Текст книги "Продолжение следует"

Автор книги: Павел Комарницкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Я смущён. Приятно, когда тебя хвалят, конечно… Но честность превыше.

– Я не совсем сам нашёл ответы. Мне помогала моя жена.

Биан смеётся.

– Муж и жена, с точки зрения науки, это две составляющие одного организма-симбионта. Так что будем считать, что ты нашёл ответы сам.

Он поворачивается к сидящим в полумраке огромного холла сотрудникам, скрытыми стойками с икебаной различных устройств и расписными ширмами.

– Уот, ты занят? Появись, пожалуйста!

– Чего, шеф? Я и отсюда пойму, не стесняйся.

Нет, всё-таки не всё ладно у них тут с субординацией. У нас на Земле на вызов к начальству следует спешить на полусогнутых…

Биан смеётся, переходит на мысль.

"Ладно, сиди, нахал. Ты вот что – сделай ему подборку по последнему Великому нашествию. По Чингис-хану, причём подробную. С теми материалами из нашего архива, ну ты понял"

"Будет сделано, шеф. Я уж и сам подумал"

"Давай, работай"

Биан вновь обращает свой взор на меня.

– Тебе предстоит проработать следующую тему. Этот момент очень важен ещё и потому, что это, по сути, первая реальная акция "зелёных" – до этого они ограничивались наблюдением. Когда появилась первая миссия "зелёных" на Земле, нам точно неизвестно – все сведения о "зелёных" вообще отрывочны и случайны. Но в этом случае нам досталась уникальная запись на ихнем кристалле памяти. Как – сейчас для тебя вопрос десятый. Всё, иди работай! Кстати, когда ты начнёшь спать, коллега?

– Не придирайся к практиканту, шеф – Уот подходит, держа в руках два сочных оранжевых фрукта, вроде земной хурмы, один суёт мне в ладонь – Ты прямо как "зелёный" – сразу бы тебе реальную отдачу.

– Не вижу ничего дурного. Я бы дал твоему подопечному тему для сновидений, как раз ему по силам.

И в этот момент я понимаю – я перешёл барьер, отделяющий туриста от кадрового сотрудника службы внешней безопасности.

– Решать тебе, шеф, но я бы всё-таки погодил. Не дави. Я там тебе скинул в папку все документы – это Уот уже мне – Я сегодня занят, извини. А шефу вообще пора грезить. Так что порхай домой и занимайся. Если будут вопросы, недоступные твоей жене – обращайся ко мне, мысленно. Шеф, он свободен?

– Оба свободны!

…

"Не догнал, не догнал! Что, сила есть – ума не надо?"

Странно, вроде я совсем неплохо выучился летать. К тому же я заметно крупнее, стало быть, и масса внутренних маховых мышц больше. Но догнать свою супругу не в состоянии. Я изо всех сил молочу воздух крыльями, так, что трещат кости и едва не заламываются маховые перья, но расстояние нисколько не сокращается. Ирочка вдруг резко меняет направление, сваливаясь на крыло, и я проскакиваю мимо. Всё, я выдохся.

"Нет, Рома, у тебя никаких шансов. Ты действительно крупнее, и потому летаешь тяжелее. Крылья – это тебе не транспортный пояс, тут все преимущества у меня, и в скорости, и в маневренности"

"Общение с людьми вообще дурно влияет. Ты научилась жульничать"

Ирочка звонко хохочет, и мне кажется, что смех её разносится по всему бескрайнему окоёму. Господи, как я счастлив!

Вообще-то мы используем мой отгул не по назначению – у меня же домашнее задание, да и у Ирочки есть работа. Ладно, работа не волк…

Нечаянная радость увязалась было с нами, норовя поиграть, но тут же отстала, обиженно вереща, и вернулась домой. Куда маленькому зверьку тягаться с ангелами в скорости и высоте полёта.

Моя жена пристраивается сбоку, и мы летим теперь ровно и плавно, в такт размахивая крыльями, скользим в мощном восходящем потоке. Впрочем, Ирочка соблюдает дистанцию, потому что даже случайный удар ангельского крыла – не шутка. Нет, всё-таки в полёте на транспортных поясах было одно преимущество – я мог свободно поймать её и заключить в объятия. С крыльями так не получится.

