Текст книги "Четвертый Крестовый поход. Миф и реальность"

Автор книги: Павел Парфентьев

Соавторы: Петр Безруков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Просьба и посулы царевича Алексея

Теперь мы ненадолго прервем последовательный ход нашего рассказа, возвратившись несколько назад, чтобы вплести в историю вторую сюжетную линию, которая и приведет нас в Константинополь. История эта тесно связана с политическими событиями в Византийской Империи.

В 1195 г. в Византии происходит очередной государственный переворот. Алексей, брат императора Исаака II Ангела, свергает его и узурпирует трон под именем Алексея III. Самого Исаака он бросает в тюрьму, безжалостно ослепив его; в заключении находится и сын Исаака, другой Алексей. Юный наследник престола успешно бежит из под стражи на Запад (весной 1202[138]138
  По другой версии – в 1201 г. См. об этой дате: Соколов Н. П. Указ. соч. С. 366; Клари Р., де. Указ. соч. Прим. 110 к с. 16.


[Закрыть] г.), где и пытается искать помощи, чтобы возвратить себе престол.[139]139
  The History of the Crusades. Vol. II. P. 168.


[Закрыть] В Европе он сперва посещает Папу Иннокентия, прося о помощи его.[140]140
  Васильев А. А. Указ. соч. С. 104.


[Закрыть] Папа ему отказывает и принимает довольно холодно.[141]141
  Там же; см. также: Соколов Н. П. Указ. соч. С. 366; Нет никаких оснований предполагать тайный сговор между Папой Иннокентием III и царевичем Алексеем Ангелом, об этом см. далее, а также: Соколов Н. П. Указ. соч. С. 371 (и прим. 66 к этой странице).


[Закрыть] Холодность эта связана с несколькими причинами. Одна из них заключается в том, что Алексей находится в родственных связях с домом Штауфенов (его сестра замужем за Филиппом Швабским), с которым Святой Престол в это время находится в остром конфликте. Вторая причина явствует из того, что Папа Иннокентий в это время пытается самостоятельно достичь своей цели – признания примата Римской Церкви греками – дипломатическим путем. Примерно в это время ему пишет, вне всякой связи с побегом Алексея и, не зная о нем, узурпатор Алексей III, предлагая начать переговоры об унии греческой Церкви с Римом.[142]142
  The History of the Crusades. Vol. II. P. 171.


[Закрыть] Папа отвечает ему одобрительно и дружелюбно письмом от 16 ноября 1202 г,[143]143
  Innocentius III. Regestorum… Lib. V, ep. 122 // PL. T. 214. Col. 1123B–1125C.


[Закрыть] напоминая об обычных условиях унии. На третью причину указывает нам свидетельство Гунтера Пэрисского, который пишет, что Папа желал бы, чтобы католики завоевали город без кровопролития (т. е. путем дипломатии[144]144
  Вопреки интерпретации М. А. Заборова (Указ. соч. С. 237), который видит в выражении «без кровопролития» лицемерную риторику, очевидно, что речь не идет о военном захвате. Средневековые Папы могли быть лицемерны, но не наивны и прекрасно понимали, что захват города без кровопролития невозможен. Понимало это и их окружение. Неоправданно самонадеянно такой интерпретацией представлять всех этих людей идиотами. (Что касается упомянутой работы Заборова, то, судя по доказательной и справочной базе, эта работа не является научным трудом, но, скорее, заказным памфлетом, написанным в целях атеистической пропаганды. Достаточно сравнить его с комментариями того же автора к текстам Виллардуэна и де Клари, чтобы понять, что в «Крестоносцах на Востоке» он «не дотягивает» до собственного уровня.


[Закрыть]). Военного похода он не желал, поскольку это было слишком опасно – Папа преувеличивал военную мощь Византии и опасался уничтожения крестоносного войска.[145]145
  Guntherus Parisiensis. Historia… Cap. VIII // PL. T. 212. Cap. 234C; История крестовых походов… С. 205–206.


[Закрыть] Все эти причины были вполне достаточными, чтобы Иннокентий III не желал похода к Константинополю.

Получив отказ от Папы, Алексей направляется к мужу своей сестры Ирины, Филиппу Швабскому, у которого встречает теплый прием. При дворе Филиппа созревает замысел помочь Алексею возвратить престол силами крестоносного войска. Филипп и Алексей направляют посольство к крестоносцам, которое застает их еще в Венеции, до отплытия к Задару.[146]146
  Соколов Н. П. Указ. соч. С. 365–366.


[Закрыть] Точное содержание первых переговоров нам неизвестно, однако Виллардуэн указывает, что бароны, возглавлявшие Крестовый поход, нашли Алексея невинно пострадавшим и дали предварительное согласие помочь ему возвратить себе принадлежавший ему трон.[147]147
  Виллардуэн Ж., де. Указ. соч. С. 22.


[Закрыть] Венецианцы, имея, как мы уже говорили ранее, напряженные отношения с Алексеем III, со своей стороны были весьма заинтересованы в том, чтобы на византийском престоле сидел лояльный к республике св. Марка император.

Первые переговоры с послами Алексея и обсуждения возможности похода к Константинополю происходят еще в присутствии легата Пьетро Капуано, который и сообщает о них Папе. В уже упомянутом письме Алексею III от 16 ноября, Иннокентий III пишет ему не только о визите царевича Алексея и об оказанном ему прохладном приеме. Папа также сообщает о том, что его просили направить Крестовый поход к Константинополю, на что он ответил отказом, несмотря на советы многих кардиналов.[148]148
  Innocentius III. Regestorum… Lib. V, ep. 122 // PL. T. 214. Col. 1123B–1125C.


