Текст книги "Королятник, или потусторонним вход воспрещен"

Автор книги: Павел Калмыков

Глава 25. На разведку в пыльный шкаф

В среду вечером Нигида зашел в аптеку будто бы по делу. То есть по делу, но будто бы по другому делу.

– Господин аптекарь, а господин аптекарь! А сколько стоит бальзам от бородавок?

– Два золотых флакон, – ответил аптекарь. – Хочешь купить?

– Да не, я только спросить. А то мачеху бородавки заели, совсем жаба стала, – объяснил Нигида, для убедительности двигая глазом.

– Папа! – раздался крик из подсобной комнаты. – А где у нас сулема?

Это сын аптекаря, Глим, по плану отвлекал отца.

– На полке! – крикнул аптекарь. – В зеленой склянке!

– На какой, они тут все зеленые!

– На крайней, балбес! Ладно, не трогай ничего, сейчас сам приду.

– Значит, два золотых, спасибо, господин аптекарь, до свидания, – сказал Нигида и направился к двери.

Аптекарь пошел давать подзатыльники сыну, а Нигида, хлопнув для отвода ушей дверью, тихо спрятался в шкаф. Теперь оставалось ждать. В шкафу было пыльно. Наверное, Нигида не дышал. Если бы дышал, то расчихался бы. Вот уже колокол прозвонил девять часов, и аптекарь пошел закрывать ставни.

– Аптека закрыта, – сказал он какому-то запоздалому посетителю. – За ночные услуги плата двойная.

– Тысячекратная, – сказал посетитель, бесцеремонно входя. – Тысяча золотых за маленькую ночную услугу.

– Какую услугу? – спросил аптекарь совсем другим тоном. Он узнал посетителя.

(Нигида у себя в шкафу тоже его узнал. По голосу.)

– Есть что-нибудь от живота? – спросил посетитель.

– Есть пилюли. Больной живот через день поправится.

– Болван! Мне надо наоборот, чтобы не поправлялся, чтобы похудел!

– О, простите, господин Марг. Тогда вот эти пилюли. По одной каждый вечер вместо ужина.

– Давайте. Теперь о деле. Кто в доме посторонний?

– Никого. Только сын…

– Отошлите его куда-нибудь. Чтобы ушел подальше и гулял подольше.

– Глим!!! Э-э… Возьми-ка ушные капли да снеси их по адресу… э-э… Далекая, девять.

– Сейчас, что ли? – ужаснулся Глим. – Через весь город идти? Я спать хочу!

– Ничего, не маленький. Фонарь возьми.

Глим ушел.

– Чего же изволит господин Марг?

– Пустяков. Сейчас сюда будут приходить люди и называть пароль: "Моя прабабушка болеет". Мы с ними кое о чем побеседуем в вашей подсобной комнате и тихо разойдемся. Тысяча – как обещано. Ага?

– Ага, – ответил аптекарь, заколдованный словом «тысяча».

В дверь постучались.

– Кто там? – спросил аптекарь.

– Откройте. Моя прабабушка болеет…

За полчаса еще человек восемь пришли пожаловаться на больных прабабушек. Голоса их – не прабабушек, а «правнуков» – были Нигиде хорошо знакомы, особенно один – голос Нигидиного хозяина. Другие принадлежали соседям – тоже хозяевам оружейных мастерских.

– Все в сборе, – сказал наконец господин Марг.

Нигида чуть-чуть приотворил дверцу шкафа и прислушался.

– Итак, господа, нас с вами постигла тяжелая катастрофа под названием «МИР». Здрана не воюет. Никому не нужны ваши замечательные ружья и сабли. И вы сами тоже никому не нужны. Доходы ваши уменьшаются и скоро уменьшатся до сплошных убытков. Как выкручиваться? Некоторые тут уже выпускают самовары и подсвечники. Во-первых, позор, а во-вторых, это не выход. Ну в каждом доме по самовару будет. А потом что? Ничего. Голодная жизнь, если не голодная смерть. Подмастерья скоро начнут разбегаться…

– Уже разбегаются, – уныло подтвердил кто-то. – Уходят в ткачи. А что делать?

– Действовать, – сказал Марг. – Устранять причину.

– Какую?

– Не догадываетесь? – усмехнулся Марг. – Мир-то этот на чем держится? На Королятнике! Если с Королятником что-то случится, – ну, беда какая-нибудь, – что будет?

– Что?

