Текст книги "Гимн Беглецов"

Автор книги: Павел Шабарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Дедушка всегда говорил, что Сэм особенный. Они с дядей, когда тот был еще жив, запрещали ему прикасаться к чему бы то ни было, что имело хоть какое-то отношение к волшебству. Быть может, они знали, что подобное может с ним произойти?

С этими мыслями Сэм прошел мимо храма. Отсюда в сторону гор шла дорога. Подобно замку Фейрфакс, дорога была старше самого города. Во времена третьей войны со Скверной беженцы огромным человеческим потоком шли на север, в единственное безопасное убежище – Гершен. В те годы эта долина была запретной, но угроза неминуемой смерти заставила людей забыть об этом. Фейрфакс тогда еще был монастырем, чьи монахи оберегали Врата Мертвых – погребальный комплекс, где были похоронены короли древнего мира. Монахи показали беженцам путь через горы – смертельно опасный, но все же путь к спасению. Тем, кто был слишком слаб для перехода, разрешили поселиться в долине у стен монастыря. Образовавшееся поселение начало разрастаться все сильнее и сильнее. Возглавил его старый военный, потерявший руку и глаз на войне. Его звали Мейсер Кретч.

Сэм сейчас находился в когда-то закрытой от горожан части гор – монахи пускали сюда людей, только чтобы те могли уйти на север. Нарушать пределы древних захоронений было строго запрещено, и простые люди передвигались тут лишь под присмотром. Сам монастырь, с его монументальными фортификациями, тоже был под запретом. Даже если бы Скверна захлестнула поселение в долине, людей внутрь не пустили бы. Так что им под руководством генерала Мейсера пришлось воздвигнуть форт и первые городские стены.

В то время отношения между служителями монастыря и людьми из города были, мягко говоря, сложными. Но была торговля, было общение, и мало-помалу монахи становились все более открытыми для новых идей. Город разрастался – люди продолжали идти на север, а после войны и с севера. Проходя через Кретч, они привозили новые товары и новую кровь. Город процветал. Наследники Мейсера стали баронами. Была проложена новая дорога, в обход храмового комплекса, чтобы не тревожить древних королей, – позднее она стала Большой Гершенской улицей. Монахи уже активно проповедовали свою веру, а новых рекрутов для ордена стали отбирать из горожан.

Город разросся до столь колоссальных размеров, что уже с трудом мог называться простым баронством, и тогда случилось то, чего никто не мог ожидать.

Случилось явление Высших.

Сейчас это событие описывают по-разному. Кто-то говорит о яркой вспышке света, кто-то о землетрясении, которое отделило нынешний храм от замка и образовало Монахов Спуск, а кто-то о лике, проступившем на небесах. В тот момент, когда это произошло, Кретч стал столицей веры, а наследник Мейсера, Лоуренс Фейрфакс Кретчийский архонтом. Приказом первого владыки орден монахов бы расформирован, а их монастырь стал его резиденцией.

Спустя пять лет с того момента берет свое начало и род Хайнов. Далекие предки Сэма жили в Миркском лесу – регионе на северо-западе от Кретча. Они были смотрителями леса, его защитниками. Будучи в тех краях на охоте, архонт остановился в их доме и был поражен красотой сада, который рос неподалеку. Он предложил щедрое вознаграждение, если Хайны согласятся взрастить подобный сад в его замке. Они отказались. Тогда архонт сделал еще более щедрое предложение, но и во второй раз они отказались. Тогда он потребовал, чтобы Хайны озвучили свои условия. И они сказали ему: «Ты получишь свой сад, если поклянешься, что ни один топор не коснется деревьев этого леса». Архонт согласился, он издал указ, сделав Мирк заповедником. Так предки Сэма переехали в Фейрфакс. Там они служили садовниками год за годом, поколение за поколением.

