Текст книги "Королятник, или потусторонним вход воспрещен"

Автор книги: Павел Калмыков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Глава 21. Родительский день

И вот наступил долгожданный родительский день. С раннего утра вся Школа Мудрых Правителей была взволнована. Волновался профессор Ифаноф, волновались учителя, волновались принцы и принцессы. Самые нетерпеливые сидели на заборе и смотрели на дорогу. Завидев издали карету, кричали: «Едут, едут!» – и все сразу бросали свои дела и бежали смотреть, кто там приехал.

Карета подъезжала, из нее выходила величественная королева и немного растерянно смотрела на толпу встречающих, выискивая глазами своего ребенка. Вся толпа разочарованно гудела "У-у-у…", и лишь один принц с радостным криком бросался маме на шею, а потом хватал ее за руку и уводил в укромный уголок парка.

(Нет, конечно же, по правилам королевских приличий принц должен был отдать королеве поклон, а потом поцеловать ей руку. А уж целоваться и вовсе не должен был. Но какие могут быть приличия, когда приехала твоя мама, а ты по ней страшно соскучился?!!)

В укромном уголке величественная королева могла быть просто мамой.

– Ну, как ты тут? – спрашивала она, присев осторожно на край скамейки.

– Да ничего, нормально, – отвечал принц.

– Кормят-то хорошо? А я вот привезла тебе ананасное желе, твое любимое… На-ка вот, поешь…

И принц, конечно, ел ананасное желе и рассказывал маме о здешней жизни. А мама не могла налюбоваться на сына, вздыхая про себя, что вот он вроде бы загорел, да вроде бы подрос, да как будто окреп, что у него страшная царапина на руке, а ноги в синяках, как побитые яблоки…

– Чулки не носишь. Порвал, небось?

– Ага, – соглашался сын, не уточняя, сколько раз порвал и куда потом девал.

– Значит, не скучно тут у вас? А то я хотела уж карлика-шута прислать.

– Да ну, не надо!

– А у нас заговор недавно раскрыли. Отец наш первого министра казнил. Да вот с Керманией воюем потихоньку. А так все по-старому живем…

Кареты все прибывали и прибывали. К Миже приехал из Врандзии Зерёша Четвертый. К принцу Доле приехал верхом его самостоятельный папа Доля Второй. Приехал гордый отец гордого Гольги.

К принцессе Дамаре Пуркунтской родители не приехали, зато приехала бабушка-колдунья. Эту бабушку все придворные в Пуркундии боялись, она ходила по дворцу с клюкой и говорила всем правду. Увидит Министра Финансов, уставится на него правым глазом (на левом у нее было бельмо) и грозит клюкой: "Обкрадываешь казну, мошенник! Жди, повесят тебя ногами книзу!" И придворные старались не попадаться ей на глаза. А вот Дамара бабушку любила, бабушка ей песни старинные пела, и сказки рассказывала, и гаданья-заклинанья разные. Если верить Дамаре, то даже колдовать немного научила и подарила волшебное кольцо. (Кто знает, может, и правда. Кольцо Дамара всем показывала.) А в этот раз бабушка привезла Дамарочке старинный портрет, у которого была своя таинственная история.

К близнецам Вете и Фиде приехала мама из Коллантии. Привезла волка.

– Вот. Привезла. Не ест без вас ничего, лежит и смотрит. А ночью воет на весь дворец, просто жуть… Совсем ослаб, уже и стоять не может.

Ветя и Фидя обнимались с тощим волком, а он поскуливал, вилял хвостом и все хотел облизать братьям щеки. Ветя поцеловал его в нос.

– Тьфу! – сказала королева. – Целуется еще с ним.

– Да он чистый! – в один голос сказали братья. Волка звали Шарик. (По-бланедски Жариг, а по-нашему Шарик.) Он был совсем ручной волк, почти собака. Только умнее. Собаки ведь чем умнее, тем меньше лают. А Шарик вообще не умел лаять, такой был умный.

Дома, в Коллантии, братья оставили целый зверинец. Сколько слез было при расставании! А теперь у них и в Школе зверинец собрался: Мурсиг, Паукан, Чим и вот еще Шарик.