– Тьфу! Война будет, милые! Война со всеми сразу! И тогда правительство, подлые мануфактурщики, по-другому запоют! Оружия запросят, пороха. А мы всегда пожалуйста, только денежки давай. Ха-ха!

Марг сделал паузу, и стало слышно, как звенят бутылки на полках. Это заговорщики дрожали от волнения.

– Да, но если Здрану завоюют? – спросил чей-то пересохший голос.

– Ну и что? Боитесь? Смешно! Покуда Бланеда воюет, наши профессии везде в большом почете!

Пора сказать, что господин Марг – этот пузатенький носатый коротышка с покатой лысиной и глазами навыпучку – не делал оружия, не торговал порохом. Он был владельцем всех кладбищ и похоронных бюро, на его фабрике изготовляли гробы. Ходили слухи, что он помогает умирать некоторым своим клиентам. Он сказочно богател во время войны или эпидемии чумы.

Перейдя почти на шепот, господин Марг посвятил оружейников в детали своего плана. Чтобы расслышать детали, Нигида совсем вылез из шкафа и все равно всего не расслышал…

– Что же, господа, сдавайте деньги на общее дело. Вот аптекарю заплатить надо, он даст нам яду.

– Я ни при чем! – запротестовал аптекарь. – Я с вами не заговаривался! Я не участвую!

– Участвуете, участвуете! Куда вы денетесь. Вам прямая выгода: на войне много лекарства требуется. Ага?

И аптекарь понял, что никуда он не денется…

Заговорщики выходили из аптеки поодиночке с промежутком в несколько минут. Пристроившись в темноте за одним из них, выскользнул и Нигида. И со всех ног побежал в полицейский участок. Там дежурил молодой полицейский, он Нигидиному рассказу сразу поверил и послал к аптеке оперативную команду. Господина Марга арестовали на улице и привезли в полицию.

Гробовщик ничуть не испугался, с дежурным полицейским и разговаривать не стал, пришлось вызывать начальника. А начальник как пришел, так сразу принялся извиняться перед Маргом,

– Что вы извиняетесь? – удивился дежурный, – Он же преступник! Он же Здрану предает! От него аптекой пахнет!

– Вас не спрашивают. Чем хочу, тем и пахну, – высокомерно сказал Марг. – Не знаю никаких заговоров, зашел лекарство от живота купить, вдруг хватают! Меня – хватают!

– Конечно, господин Марг, это ошибка! – сказал начальник. – Примите наши извинения, сейчас мы доставим вас домой. Виновного накажем. Молод еще, усерден… не понимает, какая это беда когда живот болит.

– Не болит, а растет, – поправил Марг. – А вы, усердный юноша, когда без работы останетесь, приходите – возьму могилы копать. Мне нужны усердные. Что касается мальчика, – Марг посмотрел на Нигиду, выкатив свои глаза дальше чем наполовину, – я на него не сержусь. Детская фантазия. Пусть идет домой…

Нигида выскочил из полиции, но домой не пошел. Он вообще не знал, куда идти.

Глава 26. Профессор Ифаноф колдует

А в Школе Мудрых Правителей все пока было спокойно и безмятежно, за исключением маленькой беды.

Близнецы Ветя и Фидя научили Паукана танцевать на столе. Ветя барабанил по столу пальцами, а Фидя бринькал на губе. И паук, если был в настроении, начинал крутиться и подпрыгивать. Ну, а если не в настроении, то просто сидел нахохлившись и подобрав ноги.

Как раз в тот день, когда Нигида собирался на разведку в шкаф, Паукан был не в настроении. А королевич Кена из старшего класса все пихал его пальцем и приставал:

– Пляши! Ну ты, Паукашка! Букашка! Пляши, кому говорю! Ну! Таракашка!

Паукан терпел, терпел, а потом взял и цапнул Кену за палец. Кена заорал не своим голосом, а Паукан соскочил на пол и убежал под тумбочку.

– Додразнился! – сердито сказали Ветя и Фидя.

– Ерунда, уже проходит, – мужественно ответил Кена и с пальцем во рту пошел на улицу.

А едва вышел из дворца, как у него пропали силы, заболел живот и началась лихорадка. Прибежал взволнованный профессор, унес Кену в медпункт и не приносил оттуда до следующего утра. Все это время у дверей медпункта дежурил завхоз с метлой и отгонял, чтобы не подслушивали. И все-таки некоторым слышалось оттуда бульканье, неясное бормотанье… и все решили, что профессор лечит Кену колдовством.