Сэм пересек Служкин мост через Монахов Спуск. Этим путем в резиденцию архонта доставляли грузы. Им же пользовались и слуги, отсюда и название. Сейчас тут было столпотворение – десяток телег и, наверное, полсотни людей скопилось возле широких ворот. Стражники тщательно проверяли каждый груз и каждого человека, прежде чем впустить кого-либо в замок или выпустить наружу. Эта картина была вполне привычной не только для дня, когда в замке проходил прием, но и для любого другого. Сэм знал, что тут ему не пройти, но его план был совершенно иным. С накинутым капюшоном, глядя себе под ноги, он прошел мимо толпы и оказался за углом замка. Обернувшись, он проверил, не последовал ли кто-нибудь за ним. Никого не было.

В этом месте располагались технические сооружения. Сэма интересовал водозабор. Он быстро обнаружил почти незаметную стороннему глазу лестницу и спустился к бурлящей речной воде. В скале под замком был прорезан тоннель, по которому вода поступала в водопроводную систему Фейрфакса. Хитрые механизмы загоняли ее в резервуары, из которых она уже по трубам расходилась по всему замку. Самая технически сложная часть водовода отвечала за орошение сада. Сэм был прекрасно знаком с ее работой. Он нащупал нужный прут в решетке, перегородившей проход, поднял его и проскользнул внутрь. В детстве он много раз пользовался этой дорогой, чтобы незаметно сбежать в город.

Вдоль канала, по которому текла вода, шла узкая дорожка. Сэм вытащил из-под плаща фонарь и уже хотел было зажечь его, когда вдруг понял, что и так прекрасно видит в темноте. Поставив лампу рядом со входом, он двинулся дальше.

Тоннели можно было бы назвать запутанными, но парень хорошо знал их, и ему не составило никакого труда сориентироваться. В каждом из трех внутренних дворов замка был колодец – огромная каменная труба, идущая вниз, к воде. Эти колодцы были тут еще до того, как появилась сама система водовода. Через них монахи набирали воду для разных уровней монастыря. В сам сад по такому колодцу было не пробраться – выход был замурован. Но добраться до верхнего двора Сэму представлялось возможным.

В этой части водовода вода была кристально чистой, и садовник с наслаждением вдыхал пропитанный ее брызгами воздух. Мешок на его голове намок, и ткань стала мягкой. За те долгие годы, что Сэм провел вне замка, он не забыл этих тоннелей. Изменения были, но их оказалось немного – где-то проложили новую трубу, где-то убрали. Новых решеток или заграждений он не встретил.

Найти колодец оказалось совсем несложно – он расположился над объемным резервуаром. Шаткий металлический мост вел к небольшой платформе в центре сводчатого зала. Оттуда вверх шла лестница. Колодец уже столетия не использовали для набора воды, а лишь как технический лаз.

Забираясь наверх, Сэм чувствовал жгучий холод от стальных перекладин. Он не спешил, аккуратно поднимаясь все выше и выше. С каждым движением раздавался негромкий скрип. Один раз рука прошла насквозь в том месте, где должна была быть перекладина. Сэм поднимался все выше, и все чаще участки лестницы оказывались сломанными. В какой-то момент он вдруг обнаружил, что лестница кончилась, хотя даже намека на выход не было еще видно. Юноша немного перевел дыхание, собрался с мыслями и стал аккуратно ощупывать кладку. Камни были влажными и скользкими, но между ними были зазоры, как раз достаточные, чтобы запустить в них новообретенные когти. Еще опираясь ногами на лестницу, Сэм взялся за камни и, только когда понял, что может достаточно хорошо держаться за них, перевел весь вес на руки. Под ним сейчас было по меньшей мере метров пятьдесят, если не больше, и на мягкое падение в воду не стоило рассчитывать – снизу располагалась та самая платформа, с которой он начал подъем. Но в Сэме не было страха, сейчас он был уверен в своих силах.

Теперь парень двигался еще медленней. Он нащупывал бреши между камнями, подтягивался на одной руке, пытался найти опору ногами. Время от времени ему попадались большие выступы, и Сэм мог, встав на них мысками, немного передохнуть. Даже для его сверхчеловеческой силы это было серьезным испытанием.