К Журигу никто не приехал. Напрасно он просидел целый день на заборе. К чернокожему Криже Крокодилу тоже не приехали, зато пришло по почте письмо, написанное на листе какого-то растения. Крижа сразу стал счастливым.

– Дай почитать, – попросил завистливо Журиг.

Крижа дал. Журиг смотрел на письмо, смотрел, ничего не понял. Какие-то закорючки.

– А что тут написано?

– Ничего! – ответил с улыбкой Крижа. – Мой отец писать не умеет.

– А зачем же тогда письмо?

– Чтобы мне приятно было!

И к рыжей принцессе Лите тоже не приехали. Зато сама Лита с утра куда-то запропала, а к вечеру вернулась, и совсем не грустная. А девчонки в суматохе и не заметили ее отсутствия.

Девчонкам понапривозили всяких обновок и украшений, и еще долго потом слышались аханья:

– Ах какая прелесть! Тебе так идет! Дай померить! А мне идет? А дашь поносить?

Женщины, хоть и королевы, – чего вы от них хотите?

Вечером в здании Барламенда состоялось родительское собрание на высшем уровне.

Профессор Ифаноф никогда раньше не думал, что бывает столько королей и королев сразу. Думал, не бывает. А оказалось – бывает. Профессор стоял на трибуне и рассказывал, какие хорошие у него ученики, а в глазах профессора рябило от горностаевых мантий и короны сливались в один сплошной частокол.

Тут из частокола вынырнул какой-то недоверчивый король.

– Не может быть, – сказал он, – чтобы все ученики были хорошими. Плохие обязательно тоже бывают. Вы, наверное, обманываете.

– Я не обманываю, – сказал Ифаноф. – Плохие ученики бывают, когда учиться неинтересно. А у нас интересно.

– А если ученик дурак? – не сдавался недоверчивый король.

– Ваши величества, – обратился Ифаноф к залу, – у кого из вас дети дураки, прошу поднять руку. Вот видите, дураков нет.

Недоверчивый король сел.

– А денег хватает? – спросил кто-то.

– Хватает, – ответил Иваноф.

– Не может быть! – снова поднялся недоверчивый король. – Так не бывает, чтобы денег хватало.

– Можно я о деньгах? – вмешался Глава Правительства Здраны. – Если хотите знать, ваши величества, денег у нас полно. Всего два месяца мы ни с кем не воюем, а со всеми торгуем. И уже так разбогатели, что улицы булыжником вымостили, дворников завели, а по ночам на площади фонари зажигаем. А скоро вообще больницу бесплатную откроем, вот такушки!

Короли сразу зашумели, запереговаривались. (В результате переговоров некоторые страны тут же заключили перемирие!) А король Врандзии Зерёша Четвертый воскликнул:

– Слушайте, как вас там, вам все равно деньги девать некуда, займите мне десять миллионов! Я потом хоть двадцать отдам, позарез деньги нужны.

– Извините, ваше величество, – сказал Глава Правительства Здраны, – у нас такой закон, воюющим странам денег не занимать.

– Да я скоро уже бросаю воевать, слово короля. С Избанией довоюю и брошу!

– Нет, ваше величество, вы уж сначала бросьте.

Делать нечего, нашел Зерёша в зале Избанского короля Фазю Девятого, подали они друг другу мизинцы и сказали: "Мирись, мирись и больше не дерись". Неприятели стали приятелями.

Как назло, пока Зерёша Четвертый мирился, король Идалии нечаянно толкнул гордого Гольгиного отца. И Гольгин отец не стал слушать извинений, сразу объявил Идалии войну. А Зерёша Четвертый был Гольгиному отцу союзник, и теперь он, хочешь – не хочешь, тоже втягивался в войну с Идалией.

– Ладно, – махнул рукой король Врандзии. – Шут с ними, с десятью миллионами. Зачем мне деньги, если не воевать. А Идалию я и так в порошок сотру.

– Это еще вопрос, кто кого во что сотрет! – вскочил король Идалии и кинул Зереше через весь зал перчатку – вызов на дуэль. Зерёша перчатку поймал, и оба пошли на улицу драться на шпагах.

