Текст книги "Рождество Шерлока Холмса"

Автор книги: Павел Ершов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Рождество Шерлока Холмса
Святочный детектив

Вильгельмина. Каждый раз, когда я слышу это мягкое и вместе с тем мужественное имя, передо мной проносятся отрывки истории, самой необычной во всей моей картотеке. Сам Холмс когда-то назвал его единственным, делом, в котором он ни разу… Впрочем, обо всем по порядку.

I

Рождество 18… года мы с Холмсом должны были встречать в Трансильвании. Граф Влад Ц., знакомый моего приятеля по «Истории с Миной Харкер», любезно пригласил нас провести праздники в своем родовом замке на границе с Молдавией. Упомянутой истории я, как ни бился, припомнить не мог, и какое-то предчувствие касательно графа с самого начала беспокоило меня. Тем не менее, предвкушение дальней поездки в компании с лучшим другом грело мне душу. Запасшись теплыми вещами и ружьями – граф обещал «дивную» охоту на волков – мы битый час в буквальном смысле сидели на чемоданах, однако некстати разыгравшаяся погода грозила нарушить наши планы.

– Вот же валит!

Холмс, в сером шерстяном костюме и охотничьих сапогах с выделкой из оленьей кожи, нетерпеливо переминался возле края платформы вокзала Черинг Кросс, поглядывая на мутное небо. Снег, не переставая, шел третий день, грозя похоронить город под своим серым саваном. Я бы рад назвать его белым, но вы слишком хорошо знаете, что представляет собой наш Лондонский снег. Густо набитый сажей фабричных труб и вымазанный каминной копотью он скорее напоминал серу, какая выпала однажды на долю Содома и Гоморры. Колеса кэбов вязли в этой студенистой каше, лошади скользили и жалобно ржали, закидывая себя и седоков ошметками грязи. Стоит ли говорить, что сообщение с Саутгемптоном при таком положении вещей оказалось прерванным.

– Как вам это нравится, Джонни? – проговорил мой друг, похлопывая стеком по голенищу сапога.

– Если сегодня не перестанет, будем справлять Рождество дома, – стараясь предать мужества голосу, выговорил я.

– Вот именно, Ватсон! Останемся куковать тут, как Гефсиманские петушки. Станем кушать морковный пирог миссис Хадсон, выслушивать пение этих несносных детей на пороге и лазать друг к другу в носки в поисках пошлых презе… подарков.

– Вы правы, мон Шер. Увы.

– Я же просил не называть меня так! Все равно какой-то вислоусый тигр из ваших индийских джунглей!

Только благодаря своей спортивной форме я смог увернуться от отброшенного стека. Мой друг и без того отчаянно скучал в отсутствии серьезного дела, но каникулы повергали его в самую настоящую депрессию. Я, как мог, старался отвлечь Холмса от праздных измышлений, съедавших его быстрее паров опия.

– В Рождестве есть что-то волшебное. Как говорит миссис Хадсон, Рождество – домашний праздник…

– Вы, в самом деле, так считаете? Я вас умоляю, лучше бы кого-то убили.

Я был поражен мизантропией моего приятеля, которую могла объяснить только досада от задержки поезда. Я уже решил идти жаловаться на расписание в администрацию вокзала, но в этот момент какой-то неотесанный детина, сидевший спиной к нам, неловко выпрямился и стукнулся затылком в плечо моего приятеля.

– Нельзя ли поаккуратнее, милейший?! – вскочил я со своего места. Я был вне себя от возмущения, ибо молодчик даже не удосужился убрать свою голову с плеча Холмса. – Что за шутки?! Вы, похоже, не умеете вести себя в обществе. Впрочем, что взять с американца.

Видя, что заморский гость – это я безошибочно определил по ковбойской, опущенной на самые глаза шляпе – не собирается извиниться, я обошел скамью с обратной стороны в полной готовности преподать молодчику урок хороших манер. Сейчас, по прошествии времени, я понимаю, что вел себя не вполне подобающе, но в тот момент я был довольно утомлен ожиданием.

