Текст книги "Радио наобум. Правда жизни (СИ)"

Автор книги: Павел Сергеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 2. Лодочкин

А Лодочкина недолюбливать было за что. Во-первых, за частое икание (вероятно о нем нередко вспоминали), во-вторых, от него постоянно несло какими то резкими, отвратительными духами, в-третьих, он любил нести такую ахинею, что откровенно хотелось застрелиться. Однако все это блекло, по сравнению с его другими «талантами», о которых, следует рассказать незамедлительно, дабы не закручивать сюжетную линию в трудно распрямляемую спираль.

В детстве мама и папа Лешеньке говорили, что он сильно похож на своего прадедушку – Керамзита Львовича Лодочкина, чьи фотографии сохранились в семейных альбомах в достаточном количестве, чтобы понять – Леша и Керамзит практически одно лицо. Как показала жизнь, Леша походил на своего пращура не только внешне…

… В 1920-ом году Керамзит был назначен председателем сельсовета родной деревни Малые Лодочки. Ему тогда было всего на всего двадцать два года, но в связи с тем, что других вариантов у советской власти не было (в деревне, кроме девяностолетнего деда Семена, жили только ребятишки и бабы, остальные мужики либо сгинули в гражданскую войну, либо с нее еще не вернулись), сельским главой назначили именно его. К тому же, по меркам того времени, Керамзит для этой должности вполне годился: происходил он из рода середняцкого, с отличием закончил три класса церковно-приходской школы, обладал, по свидетельствам соседей, деловой хваткой и даже почитывал по вечерам популярный в то время в определенных кругах труд Карла Маркса – «Капитал».

– Партия в вас верит, товарищ Лодочкин, – говорили ему, вручая мандат, печать и наган в губкоме, – надеемся, что вы, как молодой и целеустремленный человек, без остатка и малейшего сожаления, отдадите всего себя борьбе за правое дело, и не остановитесь ни перед чем, отстаивая интересы Советской власти.

Именно так товарищ Лодочкин и поступил. Когда продразверстка во второй раз докатилась до его села, и возмущенные жители вышли на сельскую площадь с целью спросить: «доколе?», энергичный Керамзит выступил с пламенной речью:

– Товарищи! Не нужно поддаваться панике! Советская власть не собирается ни у кого отбирать последнее! Я был в губернском комитете партии, там знают о наших проблемах, знают, что если мы отдадим зерно, то у нас практически будет нечего есть! ...

– Знать – знают, а все равно отбирают! – стихотворно выкрикнули из толпы.

– Я повторяю, товарищи, никто ни у кого ничего отбирать не собирается! – продолжал активно позиционировать идеи советской власти перед целевой аудиторией Лодочкин, – все будет хорошо! Мы отдадим сегодня зерно, а через неделю у нас откроется продуктовая лавка, и туда из города будут доставлены продукты: хлеб, мука, мясо, сахар…..

– А не врешь? – снова перебили выступающего.

– Честное комсомольское слово! – бодро ответил Керамзит и для пущей убедительности добавил: – Гадом буду!

Народ Лодочкину поверил. Да и как не поверить человеку, живущему с тобой в одном селе? Глядя в керамзитовы чистые очи нельзя было ему не верить.

– Да он парень хороший! – говорил тетка Глаша, отдавая красноармейцам последнее зерно, – не обманет!

– Толковый парнишка, – вторил ей дед Семен, – и порядочный. Глядишь, и в правду как люди заживем, да и другим поможем, которые голодуют.

Таким образом, зерно сдали без проволочек, лавку построили за три дня, из Питера приехали люди с какими-то бумагами, долго заседали в здании Сельсовета, из открытых окон которого часто доносились словечки типа: «прямые поставки», «накладные», «объем продаж» и т.д.

При всем при этом было одно маленькое «но». Прошла неделя, другая, канул месяц, а продукты в лавку никто так и не завез.

И когда доведенные до отчаяния крестьяне ворвались в сельсовет с претензиями и дубьем, за председательским столом, вместо Лодочкина увидели рыжего мужика в тельняшке с маузером в руке и папиросой во рту.

