Текст книги "Теперь мы будем хорошими"

Автор книги: Павел Саля

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Акт III

Сцена 20

Трапезная. За столом сидят четверо монахов. В центре на стуле – побритый наголо Нацист, 17 лет, состояние здоровья хорошее, психическое состояние в норме. Братья просматривают его бумаги, задают краткие вопросы.

Брат Камиль. Ты сбежал из Пщинской колонии, да?

Нацист утвердительно кивает.

Брат Камиль. Это тогда случилось?

Нацист. Тогда еще нет.

Брат Камиль. А когда?

Нацист. Позже… гораздо позже…

Брат Хороний. Но зачем?

Нацист. Не знаю… я чувствовал, что должен ее убить. Я не видел другого выхода.

Брат Камиль. Ты хорошо ее знал?

Нацист. Магду?

Братья молчат, сверля взглядами парня. Тот ежится под их взглядами.

Нацист. Я жил с ней в одной комнате, а ее мать жила в другой. Она не сказала мне, что ей только четырнадцать, выглядела старше. Ее мать работала в библиотеке и никогда не лезла в наши дела.

Брат Павел. Вы жили вместе под одной крышей? Как одна семья?

Нацист. Ну нет. Мать у Магды была иногда очень, ну, такая, добрая. Лучше всего было в праздники. Супер, как в семье.

Брат Феликс. Вы ходили в костел? Молились?

Вопрос очень удивляет Нациста.

Нацист. Да вы что? Мы?

Братья молча смотрят на него. Он продолжает.

Нацист. Ну, мать ее, наверное, ходила в костел, потому что пропадала иногда, наверное, в костеле была.

Брат Камиль. И что дальше?

Нацист. После Нового года Магда меня взбесила. Ну, короче, оказалось, что у нее вши.

Брат Феликс. Что, что?

Нацист. Вши, ну, такая хрень в волосах.

Брат Павел. Где она их подцепила? (Молчание.) От тебя?

Нацист. Может быть, но я побрился наголо, а она не захотела. Мыла волосы керосином, денатуратом, так, блин, воняло. Я на стену лез.

Братья просматривают документацию, шокирующие снимки, пробуют смотреть на них отстраненно. Однако Брат Павел не выдерживает. Один из снимков он разглядывает более внимательно.

Нацист. Она стала огрызаться.

Брат Павел. У нее были татуировки?

Нацист. На плече я ей когда-то выжег сигаретой знак, что она меня любит.

Брат Павел. А эти шрамы?

Брат Феликс. Что?

Брат Павел. Ее чем-то порезали.

Брат Феликс морщится.

Нацист. Мы друг дружку резали… ну, как бы по любви…

Брат Камиль. Сильная была любовь.

Брат Хороний. Тогда почему ты ее убил?

Нацист. Я же говорю, она стала меня бесить. Я прямо отвращение чувствовал… надо было что-то делать.

Брат Хороний. Поэтому ты решил ее убить.

Нацист. Я не один, с друзьями. Мы ее били, а потом, когда она уже лежала опухшая и ничего не говорила, я ее спросил, какую смерть она выбирает: повесить ее, отравить, на кусочки порезать, сжечь или утопить?

Брат Павел. Вы хотели ее сжечь живьем?

Брат Феликс встает, поворачивается ко всем спиной и хочет выйти. Остальные молчат. Сидят минуту неподвижно, как бы ожидая чего-то.

Брат Феликс(шепотом). Достаточно!

Нацист. Не рассказывать?

Брат Камиль. Нет. Рассказывай!

Нацист. Я ей советовал, чтоб выбрала петлю, а она уперлась, чтоб отравили. Повесить – раз плюнуть, легко, быстро и не больно.

Брат Павел. Вы решили ее отравить?

Нацист. Она сама так захотела. Мы ей вылили все лекарства в глотку, но ее через минуту вырвало. Я разозлился, потому что она все загадила! Сказал ей умыться, но она не могла…

Брат Павел. Вы же ее перед этим избили до потери сознания?

Нацист. Ну да.

Брат Павел. Так откуда же ей взять силы?

Нацист смотрит на Павла, как бы не понимая вопроса.

Нацист. Не было у нее сил. Я помог ей одеться. Потом мы отвели ее на кладбище.

Брат Хороний. Хотели ее там убить?

Нацист. По дороге кто-то сказал, что она, может быть, исправится, но ей нельзя было верить на слово. А если не исправится?

Братья смотрят на Нациста, они уже не в состоянии задавать вопросы.

Нацист. Я выбрал дерево, пацаны помогли ее поднять, я перебросил веревку через ветку. Они тянули с другой стороны. Она начала хрипеть. Я отпустил веревку, подумал, что она на меня блеванет. Она так висела несколько минут, а когда мы ее опустили на землю, она еще дышала. У нее были судороги.