Вся Школа переживала. Говорили, что профессор лечит Кену колдовством, потому что наука не нашла еще лекарства от пауканьего яда. Наука не знала даже, что пауканы кусаются. И что они вообще бывают…

– Говорят, от всех ядов бивень единорога помогает, – сказал Мижа.

– Много чего говорят, – махнул рукой Журиг. – И что китовый зуб помогает, и что черный жемчуг. Все ерунда. У нас в Тании так только от яда умирают, все средства без толку. Например, приходит к тебе злейший враг, давай, говорит, мириться. Берет яблоко, разрезает, тебе половину, себе половину… Хрум, хрум – съели. Ему хоть бы что, а ты умираешь. Оказывается, у него нож был с одного бока ядом намазан…

Паукана пришлось отпустить в джунгли. Напрасно Ветя и Фидя уверяли, что Паукан не виноват, что Кена сам. Все равно пришлось. Вдруг ему кусать понравилось. Наступишь ему в темноте на лапу, он и цапнет…

А Кена на другой день поправился. Только пауков с тех пор жуть боялся. Его даже девчонки крестовиками пугали.

Глава 27. Раннее утро, час пополудни и поздняя ночь

Раннее-раннее утро. Лес и туман – еще неизвестно, что гуще. Сквозь лес и туман пробирается холодный от росы Нигида.

– Ты куда? – вдруг спросил чей-то невыспавшийся голос, и чья-то рука взяла Нигиду за штаны.

– За грибами, – соврал Нигида.

– А лукошко? – не поверил невыспавшийся голос.

– А я сразу ем, – сказал Нигида. Но понял, что заврался и сказал правду: – Я, дяденька, в Королятник –  друзей спасаю.

Полицейский опять не поверил и рассердился:

– Какие ткт тебе друзья?! Проваливай, проваливай! – и надрал Нигиде левое ухо.

Ухо сразу распухло и перестало шевелиться. Нигида «провалил» и решил пробраться к Школе в другом месте. Там его поймал другой полицейский.

– А, это опять ты?! – узнал он Нигиду. – Из-за тебя моего напарника из полиции выгнали? А ну, катись отсюда! – и надрал Нигиде правое ухо.

Что делать, Нигида «покатился». С больными красными ушами, но не теряя надежды, он выбрался из леса и попытался пройти прямо через ворота. Но ворота тайно стерегли от посторонних сразу ТРОЕ полицейских. Они тоже не выспались, и раз ушей у Нигиды здоровых больше не было, надавали ему пинков и подзатыльников. Полиция в этот день хорошо работала.

Нигида засунул руки в карманы и хмуро побрел по дороге прочь. Ему было очень плохо. Вдруг прямо перед ним из тумана явилась лошадь. На ногах у лошади были тапочки, а на спине – рыжая девчонка, которая смотрела на Нигиду сердито. А Нигида ее узнал и обрадовался.

– Ты принцесса?! Тревога! – и рассказал все как было и как есть.

– Иди в город и никому больше ни слова, – сказала принцесса.

– Эй, ты куда? – крикнул Нигида.

Принцесса свернула с дороги  и скрылась в лесу…

Самое страшное происходило в час дня на дазборгском базаре. Там завхоз Гослоф покупал капусту. И не заметил, что какой-то нищий насыпал в бочку горсть порошка. (Нищий этот был вовсе не нищий. У него было целых сто золотых, полученных за это гнусное дело, и еще двести ему обещали.)

Но по дороге в Школу на телегу с завхозом вдруг напали хулиганы и всю капусту отобрали. Вместе с бочкой. Завхоз был очень недоволен, профессор же, узнав о возмутительном происшествии, только улыбнулся:

– Ну и шут с той капустой.

– Как же так? – удивился завхоз.

– А вот так, – прошептал Ифаноф. – По секретным данным сегодня борщ варить не рекомендуется. Будем есть гречку.

А ночью в город Дазборг въехала группа всадников. Как темные бесшумные призраки, неслись они по безлюдным мостовым. Одинокий полицейский, завидев их, в ужасе бросился бежать.

– СТОЙ! – приказал ему властный голос.

Огромные фигуры всадников окружили полицейского.

– ГДЕ ДОМ ГРОБОВЩИКА МАРГА?

– За углом налево… Второй дом…

Так же бесшумно всадники исчезли за углом.

…И больше страшного гробовщика никто не видел.

Стыдно признаться, но это уже конец. Конец заговора. А сказку еще можно читать дальше. Когда будет все, я скажу.