– Бог мой, Холмс. Да он мертвецки пьян!

Голова невежи была запрокинута на спинку, так что шляпа удерживалась на своем месте только благодаря тесемке на шее. Глаза его были закрыты.

– Боюсь, что вы слишком точны, Ватсон. Перед нами мертвец.

Мой приятель успел оглядеть своего обидчика и прощупать ему пульс. Мне не оставалось ничего другого, кроме как согласиться с вердиктом Холмса.

– Похоже, Ватсон, бог услышал наши молитвы.

Мне сложно удержаться от штампа, согласно которому расследование преступления сравнивают с шахматным поединком. Действительно, иное дело весьма напоминает череду ходов двух гроссмейстеров. Обычно считается, что агрессия – прерогатива преступника: он начинает, сыщик принимает вызов. Глядя на моего друга, я порой не могу отделаться от мысли, кто же является истинным агрессором.

– Пожалуйста, разойдитесь. Я врач, мой друг – представитель полиции.

Не без труда мне удалось расчистить перрон от успевших скопиться зевак с помощью подоспевшего постового, которого я отправил за полицией.

– Присоединяйтесь ко мне, Ватсон. У меня есть для вас кое-что интересное, вот тут на снегу.

Вслед за Холмсом я вынужден был опуститься на землю, не преминув, впрочем, подложить под колени газету.

– Что это, Турция?

Как раз напротив ковбоя по снегу была выведена надпись: TurKey.

– Да, похоже, это последнее, о чем пожелал сообщить этому свету наш чудак.

– Боюсь, что к приезду полиции это сообщение полностью исчезнет.

Надпись располагалась у края платформы, где ее не защищала крыша, и уже наполовину была заспана снегом.

– Может статься, это и было последней волей несчастного? – Холмс заговорщицки подмигнул, от чего по спине у меня пробежал холодок. – А вот и полиция.

На платформе показалась коренастая фигура инспектора в сопровождении пары дюжих констеблей.

– А, Лестрейд, старина! Вы разве не за праздничным столом?

Холмс поднялся и двинулся навстречу инспектору. Мне показалось, что он раздосадован столь скорым прибытием блюстителей порядка.

– Очень смешно, мистер Холмс. Именно из-за стола. Здравствуйте, мистер Ватсон. С наступающим.

– Прошу вас, инспектор, меня пугает слово «наступающий». Я начинаю чувствовать себя в окопе. Давайте назовем Рождество предстоящим.

– Как будет угодно, – наш старый знакомый из Скотланд-Ярда с плохо скрываемой досадой пожал руку мне и Холмсу. – Лучше поведайте, как вам удается даже в канун Рождества оказаться в обществе мертвеца?

– Надеюсь, вы не имеете в виду Ватсона?

Признаться, юмор моего товарища показался мне несколько неуместным. Однако полицию, в самом деле, следовало ввести в курс дела, так что времени на сантименты не оставалось.

– Пройдемте сюда, инспектор. Я покажу вам тело.

– Благодарю вас, мистер Ватсон… Ого, янки!

– Да, сэр. Похоже, сердечный приступ.

– Хм. Вы когда-нибудь слышали, чтобы сердечный приступ случился у американца? Впрочем, вскрытие покажет. Грегсон, мой мальчик, сфотографируйте это. А я пока расспрошу наших любезных осведомителей, как все случилось.

Холмс, по-видимому, был погружен в размышления и молча глядел на то место, где совсем недавно была надпись. Его молчание означало только одно: инициативу следовало взять мне.

– Все произошло не более четверти часа назад. Мы с Холмсом сидели здесь, на этой стороне скамейки. Наш поезд, как вы знаете, задерживается…

– Знаю, Ватсон, знаю. Сообщение с Саутгемптоном не восстановлено.

