Текст книги "Скользкий"

Автор книги: Павел Корнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Пришлось вернуться обратно на дорогу.

– А чего это у Братства цех остановился? Они же здесь прессовкой и отливкой амулетов занимались?

– Все оборудование в Туманный вывозят, – Григорий указал на выехавшую вслед за нами подводу, которую с трудом тянули четыре тяжеловоза. Над телегой метра на полтора возвышался выкрашенный зеленой краской станок. – Может, нас подкинет кто?

Здравая мысль пришла Григорию как нельзя более кстати. Слишком уж стали давить к этому времени мне на психику серые бетонные стены. Стены, заборы, цеха, гаражи. Даже небо над головой посерело. Так у меня скоро бетонофобия начнется. Если уже не началась.

К счастью, вскоре показалась ехавшая порожняком телега, хозяин которой согласился нас подвезти. Когда он высадил нас на пересечении Третьей Металлургов и Сталелитейной, мы уже наизусть знали историю его жизни, цены на рынке лома цветных металлов и могли с точностью в одну-две фамилии перечислить всех оптовых скупщиков металлолома в Форте.

– А здесь что? – огляделся я по сторонам. Апокалипсис сегодня, блин. Мир после атомной войны.

По-другому и не описать. И откуда, спрашивается, посреди промышленной зоны взялся квартал пятиэтажных жилых домов?

– Вон в том доме… нет, в том, который с крышей, – указал Григорий, – есть притон. Попробуем разговорить хозяина.

– А он возьмет и так сразу тебе все выложит.

– У нас на него кое-что есть. Не получится по-хорошему, придется надавить.

– А чего ж раньше его не трясли?

– Трясли. Он и сдавал нам всякую шушеру. Ничего серьезного. А по полной программе его развести задачи не было.

Мы подошли к обшарпанной пятиэтажке и по вытоптанному газону зашли во двор. Ну и трущобы! И это называется «тот, который с крышей»? Это крыша?

Я только вздохнул. Все, что можно было выломать, вырвать и раздолбать, было давно уже выломано, вырвано и раздолбано. Причем не по одному разу и не обязательно в этой последовательности. И складывалось впечатление, что разграбленное имущество мало кто собирался продавать или использовать в хозяйстве. Ломали от скуки, ищущей выхода злобы, просто в пьяном угаре. В крайнем случае, чтобы не успел сломать кто-то другой. Знакомая картина.

И что, здесь еще кто-то живет? Во всем доме только три или четыре квартиры могли похвастаться застекленными окнами, которые черными от грязи и пыли квадратами выходили во двор. Да еще с десяток оконных проемов закрывала неокрашенная фанера.

– Эй, вы! Ну-ка на … идите сюда! – Сидевшие за вкопанным у проржавевших качелей столиком то ли датые, то ли убитые парни, все как один в грязных спортивных костюмах, повскакивали с лавок. – Че на … здесь надо, на …?

Теперь понятно, для чего Грише компания понадобилась. От такой шоблы в одиночку не отмашешься. Без ствола вообще кранты. Блин, да если уж на то пошло, не меня в попутчики брать надо было, а десяток штурмовиков.

Ничего не ответив, Григорий вжикнул молнией и достал из сумки давешний АКСУ. Парней как ветром сдуло. Может, они и обкуренные, но соображалка еще работает.

Я подошел к столику, земля рядом с которым была сплошь усеяна окурками, свернутыми в «патрон» десятирублевками, расшелушенными семечками и обертками жевательных резинок. И чем они здесь занимались? Ага, вот оно – под ногой катнулась заполненная дымом полторашка. Так и есть, обдолбались.

– Ты чего там? – окликнул меня Гриша, который уже подошел к дому.

– У этих оборвышей даже на «ангеликс» денег не хватило, – подошел я к нему. – Им разбодяженную страхогоном шмаль впарили. И кто нам чего здесь о мозговертах рассказать может?

– Это шваль подзаборная, мы не с ними разговаривать будем. – Конопатый не стал убирать автомат в сумку и, дождавшись меня, открыл пронзительно заскрипевшую дверь подъезда.

Внутри оказалось ничуть не лучше, чем снаружи. Выломанные двери, выкорчеванные ограждения лестниц, загаженные стены и пол. Хорошо хоть лестницы не обвалили.