Собрание продолжалось. Стали выступать разные короли. Одни говорили коротко, другие длинно, одни умно, другие не очень. Некоторые вообще по бумажке читали. А под конец взял слово рыжий король Анклии. Он многозначительно всех оглядел и сказал:

– А известно ли вам, коллеги, что сегодня в Дазборге видели хулиганского короля?

Зал ахнул.

– Как?!

– Кто?!

– Где?!

– Видели, – продолжал анклийский король, – но не обращали внимания, потому что принимали его за меня. Хулиган допустил только одну ошибку, он попался мне на глаза. Иду я сегодня мимо парикмахерской, гляжу через витрину, а там – он! Точная моя копия и одет так же, негодяй! Куда глядит полиция?

Глава Правительства Здраны закашлялся. Вернее, притворился, что закашлялся, потому что смеяться над королями недипломатично.

– Я хочу утешить ваше величество, – сказал он, прокашлявшись. – Полиция смотрит куда надо. А в витрине парикмахерской стоит большое зеркало, в котором каждый видит свое отражение…

– Ничего смешного! – сказал обиженно анклийский король. – Вам тут смешно, а меня, может, подменить хотят. Меня, может быть, уже подменили! Вы уверены, коллеги, что перед вами – это я, а не проклятый хулиган комедию ломает? Я лично уже ни в чем не уверен и больше из Анклии ни ногой!

После собрания короли стали разъезжаться, всех ждали государственные дела. Лишь Гольгин отец заехал к сыну в Школу и сказал ему:

– Ты вот что, сын, ты с Фалеригом, который из Идалии, не играй. И вообще, можешь ему морду набить, я его отцу сегодня войну объявил. А с Мижей играй. У нас с ними военный союз.

А Гольга гордо ответил, что будет дружить с кем хочет и что пусть отец сам за свои ссоры отвечает. Отец дал сыну крепкого подзатыльника, сказал: "Весь в меня!" – и уехал.

А буквально через несколько дней у знатных дам всей Бланеды вышли из моды высокие прически. А вошли просто длинные волосы с челкой.

Глава 22. Заговор

Когда-то города Дазборга вообще не было. Люди жили, а города не было. А потом мимо проезжал Простуженный Рыцарь и сказал: «Чего вы ждете? Вокруг враги шастают! Давайте построим крепость, место самое подходящее!» И люди построили себе маленькую крепость из серого камня.

Когда стало тесно, построили вокруг еще одну стену, из белого камня. Стал Дазборг большой крепостью. Время идет – город растет. Третью стену построили из красных кирпичей. Еще сто лет проходит – четвертую надо строить. "Нет уж, хватит, – решили горожане. – Так никаких стен не напасешься. Пускай смотрят, будем привыкать без стен".

И в самом деле, привыкли. Стал город расти вширь, а все три стены Серая, Белая и Красная – внутри остались.

Теперь, если я скажу, что оружейные мастерские в Дазборге располагались под Белой Стеной, вам сразу будет ясно, где это.

Так вот, на втором этаже одной из оружейных мастерских было открыто окно. У окна, подперев кучерявую голову кучерявыми руками, сидел хозяин, глядел на улицу и лениво думал.

Проехала телега с толстой грязью на колесах. «Угольщик», – подумал хозяин мастерской. Пробежала компания мальчишек. "Пороть их надо", – подумал хозяин мастерской. Донесся запах свежих булочек. "Скоро ужин", – подумал хозяин мастерской.

И тут он разглядел низенькую такую пузатую фигуру. В тот же миг хозяин мастерской, гремя башмаками, слетел по лестнице на первый этаж, раздвинул пошире шторы на окне, разогнал подзатыльниками попавшихся подмастерьев, глянул на себя в зеркало – хороша ли улыбка – и вышел на крыльцо. Встречать.

Тот, ради кого он так суетился, был еще за полквартала. Зубастая улыбка хозяина светила этому человеку как путеводная звезда.

– Добро пожаловать, господин Марг! – пропел хозяин нежным голосом, неожиданным для такого большого человека, и скрючился так, что пузатый коротышка смог глядеть на него сверху вниз. – Милости прошу!

Господин Марг вошел. Будь у хозяина хвост, он завилял бы перед посетителем по-собачьи.