Она резко грустнеет, и я чувствую прилив раскаяния. Вот, опять… Ну когда уже я отучусь ляпать?

"Да, родной мой, наверное, ты прав. Все женщины – существа алогичные. Я помню, как ревела об утрате крыльев. Мне тогда очень долго казалось, что я калека. А теперь мне жаль той гладкой спины, и женщину-змею я изобразить не могу, мешают крылья. И даже человеческие танцы на ногах, поначалу казавшиеся мне смешным топтаньем, стали мне чем-то дороги"

"Наверное, все мы жалеем об утраченных возможностях, даже если взамен получаем большее. Вот, к примеру, мне сейчас вовсе не нужны жабры. Но получи я их, мне было бы жаль с ними расстаться"

Она снова смеётся. Развеселилась. В моей голове возникает мыслеобраз – кот, до пояса снизу покрытый чешуёй и заканчивающийся рыбьим хвостом, навроде русалки, но с крыльями за спиной и вдобавок парой рачьих клешней. Универсальное существо, стало быть.

"Я уже есть хочу вообще-то. Полетели домой?"

Да, и я чувствую, как запас калорий иссякает. Как ни крути, полёт такого крупного существа, как ангел, требует массу энергии.

"Погоди чуток, а? Поднимемся выше"

Я ещё раз окидываю взглядом мир, над которым мы поднялись уже так высоко. Почти прямо под нами торчит из сплошного сине-зелёного ковра наша башня, похожая отсюда на воткнутый в землю длинный кукурузный початок, уже вылущенный – такой вид придают ему многочисленные стенные проёмы квартир. Крохотными мошками кажутся летуны, спешащие по своим делам, или просто гуляющие, как мы с супругой. Чуть левее висит "блин" висячего жилого комплекса, заросший поверху лесом и оттого почти сливающийся с лесным ковром. И домов-висюлек под его брюхом отсюда не видно. А вот и озерцо, где мы с женой обычно купаемся в жару. А чуть подальше сквозь ковёр леса проблёскивает жилка местной речки. А ещё дальше мягко круглятся невысокие лесистые горы, и лишь кое-где с крутых скальных обрывов срываются водопады.

И уже совсем, совсем далеко, почти теряясь в дымке плотного воздуха, замыкает вокруг нас свой гигантский круг горизонт. И холодный бодрящий ветер хлещет в лицо, охлаждает разгорячённое полётом тело. Мы забрались уже выше трёх тысяч метров, но восходящий поток всё ещё не иссяк, и уверенно тащит нас в самое брюхо тучи, тёмной туманной массой нависшей над головой. В туче вдруг проблёскивает молния, и спустя пару секунд по ушам бьёт гром.

"Ого, да так и под грозу попасть недолго. Всё, полетели домой"

Чья это мысль, моя или её? Не успел заметить. Мне становится смешно.

"Моя, моя, Рома" – бесплотный шелестящий смех в моей голове. Нет, телепатия – это вещь. И свист рассекаемого воздуха не мешает беседе.

"Ты всё никак не привыкнешь"

Ирочка вдруг складывает крылья и проваливается вниз. Ещё пара секунд, и я уже вижу её крохотной, стремительно падающей чёрточкой.

"Ах-ха! Как хорошо, Рома! Как здорово, правда!"

Я тоже складываю крылья и камнем лечу вниз. Меня догоняет новый раскат грома, но это не страшно. Башня под нами стремительно увеличивается. Сейчас мы будем дома.

…

– Привет, сестрёнка!

Я уже достаточно насмотрелся тут, в Раю, и поэтому понемногу привыкаю на всё смотреть по-ангельски. Сидящая на ковре девица не просто красива – роскошная красавица, вызывающе роскошная, иначе не скажешь. Нечаянная радость сидит у неё на голове, выглядывая из массы золотых волос, урчит довольно.

– Познакомься, Рома. Вот это и есть моя сестрица Иуна, Играющая под тремя лунами. Наконец соизволила осчастливить нас своим визитом.

Вспышка молнии озаряет комнату, тяжко грохочет гром. С потолка с шелестом опускается прозрачная решётка жалюзи, и тут же на неё обрушивается стена ливня. Успели…

Иуна легко встаёт, идёт к нам, по дороге отцепляя Радость и сажая её на настенную икебану.