Григорий с автоматом в руках поднялся на второй этаж, легонько толкнул дверь и тут же отступил в сторону – дверь оказалась незаперта и сантиметров на десять со скрипом приоткрылась. Я про себя матернулся и, прижавшись спиной к стене, вытащил из кобуры пистолет. Если из притона пахнуло не мертвечиной, то уж не знаю, на что и подумать.

Гриша дулом автомата указал мне на дверь. Я кивнул, перехватил пистолет двумя руками и, задержав дыхание, заскочил в квартиру. Загроможденный мебелью коридор – никого. Тесная кухонька – никого. Зашедший вслед за мной в квартиру Григорий заглянул в совмещенный санузел и выглянул обратно.

Немного успокоив сбившееся дыхание, я напряженно вслушался в звенящую тишину и, переглянувшись с ним, заскочил в комнату. Резко сместившись в сторону от дверного проема, огляделся. И здесь никого. Только пылинки вспыхивали в солнечных лучах, проникавших сквозь щели в закрывавшей окна фанере. На полу тюфяки и давно засохшие пятна рвоты и крови.

Принюхавшись – запах мертвечины здесь ощущался сильнее, – я заглянул в следующую дверь, зажал нос левой рукой и быстренько убрался обратно: чтобы определить источник зловония, много времени не понадобилось. Как пить дать – это именно наш информатор лежит там на диване и разлагается. Давненько уже разлагается, никак не меньше трех дней.

Гриша исчез в той комнате, а я начал проверять, не осталось ли чего интересного в притоне. Единственной находкой оказалось доверху заполненное мусорное ведро. Перевернув его на пол, я расшурудил содержимое ногой. Окурки, использованные одноразовые шприцы, ватки с пятнами крови, пустые упаковки таблеток, обрывки газетных листов. Шняга, в общем, всякая.

– Дня три уже как мертв, – подтвердил мой диагноз Григорий. – Ну как не вовремя!

– Твой информатор?

– Угу. – Конопатый без интереса осмотрел рассыпанный по полу мусор и отошел к окну.

– Передоз? – Я убрал пистолет обратно в кобуру.

– Похоже на то. – Григорий пытался что-то разглядеть в широкую щель в фанере. – Нет, ну как не вовремя все-таки!

– Да, нехорошо получилось.

– Это еще не самое худшее, – вдруг хмыкнул Гриша. – Я смотрю, местная шпана нам правилово устроить решила.

– Много их? – забеспокоился я.

– Человек пятнадцать. Давай-ка убираться отсюда.

Сбежав по лестнице на первый этаж, мы прошли в квартиру, окна которой выходили на улицу и, оглядевшись, выпрыгнули наружу.

– Не бежим, идем спокойно, – уверенно заявил Григорий и не торопясь пошел в сторону промышленной зоны.

Я двинул следом. Неужели пронесет?

Отойти от дома мы успели метров на сто, а потом какая-то догадливая сволочь выглянула со двора и засвистела нам вслед. Почти сразу же в погоню рванула дюжина весьма решительно настроенных парней. Арматура, колья, дубинки, ножи. Полный джентльменский набор. Немного не долетев, брызнула осколками стекла бутылка, чуть ближе в землю воткнулся заостренный металлический штырь.

Совершенно спокойно – будто на стрельбище – Григорий, не пожалев штаны, опустился на одно колено и три раза выстрелил одиночными. Бежавший первым оборванец зажал бедро, захромал, и боевой настрой шпаны моментально испарился. Подхватив раненого приятеля, парни бросились обратно за угол дома.

Григорий поднялся с колена, отряхнул штанину, и мы как ни в чем не бывало пошли дальше. Сразу продемонстрировать непоколебимую уверенность в себе – половина успеха. Пусть теперь только рыпнутся…

Прогулочным шагом дойдя до соседнего дома, мы свернули за угол и, не сговариваясь, бросились бежать. Вовремя унести ноги – вторая и ничуть не менее важная половина все того же успеха.

