Текст книги "Локальная метрика (СИ)"

Автор книги: Павел Иевлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 10. Олег

Прийти в себя привязанным к стулу – не самое приятное пробуждение. Первым делом Олег потянулся было к голове, чтобы понять, отчего она так трещит, но ничего не вышло – руки были скручены за спиной. В глазах плавали разноцветные круги и слегка двоилось. Единственное, что оставалось священнику – тихо застонать. Он застонал бы и громче, но даже от этого звука в голове закрутились мельничные жернова. Бороться с тошнотой не было сил, и Олега вырвало прямо на подрясник.

– Да… Перестарался ты, Гилаев… – раздался за его спиной спокойный голос. – Зачем так сильно бил?

– Автомат имел, да, – второй голос слегка гнусавил с ярким кавказским акцентом.

– Надо же! – неискренне удивился первый. – Зачем попу автомат? Видите, профессор, какие времена настали – служитель церкви – и тот с автоматом. Ну, тогда никаких обид. Поднявший, как говорится, меч….

Неяркий свет загородила человеческая фигура, и Олег попытался сфокусировать разбегающиеся глаза. Высокий спортивного типа мужчина лет сорока, с правильными чертами лица. В светлых глазах поблёскивали жёсткие льдинки. Такой убьёт так же спокойно, как говорит, не меняя снисходительного тона, и лёд в его глазах не дрогнет. «На тя, Господи, уповаю» – мысленно сказал Олег, но таким Бог не нужен – они сами решают свои проблемы, легко распоряжаясь жизнью и смертью.

– Что вы хотите с ним сделать? – третий голос, сварливый и недовольный, но как бы слегка испуганный.

– Заткнитесь, проф, это не ваша компетенция. Итак, батюшка, откуда у вас автомат?

Олег прокашлялся, сглатывая пересохшим горлом:

– Обрёл.

От подзатыльника – не сильного, но обидного – в глазах вспыхнули синие фейерверки, и мир на секунду зарябил, как изображение неисправного телевизора.

– Неправильный ответ. Это вам не милиция, чтобы бормотать: «Нашёл, нёс сдавать». Меня интересуют подробности, и не надо меня провоцировать. К вашему сану у меня лично пиетета никакого, но я не сторонник бессмысленной жестокости. А вот, например, ефрейтор Гилаев – вообще, кажется, мусульманин. Верно, Гилаев?

– Аллаху акбар, полковник! – гнусавый голос из-за спины прозвучал с явной издёвкой.

«Вот как, значит, полковник, – подумал Олег. – Каких, интересно войск?» Знаков различия на сером городском камуфляже блондина не было. В голове противно звенело и опять начало тошнить. «Как бы не сотрясение…» – отстраненно размышлял он. Страха не было, было ощущение какого-то абсурда, как во сне.

– Не надо глупостей, батюшка, – снова блондин. – Мы тут люди серьёзные, занятые. Давайте по порядку – как вас зовут?

– Олег, – священник попытался пожать плечами, но мешали связанные руки.

– Вот, замечательно, мы уже разговариваем! Значит, отец Олег, – блондин ощерился неласковой улыбкой. – Из какого же храма, батюшка?

– Из Воскресенского собора.

– Далековато вас занесло! Это ж, поди, вёрст тридцать от города? Проф, что там у нас?

В поле зрения появился лысый как колено штатский в очках и лабораторном халате поверх мятого костюма. Он прошёл к столу и взял с него ноутбук.

– Сейчас, сейчас, минутку… Ага, вот, точка «божья задница».

– Задница? – удивился полковник.

– Так тут написано…

– Юмористы…

Олег внезапно вспомнил, что видел уже этого очкарика. Некоторое время назад настоятель благословил каких-то археологов что-то раскопать в подвале старого храмового комплекса бывшей семинарии, и те некоторое время таскались по территории. Вроде как раз он к ним и приезжал, какие-то приборы привозил. Олег видел их мельком, но удивился, какие нынче необычные археологи пошли – дисциплинированные, неразговорчивые, не интересующиеся ничем, кроме своих раскопок. Только что строем не ходят.

