Текст книги "Самый лучший комсомолец. Том седьмой (СИ)"

Автор книги: Павел Смолин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Хмыкнув, я поплыл дальше, и тут из-за корзинки с плавательными снарядами выскочил здоровенный мужик с татуировкой Сталина на груди, в трусах и плавательной шапочке. Пробежав по бортику, он сиганул в воду и вынырнул передо мной, натянув на лицо ухмылку с посылом «не пройдешь».

Я попытался сменить дорожку, но дедов охранник деликатно схватил меня за руки.

– Так нечестно! – пожаловался я.

Проплывающий мимо меня Андропов ухмыльнулся:

– Привыкай к большой политике!

Глава 11

Дед чисто по-родственному заночевал в моей квартире и не погнушался зайти с утра, чтобы меня растолкать.

– Я рад, что ты приехал в гости, – пробурчал я и потер глаза. – Но в половину седьмого утра-то будить зачем?

– Я в твои годы вставал с петухами, – Андропов остался безжалостен.

– Ты пожилой и всю жизнь работал в органах, – простил его я. – Поэтому у тебя атрофированная эмпатия. Я это понимаю и не обижаюсь.

Махнув на меня рукой, дед ушел из комнаты. Нужно одеваться – просто так бы не разбудили. За завтраком он поделился хохмой:

– Либеральные республиканцы собираются выдвинуть для участия в досрочных выборах – они на ноябрь назначены – негра. Эдвард Брук – действующий сенатор от штата Массачусетс и бывший генеральный прокурор. Автор Акта о гражданских правах трехлетней давности.

– Какой образцово-показательный, призванный показать своим братьям, что их голоса слышат в Белом доме, чернокожий, – умилился я. – Он же первый чернокожий сенатор и генпрокурор, правильно?

– Правильно, – с улыбкой кивнул дед. – А теперь у него есть отличный от нуля шанс стать первым черным президентом. Но эти шансы невелики.

– Негры потупее может и порадуются за своего «брата», – кивнул я. – Но остальные будут понимать, что им кинули подачку вместо реальных изменений в обществе. Про белых и говорить нечего, особенно южные штаты. Как сверхдержавой может править нигер? Это же невыносимо!

– Я с тобой согласен, – хохотнул дед, поедая идеологически вредный продукт – бекон.

Диета у него теперь не такая строгая.

– Чисто ради картинки наберет процентов шесть и будет грустно вздыхать: «общество еще не готово». Я бы поставил на демократов – республиканцы за последние пару лет совершили очень много ошибок, и элиты могут попытаться, так сказать, перезапуститься.

– А чем либеральные республиканцы отличаются от других? – спросил я.

– «Неуд» тебе по политической подготовке, – осуждающе ткнул он в мою сторону вилкой.

– Несправедливо! – возмутился я. – Главное – знать базу: там сидит крупный промышленно-банковский капитал, который хочет нам зла и прячется за симулякром демократии в виде потешной борьбы двух театральных трупп, которые в свою очередь делятся на группы поменьше.

– Я тебе материалы пришлю, – пообещал дед. – Оно, конечно, симулякр, но нам приходится с ним работать.

– Ладно, – смирился я.

– Либеральные республиканцы – это группировка, обслуживающая интересы Северо-Востока и промышленных штатов Среднего Запада, – объяснил он и выжидающе посмотрел на меня.

– Значит богачи с Уолл-Стрит и промышленный капитал, – пожал я плечами. – Второе неизбежно связано с прикормленными профсоюзами. На бедствующие фермерские штаты им плевать – наоборот выгодно, потому что разорившиеся фермеры превращаются в пролетариев, увеличивая безработицу и позволяя платить рабочим поменьше.

Кивнув, Андропов продолжил:

– Их номинальный лидер – Нельсон Рокфеллер, губернатор штата Нью-Йорк. В программе у них популистский таран в виде бесплатной медицины – на этой теме еще Кеннеди к власти пришел, а воз и ныне там – и схожая с японской или французской политика государственного регулирования.

Еще один проверяющий взгляд.

– Давать кому надо денег из бюджета, – расшифровал я.