– Хотите заказать что-нибудь? Или выбрать из готового? Есть кинжалы тамазской стали. Желаете шпагу по руке? Легкую и острую, как рыбья косточка…

Не слушая хозяина, господин Марг остановился у витрины с подсвечниками и самоварами.

– Не стыдно? – спросил он. – Лучшая оружейная мастерская превратилась в хозтоварный магазин!

Хозяин запнулся, подыскивая ответ. Дело в том, что, когда Здрана перестала воевать, спрос на оружие упал. Пришлось перейти частью на мирную продукцию – не закрывать же мастерскую.

– Господин Марг, это подмастерья набивают руку. А для вас лучшие мастера готовы превзойти себя! Вам угодно охотничье ружье? Пару пистолетов?

– Что ж, – усмехнулся господин Марг, озираясь выпученными глазами, – детали заказа обсудим без свидетелей.

Хозяин повел выгодного заказчика на второй этаж, в свою гостиную. От волнения хозяин совсем забыл, что в гостиной натирает паркет младший подмастерье по имени Нигида. Когда обсуждались "детали заказа", Нигида находился под диваном, куда полез доставать щетку. Там, под диваном, он и узнал впервые о ЗАГОВОРЕ.

Глава 23. В которой ничего не случается

Уж кто умеет спать, так это коты. Уж что-что, а спать они мастера. И черный Мурсиг, несмотря на молодость, тоже был мастер по этому делу. Уляжется удобненько, завернется сам в себя – и пока. Хоть день напролет, с перерывом только на обед. Еще и улыбается во сне.

Правда, проявить полностью свое спательское дарование у Мурсу не давал Муня. Гомункулюс считал, что спящие коты затем и существуют, чтобы их дразнить. Для начала можно подкрасться и дернуть за усы. Или свистнуть в ухо. Или укусить за хвост. Или спрятаться. А потом снова подкрасться… И так, покуда кот в гневе не вскочит и не погонится за гомункулюсом. А Муня, довольный, наутек: с кровати на кровать, потом на стол, на полку, на камин! А кот мчится за ним, как прицеп: вихрем по тумбочкам, на шкаф, на подоконник! Все гремит, все падает, Муня в восторге визжит и кидает в кота чем попало. А когда Мурсиг его вот-вот настигнет, гомункулюс взбирается по веревке под потолок и корчит оттуда обидные рожи. Кот по веревке лазать еще не умеет, сидит внизу, переминаясь с лапы на лапу, и от злости машет хвостом. Но вредный Муня спускаться не собирается, и Мурсиг, махнув хвостом в последний раз, снова отправляется спать.

Зато ночью у котенка случалась бессонница, и тогда он играл с пауком в «кошки-паукашки». Что это за игра, никто не знал, потому что никогда не видел. Мижа только слышал как-то раз: по его предположению кот и паук что кот и паук ловили мышей наперегонки. Может быть. Не знаю.

Попугай Чим ни во что не играл. Он вообще улетел. Потому что Ветя и Фидя сделали ему клетку, а он обиделся, перегрыз прутья и улетел.

– Может, еще вернется? – надеялись опечаленные близнецы.

– На Южные острова может вернуться, – ответил им Крижа Крокодил. – Если орел в дороге не съест.

В старшем классе изящный и лохматый маэстро Зиторенго проводил урок культуры только для девочек. Мальчишки подглядывали в окна.

Маэстро снял с плеч накидку и повязал на бедра, будто юбку.

– В руке у меня, сударыни, избанский веер. Каждая дама должна с ним ловко обращаться, не только обмахиваться и отгонять мух. С помощью веера дамы разговаривают, и мужчинам этот тайный язык знать не положено.

Принцессы захихикали. Маэстро улыбнулся:

– Как-то в молодости мне довелось скрываться при избанском дворе под видом приезжей герцогини. Королевская полиция искала меня как сочинителя вредных песенок по всей стране, а я жил у короля под носом и как-то раз даже танцевал с ним менуэт… – Маэстро сделал несколько танцевальных шагов. – Ладно, менуэт мы разучим в другой раз, а сейчас не будем отвлекаться.

И маэстро изящно обмахнулся веером.