[Закрыть]

Здесь следует сделать еще одно маленькое отступление и показать, почему неверны мнения некоторых историков прошлого, полагавших, что, отказываясь от похода к Константинополю на словах, Папа в действительности тайно планировал его в сговоре с другими участниками или как минимум в намерении.[149]149
  Как это делает М. А. Заборов в «Крестоносцах на Востоке», идя по стопам «Истории Крестовых походов» Ф. И. Успенского.
  Вообще, следует заметить, что Ф. И. Успенский и М. А. Заборов, концептуально следующий его изложению, хотя на их работы нередко ссылаются, говоря о IV Крестовом походе, излагают его события пристрастно и, зачастую, неточно. Говоря в этом отношении о Ф. И. Успенском уместно привести серьезные критические замечания о его работах российского ученого Н. П. Соколова: «Ф. И. Успенский в разработке тех вопросов, которые являются нашей темой [образование Венецианской колониальной империи], сделал более чем кто-либо другой, может быть даже более чем все русские историки вместе взятые. <…> К сожалению, значительная часть этого богатого наследства не может быть принята безоговорочно. <…> Часть ошибочных положений Ф. И. Успенского объясняется игнорированием им частных венецианских грамот, по которым лучше, чем по источникам повествовательного характера, можно решить некоторые вопросы из истории венециано-византийских отношений. <…> Отсюда с неизбежностью вытекал ряд ошибочных тезисов. К таким положениям мы относим, прежде всего, его мнение о том, что венецианцам удалось добиться восстановления своего прежнего положения в Византийской империи еще при императоре Мануиле и что во время известного погрома латинян в Византии в 1182 г. пострадали будто бы главным образом, если не исключительно, венецианцы. Никаких доказательств в обоснование этого Ф. И. Успенский не приводит и привести не может, так как их нет, а это потому, что венецианцы во время этих событий или вовсе не пострадали, или пострадали из них только немногие отдельные лица. В связи с этим не выдерживает критики и другое утверждение акад. Успенского, что константинопольское направление четвертого крестового похода было в какой-то мере возмездием Византии со стороны Венеции за события 1182 г., – басня, широко распространенная в исторической литературе, но не находящая себе ни малейшего подтверждения в источниках и прежде всего в источниках венецианских, в данном случае особенно важных. <…> Необходимо заметить, что все изложение событий четвертого крестового похода носит на себе отпечаток какой-то странной тенденциозности, стремления представить действия главных лиц, и без того не блиставших добродетелью, в еще более мрачном виде, чем на то дают право наши источники по истории этого похода. Сюда мы относим такие утверждения, как то, что поход был направлен на Константинополь вместо Египта по заранее обдуманному плану, в составлении которого принимал участие кроме Филиппа Швабского, Бонифация и Дандоло, также и Иннокентий III. Для этого акад. Успенскому понадобилось игнорирование одних источников, произвольное толкование других, неверная передача третьих. В качестве примера последней можно указать на передачу им писем Иннокентия III к крестоносцам в связи с походом под Задар; в качестве примера произвольного толкования источников можно сослаться на то место рассматриваемой книги, где речь идет о договоре, заключенном крестоносцами и Венецией с сыном Исаака Алексеем; среди источников по истории четвертого крестового похода наименьшим вниманием акад. Успенского пользуется как раз самый важный из них, именно Вильардуэн, – это пример игнорирования источников. Необходимо указать вообще на значительное количество фактических ошибок, которые допущены автором „Истории крестовых походов“. Дандоло будто бы скрыл от рядовых крестоносцев, что поход направляется не в Египет, а под Задар, что противоречит не только Вильардуэну, но и представителю низов крестоносного ополчения Роберту де Кляри; будто бы для того „чтобы свалить вину на подчиненных лиц“ на „адмиральском корабле“ не было ни Дандоло, ни Бонифация, ни папского легата, тогда как Дандоло находился во главе флота, а папский легат вынужден был покинуть ополчение ввиду неприемлемой для него позиции, которую заняли венецианцы; денежные претензии крестоносцев к Алексею III, выразившееся потом в сумме 450 тыс. марок, состояли будто бы из сумм, которые были обещаны отдельным рыцарям; комиссия по разделу земель состоит у Ф. И. Успенского из 12 членов вместо 24; в Константинополе – миллион жителей, вместо принимаемых обычно – и то, вероятно, с большим преувеличением – 400 тыс.; вопреки Никите, компетентность которого в данном случае не может подлежать сомнению, акад. Успенский утверждает, что „народ“ в Константинополе „организовал отчаянную защиту в тесных улицах, устраивая заграждения латинянам“, причем автор не взял на себя труда подумать, что сталось бы с двумя-тремя десятками тысяч крестоносных головорезов, если бы жители даже не миллионного города, а хотя бы с населением в 400 тыс. действительно „организовали отчаянную защиту“; <…> От чтения истории четвертого крестового похода в изложении акад. Ф. И. Успенского получается впечатление, что автор писал по памяти, по общим впечатлениям, которые у него остались от прежних занятий предметом, не давая себе труда заглянуть в источники или существующую по вопросу литературу. Едва ли все это правильно и при работе над популярным сочинением, каким является „История крестовых походов“ Ф. И. Успенского. Надо заметить, впрочем, что в III томе „Истории Византийской империи“ все эти ошибки воспроизводятся полностью» (Соколов Н. П. Указ. соч. С. 130–134).
  Комментируя далее уже прямо вопрос о возможности участия Папы Иннокентия III в замысле направить поход на Константинополь, Соколов справедливо замечает: «Что это [отвоевание Палестины] было прямо целью похода, – в этом сходятся все наши важнейшие источники по истории четвертого крестового похода, об этом свидетельствует в особенности богатая переписка Иннокентия III от 1198 по 1205 гг. Всякая попытка представить Иннокентия III союзником Филиппа Швабского, например, как это иногда делается в исторической литературе (Ф. И. Успенский в „Истории крестовых походов“, <…> и особенно следующий за ним М. А. Заборов в своих статьях и книге „Крестовые походы“ <…>), должна быть признана по меньшей мере сомнительной. Основания, которые могут быть найдены для такого мнения в источниках – Морейская Хроника, (ed. Hopf, Chroniques, p. 414), Главные Кельнские Анналы (Annales Colonienses maximae, MGH, v. XVIII, p. 810), – совершенно недостаточны для такого вывода, так как эти источники, как и византиец Никита, передают чужие рассказы, представляющие в этом пункте простые сплетни. То же самое следует сказать и о Канале, который к тому же стремится представить действия венецианцев всегда в наилучшем виде. По Канале Дандоло в Константинополе выполнял прямое поручение папской курии (цит. соч., стр. 324, 326)» (Соколов Н. П. Указ. соч. прим. 1 к С. 358).
  В сравнении с некоторыми частными научными трудами М. А. Заборова (например, комментариями и сопроводительными статьями к переводам Виллардуэна и де Клари), его работа 1980 г. «Крестоносцы на Востоке» кажется попросту несерьезной. Она явно выдержана в идеологическом духе, с предрешенными выводами и оценками, ее логика часто откровенно бездоказательна и разорвана. О том, что М.А. Заборов в своих суждениях часто откровенно идеологичен, явственно свидетельствуют уже колебания его публичного отношения к своим предшественникам в согласии с текущей «линией партии»: «Трактовка истории крестовых походов в советское время служила наглядным показателем степени методологического давления и общей тенденции развития советской исторической науки. Красноречивы в этой связи оценки работ О.А. Добиаш-Рождественской о крестовых походах, даваемых известным специалистом в этой области М.А. Заборовым. В 1951 году М.А. Заборов писал, что „несмотря на довольно интересный фактический материал, работы О.А. Добиаш-Рождественской о крестовых походах являются совершенно чуждыми марксизму и для нас абсолютно неприемлемыми“, а оценка 1966 года звучит так: „Лекции О.А. Добиаш-Рождественской о крестовых походах содержат ценный материал, в известной мере самостоятельно ею разработанные источниковедческие и историографические положения и разделы. По своей научной обстоятельности и углубленности они могут быть отнесены к числу наиболее солидных спецкурсов по данной проблематике, читавшихся в начале XX века в русской высшей школе“». Различия в оценках отражают в конечном счете изменения, которые происходили в политической жизни страны (Лебедева Г. Е., Якубский В. А. О. А. Добиаш-Рождественская как историк крестовых походов // Византия и Запад (950-летие схизмы христианской церкви, 800-летие захвата Константинополя крестоносцами). Тезисы докладов XVII Всероссийской научной сессии византинистов. М., 2004., С. 106).


