Текст книги "Последний корабль в Бессмертные земли"

Автор книги: Павел Комарницкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Ты в курсе, что в письме?

– Нет, мой господин, ты же видел печати. Я знаю только то, что мне нужно для работы.

– ЭТО тебе нужно. Именно для работы, – Гевар подтолкнул листочек своему человеку.

Карун бегло проглядел депешу, поднял глаза.

– Это не так быстро, как я понимаю – целых двадцать… Сколько времени ушло у нашего?..

– Необходимо убрать этого жреца. Делом займёшься лично.

– Да, мой господин. Но это не так просто…

– Я не сказал «просто». Я сказал «необходимо». Детали продумай, доложишь завтра.

– Хорошо, мой господин.

* * *

– Зачем ты сделал это?

Ветер шевелил невесомо-ажурные занавеси, украшенные золотыми звёздами, искусно вышитыми на тёмно-синем кружеве. Пышные цветы в вазонах из белого мрамора неодобрительно кивали своими прелестными головками – да, да, как посмел? «Собачья наложница» здесь – фу, какая гадость…

– Я не мог бросить её, отец, – Киллиан сидел на ложе, подтянув к подбородку колени и обхватив их руками. Валхал вздохнул, подошёл и сел рядом.

– Я знаю, что у тебя доброе сердце, сын мой. Порой слишком доброе, ну да с этим уже ничего не поделать. Однако ты осквернил Храм, приведя сюда «собачью наложницу».

Киллиан поднял глаза, явно собираясь что-то возразить, но Валхал перебил его.

– Я могу перечислить тебе поимённо всех, кто жаждет стать Верховным жрецом вместо твоего отца. Впрочем, ты, вероятно, и сам это знаешь. Нельзя так подставляться.

– Хорошо, отец. Завтра я сниму для неё комнату, где-нибудь в Гундо.

Валхал хмыкнул.

– Ты совсем не знаешь наших сограждан, Киллиан, не обижайся. Верно говорят, «золотая молодёжь» может расти лишь в золотых вазах. Если даже дать тебе охрану, чтобы ты смог войти в трущобы Гундо и выйти оттуда целым и невредимым – как ты себе это представляешь? «Собачья наложница» – это то же, что собака, даже хуже. Ты всерьёз полагаешь, что хозяйка дома, где ты снимешь комнату, будет относиться к ней, как к человеку?

Они встретились взглядами.

– Люди Гиамуры злы и жестоки, Киллиан, как и все люди вообще. Однако хуже, чем Гундо, клоак не бывает. Ну разве что в проклятой Сидомме.

– Я не дам её в обиду, отец. – В глазах юноши зажглись острые огоньки. – Я обещал.

– Кому обещал? Ей? – Ирония в словах Валхала была едва заметна, однако Киллиан её уловил.

– Себе прежде всего. Да, и ей тоже!

Юноша подался вперёд.

– Она же человек, отец! Она такая же, как ты, как я, как…

– Заткнись! – рявкнул Валхал. Оглянувшись, понизил голос. – Иногда я мимолётно жалею, что ты не немой, честное слово. Хорошо, что нас никто не слышит.

Верховный жрец вздохнул.

– Ладно, это дело я улажу. Как-нибудь… Скажем, что ты затеял медицинский опыт. К счастью, у меня есть дело, до окончания которого ни меня, ни тебя никто не тронет даже пальцем…

Жрец замолчал, глядя в окно. Роскошные занавеси, стоившие каждая больше, чем дюжина «собачьих наложниц», тихо шуршали, колеблемые ветерком, врывавшимся с улицы.

– Какое дело, отец?

– Расскажу, – чуть усмехнулся Валхал, – ну разумеется, всё расскажу. Если не тебе, то кому же? Но чуть позже, сын мой… Скажи, ты помнишь, как варить огненное зелье?

Теперь с ответом помедлил Киллиан.

– Помню, отец. Не зря ты заставлял меня вставать среди ночи и повторять наизусть…

– Тебе придётся заняться этим, Киллиан.

Юноша вновь обхватил колени руками.

– И как много надо?

– Много, – криво усмехнулся Верховный жрец. – Тысячу мешков для начала.

– Не понял… – Парень захлопал глазами.

