Текст книги "Наполеон I и его гений"

Автор книги: Павел Ковалевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Можно себе представить весь ужас Меласа, когда он узнал, что Наполеон уже в Италии и армия его не миф. Это последнее вскоре он испытал на опыте под Маренго, оставив Наполеону 7000 убитых, 40 пушек и 3000 пленных. Мелас был уничтожен и просил перемирия.

Теперь первый консул-победитель вновь обратился к германскому императору с предложением мира. Между прочим, он пишет: “Я имел возможность взять всю армию вашего величества; но я довольствовался перемирием, в надежде, что это будет первый шаг к миру, мысль о котором тем более близка моему сердцу, что я могу навлечь на себя подозрения в нечувствительности к ужасам войны… Прошу ваше величество читать это письмо с теми чувствами, какие меня заставили писать его, и быть уверенным, что после мыслей об интересах и счастии моего народа ничто не будет меня занимать столь живо, как благосостояние воинственной нации, мужество и военные качества которой возбуждают уже в течение восьми лет мой неизменный восторг. Бонапарт”.

К сожалению, за несколько часов до предложения Наполеона подписан был Австрией договор с Англией – не вступать с Францией ни в какие сепаратные предложения. Война продолжалась. Зато Наполеон успел заключить почетный мир с Неаполем. В силу этого договора порты Неаполитанского королевства закрывались для Англии.

Оставив армию на попечение полководцев, Наполеон уехал во Францию. Его возвращение в Париж было триумфальным шествием от французской границы и до Парижа.

Обстоятельства Наполеону благоприятствовали. Русский император Павел, оскорбленный заведомо недружелюбным отношением австрийцев к своему знаменитому полководцу, Суворову ,[5]5
  Ковалевский П. И. Генералиссимус Александр Васильевич Суворов. 1900.


[Закрыть] и всей русской армии, а также и другими фактами непорядочного отношения к авторитету императора и истории, с одной стороны, и не менее неприличными поступками Англии, резко порвал отношения с Австрией, заключил с Данией, Швецией и Пруссией вооруженный нейтралитет против Англии и искал сближения с Францией. Наполеон зорко следил за всеми фазами этих отношений и всеми мерами старался склонить императора Павла на свою сторону. При этом он совершил целый ряд авансов, действительно могших понравиться императору Павлу. Он признал за императором Павлом звание гроссмейстера Мальтийского ордена и прислал ему гроссмейстерский меч, взятый французами на острове Мальте.

Затем Наполеон обмундировал 7000 русских пленных и приказал их отправить императору Павлу. Ввиду этих и других любезностей Наполеона император Павел написал ему следующее письмо: “Гражданин первый консул! Я пишу вам не с тем, чтобы вступать в прения по поводу прав человека и гражданина; каждая страна управляется по своему усмотрению. Повсюду, где бы я ни встречал человека, умеющего управлять и сражаться, мое сердце склоняется к нему. Я пишу вам, чтобы довести до сведения вашего о моем неудовольствии против Англии, которая нарушает все международные права и которая руководствуется единственно своим эгоизмом и собственными интересами. Я хочу соединиться с вами, чтобы положить предел несправедливостям этого государства”.

В это же время последовали новые военные неудачи в Австрии и последняя волей-неволей вынуждена была заключить с Францией сепаратный договор как за себя, так и за мелкие германские государства. Условия этого мира были уже далеко не столь благоприятны для Австрии и нанесли тяжелый удар завоевательным стремлениям, которыми Австрия до сих пор слишком широко пользовалась.

Несомненно, что моневильский договор с Австрией дал очень многое Франции, но еще более он важен был для Наполеона, которому предстояло сделать весьма многое для упрочения своего положения.