– Ты кто?– спросил его дед Семен, ошалело окинув матроса взглядом.

– Конь в пальто, – нагло ответил тот и, поднявшись из-за стола, рявкнул, – Иван Иванович Козлов – ваш новый председатель!

– А Лодочкин где?

Новоявленный руководитель вновь ответил в рифму и, выстрелив в потолок, попросил посторонних покинуть помещение.

Лодочкин к тому моменту был уже в Ленинграде – за успешно проведенную продразверстку его двинули на повышение.

Керамзит и дальше повышался по жизни неоднократно, женился на красавице, дослужился до одного из заместителей ленинградского обкома, стал героем труда, при этом безупречно следуя выработанным им принципам:

1. Приступая к новой работе, смело убеждай и руководство и подчиненных в том, что способен на многое.

2. Не бойся давать смелых обещаний. Начальству и подчиненным это нравиться.

Записывал ли Лодочкин – старший свои принципы на отдельный листочек, с целью передачи потомкам, поучал ли он карьерному искусству своих внуков и правнуков – неизвестно, но утверждать можно абсолютно точно: Лодочкин-младший прадедовской тактикой владел в совершенстве, вследствие чего и оказался у руля одной из ведущих московских радиостанций, быстро перебравшись из Петербурга в Москву.

Произошло это следующим образом.

В Москву в очередной раз заявились «Бумовские» учредители – Бад Паркер и Ко. Всласть поев, попив и повеселившись, боссы отбыли обратно, посоветовав Илье Альбертовичу все-таки чаще обращать внимание на рейтинг.

«Бум» тогда сместился с пятого на восьмое место, и учредители заявили, что чувствовали бы себя в России гораздо увереннее, если бы радиостанция, которой руководит, в общем то неплохой парень Илья, поднялся бы места до третьего. Причем сделать предлагалась это за год, а получить какой-нибудь вразумительный ответ через месяц – на конференции представителей всех региональных станций.

Пребывая в возбужденном состоянии, из-за туманности своего будущего в свете подобных директив, Илья Альбертович зашел в кабинет к Даше и начал задавать вопросы.

– Даша, мы сможем за год что-нибудь сделать с рейтингом?

– Сможем, – ответила веселая Даша, только что употребившая из соображений профилактики гриппа, сто граммов виски «Джонни Уокер».

– Что именно?! – в надежде на позитивное продолжение разговора, вновь спросил Илья.

– Мы можем опуститься еще на пару позиций!

– Даша, я серьезно!

– И я серьезно! – Даша внезапно завелась, – Чтобы подняться вверх, необходимы соответствующие действия. Нужно что-то новое в эфире! Что-то яркое, интересное, то чего у нас не было никогда. Например, утреннее шоу!

– Так кто же против….

– Скажу более, у нас есть люди, которые смогут сделать это, и ты этих людей знаешь – это Коля и Ваня, которые не понятно почему, но все еще продолжают работать, получая копейки. Ты готов им поднять зарплату? Готов дать денег на наружную рекламу, на телевизионные ролики?

«Столько много денег сразу? – возмутился про себя генеральный директор радио «Бум», получающий двенадцать тысяч долларов в месяц, плюс «откаты» от рекламы.

– А ты мне гарантируешь, что при всем при этом рейтинг резко пойдет вверх?

– Я тебе гарантирую, что он прекратит падать. Будет ли подъем и как быстро он произойдет – судить пока трудно

Покраснев как рак, Илья вышел из кабинета и хлопнул дверью.

«Какая наглость! – закричал он про себя, – Нет, ну какая наглость, а? Предположим я – директор завода! Я плачу токарю определенную зарплату и требую изготовить определенную деталь, а он эту деталь не изготавливает, требуя при этом еще и зарплату ему повысить! Так что-ли получается?».

В общих чертах, возможно, получалось и так. Но не совсем.