– Чего ты не понял? Тысячу мешков, я сказал, и это только для начала.

Валхал сгрёб штору в горсть.

– Причём всё это должно быть готово к началу сезона дождей. И огненное зелье, и орудия.

Жрец помолчал.

– Иначе мы позавидуем судьбе этой несчастной, сынок. И ты, и я.

В комнате воцарилось молчание. Где-то далеко раздалось невнятное уханье, словно сотни глоток слитно выкрикивали одно слово или просто разом выдыхали воздух.

– Они начали подъём этой головы, – перехватив взгляд сына, вновь усмехнулся Валхал.

– А какая разница… – Киллиан улыбнулся бледной полуулыбкой. – Дело же не в рогах, отец. Гиамура должна погибнуть. Кто станет жалеть о ней?

* * *

– Проходи, проходи, не стой в дверях!

Конвоир протолкнул долговязого парня с узким и острым, как бронзовый топор, лицом. Парень стрельнул глазами в угол – там зверообразный мужик неторопливо раскладывал на столике инструменты самого зловещего вида.

– Ты туда не смотри пока, ты на меня смотри, – усмехнулся Гевар. – Дошло до меня, о почтеннейший Клоп, что ты намерен зарабатывать охотой на остроухих девок. Я не прав?

На лице парня отразилась лихорадочная работа мысли – отпираться опасно, вон палач в углу… кто мог заложить, суки, ну, падлы, погодите…

– Не стану скрывать, господин, была такая мыслишка, – решился наконец пират.

– Похвальная откровенность, – поощрительно улыбнулся начальник тайной службы. – Ну а известно тебе, что делают остроухие с теми, кто ворует их девушек?

– Вряд ли они смогут придумать что-то, чего не было бы в твоих подвалах, господин мой, – осклабился Клоп. Гевар хохотнул.

– Нет, ты не прав, Клоп. Пятно слизи, и никаких костей – такого не могут даже мои умельцы. Впрочем, это быстро, конечно… Осталось узнать имя заказчика, воспылавшего страстью к остроухим нелюдям.

– Э-э-э-э… – Судя по всему, пират лихорадочно искал способа уклониться от прямого ответа и при этом не попортить собственную шкуру. Начальник тайной службы слегка наклонился вперёд.

– Или ты хочешь сказать, что, украв остроухую, ты намеревался выставить её на базаре, кто больше заплатит? Не смеши, такие дураки если и бывают на свете, то до твоего возраста точно не доживают. Итак? Имя!

– Повелитель Гиамуры Хамхер, – ровно и чётко произнёс пират, решив, что иного способа сохранить шкуру целой тут не придумать.

Несколько мгновений Гевар сидел неподвижно, переваривая услышанное.

– Повтори.

– Остроухую невольницу заказал мне Повелитель Гиамуры Хамхер. Лично и без свидетелей.

Начальник тайной службы извлёк из-под стола здоровенный самострел, уже взведённый. Пружина бериллиевой бронзы коротко тенькнула, и палач в углу осел мешком – кованая стрела пробила его бритый череп навылет.

– Я не хочу мешать тебе в твоём промысле, Клоп. Возможно, тебе будет также интересно узнать, что только заговорённая сеть с вплетённой медью может спасти от гнева остроухих. Есть у тебя?

– Пока нет, мой господин, – вновь осклабился пират, нимало не смущаясь только что разыгравшейся сценкой. – А вот Жжёный отказался от дела. И это меня беспокоит, мой господин.

– Покойники никого не могут беспокоить, Клоп, – чуть улыбнулся Гевар. – Забудь о нём. Сетки у тебя будут. Запомни адрес и ещё кое-что…

Пират внимательно слушал, впитывая ценнейшие сведения об остроухих. Ну кто бы мог подумать, сам начальник тайной службы Сидоммы наставляет пирата, а палач, который должен по идее заниматься его воспитанием, валяется трупом в углу… Этот мир воистину непредсказуем и удивителен.

– Да, вот ещё… – закончил лекцию Гевар. – Моё имя, произнесённое вслух или даже мысленно…

– Этого мне не нужно, мой господин. – Клоп вновь оскалился. – Я успею зарезаться, так полагаю.

– Зарезаться, – это хорошо, но не всегда возможно. Вот, возьми.