– Наконец-то мы встретились – она смотрит мне в глаза открыто, прямо, и вдруг как будто тяжёлая капля ртути прокатывается по моим мозгам, Эй, эй, что это ещё за приёмчики!

"Прекрати, Иуна, что это, в самом деле. Нахваталась там…"

"Прошу прощения. Но должна же я была познакомиться с мужем моей любимой сестрички? Вдруг она угодила в лапы хищного инопланетного монстра"

Они обе смеются, и я смеюсь.

– Извини меня, что так поздно. Но с моими попрыгайцами… Тогда, когда вы прибыли, мы были на Берегу Грёз, а потом наш главный затеял подводное путешествие, а потом родители скинулись на космическую экскурсию на Холодную… Но как только вся эта круговерть закончилась, я тут как тут. И прошу принять мои извинения, вот.

– Твои извинения приняты. Повинную голову и меч не сечёт, как говорят люди.

– Голову… меч… Слушай, я полагала, что там уже не рубят головы мечами. Или рубят?

– Кое-где иногда. Вообще-то они уже научились убивать словами, как и положено цивилизованным существам. Не заговаривай мне зубы, я же вижу. Говори вслух!

– Я к тебе по делу, сестрёнка. Приглашаю вас обоих на свадьбу.

– И не проболталась? Хоть бы мыслишку…

– Ни за что. Сюрприз!

Снова смех.

– Ну наконец-то. Я уж начала подозревать, что ты так увлеклась воспитанием чужих детей, что про своих собственных и не помышляешь.

– Дети – дело наживное, главное – от кого. Нет, не зря я ждала. Ни одного зазорчика на диаграмме, представляешь? Я как увидела в Службе соединённых судеб, так сразу сердце встало.

– Ну молодец, поздравляю. Как зовут твоего избранника?

– У него изумительное имя – Взлетающий в зенит. Если коротко – Кеа.

– Прямо как нашу племяшку.

– Ага. Но такой умница… Такой… В общем, он мой, и всё тут! – и сёстры снова смеются – А вообще-то он работает астрономом, вот.

"Ох и долго же ты ждала свою судьбу" – Ирочка переходит на мысль.

"Да. Это ты у нас в маму – раз-раз и замуж" – и снова смеются – "Нет, маме до тебя далеко. Когда меня позвали на семейный совет, чтобы обсудить твоё решение – я прямо обалдела, честно. Но подумала и поняла – ты права. И будь что будет! Как говорится, знал бы всё наперёд – жил бы на полюсе"

Хм… И у людей есть похожая поговорка. Знал бы прикуп – жил бы в Сочи…

Они слышат мою мысль, смеются. Вообще сегодня весело у нас дома.

– Ну что, давайте пить чай? Смотри-ка, гроза какая…

– Да с удовольствием. А к чаю что есть?

…

Всё тихо в жилище. Спят мои домашние. Спит Ирочка, умаялась за день. Спит Нечаянная радость, как обычно, плотно покушав на сон грядущий. И мне тоже хочется спать, но я непреклонно таращусь в экран. Проболтали с гостьей до утра почти, теперь надо навёрстывать упущенное. Ну-ка, где тот уникальный материал, скачанный с кристалла памяти "зелёных"?

…

Сплошное море небоскрёбов всех размеров и форм тянулось к небу, как скопище сталагмитов. Багровый диск светила, заметно больше земного солнца, уже склонялся к горизонту, распухая ещё и ещё, и небо, днём густо-сиреневое, сейчас выглядело почти чёрным. Бесчисленные рои летающих машин придавали фантастическому городу вид колоссальной пасеки, с бесконечными рядами ульев. В ущельях улиц, где уже сгущалась ночная мгла, сплошной шевелящейся массой огней, как расплавленная лава, ползли наземные машины. По паутине виадуков то и дело проносились огненные строчки поездов.

Стена большого зала со сложным геометрическим орнаментом пола, чем-то напоминающим среднеазиатские мечети, была сплошь застеклена монолитным бронестеклом. В толще бронестекла отражались крохотные разноцветные огоньки, и стоявший у прозрачной стены маленький зелёный человечек, казалось, всецело был поглощён разглядыванием этих огоньков. На человечке была яркая, самосветящаяся сочным густо-синим цветом одежда, весьма напоминающая комбинезон слесаря-сантехника из нормального земного ЖЭКа.