Илья Альбертович, осуществляя руководство станцией, как-то забывал, что радио – это не завод, а субстанция творческая. Предугадать результат на сто процентов не всегда возможно, но чтобы результат был, нужны активные действия, необходимо постоянно напоминать о себе, греметь, светиться, провоцировать и вкладывать в собственное развитие деньги. А вкладывать деньги не хотелось. Как по причине врожденной жадности, так и вследствие отчета перед руководством: деньги из бюджета потрачены, а результата – ноль! Почему?

Можно было и дальше плыть по течению, не засорять голову всем этим, но увы, мешал долбанный рейтинг, который норовил постоянно скатиться вниз.

В тяжких размышлениях прошел месяц, и тут появился он – интеллигентный сорокалетний парень Алексей Лодочкин – программный директор питерского «Бума», прилетевший на конференцию для руководства всех радиостанций, входящих в холдинг (в холдинге насчитывалось тридцать семи радиостанций «Бум»: тридцать две – в различных городах России, одна – в Кишиневе, две – на Украине и три – в Эстонии) …

Алексей учредителям очень нравился. Во-первых, у него был безупречный английский, во-вторых, станция, которой он рулил, держалась примерно на тех же позициях, что и московская, при этом денег на нее уходило меньше. Не было абсолютно ни какой необходимости платить редакторам, пиар-отделу и звукорежиссерам. Представители этих профессий там просто отсутствовали. Редакторскую работу ди-джеи выполняли сами, а звукорежиссеры были не нужны, по мнению Лодочкина вообще, – звуковые рекламные ролики заказывались у рекламных агентств и стоили значительно дешевле, чем в Москве. Таким образом, в бюджете имелись солидные остатки, которые вкладывались в довольно примитивную наружную рекламу по городу, в премиальные себе-любимому и кой-кому повыше…

Он появился в зале с бокалом шампанского в руке, одетый в строгий костюм черного цвета, водолазку и сияющие ботинки из кожи невиданной простому пролетарию зверушки. Поверх пиджака красовался белый шарф.

В этот самый момент, Илья Альбертович, изрядно заправленный алкоголем, прижал Дашу у колонны Атриума , и в очередной раз спрашивал, сможет ли она поднять рейтинг?

Даша в очередной раз говорила, что сделать это при существующем положении дел вряд ли возможно, и именно в этот самый момент, Алексей приблизился к ним, поприветствовал поднятием бокала и произнес:

– От чего же? Поднятие рейтинга – вещь вполне реальная.

– Да что ты, Леша, говоришь? – обалдев от подобных самоуверенных заявлений, Даша стала говорить максимально издевательски, – А на каком месте в Питере находиться ваша станция? Не напомнишь ли?

Доброжелательное лицо Лодочкина и не думало меняться.

– Мы находимся приблизительно на тех же позициях, что и вы. От нас просто не требуют большего. Но! – тут он посмотрел на Илью Альбертовича и чуть улыбнулся, – Если перед нами будет поставлена задача подняться на первые места – мы сделаем это в кратчайшие сроки.

Даша, отшатнулась и посмотрела на него так, как смотрит мать на 13-летнего сына, который абсолютно серьезно заявляет: «Мама, это Катя, ей 15 лет. Мы любим друг-друга и хотим жить вместе. У нас дома». Илья Альбертович тоже посмотрел на Алексея, но совершенно по-другому. В глазах его читался слоган руководимой им же станции – хочется слушать снова и снова.

– Ты плохо знаком с московским рынком, наверное, – приходя в себя, сказала Попова, – поэтому я повторяю: забиты теплые места. Помнишь песню «Воскресенья?». Так вот, забиты эти места монстрами: «Европа плюс», «Русское радио» и «Авторадио». Это уже не просто станции, это брэнды, которые вбиты людям в головы на многие годы. Максимум, на что мы можем претендовать – это четвертое место. Но при том положении дел, которое наличествует сейчас, при том ничтожном финансировании продукта,…. в десятый раз повторяю, мы не то, чтобы на четвертое место не поднимемся, мы скатимся место на тринадцатое, а то и ниже!