Брат Феликс все время ходит по трапезной. Он подходит к Нацисту, смотрит ему в лицо, словно стараясь что-то отыскать, потом отворачивается и отходит.

Нацист. Ну, надо было что-то делать. Я вынул из сумки нож и два раза черканул по горлу.

Брат Феликс. Ты понимаешь, что говоришь? Понимаешь значение слов, которые ты произносишь?

Братья смотрят на Брата Феликса, потом на Нациста, который не понимает, чего тот от него хочет.

Нацист. Нуууу… мы ждали, пока она совсем умрет. Молились: Господи, возьми ее к себе и прости ей всё. Потом я сказал пацанам, чтоб они нашли свободную могилу, но все было занято. Поэтому мы ее спрятали под мусором.

Брат Феликс стоит лицом к братьям. Смотрит на них пронизывающим взглядом, повторяя одно и то же.

Брат Феликс. Молились!.. Молились!.. Молились…

Брат Павел. У него все психологические тесты в норме, исследования специалистов тоже ничего не выявили.

Брат Феликс. В норме.

Брат Хороний. А когда все закончилось, что вы делали дальше?

Нацист. Домой пошли чай пить, потому что поздно уже было.

Затемнение.

Сцена 21

Монахи одни. Брат Феликс в шоке от услышанного. Он не знает, что делать дальше.

Брат Феликс. Что мы, собственно говоря, делаем?

Брат Камиль. Делаем, что можем.

Брат Феликс. То есть…

Брат Феликс снимает рясу. Аккуратно складывает. Остальные братья молча наблюдают за ним.

Брат Феликс. Мы ничего не можем.

Брат Камиль. А ты бы хотел одними молитвами уничтожить все зло?

Брат Феликс. Молитва может помочь тому, кто молится.

Брат Павел. Да, правда.

Брат Феликс. Их язык – не для молитвы. Они говорят на совершенно другом языке.

Брат Камиль. Дело не в языке… (тише) а в сердце.

Брат Павел. Но понимаем ли мы их? Это настоящая Вавилонская башня!

Брат Феликс. А что здесь понимать? Какую ты выбираешь смерть?

Брат Павел. Что?

Брат Феликс. Что мне с тобой сделать: отравить, сжечь, четвертовать?!

Брат Хороний. Перестаньте, братья!

Брат Феликс. Ты с ними по-людски, а ведь они подонки!

Брат Хороний. Может, как раз в этом принципиальная разница, которую надо понять?

Брат Феликс. А что здесь понимать? Они находятся за стеной, которую нам ничем не прошибить!

Брат Камиль. Я понимаю ваше нетерпение, может, брат Феликс хотел бы все сразу, а здесь надо потихоньку, шаг за шагом…

Брат Феликс. Если появится надежда, что мы к чему-нибудь придем.

Брат Камиль. Ты что, передумал?

Брат Феликс. Передумал?

Брат Камиль. Ну, снял рясу, то есть хочешь уйти?

Брат Феликс. Я? Куда мне идти?

Брат Камиль. Ну, не знаю, ты можешь отказаться от служения Господу, снять рясу, жениться, стать антиклерикалом, все возможно, ты – свободный человек.

Брат Феликс. Свобода имеет свои границы.

Брат Камиль. Ну видишь, и если они это поймут – они спасены.

Брат Феликс. А если нет?

Брат Павел. Если мы от них отвернемся, кто тогда?

Брат Хороний. Вот именно, кто?

Брат Павел. Сокрушаться о бренности значит сокрушаться о том, что вечно…

Брат Камиль. Поэтому нельзя! Нам нельзя!

В этот момент в дверях появляется Телка. Его лицо в крови. Братья, увидев окровавленного парня, как по команде, бросаются к нему.

Брат Камиль. Началось!

Брат Хороний. Что это? Что здесь происходит?

Брат Феликс. Всё, нам конец!

Брат Павел(спрашивает у Телки). Что случилось? Кто это сделал?

Телка(планет). Он меня порезал…

Брат Павел. Кто тебя порезал?

Брат Феликс. Никто им уже не поможет… всех заберут… закроют центр… это конец.

Брат Павел. Братья, надо ему помочь, вызвать врача! (Телке.) Кто это сделал, скажи?

Телка. Черный…

Брат Павел. Какой Черный? Кто это?

Телка. Черный Чел. Он приходит ночью и это делает.

Брат Павел. Надо его поймать, позвонить в полицию или…

Брат Камиль оттаскивает Брата Павла в сторону. Тем временем Брат Хороний уже перевязывает искалеченного парня.

Брат Камиль. Мальчика надо перевязать и положить в отдельной келье. А с остальным разберемся утром.

Брат Хороний. Раны неглубокие. Заживут, и следа не останется!