У среднего класса шел урок техники. В мастерской стоял железный визг и лязг, и для королевичей не было музыки приятнее. А вот королевны, к великому огорчению мастера Дзаблина, вместо урока ушли:  сказать куда? В гости к тете Назде.

Тетя Наздя, добрая повариха, была женой Гослофа. Вечно занятого завхоза никогда не было дома, и тети-Наздина комнатка превратилась в какой-то девчачий клуб. Сюда девчонки прибегали за всеми советами, со всеми секретами, а то и просто так, на диване посидеть.

Сидят обычно штук восемь девчонок на диване, а тетя Наздя вяжет что-нибудь и рассказывает.

– Был у нас барон – ух, злющий, ух, вредный. Как-то раз он ножик потерял, так со злости пятерых велел казнить. А потом ножик-то и нашелся, барон на радостях одного из пятерых помиловал. И вот этот барон – а рожа у него была страхолюдная! – решил на мне жениться. А мне было шестнадцать лет, я замуж за барона не хотела, мне Гослоф нравился. Гослоф красавец был, жил по соседству. Все говорил: "Ты, Назденька, не бойся, я не отдам тебя барону. Я сам на тебе женюсь". Я хохочу, а он грозится: "Да я его, этого барона! Да пусть только тронет!"

А барон что придумал? – взял и Гослофа в солдаты отдал. А через месяц говорит: "Все, убили на войне твоего Гослофа. Радуйся теперь, баронессой станешь". А ничего-то у него не вышло. Оказалось: нельзя барону на простой девке жениться. Тогда он разозлился и меня ведьмой объявил.

И вот посадили меня под замок, а на другой день сжечь должны были. Уже и столб поставили, костер сложили. Ночью гроза разыгралась. Сижу я в сарае, реву и думаю: "Хоть хворост у вас промокнет, помучаетесь еще со мной". И вдруг гром как бабахнет! И дверь распахивается, и вбегает – батюшки! – мой Гослоф, мокрый, живой и невредимый. Ни на какой войне его не убивали, из армии он убежал и замок на сарае порохом взорвал.

Вот. Сарай мы подожгли, будто от молнии загорелся, – и бежать. Барон с собаками поискал, поискал да и бросил. А мы все лесами да лесами в Здрану пробрались. Здесь как раз король сплыл, и закон ввели хороший: если год проживешь, уже их Здраны не выгонят. Целый год в лесу жили, в землянке, а потом в Дазборг переселились… Вы не смотрите, что Гослоф ворчливый, он внутри добрый… У меня там суп варится, пойду посмотрю.

Глава 24. Корона – в чемодане, а черт-те-что – в ведре

Однажды в Школу Мудрых Правителей пришли в гости городские. Дазборгские мальчишки с улицы оружейников. Можно спросить, чего это они раньше не приходили, не приходили, а теперь вдруг пришли? И можно ответить: дело в том, что Школу ведь тайно охраняла полиция и никого из посторонних не пускала. А теперь их один полицейский пропустил. По знакомству. По важному делу.

Перелезли городские через ограду и пошли искать принцев, для пущей уверенности засунув руки в карманы. (Когда уверенности не хватает, надо держать руки в карманах – помогает.) Самый уверенный и главный – Нигида шагал впереди. А самый маленький – Икорёжа – плелся сзади. Он держал в кармане только одну руку. В другой было ведро.

– Эй, парень! – крикнул Нигида какому-то мальчишке. – Иди-ка сюда. Где тут у вас принцы?

– Ну, я принц, – с вызовом ответил мальчишка.

Нигида сделал критическое лицо и сказал:

– Ври.

– Кто врет? Я вру? Насмехаться?! Я тебе понасмехаюсь!!

И не успел Нигида удивиться, как покатился по земле в обнимку с самым настоящим принцем!

Вокруг стали собираться болельщики. Все давали полезные советы:

– Давай его!

– На лопатки его!

Разнимать борющихся никто не пытался, было опасно. Потому что руки и ноги их так перепутались – не разобрать, где чья. Разнимешь, а потом окажется у одного две левых ноги, а у другого две правые. Пусть сами разбираются.

Слышалось пыхтенье:

– Это я-то не принц?! Я тебе покажу, какой я не принц!