Рифлёная металлическая стена раскололась надвое, расползлась, и в проход вошли двое, чья одежда немного уступала по яркости одежде стоявшего в зале сановника. За ними возвышались на полроста громоздкие двухметровые фигуры роботов-андроидов, сверкающие хромом и позолотой. Охранные роботы, сопровождающие каждого, входящего в покои владыки такого ранга.

– Приветствуем тебя, Владыка Половины Алюминия и Магния – слегка поклонились ему вошедшие – Ты вызвал нас, и мы тут.

Владыка поморщился. Как кланяются, мерзавцы… На мгновение ему захотелось, чтобы они пали перед ним ниц и ползли, ползли… Он вздохнул. Не поползут, конечно. Это же не какие-то там номерные, это всё-таки Бессмертные, Носящие Имя. Вот когда он станет Повелителем Вселенной… Лицо Впама, лишённое мимических мышц, сохраняло полную бесстратность, но внутри он усмехнулся. Хорошо всё-таки, что у нас не дошли до чтения мыслей. Если бы Великий и Мудрый Повелитель Вселенной узнал, что таится в голове у Впама, его жизнь была бы очень короткой, а смерть – очень долгой.

– Приветствую тебя, Хозяин Семи Родильных Заводов, и тебя, Хозяин Пяти Звёздных Кораблей.

Впам снова мысленно усмехнулся. Он вполне мог назвать нижестоящих просто Хоз и Хок, ну да ладно. У всех этих мерзавцев, Носящих Имя (другой вопрос – насколько заслуженно) очень развито чувство собственного величия. Пусть потешатся, сейчас это полезно для дела.

– Садитесь, господа – Впам щёлкнул пальцами, и из стены выкатились мягкие обширные кресла и низенький столик, уставленный напитками. В который уже раз Впам усмехнулся. Напитки на столе – дань древнему обычаю, сейчас к ним никто не прикоснётся. Пить и есть в чужом доме может решиться лишь самоубийца, такого совершенства достигла ныне техника ядов.

– Я вызвал вас, чтобы решить одну проблему, которую без вашего участия решить трудно. Вам известно, без сомнения, что мы держим под наблюдением незрелую цивилизацию на планете Љ 127-13-33/03?

Двое вопрошаемых важно склонили головы.

– Так вот, Великий и Мудрый Повелитель Вселенной недоволен ходом событий на этой планетке. Медленно, слишком медленно! Между тем любое предприятие должно приносить прибыль, и чем скорее, тем лучше.

– Прости, что перебиваю твою мудрую речь своим глупым вопросом, Впам – подал голос Хок – Известно, что цивилизация планеты Љ 127-13-33/03 находится на стадии полной дикости. Просвети нас, как мы можем продвинуть этих животных к свету истинной цивилизации в приемлемый срок и за приемлемую цену, дабы порадовать нашего Великого и Мудрого Повелителя Вселенной?

Впам чуть не заскрипел зубами от ярости. Всё верно. Эти скоты, разумеется, и извилиной не шевельнут, чтобы помочь ему выполнить задание Великого, они будут только тупо выполнять его прямые приказы, как роботы, и ждать, когда он свернёт себе шею на этом проекте. Никто не желает брать на себя ответственность на этой планете, никто не желает думать, даже Бессмертные, Носящие Имя. Мерзавец Хок посмел назвать его Впамом! Чувствует, гадёныш, что без него в этом деле никак не обойтись.

– Твой вопрос неразумен, Хок – мягко, по-дружески произнёс Впам – Такой вопрос мог бы задать какой-нибудь многозначный номерной, но никак не Хозяин Пяти Звёздных Кораблей. Мы сейчас подумаем вместе, как порадовать нашего Великого и Мудрого Повелителя Вселенной.

Он налил себе золотистого напитка и с наслаждением выпил, получив мимолётное злорадное удовольствие. Разумеется, эти уроды хотят пить. Пусть терпят.

– Я предлагаю перейти от простого наблюдения к активным действиям. Нет, нет – он заметил протестующий жест обоих собеседников – Я не предлагаю приобщать этих животных к нашей цивилизации. Точечное воздействие, господа. Пока что только точечное воздействие.

Впам уселся в кресле поудобнее.