Брат Павел. Так или иначе, надо провести следствие, так этого оставлять нельзя.

Брат Камиль. Завтра устроим охоту на Черного. А сейчас мы идем молиться. Это все.

Брат Феликс. После такого трудно найти слова для молитвы.

Затемнение.

Сцена 22

У Чичолины. Она полураздета. Братья Хонорий и Павел стоят посреди ее комнаты.

Чичолина. Я не готова к такому визиту. Прошу прощения, но я должна что-то на себя накинуть… (Скрывается за ширмой и начинает переодеваться. Братья ее не видят, но зрителям она видна. Переодеваясь, она разговаривает с монахами через ширму.) Такие гости не каждый день приходят, значит, надо хорошо выглядеть.

Братья, явно смущенные, стоят на месте и озираются.

Брат Павел. Простите, что мы нарушили ваш распорядок…

Чичолина. А, какой там распорядок, постоянно одно и то же…

Брат Хороний. Монотонная работа?

Чичолина. Любая работа монотонная, главное – не погрязнуть в рутине.

Брат Павел. Мы только на минутку.

Чичолина выходит из-за ширмы, она прилично, по ее понятиям, одета, однако главной деталью ее наряда остается большое декольте.

Чичолина. Я так понимаю, что вы не останетесь, как все прочие…

Брат Хороний. Может, я начну…

Чичолина. Они что-то натворили?

Брат Павел. Кто?

Чичолина. Пацаны. Ваши подопечные.

Брат Хороний. Вот именно. Мы знаем, что они к вам ходят…

Чичолина. Приходят как к педагогу.

Брат Павел. Мы ни на что не намекаем, то, что они здесь делают, это наверняка служебная тайна.

Чичолина. Да, я должна молчать. Профессиональная этика.

Брат Хороний. Но ситуация исключительная, несколько ребят искалечены, кто-то нападает на них, а они его покрывают.

Чичолина. Может, боятся сказать?

Брат Павел. Они говорят, что это Черный.

Брат Хороний. Черный Чел – Шварценеггер.

Чичолина. И что? Вы его поймали?

Брат Хороний. В том-то и штука.

Брат Павел. Боюсь, что это выдумка…

Чичолина. Врут?

Брат Хороний. Вы его знаете?

Чичолина. Шварценеггера?

Брат Павел. Черного?

Чичолина пристально смотрит на братьев.

Чичолина. Но это же вы боретесь со злом, а я… я сама плохая…

Брат Хороний. Не надо преувеличивать…

Брат Павел. Вы не такая уж и плохая.

Чичолина. Как? Вы хотите сказать, что даете мне шанс?

Брат Павел. Какой шанс?

Чичолина. Встать на вашу сторону?

Брат Павел. Шанс есть всегда.

Чичолина. Я должна стать главным свидетелем, и за это вы отпустите мне?..

Брат Павел. Мы должны его найти…

Чичолина. Кого?

Брат Хороний. Черного.

Брат Павел. Черный их терроризирует. Мы должны его поймать.

Чичолина. А того, кто вас терроризирует? А того, кто меня терроризирует… всех вам удастся поймать?

Брат Хороний. Мы должны его найти, иначе нам конец.

Чичолина. Боитесь…

Брат Хороний. Можно и так сказать, хотя нам нельзя произносить это вслух.

Чичолина молчит, размышляя над чем-то, задумчиво улыбается.

После паузы.

Чичолина. А может, это страх?

Брат Павел. Что?

Чичолина. Если Черный так опасен…

Брат Павел. Вы хотите сказать…

Чичолина. Да, это может быть страх.

Брат Хороний. А мы думали, вы слышали что-нибудь и подскажете нам, возможно, это один из них.

Чичолина. Один из этих мальчишек?

Брат Павел. Это опасные преступники.

Чичолина. Смотря для кого опасные и где… Для меня они обыкновенные мальчишки, все могли бы быть моими детьми.

Затемнение.

Сцена 23

В спальню мальчиков входит Брат Камиль с родителями Кабеля. Кабель лежит на кровати, отвернувшись от света.

Брат Камиль. Вот его кровать.

Отец Кабеля. Э, Мариуш, что с тобой?

Мальчик не реагирует. Он лежит, повернувшись ко всем спиной. Остальные сидят на своих кроватях и наблюдают за развитием событий.

Брат Камиль. Не поздороваешься с родителями? Они столько проехали…

Мальчик не реагирует.

Мать Кабеля. Не собрался еще? Ты должен был собраться, мы же звонили, что приедем, ты должен был быть готов, теперь из-за тебя мы опоздаем на поезд.

Отец Кабеля(матери). Перестань. Он сейчас соберется.

Мелкий. Кабель не поедет!

Отец Кабеля. Чего? Кто?

Мелкий. Он.