Начальник тайной службы вынул из одеяния булавку и протянул разбойнику.

– Ей достаточно уколоть палец. Смерть наступает через пару вздохов. И никаких пыток.

– Гм… – Клоп разглядывал подарок опасливо. – Спасибо, мой господин. Верно, так оно ещё надёжнее… Очень больно подыхают от этого яда, или попроще, как висельники, к примеру?

– Этого тебе никто не скажет, – усмехнулся хозяин, наблюдая за гостем. – Это висельника ещё можно вынуть из петли, откачать и расспросить. От этого яда ещё никого не откачали.

– Ладно. – Разбойник уже упрятывал булавку куда-то в шов одежды. – Даже если будет жечь, как огнём, пару вздохов потерпеть всегда можно.

– Ступай!

Когда пират ушёл, Гевар потёр руки. Что ж, если этот зажравшийся хряк, главарь проклятой Гиамуры желает на свою жирную шею таких приключений, помочь ему в этом – священный долг начальника тайной службы славного города Сидоммы.

Глава шестая
Мёртвый штиль

Струи крохотного фонтанчика журчали чуть слышно, вплетаясь в чарующие хрустальные аккорды, звучавшие ниоткуда и отовсюду. Из сада доносились голоса птиц, довершая звуковую картину раннего утра. Обонятельная картина состояла из аромата курительных палочек, дымившихся в специальных сосудах, и разнообразнейших цветочных запахов, густо замешанных на солёном воздухе, идущем с океана. Ильвас чуть поморщился – вообще-то утренний бриз, обычный для церемонии Любования Рассветом, дует с суши, смывая запахами садов солёность близкого океана, но с муссоном ему спорить трудно. На бледном, быстро светлеющем небе холодно серела стеклянными гранями вершина Пирамиды, отлично видимая с веранды. Да, все дома эльдар построены так, что можно увидеть вершину Пирамиды…

Хрустальный перезвон, и сквозь висячую занавесь, отделявшую внутренние покои, на веранду вступила Ильве, довершая собой великолепную картину раннего утра. На женщине был полупрозрачный пеньюар, бледно-розовый, чем-то схожий с предрассветным туманом, что иной раз таится в гуще сада в редкие безветренные часы. Ильвас невольно залюбовался супругой. Вот уже бездну лет они вместе, и каждый раз при виде жены он невольно замирает от восторга…

Ильве, сев рядом с мужем и чувствуя его любование, улыбнулась ему той ласковой, таинственной полуулыбкой, которую Ильвас полюбил с самого начала – с той поры, когда четверо девушек и четверо юношей остались ночевать на прибрежной полоске песка, и с одной стороны неумолчно шумел океан, а с другой шелестели, пересвистывались на разные голоса ночные джунгли, даже для острого глаза эльдар выглядевшие сплошной чёрной стеной… Они так и не решились углубиться в заросли ночью, хотя наставники, мудрые Валары, уверяли – на острове нет никаких опасных зверей, змей и даже насекомых. Очевидно, в лесу, хранившем дневной жар, было теплее, чем на полоске пляжа, открытой всем ветрам. Однако гены хомо, взятые за основу, упорно твердили своё – от темноты нужно держаться подальше…

Они сидели на стволе упавшей кокосовой пальмы, прижимаясь друг к другу – четыре пары, зародыш целого народа. Да, Ильве знала, что сидящий справа от неё молодой эльдар её суженый, но то было неживое знание – химио-гипно, полученное в ниде. И только теперь, когда его рука лежала на её плече, теплом своим будто защищая от свежего ночного бриза, это знание обретало реальную плоть, превращаясь в живое, щекочущее чувство…

– А я есть хочу… – внезапно призналась девушка по имени Ингва. Другая… да, точно, это была Финвэ, фыркнула смехом – и хрупкая стена молчания рухнула.

Они говорили и смеялись наперебой, парни и девушки, и у каждой из четырёх был свой, особенный смех и своя улыбка. Ингва смеялась заразительно и звонко, чуть закинув голову, Финвэ фыркала смехом, искоса лукаво блестя глазами, Тэлери хохотала, прижимая ко рту ладошки, сложенные лодочкой… И она, Ильве, смеялась своим низким, грудным смехом, то и дело поглядывая на парня, такого узнаваемого и в то же время совершенно незнакомого – своего собственного мужа. И с каждым новым взглядом всё более родного… Нет, тогда ещё не мужа, впрочем, только суженого.