Проскочив следующий дом, мы с ходу вылетели в промышленную зону и, тяжело дыша, трусцой побежали вдоль длинного забора. Сзади вновь раздались раздраженные крики преследователей, и недолго думая Гриша нырнул в первую попавшуюся дыру в бетонной плите. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

Развалины склада, заасфальтированная площадка, еще одно, уже лучше сохранившееся складское помещение. Заметив заросшую травой узкоколейку, мы побежали по ней и вскоре выскочили к поваленным воротам. Это хорошо, это значит, что мы, по крайней мере, не в тупике. Пока.

При блуждании по таким вот развалинам самое главное что? Самое главное – не заблудиться. Помню, как-то на Северной промзоне полдня по цементному заводу плутали. И места ведь знакомые, и проводник из первой роты, а на центральную улицу вышли чуть ли не случайно.

Я еще аккуратно перешагивал через моток «егозы», когда ругнулся первым перелезший через поваленные ворота Григорий. Поднял голову и замер: нас держали на прицеле четыре автоматчика. Еще два дружинника приготовили «дыроколы».

– Мы это… свои, – шумно сглотнул слюну Григорий, тоже успевший разглядеть шпалы и треугольники на петлицах.

Левой рукой он медленно вытащил бляху, показал ее стоявшему поодаль старшине и, выматерившись от избытка чувств, убрал обратно. Мир тесен. Старшиной оказался не кто иной, как Петр Зубко.

– О, а ты откуда выплыл? – удивился Петр, и расслабившиеся дружинники опустили оружие. – Гриша, ты где это чудо откопал?

– Что значит выплыл? – возмутился я, но свою бляху предъявлять не стал. Ни к чему это.

– Для усиления прикрепили, – испортил мне всю малину Конопатый.

– Да ты шо? Коту расскажу, вот он обхохочется!

Да уж, Кот у нас весельчак тот еще. Блин, надо ж было так неудачно на Зубко нарваться! Теперь пол-Форта знать будет, что я в Дружину завербовался.

– Петя, вы что здесь, вообще, делаете? – успокоившись, Григорий убрал АКСУ в сумку. – Там, кстати, местные за нами увязались.

– Кузнецов, Баев, проконтролируйте, – распорядился старшина и, стянув за козырек камуфляжную кепи, вытер вспотевший лоб. – Что делаем, что делаем. В оцеплении стоим.

– Вижу, что в оцеплении. Случилось что? – уточнил вопрос Конопатый.

– «Случилось что…» – очень похоже передразнил Григория Зубко. – Сидите в своем Центральном участке, не знаете ничего….

– Ты давай, объясни нормально, – начал злиться Григорий. – Можно подумать, самого от нас не месяц назад турнули.

– Турнули? Ты чего городишь? – взвился Петр. – Я сам ушел!

– Сам, сам, кто спорит, – закивал Гриша. – Ты б еще Воеводу в карты нагрел, вообще бы добровольцем на Северную промзону отправился.

– Да что ты понимаешь? – Зубко отвернулся и сплюнул.

– Ничего, – не стал спорить Конопатый. – Но это вы в своем околотке сидите в полной заднице, а не мы.

– Да у нас нормально еще, – успокоившись, пропустил мимо ушей подначку Петр. – Вот с Южного парням сейчас жарко приходится.

– А что там такое? – заинтересовался я.

– Не слышали? Второй день Цех с китайцами рубится.

– Местные появились, – проинформировал нас один из дружинников, куривших у поваленных ворот.

Автоматчики, сидевшие на корточках у кирпичной стены склада, выжидательно посмотрели на старшину.

– Шуганите их.

Эхо двух автоматных очередей гулко заметалось меж бетонных построек, зазвенели падавшие на асфальт гильзы.

– О чем это я? – задумался Петр. – А! Про Южный околоток. Так вот – оттуда второй день трупы штабелями вывозят.

– Странно, – почесал за ухом Григорий. – Цех себя в последнее время спокойно вел. Они ж почти все контракты на охрану объектов Торгового союза заполучить умудрились.

– Это еще фигня. Туда, говорят, Семера влезть пытается. Ох, чую, будет бойня.

– Что за стрельба? – Неведомо откуда вынырнувший мужик был в штатском – серый пиджак, черная футболка, вытертые синие джинсы, – но расслабленные дружинники при его появлении мигом вскочили на ноги и вытянулись чуть ли не по стойке смирно.