– Вам также, без сомнения, известно, что на планете работаем не мы одни. Цивилизация пернатых уже давно держит там свои миссии, пытаясь приобщить их к цивилизации, естественно, имея в виду свою собственную извращённую модель – он засмеялся, будто напильник прошёлся по стеклу – И, естественно, безуспешно. Но в данном случае наши интересы совпадают. Вернее, они действуют в наших интересах. Не так давно один из их сотрудников, по моим данным, провёл смелую и необычную для пернатых операцию, выпустив в свет некоего пророка… нет, не могу никак привыкнуть к их мычащим именам. Результатом операции стало падение застойных режимов и значительное ускорение развития науки и технологии, но сейчас прогресс снова выдохся. На территориях, охваченных учением этого пророка, установились жёсткие режимы, не допускающие дальнейшего развития. Это мощные державы, стремящиеся распространять своё влияние и своё учение всё дальше. Само по себе это естественно, не спорю, но для нас сейчас невыгодно.

Он снова налил себе одному и выпил.

– Чтобы прогресс пошёл дальше, эти режимы также необходимо сокрушить. Пернатые вряд ли пойдут на такое, они маниакально боятся пролития крови. А крови на этот раз должно пролиться море. Нет, господа, это придётся сделать нам. И я знаю, как это сделать. У меня есть на примете один абориген, способный провернуть это дело. Но он сейчас сидит в тюрьме, и ему надо помочь. Одними наблюдениями тут не обойтись. Я предлагаю направить один из твоих звёздных кораблей, Хок, и основать на планете базу, пока что одну. Направить туда толковых ребят. У тебя есть на примете такие, Хоз?

– Должны найтись, если это угодно Великому и Мудрому Повелителю Вселенной – Хоз пожевал безгубым ртом – Меня интересует другое. Такой проект стоит бешеных денег. Нам втроём – он подчеркнул голосом "втроём" – такое дело не по карману. Разумеется, каждый из нас готов отдать всё имущество и саму жизнь для блага Великого и Мудрого Повелителя Вселенной. Но если мы разоримся, это принесёт ему ущерб и огорчение, а мы не можем наносить ущерб и огорчение нашему Повелителю.

Хок, сидевший молча, согласно кивнул. Впам опять внутренне усмехнулся. Огорчение, надо же… Великий и прочая, прочая давно передавил бы всех вас, как ядовитых насекомых, если бы мог обойтись.

– Источники финансирования мы обсудим позже. Сейчас важно достигнуть принципиального согласия. И потом, привлечение сторонних пайщиков… Зачем нам лишние конкуренты?

…

Тот же зал, только кресло одно. В нём сидит Впам, а на полу перед ним стоят на карачках трое.

– Ноль восемьдесят третий, тебе я поручаю вытащить из тюрьмы одного аборигена. Детали операции можешь продумать сам. Возьми двух-трёх пятизначных и преврати их в биоморфов на вашей кухне – ну, не мне тебя учить. Ноль семьдесят шестой, тебе поручаю размещение базы и персонала. Ноль тридцать третий, твоя задача – контроль над воздухом и ближним космосом. Тебе я поручаю общее руководство экспедицией. Какой из кораблей выделил тебе твой хозяин?

– "Мгновенную смерть", о Владыка Половины Алюминия и Магния.

Впам засмеялся, как будто напильником по стеклу.

– Да, у Хока осталось чувство юмора. Вообще-то это пережиток дикости, но иногда помогает.

– Могу я спросить, о Владыка Половины Алюминия и Магния?

– Спрашивай.

– Что мне делать при встрече с кораблём пернатых, если такая произойдёт?

Впам внутренне поморщился. Туповат малый, а Хок говорил – один из лучших… А впрочем, в присутствии Впама тупеют многие – так подавляет он окружающих мощью своего интеллекта. С другой стороны, весь его интеллект куда-то испаряется на пороге покоев Великого и так далее, и остаётся только одно желание – скорее выйти отсюда, уйти живым…

– Ты, разумеется, можешь угостить их кашей, но я на твоём месте открыл бы огонь без предупреждения. Технику и живую силу противника следует уничтожать, Ноль тридцать третий.