Ухмыльнувшись, дед кивнул:

– Еще одним популистским тараном выступает бесплатное профессиональное и высшее образование. Эдвард Брук уже вовсю раздает интервью о том, что никаких погромов не будет, если каждый чернокожий будет иметь образование и работу – со вторым помогут государственные инвестиции в рабочие места.

– А где тут «либерализм»? – удивился я. – Если это социализм.

– Это вранье, – поправил дед. – Предлог для перераспределения финансовых потоков другой части элит. Популизмом для более разумных избирателей является обещание сбалансировать бюджет.

– Не осилят, – пожал я плечами.

– Не осилят, слишком велики аппетиты, – согласился Андропов. – И после выборов первый чернокожий президент в истории под благими предлогами отвяжет доллар от золота, предупредив заранее всех, кого нужно.

– И не предупредив сателлиты, – кивнул я. – У них у всех долларов очень много, и им придется это терпеть, – убрав со стола, я потянулся. – Хорошо, что соцблок живет в рублях!

– Пока не живет, – хохотнул дед, и мы пошли одеваться.

В подъезде нынче людно – на каждой площадке по паре КГБшников, на улице – две «буханки», две милицейских и две КГБшных «Волги». Все набиты сотрудниками. А вот эта «буханка» – наша студийная, с телевизионщиками.

– За мной тоже такая толпа будет ходить, когда подрасту? – поморщился я.

– А тебе зачем? – пожал плечами Андропов. – Ты же заговоренный.

– Сплюнь, – попросил я.

– Мракобесие зашевелилось? – он с хохотом потрепал меня по плечу. – Поехали, а то у колхозников каравай стынет.

– Агитку снимать? – догадался я.

– Генеральному секретарю коровники да свинарники без внимания оставлять никак нельзя, – подмигнул он уцелевшим глазом, и мы забрались в «Волгу». – Вези через промзону, Вась, – скомандовал водителю и посмотрел на меня. – За хозяйство-то краснеть не придется?

– Вся суть чинуш, – ехидно ощерился я. – По стране проблем непочатый край, а агитки снимать мы в образцово-показательные места ездим.

– Жалеешь, значит, дедушке образцовости и показательности? – изобразил он печаль.

– Все твоё, царь-батюшко, – налегая на «о» ответил я. – И поля, и леса, и речки, и рыба в них. Народ у нас тут трудолюбивый, набожный, провокаторов сам на вилы подымает. Живем мирно, хлеб маслом мажем, да с соседями через Амур торговлишку множим.

– Не аутентично, – оценил Андропов.

– Просто стилизация, – улыбнулся я.

– Это что тут будет? – спросил он, указав на бывший пустырь, которой ныне обнесли забором и забивают в землю сваи.

Американцы, после оглушительного успеха кино про поросенка подмахнули договор на производство кукол и пообещали подогнать оборудование не позднее лета, поэтому пришлось инициировать строительство корпусов.

– Куклы «Барби» будут лить, – ответил я. – Не знал?

– Я за Хрущевском не слежу, – развел он руками. – Это же твоя вотчина, а значит можно быть за нее спокойным. Рассказывай, какие у вас тут прорывы.

– Научная группа под руководством доктора (недавно докторскую защитил) Синицына почти доделала прототип Видеомагнитофона Домашнего – 1. Прототип кассеты уже давно готов, в лабораторных условиях аудиовизуальная дорожка записывается и воспроизводится в очень приличном качестве. С прототипом пойду к япошкам из JVC.

– Иди, – благословил дед.

– Приставка новая, считай, готова, – продолжил я делиться новостями науки. – Завод остановили на переделку конвейерных линий на новые задачи, давненько уже, по плану должны в апреле новую продукцию начать штамповать.

– В конце марта, значит, – улыбнулся Андропов.

– Запустят с классическим коммунистическим опережением плана, – улыбнулся я в ответ. – Еще компактный проигрыватель аудиокассет в Японии штамповать начали, вот такого размера, – показал деду размеры оригинального «Волкмена». – С прищепкой, чтобы вешать на ремень. Исполняется в желтом, оранжевом и синем цветах, потому что позиционируется в качестве придающего индивидуальности, стильного молодежного аксессуара.