[Закрыть] Можно показать, что, вопреки мнению М. А. Заборова, направление Крестового похода к Константинополю едва ли ослабило бы моральный престиж Римского Престола.

Дело в том, что в этот период не считалось чем-то ненормальным применение сил крестоносцев даже против политических противников папского престола. Корни такого использования крестоносного ресурса уходят, по видимому, во времена священных войн реформистских пап конца XI столетия. Уже в 1127 г. Папа Гонорий II, вероятно, объявил такой Крестовый поход против норманнского графа Сицилии Руджеро II.[150]150
  Руджеро II (1093–1154), граф Сицилии (с 1105). Из норманнского рода Готвиллей. После смерти Гильельмо, герцога Апулии и Калабрии, Руджеро унаследовал его владения в южной Италии (1127), вопреки воле Папы Гонория II [1124–1130], который отлучил его от Церкви и объявил против него Крестовый поход. Через год, после разгрома папской армии, Гонорий II помирился с Руджеро и признал за ним герцогский титул. Причиной второго Крестового похода Папы Иннокентия II [1130–1143] стало принятие Руджеро титула короля Обеих Сицилий (1130). Этот титул был признан за ним папским престолом только после 10-летней войны (1139).


[Закрыть] В 1199 г. папа Иннокентий III использует силы крестоносцев против Маркварда Анвайлера[151]151
  Марквард фон Анвайлер (ок.1140–1202), герцог Романьи и маркграф Анконы (с 1197). Приближенный императора Генриха VI, назначенный им правителем Анконы и Романьи, прежде входивших в состав Папской области. После смерти королевы Сицилии Констанции при поддержке Филиппа Швабского был провозглашен регентом Сицилийского королевства и опекуном юного короля Федерико, вопреки воле его отца – императора Генриха VI, назначившего регентом Римского Папу. Отлучен от Церкви Целестином III и Иннокентием III, который в 1199 г. провозгласил против Маркварда крестовый поход.
  О нем: Cleve T. C., van. Markward of Anweiler and the Sicilian Regency: A Study of Hohenstaufen Policy in Sicily During the Minority of Frederick II. Pinceton; Oxford, 1937.


[Закрыть] и его сторонников в Сицилии, которые сопротивлялись политике Святого Престола в Италии.[152]152
  Райли-Смит Дж., и др. Указ. соч. С. 51–53.


[Закрыть] Таким образом, представлениям времени не противоречит в принципе использование военной силы крестоносцев против христиан, не подчиняющихся Церкви – и использование ее против христиан Греции, отвергающих власть Римской Церкви, не вызвало бы возражения современников. Если бы Папа Иннокентий III действительно желал направить поход на Константинополь, у него не было бы нужды скрывать это, и он мог бы сделать это достаточно прямо, без предполагаемых дипломатических ухищрений. И уж конечно, последнее, о чем он мог думать – так это то, какое впечатление его политика и решения произведут на русских православных авторов XX–XXI в. Тем не менее, это не было сделано (причины чего мы уже разобрали выше), и поход на Константинополь был запрещен. Как уже указывалось, Папа Иннокентий, запрещая перед взятием Задара крестоносцам под страхом отлучения нападать на любой христианский город, уже знает о возможности решения направить поход к Константинополю – и, таким образом, в своем запрете имеет в виду также и византийскую столицу.[153]153
  См. выше.


[Закрыть]

После взятия Задара (и прибытия Бонифацио Монферратского[154]154
  The History of the Crusades. Vol. II. P. 174.


[Закрыть]) в лагере крестоносцев вновь появляются послы Филиппа Швабского и царевича Алексея с весьма заманчивыми предложениями: «Прежде всего, коли угодно будет Богу, чтобы вы возвратили царевичу его наследие, он поставит всю империю Романии[155]155
  Византии.


[Закрыть] в подчинение Риму, от которого она некогда отложилась. Далее, он знает, что вы поизрасходовались и что вы обеднели; и он даст вам 200 тыс. марок серебра и провизию для всей рати, малым и великим. И он самолично отправится с вами в землю Вавилонскую[156]156
  Т. е. в Египет.


[Закрыть] или пошлет туда своих послов, коли вы сочтете это за лучшее, с 10 тыс. ратников за свой счет; и он будет оказывать вам эту службу один год. А все дни своей жизни он будет держать в Заморской земле на свой счет 500 рыцарей».[157]157
  Виллардуэн Ж., де. Указ. соч. С. 26–27; эти гарантии подтверждает и де Клари (см.: Клари Р., де. Указ. соч. С. 25).


[Закрыть]

Эти предложения действительно выглядели весьма привлекательно. С одной стороны, трудно было сомневаться в том, что (взятое вне связи с целью похода и крестоносными обетами) дело было весьма благим – ведь речь шла о восстановлении на престоле законной власти и низвержении жестокого узурпатора. Во-вторых, для войны в Святой Земле нужны были средства, которых не хватало – немалые средства нужны были и для погашения долга перед Венецией. Наконец, царевич обещал устранить греческую схизму и восстановить единство греческих Церквей с Римом, да и поддержать крестоносное войско 10.000 воинов – существенная помощь. Надо заметить, что Алексей, как кажется, конечно знал о невыполнимости своих обещаний – но об этом отнюдь не подозревали крестоносцы. В расхожих тогда на Западе представлениях Константинополь был одним из богатейших городов мира. Бароны не сомневались в платежеспособности царевича Алексея. По большому счету, особого выбора у них не было, они понимали, «что не могут двинуться ни в Вавилон, ни в Александрию, ни в Сирию, ибо у них нет ни съестных припасов, ни денег, чтобы отправиться туда <…> И они сказали, что никак не могут двинуться дальше, а если и двинутся туда, то ничего там не достигнут, потому что у них нет ни съестных припасов, ни денег, которыми смогли бы продержаться».[158]158
  Клари Р., де. Указ. соч. С. 15.