– Я понял, о Владыка…

– Впрочем, могу тебя успокоить. Вряд ли ты встретишь их звездолёт. За последние века они ни разу не посылали звездолётов к этой планете, во всяком случае, мы не засекли ни одного. Либо эти твари держат на своих базах каторжников, осуждённых на пожизненное заключение, либо…

Впам замолк, глядя в бронестекло, за которым уже слоился вечный городской смог, бич низших каст, не имеющих дома установок воздухоочистки. Покосился на стоящих на карачках Трёхзначных. Надо заканчивать фразу, не то так и будут торчать истуканами.

– Либо они нашли способ обходиться без звездолётов, Ноль тридцать третий. Все свободны!

Когда все трое уползли, пятясь задом, Впам опять уставился в стекло. Он знал, среди Бессмертных, Носящих Имя его считают чудаком из-за этого окна. Давным-давно уже в бункерах стоят панорамные объёмные экраны, позволяющие обезопасить хозяина на все сто процентов. Но Впам упрямо держался за это стекло. Во-первых, это стёклышко не берёт ни лазер, ни тяжёлая пуля. А от гнева Повелителя Вселенной не спасёт ничто.

Но где-то в самой глубине подсознания сидела ещё одна причина. Должна же быть у разумного существа хоть какая-то отдушина в этом проклятом, проклятом, проклятом мире…

…

Края отверстий в тяжёлых деревянных колодках были отполированы за десять лет до блеска его собственной кожей, и уже почти не причиняли страданий. По своей прирождённой жадности чжурчжэни до сих пор предпочитают не заковывать узников в кандалы, а забивать в деревянные колодки. Тэмучжин осторожно повёл подбородком – не давит. Да, на кандалы чжурчжэни жалеют железа, и решётки над ямами, в которых томятся узники, тоже из дерева. Зато яма у каждого раба своя, не жалко. А чего жалеть? Сами же рабы и выдолбили все эти ямы, такие узкие, что едва можно вытянуть ноги. У каждого раба личная яма, как могила. Вот только у настоящих могил один хозяин, а эта вонючая нора, наверное, сменила уже с десяток постояльцев.

Надо спать, иначе завтра будет совсем худо. И сегодня-то он едва выполнил дневное задание. А если не выполнить норму, устанавливаемую каждому узнику-рабу надзирателем, то вместо миски ячменной болтушки провинившемуся достанутся палки – двадцать пять на первый раз. На следующий день голодный и избитый человек тоже вряд ли выполнит норму – просто не осилит – и получит пятьдесят ударов вместо ужина. И тогда уж точно не выполнит норму… Ещё пара-тройка дней, и труп несчастного закопают тут же, возле карьера. Надо спать, хоть немного востановить силы. Надо…

Тэмучжин усмехнулся. Надо. Кому надо? Все эти годы он жил только одной мыслью – о побеге. Месть – это потом. Никогда нельзя загадывать слишком много, иначе не получишь ничего. Нет, до мести ещё далеко. Сейчас главное – выдержать, выбраться отсюда…

Тэмучжин усмехнулся снова. Вот. Вот на этом и играют эти злобные мангусы. Никто не стал бы корячиться в этом аду, если бы не мысль о побеге. Ну что стоит потерпеть несколько дней, пока тебя не забьют до смерти? Это гораздо лучше, чем годами гнить в вонючей яме без всякой надежды. Поэтому чжурчжэни поступают мудро – они время от времени всё же дают кому-нибудь убежать. Что станет с беглецом после, неважно. Главное, чтобы узники думали, что побег вполне реален. Вот же рядом вчера махал кайлом, а сегодня он уже тю-тю… И я смогу. Надо только выдержать. Надо только выполнить сегодня эту проклятую норму…

Он провалился в сон разом, как будто упал в колодец…

…

…Тихо, как тихо. И луны нет над степью – очень кстати. Хозяин-кузнец, напившись хмельного айрана, храпит в юрте. И все в стойбище спят, как зимние сурки-тарбаганы. Не спит только один – молодой раб Тэмучжин.

Мелкие острые зубы напильника осторожно, стараясь не шуметь, грызут толстое, но плохое железо кандалов. Да, совсем плохое железо – хозяин поленился сковать хорошие кандалы… Лень никогда не доводит до добра, вот что.