Наконец-то он вновь обнаружил лестницу и остаток пути проделал по ней.

Люк оказался незапертым, но что-то не давало открыть его. Сэм поднялся выше, уперся спиной и толкнул. Лестница под его ногами опасно заскрипела, но люк подался. Парень откинул его в сторону и выбрался наружу.

Верхний двор в былые времена использовался семьей архонта – тут проходили занятия для детей: старики рассказывали им о мире, о звездах и Высших. Сэм иногда тоже украдкой слушал эти уроки. Сам архонт любил посидеть тут в беседке с книгой в руках. Деревьев тут не росло, но было целое море цветов – дед сажал только самые красивые и экзотические растения, которым было нужно как можно больше света.

Сейчас от памятного образа не сохранилось ничего. Беседка была снесена, а от цветов не осталось и следа. Повсюду стояли какие-то машины – огромные и уродливые. Некоторые из них громыхали и рычали, выплевывая из труб дым. Копоть очернила когда-то белые стены. Садовник и представить не мог, что делают эти жуткие механизмы, но ему казалось, что ничего хорошего. Проход в резиденцию архонта был заблокирован тяжелыми стальными воротами. На вид они были в разы крепче ворот самого замка. Одни только клепки были размером с кулак, если не больше. Окна заложены решетками из толстых стальных прутьев. Оставалось только догадываться, зачем нужны такие меры предосторожности. Неужели архонт так сильно опасается покушений?

На люке, который Сэм откинул, стояла коробка с деталями, которые сейчас разлетелись по полу. К счастью, вряд ли кто-то услышал их звон сквозь шум машинерии. Аккуратно затворив люк, садовник прошмыгнул в один из коридоров замка. В отличие от тоннелей, тут поменялось очень многое. Со стен исчезли картины, из ниш – статуи. Все бронзовые и серебряные украшения тоже куда-то делись. Если бы не мрамор, можно было подумать, что это не замок вовсе. Все это было очень странно: ведь на последних этажах замка проживала семья архонта. Сэм не мог понять – неужели Эдвард был настолько плох в роли правителя, что ему пришлось изуродовать свой собственный дом?

Странная тяжесть накатывала на садовника, пока он двигался по этим коридорам. Даже несмотря на изменения, он все же понимал, где находится. То самое место, где его жизнь изменилась раз и навсегда, было уже совсем рядом.

Сэм выглянул из-за угла и увидел его. Вроде бы это был самый обычный зал, каких в этом замке не счесть. Но он был особенным… юноша вышел вперед, встал в центре и осмотрелся вокруг. Вот тут стоял рояль, на котором Катрин играла для своего деда-архонта… и для своего друга-садовника.

Сэм и Катрин знали друг друга с самого детства. Они родились в один и тот же год, и пусть их разделяло положение в мире – сам мир сводил их вместе. Девочка гуляла в том же саду, где работал мальчик. Она любила цветы так же сильно, как их любил он. Они быстро стали друзьями и проводили друг с другом почти все свободное время. Они бродили по бесконечным коридорам замка, подслушивали разговоры кухарок, шутили, играли. По ночам они забирались на крышу и смотрели на звезды в небе и так схожие с ними огни города. Постепенно, с годами, Сэм осознал, что любит Кэт больше цветов, больше звезд, больше всего мира и своей жизни.

В ту ночь он хотел признаться ей.

Старого архонта не было в замке – тот со всеми своими советниками ушел на представление в театре. Юноша решил, что это самое подходящее время, для того чтобы поговорить с Кэт о своих чувствах. Он, честно говоря, боялся архонта. И это было не из религиозных чувств, как у всего города, – Сэм знал, каким жестким и строгим может быть старик. В середине дня он улучил миг, чтобы шепнуть на ухо Кэт время и место встречи. Он знал, что она придет…

Так и случилось… он сказал ей, что чувствует, как пылает его сердце, когда он слышит ее голос, как сильна в нем любовь к ней. И Кэт ответила ему тем же.