[Закрыть]

Последовало горячее обсуждение. Противники похода к Константинополю имели серьезные возражения против предложенного плана: «И говорил аббат де Во из ордена цистерцианцев, и говорила та часть, которая хотела распадения войска; и они сказали, что ни в коем случае не согласятся, потому что это значило бы выступить против христиан, а они отправились совсем не для того и хотят идти в Сирию».[159]159
  Виллардуэн Ж., де. Указ. соч. С. 27.


[Закрыть] Оппоненты возражали им, что без необходимых средств поход был бы бесполезен и настаивали на необходимости получения помощи от царевича Алексея, после выполнения его просьбы. Различались и мнения духовных лиц: «Аббат Лоосский,[160]160
  Симон Лоосский (ум. 1203), аббат цистерцианского монастыря в Лоосе во Фландрии (с 1187). Участник IV Крестового похода. После взятия Задара настаивал на константинопольском направлении похода. Принимал участие в первом штурме Константинополя. Умер осенью 1203 г.


[Закрыть] муж весьма святой и праведный, а также и другие аббаты, которые держали его сторону, проповедовали и взывали к людям о милосердии – во имя Бога удержать войско в целости и заключить это соглашение, ибо это такое дело, посредством которого лучше всего можно отвоевать Заморскую землю. А аббат де Во и те, кто держал его сторону, проповедовали и постоянно твердили, что все это зло и что надо бы отправиться в Сирию и содеять там то, что сумеют!».[161]161
  Виллардуэн Ж., де. Указ. соч. С. 27.


[Закрыть] В конце концов, дело было решено волевым давление Бонифацио Монферратского и нескольких других баронов. Предложение послов было принято.[162]162
  Там же. С. 28; Соколов Н. П. Указ. соч. С. 370.


[Закрыть] Таким образом, крестоносцы собирались направиться к Константинополю по просьбе законного наследника византийского трона, чтобы за вознаграждение, необходимость в котором была велика, помочь ему восстановить его власть. Крестоносцы потребовали, чтобы царевич Алексей присягнул на святых мощах, что его обещания будут исполнены.[163]163
  По другой версии – на Евангелии: см.: Клари Р., де. Указ. соч. С. 30–31, прим. 196 к с. 31.


[Закрыть]

Тем не менее, не все крестоносцы смирились с этим решением. Как и прежде, планы руководителей были сокрыты от основной массы крестоносного войска. Узнавая о них, многие смущались. Некоторые покидали войско, направляясь в Сирию. Аббат де Во (действия которого во всей этой истории можно рассматривать как олицетворение «римской» линии), Симон де Монфор,[164]164
  Симон IV де Монфор (1160–1218), сеньор де Монфор-л’Амори (с 1181). Участник IV Крестового похода. Не желая участвовать в захвате Задара, покинул армию крестоносцев и отправился в Сирию. Унаследовал графство Лестер в Англии (1204) и виконтства Безье и Каркассон в Лангедоке (1209). Возглавил Крестовый поход против альбигойцев (1209–1223). По решению IV Латеранского собора (1215), получил владения Раймунда VI, графа Тулузского. Погиб во время второй осады Тулузы.


[Закрыть] Ангерран де Бов,[165]165
  Ангерран де Бов (ум. после 1219), сеньор де Бов. Участник III, IV и V Крестовых походов. Уехал в Сирию вместе с Симоном де Монфором. Позднее принимал участие в осаде Дамьетты (1219).


[Закрыть] а с ними и многие другие рыцари, покинув войско и отказавшись от экспедиции к Константинополю, отправились в Венгрию.[166]166
  Виллардуэн Ж., де. Указ. соч. С. 27, прим. 220; см. также: Queller D. E., et al. The Fourth Crusade… P. 453


[Закрыть]

Однако, как мы помним, за разорение Задара крестоносцы попали под папское отлучение. По этому поводу надо было что-то делать.

Посольство в Рим и отношение Папы к возможности похода на Константинополь

«Тогда бароны переговорили между собой и сказали, что они пошлют в Рим к апостолику, ибо, как им было известно, он считал, что они совершили злое дело завоеванием Задара; и они выбрали послами двух рыцарей и двух клириков, таких, которые, полагали они, вполне подходят для этого посольства. Из двух клириков один был Нивелон де Кьерзи,[167]167
  Нивелон де Кьерзи (ум. 1207), епископ Суассона (с 1176). Один из предводителей IV Крестового похода. Возглавлял посольство, направленное к Папе после взятия Задара. Участвовал в штурме Константинополя. Один из выборщиков латинского императора. После поражения крестоносцев в битве под Адрианополем уехал в Европу за помощью для Романии (1205). Умер на обратном пути в Бари.


[Закрыть] епископ Суассонский, а другой – мэтр Жан де Нуайон,[168]168
  Жан Фасет из Нуайона (ум. 1204), епископ Акры (с 1202). Канцлер Фландрии и Эно, позднее – Романии. Участник IV Крестового похода. Один из выборщиков латинского императора. Умер в Серрах, неподалеку от Фессалоник.


[Закрыть] который был канцлером графа Бодуэна Фландрского;[169]169
  Бодуэн д’Эно (1171–1206/7), граф Фландрии (1194–1205) и Эно (1195–1205), вассал короля Франции. Один из предводителей IV Крестового похода. После падения Константинополя избран первым императором Романии (1204–05). Коронован в храме св. Софии. Взят в плен болгарами в битве под Адрианополем. Умер при невыясненных обстоятельствах.
  О нем: Wolff R. L. Baldwin of Flanders and Hainaut, First Latin Emperor of Constantinople: His Life, Death, and Resurrection, 1172–1225 // Speculum. 1952 (Jul.). Vol. 27, No. 3. P. 281–322.