Как-то так получилось, что перед рассветом разговоры иссякли, и парочки незаметно разбрелись по пляжу – благо для четырёх пар места было более чем достаточно. Они при желании могли слышать мысли других эльдар, разговаривая мыслеречью – да, с самого начала отец их и создатель, Эру Великий, которого остальные Валары звали Илуватаром, предусмотрел для своих детей такую возможность – вот только желания подобного ни у кого не было. Им в то утро хватало друг друга…

Она уже знала, чувствовала, что он её не обидит, этот парень с такими милыми острыми ушами, и потому решилась первой. Взяла его ладонь и положила себе на грудь, как раз напротив сердца… А потом они лежали на остывшем за ночь песке, и это было всё равно – они, наверное, не заметили бы даже, если бы вместо песка под ними оказался колкий вулканический шлак… Он вошёл в неё сразу, жадно, как будто ждал этого момента тысячу лет. И юная эльдар, оскалившись и полузакрыв глаза, обхватила сильными, длинными ногами это чудо, собственного мужа – да, в тот момент уже не суженого, а просто мужа… Обнять, обволочь, не отпустить никогда, ни за что… Мой, мой!

Ильвас улыбнулся в ответ, обнял жену, ласково куснул за ухо. Да, он всё это отлично помнил.

Лучи солнца, прятавшегося за горизонтом, брызнули на вершину Пирамиды, и стеклянные плоскости, за которыми таилась сложная оптика, специально продуманная для такого дела, мгновенно разбили те лучи на многие тысячи весёлых солнечных зайчиков, разлетевшихся по всем домам, сообщая всем эльдар о начале нового дня – одного из миллионов, отпущенного судьбой и генами каждому эльдар при рождении…

– Чем намерен заняться после завтрака? – нарушила наконец молчание Ильве. Да, можно было поговорить и безмолвно, чтобы не нарушать очарование раннего тихого утра, но она уловила желание мужа услышать её голос. Он вообще любит слушать, как звучит её голос…

– Собрание глав Домов назначено на послезавтра, а доклад всё ещё не готов, – чуть виновато улыбнулся Ильвас.

– Доклад… – Ильве вернула мужу полуулыбку, наморщила нос. – А ты экспромтом.

– Может получиться нехорошо, – засмеялся эльдар. – Я тоже хочу увидеть праправнуков, однако дело есть дело. Кстати, о делах… Когда Фионна намерена вернуться из экспедиции по Диким Землям?

– Во-первых, они сейчас уже в Жестоких Землях. Во-вторых, не она начальник экспедиции, как тебе известно. Но если хочешь, спроси сам.

– М-м… Не сейчас. Вторгаться в чужие мысли на рассвете невежливо.

Эльдар провела рукой по волосам мужа, в связи с ранним утром ещё не увязанным на затылке в обычный пышный хвост.

– А в мои? Или тебе не очень интересно, что там себе думает родная жена, м-м?

Глаза их встретились. Она потянулась губами, одновременно одним движением освобождаясь от пеньюара, с шелестом скользнувшего наземь…

– Внимание всем! – Стена протаяла в глубину, превращаясь в объёмный экран. – Срочное сообщение. Сегодня, на семнадцатой минуте Часа Быка по времени Тланты Ночной Дозор Неба обнаружил необычное явление, которое можно трактовать не иначе как выход Звёздного корабля в реал. Подробности будут сообщены позже, поскольку данные уточняются…

Ильве растерянно смотрела на мужа, сосредоточенно и быстро увязывавшего волосы.

– Ну вот… А ты говоришь, чем будем заниматься…

– Постой… погоди… – до неё только сейчас дошёл смысл. – Неужели онивернулись?

– Тебя это удивляет? – Мужчина уже натягивал дневную одежду. – А меня вот нет, представь. Сказать откровенно, давно пора… То, что у нас тут творится…

Она снова встретила его взгляд. Эльдар усмехнулся.

– Неуправляемый эксперимент зашёл очень далеко, Ильве. По крайней мере в части, касающейся хомо.