Но что было потом? Это воспоминание в его голове было столь смутным, столь…

Сэм еще раз взглянул на зал. Он услышал грохот, и все его нутро содрогнулось, затем был звук шагов, крики… это происходит сейчас или происходило тогда?

Первым появился его дядя. Для Сэма, который не знал своих родителей, тот был все равно что отец. Что он тут делал? Сэм был уверен, что дядя погиб в пожаре, но в этом его воспоминании он был тут. Он сказал им обоим, что им нужно бежать, что…

Вслед за дядей появились гвардейцы. Он велел детям прятаться. Сэм встал за доспехи, что были когда-то здесь, в нише, а Кэт нырнула под рояль.

Но что было дальше?

Нет, нет.

Этого не могло быть. Все было по-другому, он же помнил! Помнил…

В его настоящем воспоминании клинок гвардейца пронзил грудь дяди, и тот, захлебываясь кровью, упал на пол. Иллюзия, созданная его детским разумом, вдруг взорвалась на тысячу осколков. Теперь он знал, что произошло дальше. Он помнил, как вскрикнула Кэт и как ее вытащили из укрытия. Помнил, как трусливо прятался.

Вот почему он все эти годы искал ее и был уверен, что девушка в опасности.

Один из гвардейцев, тот, что убил дядю, вытер окровавленный клинок о свой серый плащ. Его лицо было полно холодного безразличия в этот момент. Взгляд его безжизненных глаз упал на укрытие юного садовника.

Это лицо… он знал его. Из воспоминания на Сэма глядела стальная маска серого плаща, лицо капитана гвардии, а сейчас – полковника.

Клюге.

Когда они ушли, он выбрался из укрытия, но даже не смог взглянуть на своего мертвого дядю. Как же он сейчас жалел, что ему не удалось попрощаться с ним, сказать в последний раз, как тот ему дорог.

Он помчался к деду, но не смог рассказать о случившемся. Страх так сильно сковал его, что мальчишке оказалось проще забыть происшедшее, чем смириться с тем, что он видел. Впрочем, дедушка, похоже, и без того понял, что происходило в замке. Вместе с другими слугами он покинул замок через Служкин мост, чтобы только увидеть пылающий город.

Осознание того, что произошло, захлестнуло Сэма.

Это был переворот. В ту ночь Эдвард Нолан Гамельский приказал убить своего отца, чтобы занять его место.

Но зачем? Сэм помнил дядю Эдварда – простодушного и доброго. Он любил развлекать детей карточными фокусами. Даже на их встречи с Катрин он, в отличие от своего отца, смотрел сквозь пальцы. Неужели он мог так в нем обмануться? Впрочем, тогда Сэм был всего лишь ребенок.

Он глубоко вдохнул, сгоняя с себя морок, и пошел дальше к своей цели.

Клюге

Спустя несколько минут после того, как Салли покинул его, полковник Клюге обнаружил, что за ним кто-то следит. Где-то на грани слышимости до его слуха долетел шорох, откуда-то из-за спины. Затем это произошло вновь. Обернувшись, он увидел тень, вдруг замершую позади него. Выработанная годами интуиция в очередной раз не подвела полковника, и он мысленно похвалил себя.

Кто это может быть? Кто-то из его людей, купленный гершенцами, или их собственный агент? Сейчас, когда в замке проходил прием, это было вполне возможно. Но как они нашли его в этой части замка? Клюге воспользовался несколькими тайными дверьми, чтобы дать указания своему помощнику без лишних свидетелей. Скорее всего, они следили за Салли.

Клюге тяжко вздохнул. Конечно, как помощник лейтенант был неплох – совершенно беспринципен и достаточно хитер. А еще у Салли в городе была семья, а это очень хороший рычаг, обеспечивающий его лояльность. Но лейтенант был уж больно недальновиден. А еще он слишком сильно хотел выделиться перед советниками. Ну и тот факт, что он привел за собой слежку, тоже огорчал полковника. Это было мудрым решением – не говорить Салли о сегодняшней операции.