Даша отхлебнула из бокала и закурила сигарету. Илью Альбертовича прошиб холодный пот.

Лодочкин продолжал улыбаться.

– Я знаком с московским рынком, Даша. И именно поэтому я говорю: если продуктом заниматься НОРМАЛЬНО, то без всякого финансирования можно не только остаться на прежнем месте, но и подняться до четвертого….

– А если с финансированием?! – перебил Пичугин Лодочкина, – Если с финансированием, Алексей? Мы сможем добраться, ну, скажем, …. до второго места?

– Легко.

Обалдев от еще большей наглости уже во второй раз, Даша выпила свой коктейль залпом.

Илья Альбертович протрезвел. Решение созрело моментально.

Дело должны двигать деловые, уверенные в себе люди. Тем более, его дело. Зачем нужна эта Даша, которая постоянно канючит деньги на какие-то сомнительные проекты и при этом говорит, что подъем «может быть» будет? Никаких «может быть»! Либо да, либо нет!

Лодочкин всего на всего на два года меньше в радио-бизнесе, чем она. И ничего страшного! Он знает, как добиться подъема, если говорит столь уверенно! Он знает, как поднять рейтинг! Уточнять, как именно будет происходить подъем, Пичугин не собирался, ему было достаточно уверенных слов Алексея! Если он так говорит – значит, это правда, – считал Илья Альбертович, человек по натуре своей, в общем-то недоверчивый. Просто в этом случае ему очень хотелось верить!

О своих соображениях он немедленно сказал заморскому руководству, руководство сказало: «Ок!», и Попову выперли. Причем, выперли не только, соблюдая все нюансы трудового законодательства, ее выперли интеллигентно, можно сказать, по-человечески.

– Даша, – пробубнил Илья Альбертович, в который раз входя в ее кабинет, – вчера звонил Бад. Американцы приняли решение ввести у нас должность Генерального продюсера. Теперь все программные решения ты должна будешь согласовывать с ним.

– И кто назначается генеральным продюсером?

– Алексей Лодочкин.

Даша внимательно посмотрела Пичугину в глаза. Комментировать ничего не стала и через десять минут принесла ему заявление об увольнении. Ее давно уже звали на MTV, ощущать же творящуюся за собственной спиной возню не было ни малейшего желания….

Проводили Дашу, как говориться всем миром, собравшись близлежайшей пиццерии. Среди провожающих Ильи Альбертовича не наблюдалось, в связи с чем собрание носило неформальный и местами даже конструктивный характер. Кто-то спрашивал у Даши о перспективах на новом поприще, кто-то причитал «и на кого ты нас покинула», и лишь Коля, до сих пор не убивший в себе мента, пытался выяснить, что ж за личность этот Лодочкин?

– Темная это личность, Коленька, – отвечала Попова, прикуривая одну сигарету от другой, не выпуская при этом из руки бокал с вином, – трудно о нем сказать что-то определенное, я с ним близко не знакома, а говорили про него разное. Раньше, например, у нас ди-джей работал – Рома Ермолаев…офигительный ди-джей, – произнесла она чуть ли не по слогам, улыбнулась и замолчала.

Наблюдая эту улыбку и ощущая паузу, которая грозила затянуться, благодаря употребленному Дашей алкоголю, кого-то взбодряющего, а кого-то и тормозящего, Коля не стал хлопать бывшую начальницу по плечу или щелкать пальцем у нее перед носом, произнося банальщину типа: «Не спи, замерзнешь!» Он понял эту улыбку, принял эту паузу и ничего не имел против того, чтобы Дашка начала вспоминать что-то свое, ведомое только ей, будто бы потерянное и случайно обретенное вновь. Лет шесть назад он и сам был сильно склонен к ностальгии. После окончания института, когда разъехались многие друзья, он каждый вечер перед сном вспоминал самые яркие жизни их тусовки. Каждый вечер, специально, чтобы не забыть самого важного в его жизни, как казалось ему тогда. Так продолжалось где-то год-два, потом закрутила работа, потом он женился и, будто бы экономя теплые чувства, распространял их только на жену, а старым друзьям и тем более воспоминаниям доставалось значительно меньше. Но как было ему радостно, когда вот так вот, как и Дашу сейчас, его вставляло! Сидишь, пьешь с приятелями, работаешь или ужинаешь и тут – бац! Мама дорогая! Как давно это было и как было клево…