– Не больно-то много индивидуальности в трех цветах, – хмыкнул дед.

– Главное потребителям об этом не говорить, – хрюкнул я. – Японцы предлагали сделать солидный серый корпус – типа как у диктофонов, позиционируя плеер как серьезную технику для взрослых людей. Какую-то часть партии для внутреннего рынка они серой все равно – японцы очень закомплексованные, многие побоятся вешать на ремень легкомысленно-желтый предмет.

– Ты в том направлении лучше разбираешься, – выразил доверие Андропов. – Игорь второго февраля приедет, введешь его в курс дела.

– Обязательно! – обрадовался я скорому появлению родственника.

Чуть спокойней на душе будет.

– Из крупного – всё, – закончил я хвастаться. – Развиваемся, масштабируемся, запускаем протуберанцы по всему Дальнему Востоку.

– Запускай и дальше, – одобрил дед. – Мы тобой довольны – одно подшефное фонду село обеспечивает экономическое процветание всему району, очень удобно.

– Вся страна на мне держится! – иронично заявил я. – А вы там в Кремле чаи гоняете и ждете, пока я все за вас сделаю.

– Скорее так – гиперактивный внучек ураганом проносится по стране пребывания, а мы потом перевариваем прибавку к Соцблоку, – хохотнул он.

– Какие-нибудь глобальные документы планируются? – спросил я.

– Чисто экономические, – кивнул дед. – В сентябре саммит проведем, название товарищ Бяо предложил: «Один пояс – один путь», от Шанхая до Берлина, мол, как когда-то Великий Шелковый путь. В Варшавский блок китайцев с корейцами брать нельзя – у них нерешенные территориальные вопросы, а вот Вьетнам в свое время примем.

– Японцы от этого расстраиваются? – спросил я.

– Шлют осуждающие попытки СССР устанавливать свои порядке в Тихоокеанском регионе дипломатические сигналы, – ухмыльнулся дед. – Когда свободные экономические зоны начнут давать продукцию, японские партнеры начнут выражать свое недовольство тем, что часть продукции их заводов экспортируется на закрытые санкциями рынки и брезгливо покупать у нас корейско-китайские товары.

– Понимаю, – хохотнул я.

– Они же понимают, что им азиатских колоний никогда не видать, – добавил обоснования дед. – Варианта тут два – либо дождаться, пока регион ляжет под США и конкурировать с ними за рынки, либо – как сейчас, демонстрировать недовольство, но торговать практически на монопольной основе через наше посредничество.

– Прагматично, – оценил я и спросил. – А соцблоку можно будет нефтью из «Дружбы» после введения эмбарго торговать?

– Конечно, – пожал плечами дед. – Здесь жадничать смысла нет – рынок огромный, на всех хватит.

За окном машины медленно светлело покрытое обещающими снегопад тучками небо, едущие впереди нас машины кортежа поднимали с дороги снежную пыль, мешая разглядеть прячущиеся в сумраке деревья, но подсвеченный указатель «совхоз „Красный амурец“ 1 км» было видно четко. Хороший выбор, потому что неделю назад закончилась его «реновация» – все жители переехали в кирпичные, центрально отапливаемые, оснащенные водопроводом и канализации домики «Потёмкинского» образца. ДК подвергли ремонту фасада, а тамошнее свиноводческое хозяйство начало работать почти с моментом начала строительства Хрущевска и ныне поставляет в государственные и кооперативные точки края до тысячи «вьетнамских тушек» в месяц. Еще там у нас теплицы с помидорами и огурцами – тоже центрально отапливаемые.

– Про важность увеличения мяса рассказывать будешь? – предположил я.

– Достигло пятидесяти одного килограмма на душу населения, – похвастался Андропов.

– Это хорошо, – порадовался я за народ. – Я килограмма три в неделю сжираю, повышаю статистику как могу.

Хохотнув, дед для порядка пояснил:

– Что твое обжорство, что твои поросята – это статистическая погрешность на общем фоне комплексной, государственного масштаба работы.