Тэмучжин придержал звякнувшие распавшиеся надвое железки. Всё. Это последняя. Осталось взять коня… нет, лучше двух коней. Или трёх, так ещё вернее. Тогда можно будет легко уйти от погони. Ведь беглого раба при поимке ожидает мучительная смерть. И за кражу коней тоже полагается смерть. Две смерти на одного – многовато… Поэтому очень важно уйти от погони.

Молодой монгол усмехнулся. Дурак побежал бы из неволи пешком, едва освободившись от оков. Умный взял бы коня. Очень умный взял бы двух, или даже трёх коней – так легче оторваться от погони. Но Тэмучжин не просто очень умён – он мудр. Никакой погони не будет.

Монголы любят жить просторно, и юрты в стойбище отстоят друг от друга на пять-шесть, а то и десять полётов стрелы. Разумеется, для всадника это не расстояние – чуть что, и полетят быстроногие степные кони, неся тревожную весть, и мигом соберутся все мужчины с оружием. Да, это будет быстро. Поэтому никто не должен подать весть. Где-то тут был добрый стальной лом…

Собака, лежавшая на старой кошме у входа в юрту, подняла голову и глухо заворчала. Но не залаяла. Нет, недаром Тэмучжин подкармливал её тайком, отрывая от себя и без того скудные куски. Собаки – глупые существа, они верят друзьям. Как и многие люди, впрочем.

Молодой монгол присел на корточки, протянул собаке добрую кость с остатками мяса – весь свой ужин. Собака покосилась, чуя нутром что-то неладное, но кость была так велика и соблазнительна…

Тэмучжин погладил аппетитно хрустевшую костью собаку, окончательно успокаивая её. Удар! Острый напильник вошёл прямо в горло зверя, и визга не получилось – один хрип. Уже не спеша бывший раб встал, коротким сильным ударом лома добил собаку, вытер конец оружия об шкуру. По телу запоздало пробежала дрожь. Собака – это было самое опасное.

Длинный гранёный стальной прут хорошо закалён и отточен. Беззвучная тень скользит во мраке. Вот и кони. А вот и ночной страж, спит, завернувшись в попону. Старший сын хозяина, уже почти взрослый. Очень удачно.

Коротко хрустнул пробитый череп – Тэмучжин бил ломом, как копьём, коротким прямым ударом. Юноша ещё хрипел, нелепо дёргаясь в своей попоне, но бывший раб не стал его добивать. Некогда, сам помрёт.

Тэмучжин не стал отвязывать коней. Беззвучная тень скользит к юрте, где спит меж двух жён его бывший хозяин. Да, уже бывший.

Он ворвался в юрту молча, стремительно и страшно. Сильные беспорядочные удары наотмашь – направо, налево, куда попало. Утробный рёв, женский визг и детский плач быстро стихли, сменившись невнятными всхлипами и бульканьем. Только где-то у стены орал-надрывался младенец. Пусть надрывается, это даже хорошо – заглушает все другие звуки.

Тэмучжин нашёл стальное огниво и кремень, некоторое время возился, боромоча невнятные ругательства – что ты будешь делать, не загорается береста, и всё тут! – наконец раздул огонь, подбросил хвороста и уже тогда оглядел юрту.

Одна из женщин была мертва, удар лома пришёлся ей точно по голове – даже мозги наружу, гляди-ка! Вторая ещё дышала, тяжело и часто, закрыв глаза. А булькал и хрипел хозяин, получивший три или четыре удара, но всё ещё находившийся в сознании. Крепкий был мужик.

Чуть поодаль лежали хозяйские дети – средний сын, мальчик лет тринадцати, и девочка чуть помоложе. Они тоже ещё дышали, и Тэмучжин добил их. Он не злой, зачем детям мучиться?

Младенец всё орал, уже раздражая Тэмучжина. Он поморщился, взял младенца за ноги и пару раз крепко ударил головой о землю. Стало тихо.

Добил он и вторую хозяйскую жену, ещё подававшую признаки жизни. Присел на корточки, вдумчиво осмотрел хозяина, Очевидно, один из ударов повредил ему хребет, потому что ноги не шевелились. И правая рука белела сахарным обломком кости.

– Пора рассчитаться, хозяин – негромко произнёс Тэмучжин, и улыбка озарила его страшное, худое лицо.

…

Его разбудил странный звук снаружи. Да, без сомнения, там что-то происходило, наверху. Коротко лязгнула сталь, сдавленно захрипел человек. Раздались крики, снова звон стали. Бой? Ну конечно, бой!