– Так вот, мы сидели на этой скамейке в ожидании последней сводки. А этот… американец сидел позади нас.

– И долго ли, мистер Ватсон?

– Знаете, сейчас я припоминаю, что совсем недолго. По-моему, он прошел мимо лишь несколькими минутами до того, как…

– Совершенно верно, Ватсон. – Холмс неожиданно присоединился к моему рассказу. – Я тоже припоминаю, что обратил внимание на его шляпу. Это, в самом деле, было за пару минут до того, как он стукнул меня в плечо.

– Так этот янки ударил вас?

– Обижаете, инспектор. Он откинулся назад и стукнулся затылком о мое плечо. Сейчас мы знаем, что это был, с позволения сказать, его последний поклон.

На этот раз каламбур Холмса, хоть и с оттенком черного юмора, показался мне удачным.

– Очень любопытно, мистер Холмс. Вы видели еще что-нибудь подозрительное, что могло бы помочь следствию?

– Боюсь, ровно то же, что и вы, инспектор, – поспешно ответил Холмс, исподволь делая мне многозначительный жест. – Как и вы, я вижу, что этот человек одет как американец, от него разит алкоголем и он мертв. Мой коллега утверждает, что налицо все признаки сердечного приступа. Я вижу лишь то, что он испустил дух на лавке железнодорожной станции, напоследок успев боднуть меня. Что называется «вино в голову ударило».

– Хорошо, мистер Холмс, мы займемся этим. Вы можете отправляться на Бейкер стрит. Поезда на этом направлении не будут пущены как минимум до завтра.

– Что же, дом так дом. С Рождеством, инспектор!

– С Рождеством, мистер Холмс. С Рождеством мистер Ватсон!

* * *

– Что скажете, дружище. Неплохая замена романтическому путешествию? – Холмс похлопал меня по плечу, когда мы уселись в кэб и с трудом двинулись к дому.

Признаться, я бы предпочел путешествие и дюжине самых зверских убийств, но не желая стать объектом язвительных насмешек, перевел разговор в другое русло.

– Но что вы думаете касательно всего этого. Что могло стрястись с тем американцем? Все это так странно.

– Вы тоже заметили странность? Он ведь был пьян…

– Пьяный янки? И в чем вы находите странность?

– Хотя бы в том, мой дорогой друг, что пахло от него совсем не виски. Пожалуй, это было вино… – мой друг повел ноздрями и на мгновение зажмурился. – Да, несомненно. Могу вас уверить, это было шампанское.

– Но это как раз неудивительно. Насколько я знаю, пить вино на Рождество в обычаях американцев.

– Совершенно верно. Я хотел указать вам на иную странность: несмотря на свое состояние, этот парень был сух как лист, если Вы понимаете.

– Вы имеете в виду костюм? Да, сейчас я припоминаю, что шляпа и куртка его были сухи.

– На них не было ни снежинки! – Холмс многозначительно стряхнул снег со своего кепи. – Вот где странность! Впрочем, я полагаю, эти две странности неким образом связаны между собой.

Остаток пути Шерлок провел в раздумьях, удивленно разглядывая серое крошево, чавкающее под колесами повозок. Мне же оставалось только скорбеть о несостоявшейся поездке и готовиться к тому, что мой друг будет молчалив и задумчив все Рождество. На моей памяти это был первый случай, когда расписание Черинг Кросс было нарушено хотя бы на минуту. Какая же злая ирония заключалась в том, что это был первый раз, когда мы дожидались рейса не в связи с каким-то делом, а отправляясь на отдых!

II

Наутро я встал пораньше, собираясь встретить Холмса рождественским завтраком, однако, спустившись в гостиную, застал его со скрипкой в руках и полным раздумий.

– А, Ватсон, вы уже проснулись! Присоединяйтесь ко мне. О завтраке не беспокойтесь, я уже просил миссис Хадсон…

– Зачем же беспокоить почтенную даму, Холмс?! Я и сам могу приготовить чудесный завтрак для двоих.