– Там как раз западный репер, – сказал профессор, – контрольная точка с автоматическим оборудованием.

– Понятно, – покивал полковник и снова обратился к Олегу. – Так это вы оттуда в город приехали?

Олег молча кивнул, но даже от этого простого движения его снова замутило.

– Нет, нет, вы не молчите! Расскажите-ка всё с самого начала!

– В начале было Слово, и Слово было… – начал Олег, но новая оплеуха самым обидным образом выбила искры из глаз.

– Ценю ваше чувство юмора, – всё тем же ровным тоном сказал блондин, вытирая ладонь платком, – но мы очень спешим, и уговаривать вас некогда.

Олег подумал, что, если бы эти подозрительные военные не начали разговор с удара по голове, он бы сам им с радостью всё рассказал, да ещё и приветствовал бы как спасителей! А теперь… Нет, про Боруха и Артёма им лучше не знать. Люди, которые сначала бьют, а потом спрашивают, вряд ли встретят их добром. И он начал рассказывать – подробно, начиная со страшной ночи в семинарском общежитии. До набатного колокола в соборе он говорил чистейшую правду, но потом, сказав мысленно «прости, Господи», принялся вдохновенно врать. По его словам выходило, что собаки разбежались сами, на звон колокола никто не откликнулся, а в Рыжий Замок он забрёл случайно, ища убежища. А что до автомата – зашёл в воинскую часть, да взял – хоть и не к лицу ему оружие, а всё ж спокойнее. Где воинская часть – не помнит, бродил по улицам в темноте да наткнулся. Да он и город-то плохо знает… Вроде всё выходило складно, но по глазам полковника Олег увидел, что где-то прокололся.

– А знаете, батюшка, – протянул блондин, – я ведь почти вам поверил! Так вы складно про птичек с собачками врали – хоть сейчас детишек пугать. А вот только АКМ старый в городе взять негде. Здесь давно все на новые перешли. Нехорошо православному священнику врать, грех это…

– Не согрешишь, – не покаешься, не покаешься – не спасешься… – ответил Олег упрямо.

– Ну вот зачем вы так, батюшка? Глупо и бессмысленно, – покачал головой полковник, – и так день не задался, а тут ещё и вы… Нам до вас дела нет, поймите. Нам информация нужна.

– Поэтому вы мне по башке… чем там? Прикладом? Для знакомства?

– Эксцесс исполнителя, – блондин покосился куда-то в сторону, видимо, на своего подчинённого, – у нас тут люди пропали, все на нервах… У Гилаева, вон, брат исчез…

– Гиде брат, слюшай, ты, лисый башка?

– Полковник, держите своих подчинённых в рамках! – возмутился профессор.

– Ну отчего же, – возразил тот, – мне тоже интересно, почему у меня было двадцать восемь бойцов, а остались Гилаев, Кирпич, да вы, болезный.

– Вектор поля неожиданно поменялся.

– Э, вектор-шмектор свой не говори, гиде брат говори!

– Действительно, профессор, – поддержал его полковник, – где брат, почему на улице, если верить камерам, темно и снег, куда делись остальные бойцы группы и, главное, что с операцией? А то я ведь могу Гилаеву поручить вас поспрашивать…

– Ой, как страшно! – язвительно сказал тот, что в халате, но голос его еле заметно дрогнул и Олег понял – да, ему страшно. Полковник пока шутил. Но именно «пока».

– Судя по приборным данным, – учёный потыкал в клавиатуру ноутбука, – установка действительно сформировала обратный лепесток диаграммы направленности.

– И что это значит?

– Кроме главного фрагмента мы прихватили ещё один, совсем небольшой, из пригорода. Приблизительно вот здесь… Он тормозит нас как якорь и стабилизирует автономную метрику.

Полковник тоже посмотрел на экран, к Олегу ноутбук стоял обратной стороной.