– Попытка проникновения в зону оцепления, – четко доложил старшина.

– Кем?

– Местными.

– Совсем офонарел? Еще один звук – и пойдешь в ночь улицы патрулировать. Ясно?

– Так точно.

– И почему посторонние за оцеплением? Старшина, ты за каким хреном здесь поставлен? – обратил внимание на нас уже собиравшийся уходить мужик. – Кто такие?

– Центральный участок. Отдел дознания, старший дознаватель Кузьминок Григорий Алексеевич, – предъявил бляху Конопатый.

– Чтоб духу вашего здесь через пять минут не было, – рявкнул так и не представившийся мужик и, не слушая уже открывшего рот Григория, убежал за склад.

– Это что еще за полупряник? – проводив его взглядом, спросил Гриша у чуть не позеленевшего от злости Петра.

– Замначальника околотка, – ровным голосом ответил тот и так же без эмоций добавил: – М…ла конченый.

– Да уж вижу, – покачал Григорий головой. – Так что стряслось-то?

– А-а-а, – скорчил гримасу Петр. – Я в этой жизни ничего уже не понимаю. Господина Скользкого вот вместо штрафного отряда в Дружину взяли…

– Давай не будем переходить на личности, а? – очень дружелюбно попросил я. – Рассказывай уже, что случилось, не катай вату.

– Да отморозки какие-то шизанутые двоюродного брата Маркелова захватили. Слышали о таком?

– Вот ни фига себе, – выдохнул Григорий.

Да уж, мало кто об этом господине не слышал. О маршале-то Братства. Это что-то типа казначея, если на русский перевести. У похитителей точно с головой не все в порядке. Братство за такие дела кому угодно голову оторвет. И не только голову.

– И чего? – заторопил я замолчавшего Петра.

– А ничего. Обложили их здесь, как лис в норе. Мы в оцеплении стоим, начальство Братство от штурма отговорить пытается. Только хрена лысого это выгорит – братья сюда столько боевиков нагнали, что… – Старшина замолчал и хмуро уставился на нас. – Вы здесь еще? Гуляйте отсюда, а то этот полудурок недоделанный опять разорется.

– Перетопчется. – Григорий стянул с головы повязку и, перехватив волосы в хвост, стянул их резинкой. – Народу там много засело, как думаешь?

– Десятка три. Двадцать минимум. Все со стволами. Магическую защиту им профессионал ставил – гимназисты уже третий час безрезультатно взломать пытаются.

– И как они в Форт столько оружия провезли? – Григорий уверенно зашагал в направлении, куда убежал начальник Петра.

– Ты куда? – дернулся за ним Зубко, но Конопатый не обратил на него никакого внимания.

Мне вовсе не хотелось выходить из прохладной тени склада под палящие лучи успевшего подняться в зенит солнца, но любопытство оказалось сильнее. К тому же Петр побежал за Григорием, а оставаться наедине с пятью незнакомыми дружинниками показалось мне не слишком удачной идеей. Прибежит опять этот камнем по голове ударенный, и попросят покинуть территорию проведения спецоперации. А куда я один?

– Гриша, ну куда ты прешь? Смерти моей хочешь? – Петр сделал попытку сыграть на порядочности Григория, но тот лишь хмыкнул и осторожно выглянул из-за угла склада.

Силой затащить его обратно старшина не решился. Выходит, знает, в каком отделе Гриша служит на самом деле?

Я пристроился рядом с ними. Ну и что мы здесь имеем?

Блокированное здание административно-бытового корпуса одного из местных заводов располагалось от нас примерно метрах в ста пятидесяти. Между АБК и нашим складом стояли гаражные боксы и именно за ними шли последние приготовления к штурму. Братья проверяли доспехи, снаряжение и оружие, получали для своих чародейских причиндалов запитанные энергией кристаллы и внимательно рассматривали нарисованные на стене гаража мелом поэтажные планы здания, вокруг которых были расчерчены пяти-, шести– и семиконечные звезды. Прищурившись, я различил медленно ползущие меж линий планов красные и синие точки. Когда некоторые из них начинали мерцать, сидевший рядом с небольшой жаровней чародей кидал в огонь очередную порцию необходимых для обострения ясновидения смесей.