– Не стоит, мой друг. Лучше помогите мне справиться с одной задачкой… Что бы могла означать эта надпись?

Он указал на журнальный столик, на котором к моему ужасу была выложена надпись из табачного пепла.

– Я думал, тут все ясно: Turkey, Турция. Возможно, этот парень держал путь в Стамбул. Весьма вероятно, что он мог оказаться пассажиром того же Восточного экспресса, что и мы.

Я с горечью посмотрел на не распакованные с вечера чемоданы.

– Возможно, мой друг, весьма возможно. Но зачем лишний раз заострять на этом наше внимание? Ведь он должен был передать важную информацию, а его маршрут мы и так знаем по билету.

– У него был билет?

– Конечно, вот он.

Холмс протянул мне железнодорожный билет да Саутгемптона и проспект Восточного экспресса.

– Вот видите, Экспресс! Но откуда они у вас?

– Разумеется, от Лестрейда. Он прислал мне их сегодня вместе с результатами вскрытия.

Ответ Холмса озадачил меня: есть ли кто-то в этом городе, кто не встал раньше меня?

– И что показало вскрытие?

– Цианид или что-то вроде. Яд пока не удалось установить, но инспектор был прав, сомневаясь в вашем диагнозе. Наш клиент отравлен.

Я предпочел сделать вид, что не заметил насмешки Холмса.

– Но когда? Кем?

– Это я и пытаюсь прочитать в этой надписи.

По горкам пепла на столе и полу я понял, что это не было Делом одной трубки.

– Представьте, что вы отравлены, Ватсон – я содрогнулся от этого предложения, но мой приятель не заметил этого. – Вероятно, вы даже знаете, что жить вам осталось считанные минуты. У вас есть важная информация, которую вы можете передать лишь кому-то из ваших случайных попутчиков. Представили? Вы выбираете того, чье лицо или одеяние кажется вам располагающим, садитесь рядом, рисуете носком ботинка шифр, понимая, что он будет бесследно скрыт через пару минут, и, уже ощущая объятия смерти, привлекаете к себе внимание единственно доступным способом – пихаете своего соседа в смертельной агонии. Я достаточно правдоподобно описал ситуацию?

– Пожалуй.

– Итак, Ватсон, в этой надписи содержится ключ. Вы ведь заметили, что К стоит на некотором расстоянии от R, а наклонная перекладина выполнена так, как если бы это было началом нового слова? А вот и человек, которой поможет нам найти этот ключ!

На пороге послышались бесцеремонные шаги и в комнату, прервав наш разговор, вломился инспектор.

– Лестрейд, мы вас заждались! Ну же, нам с Ватсоном не терпится узнать детали. – Я был возмущен тем, что Холмс столь безапелляционно приобщил меня к собственным чаяниям, однако успел заметить, как он смахнул пепел со столика, едва заслышав шаги. – Признайтесь, вы же принесли нам ключ?

– Да. Но как вы догадались, Холмс?

В руках у инспектора, в самом деле, появился небольшой ключ, каким запирают дорожные саквояжи.

– Не обращайте внимания, инспектор, элементарная дедукция.

Мой друг выхватил находку из рук инспектора и разглядывал его через лупу.

– Хм, очень необычный ключ. Ощущение, что им ни разу не пользовались. Посмотрите, Ватсон, зубцы идеально ровные. Если бы у нас с вами были такие зубчики, дантисты пошли бы по миру.

Я признаться, горжусь своими зубами, однако это замечание Холмса выбило меня из колеи, заставив запланировать поход к зубному. Я снова подключился к беседе, когда речь шла о монограмме, украшающей головку ключа.

– Мы тоже обратили на нее внимание, мистер Холмс. Двойная P, похоже на фамильный вензель.

– Почему-то мне кажется знакомой эта эмблема. Как будто я видел ее на днях…

Холмс зашагал по комнате, спрятав лицо в ладони.