* * *

Стеклянная вершина Пирамиды брызнула солнечными лучами на все четыре стороны света, и сам гигантский кристалл материализатора, сердце Тланты, озарился нежным розовым светом, спорящим с идущим изнутри сиянием. Вэон молитвенно сложил руки и отрешился от всего сущего. Возле Сердца Тланты вообще нельзя думать о чём попало – ОН может услышать и исполнить… «Берегись желаний своих, ибо они могут исполниться» – этому учат всех эльдар, едва они обретают способность связно думать и излагать свои мысли. От самоконтроля свободны только малыши, резвящиеся в цветах под надзором матерей. Да, материализатор отсекает бессвязный лепет…

Закончив утренний обряд, Вэон продолжил обход. Шаги гулко разносились под сводами Пирамиды, отражаясь от зеркальных граней. Пирамида, собственно, была просто футляром для колоссальной драгоценности – октаэдра материализатора, Сердца Тланты. Эльдар знал – когда-то, когда восемь Перворождённых ступили на эту землю, подарок богов был не так уж велик, но когда Вэона готовили к посвящению в Хранители, он уже был почти таким, как сейчас. Да, триста сорок локтей в вышину – внушает… Ещё немного, и придётся надставлять Пирамиду.

Мысли дежурного плавно перетекли в иную плоскость. Они поссорились перед расставанием, и это очень плохо. Фионна – девушка резкая, не впускающая в сердце своё никого. Исключение из правил, девушка без пары, проклятье древнего пророчества… В роду Кассителнирров ещё не бывало такого несчастья. Отец её недаром поначалу был столь любезен с Вэоном, не иначе, крепко надеялся, что парень сможет растопить лёд в сердце его дочери… Если бы это было так просто… Легче растопить полярные льды. А как хотелось бы растопить…

Грозный гул под сводами возник ниоткуда и отовсюду, нарастал и креп.

«Желание неисполнимо. Нет квалитета ответственности, нет достаточной мощности», – колоколом звучит в голове голос, спутать который с обычным бесплотно-шелестящим телепатическим призывом невозможно.

«Это не желание, просто мысли» – дежурный сделал охранительный знак, включая режим индивидуальной блокировки желаний. – «Отмена и сброс из буфера»

«Принято» – гул под сводами стих. Эльдар вытер выступивший на лбу пот. Надо же… Ещё один такой случай, и его попрут из Хранителей. Дежурный должен быть спокоен и бесстрастен, мысли его чисты и прозрачны… не говоря уже о необходимости включать блокировку заранее, если находишься возле кристалла.

– Внимание всем! – на стеклянной грани Пирамиды возник объёмный экран. – Срочное сообщение…

* * *

Волны негромко плескались о берег, почти невидимые в темноте. Охранный круг светился пепельно-серым светом, едва различимым даже для острого глаза эльдар. Граница, через которую не переступит ни одно смертное существо, если хочет ещё немного пожить…

Фионна невесело улыбнулась. Здесь, наедине с собой, можно и не прятать мысли. Не пытаться врать себе самой. Охранный круг, надо же… От того, что внутри тебя, охранный круг не поможет.

Невдалеке смутно белели надувные шатры, окружённые большим охранным кругом. Сторожевые системы чутко берегли сон экспедиции, и товарищи спали без задних ног, предоставив Фионне полную возможность сидеть на берегу наедине со своими мыслями и светом звёзд. Вообще-то все эльдар любят свет звёзд, есть даже такой обычай любоваться звёздами. Он хорош для влюблённых, этот обычай – соревноваться, кто увидит более слабую звёздочку. «А я вижу Лиллеа!» «Да где, где?» «Да вон же она, ну!» И опереться на плечо невзначай…

Девушка вздохнула, уперев подбородок в колени. Не на кого ей опереться. Сердце её – кусок льда. Ну чем плох Вэон? Парень искренне старается помочь ей. Он славный парень, Вэон, умный и внимательный. И перспективный, тут отец прав. В его-то годы и уже Хранитель… Однако сердцу не прикажешь. Славный парень и хороший товарищ, и только.