Если будет штурм, то начнется он именно оттуда. Более удачной позиции, на мой взгляд, не найти: с одной стороны, АБК прикрывал обшитый покореженными листами профнастила покосившийся ангар, с другой – шло открытое пространство, на котором ржавели останки мостового крана. Неизвестно, правда, что с противоположной стороны дома. Но, как ни крути, в узкие окна здоровые штурмовики не пролезут, а проходная аккурат напротив гаражных боксов.

– И какие они требования выдвигают? – во все глаза рассматривая странные на вид арбалеты братьев, спросил Григорий.

– Не выдвигали, – спрятался обратно за угол склада Зубко, и я тут же занял его место. – То ли они никак отойти оттого, что их здесь обложили, не могут…

И в этот момент события начали развиваться со стремительностью болида «Формулы-1». Около полутора десятков братьев в тяжелых доспехах, прикрывшись щитами почти в человеческий рост, выскочили из-за гаражей и побежали к проходной АБК. По ним тут же открыли шквальный огонь из окон второго и третьего этажей, но замерцавшие вокруг бойцов пузыри силовых экранов без труда отражали попадания. Изредка вспыхивавшие в защитных полях золотистым сиянием спецпули сминались о щиты и доспехи и вреда хорошо защищенным братьям причинить не могли.

С некоторым опозданием загрохотавший пулемет первой же очередью пробил защиту одного из штурмовиков и сбил его с ног. Прикрывшись от пуль щитом, ближайший к раненому боец начал оттаскивать его обратно к гаражам, но удачный выстрел из ручного гранатомета раскидал их в разные стороны.

Словно дождавшись, пока противник не выложит все свои козыри, арбалетчики выбежали на огневую позицию и начали обстреливать мелькавших в окнах стрелков. Вспыхивавшие в полете пронзительным лазурным сиянием арбалетные болты одинаково легко прошивали и оконные рамы, и кирпичные стены, и плоть людей. Интенсивность огня по штурмовикам сразу же заметно упала. Кто-то спрятался, кто-то переключил свое внимание на арбалетчиков, а те, кому повезло меньше остальных, повалились на пол, получив смертоносные подарки братьев.

Конструкция арбалетов позволяла сделать без перезарядки по три выстрела, а потом первая шеренга братьев опустилась на одно колено и принялась взводить оружие, менять энергетические кристаллы и вставлять в пазы болты. Все манипуляции были завершены еще прежде, чем отстрелялась вторая шеренга арбалетчиков. Два офицера координировали действия стрелков, и огонь по АБК не затихал ни на мгновенье.

Штурмовики уже подбежали к зданию, когда из окон полетели гранаты. За один рывок братья выложились по полной и взлетели на крыльцо прежде, чем во все стороны ударили осколки. Но все же трех бойцов серьезно зацепило, а еще одного похитители успели расстрелять из автоматов, прежде чем восстановилось отразившее осколки защитное поле.

Ничего не понимаю, почему бы братьям из «огненных ульев» не шарахнуть? Вмиг бы всех стрелков поджарили. Заложника зацепить опасаются? Можно подумать, при таком темпе стрельбы арбалетчики успеют разглядеть, в кого стреляют. Или все дело в колдовской защите, о которой что-то Зубко говорил? Приглядевшись, я понял, что здание АБК видится немного смазанным, словно укрытым за едва различимой пеленой.

Втянувшиеся в схватку похитители не заметили главного: профнастил соседнего ангара оказался в считаные секунды пропорот, и в образовавшиеся отверстия устремились два десятка братьев, тащивших три длинные лестницы. Новая штурмовая группа в одно мгновенье достигла стен АБК и по лестницам взлетела сразу на третий этаж. Вразнобой прозвучало несколько автоматных очередей, двое братьев сорвались вниз, но сопротивление было незамедлительно подавлено.

По глазам ударила вспышка, и входную дверь просто снесло. Побросав щиты, остатки первой штурмовой группы исчезли в АБК. Все, теперь похитители обречены: в ближнем бою на два фронта у них нет ни единого шанса.