–Да, – Попова затушила сигарету в пепельницу, отхлебнула вина и вернулась в гребаный реальный мир, – так вот, работал у нас Рома Ермолаев, работал года два, все было нормально, а потом он женился и по семейным обстоятельствам был вынужден перебраться в Питер. Перебрался и устроился работать к нашим коллегам, на «Бум» то есть. Его довольно быстро поставили на утро, со временем стали приводить всем коллегам в пример, номинировали на премию Попова, но сейчас не об этом, – Даша закурила новую сигарету и перешла к главному, – …. Приехал он как то в отпуск в Москву и зашел к нам на станцию. Разговорились, про Питер, семейную жизнь свою, про станцию, про коллег, ну и про начальство, естественно, то есть Лодочкина…

Петрова вновь сделала паузу, не то что-то вспоминая, не то подбирая нужные слова.

– Ну и что – Лодочкин? – Коля был вынужден задать наводящий вопрос.

– Да ничего! Не понятный он, говорит, какой-то. С одной стороны – вроде бы нормальный, спокойный и рассудительный человек. С другой стороны – зануда, – Дашка опять улыбнулась, – У него в кабинете, например, была прямая связь с эфиром, в частности прямой выход на ди-джейские наушники. Понимаешь, да? Работает ди-джей в эфире, что-то рассказывает или ведет какую-нибудь игру, и внезапно, в «ушах» у него, помимо его самого и слушателя, Лодочкин еще возникает и начинает нудить: «Вася, вот сейчас в слове «одновременно» не правильно поставил ударение! Следи за речью!!!» или «Вася, сегодня у тебя что-то с дикцией, зайди ко мне после смены»! И это во время эфира! Понятно, что слушатели этого не слышат, что это слышит только ди-джей, но это же – шандец, согласись!

– Я бы даже сказал – не просто шандец, а…, – но Коля договаривать не стал: к столу подошла официантка и поставила заказанную им кружку пива.

– Ди-джею, когда он сидит в эфире, вообще никаких замечаний делать нельзя! Это же азы радиовещания! Люди разные, кто-то мимо ушей пропустит, а кто-то будет нервничать: «Ах, блин, я налажал! Ах, как я мог!», и посыпятся действительно лажи – одна за одной! Да чего мне тебе говорить, сам знаешь! – Попова поставила пустой бокал на стол и достала новую сигарету– В общем, сказал он про это Лодочкину, тот вроде бы согласился и больше так не делал….Ну, а так, ничего особенно плохого про него лично я сказать не могу…

Свои соображения относительно профессионализма и порядочности вновь испеченного генерального продюсера Даша оглашать не стала, дабы не устраивать в ди-джейском стане преждевременной паники: жалко было рушить то, над чем она работала более десяти лет…

(1) Атриум – бизнес-центр, расположенный вблизи Курского вокзала (встреча с «регионалами» проходила именно там).

Коля услышанным удовлетворен не был, и с целью дальнейшего сбора информации влез в Интернет, где на одном из радийных сайтов нашел интервью данное объектом год назад.

Корр. – Ваша институтская специальность– преподаватель начальных классов. Вы уже тогда предполагали, что посвятите себя радио?

А.Л. – Конечно, нет! Я всю жизнь мечтал стать рок-звездой. Собирать полные стадионы, выступая в ярких костюмах. Ну, примерно как Филипп Киркоров. Поэтому, как только я поступил в инститкт, то сразу же со своими однокурсниками создал группу и мы стали играть рок-музыку...

Корр. – Как Киркоров?