Угадайте, как звали того, кто это пыхтел? А вот и не угадали. Его звали Гольга!

Боролись Гольга с Нигидой, боролись, наконец устали. Прямо так, не расцепляясь, стали отдыхать.

– Слышь, Нигида, – сказали городские. – Тут говорят, он и правда принц.

– А корона у него есть? – ответил Нигида.

– Есть, – ответил Гольга, сердито шмыгая носом. – В чемодане лежит.

– Покажешь?

– Пошли.

И они встали и пошли во дворец. И вся толпа болельщиков за ними смотреть, как Гольга будет корону показывать.

Городские все оглядывались по сторонам.

– А ничего тут у вас. Парк хороший. Ручей есть, можно запруду сделать.

– Не успели еще, – ответили королевичи.

– А конный турнир играете?

– Лошадей мало.

– Да не на лошадях, друг на друге. Нет? Научим.

– Что у вас за ведро? – поинтересовался любопытный Журиг.

– Это мы вам что-то принесли, – сказал маленький Икорежа.

– А что там?

– Птичка.

– А ведро зачем?

– Кусается! Вчера как цапнула, до крови. – Икорежа вынул из кармана перевязанный палец и показал всем.

– А давай откроем, – предложил Журиг.

– А-а, улетит.

– Тогда в палате.

Журиг забежал вперед и сделал изысканный жест:

– Милости просим во дворец!

Городских еще никогда не приглашали во дворцы, но они засунули руки поглубже в карманы и уверенно вошли.

В палате Гольга принялся распоряжаться:

– Ведро сюда! Окно закрыть! Малышня, брысь отсюда!

– У-у, нам тоже интересно, – запротестовали младшеклассники.

– Пусть смотрят, – вступился Мижа.

Девчонок Гольга тоже хотел выгнать, но их, к сожалению, и так никого не было. Кроме Литы, а ей было можно.

– Внимание!

Журиг шваброй по столу изобразил барабанную дробь.

– Приготовились… Открывай!

Икорёжа снял крышку с ведра, оттуда под крики восторга вылетело пестрое черт-те-что и вразмашку залетало по комнате. А потом взмыло под потолок и по-хозяйски уселось в висевшее там кольцо. Королевичи хором воскликнули:

– Чим! Это же Чим! Где вы его нашли?

– Да на помойке, – сказал Икорёжа. – Иду вчера, вижу – вороны кого-то бьют. Я в них – кирпичом, они – в стороны, а там это чучело валяется. Я его домой принес, а оно меня укусило. А Нигида говорит, это, наверное, из Королятника. Ну и вот.

Попугай Чим был общипан до безобразия. Он поправлял клювом оставшиеся перья и жалел в этот момент, что еще не умеет говорить. А то бы он все сказал, что у него на душе накопилось…

Городские гостили до вечера. Рассказывали про свою улицу Оружейников, про игры свои, про работу. Про то, как с ткачами враждуют.

Гольга достал из чемодана свою корону и отковырял один рубин Нигиде на память. А Нигида подарил Голые маленький кинжал по имени Кенжик, который сам выковал.

Нигида вообще был очень талантливым человеком. Он даже умел шевелить одним ухом, одной бровью и одним глазом. И сочинял песни. Вот эту, например:

 
Мой отец погиб мальчишкой,
мамы не было совсем,
и задолго до рожденья
стал я круглый сирота…
 

Уже перед уходом городские сказали наконец самое главное. То, для чего пришли.

– В общем, это… Там против вас заговор затевают. Ну, против вашей Школы.

– Какой заговор? Кто? Зачем?

– Точно сами пока не знаем. Решили предупредить на всякий случай. Ну, мы пошли. Если что узнаем, дадим знать. Мы еще придем.

А сами не пришли. Полицейский, который их тогда пропустил по знакомству, это был Нигидин старший брат. Его за тот случай из полиции выгнали.

Инструкция. Как научиться шевелить левым глазом по способу Нигиды. Берешь свой палец. Ставишь его напротив правого глаза. Потом, глядя на палец, то подносишь его поближе к глазу, то отодвигаешь подальше. Немного тренировки, и можно обходиться без пальца.