[Закрыть] а из рыцарей один был Жан де Фриэз,[170]170
  Жан де Фриэз (ум. 1205), сеньор Фриэза в Перше, вассал Луи, графа Блуа. Участник III и IV Крестовых походов. Входил в состав посольства для переговоров с Венецией. Один из послов, направленных к Папе после взятия Задара. Погиб в битве под Адрианополем.


[Закрыть] а другой – Робер де Бов.[171]171
  Робер де Бов (ум. 1224), сеньор Фуанкампа в Пикардии. Участник IV Крестового похода. Один из послов, направленных к Папе после взятия Задара. После выполнения своей миссии уехал в Сирию. В 1209 г. вернулся во Францию.


[Закрыть] И они по установившемуся порядку поклялись на святых мощах, что честно выполнят посольское поручение и что вернутся в войско».[172]172
  Виллардуэн Ж., де. Указ. соч. С. 29


[Закрыть]

В изложении такого апологета IV Крестового похода, как Виллардуэн, события выглядят весьма радужно. Во-первых, он вообще не упоминает о папском отлучении за взятие Задара. Посольство, если ему верить, отправляется, чтобы развеять «ошибочное» суждение Папы о том, что завоевание Задара было делом злым. Во-вторых, принято оно Папой, согласно его изложению, было весьма милостиво.[173]173
  Там же. С. 30.


[Закрыть] В действительности, однако, все обстояло далеко не так замечательно, как это хотел бы изобразить Виллардуэн.

Как уже было сказано выше, взятием Задара вопреки папскому запрету, войско навлекло на себя папское отлучение. Хотя Папа и не объявлял этого отлучения дополнительным актом, большая часть войска пребывала в убеждении, что они теперь отлучены от Церкви. В этом был уверен также и сам Папа. Войско пребывало в смущении. Чтобы успокоить их совесть, находящиеся при войске епископы[174]174
  Один из которых, Конрад Гальберштадский, между прочим, сам находился под церковным отлучением еще до начала похода (за верность Филиппу Швабскому), в этом состоянии принял крест (отчасти в знак своеобразного протеста против своего отлучения) и продолжал находиться под отлучением в продолжение всех его событий: об этом.: Pixton P. B. The German Episcopacy and the Implementation of the Decrees of the Fourth Lateran Council, 1216–1245: Watchmen on the Tower. Leiden, 1995. P. 111.


[Закрыть] самовольно, не имея на это право, объявили о снятии папского отлучения. По сути, это неканоническое действие должно было просто успокоить умы.[175]175
  Queller D. E., Madden Th. F. The Fourth Crusade… P. 81.


[Закрыть] Отметим, что прежде епископы практически ничего не делали, чтобы остановить запрещенное Папой нападение на Задар (и если нам известно, как мы писали, о смущении совести епископа Конрада Гальберштадтского, то о колебаниях того же епископа Нивелона Суассонского ни один источник не сообщает). Но эффект от снятия папского отлучения епископами мог быть лишь кратковременным, и посольство было необходимо.

Сообщение Виллардуэна о том, что оно было направлено в Рим, и о составе его руководителей, в общем, вполне точно. Ругая одного из участников посольства, Робера де Бова, за то, что он «он исполнил посольское поручение так худо, что хуже не мог»,[176]176
  Виллардуэн Ж., де. Указ. соч. С. 29.


[Закрыть] он, однако, умалчивает о подробностях. Подробности же были следующими.

Прибыв в Рим в первые недели 1203 г. послы были допущены на аудиенцию к Папе. Они просили, чтобы Папа даровал им прощение и снял отлучение, указывая на то, что их грех был вынужденным и вызван необходимостью (речь о давлении Венеции).[177]177
  Здесь Виллардуэн также достаточно точен.


[Закрыть] Они также просили папских наставлений, которые обязывались выполнить.

Папа Иннокентий был весьма гневен. Он немилостиво принял посольство – в письме, написанном через год епископу Нивелону, он напоминает, как был огорчен грехами своих сынов, и как сурово принимал их тогда. Он был осведомлен о том, что его прямой запрет нападать на Задар был сообщен вождям похода до захвата города, как и о том, что они «не обратили внимания» на распятия, повешенные жителями на стены. Робер де Бов сообщил ему дополнительные подробности – в частности, упомянул о том, что именно венецианский дож Дандоло настоял на захвате Задара вопреки папскому запрету. Папа понимал трудности положения крестоносцев, но не считал, что они могут служить оправданием греха. Как священник, он не мог отказать в отпущении тем, кто раскаивался и просил о милости – как не мог и поставить под удар дело Крестового похода и помощь христианам Святой Земли. Итак, Папа согласился даровать отпущение крестоносцам, но не венецианцам,[178]178
  Queller D. E., Madden Th. F. The Fourth Crusade… P. 89.


[Закрыть] «которых справедливо считал „дьяволом-соблазнителем“ крестоносного воинства».[179]179
  Соколов Н. П. Указ. соч. С. 372.


[Закрыть]

Папа отпустил посольство, дав ему два письма[180]180
  Queller D. E., Madden Th. F. The Fourth Crusade… P. 89.


[Закрыть] и устные наставления, которые были доверены епископу Нивелону Суассонскому – в частности, запрещающие изменять направление похода и двигаться к Константинополю (эти наставления затем были скрыты и сознательно нарушены вождями похода).[181]181
  Andrea A. J. Conrad von Krosigk… P. 28–39.


[Закрыть]

Первое письмо было очень суровым, было даже демонстративно опущено приветствие. Папа гневно осуждал крестоносцев за содеянное в Задаре. Он также постанавливал, что незаконное снятие папского отпущения епископами было недействительным. Он, однако, даровал свое отпущение крестоносцам при условии, что они раскаются и возместят понесенный ущерб венгерскому королю. Таково было папское требование, которое, однако, так и не было никогда исполнено. Клирики должны были также сообщить войску, что им впредь запрещается нападать на каких-либо христиан, иначе, чем по серьезной и справедливой причине – и то только с согласия Апостольского Престола (что, как мы увидим, также не было исполнено). Наконец, от лидеров похода требовалось письменно обязаться впредь повиноваться папским приказам. На этих условиях Папа дал право своим представителям снять папское отлучение:

«Итак, чтобы преступление ваше вполне очистилось, мы всех вас предостерегаем и со всем тщанием побуждаем и через апостольское писание, строго предписывая, вам поручаем, чтобы [c] таким подобающим для кающихся отступлением от греха через покаяние умилостивили Господа и как удовлетворение [за грех] поддерживали соседей, вернув все, что вам от задарцев досталось в добычу, и от подобного в дальнейшем строго воздерживались. Так как <…> это неслыханно, чтобы кто-нибудь вас, кого Римская Церковь связывает, покушался освободить, кроме, может быть, находящихся при смерти, потому не было того освобождения, которое вам дали епископы, находящиеся с вами в войске; <…> [также повелевается] чтобы подобного в будущем строго остерегались, чтобы не нападали на земли христиан и не оскорбляли [их] в чем-либо, разве лишь, может быть, они легкомысленно помешают вашему пути, или другая справедливая или неминуемая причина, может быть, случится, вследствие чего будет нужно совершить [это], посоветовавшись с апостольским престолом. Некоторые другие слова, которые мы сказали устно, упомянутые епископы смогут сами вам устно изложить. Итак, мы напоминаем всем вам и ободряем в Господе и апостольским писанием приказываем, чтобы вы вышеупомянутого короля Венгрии смиренно умоляли, чтобы по унаследованном им от рождения королевскому милосердию ту обиду, которую вы причинили ему, для Бога и ради Бога вам милосердно простил».[182]182
  Innocentius III. Regestorum… Lib. V, ep. 172 // PL. T. 214. 1180B–1182A (пер. цит. – Ф. Л. Моисеев). См. также: Queller D. E., et al. The Fourth Crusade… P. 89–90.


[Закрыть]

Что касается венецианцев, то они оставались отлученными. Это, однако, создавало трудность – ведь без их помощи крестоносцы не могли добраться до Святой Земли. Во втором послании, предназначавшемся руководителям похода, Папа указывает, что венецианцы могут получить отпущение в случае раскаяния. Если же они не раскаются, то отлучение остается в силе – однако крестоносцам позволяется взаимодействовать с ними в практическом отношении до прибытия в Святую Землю (тут проводилась аналогия с членами семей отлученных, которым не возбранялось общаться с ними, живя под одной крышей).[183]183
  Queller D. E., Madden Th. F. The Fourth Crusade… P. 90.


[Закрыть]

Содержание первого письма, однако, не было объявлено крестоносцам. Бонифацио Монферратский и другие вожди, вместе с вернувшимися посланниками, не сообщили им о том, что венецианцы находятся под отлучением.[184]184
  The History of the Crusades. Vol. II. P. 175.


[Закрыть] Простой рыцарь, де Клари уверен, что послы получили грамоту, снимающую отлучение со всех.[185]185
  Клари Р., де. Указ. соч. С. 16.


[Закрыть] Бонифацио пишет Папе о том, что сообщение об отлучении венецианцев может внести серьезный разлад в крестоносное войско, и что по этой причине он не сообщил о решении Папы. Он сообщит, если Папа будет настаивать.[186]186
  Innocentius III. Regestorum… Lib. VI, ep. 99–100 // PL. T. 215. Col. 103C–105D.


[Закрыть] Отправляя это письмо, Бонифацио вполне мог знать, что ответ Иннокентия III уже не застанет войска, собирающегося отправляться в Константинополь, на месте.

Папа отвечает Бонифацио, приказывая ему огласить решение об отлучении венецианцев, если он не хочет навлечь такое же отлучение на себя самого. В этом же ответе Иннокентий III еще раз прямо запрещает войску идти к Константинополю:

«Итак, никто из вас пусть не обманывает себя опрометчиво, пусть не позволяет себе занимать землю греков или грабить <…> император Константинопольский, свергнув своего брата, и даже ослепив, узурпировал власть. Разумно, какой бы ни был в этом или другом этот император, и как бы не провинились люди, порученные его юрисдикции, но все таки не ваше [дело] судить об их проступках, и не для того вы приняли знак креста, чтобы карать эту несправедливость, но скорее за оскорбления Распятого, послушанием Которому вы особенно обязаны.

<…> Итак, мы напоминаем вашей знати, и ободряем внимательно, и апостольским писанием вам, предписывая, поручаем, чтобы вы не обманывали себя самих и другим не дозволяли обманываться и делать под видом благочестия то, чего да не будет; <…> но лучше, бездействуя по ничтожным поводам и в притворной нужде, переправились на защиту св. Земли и покарали несправедливость, [причиненную] Кресту <…> Иначе же, так как мы не можем и не должны, мы никоим образом не обещаем вам благодать отпущения. Смысл же предписания нашего в том, что мы вам, под угрозой отлучения, запрещаем пытаться вторгаться в земли христиан или оскорблять [их], разве что или они легкомысленно воспрепятствуют вашему пути, или, может быть, случится другая справедливая и неизбежная причина, из-за чего вы можете поступить иначе, посоветовавшись с нашим легатом <…>. Но, чтобы вина дожа и народа венецианского не привела к вашему [собственному] наказанию, мы желаем и предписываем, чтобы письмо наше, которое мы поручили им передать, и которое для этого вами получено, вы огласили им, чтобы они не обрели извинения в грехах».[187]187
  Ibid. Lib. VI, ep. 101 // PL. T. 215. Col. 107A–107C.


[Закрыть]

Этот, последний ответ Папы, однако, уже не застает войска в Задаре. Еще до того, как Папа успевает его отправить, крестоносцы отплывают. Поход на Константинополь начат.[188]188
  The History of the Crusades. Vol. II. P. 176.


[Закрыть]

Поход к Константинополю и развитие ситуации в Византии

Войско отплывает из Задара в начале апреля 1203 г. Дандоло и Бонифацио несколько задерживаются, чтобы присоединиться к войску вместе с царевичем Алексеем, в Драче, население которого, по их прибытии, признает власть царевича.[189]189
  Ibid.


[Закрыть] Оттуда флот движется в сторону Корфу.[190]190
  Остров в Ионическом море у побережья Греции.


[Закрыть] Алексей еще раз подтверждает там свои обещания. Там же войско сталкивается с очередной проблемой – бароны, противившиеся походу к Константинополю, отказываются ехать дальше. Вождям похода, вместе с епископами и Алексеем, удается уговорить их остаться с войском до дня св. Михаила (29 сентября), на условии торжественного обещания, что после этого им в любое время дадут транспорт для отправления в Святую Землю.

С Корфу войско отплыло в сторону Константинополя в канун Пятидесятницы (24 мая 1203 г.).[191]191
  The History of the Crusades. Vol. II. P 177.