А.Л. – Нет. Это было скорее похоже на Леонтьева…Короче, о радио я и не думал тогда. Репетировали, записывали песни, а потом….Потом группа распалась …

Корр. – Почему?

А.Л. – Потому что, мы оказались неугодны определенным кругам….

Корр. – Вас арестовали?

А.Л. – Нет, до этого, к счастью, не дошло. Двух наших музыкантов просто отчислили из института…Якобы за неуспеваемость…ну, вы понимаете… однако, я не пал духом и продолжил борьбу с режимом уже как радио-ведущий…

Три месяца я успел поработать ди-джеем на питерском «БУМе». После чего меня назначили программным директором…

Корр. – Извините за нескромность, а на много ли отличается зарплата программного директора и, скажем, самого ведущего ди-джея?

А.Л. – Позвольте мне оставить этот вопрос без ответа. Это коммерческая тайна. Уточню лишь, что я стал программным директором не ради денег, а ради расширения своих творческих границ.

Корр. – Охотно верю и задаю последний вопрос: кто главная фигура на радио?

А. Л. – Я глубоко убежден, главная фигура на радио – ди-джей, именно на нем держится любая станция.

Прочитав интервью два раза подряд, Коля только пожал плечами. Из текста следовала, что у Алексея довольно оригинальное представление о рок-музыке, о методах борьбы с «определенными силами» и более-менее трезвый взгляд на роль и место ди-джея в радио. Вместе с тем, полных ответов на главные вопросы интервью все равно не давало, так что оставалось ждать приезда самого…

… Появился Лодочкин быстро, спустя неделю после Дашиного увольнения, и в целом произвел на ди-джеев впечатление неплохое: спокойный, рассудительный человек, вроде, без понтов. Скромен, опрятен, внешне не глуп. Коле даже Лодочкин несколько импонировал, ведь он был из Санкт-Петербурга, города к которому Николай всегда испытывал теплые чувства. Иногда ему, человеку, напомню, взрослому, неоднократно сталкивавшемуся с самыми убогими сторонами жизни в своей милицейской работе, но не растерявшему при этом способность оценивать, а иногда переоценивать красоту, даже казалось, что в северной столице, в этом благородном и стильном одновременно месте просто не могут жить гадкие люди.

Так, свежи были воспоминания, когда они с женой, во время своего свадебного путешествия, ехали теплым августовским днем в трамвае и, поинтересовались у кондуктора, где находится буддийский храм. Кондуктор сказал, что не знает, при этом долго извинялся и рылся в своей сумке, тщетно пытаясь отыскать карту города.

– Есть же он, черт! Сто процентов есть! Только вот где?

Говорил он это так громко, что к обсуждению активно подключился весь пассажиропоток, и молодожены узнали, что буддийский храм расположен вблизи метро «Черная речка». Нашли храм быстро. Эмоциональная оценка от посещения равнялась нулю, но общей питерской картинки сие не портило.

Помимо этого, именно с питерскими группами у него было связано большинство положительных эмоций от прослушивания отечественной музыки и именно с питерским музыкантом, участником самой легендарной ленинградской бит-группы, у Коли была совместная программа, где они в юмористически-издевательском ключе подавали свежие музыкальные новости.

Все это заочно роднило Николая с Алексеем Лодочкиным, и первая беседа с ним, очень укрепила веру в светлое радийное будущее.

– Я долго слушал «Бум», – проникновенно говорил правнук красноречивого Керамзита периодически делая движения вперед-назад сложенными ладонями (иногда ладони разводились в стороны), – слушал очень долго, и пришел к выводу, что многое в работе ди-джеев следует менять. Все ди-джеи радиостанции «Бум» представляются мне какими-то пионерами, которые, прости за прямоту, боятся говорить. …

(отчасти он был прав. Ди-джеям запрещалось в своих выходах затрагивать такие темы, как политика, секс, алкоголь и все что в той или иной степени несло негатив. Поэтому и слушалось все это порой как-то по-пионерски). …

….Ты и Ваня – вот единственные люди, в которых мне удалось разглядеть личности. И я рад, что на вашей, точнее теперь уже на нашей станции, такие люди есть.…Именно с Вами я намерен делать утреннее шоу. Без сильного утреннего шоу ни одна станция не может занимать лидирующие позиции в рейтинге, а мы собираемся лидировать….