– Мы же так и планировали, я ничего не путаю?

– Да, но… Образовались небольшие искажения поля, и локализатор сработал некорректно. Я вручную переключил режим, но напряжённость в какой-то момент резко просела. Остались те, кто стоял близко – я да вы с двумя бойцами.

– А почему ночь?

– Это не ночь. Мы в автономной метрике, энтропия фрагмента экспоненциально растёт по мере рассеяния энергии. Потому и холодает.

– А этот поп почему здесь?

– А, этот… – профессор рассеянно посмотрел на Олега, – эспээл. Случайно перемещённое лицо. Закон больших чисел, кто-то да застревает в локале. Наверняка он тут не один, если поискать. Целый город же свернули.

– А что с остальными людьми? – пересиливая накатывающую дурноту, спросил Олег. – Куда они делись?

– Остались в основной метрике, разумеется, – раздраженно ответил ученый, – да развяжите его уже, полковник! Ну, куда он тут денется?

– Батюшка, вы не будете делать глупостей? – строго спросил полковник.

– Это, например, каких? – удивился Олег.

– Ну, там, бесов из нас изгонять, не знаю… Очень уж вы, служители культа, причудливо на стресс реагируете.

– Из вас бесов изгнать – и что останется? Воздержусь пока.

– Ладно, Кирпич, развяжи его. Но приглядывай.

К Олегу подошел молчаливый солдат, до сих пор стоявший у стены и никак не участвовавший в разговоре. Священник поразился богатырской комплекции – широченные плечи, громадные кулачищи, руки, как у него ноги. Правда, интеллектом его природа, похоже, обидела – лицо безмятежное и простое, не искажённое мыслительными морщинами. Солдат вытащил из закреплённых на разгрузке ножен большой тесак и разрезал веревку.

– Будьте паинькой, – сказал полковник, – и всё будет хорошо. Но если что, сержант Игренев не зря имеет позывной «Кирпич». Он этот самый кирпич руками в порошок ломает.

– Да кто вы такие?

– Ах, простите мою невежливость, мы же толком не представились. Я полковник Карасов.

– А по имени-отчеству?

– По имени-отчеству я «товарищ полковник». Не держите зла за некоторую вольность вашего задержания и считайте себя… ну, не знаю. Временно прикомандированным к группе в качестве нестроевого мобресурса. У нас, как назло, кадровый дефицит образовался… И я вам, профессор, ещё это припомню!

– Полковник! – нервно отреагировал на неожиданный поворот разговора учёный. – Установка экспериментальная, локализатор тоже почти не испытывали. Не виноватых надо искать, а срочно запускать основной процесс! Пока не вымерзли тут к абсолютному нулю…

По пустым холодным улицам шли быстрым шагом, нагруженные, как ослики. Могучий сержант Кирпич тащил какой-то прибор в железном ящике – и это помимо висящего на нём оружия и вещмешка с боекомплектом. Остальным тоже пришлось нагрузиться – Олегу досталась большая армейская сумка, о содержимом которой он не спрашивал, и даже полковник нёс пухлый рейдовый рюкзак. Сначала Олег мёрз, несмотря на выданные армейский бушлат и шапку, но потом сказались быстрый шаг и нагрузка – стало даже жарко. Темнота, яркие лучи фонарей – всё время казалось, что в тенях кто-то крадётся. Однако военные двигались без опаски – кажется, его рассказы о собаках и странных чужаках не восприняли всерьез. Конечной целью марш-броска оказался старый вокзал, давно закрытый «на реконструкцию». Массивная центральная башня – обрамлённый декоративными колоннами цилиндр – и столь же перегруженный колоннадами основной корпус до смешного напоминали американский Капитолий в миниатюре. Само собой, это обстоятельство не осталось незамеченным населением, и местные так и говорили таксистам: «Эй, командир, к Капитолию!». Вокзал уже несколько лет не использовался по назначению: ветка к нему была тупиковой, и в какой-то момент загонять на неё все пассажирские поезда признали нерациональным. Но рельсы почему-то так и не убрали, пути возле старого вокзала превратили то ли в тупик для отстоя, то ли в сортировочную, то ли в помойку.