Глава 28. Кое-что из жизни привидений и русалок

Девочки спросили маэстро Зиторенго, бывают ли привидения?

– Портреты, – сказал маэстро. – Портреты – разве это не призраки? Холст, покрытый тонким слоем красок. А посмотришь – живой человек, прямо в глаза глядит и о чем-то думает. Грустит про себя. А на самом деле, может, умер давно…

Маэстро и сам рисовал портреты. Приведет кого-нибудь в свою комнату, усадит в кресло и рисует. Час рисует, два рисует… Глаза у маэстро блестят, щеки горят, волосы лохмаче обычного… Это вдохновение! Уже натурщик устанет сидеть, а Зиторенго готов рисовать хоть всю ночь! С трудом успокоившись, он отложит кисти. Придет в палату девочек и долго смотрит на портрет Дамариной прапрабабушки. А насмотревшись, возвращается к себе и все, что нарисовал, соскабливает ножом. И потом полночи играет что-то тихое на своей виолончели. Что было у него на холсте, никто не видел. А ведь рисовал маэстро Зиторенго здорово. Особенно лошадей.

Может быть, это портрет Дамариной прапрабабушки так на него действовал? Очень может быть. Как-то вечером Дамара рассказала историю этого портрета.

– В общем, моя прапрабабушка была колдунья и красавица. Многие знаменитые художники пробовали нарисовать ее портрет, и ничего не выходило. Двое даже утопились с отчаяния. Тогда она говорит: «Не надо мне никакого портрета. Надоели художники. Пускай последний попытается, и все». А последний художник сам был немного колдун. Ну и вот. Приготовил он специальные заколдованные краски и стал рисовать. Рисует и смотрит на нее серьезно так и пристально. Колдунья говорит ему:

«Ты медленно рисуешь, художник. Я успею состариться». А художник ничего не отвечал. Он тайно любил колдунью, но не выдавал себя ни одним словом. Лишь когда портрет был закончен, он сказала: «Госпожа моя! Смотритесь, как в зеркало, в этот портрет». И ушел, не взяв денег, и больше никогда ничего не рисовал. Только вот этот портрет остался. Иногда колдунья надевала белое платье и вплетала в волосы цветы, как на портрете. Сядет перед ним и смотрит так пристально и не мигая. И портрет правда становится ее отражением. Она улыбается, портрет улыбается. Она подмигнет, портрет подмигнет. Потом портрет начинает шевелить губами, и колдунья шепчет следом… Так несколько часов глядят они друг другу в глаза, потом колдунья со стоном отходит, падает на кровать и засыпает… И вот, прошло много лет. И когда охотились на ведьм, колдунью сожгли на костре, хоть она и была королевской крови. Ее выдали придворные старухи за то, что она не стареет и красота ее не проходит. Ну, заодно хотели сжечь и портрет. А он не горит. Хотели изрезать в клочки, тоже не вышло. Нож краску только сверху царапает, а потом царапины заживают. Хотели закрасить лицо колдуньи, но свежая краска высыхает и отваливается, а портрету хоть бы что. Ладно, думают, закопаем в землю. А моя бабушка, только она тогда еще маленькая была, украла у них портрет и в чулане спрятала. Прошло семьдесят лет, все про портрет забыли. А недавно мы в новый дворец переезжали, вещи собирали, я и нашла его. Весь пыльный, в паутине… Во дворце увидели, стали ахать, какая красота. А бабушка мне все про него по секрету рассказала. Только, девочки, я вам тоже по секрету…

Девочки пообещали хранить тайну. Они тоже попробовали смотреться в портрет. Все сразу. Прекрасная девушка смотрела на них своими колдовскими глазами. И казалось, в глазах ее отражается трепет свечей, а уголки губ чуть шевелятся. Вот-вот улыбнется!

Однажды портрет стащили из девчачьей палаты мальчишки, хотели вызвать ведьму. (Про ведьму они сами догадались, никто им не говорил!) В полночь поставили перед портретом кружку с водой, положили кусок хлеба и соль. «ХЛЕБ, СОЛЬ, ВОДА, ВЕДЬМА, ИДИ СЮДА!!»Открывается дверь, входит ВЕДЬМА…В белом платье, цветы в волосах… И начинает ругаться! К огорчению, это оказалась просто Дамара. Она ведь и вправду была похожа на свою прапрабабушку. (Только в волосах были не цветы, а папильотки. Бумажки такие, вместо бигудей.)