– Шерлок!

Я не успел и вскрикнуть, как он споткнулся о мой чемодан, и конечно упал бы, если бы я не успел подхватить его. В результате Холмс лишь поскользнулся и упал ладонями прямо в блюдо с моим пудингом, который я успел приготовить с вечера.

– Ну конечно! Теперь я…

Холмс осекся на половине фразы. Мне было несколько досадно, что моя помощь не была замечена, но я утешал себя мыслью, что мой саквояж способствовал разгадке тайны ключа.

– Позвольте, я выкину это. Пудинг, к несчастью, испорчен.

– Ни в коем случае, Ватсон! Оставьте, я с удовольствием доем его, как только смогу продолжить прерванную трапезу, – он повернулся к Лестрейду. – Ищите поблизости от вокзала, инспектор. Возможно, там есть какое-то подобие камеры хранения для драгоценностей и важных бумаг.

– Я непременно распоряжусь узнать, что это за камера хранения. Спасибо, мистер Холмс. – Дженкинс!

Холмс передал ключ подоспевшему констеблю и снова обратился к Лестрейду.

– Кажется, я прервал вас, инспектор. Вы установили личность убитого?

– Спасибо, что обратили внимание, мистер Холмс. Да, это Виктор Франк, американец. Прибыл в Лондон три дня назад с некой благотворительной целью. Впрочем, у этих янки всякая благотворительной пахнет изрядным, как это говорится… business.

– Вы слишком категоричны, инспектор. Что-то прояснилось с ядом?

– Мы пока не смогли в точности определить яд, но сейчас более интересным представляется способ, которым он был введен. Дело в том, что мы нашли на теле Франка укус.

– Укус?

– Именно. Две едва заметные точки, похожие на пуговку. Видите, на левом предплечье. Я обнаружил их, когда…

– Пуговка? Хм, – прервал рассказ инспектора Холмс, приняв от него снимок руки убитого. – Что-нибудь еще?

– Да, я чуть не забыл сказать вам самое главное. У нас еще два трупа!

– Упавшей сосной раздавило белочек?

Мой друг с плохо скрываемой надеждой посмотрел на Лестрейда.

– Нет, самые настоящие убийства. С одним и тем же почерком.

– Почерк? Что за трупы? Не томите, Лестрейд, выкладывайте, что вы нарыли.

– Не совсем мы, мистер Холмс. Сначала с нами связались из американского посольства, а позже пришла телеграмма из Сюрте.

Лестрейд выудил из внутреннего кармана полицейский отчет. Шерлок, как бенгальский тигр, одним прыжком подскочил к нему, вырвал бумагу и стал читать.

– Мэри Шеллинг, 27 лет, найдена мертвой на вокзале Атлантик-Сити… Тоже американка!

– Да, мистер Холмс. Но это еще не все. Есть и третий, сэр, дальше.

Холмс перевернул листок.

– Абрам Стокер, 35 лет, поданный Британской короны, найден мертвым… на вокзале Монте-Карло! Вы только послушайте. Три вокзала, три смерти!

Я с удовлетворением ответил, что мой друг ожил. В глазах заиграли язычки, а на бледном как луна лице появилось подобие румянца. Он, казалось, совсем позабыл о нашем рождественском путешествии и с головой окунулся в новое дело.

– Скажу вам больше, мистер Холмс. У этих двоих обнаружен точно такой же укус на предплечье. Именно этот факт вынуждает нас признать: в Европе объявился серийный маньяк.

– Ватсон, вы слышали? Маньяк! – Мой друг потер ладони. – Но как стало известно о новых смертях?

– Признаюсь, это моя заслуга. Я предчувствовал, что эта пуговка может обнаружить под собой ниточку. Я сделал запрос по нашим зарубежным каналам и, как видите, вслед за пуговкой мелькнула иголочка. Мы уже готовы схватить ее за ушко.

