чепуха. Они уничтожили ещё один образец лазера, прежде чем стало ясно насколько тонкий и точных техпроцесс использован. В итоге, полгода ушло только на то, чтобы в самых общих чертах суметь понять с чем они вообще имеют дело. И если бы не идея про квантовые точки, что пришла ему в голову после недель бесплодной работы... Они бы и сейчас без толку изучали образцы.

Ключевая мысль, после нее дело сдвинулось с мертвой точки, но большая куча дорогущего импортного оборудования была приобретена только для изучения этого гетеролазера, целую лабораторию, оснащенную по последнему слову техники, создали фактически только ради того, чтобы максимально точно понять конструкцию образца. Того, что они узнали, хватило бы на десятки диссертаций и работу немаленького НИИ.

Но и спустя год ни о каком повторении образцов лазера даже в единичных экземплярах в лаборатории еще не шло речи. Только-только сумели проработать теорию и завершить описание лазера. Впереди еще виднелись горы работы.

И тут случилось второе чудо, масштабами поменьше, но если вдуматься настолько же необъяснимое. Началось с того, что на них стал серьезно наседать Шокин, раздраженный полным "наличием отсутствия". За это время на них потратили колоссальные ресурсы, в том числе и инвалюту, буквально за золото кое-что закупали, а на выходе советская власть имела очень довольных ученых и нулевой практический результат, который был обещан еще давно.

Дело стало неприятно пахнуть и осложнялось тем, что ни про какие секретные образцы министр не знал и сообщать что-либо ему, как и любому другому, было строжайше запрещено.

Тогда он впервые напомнил о себе Воронову, который и заварил всю кашу. Тот как фокусник кроликов из шляпы и вытащил светодиоды. Интересно, что по-видимому, для директора Интела стало новостью, что в мире никому неизвестны желтые и зеленые светодиоды. И он еще что-то намекал на возможность достать голубые и белые!

Год даром не прошел. И накопленный теоретический багаж и уникальное оборудование позволили менее чем за месяц разобраться с яркими желтыми, зелеными и красными светодиодами, разработать технологию их производства. Причем конструкции их оказались таковы, что производство в перспективе выходило еще и дешёвым. Хотя, опять же, пришлось целые линии по производству полимеров закупать у капиталистов.

И вот теперь, еще через год, завод выдал первые партии светодиодов и оптронов. Посрамили капиталистов, продукция Монсанты, которая их опередила на месяц с промышленным выпуском тускловатых красных светодиодов не шла ни в какое сравнение с ярко светящимися да еще и разными цветами изделиями новейшего Ленинградского завода.

Но до выпуска требуемых гетеролазеров было все еще далеко, проблемы вставали перед ними нешуточные, фактически они тянули за собой и высоковакуумную технику и все связанное производство и точную механику и точную химию, причем без ЭВМ, без мощнейших и быстродействующих промышленных ЭВМ нечего было и думать разворачивать производство. И тут отдельными шпионскими закупками техники никак нельзя обойтись. Их требовалось на завод сразу несколько, минимум штуки три-четыре PDP-7. Или даже еще производительнее.

Кажется вроде, по слухам, что-то такое интересное для контроля быстропротекающих техпроцессов получилось у Староса...

А ведь врал Воронов!!! И про случайный результат врал и про разгромленную лабораторию. Сейчас спустя два года это ясно как божий день. Случайно получить гетеролазер можно не с большей вероятностью, чем стае обезьян случайно намолотить Войну и Мир на пишущей машинке.

И вот тут и начиналась мистика. Он готов был съесть свой документ, удостоверяющий докторское звание, а заодно и кандидатское и закусить дипломом, что ему передали даже не лабораторные экземпляры, а серийные промышленные изделия. Слишком многое на это указывало: и повторяемость образцов и продуманность в мелочах, которая возникает лишь в ходе освоения выпуска изделия, даже наличие технологических выемок в корпусе.

Первое время после публикаций он ожидал, что его схватят за руку как нашкодившего котенка, вот-вот за границей кто-нибудь выступит с заявлением, что все светодиоды сперли русские. Или как минимум примется оспаривать приоритет.

Удивительно, но даже спустя пару месяцев никто не сознался. Журналы печатали его статьи, Ник Холоньяк поздравил его с достижением и даже пожелал приехать на научную конференцию. Монсанта пытается не пустить СССР на западный рынок с помощью патентов. Но и СССР тут не сплоховал и уже поданы заявки на все патенты, связанные с новейшими светодиодами. Монсанте тоже придется договариваться.

Никаких скандалов. Даже никто не рассекретил, ставший бессмысленным свой секрет и не поспешил вывести на рынок, то что изготавливали задолго до СССР. Забавно.

Но где тогда и кто это все придумал изначально?! Исключительно сложная штука, даже после года, который у него ушел только на то, чтобы понять устройство и работу уже готовых образцов, понадобился еще год, чтобы вчерне разработать возможную технологию пока еще лабораторного производства.

Самое загадочное, что производство этих изделий требует не только знания теории гетеропереходов, квантовых точек, но и ряда специфических химических и прочих технологий, для которых наличие мощных ЭВМ просто-таки необходимость. Но появились-то эти машины даже в США, только совсем недавно. Некоторые технологии пришлось разрабатывать заново, потому что о них тоже ничего не известно.

В принципе, сам лазерный эффект в полупроводниках, уже был известен, впервые его продемонстрировал все тот же Ник Холоньяк. Очень интересные достижения имеются у Басова и в самом СССР. К некоторым даже имел отношение он сам, впервые его теория по гетероструктурам, предложена в 1963 году. А ведь сам лазер появился совсем недавно, всего-лишь за шесть лет до прихода к нему товарища (или господина? – что-такое импортное явно проскальзывало в его манерах) Воронова. Или чуть больше, если считать еще и мазер. Но то, что ему попало в руки было очень далеко от этих результатов. Примерно такое же отличие как между первыми самолетами начала века и турбореактивными современными красавцами. Совсем иной уровень техники. Совсем иные характеристики. Причем чувствовался он и в светодиодах тоже, не так явно, но опять напрашивалось сравнение.