– Я понимаю, – так же для порядка кивнул я.

Любят эти пожилые поучать.

Въехав в совхоз, миновали пару улочек…

– Пустые палисадники режут глаза, – выкатил мне претензию дед.

– Растения пали жертвами насильственного перехода в достойные пролетария второй половины двадцатого века бытовые условия, – не смутился я. – Оп – и из без пяти минут палеолита в «золотой миллиард»! – хохотнул. – Прикольно же!

– Прикольно, – улыбнулся Андропов.

Совхозники встретили нас у новенькой, трехэтажной, кирпичной конторы. Типовой двухэтажки нам не хватает – слишком велика торговая нагрузка. Бабушки с караваем «фальстартанули», и камерам удалось застать только концовку приветственного ритуала. Ругаться никто не на кого не стал – в эфир пойдет минуты три, а снимать будут еще много.

Андропов откусил каравай, повеселил бабушек парой шуток, поручкался с совхозной верхушкой, и нам пришлось пересесть в РАФик – директор, парторг и главный местный торговик поехали с нами, а значит пришлось посадить в салон и парочку охранников.

На фоне свинарников дед действительно поговорил на камеры о пятидесяти одного килограмма на душу населения – «приналяжем и к 75-му поднимем до шестидесяти пяти!», после чего наградил персонал медалями «За трудовое отличие», а директора – медалью «За трудовую доблесть». Не забыл Андропов и прогуляться по свинарникам, немного запачкав лакированные туфли и демонстративно дыша полной грудью, показывая насколько комфортно себя здесь чувствует. И даже свинку с улыбкой почесал наш кровавый диктатор!

После этого мы отправились к тепличному комплексу.

– Количество теплиц по всей стране за последний год увеличилось почти в двадцать раз! От лица Партии и Правительства ЦК КПСС я бы хотел поблагодарить откликнувшихся на призыв Родины колхозников и совхозников…

После вручения наград посетили образцово-показательное домохозяйство многодетной семьи Ивановых.

– А здесь, Юрий Владимирович, у нас кролики.

– Кролиководство нынче в моде – куда не приеду, везде мохнатые уши торчат, – подпустил шутку с КГБшным оттенком Андропов.

– Так они и на мясо, и на мех, – пояснил глава семьи. – Димка-кооператор шкурку по три рубля забирает, а мясо мы сами едим – на семерых суп сварить тушка как раз и уходит. А пойдемте я вам мотоцикл покажу – нам как многодетной семье транспорт положен…

Закинув совхозное начальство в контору, мы доехали до соседнего населенного пункта. Здесь Андропов поговорил на фоне овцеводческого хозяйства:

– Втрое выросло количество овцеводческих хозяйств, на двести четыре процента увеличилась выработка изделий из овечьей шерсти…

Специализирующейся на индейках птицефабрики:

– Разведение птиц мясных пород станет одним из приоритетных направлений в плане развития сельского хозяйства на 1971-й год…

И заглянул в красующийся сносящим башню неподготовленному туристу ассортиментом сельмаг:

– Обеспечение товарного изобилия в колхозных и совхозных магазинах всех уголков нашей большой Родины – одна из важнейших задач!

По пути в третий совхоз я спросил:

– А ты разве не мог это все где-то ближе к Москве отснять?

– Мне просто интересно посмотреть на то, что ты тут наделал, – улыбнулся он. – А съемки, так сказать, побочная задача для экономии времени.

Основой процветания здесь служат молочные фермы и здоровенный молокозавод, который варит сыры, масла, сгущенку, карамель, сливки, кефир и все остальное:

– Потребление молока и молочной продукции достигло трехсот двенадцати килограммов на человека…

По совхозам мы мотались добрую половину дня, в целом неплохо проведя время за разговорами наедине и с совхозными товарищами. По пути в Хрущевск, глядя на начавшие сыпаться с неба снежинки, я сочувственно вздохнул:

– Какая у тебя скучная работа!

– Передумал в Генеральные секретари идти? – хохотнул он.