Перед глазами встали строки пророчества, врезанные в чёрный базальт. «И родится бессмертная, дочь бессмертных, сердце которой никто из бессмертных не тронет. Но когда найдётся тот, кто тронет сердце её, льды растают, и всё переменится. Разорвутся три круга, и один устремится в бездну, другой же к звёздам, третий же превратится в долгую, долгую спираль…»

Фионна усмехнулась. Живи она среди смертных, этого было бы достаточно, чтобы её сожгли живьём. Или, скажем, бросили на корм крокодилам, это уж на что хватит фантазии. Смертные живут всего ничего, поэтому ни во что не ставят собственную жизнь. И наивно полагают, будто, изменив букву пророчества, можно заставить историю изменить свой неумолимый ход. Эльдар давно знают – не зная причины, можно только напортить. Чтобы обмануть судьбу, нужно быть по крайней мере умнее её, то есть видеть насквозь свой жизненный путь, Древо Кармы, вплоть до мельчайших веточек. Иначе может оказаться, что узкий и опасный лаз, в который ты не пошёл, на самом деле выводит к свету, а такой широкий и надёжный тоннель, по которому можно вначале идти не сгибаясь, дальше по ходу превратится в нагромождение острых каменных глыб и закончится тупиком… Но такая прозорливость не по силам никому из ныне живущих, и эльдар не исключение. Только вспышки-озарения мудрых прорицателей, черпающих из Единого энергоинформационного поля Вселенной, выхватывают порой отдельные фрагменты грандиозной картины мироздания. И что интересно – прорицатели эти имеются у всех народов, обласканных милостью Великих Валар. Не только у эльдар, но и у грубых и бестолковых хомо, и даже у грязных и вонючих орков. И все народы по обычаю высекают Истинные Пророчества на каменных скрижалях, в том числе и эльдар. Никакие кристаллы памяти не могут по долговечности соревноваться с плитами чёрного базальта, способного хранить надписи хоть миллионы лет – если, разумеется, укрыть камень от губительного влияния воды и ветра…

Да, отец и мама никак не ждали такого. Одно дело пророчество, занесённое на скрижаль, и совсем другое – бродящее по дому в облике собственной дочери. Вся Служба Соединённых Судеб оказалась бессильной в попытках найти ей суженого, пока самая мудрая из ясновидящих Службы не сказала прямо – это она. Та самая, о которой повествует чёрная базальтовая скрижаль.

Фионна криво усмехнулась. Истинные Пророчества никогда не лгут, однако и правду говорят далеко не всю. Вот, поди ж ты: «…сердце которой никто из бессмертных не тронет. Но когда найдётся тот, кто тронет сердце её…» Что хочешь, то и думай. Можно подумать, она выйдет замуж за говорящую обезьяну… Девушка даже рассмеялась, тряхнув волосами. Нет уж. Никто, значит, никто. Пусть неведомые круги останутся целыми, как и её ледяное сердце.

Между тем Аллоула заметно склонилась к горизонту, с берега потянул свежий ночной бриз. Фионна поёжилась, потирая плечи. Ладно… Хватит страдать о своей судьбинушке. Она член экспедиции, и завтра у них масса работы. Пора спать… Или искупаться перед сном? Море такое тёплое… А потом устроить маленький пресный душ, чтобы соль не ела кожу…

Решившись, девушка скинула одежду и вышла из круга, осторожно ступая босыми ногами по камням. Лучемёт она тоже оставила в круге – мало ли, тут не необитаемый остров, тут материк, тут бродят хомо, а где-то и орки. Не хватает ещё, чтобы эти недоумки спёрли оружие. Конечно, воспользоваться им по прямому назначению они вряд ли в состоянии, что те, что другие, а вот скандал будет изрядный.

Какая-то неведомая сила ринулась на неё со странным глухим звуком, и спустя пару секунд эльдар осознала, что барахтается в сетке. Фионна послала зов, мысленный крик о помощи, но сетка бесстрастно отразила его. Металл, проскользнула лихорадочная мысль, верно, в сетку вплетена медная проволока… Надо просто голосом орать…

– А-а-а!!!

Мягкий удар по голове оборвал крик. Человек, с ног до головы замотанный в тёмные одежды, тяжело дышал, сжимая в руке дубинку, обшитую толстым рыхлым войлоком.

– Всё, пути назад у нас нет. Беритесь, ребята, быстро!