– Вперед! Пошли! – заорал офицер, и остававшиеся в резерве боевики Братства кинулись к АБК. Одни заскочили внутрь, другие начали оказывать первую помощь раненым. Арбалетчики прекратили стрельбу и рассредоточились, взяв на прицел окна здания, в котором еще продолжался бой.

– Вы здесь еще? – на бегу прошипел заместитель начальника Юго-Восточного околотка. – Ну, Зубко, ты у меня дождешься.

– На хрен иди, – вполголоса послал его старшина, когда тот уже не мог его расслышать. – И вы тоже идите отсюда. Мне и так из-за вас неприятности обеспечены.

– Пошли? – обернулся ко мне Григорий.

– Пошли, – согласился я.

Шоу закончилось, и из здания почти перестали доноситься выстрелы и крики. Думаю, если кого-то и не добили, то это дело даже не пяти минут. Пять минут похитителям не продержаться.

Мы вернулись к поваленным воротам и огляделись. На той стороне промбазы валялись два трупа.

– Появлялся еще кто? – спросил Григорий у дружинников.

– Не, все спокойно.

– Ясно… А если мы вдоль забора пойдем, будет там проход? – Конопатый расстегнул сумку, но автомат доставать не спешил.

– Да полно. Там дальше вообще забор повалило.

– Не будем возвращаться? – поинтересовался моим мнением Гриша.

– А смысл? – Возвращаться не хотелось. Пусть у нас и есть небольшой арсенал на руках, но играть в догонялки с озлобленными отморозками удовольствие ниже плинтуса. А если учесть, что мне патроны на свои кровные покупать придется… – Нам куда сейчас?

– В Китай, это как раз к югу, – задумался Гриша. – Не хотелось бы крюк делать…

– Да тут крюк-то всего ничего, – подсказал один из автоматчиков. – Пойдете вдоль забора, выйдете на Тракторостроителей и, никуда не сворачивая, прямо по ней до Китая доберетесь.

– Ну пошли тогда. – Конопатый, попрощавшись с дружинниками, перелез через створку поваленных ворот.

Я, как обычно, полез следом. Ну и денек сегодня! Весь Форт по диагонали пешкодралом пересечь придется: Китай же на юго-востоке, а вышли мы с северо-запада. Как ни странно, этот микрорайон получил свое название вовсе не из-за китайцев, которых там отродясь не было, а из-за единственной в Форте длиннющей девятиэтажки, протянувшейся вдоль пересечения проспекта Терешковой и Донецкого шоссе. Великая китайская стена, блин. Нам до нее еще топать и топать.

– А там что? – Пройдясь по поваленной бетонной плите, которая рухнула из-за подмывшего опору ручья, я выпрыгнул на грунтовую дорогу. Это Тракторостроителей, нет?

– Живет там один… – огляделся по сторонам Григорий и указал на выглядывавший из-за заборов краешек заасфальтированного дорожного покрытия. – Нам туда. Нарк, в общем, там один живет. Приторговывает дурью понемногу. Иногда Дружине информацию сливает, поэтому и не трогаем. Вот только слух пошел, что он мозговерты бодяжить приноровился. Так что попробуем кое-какую информацию из него вытрясти.

– Дождь, что ли, будет? – удивился я, взглянув на разом потемневшее небо. – Блин, под град попадем, совсем невесело будет. Укрыться-то негде. И туча вроде в нашу сторону движется.

– Какая туча? – закрутил головой Гриша. – Пыль это, не видишь разве? Опять у колдунов выброс.

– Серьезно?

– Точно тебе говорю. – Конопатый достал из сумки капюшон и пристегнул его к куртке. – Есть голову прикрыть чем? Хотя у тебя выпадать нечему…

Я вытащил из кармана вязаную шапочку и натянул на голову. Жарко. И так лысина потеет, а тут еще шапка.

Выброс зацепил нас только краем. С неба посыпалась черная крупа и хлопья сажи. Попадая в лужи, они шипели и пузырились, а воздух наполнился тяжелым запахом химикатов.

Когда с неба перестала падать едкая вонючая пыль, я отряхнул шапку, сунул ее обратно в карман и кое-как счистил налипшую на ботинки грязь и размокшую в воде сажу. Что за район? Даже трава не растет, так все загажено. Кругом черная земля, серый бетон стен, грязный асфальт и мутные лужи.