– Ты что, действительно думаешь, что мы выбьемся в лидеры? – удивился Коля.

– Почему нет? – Алексей достал толстый журнал и раскрыл его – Вот последние данные о рейтингах. У нас очень хорошие позиции днем, смотри, – руководитель тыкал пальцем в какие-то таблицы, – это же супер! …А вот утром, к сожалению, значительно провисаем…Нам достаточно поднять утро и все! Мы на вершине топов!

Здесь было бы уместно запеть квиновскую «Wee are the champions», назвав Николая другом, возможно даже лучшим, но Лодочкин этого делать не стал. Он просто пообещал ему, что утреннее шоу будет, он и Ваня Бедняков будут его ведущими, все это опять же БУДЕТ оплачиваться и оплачиваться хорошо, а все Колины проекты, существующие в эфире выходных сейчас, соответственно, перекочуют в утренний сегмент.

– Расслабляться не стоит! – заявил в завершении беседы генеральный продюсер, – в течение недели вы с Ваней должны будете подготовить концепцию шоу и записать пилот! Через месяц мы должны запуститься!

Указания были выполнены, пилоты записаны и отданы руководству, и вот тут-то дело и пошло «в затяг». Лодочкин включил «динамо», ссылаясь на постоянную нехватку времени, что вообщем-то было объяснимо, ведь Леша жил в Питере, а станция находилась в Москве.

– В этом нет ничего страшного, – успокаивал он коллектив, вновь то смыкая, то размыкая ладони и двигая ими вперед-назад, – неделю я буду находиться в Москве, неделю – в Питере. Оттуда, кстати, процесс тоже будет контролироваться: если что, можно воспользоваться либо телефоном либо электронной почтой. Будут возникать какие-нибудь вопросы – обязательно связывайтесь со мной! – говорил он и пропадал на неделю.

Как только это случалось, в эфире начинался бардак, к счастью заметный больше изнутри, нежели снаружи.

Так, в эфире периодически проводилась игра «Кинопроектор». Проводилась она только в том случае, когда какой-нибудь рекламный агент находил солидный московский кинотеатр, который соглашался в течение недели разыгрывать в эфире радио «Бум» билеты на тот или иной фильм.

Правила «Кинопроектора» были просты. Несколько раз в день в эфире звучал пароль игры. Когда игра начиналась, слушателю нужно было дозвониться в прямой эфир, повторить пароль и выиграть четыре билета. Для того чтобы пароли звучали в эфире, необходимо было их записать, для того, чтобы записать – придумать. Придумывались они на собрании ди-джеев. Лодочкин их записывал, а затем отдавал звукорежиссеру для записи.

На одном из собраний, которые проводились, как правило, по пятницам, он добросовестно занес придуманные пароли в свой ноутбук, а отдать звучкам забыл, укатив в тот же день в Питер. Игра должна была начаться в понедельник, но не началась – пароли к игре отсутствовали. Работавший с утра Ваня стал названивать генеральному продюсеру, писать о катастрофе с пометкой срочно на «мэйл» гневные письма, но никаких ответов не последовало. Электронная почта безмолвствовала, а голос в телефонной трубке пояснял о том, что «абонент выключен или находиться вне зоны действия сети»: отрубив все средства связи изнуренный работами на двух станциях Лодочкин, решил пару деньков отдохнуть на своей даче, расположенной в чудном местечке под названием Комарово. Заместителя на московском «Буме» у него не имелось: Алексей из соображений экономии и «здравого» смысла считал, что подобная должность не нужна.

Вышел на связь он только в среду. Извинился, признал свою ошибку и немедленно выслал пароли. Станция же «попала на бабульки», запустив игру позже положенного срока.