[Закрыть] Увидев город, западные рыцари с восхищением и удивлением разглядывали его, побаиваясь в сердцах его военной мощи: «Так вот, вы можете узнать, что они долго разглядывали Константинополь, те, кто его никогда не видел, ибо они не могли и представить себе, что на свете может существовать такой богатый город, когда увидели эти высокие стены, и эти могучие башни, которыми он весь кругом был огражден, и эти богатые дворцы, и эти высокие церкви, которых там было столько, что никто не мог бы поверить, если бы не видел своими глазами, и длину, и ширину города, который превосходил все другие города. И знайте, что не было такого храбреца, который не содрогнулся бы, да это и вовсе не было удивительно; ибо с тех пор, как сотворен мир, никогда столь великое дело не предпринималось таким числом людей».[192]192
  Виллардуэн Ж., де. Указ. соч. С. 34–35.


[Закрыть]

Когда о приближении войска стало известно узурпатору Алексею III, он, как рассказывают участники, направил к ним своих посланников, пытаясь откупиться – об этом, со свойственной ему милой непосредственностью, рассказывает де Клари: «Когда император Константинопольский узнал об этом, он направил к ним добрых послов спросить, чего они здесь ищут и зачем они сюда прибыли, и предложил им, что если они хотят получить сколько-то из его золота или серебра, то весьма охотно пошлет его. Когда знатные люди услышали это, они ответили послам, что они не хотят ничего из его золота и серебра, но хотят, чтобы император отрекся от своей власти, потому что он владеет империей не по праву и незаконным образом; и они поручили передать ему, что с ними находится законный наследник Алексей, сын императора <…>. И послы ответили тогда и сказали, что император и не подумает ничего подобного делать; с тем они и ушли».[193]193
  Клари Р., де. Указ. соч. С. 32.


[Закрыть]

Расчет, что в столице у юного Алексея и его отца есть сторонники, которые помогут восстановить его на престоле, не оправдался.[194]194
  Соколов Н. П. Указ. соч. С. 375.


[Закрыть] Исполняя свою часть договора с царевичем, крестоносцы взяли город силой:[195]195
  Для целей нашей работы не представляет интереса изложение сугубо военных аспектов кампании, которые затронуты в других работах. Об этом на рус. яз. см.: Трубников А., Бойчук Б. Четвертый крестовый поход. Взгляд из второго тысячелетия // Журнал «Самиздат»: Александр Трубников. Музей альтернативных историй [online]. 7 Aug. 2005. URL http://zhurnal.lib.ru/t/trubnikow_a/crusade_04_1.shtml.
  Причины, по которым Византия оказалась столь уязвима для сравнительно небольшой крестоносной армии и относящаяся к вопросу иноязычная литература хорошо разобраны в: Angold M. The Road to 1204: the Byzantine Background to the Fourth Crusade // Journal of the Medieval History. 1999. Vol. 25, No. 3. P. 257–278.


[Закрыть] «Казалось, что укрепленная столица могла с успехом противостоять не особенно многочисленным крестоносцам. Однако, последние, высадившись на европейском берегу и овладев предместьем Галатой, на левом берегу Золотого Рога, перерезали защищавшую вход в него железную цепь, проникли в гавань и сожгли много византийских судов. В это же время рыцари пошли на приступ самого города. Несмотря на отчаянное сопротивление, особенно со стороны наемных варяжских отрядов, крестоносцы в июле овладели городом. Безвольный и вялый Алексей III бежал из столицы, успев захватить с собой государственную казну и драгоценности. На престоле восстановлен был освобожденный из заключения Исаак II, а его соправителем был объявлен сын его царевич Алексей, приехавший, как известно, с крестоносцами (Алексей IV). Это была первая осада и первое взятие крестоносцами Константинополя в целях восстановления Исаака II на престоле».[196]196
  Васильев А. А. Указ. соч. С. 110.


[Закрыть]

Обещание вождей крестоносцев Алексею IV было, таким образом, исполнено. Послы крестоносцев потребовали от императора подтверждения обязательств, данных его сыном по его поручению. Эти обязательства, хоть и не без колебаний, были подтверждены: «„Разумеется, – сказал император, – обязательства очень велики, и я не вижу, как они могут быть исполнены. И, тем не менее, вы так послужили ему, и ему и мне, что, если даже вам отдать всю империю, вы этого вполне заслужили бы“. И много было говорено и повторено всяких слов в этом роде. Но конец был таков, что отец подтвердил обязательства в том виде, как их принял сын, скрепив клятвой и висячей грамотой с золотой буллой. Грамота была вручена послам».[197]197
  Виллардуэн Ж., де. Указ. соч. С. 49.


[Закрыть] После этого крестоносное войско, по просьбе императора, покинуло город и расположилось в его предместье, ожидая исполнения обещанного.[198]198
  Соколов Н. П. Указ. соч. С. 376.


[Закрыть]

Папе Иннокентию III были направлены послания. Вожди похода сообщали ему о том, что необходимость побудила их отклониться от назначенной цели, а на Египет они выступят не ранее весны. Это было первое письмо крестоносцев Папе с момента, когда они оставили Задар. Алексей IV также писал Папе о том, что он восстановлен на престоле, выражает ему сыновнюю почтительность и намерен привести греческую Церковь к единству с Римом. Папа ответил крестоносцам с упреками за нарушение его распоряжений, и велел им незамедлительно направить войско на спасение Святой Земли. Алексею IV он написал в том духе, что надо поскорее исполнять обещание насчет унии. Он также направил послание французскому духовенству, указывая на необходимость позаботиться о том, чтобы вожди крестоносцев совершили покаяние за свои недолжные поступки и исполнили свои прежние благие намерения.[199]199
  The History of the Crusades. Vol. II. P. 180; см. Innocentius III. Regestorum… Lib. VI, ep. 210–211 // PL. T. 215. Col. 236C–240A; Ibid. Lib. VI, ep. 229–232 // PL. T. 215. Col. 259A–263D; Ibid. Lib. VII, ep. 18 // PL. T. 215. Col. 301B–302D.


[Закрыть] Крестоносцы, уступая просьбам императора, согласились задержаться еще на один год, – эта отсрочка была нужна Исааку для того, чтобы укрепить свою власть и собрать средства для выплаты обещанного вознаграждения.[200]200
  The History of the Crusades. Vol. II. P. 180.


[Закрыть] Это породило очередное разногласие с теми, кто хотел немедленно двинуться теперь к Святой Земле – их оппоненты, впрочем, с практической точки зрения были правы, указывая на то, что при немедленном отплытии войска прибудут в Сирию во время, крайне неудобное для ведения военных действий, и, к тому же, без средств к существованию.[201]201
  Виллардуэн Ж., де. Указ. соч. С. 52.