А еще как-то раз девочки спросили про привидения у профессора Ифанофа. Бывают они или нет. (Будто не знали, что еще как бывают!)

– Похоже, что бывают, – ответил профессор. – Был у меня один граф знакомый. Однорукий, другую руку ему в битве отрубили. И вот как-то раз мы с ним прятались в подвале замка от врагов, вижу, а у него рука на месте отрубленной появилась. Только не настоящая, полупрозрачная. Шевелить он ей мог, а вот шпагу взять  – нет. Зато мог через стену просовывать. Когда мы выбрались на волю, рука исчезла. А года граф умер, пошли слузи, что по замку бродит его приведение. Я не видел, но, наверное, и вправду бродит. Раз может быть рука, то бывают и целые привидения. Вроде как человек, только вместо тела – скопление частиц света. Думаю в будущем, когда у науки будет время, она разберётся подробнее.  И тогда всякий желающий сможет стать привидением.

Через несколько дней после этого разговора Привидение Тихого Гостя объявило девочкам, что уходит.

– Почему? – спросили девочки.

– Потому. Я было привидением, таинственным страхом. А теперь я – что? Облако частиц? Дурак он, ваш профессор. Я ухожу, я так больше не могу. Не отговаривайте.

– Но куда?

– На север. В Жотландию. Там, говорят, много привидений.

– Много, – подтвердила Лита, – говорят…

– Вот. Заведу себе привиденческого котенка. А может, женюсь на привиденихе. И будут у нас привиденята.

И оно ушло.

Однажды известные изобретатели Крижа Крокодил и долговязый Доля изобрели летающую пушку. А рыжий Журиг взялся нарисовать для них чертеж. Нарисовал! И тогда произошел вот такой разговор. В стихах:

 
– Это называется «чертеж»?!
Тут же ничего не разберешь!
– Это зверь такой изображен,
Что-то между чертом и ежом.
 

Но самое лучшее изобретение Крижи и Доли – запруда. Безо всяких чертежей королевичи перегородили ручей, вода поднялась, разлилась, и получилось небольшое Море (по-русски и по-бланедски одинаково).

Чтобы в Море никто не утонул, долговязый Доля и Крижа Крокодил придумали систему «Антиутопия». Постелить на дно Моря сетку, которая по тревоге поднималась бы вверх вместе с рыбами, лягушками и утопающими. Но "Антиутопия" не понадобилась. В старшем классе горбоносый королевич Зажа родом с острова Грид. Зажа плавал лучше даже, чем дельфины. Потому что дельфины не умеют ногами вперед, а Зажа умел. Вот Зажа и научил всех принцев плавать.

А принцессы в Море не купались. На Бланеде в то время еще купальники не изобрели.

Зато в Море водились русалки. Их как-то Мижа видел. Идет это он теплой лунной ночью по тропинке. Насекомые какие-то в траве попискивают. Вдруг слышит: с Моря плеск доносится и тонкий смех. Мижа пробрался сквозь кусты и видит: в Море, прямо посередь лунной дорожки, плещутся две русалки. Мокрые такие, некрупные, величиной с девчонку…

– Эй! – окликнул их Мижа.

А они взвизгнули и унырнули.

Потом Миже кто верил, кто не верил. Журиг говорил, что это у Мижи был лунный удар. Вроде солнечного, только хуже. А принцессы вообще над Мижиным рассказом смеялись…

Глава 29. Страшные истории

Как-то раз на улице шел дождь. Принцы сидели дома. У Журига мерзли ноги. Волк Жарик тоже был тут, лежал, опустив голову на лапы, и грустно моргал. Мурсиг спал, завернувшись сам в себя, и даже Муня его не тревожил. И вообще была осень.

– Удава, что ли, девчонкам через трубу запустить? – подумал Журиг.

(Это Журиг недавно простукивал стенки, искал клад, а нашел переговорную трубу, ведущую в палату принцесс.)

– Да где его взять, удава…

– Я могу привезти с каникул, – отозвался Крижа Крокодил.

– А сейчас что делать? – сказали Ветя и Фидя. – Давай мы ужей в лесу наловим!

– Эй, мужчины! – раздался голос из трубы.

– Чего?

– Хи-хи! Ничего! Проверка связи.

– Устарело, – сказал в трубу Журиг. И, подумав, добавил: – Рыжая!

– Сам рыжий! – ответила труба. – Приходите сейчас к нам!