– Нас свинарниками не запугаешь! – заявил я. – Тем более что я по деревням и сейчас дай боже сколько мотаюсь.

– Поедешь со мной первый камень закладывать? – спросил дед. – Послезавтра.

– Ко мне послезавтра поэт Вознесенский приезжает, – расстроился я.

– Подождет, не маленький, – успокоил меня Андропов. – Но извиниться потом не забудь. Поэты – они обидчивые, сочинит потом эпиграмму про тебя.

– А сейчас у нас какие планы?

Дед приоткрыл окно, и с морозом ворвался громкий звук вертолетного двигателя. Кортеж синхронно остановился, и на дорогу приземлился армейский Ми-8.

– Полетели, с Владимиром Федоровичем чаю попьём в штабе округа, – пригласил меня Андропов.

– Небезопасно в снегопад-то, – заметил я.

– Меньше десяти покушений, а ты уже про безопасность задумываться начал! – хохотнул он. – Взрослеешь, Сережка!

Глава 12

«Чаепитие» с генералитетом шло отлично: хитрые Андроповы пили сильно разбавленную водку – актуально для деда – и сок – это для меня! – а генералитет синячил как положено. Ивент происходил в головном Хабаровском «Потёмкине», за счет принимающей стороны – служивые товарищи на самом деле скинулись и как положено заказали очень специальное обслуживание на целый вечер. Восемь тысяч семьсот два с половиной рубля депозита получилось, по категории «тяжелый совковый люкс»: под песнопения фольклорного цыганского кружка товарищи генералы наливались «Столичной», закусывая ее ложками черной икры, осетром, отрезали куски от запеченного целиком вьетнамского поросенка и прибывших из Италии сыров.

По атмосфере – что-то среднее между свадьбой и корпоративом: народ веселится, пляшет с женами – своими и соседних генералов – и соревнуется в длине и красивости тостов во славу Красной армии и товарища Генерального секретаря. В «президиум» – за стол Андропова, стоящий в глубине зала, мне нельзя, поэтому сижу в середине зала. По правую руку от деда сидит Владимир Федорович Толубко, по левую – Самые Важные местные генералы.

Рядом со мной сидят начальник нашей воинской части – Виталий Андреевич Сучков – и приехавший по каким-то международно-военным делам корейский генерал Чхун Сим. Первый нервничает и старается пить поменьше – он-то полковник, а тут всё в непосредственном и опосредованном начальстве, а главное – САМ. Второго мне, подозреваю, подсадили потому что я знаю язык, а еще это очень почетно. Хорошо накатив, поначалу старавшийся молчать и вежливо улыбаться Чхун Сим раздухарился, ослабил галстук, повесил фуражку на спинку стула и принялся влажно мечтать о захвате южной части страны:

–…прорвав оборону предателей у Чхорвона и уничтожив дальнобойной артиллерией ПВО противника, мы сможем сбросить десант на оккупированный проклятыми капиталистами Сеул!

Довольно душный сосед на самом деле, но придется это терпеть. Стоящий за спиной корейского генерала корейский полковник – даже не кушает, бедолага, уделяя все внимание помощи начальнику – наклонился и что-то шепнул на ухо Чхун Симу.

– Я знаю, дурак! – отмахнулся тот от него. – К моменту, когда мы двинем наши войска через проклятую 38-ю параллель, план успеет измениться тысячу раз!

Ясно, он мне немножко секретные вещи рассказывает.

– И это – сам внук товарища Андропова! – добавил Чхун Сим. – И его доверенные товарищи. Ты сомневаешься в их способности сохранить секрет?

Корейский полковник извинился перед нами низким поклоном, и мы его простили.

– У капиталистов только один путь удержаться у власти, – поддержал я разговор. – Как можно глубже погрузить свой пролетариат в общество потребления, выставляя в качестве витрины безликих идолов и мертвое сияние неона. Американцы помогут южным предателям, и ваши оболваненные пропагандой соотечественники начнут мягчать: сытая жизнь, в которой главным стремлением становится увеличение личного уровня потребления, делает человека слабым. Это – долгий процесс, но после того, как мы получим пару поколений чистых потребителей, освободить и перевоспитать их будет гораздо легче, чем сейчас, когда еще жива память о прошлой войне. Однажды ваш сын, товарищ Сим, будет в числе тех, кто поднимет флаг Истинной Кореи над Сеулом.