Кто бы то ни был, во тьме он наверняка слышал их разговор…

Полковник сделал вид, что заходит за угол, притушил лампу и встал в одной из ниш.

Как же это было неуместно сейчас, когда все уже было готово к представлению в саду… Ну конечно же! Полковник вдруг понял, что там, во тьме, наверняка кто-то из черных ламп. Это ведь самый короткий маршрут к саду, где с минуты на минуту должна состояться встреча с «кротом» из замка. Просто он удачно попался лампе по дороге в сад, ну или лампа попалась ему.

– Вы заблудились? – спросил он, когда тень проскользнула мимо него.

Он тут же повернул ходунок на светильнике, и свет озарил девушку: молодую, красивую, крепко сложенную, но при этом очень элегантную. Та, к удивлению, почти не испугалась, но в ее позе Клюге обнаружил готовность к бою.

– Вы меня напугали, – сказала она.

– Прошу прощения, это не входило в мои намерения. – Клюге ответил учтиво. – Вы заблудились?

Девушка замялась на какое-то мгновение. Было видно, что она сомневается, говорить ли полковнику о своей цели.

– Я искала сад, – сказала она уверенно. Затем добавила, будто оправдываясь: – Мне хотелось проветриться.

– Миссис Арчи, я полагаю?

Девушка кивнула.

– А вы полковник Клюге, верно?

– Рад знакомству, – легко поклонился он, – позвольте вас проводить.

Он предложил девушке локоть, и они вдвоем пошли по коридору. Чувствовалось, что она ждет, когда же начнутся расспросы, но полковник молчал.

В душе Клюге улыбался, но снаружи сохранил спокойствие. Все сходилось. Детективы, приглашенные архонтом, и были черными лампами, как он предполагал. Не зря, ой не зря он тогда потратил столько сил, чтобы узнать, где и когда состоится встреча. Если бы он еще знал заранее, кто является «кротом»! Но негодяй был неглуп и умело заметал за собой следы.

Сейчас этой конспирации придет конец. И черная лампа, и «крот» сойдутся в саду – и тут же будут задержаны его людьми.

Он легко похлопал девушку по руке.

– Мы скоро будем на месте, – сказал он.

«Я буду пытать тебя медленно и с наслаждением, так, что ты узнаешь, где кончается боль и начинается страдание».

Мысль о том, что ему в лапы попадет столь очаровательное рыжеволосое создание, взбудоражила полковника, но даже сейчас он не позволил себе улыбки. Ему нужно было сохранять полнейшее спокойствие, чтобы все удалось. Если все пойдет по плану – он сумеет убедить совет в намерениях детективов и пресечет этот не успевший начаться заговор.

Вскоре они оказались в саду.

– Я должен вас покинуть, – произнес Клюге, – но я буду тут на обратном пути, так что смогу проводить вас в зал.

– Благодарю, полковник.

Не прощаясь, он оставил девушку в саду. Очень скоро они увидятся вновь.

Клюге развернулся, дошел до лестницы и поднялся на этаж, там он быстро обнаружил один из постов наблюдения. Ответив на секретный стук, трое плащей открыли комнату, где они расположились.

Плащи отдали ему честь, и Клюге прошел к окну. Отсюда был прекрасный вид на сад и все передвижения в нем. Полковник помнил, что раньше у деревьев тут была пышная зеленая листва. Круглый год в саду распускались цветы и зеленела трава. К счастью, это все осталось в прошлом – деревья были теперь безжизненными корягами, а земля стала лишь бурой грязью, как ей и положено. Ничто не мешало обзору.

Девушка двигалась меж деревьев будто потерянная. Она расхаживала из стороны в сторону, смотрела в черноту оконных проемов. Время от времени она прикасалась к сухим ветвям, то ли скорбя по ним, то ли пытаясь пробудить.

– Второй и третий пост готовы? – спросил Клюге у одного из плащей.

– Да, мы можем дать сигнал по команде, – ответил тот уверенно.

– Хорошо. Когда появится «крот», вы двое пойдете со мной, а ты, – он указал на третьего плаща, – останешься тут, чтобы подать сигнал. Только не торопись. Подожди, пока я не поговорю с ними.