Решётка, закрывающая отверстие ямы, в которой сидел Тэмучжин, поднялась, отброшенная чьей-то могучей рукой. Бамбуковый шест с поперечинами упёрся в дно ямы.

– Выходи – раздался сверху спокойный, сумрачный бас.

Тэмучжин ещё пару секунд помедлил, не веря. Затем подошёл к лестнице и стал подниматься – спокойно, медленно, как делал это каждое утро. Спешить нельзя, по бамбуковой лестнице вообще не так просто подняться, имея на шее колодку, да ещё и руки несвободны. Первое время Тэмучжин часто падал назад, в яму, чем немало веселил стражников. А вечером, снова забив в колодки, его просто сталкивали в яму, и он съезжал по круто наклонной стене на дно своей временной могилы, глубиной в пять локтей…

Бой наверху уже затих. Две дюжины стражников валялись там и сям, изрубленные, остальные разбежались. Несколько рослых воинов в тёмных одеждах неподвижно высились вокруг, чуть поодаль топтались два оседланных коня с притороченными к седлу сумками. Полная луна ясно высвечивала каждый камешек.

Перед ним возникла фигура, от которой исходила мрачная сила. Короткий блеск стали, и сыромятные ремешки, стягивающие проушины колодки, лопнули. Половинки колодки со стуком упали наземь.

– Ты свободен, Тэмучжин – всё тем же сумрачным басом сказал стоявший перед ним освободитель – Оба эти коня твои, меч и лук тоже. Не медли!

Никаких вопросов бывший узник задавать не стал. Кони молча и сразу будто прыгнули в ночь, топотом копыт разорвав её на куски.

Тэмучжин скакал долго, вовремя пересаживаясь с одного коня на другого, стараясь не запалить их. Когда небо за спиной начало светлеть, он остановил коней и огляделся. Да, впереди уже совсем близко родная монгольская степь. Теперь бы не напороться на разъезд конной стражи…

Тэмучжин не думал о своих избавителях – пройденный этап. Вызволили, и ладно. Значит, им это было надо. Не стоит ломать голову над загадками прошлого. Нужно смотреть вперёд.

Он снова усмехнулся. Ему уже сорок один год, и вот уже много лет он не видел от людей ни единого доброго слова, даже взгляда. Этот мир здорово задолжал Тэмучжину, вот что. Пришло время рассчитаться.

…

–… Проснись, проснись, Рома! – Ирочка трясёт меня за плечо. Я таращусь на неё осовелыми со сна глазами – Скажи, что ты видел? Что ты вот сейчас видел, ну?

– Кино смотрел… – бормочу я спросонья – Ужастик "зелёных"…

Она отпускает моё плечо.

– Кино? Хм… Нет, Рома, это не кино. Это совсем не кино. Я проснулась и увидела всё, что ты видел. Видеозаписи "зелёных" – это тебе не наши ангельские фильмы, они никогда не содержат информации о переживаниях, чувствах и мыслях персонажей. А ты видел! Ты понимал их мысли и чувства, Рома! Какое же это кино?

Она будто натыкается на стену. Смотрит на меня невероятно расширенными глазами.

– Нет. Нет, Рома. Так не бывает. Так же не бывает! Неужели…

Ей не надо договаривать, я уже отлично вижу её мысль. Это я-то Всевидящий? Ерунда какая…

Ещё какая-то мысль настойчиво царапается в подсознании. Какая?

На голову мне обрушивается увесистый крылатый кулёк. Нечаянная радость привычно, по-хозяйски располагается на моей голове, как курица-несушка в гнезде. Выспалась… Да погоди ты, зверь! Какая же была мысль?

– Ира, Ир… Скажи, это трудно – читать мысли спящего?

Она будто натыкается на стену вторично. Раздумывает несколько секунд.

– Очень. Видишь ли, телепатия напрямую связана с мышлением. У спящего мышление практически отсутствует, и расшифровать сумбур параллельно-ассоциативных сигналов крайне сложно. Все отделы спящего мозга, не связанные воедино мыслительным аппаратом, могут работать как попало, независимо и параллельно. Недаром во сне за пару секунд можно прожить порой полжизни.

– Но ты же смогла. Ты и в тот раз смогла, помнишь? Только я не допёр тогда.