* * *

Еле слышное журчание фонтана и шелест листвы переплетались с чарующими хрустальными звуками музыки, и это страшно раздражало. Майар щёлкнул пальцами, разом отключив звуковой фон, Илуватар слабо кивнул – не до музыки…

– Что же это такое, Ва? – Губы Элентари дрожали. – Как же это?

– Обыкновенно, Эли. – Варда хмуро разглядывала изображение на экране. – Так бывает, если базовый вид стайные хищники.

– А ещё так бывает, когда начальство торопится и жалеет пары лет на проработку. – Майар разглядывал собственное копыто так внимательно, как будто видел впервые.

– Да неужели? – Варда обернулась к нему. – И что случилось бы за эту пару судьбоносных лет? Ты в корне перевоспитал бы своих гоблинов?

– Всё гораздо проще, Ва, – подал голос Илуватар, угрюмо смотревший на экран. – Он довооружил бы их лучемётами. И сейчас вместо городов хомо, мерзких и грязных, мы имели бы удовольствие лицезреть города орков. Совсем уже жуткие.

– Ну, ты-то у нас весь в белом, – в голосе Майара зазвучал сарказм. – Твои остроухие, прямо бальзам на душу нашей глубокоуважаемой начальнице. Сидят себе на острове, копят мудрость, никуда не лезут, ни во что не суются… Сколько их там наросло-то примерно? За столько веков, угу…

– Не словоблудствуй, Майар! – чуть повысила голос Варда. – Мне помнится, ты предрекал обратный сценарий. Вернувшись, мы найдём планету, кишащую массами расплодившихся эльдар, вырезавших всех братьев по разуму…

– Ну, не так чтобы сильно кишащую… Однако была такая ошибка, признаюсь, – нимало не смутился Майар. – Что было бы совершенно естественно, учитывая базовый вид. Хотя и очень неприятно. А вот то, что мы видим, совершенно неестественно.

– Ты не прав, Май. Это истинные носители Высокого разума. Ты просто завидуешь, поскольку свою работу проделал грязно. Если не сказать проще – завалил…

– Непременно завидую, а как же! Такая динамика развития вида…

– А ну хватит! – ещё повысила голос Варда. – Итак, что мы имеем к началу первой коррекции. Вариант «гоблин» практически сошёл на нет, задавленный более мощным конкурирующим видом. Не кривись, Майар – я полагаю, та случайная флюктуация всего лишь слегка уравняла шансы. Напомню, после гибели вожака… как его звали?

– Неважно. Важно, что у того хомо, что гостил у нас, благодаря твоей беспримерной щедрости оказался лучемёт.

– Не будем спорить. Всё равно гоблинов в том стойбище были уже сотни, а хомо – он и она. То есть фора была, как ни крути, у гоблинов. Помолчи, Май, не возражай! Я вижу все твои возражения. Разумеется, всё было бы иначе, если бы тому вожаку удалось убить конкурентов в зародыше – что он и собирался сделать. Но кто не сумел, тот не смог. Я считаю первопричиной ограниченную дозу химио-гипно – напомню, этот хитрый гоблин давал своим сородичам не полный «плод мудрости», а кусочки. Боялся, что кто-то составит ему конкуренцию.

– Нужно было всего-то разнести их по разным материкам, Ва, – проникновенно сказал Майар. – Как в учебнике.

Варда помолчала.

– Да, Майар, тут ты прав. Поскольку проект «хомо» курировала я сама, с меня и спрос.

– Ва, ну это же я притащила того аборигена, – сочла необходимым вступиться Элентари, до сих пор понуро молчавшая. – Это случайность, то, что он и гоблины оказались примерно из одной местности. Естественно, он вернулся в родные места, когда угнал спасательную капсулу…

– Это не оправдание, Эли. Для меня не оправдание.

– Ва, не мучай себя, – подал голос Илуватар. – От стойбища гоблинов под руководством любимца Майара до той хибары, что выстроил себе беглец, было добрых четыре дня пути по горам – вспомни, как неспешно передвигаются аборигены Громмы. Это с орбиты кажется, совсем рядом… Майар полагает, что всё решил лучемёт. Всё решили мозги. После инцидента та пара сбежала от мести разъярённых гоблинов, пешком, имея на руках маленького ребёнка. И всё-таки они выжили, а гоблины, уже имевшие зародыш будущего общества, отстали в развитии. Помести мы тех двоих на другом материке, всё пошло бы точно так же. Мудрый вожак помер бы – вспомни, сколько живут гоблины – его недоучки передрались… Нет, эти два вида тупиковые, как я и предвидел. А вот эльдар…

– А вот эльдар – это действительно проблема, – кивнула Варда. – Динамика развития вида совершенно нетипична. Собственно, никакой динамики нет.