– Кого нужно будет задержать? – спросил один из плащей.

– Того, кого я скажу, – ответил полковник безразлично.

Полковник четко знал, что никто из тех, кто войдет в сад сегодня вечером, уже не сможет его покинуть. Дело оставалось за малым – нужно было лишь дождаться «крота». И когда тот появится, Клюге хочет насладиться своим триумфом в полной мере. Ему хотелось смотреть в глаза рыжеволосой бестии, когда на нее будут надевать мешок… или, быть может, стоит обойтись без мешка в этот раз? Было бы так здорово пройтись лезвием по ее щекам…

– Полковник? – его сладкие мысли прервали. – У нас движение.

Один из плащей указал ему на тень, скользнувшую к земле из окна. Клюге уже было хотел поспешить вниз, как вдруг увидел слабый отблеск света. Тот буквально на секунду мелькнул за решеткой в окне на три этажа выше. В следующий же миг какой-то небольшой предмет вылетел из этого окна и упал в самом центре сада, между девушкой и тенью.

– За мной, – скомандовал полковник и поспешно покинул наблюдательный пункт. На ходу он успел подумать, что окно это относится к закрытой резиденции архонта.

Вместе с солдатами они сбежали по лестнице, и когда наконец оказались в саду, девушка и тень уже стояли на месте падения предмета. Они о чем-то говорили, причем на повышенных тонах, но до Клюге долетали только обрывки разговора.

Полковник спокойно пошел в их сторону. Оба заговорщика обратили свои взоры на него.

Девушка быстро спрятала в корсет нож, его лезвие блеснуло в ночи. Ее подельник держал в руках оружие, по форме напоминающее серп, и даже не думал его прятать. Его фигура была скрыта массивным плащом, но было понятно, что это крупный мужчина. Выброшенный из окна предмет – сверток размером с небольшую книгу – все еще лежал между ними на земле.

– У вас какие-то неприятности, миледи? – спросил Клюге.

Мужчина в плаще убрал серп из виду, но из рук не выпустил.

– Все в порядке, полковник, – ответила девушка, – просто этого юношу следует проводить к выходу, он ведет себя неподобающе.

– Конечно, конечно, – полковник изобразил улыбку, сближаясь с ними, – а в чем, собственно, проблема?

Рука Клюге легла на пояс, поближе к пистолю. При малейшем намеке на попытку к побегу он прострелит здоровяку коленную чашечку.

Тот молчал и лишь наблюдал за Клюге из-под своего капюшона. Полковник чувствовал взгляд, полный ненависти. Интересно, кто бы это мог быть?

Девушка хотела было что-то сказать, но в этот момент зазвучал сигнал.

«АУ-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У», – провыл рог.

Мужчина в капюшоне, вскинув серп, бросился на Клюге.

Раздался выстрел, и нападающий повалился на землю.

– Проклятье! – выругался Клюге то ли на идиотов, подавших сигнал слишком рано, то ли на себя.

Его пуля угодила не в ногу, а в грудь. Сработал старый рефлекс – стрелять на убой. Если эта скотина умрет, это будет совсем нехорошо для дела.

В следующие секунды в сад повалили его люди – три дюжины «отборных» серых плащей. Клюге на какое-то мгновение подумал, что, наверное, стоило посвятить их в детали операции, быть может, тогда они не совершили бы такой глупой ошибки.

– Поднимите его, – скомандовал он, и двое его сопровождающих поспешили выполнить приказ.

Девушка стояла в оцепенении рядом с ними. Клюге не торопился отдавать приказ о ее задержании. Пусть думает, что находится в безопасности. Сейчас полковника больше интересовал таинственный человек в плаще. Капюшон спал с его головы, и Клюге с удивлением обнаружил, что под ним скрывался грубый холщовый мешок одного из его заключенных. Парень был жив, но, кажется, без сознания. Двое плащей с трудом удерживали его массивную тушу.