Новый вокзал – индустриально отлитый единым массивом стекла и бетона, вырос на окраине, вписавшись в пейзаж с изяществом упавшего с телеги кирпича, а «Капитолий» закрыли лесами для реставрации, обмотали их зелёной строительной сеткой, да так и оставили. Олег с удивлением понял, что именно к этой тёмной громаде и направляется полковник. Группа нырнула в неприметный разрез в сетке, потом пробиралась внутри лесов вдоль облезлой стены здания, пока не уткнулась в мощную металлическую дверь.

Тускло освещённое автономными аварийными лампами помещение бывшего вокзала оказалось заполненным какими-то ящиками, грудами непонятой аппаратуры и оружейными стойками. По полу змеились расходящиеся пучки толстых бронированных кабелей, а посреди огромного зала, который раньше служил главным вестибюлем, стояло здоровенное, в человеческий рост, колесо со спицами, по виду отлитое из бронзы. Всё это вместе напоминало декорации к малобюджетному фантастическом фильму про безумных учёных, мечтающих о мировом господстве. На месте залов ожидания было организовано нечто вроде казармы – армейские койки, застеленные казёнными серыми одеялами, стандартные тумбочки, несколько столов и даже небольшая импровизированная кухня. По некоторой небрежности оставленного пространства чувствовалось, что люди покинули базу внезапно.

– Ну что же, профессор, – сказал Карасов, – приступайте! Сами видите – мы остались одни.

Полковник обвёл широким жестом импровизированную казарму.

– Ну разумеется, – недовольно буркнул ученый, – тут никто не сообразил поменять фазу, и они остались в основной метрике. И не надо так на меня смотреть! Слишком много секретов, полковник. Это ваша идея разделить группы. Это вы так и не сказали мне, где разместили рекурсор! Это вы…

– Хватит! – оборвал его военный. – Много себе позволяете. Не ваше дело – обсуждать режим секретности. Рекурсор управляется дистанционно, и этого достаточно. Запускайте вторую фазу, пора.

Полковник повернулся к Олегу:

– Теперь с вами, батюшка. Вы, надо полагать, человек неглупый и интеллигентный. По основной специальности вы не востребованы, ваш бог в другой метрике остался. Однако вполне можете послужить Родине на подсобных работах. Поступаете в распоряжение профессора. Слушаться его как меня, а меня слушаться как отца – а также сына и святого духа. Аминь.

Олег только головой покачал укоризненно, но пошел за профессором. Отыскал его в полуподвальном помещении, где тот безуспешно пытался запустить дизель-генератор. На лице его застыло выражение глубокой задумчивости, а стартер раз за разом прокручивал движок вхолостую. Олег подошёл и молча открыл топливный кран – не заметить красный рычажок и надпись Fuel Tank было трудно, но профессор был погружён в какие-то мысли. Дизель взревел, затрясся, но вскоре вышел на режим и замолотил ровнее.

– Спасибо… Как вас, забыл, простите?

– Олег.

– Александр Васильевич. Пойдёмте в аппаратную, поможете мне.

Цилиндрическая башня вокзала выглядела внутри, как рубка Галактического Крейсера из «Звёздных войн», – многочисленные пульты и экраны компьютеров, железные шкафы непонятного назначения, стеллажи с электронной аппаратурой. Всё это было тёмным и мёртвым, но профессор быстро щёлкал тумблерами, заставляя панели расцветать огоньками разноцветных индикаторов. Налились светом экраны компьютеров, побежали строчки загрузки, какие-то стрелочки заплясали по шкалам – профессор явно знал, что делал.

– Вы здесь, вижу, не в первый раз? – осторожно поинтересовался Олег.

– Не в первый? – удивился профессор. – Само собой. Да это, собственно, моя разработка… Ну, в значительной части.

– Тогда почему вы сидели в подвале с этими… военными, а не здесь?