Она наклонилась к мужу.

– Где-то ты ещё напетлял, Илу. В химио-гипно.

– Это для тебя Илу, а для своих остроухих он значится как Эру Великий, – вновь не удержался от сарказма Майар. – Создатель Вселенной, как скромно…

– Значит, так… – Варда встала. – Сегодня всем отдыхать, а завтра с утра за работу. Похоже, эта коррекция будет всем коррекциям коррекция… Громма Три, это вам не Энигма.

* * *

Во рту было мерзко, горько и солоно. Ещё более мерзким было ощущение в голове, как будто надели котелок. В ушах шумело толчками, и сквозь этот шум всё явственней пробивались иные звуки. Например, невнятное бормотание. Поверхность под Фионной мягко покачивалась, куда-то всё плыло… и ещё руки за спиной, неудобно так…

Сознание вернулось разом. Девушка осторожно пошевелила связанными руками – ладони, сжатые в кулаки, находились в каких-то мешочках… Не открывая глаз, Фионна попробовала послать мысленный зов, однако безуспешно – ощущение надетого на голову котелка только усилилось. Похоже, её держат в экранирующей сетке. Это же надо, подумала она отстранённо, быть настолько невезучей… Сколько лет назад последний раз вонючки крали девушку эльдар?

– Гляди-ка, она очнулась. – Тот, кого сотоварищи величали Клопом, наклонился над пленницей, лежащей под натянутой палаткой, сооружённой из запасного паруса. – Воды!

Струйка воды, влитая в рот, окончательно пробудила пленницу – девушка закашлялась, отплёвываясь, и распахнула свои глаза – громадные, полные яростного блеска.

– Кто вы такие и как посмели?! – Гневный вопрос Фионна задала на синдарине. В ответ бородатые рожи вокруг заухмылялись столь радостно, будто услышали, как минимум, поздравление. Эльдар повторила вопрос на квэнья, в слабой надежде, что кто-то из этих вонючих эфемеров знает язык богов, хотя бы немного. Разумеется, надежда оказалась тщетной. Если и сохранились ещё такие эфемеры, то они сидят в храмах, а не плавают на лодках по морю.

Старший из пиратов – судя по тону и поведению – заговорил на своём языке, который, в свою очередь, был неизвестен девушке. Языков у этих мохнорылых за последние тысячи лет развелось столько… Уловить же общий смысл посредством телепатии Фионне не позволяла всё та же экранирующая сетка.

Эльдар огляделась, насколько позволял сектор обзора. Она лежала на скамейке, обычной на здешних судах банке для гребцов, бережно, но прочно примотанная к гладко оструганному дереву. Судно было довольно велико, судя по тому, что девушка смогла разместиться от борта до борта, не поджимая ног. Парус из некрашеной грубой дерюги, лишённый обычных для хомо рисунков, служащих для опознания судна издали, надувал свежий ветер, и судя по всему, судно довольно резво удалялось от берега. Кругом толпились до десятка заросших бородами эфемеров явно мужского пола, одетых в набедренные повязки – обычный для моряков-хомо костюм в здешних тёплых водах. Рожи пиратов радостно лыбились, причём ни страха, ни раскаяния от содеянного на этих рожах покуда явно не наблюдалось. Вот это влипла…

– Зуб, Рваный, глаз с неё не спускайте. Мордан, ты на руле. До рассвета нужно успеть дойти до Акульей Челюсти, ближе нам не отсидеться, – Клоп ухмыльнулся. – Когда остроухие обнаружат пропажу, шум будет неслабый.

– До рассвета десять часов, мы успеем уйти и дальше, – подал голос коренастый пират с медной серьгой в ухе.

– Дальше как раз не надо, – отрезал главарь. – Ты хоть раз видел вблизи их летающую лодку? А я видел. И остался жив, как видишь, хотя мало кто может похвастать этим после подобной встречи.