– А что делать?

– Истории рассказывать. У нас камин горит…

Хорошо сидеть в тепле и уюте, глядеть на огонь и слушать истории. Особенно если за окном темно, дождливо и холодно.

…История первая, рассказанная Надажей Избанской.

«У одного старика была прирученная змея. И вот старик умер, родственники его похоронили, а змею отдали в зоопарк. Приходят на могилу на поминки. Видят – в земле дырка. Думают, что такое? Копнули лопатой – и глубже дырка. Раскопали землю – в гробу дырка. Открывают гроб – лежит мертвец, а у него на груди дохлая змея свернулась…»

…История вторая, рассказанная Журигом.

"В старом доме на чердаке жили девочка и мама. А из пола у них торчал ЧЕРНЫЙ КРЮК. Девочка об него все время спотыкалась и говорила: «Мама, давай выкрутим ЧЕРНЫЙ КРЮК!» А мама отвечала: «Нет, дочка, нельзя». Однажды мама собралась на базар и говорит: «Дочка, играй во что хочешь, только не выкручивай из пола ЧЕРНЫЙ КРЮК». И ушла. А девочка стала играть в куклы, танцевать, ну и запнулась об этот крюк. Так больно-больно! Рассердилась, взяла и выкрутила… И тут раздался страшный гром, весь дом задрожал, а потом все стихло, только шаги тяжелые по лестнице: «ТОП! ТОП! ТОП!» И к девочкиной двери подходят. И страшный-страшный голос говорит: «Девочка, девочка! Это ты выкрутила ЧЕРНЫЙ КРЮК?» – «Я…» – «А у нас люстра обвалилась!»

…История третья, рассказанная опять Журигом.

"У нас в Тании как-то было два переворота за ночь. Вечером короля Гарла свергли враги, но он спасся, собрал верных людей и под утро снова захватил власть. Утром смотрит – а его сын куда-то пропал. Король еще один переворот устроил – все перевернул, весь дворец – нигде нету. Послал на поиски полицию.

А принц со слугою сбежали на лодке на остров. Там у нас много островов, все нормальные, а один – Проклятый. На нем люди пропадают. Туда они и приплыли. Лодку привязали и пошли в лес. Погода такая хорошая. Ягоды, грибы. Вороны чирикают. Идут они, идут и выходят на поляну. Посередине поляны бугор, а в бугре – пещера. Принц говорит:

– Все. В этой пещере будем жить.

– А вдруг там медведи?

Принц говорит:

– А я им в глаз ножом, они и разбегутся.

Ну ладно, полезли в пещеру. И вдруг дикий крик:

– А-А-А-А!!! – вылетели из пещеры. – Шмяк! Шмяк! – как из пушки и в дерево впечатались. И в лепешку.

А полицейские сыщики с собаками уже все острова обшарили и добрались до Проклятого. А там лодка привязана… Собаки сразу носы в землю и по следу в лес. Сыщики – за ними. Прибегают на поляну с пещерой. Валяется нож принца, а на деревьях отпечатки нашлепаны – много старых и два свежих. Что делать? В пещеру лезть никто не хочет. Собаки тоже не идут, скулят и упираются. Тогда поставил министр полиции вокруг часовых, а сам поехал королю Гарлу докладывать.

– Ваше величество, принц расшибся в лепешку по неизвестным причинам.

А король ему:

– Раз так, хоть сам расшибись в лепешку, но пока все не узнаешь, чтоб я тебя больше не видел! А то казню.

Стал министр думать, Время идет, толку нет. Часовые поляну стерегут, никто из пещеры не вылазят. Только под землею иногда такое будто урчание слышится: «У-у-у…» Наконец пришел к министру один алхимик и говорит:

– Я могу узнать, что там, в пещере. Мне только живая крыса нужна.

Министр обрадовался, привез алхимика на остров и приказал ему крысу выдать. Алхимик взял крысу за хвост, покрутил и закинул в пещеру. Потом такой свист: «Фиуу-шлеп!» – крыса в дерево влипла. Тогда алхимик от дерева крысиный глаз отковырял и положил в раствор.

– В этом глазу, – говорит, – сохранилось изображение, которое крыса видела перед смертью.

Прополоскал он глаз специальным веществом, вынул из него то-о-о-ненькую пленочку, сунул ее под микроскоп и стал смотреть. Все ждут. Как вдруг у алхимика волосы зашевелились и прямо на глазах поседели. Все на него уставились, а он молча медленно встал, пленочку из-под микроскопа вынул и бросил в огонь. Тут министр опомнился и кричит:

– Что?! Что ты там видел?