– Выпьем за это! – возрадовался корейский генерал.

Мы выпили, и тут в зал быстрым шагом зашел один из охраняющих деда КГБшников. Аккуратно огибая танцующих медленный танец людей, он подошел к Андропову и с полминуты шептал ему на ухо.

Поблагодарив сотрудника кивком, дед успокаивающе кивнул на мой вопросительный взгляд – все нормально, мол. Проводив взглядом идущего к выходу «дядю», я не совладал с любопытством, извинился перед корейцем и догнал КГБшника у входа, поймав его за рукав.

– У меня допуск как у деда! – с улыбкой похвастался я ему. – Что случилось?

– Евреи четыре «Фантома» вглубь Египта отправили, – поделился он новостями. – Три ПВО сбили, четвертый по командному пункту у Каира отработал.

– Наши? – спросил я.

– ПВО – наше, – с улыбкой кивнул он. – Командиры – арабские.

– Там же «прекращение огня»?

– Так это оно и есть, – хмыкнул КГБшник. – Когда меньше сотни снарядов в день летит.

– Спасибо, – поблагодарил я и вернулся за стол, тут же и с огромным удовольствием растрепав соседям о победе русского оружия над американским.

Новость разлетелась по залу в мгновение ока, и через пару минут к деду начали подходить группки по три-четыре генерала за подтверждением. Осуждающе посмотрев на меня, Андропов был вынужден объявить это во всеуслышание, заодно пообещав награды расчётам ПВО.

Так-то дежурная ситуация – наши все время то тут, то там что-то вражеское сбивают: СССР же нормальный империалистический хищник с соответствующими геополитическими интересами, за которые, увы, иногда погибают и наши соотечественники. Ничего не поделаешь – неизбежное зло.

Кореец воспользовался возможностью и принялся травить байки о том, как командовал зениткой во время Гражданской войны. Не меньше чем на звание Самого Великого Героя, если верить его рассказам, насбивал – натурально сотни.

Чаепитие закончилось глубоким вечером, и ночевать пришлось остаться в Хабаровске – дед хочет потаскать меня за собой еще немного. Может это сигнал такой – вот, мол, дела всего региона – Дальневосточный округ теперь на карте называется – внуку передаю, если что – к нему обращайтесь? Я не против – мне страной и ее кусочками рулить нравится!

* * *

С утра мы сели в самолет и полетели аж в Магадан.

– Можно мне фотосалон «Заря» посетить? – попросил я. – Там порнограф глухонемой из Одессы работает, исправляется.

– Первый охотничий трофей? – улыбнулся дед.

– Немножко ностальгии, – подтвердил я. – Насколько забогатели наши нелегалы?

– До личного острова пока не доросли, – развел он руками. – Но уже заметны и обрастают связями.

– Рекомендую прибегнуть к опыту англосаксов по подсаживанию китайских товарищей на опиум, – предложил я. – На качественно новом и циничном уровне. Могут ли наши ученые запихнуть таблеточный морфий в оболочку, обеспечивающую пролонгированное действие?

– Не знаю, – покачал головой дед. – Но озадачу. Продолжай.

– Оболочке нужно торговое название. Я бы предложил «Contin» – типа продолжительный. Очень хорошо будет смотреться на упаковке: зацени с точки зрения потребителя – страшный «Сульфат морфина пролонгированного действия» или загадочное и совершенно не сочетающееся с антинаркотической пропагандой: «MS Contin». Кровь из носу нужно так сделать и запатентовать на нелегала, причем такого, чтобы к нам его притянуть не смог никто и никогда, потому что не отмоемся, – продолжил я. – С этим патентом нужно отправить товарища к какой-нибудь не очень большой, но очень амбициозной фармкомпании. Желательно, чтобы ее владельцами были евреи, по очевидным причинам.

Дед ухмыльнулся и кивнул – понимает.