– Оперативные силы поделили на несколько групп по числу локализаторов, – он кивнул на железный ящик, который они притащили с собой, – чтобы зафиксировать их в локальной метрике.

– Простите, Александр Васильевич, – сказал Олег, – но я действительно ничего не понимаю. Может быть, вы мне объясните?

– Всё в крайней степени секретно, – сообщил ему профессор, – и это, в целом, правильно. Хотя иногда раздражает.

– Я имею право знать, что происходит!

– Ну что за чушь вы несёте? – профессор грустно улыбнулся. – Вы сами-то себя слышите? Какое ещё «право»? Права личности – это продукт внутренней договорённости социума. И где этот социум? Нет социума – нет прав. Извините.

– Ладно, признаю, ерунду сказал. Но почему бы вам не рассказать хоть что-нибудь? Военная тайна? Но кому я могу её тут выдать?

– Олег, вы взрослый человек и, разумеется, должны понимать, что люди не всегда руководствуются в своём поведении логикой. Скорее даже, они руководствуются ей редко. Особенно, если у них есть какой-нибудь Приказ с большой буквы «П». И если в этом Приказе написано «не допускать распространения» – они будут не допускать, а не раздумывать, насколько это применимо к текущим обстоятельствам. Вам мало уже имеющихся неприятностей? Сидящие внизу люди показались вам недостаточно решительными?

– Вы их боитесь?

– Признаться – да. Опасаюсь. И вам советую.

– Хоть что-то вы можете мне сказать? Что-нибудь? Я же не отстану…

Профессор вздохнул, снял и медленно протёр очки, водрузил их обратно на нос и только после этого ответил:

– Ладно. Один вопрос. Не обещаю, что отвечу, но попытайтесь.

– Хорошо. Это вы устроили? Вот это все – что люди исчезли, что холод, что ночь…

– Да! – перебил его профессор. – Мой ответ – да. Это мы устроили. Тому есть веские причины.

– То есть, вы заранее знали, что так будет?

– Это уже второй вопрос. Но я отвечу: и да, и нет. Да – знали, что будет. Нет, не знали в точности, что так. Планировалось всё несколько иначе. Эксперименты на малых фрагментах оказались не показательны.

– Вы только ещё больше все запутали, – с горечью констатировал Олег.

Профессор пожал плечами:

– Некоторые явления слишком сложны, чтобы рассказать о них в двух словах, а времени у нас мало. Нужно закончить настройку системы, и на это всего несколько часов. Потом будет поздно.

– Поздно для чего?

– Вы не уймётесь? Ладно, давайте так – сейчас вы мне поможете, а потом я вам вкратце обрисую ситуацию. Без секретных подробностей. В общих чертах. Договорились?

– А что мне остаётся?

– Вот и отлично. А теперь вам следует сделать следующее…

Работа Олегу нашлась. Он бегал в подвал бывшего вокзала запускать какой-то совсем уже монструозный генератор, чуть ли ни ядерный реактор – хотя профессор заверил его, что это не так, но священник не уловил разницы, зато разглядел характерные «пропеллеры» знаков радиационной опасности. Следуя инструкциям, которые ему зачитывали по переносной рации, он подключал и отключал рубильники, разматывал кабели с больших катушек, добавляя их к паутине уже развешенных по стенам, перетаскивал и устанавливал в стойки какие-то железные блоки с ручками, которые профессор соединял с другими блоками… Когда прозвучало долгожданное «Всё, закончили!», Олег оглядел результаты их трудов – на его взгляд, помещение стало только больше напоминать лабораторию сбрендившего радиомеханика. Ещё несколько десятков кабелей и ящиков с лампочками. Однако профессор выглядел усталым, но довольным.

– Мы неплохо потрудились, – сказал он, – можно запускать вторую фазу.

– И что случится?

– О, довольно много всего… Полковник! – профессор нажал тангенту рации. – Мы готовы!

Рация затрещала и выдала ответ Карасова:

– Так начинайте уже, какого хрена!