Алхимик вылил свои растворы и хрипло отвечает:

– ЧЕЛОВЕЧЕСТВО НЕ ДОЛЖНО ЭТОГО ЗНАТЬ…

…История четвертая. Рассказал чернокожий королевич Крижа.

"Тоже про остров. Только все это правда было. Могу Крокодилом поклясться. Когда мой отец был молодым королем, он решил узнать, сколько же всего у нас Южных островов. Взял топор, копье, нож, сел в лодку и отправился считать. На каждом острове отец ставил столб с деревянным крокодильчиком наверху – наш родовой знак, В пути были разные приключения. Однажды на отца ночью напали хулиганы, хотели топор отобрать. Но отец их всех одной левой. Другой раз на него набросился леопард. Отец одной рукой поймал леопарда на копье, а другой рукой его топором по голове. На некоторых островах люди не знали, что они наши подданные. Отец тогда вызывал их на соревнование, всех побеждал, и они сразу верили, что он король.

Путешествовал он два года. И вот на одном из последних островов решил покататься на слоне. А слон рассердился, сбросил отца и чуть не растоптал. Отец вскочил – и бежать. Слон – за ним, и все стадо слонов за ними. Отец со всех ног – к морю. Слоны – за ним. Он поплыл, и слоны за ним. Целый день плыли вдогонку, грозили хоботами и трубили и только вечером повернули назад. А отец поплыл дальше, не захотел возвращаться. У него на поясе был мешочек с травой, которая акул отгоняет. Топор пришлось на дно бросить.

Плывет день, два плывет, а на третий увидел сушу. Все, думает, домой приплыл. А оказалось – другой остров, незнакомый. На острове – гора, вся джунглями обросла. А на морском берегу живут люди, питаются рыбой и черепахами.

Отец спрашивает:

– А почему вы не охотитесь в джунглях?

– Нельзя, – отвечают рыбаки. – Там растет дьявольский орех и живут длиннорукие.

– Какой орех? Какие длиннорукие?

А рыбаки говорят:

– Живи с нами, только больше не спрашивай. Поселился отец в хижине у старого рыбака, стал помогать ему ловить. А у рыбака была дочь, и мой отец ее полюбил, и она его тоже. Отец сделал топор и говорит:

– Пойду в джунгли, срублю дерево, сделаю лодку и уплывем к нам. А она испугалась:

– Не ходи в джунгли. Там растет дьявольский орех и живут длиннорукие. Только не спрашивай. А отец говорит:

– Нет, пойду. Завтра на рассвете.

А ночью отец проснулся от шума. Выскакивает из хижины, а темнота – не поймешь, где верх, где низ. Стал ориентироваться по звуку и схватил двух борющихся людей. Втащил их в хижину и обоих связал сетью. Утром оказалось, что один – рыбак, а другой – рыжий обезьян ростом с человека – длиннорукий. И что полдеревни народу пропало, и та девушка тоже. Длиннорукий сначала только таращил глаза и скалил зубы, а потом начал выть, кататься по полу и к вечеру умер.

На другой день отец взял топор и ушел в джунгли. Шел, шел, добрался до вершины горы. А там – пропасть, и на дне – пленные люди, выбраться не могут. Обезьяны их своими объедками кормят, а воды совсем не дают. Вокруг пропасти ореховые пальмы растут; спелые орехи длиннорукие собирают и складывают в кучу. Эту кучу стережет самый большой обезьян. На ночь и по утрам он выдает каждому длиннорукому по одному ореху, они пьют ореховый сок и сразу веселеют. А потом главный обезьян кидает несколько орехов людям. Люди напиваются соку и сходят с ума: начинают плясать, орать песни, визжать, хохотать, кувыркаться… А длиннорукие сидят по краям пропасти, смотрят на них и рады. И так каждый день. А когда люди умрут, они новых наловят.

Несколько дней отец наблюдал за длиннорукими, потом начал действовать. После обеда длиннорукие отдыхали, отец убил главного обезьяна и переколотил все орехи. И весь сок в землю ушел. А длиннорукие без сока не могли. До вечера они гонялись за отцом, а потом у них все заболело, они завыли, попадали на землю и один за другим умерли. Тогда отец срубил все ореховые пальмы и самую большую опустил в пропасть. И люди вылезли. Которые сидели уже долго, те тоже не могли без сока и потом болели, пока не выздоровели.