Когда наш герой появлялся в Москве вновь, то с головой окунался в ноутбук, что-то печатал, кому-то звонил, по три часа совещался с Ильей Альбертовичем, и подступиться к нему было не возможно.

Лишь только один раз, в результате грамотно организованной в коридоре засады, Ване и Коле удалось добиться двухминутной аудиенции на предмет «а будет ли утреннее шоу, и если будет, то когда?»

В ходе разговора Лодочкин озабоченно поглядывал на циферблат наручных часов и почтительно кивал головой.

– Я послушал пилот, – говорил он, – и остался очень доволен! Вы молодцы! ... Но, – Алексей смущенно улыбнулся, – понимаете, ребята….Мы с вами несколько поторопились…

– Что значит, поторопились?! – удивился Ваня довольно откровенно.

– Я советовался Риком (это наш новый консультант). И он сказал мне умную фразу: не торопись. Понимаете? Сначала нужно решить все дела с музыкой, а потом работать над утренним шоу…

– М-да…, – Коля посмотрел на Лодочкина и сам не заметно вздрогнул от своего взгляда, потому что понял, смотрит он на него не просто как человек на человека или подчиненный на начальника. Он смотрел на него, как смотрел на своих «клиентов» раньше. Он смотрел по-ментовски, и взгляд этот был далеко не всегда приятен.

– ….Только не нужно волноваться, ребята! Шоу будет, это вопрос уже решенный! – в ход опять пошли пассы ладонями, – Сильная станция не возможна без сильного шоу – это аксиома! Все будет! Все будет, я обещаю…..

Он говорил что-то еще. Ему нужно было что-то говорить, и это было понятно. Что еще оставалось делать, находясь на его месте? Говорить. И говорить убедительно. Только вот, если Иван пока еще делал скидку на занятость нового начальника, разрывающегося между двумя столицами, и на мудрые советы консультанта, соответствующие мудрым пословицам (за двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь), то Коля уже никаких скидок не делал. Ему не хотелось верить в это, он желал ошибаться, но, увы…Психологический портрет Алексея Лодочкина просматривался отчетливо: флегматичен, не конфликтен, уверен в себе. А кто может быть уверенным в себе на все сто процентов и убеждает в этом окружающих, обещая все и вся? Правильно, только он, только он – ленинградский мудозвон.

Действовал Алексей четко, уверенно, строго в соответствии с инструкциями консультанта – бородатого шестидесятилетнего паренька по имени Рик. Откуда именно возник этот консультант, как, собственно, и другие, простым смертным было не ведомо. Известно было одно – консультантам платят нехилые бабки, а любая их консультация – это не просто совет, а руководство к действию.

Так, в течение последнего года «Бум» консультировал товарищ с редким именем Джон. Узнав, что Даша добавила в утренний эфир больше веселых и бодрых песен, он ворвался в кабинет к Илье Альбертовичу и, громко выражаясь нецензурной американской бранью, выражая тем самым явное неуважение к российскому обществу, потребовал вернуть в утренний эфир песни медленные, а быстрые сократить по-минимому.

– Неужели Вы не понимаете, что это Ваша фишка? Этим вы отличаетесь от конкурентов!

Неплохая фишка, не правда-ли? Вы встаете на работу рано утром, эдак минут в пятнадцать седьмого, желая взбодриться, включаете радио, а оттуда – флейта из «Одинокого пастуха» Эннио Морриконе или «Город золотой» в исполнении БГ. Вы будете слушать такое с утра? Сомневаюсь.

В результате утренние рейтинги снизились, а поставленный в неудобное положение перед фактом консультант развел руками и крайне удивился:

– Россия – странная страна. Везде это работает, а тут – нет. Очень странно.

Где именно работала его гениальная схема, Джон уточнять не стал. Следуя старинной мудрости «куй железо пока оно горячо», он получил деньги и сгинул за горизонт. С тех пор на станции его никто не видывал.

Рик консультировал не менее интересно. Как именно? Об этом – в следующей главе.