– Еще желательно, чтобы стоящие во главе люди имели медицинское – хотя бы в области психологии – образование и имели в своей репутации свидетельствующие о повышенном гуманизме моменты. Например, хорошо подойдет кто-то из тех, кто лоббировал замену электрошока и лоботомии медикаментозным лечением.

– Погоди, – прервал меня дед, обернулся на сидящих в салоне товарищей, призвав к нам «дядю» с блокнотом и ручкой. – Продолжай, – велел мне.

– Просто еще один опиоидный препарат на рынке – это такое, у американцев они есть, и их назначают очень больным людям, как, в принципе, и должно быть. Но мы сделаем круче, начав агрессивную кампанию в СМИ под условным названием и основным лозунгом: «Боль – главный бич человечества».

– Боль – это симптом, – проявил здравомыслие дед.

– Конечно, – подтвердил я. – Самый яркий, неприятный и очевидный симптом. А когда симптом очевиден самому больному, то, что его нейтрализует, считается реально эффективным. Наша задача – отделить болевой симптом от того, что его вызывает, оформив во что-то вроде отдельного, требующего медикаментозного лечения, как бы заболевания. Кампания должна быть масштабной, подкрепленной со всех сторон: нужна потешная международная ассоциация по изучению боли со штаб-квартирой в Америке, и основать ее должен американский гражданин. Нужно навести связи с Администрацией здравоохранения ветеранов – эта организация давно есть, а сейчас, когда Вьетнам кончился, на родину вернутся сотни тысяч людей с нормальными и душевными ранами. Гнусно, но упыри в Вашингтоне могут очень помочь инициативе, итогом которой станет превращение травмированных и потенциально проблемных ветеранов в сидящих на аптечных опиатах овощей. Они ведь не наркоманы, они просто лечат боль.

– Понравится – канализировать отработанный материал американцы любят, – кивнул дед.

– Международная организация, при поддержке Администрации здравоохранения ветеранов, должна будет сделать самое важное: к четырем общепринятым жизненно важным показателям: температура тела, давление, пульс и частота дыхания – нужно добавить пятый: боль. Это позволит нам вывести опиоидные болеутоляющие как бы в отдельную категорию, «препараты для лечения боли». Именно так наши ручные фармакологи будут позиционировать «долгоиграющий» морфий. Пока идет накачка через СМИ, нужно организовывать семинары и банкеты для семейных врачей, рассказывая им об ужасах боли и том, что медицина, вообще-то, призвана улучшать качество жизни людей.

– Спасать жизни и здоровье, – поправил дед.

– У вас очень консервативная точка зрения, мистер Андропов, – удрученно покачал я головой. – У моей жены болит спина, но ни один доктор не смог обнаружить причину страданий моей ненаглядной. Вы предлагаете оставить все как есть, хотя существует чудо-препарат, способный исцелить боль?

– Понял, – хрюкнул дед.

– Это у нас план на первую пятилетку. Наши фармакологи посмотрят на продажи, оценят потенциал и неизбежно придут к выводу о том, что морфий – штука старая, всем знакомая, а потому имеет немало коммерческих ограничителей. Выход – разработать новый опиат, покруче, не настолько зарегулированный и обладающий неиспорченной проклятыми наркоманами-морфинистами репутацией. Они его сделают, пойдут к прикормленному товарищу из Управления по контролю за продуктами питания и лекарствами, и он нарисует новинке заключение о том, что препарат не вызывает зависимости и передозировок. Что, конечно, будет враньем, но, когда дело дойдет до суда, пройдет много лет, и в США к тому времени развернется настоящая опиоидная эпидемия. Таблетки – дорогие, а уличное дерьмо – дешевое, и к нему приобщатся даже те люди, которые в нормальных условиях держались бы от наркотиков подальше – например, белые воротнички. Таблетки ведь им выписал добрый семейный доктор, эти таблетки одобрены государством, а значит – совершенно безопасны. А когда он окажется на улице в обоссанных штанах и со шприцем в гнилой вене, будет уже слишком поздно.

– И фармкомпанию прикроют, – предположил дед.