– Что же, нам с Ватсоном остается лишь пожелать вас успехов. Огромное спасибо, старина. Вы очень помогли нам. Пожалуйста, держите нас с Ватсоном в курсе и впредь.

– Непременно, мистер Холмс.

* * *

– Мне не дает покоя эта пуговка – обратился ко мне мой друг, едва за посетителями захлопнулась дверь. – Два джентльмена и молодая леди, два американца и британец, находясь в разных частях Европы почти одновременно, в течение рождественской недели, укушены неизвестной тварью. Боюсь, мы имеем дело с Сантой-вампиром.

– Вы что же, верите в эти чудеса, Холмс?

– Нет, мой друг. Я слишком информирован, чтобы быть верующим. Но в данном случае я прямо-таки кожей чувствую нехватку информации. А что вы скажете об этом укусе, Ватсон?

Я внимательно рассмотрел карточку.

– Что же. Фото не может дать всего представления, я хотел бы осмотреть образцы тканей, но мне представляется, что такой укус могла бы оставить летучая мышь. Известны случаи летальных исходов после ее укуса, в особенности, если имела место какая-то аллергическая реакция…

– Да-да, реакция, – рассеянно пробормотал Холмс. – Нам срочно нужно понять, что объединяет этих троих помимо вокзала и укусов. Иначе, боюсь, тремя смертями дело не ограничится.

– Уверен, полиция делает все возможное, чтобы поймать убийцу. Хотя дело, конечно, осложняется тем, что мы имеем дело с международным преступником.

– Сдается мне, Ватсон, для того, с кем мы имеем дело, границ не существует вовсе.

– Право, Холмс, к чему вы так драматизируете. И потом алкоголь, вы помните? Насколько мне известно, вампиры не слишком жалуют алкоголь.

– Вы правы, дружище! Чертовски правы! Пожалуй, мне нужно отправить несколько телеграмм.

Пока мой друг, отправив несколько сообщений, одну за одной курил трубки, я занялся подготовкой рождественского стола. Глядя на клубящиеся фигуры, я мог только догадываться, каких монстров рождает разум моего друга в минуты размышлений. Гадание по опиумному дыму давно стало мои невольным занятием, и, надо сказать, за годы практики я достиг в этом деле немалых высот.

* * *

Следующим утром я забрал из лавчонки по соседству свою индейку и, втягивая дивный аромат, предвкушал добрый обед. У дверей дома я столкнулся с Холмсом, который принимал телеграмму от посыльного. По прочтении он весь был погружен в свои мысли и проигнорировал приглашение разделить со мной стол и индейку, чем я был несколько раздосадован. Но не успел я разделать птицу и разложить куски по тарелкам, нашу квартиру огласил нечеловеческий крик:

– Есть!

– Разумеется, Холмс. Я уже почти готов, сейчас буду подавать…

– Что вы городите, Ватсон! Лучше скажите мне… Вы помните тот укус?

– Разумеется, Холмс. Как я мог забыть.

– Если бы мы представили, что это след от укола – шприцем, или чем там у вас это делается. Скажем, прививка?

Признаться, я не являюсь сторонником прививания, но должен был признать теоретическую обоснованность предположения моего приятеля.

– Пожалуй, это может выглядеть примерно так, как на снимке Лестрейда. В особенности, если мы имеем дело с американской практикой прививания болезней. Но…

Холмс не удосужился выслушать мои предостережения касательно опасности вакцинации, но последующий его поступок заставил меня сменить гнев на милость.

– Вы молодчина, Ватсон! – Холмс заключил меня в свои железные объятия. – Похоже, мы все-таки едем в Трансильванию! Собирайтесь, дружище. Рождество продолжается!

Я с некоторым сожалением посмотрел на нетронутые тарелки, но не стал скрывать радости от известия. Через четверть часа, запаковав индейку вместе с вещами, я усаживался вслед за Холмсом на сиденье двуколки.