[Закрыть]

В последующие месяцы между августом 1203 и мартом 1204 г. отношения между императорами и крестоносным войском стремительно ухудшались. Алексей IV выплатил крестоносному войску часть обещанной суммы (что позволило им, в свою очередь погасить свой долг венецианцам),[202]202
  The History of the Crusades. Vol. II. P. 180.


[Закрыть] однако далеко не всю ее – поскольку обещанное превышало платежеспособность императорской казны. Как с возмущением рассказывает Никита Хониат, чтобы обеспечить выплаты, императоры также конфисковывали церковные ценности, переплавляя в золото и серебро оклады икон и священные сосуды – причем остальные греки молчали и никто не вступился перед императором за имущество Церкви.[203]203
  Никита Хониат. История… Т. 2. С. 289–290.


[Закрыть]

Хониат, между прочим, предлагает нам великолепный образец византийского образа мысли. Признавая, что обязательства перед латинским войском еще не были исполнены императорами, он сам, несколькими пассажами ниже, упрекает Бонифацио в том, что за дополнительное участие в походе по возвращению под власть Исаака II и Алексея IV сопредельных территорий, в котором просили его помощи императоры, он потребовал добавочного вознаграждения, «хотя латинские войска обязаны были оказывать содействие Алексею»[[204]204
  Никита Хониат. История… Т. 2. С. 296.


[Закрыть] (напомним, что обязательства крестоносцев перед императорами были вполне исполнены при восстановлении Исаака II на престоле). Алексей IV и Бонифацио с частью баронов покинули город, направившись в рейд по восстановлению императорской власти.

Во время этого рейда, возмущенное действиями императоров в отношении храмов и вообще их благосклонностью к латинянам, население Константинополя устроило очередной антилатинский погром в кварталах города, где издавна обитали латиняне. «Грубая городская чернь <…> неожиданно бросилась на стоявшие близ моря дома западных иноплеменников, не разбирая ни друга, ни недруга, и разрушила их до основания».[205]205
  Там же. С. 290.


[Закрыть] Во время этих беспорядков, произошел также серьезный пожар (в нем обвинили латинян).[206]206
  Соколов Н. П. Указ. соч. С. 378


[Закрыть] Уцелевшие латиняне, опасаясь оставаться в городе, убежали под защиту крестоносцев.[207]207
  Виллардуэн Ж., де. Указ. соч. С. 53–54.


[Закрыть] Эти события, которые вполне могли напомнить латинянам об ужасных событиях 1182 г., едва ли улучшили отношение крестоносцев к грекам, правители которых и так уже начали нарушать свои обязательства.[208]208
  Между прочим, по сообщению анонимного автора «Константинопольского опустошения», бароны крестоносного войска запретили своим подчиненным как-либо участвовать в этой стычке греков с латинянами в городе, и «помогать тем, кто столь опрометчиво поднял оружие на греков» (Devastatio Constantinopolitana // Contemporary Sources… P. 219. Пер. С. Железнова // «Восточная литература»[online]. N. d. 2006. URL http://www.vostlit.info/Texts/rus16/Devast_constant/frametext.htm). Он же, хотя и несколько шаблонно, описывает подробности избиения латинян: «Тех, кого они схватывали, они без милости убивали, а тела их сжигали. Они не щадили ни возраста, ни пола» (Там же).


[Закрыть]

После возвращения из рейда по окрестным землям, император Алексей IV стал склоняться к тому, чтобы отказать латинскому войску в выплате оставшейся части обещанного вознаграждения. Вернувшись из упомянутого похода, «молодой император, до того времени охотно бывавший в лагере крестоносцев, теперь стал избегать свидания с ними, как должник, который прячется от назойливого кредитора».[209]209
  Соколов Н. П. Указ. соч. С. 377–378.


[Закрыть] Население столицы с крайним недоверием смотрело на латинян, обвиняя их и в неблагочестивых действиях императора по разграблению храмов, и во всех иных несчастьях. Де Клари рассказывает о том, как император принял решение прекратить выплаты крестоносцам: «Между тем его приближенные, и народ, и тот Морчофль, которого он велел освободить из темницы,[210]210
  Речь идет об Алексее Дуке, известном под прозвищем «Мурзуфл», которого по воцарении Алексей IV действительно освобождает из темницы и который, встав затем во главе заговора, узурпирует его власть, а его самого предательски умертвит.


[Закрыть] пришли к нему и сказали: „Ах, государь, вы уже с лихвой уплатили им, не платите им больше! Вы заплатили им столько, что совсем истратились! Заставьте их поскорее убраться подобру-поздорову, а потом изгоните их прочь из своей земли“. И Алексей послушался этого совета и не захотел больше ничего им платить».[211]211
  Клари Р., де. Указ. соч. С. 44


[Закрыть] Этот рассказ может быть не до конца достоверен, но дух и атмосферу ситуации он передает, кажется, верно.

Виллардуэн рассказывает подробно о том, как к императору было направлено посольство, чтобы убедить его выполнить обещания. Приведем этот рассказ, несмотря на его пространность:

«Император, который весьма успешно сделал свое дело и решил, что он от них более не зависит, возгордился по отношению к баронам и ко всем тем, которые сделали ему столько добра, и даже не поехал повидаться с ними в лагерь, как имел обыкновение делать раньше. И они послали к нему, и просили его уплатить им деньги, которые он обязался уплатить. А он откладывал и откладывал уплату со дня на день; и время от времени он предоставлял им жалкие суммы; и, наконец, уплата и вовсе прекратилась.

Маркиз Бонифаций Монферратский, который послужил ему больше других и к которому он был благожелательнее, частенько наведывался к нему; и он упрекал его за вину перед ними, и напоминал ему о той великой службе, что они ему сослужили, столь великой, какая никогда никому не делалась. А тот водил его за нос отсрочками и не выполнял ничего из того, что обязался: и дело зашло далеко настолько, что они увидели и ясно поняли, что он ищет причинить им только зло.

И бароны войска, а также дож Венеции держали совет. И они сказали, что поняли, что император не выполнит никаких обязательств и что он никогда не говорил им правды; что надо послать к нему добрых послов, чтобы потребовать от него выполнения их соглашения и чтобы напомнить ему о той службе, которую они ему сослужили, и спросить, хочет ли он исполнить, что предлагают послы; и что ежели он не хочет исполнить, то бросить ему от их имени вызов и твердо объявить, что они обеспечат причитающееся им, как сумеют.