Теперь рыбаки могли жить спокойно, охотиться в джунглях, и в благодарность они выбрали отца своим королем. А отец тогда признался, что он и так их король. Поставил на острове знак Крокодила, сделал лодку и вместе с дочерью рыбака уплыл на свой остров. Так он сдержал свое слово, и теперь он знает, сколько в королевстве Южных островов".

Принцесса Дамара спросила Крижу Крокодила:

– А та девушка, дочь рыбака, – это твоя мама?

– Нет, – ответил Крижа. – Моя мама из рода Обезьяны. А ту девушку отец разлюбил.

– Фи… – сказала Дамара. Она считала, что все истории должны заканчиваться свадьбами.

Кроме Дамары, всем Крижина история очень понравилась. Только красавица Надажа Избанская не дослушала, заснула. "Пускай спит", – решили все и потихоньку укрыли Спящую красавицу одеялом. Потом пришили одеяло к матрасу (чтобы не сползало) и так же тихонько вынесли кровать с Надажей в коридор. А Надажа так и не проснулась. То есть утром проснулась, но это уж я не буду описывать.

Всего ведь не опишешь.

Как, например, Журиг эксперимент проводил по кверхупяточному загоранию. Если пятки загорят, мечтал Журиг, на них будет грязи не видно.

Как на уроке политики правили выдуманным государством. И хорошо, что государство было выдуманное, потому что начинающие правители то и дело доводили его до беды.

Как сплетница и ябеда Зонечка нашла у Литы под матрасом черное перо и как Лита, Гольга и Журиг заставили ее держать язык за зубами.

Как девчонки устраивали у себя в палате демонстрацию моделей одежды, а завхоз Гослоф думал, куда это девались его болотные сапоги?

Как девчонки наконец услышали в камине тихий таинственный вой и две ночи дрожали от страха, а потом мастер Бодабоф вытащил из дымохода бутылочное горлышко – хитрое воющее устройство Длинного Доли и Крижи Крокодила.

Как в Школу приезжал бродячий театр.

Как вся Школа ходила в поход на все лето. Изучали географию.

Как Доля и Крижа Крокодил изобрели рогатку с пружиной из конского волоса и как потом королевичи учились вставлять стекла, а все лошади ходили без хвостов, и Литина Пурга тоже. Лита хотела всех поубивать, а потом привязала к огрызку хвоста пучок разноцветных шелковых лент, и Пурга долго разглядывала хвост и удивлялась.

Как в Школе разыгралась война из-за молочного киселя (одни его любили, а другие ненавидели) и какие кипели бои на суше и на Море. И как кисельники выкрали у врагов близнеца Ветю, а подсунули своего разведчика близнеца Фидю. Как в решающем сражении кисельников разгромили, и лишь Журиг со знаменем взобрался по водосточной трубе на самую крышу, и никто не мог его достать… А он смотрел, как по небу плывут простоквашные облака, видел вдали колючие башни Дазборга и думал, что это защита от драконов…

Кстати, о драконах.

Как известно, драконы – эти огнедышащие чудеса-юдеса – часто неосторожны с огнем, и возникают пожары. Известные изобретатели в уме Долговязый Доля и Крижа Крокодил предложили для борьбы с пожарами вывести чудо-юдо огнедышащее. И назвать его Огнедушитель.

Драконы вылупляются из каменных яиц. Высиживает яйцо папа. Мам у них не бывает. Свежевылупившиеся дракончики очень милы: чешуя серебрится, а перепончатые крылышки похожи на прозрачный зонтик.

 
ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ
Песня, которую пел один трехголовый дракон (на три голоса)
Как можно одной головой обходиться?
Кто скажет, что можно, тому вы не верьте.
Отрубит случайно какой-нибудь рыцарь,
И будешь ходить безголовым до смерти.
Припев:
И мы повторять не устанем слова:
Одна голова – это не голова!
Не слушайте всяких там, слушайте нас:
Одна – ерунда, а вот три – в самый раз!
Дракон трехголовый – в три раза храбрее
(Поскольку бояться в три раза стыднее),
Жует и глотает в три раза быстрее.
И – самое главное – втрое умнее!
Припев:
Одна – всех мудрее и любит ромашки,
Другая – глупа, но стихи сочиняет…
Допустим, две спят или режутся в шашки,
А третья – дежурит, покой охраняет.
Припев:
Поэтому мы повторяем слова… и т. д.,