– Пошли, короче, – заторопил меня отстегнувший капюшон Гриша. – Нам еще пообедать успеть надо.

– Как думаешь, братья заложника смогли освободить?

– А кто их знает? Времени на куски его порубить было предостаточно. А их, я так понял, больше интересовало завалить всех похитителей.

– Да ну на фиг. Шарахнули бы чем-нибудь помощнее по зданию и людей под пули не посылали. – А вот если Братству было необходимо забрать что-то похищенное, прежде чем на это наложит лапу Дружина, тогда у проведенной операции появлялся какой-никакой смысл.

– А дружинники бы просто стояли и на это смотрели? Наверняка Братство разрешение на акцию выбило только под спасение заложника.

– Может быть. Да, кстати, а из-за чего Зубко из участка выперли? – Я расстегнул куртку и подергал прилипшую к телу рубаху. Фу, ну и духота! И на небе ни облачка. Пыльная туча на восток ушла. Интересно, сколько градусов на улице? Думаю, плюс двадцать, не меньше. Или это меня в кожаной куртке разжарило?

– Ну… – после долгого молчания замялся Конопатый, словно решая, просвещать меня или не стоит. – Там история забавная получилась. Только никому. Лады?

– О чем речь? Никому – значит никому.

– В общем, он Царько в карты обыграл.

– Ну и что? – Начальник контрразведки Дружины сволочь еще та, но из-за таких мелочей человека с работы вышибать? Ничего не понимаю.

– Да ты дальше слушай, – втянулся в разговор Гриша. Нам же только дай о других посплетничать… – Царько в последнее время чуть ли не каждый день на Южный бульвар мотается в преферанс играть. Знаешь такое заведение «Серебряная подкова»? Ну вот. Угораздило его, значит, один раз за стол к Смирнову – это начальник западного арсенала Гарнизона – подсесть. А там уже эти два гаврика кантовались – Петя и приятель его из Патруля, Кот. Я так понял, ты его знаешь…

– Знаю, – кивнул я. Все, дальше можно не рассказывать. Чтоб Кот и такой случай упустил? Думаю, развели бедолагу по полной программе.

– Ну Царько обычно очень даже ничего играет, а тут как сглазили. Смирнов тогда в небольшом минусе остался, а наш босс в пух и прах проигрался. Даже должен остался. Долг он отдал и уж не знаю, что при этом сказал, но только Петя в тот же день заявление на перевод написал. Прикинь?

– Дела, блин.

Я задумался, не спросить ли у Гриши, из-за чего на меня положил глаз Линев. Не из-за Ворона же, в самом деле. Может, у меня, конечно, и паранойя, но хребтом чую – здесь что-то есть еще. Спросить? Нет, не стоит. Гриша парень неплохой, но в первую очередь он – подчиненный Ильи. Послать не пошлет, но правду, если и знает, все равно не скажет. А зачем тогда давать господам контрразведчикам лишнюю пищу для размышлений?

Пока эта каша варилась на медленном огне у меня в голове, мы прошли всю промзону и, срезав напрямик через железнодорожную насыпь, вышли к Китаю.

Ну и уродище! И здесь еще кто-то живет? Да уж, когда-то дом смотрелся весьма неплохо, но сейчас с почерневшим от копоти фасадом и торчащими из окон обрубками печных труб он выглядел на редкость мрачно и неприглядно. Нет, я, конечно, понимаю, что жильцам до внешнего вида дела мало, но на верхних этажах такой ветрище должен быть – зимой фиг протопишь.

– Гриш, а чего здесь столько народу живет? Нормальных домов по соседству нет?

– Да тут везде одни развалюхи, – объяснил Григорий. – Пальцем ткни, рухнут. А дальше до самой стены Латвийские болота, там все сгнило уже давно.

– Ну и переехали бы. – Под балконами с северной стороны дома еще сохранился нестаявший снег, и я несколько раз с силой всадил носки ботинок в остатки сугроба. Все, вроде, налипшей черной пыли почти не осталось.

– А работать где? Вон трубы торчат, видишь? – указал рукой Гриша. – Кузница. Не знаю, как сейчас, а раньше им Братство неплохие заказы подкидывало. Вон пекарня и пельменный цех рядом. В следующем доме швейная артель сидит. А с другой стороны часовой завод. Там сейчас для амулетов камни гранят и шлифуют. Между прочим, шары для ясновидения и накопители Иванова только там делают.