– Это Сэм Хайн, сэр, тот самый беглый! – радостно заявил один из солдат, но тут же заткнулся, когда холодный взгляд Клюге упал на него.

Какие же они болтливые, эти недоумки. Возможно, Салли был прав, стоит быть жестче при отборе.

Впрочем, разочарование в подчиненных было не столь сильным по сравнению с жестокой радостью, которую испытывал полковник. Он одновременно победил в затеянной черными лампами игре и исправил ошибку, которая могла стоить ему положения. А еще он уже точно знал, кто был агентом черных ламп. Из того окна сверток мог выбросить только один человек.

Клюге приблизился к девушке, заглянул ей в глаза. Она хотела сказать что-то, но не смогла. В ее прекрасных глазах кипела хорошо скрываемая ярость. Полковник положил ей руку на талию и вынул нож из ее корсета.

– Вы позволите? – Клюге изобразил некое подобие улыбки.

Его люди уже сомкнули кольцо вокруг них. Бежать было некуда. Ей оставалось лишь подчиняться его воле.

«Скоро ты привыкнешь к этой роли», – мысленно порадовался он.

Клюге протянул руку, и ему вложили в нее сверток. Ножом он легко вскрыл обертку…

– Полковник? – обратился к нему один из плащей.

– Не сейчас, – отмахнулся он, разворачивая сверток.

То, что было внутри, моментально заворожило его. Это была диковинная шкатулка, поверхность которой была одним-единым механизмом, состоящим из тысяч серых пластинок, иголочек и частиц. Все это казалось столь хрупким, но при этом как-то пережило падение. Меж иголочек и пластинок время от времени проскакивали голубые искры, а вся поверхность шкатулки будто излучала свечение. Зрелище… завораживало…

– Полковник! – крикнул кто-то, и Клюге не без труда оторвался от созерцания шкатулки.

Вокруг что-то происходило, но он не сразу понял, что именно.

Свет в саду стал иным. Вокруг стоял какой-то еле уловимый писк. Клюге посмотрел на девушку, она в ужасе пятилась куда-то в сторону. Тогда Клюге посмотрел на Сэма Хайна.

Глаза беглеца горели. Они горели настоящим, но почему-то зеленым огнем. Не было ни зрачков, ни век – лишь два ярких огня. За его спиной тоже была зелень – листья на деревьях распускались неестественно быстро. С земли острыми лезвиями поднималась трава, перемежаемая черными бутонами невиданных цветов.

Из легких Клюге чуть было не вырвался крик, полный ужаса, когда он понял, что двое плащей больше не держат парня: это он держит их обоих. За шеи, поднимая над землей. Его чудовищные, покрытые черной корой, оперенные листьями когтистые лапы впивались в их плоть, постепенно лишая жизни.

Вокруг царил хаос – серые плащи кричали, пытаясь спастись от взбушевавшегося сада. Но деревья пришли в движение – они ветвями хлестали людей по лицам, корнями запутывались в ногах, а когда жертва падала на землю – их душила и резала трава.

Сэм выпустил из хватки два безжизненных тела и сделал шаг в сторону Клюге. Тот попытался шагнуть назад, но обнаружил, что уже по пояс связан корнями. Он выхватил пистоль, спустил курок и только после этого понял, что не перезарядил его. Полковник метнул оружие в своего врага, но тот не обратил внимания на удар.

– Ты убил моего дядю! – взревело чудовище.

Клюге сам зарычал подобно животному, пытаясь вытащить меч из ножен. Но гарда тоже была оплетена корнями. Как такое вообще было возможно?!

Злость кипела в полковнике, переливаясь через край. Он был вне себя от ярости. Рука впилась в гарду меча, и послышался треск – корни поддавались.

– И я убил бы его еще раз! – вскричал он. – Никто, слышишь, никто не смеет идти против меня! Я убью всех, кто тебе дорог, за то, что ты сейчас сделал!

И тогда полковник рассмеялся, вспомнив, какой приказ он отдал Салли за полчаса до этого.