Брат Камиль. Ребята, не могли бы вы выйти отсюда… Оставьте Мариуша с родителями.

Никто не двигается с места. Все сидят на кроватях, как будто не к ним обращаются. Мелкий, видя реакцию остальных, смелеет.

Мелкий. Он мне сказал утром, что никуда не поедет.

Отец Кабеля. Ну, это мы еще посмотрим.

Мать Кабеля(Мелкому). А ты, я вижу, маленький, но уж больно шустрый. Лучше не вмешивайся.

Брат Камиль. Ребята, я попросил, чтобы вы оставили нас одних.

Никто из ребят не реагирует. Отец Кабеля хватает сына за плечо и трясет.

Отец Кабеля. Я что, непонятно сказал?

Кабель. Отстаньте от меня!

Мать Кабеля. Заговорил наконец. (Кабелю.) Ну ты и упрямый.

Отец хватает Кабеля за рубашку и тащит. Глядя на это, встает Нацист. Подходит к отцу Кабеля.

Нацист. Он вам ответил, что, неясно?

Отец Кабеля. Отвали!

Нацист. Что? А ну, повтори!

Мать Кабеля(Нацисту). Не вмешивайся, это не твое дело.

Нацист. Почему?

Отец Кабеля. Потому!

Брат Камиль видит нарастающее напряжение. Подходит к ним, пытается их развести.

Брат Камиль. Может, оставим мальчика. Дадим ему время подумать…

Отец Кабеля дергает сына за одежду.

Отец Кабеля. Ты что, засранец, выделываешься? Думаешь, главнее всех, что ли?

Нацист толкает Отца Кабеля, тот падает на соседнюю кровать рядом с Мелким.

Мелкий. Еще чего! Педофилов не хватало на моей шконке!

Брат Камиль. Успокойтесь!

Мать Кабеля. Ну и бардак!

Брат Камиль. Попрошу выбирать слова.

Мать Кабеля(мужу). Пойдем, Леон, позвоним в полицию, приедут – и дело с концом.

Отец Кабеля. Значит, не хочешь домой, ублюдок, ладно, мы тебе устроим.

Брат Камиль. Вы не можете его забрать насильно.

Отец Кабеля. А кто нам запретит?

Брат Камиль. Мы передадим дело в суд, у нас есть свидетели. (Показывает на ребят, которые наблюдают за происходящим.)

Отец Кабеля. Эти подонки?

Мать Кабеля. Идем, что ты с этими бандюками разговариваешь, пошли!

Затемнение.

Сцена 24

Брат Хороний собрал ребят для беседы. Монах сидит на столе, ряса подвернута до колен, из-под нее видны джинсы.

Брат Хороний. У Святого Августина, отца Церкви, был внебрачный ребенок.

Ребята в шоке.

Кермит. Да? Неправда! Вы нам лапшу вешаете!

Брат Хороний. Нет! Честное слово. Я говорю правду. А святая Мария Магдалена отдавалась за деньги…

Пахан. Ээээ, это какая-то лажа. Вы прикалываетесь…

Брат Хороний. Да нет! Правда. А святой Павел преследовал первых последователей Христа… Был такой святой Стефан, так Павел приказал забросать его камнями насмерть…

Кермит(Пахану). Это как ты… Помнишь кореша, которого ты кирпичом замочил.

Пахан. Нереально, чтоб такой святой…

Брат Хороний. Ну нет, это не так, как Пахан… впрочем, он тогда не был святым, и звали его Савл.

Все смотрят на него с недоверием.

Брат Хороний. А сколько пап римских не знали латыни.

Утюг. Чё, правда?

Брат Хороний. Ей-богу. Могу принести вам книги.

Все. Нееееет! Мы верим.

Брат Хороний. Только не говорите отцу Камилю, он с этим не согласен… ему всегда тяжело это слышать.

Все. Урааааа! Мы святые!

Брат Хороний. Тихо, тихо… Не так сразу! Надо сначала кое-что изменить.

В этот момент в спальню входят двое полицейских, а за ними Отец Кабеля и Брат Камиль. Кабель, увидев их, вскакивает с кровати. Озирается, как будто ищет, куда убежать.

Брат Камиль(бормочет). Мне очень жаль! Тебе придется ехать с родителями, они имеют право забрать тебя.

Полицейский 2. Это который?

Отец Кабеля. Вот этот сопляк.

Полицейские направляются к Кабелю. Кабель бросает взгляд на окно. На лицах ребят напряжение. Кабель, видя приближающихся полицейских, вскакивает на подоконник и прыгает вниз.

Фонарь. Неееет!!!

Все подбегают к окну, высовываются наружу. Брат Хороний выглядывает вместе с ребятами. Увидев страшное зрелище, отворачивается.

Брат Хороний(шепчет). Господи, Боже мой…

Затемнение.

Конец