– Ты откуда знаешь?

– А мы этот завод курируем. Да и вообще на промзоне разных мастерских и заводиков полно. Переедешь, где работу искать? Тут хоть кусок хлеба обеспечен.

– А это куда? – По Донецкому шоссе две коняги катили за собой здоровенный серебристый джип. Несколько мужиков в рабочих спецовках плелись сзади и, видимо, отчаянно завидовали устроившемуся за рулем парню.

– На бывший Механоремонтный. Это почти у самой стены. Как горючка появилась, Цех там ремонт автомобилей наладил.

Через арку с изрисованными граффити стенами мы вошли во двор, и Гриша, к моему удивлению, потащил меня дальше – к стоявшей неподалеку пятиэтажке. Два прогуливавшихся по двору мордоворота в куртках с надписями «Охрана» на спине, заметив нас, насторожились, но подходить не стали.

А дворик ничего себе, чистенький. Видно, что за порядком следят. Ни мусорных куч, ни выброшенной из окон за ненадобностью бытовой техники. Вон, даже доски скамеек на дрова не пустили. На стене белой будки, бывшей некогда трансформаторной подстанцией, черной краской аккуратно выведено: «Угольный склад». И ниже мельче: «Отпуск угля с 12.00 до 16.00 без выходных». Занятно, может, у них и ЖЭК свой есть?

Дверь нужного подъезда оказалась заперта. Пнув несколько раз лист железа, Гриша сплюнул и заявил:

– Будем ждать.

Ждать так ждать. И чего Конопатый нервничает? Куда спешит? Кому это вообще надо: мне или ему? А опаздываешь куда, так иди себе на здоровье. И меня отпусти.

– Кушать хоца, – выбрав участок бордюра почище, я уселся на него.

– Вон травка растет, пощипай, – крайне неудачно, на мой взгляд, пошутил Гриша. – Запасись витаминчиками.

– Травку сам ешь, – отказался я и присмотрелся к растущей на газоне зелени. Могу, конечно, заблуждаться, но чахлые посадки – это чей-то огородик. Лук и укроп от сорняков еще отличу. Да и видно, что недавно прополото. Нет, здесь порядка куда больше. На северной окраине давно бы все повыдергивали.

– Вы чего здесь расселись, оглоеды? – приоткрыв створку окна на первом этаже, запричитала старушка. – Сейчас охрану кликну, живо проводят куда следует.

– Куда следует? – Григорий показал старушке служебную бляху. – Это к нам, что ли?

– К вам, соколики, к вам, – моментально сменила тон бабушка. – Вы по делу?

– По делу, – подтвердил Гриша. – Дверь подъездную откройте.

– Минуточку. – Старуха прикрыла окно и задернула занавеску.

– Думаешь, откроет? – поднявшись с бордюра, спросил я минут через пять. – Или пока до двери дошла, о нас забыла?

Григорий ответить не успел: раздался лязг железной задвижки и, щурясь от яркого солнца, из подъезда вышла наша знакомая.

– А вы не до Витьки с третьего этажа пришли? – Старушка даже придержала дверь, пока мы заходили в подъезд.

– К нему, а что? – пропустив меня вперед, остановился на ступеньках Гриша. – Жалобы есть?

– Да житья никакого от него не стало, – чуть ли не заламывая руки, начала жаловаться бабулька. – То звуки непонятные среди ночи, то газом воняет – не продохнуть. А Антонина Кузьминишна, соседка его, и вовсе жуткие вещи рассказывает. Сын мой уже хотел с ним разобраться, так еле уговорила сначала в домовый комитет сходить…

– Это его квартира? – оборвал поднявшуюся вслед за нами старуху Конопатый.

– Эта, эта. Вот видите, к нему всякие хулиганы шляются, всю обивку изрезали. А один раз эти нехристи дверь перепутали…

– Не знаете, он дома сейчас? – на этот раз прервал старушку я.

– Дома он, куда он денется? На улицу и носа не высовывает. И на что живет? Мой-то вот сын по двенадцать часов вкалывает…