– Твой дед уже мертв, – с ликованием воскликнул он, – а сейчас сдохнешь и ты!

Полковник Клюге вырвал меч из ножен, замахнулся им для удара… и в этот же миг он увидел, как открывается пасть чудовища, как рвется мешок и его обрывки тут же застывают острыми клыками. В один бросок монстр вцепился ими в лицо Клюге, а когти вошли в грудь полковника. Боль была нестерпимой, всепоглощающей, но он все еще сохранял сознание, когда существо, что когда-то было Сэмом Хайном, разорвало его на части.

Эрик

Эрик все ждал, когда пастор Торч решится заговорить с ним, но этого не происходило. Видимо, клирик не желал в очередной раз позориться. В любом случае в его взгляде крестьянин читал нескрываемую угрозу. Они были врагами, в этом сомнений не было. Но что-то сдерживало войну, готовую вот-вот разгореться между ними. Скорее всего, думалось Эрику, это был тот факт, что всех их, детективов, наемников и культистов, сюда пригласил сам архонт с общей целью – обеспечить безопасность жителей Кретча. По крайней мере, так сказал сам архонт.

Его появления ждали все присутствующие в банкетном зале, и когда наконец правитель города и глас Высших появился перед публикой – та разразилась аплодисментами. Но ничего особенного не произошло. Он вежливо поприветствовал всех присутствующих и тихо сел на свое место, окруженный советниками.

Архонт выглядел молодо, даже несмотря на рано тронувшую его виски седину. Казалось, он только-только успел разменять свой четвертый десяток. Скованный тяжелым официальным нарядом из идеально выделанной шерсти, шелка и соболиного меха, он двигался мягко и плавно. Голос его – спокойный и властный – соответствовал образу. Но кое-что выбивалось из общей картины – левой рукой архонт забавлялся небольшим брелоком, ловко перекидывая его между пальцами. Такие вещицы, как помнил Эрик, использовались северянами для успокоения. И действительно, в глазах Эдварда Нолана Гамельского читалось беспокойство. Конечно, он умело скрывал его от остальных. Но Эрик умел замечать подобные вещи.

Прием продолжался непомерно долго. Сначала звучали тосты за здравие правителя и за благосостояние города, затем… каждый поднимал бокал за что-то свое. Знать норовила вставить слово о своих деловых интересах, кто-то откровенно сватал кому-то свою дочь… Эрик не слушал никого, но слышал все, что ему было нужно. Он присматривался к собравшимся за столом. Красные наемники, например, в отличие от Эрика с Томасом и пастора, активно налегали на вино. К удивлению, вино они предпочитали белое.

Из услышанного за столом Эрик сумел понять, что Алый Легион – это некая военизированная организация. Их история началась на юго-востоке несколько столетий назад. Хонгша, город красного песка, стоял на границах Скверной пустоши. Славные воины, облаченные в красные доспехи, поколение за поколением оберегали весь мир от скверных тварей. Так продолжалось, пока сама Скверна не захлестнула их город и Высшие не уничтожили ее своим огнем. Тех, кто выжил в этом катаклизме и остался без дома, не хотели пускать в другие города. Кто-то считал, что жители Хонгши были тронуты Скверной, кто-то верил, что Высшие покарали их за грехи и не желали той же участи для себя. Часть беженцев сняла красное и попыталась забыть о прежней жизни, но кто-то остался верен пути воина, пути защитника. Так появились первые красные наемники. Они странствовали по миру, участвовали в войнах, зарабатывали деньги и находили новых соратников.

Сейчас в городе была лишь часть легиона. Около двух сотен человек. По словам одного из советников архонта, они были тут, чтобы обеспечить безопасность на улицах, а также охранять строящуюся железную дорогу до Гершена. Согласно традициям, город веры не мог иметь своей армии, так что многие находили такое решение вполне логичным. Эрик не особо разбирался в политике, но даже ему казалось, что «защита города и железной дороги» – это лишь часть правды. К тому же было ясно как день, что эти две сотни – только авангард, готовящий плацдарм для остальной части легиона.