– Нужно учитывать специфичность судебной системы врага, – покачал я головой. – «Зависимость» – понятие растяжимое, юридически мутное, – приосанившись, положил ногу на ногу и изобразил оправдывающегося корпората. – Называя наших пациентов «зависимыми», ваша честь, вы правы только отчасти. Они не зависят от препарата, они зависят от лечения боли! Почему вы так хотите обречь добрых американских граждан на ужасные старания, лишив их нашей продукции?

Андропов вздохнул:

– И откуда в тебе столько цинизма?

– Мой духовный наставник – Остап Бендер, – сослался я на классику. – Теперь с передозировками, которые неизбежно будут: здесь нам на помощь придет предусмотрительно оформленный прецедент. Нужно найти самого пропащего наркомана в Америке и с иглы пересадить его на таблетки. У него же толерантность, – развел руками. – А значит таблетки он сможет жрать горстями, что мы и зафиксируем на бумагах: вот, смотрите, мистер Джонсон поедает полкило таблеток в неделю, однако жив и здоров, а значит наш препарат АБСОЛЮТНО безопасен с этой точки зрения.

Андропов поджал губы и укоризненно покачал на меня головой. Осуждает.

– Вся кампания будет сопровождаться воплями: «эти таблетки убили моего сына/дочку и разрушили семью», – кивнул я. – Мы обрекаем миллионы людей на животное, мучительное существование и бесславную смерть. Но парадокс в том, что капиталисты от фармацевтики и сами до такого однажды дойдут, потому что на пролетариев им насрать. Если капиталистам насрать, почему нам должно быть не? Выход прост – свергайте прогнившие элиты и присоединяйтесь к соцлагерю. Не можете? – пожал плечами. – Нафиг вы такие нужны? Не сомневайся и не рефлексируй – оставь муки совести мне, автору этой инициативы. Не сделаешь ты сейчас – сделаю я в свое время, заодно масштабировав на совсем людоедские вещи – например, гормональные препараты для смены пола, подкрепив это кампанией по популяризации этой самой смены пола. Капиталистам понравится – на горизонте будет маячить новый технологический рывок, и население придется сокращать всеми подручными способами.

– Все записал? – спросил дед секретаря.

– Все, Юрий Владимирович, – стараясь на меня не смотреть – и я его хорошо понимаю – ответил тот.

– Не все, – влез я. – Актуальные экономическому моменту тезисы для прикормленных журналюг запишите, пожалуйста: «После гражданской войны получилось так, что сельскохозяйственные штаты кормили штаты промышленные. Но когда у фермеров начались проблемы, промышленные элиты положили на них большой и толстый. Так ли сельскохозяйственным штатам нужно быть в одной стране с северными жадинами?».

– Пойдет, – оценил деда Юра.

Чудак-человек: опиоидная эпидемия ему противна, а форс гражданской войны – «пойдет».

– Второе – нужно поиграть цифрами и высчитать среднюю стоимость ликвидации одного коммунистического вьетнамского солдата. Насчитать нужно не меньше сотни тысяч долларов, чтобы народ впечатлился.

– Всё? – уточнил Андропов.

– Не-а, – покачал я головой. – Подкинем проблем датчанам, просто потому что я придумал блистательнейшую хуцпу, которую грех не использовать: на острове Гренландия живет коренное население – инуиты. Среди них нужно отыскать пяток бесплодных дам, которые дадут интервью о том, как сильно хотят иметь детей, но в свое время они посетили датских врачей, которые тайком их стерилизовали, как и многих других инуитов. Цель – не давать коренному населению плодиться, выдавливая с острова понаехавших датчан.

– Полнейшая дичь! – оценил дед. – Зачем?

– А просто, – развел я руками. – Потому что можем – ложечки однажды, может, и найдутся, но осадочек останется. С нами же как – вбрасывают придурошные тезисы, а мы оправдываемся. Оправдываешься – виноват и слаб. Нужно время от времени делать так, чтобы оправдываться приходилось всем. Можно и масштабировать – например, с бесплодными ирландцами, коренным населением Канады, а главное – с нашими добрыми друзьями-афроамериканцами. Пока всё.