– Полковник, как всегда, вежлив и тактичен, – вздохнул профессор, – но, и правда, пора…

Он что-то набрал на клавиатуре ноутбука и нажал ввод. Комбинация горящих и погасших лампочек на железных ящиках изменилась, где-то загудело, что-то засвистело, запахло озоном. Олег напрягся, ожидая сам не зная чего, но ничего не происходило. Профессор усмехнулся:

– Ждёте спецэффектов? Напрасно, система ещё будет набирать энергию.

– Для чего набирать? Что вообще происходит? – не выдержал Олег.

– Как вам объяснить… Видели когда-нибудь лава-лампу?

– Лава-лампу?

– Модный светильник, символ шестидесятых, сейчас его снова полюбили. Внутри масло и парафин, парафин нагревается от лампочки, от него отделяется такой шарик и медленно всплывает вверх… Довольно красиво.

– Да, понял, о чём вы. И причём тут лава-лампа?

– Вы же спрашивали, что происходит? Ну, вот примерно это. Шарик отделился и поплыл.

– И зачем вам этот… шарик?

– Нас интересует не сам «шарик», а то место, к которому он, поднявшись, прилипнет. Но это, пожалуй, действительно не те секреты, которые вам стоит знать. Шарик в этой аналогии – локальная метрика, в которой мы сейчас находимся. Если оставить её как есть, то энтропия в системе будет быстро расти, пока все процессы не остановятся, поэтому мы спешим начать следующий этап, частичную инклюзию фрагмента.

– А что с людьми, которые были в городе?

– Всё с ними в порядке, не переживайте. Скорее всего, они просто ничего не заметили, максимум ощутили непонятный дискомфорт и испытали лёгкое расстройство восприятия. На окраинах фрагмента – да, возможны некоторые эксцессы за счёт замедления свертки метрики, но это предусмотрено, о них есть, кому позаботиться.

– А почему остался я и… – Олег вовремя оборвал себя, вспомнив, что не хотел рассказывать про Артёма с Борухом, – Я почему тут, а не там?

– Флуктуация, – непонятно сказал ученый, – с высокой долей вероятности, вы имеете некие латентные способности. Находитесь, так сказать, в чуть более интимных отношениях с Мирозданием. Вы как бы на полшага в стороне, вы можете зацепиться там, где другие пройдут, не споткнувшись, да ещё и утащите с собой тех, кто вам близок.

– И что теперь? – спросил Олег, но в голове крутилась фраза «утащите с собой тех, кто вам близок». Неужели Анна погибла из-за того, что он слишком много о ней думал в последние дни?

– Буквально сейчас… – профессор посмотрел на часы, – увидите. Вам понравится. Кстати, у вас нет кардиостимулятора или иных критичных электрических устройств?

– Нет… А что?

– Тогда ничего. Наслаждайтесь. Четыре… Три… Две… Одна… Есть!

Пол под ногами дрогнул, на столе звякнули инструменты, у Олега резко, до боли, заложило уши, как в самолёте. В первую секунду ему показалось, что за окнами разразился беспощадно яркий беззвучный взрыв – но это всего лишь появилось солнце.

Он кинулся к окну – голубое прозрачное небо, лёгкие облачка, и, кажется, раннее утро. Город сиял чистым блеском нетронутого снега.

– Отойдите от окна на всякий случай, – посоветовал профессор, – будет воздушная волна.

Олег сделал шаг назад. Несмотря на свет из окон в помещении вокзала быстро темнело – гасли, мерцая и отключаясь, лампы. В стойке запищало и потом замолкло какое-то оборудование, погас экран ноутбука.

– Это… Это утро какого дня?

– Вопрос некорректный, – покачал головой профессор. – Время есть функция от кривизны метрики. На её краях может пройти несколько часов на один час в центре. А, скажем, на том небольшом фрагменте, что мы обратным лепестком держим, уже недели две, наверное, набежало. Жаль, что наблюдать этот удивительный эффект некому…