Государственный переворот 18 брюмера произошел весьма благополучно для Наполеона. Народ не только не протестовал против него, а, напротив, слишком радушно приветствовал его. Народ жаждал тишины, мира и спокойствия. Но он не прочь был и от славы. В Наполеоне он видел и то и другое. Французские народные идеалы воплотились в Бонапарте. Свое благополучие французский народ видел в военном гении Наполеона, который даст Франции и мир и благополучие. Швед Брикман говорит, что “ни один законный монарх, при вступлении своем на престол, не встречал такой готовности к повиновению, какую нашел Бонапарт у своих сограждан. В буквальном смысле слова, Франция стремилась выполнить невозможное, чтобы оказать Наполеону помощь для упрочения правительства. За исключением презренной шайки анархистов, весь французский народ до такой степени жаждет отдохнуть от опротивевших ему революционных ужасов и безрассудств, что считает каждую перемену в своем положении к лучшему… Даже роялисты всех оттенков питают к Бонапарту искреннюю преданность, так как приписывают ему намерение постепенно восстановить прежний порядок вещей. Равнодушные к политическим принципам относятся к Бонапарту как к человеку, наиболее способному доставить Франции внутренний и внешний мир. Просвещенные республиканцы хотя и трепещут за свои учреждения, но предпочитают, чтобы государственная власть находилась лучше в руках одного талантливого человека, чем целого клуба интриганов”.

В этом было счастье Наполеона; но в этом было и его несчастье, ибо все эти партии не теряли надежды воспользоваться Наполеоном для своих собственных услуг и интересов. Сам Наполеон по этому поводу говорил следующее: “Это была одна из тех эпох моей жизни, когда мне довелось обнаружить больше всего искусства и ловкости. Я обещал Сийесу претворить выработанную им конституцию от слова к делу. Я принимал у себя вождей якобинской партии и агентов Бурбонской династии. Я выслушивал все советы, но сам советовал лишь то, что сообразовалось с моими интересами… Все и каждый запутывались в мои сети, и, когда я сделался главой государства, не было во Франции ни одной партии, которая не возлагала бы на меня своих надежд!”

Людовик XVIII возлагал на Наполеона большие надежды и писал ему следующее: “Вам известно, генерал, что с давних пор я питаю к вам глубокое уважение. Если вы сомневаетесь в силе моей благодарности, то назначьте сами для себя любое положение, решите сами участь своих друзей. Что касается моих принципов, то вы узнаете, что я француз: милосердный по природе, я буду еще милосерднее по требованию рассудка. Нет, победитель при Лоди, Кастильоне, Арколе, покоритель Италии не может предпочесть славе мишурную известность. Между тем вы теряете драгоценное время: мы можем обеспечить спокойствие Франции. Я говорю мы, ибо я нуждаюсь для этого в Бонапарте, который не мог бы без меня этого совершить. Генерал! на вас смотрит Европа, вас ожидает слава, а я с нетерпением желаю возвратить мир моему народу. Людовик”. И подобных посланий Наполеон получил несколько. Долго Наполеон не отвечал на эти послания. Теперь наконец ответил: “Милостивый государь! Я получил ваше письмо. Благодарю вас за ваши милостивые слова. Вы не должны желать вашего возвращения во Францию. Вам пришлось бы пройти через 500 000 трупов. Пожертвуйте вашими личными интересами ради спокойствия и счастия Франции. История зачтет вам эту заслугу. С живым участием я отношусь к несчастиям вашего дома и с удовольствием буду способствовать спокойствию и миру вашего убежища. Бонапарт”.

Наполеон – первый консул, Наполеон великий военный гений, Наполеон, умиротворивший Францию, Наполеон победитель Италии и Австрии, Наполеон, принесший мир с Австрией, Италией и Россией, – мог постепенно открывать свои карты.

А мир с Россией имел свои интересы для Наполеона. Император Павел не только вошел в мирный договор с Францией, но и проникся воззрением Наполеона на отношения к Англии. Он ей объявил вооруженный нейтралитет. Вместе с этим совместно вырабатывался проект похода на Индию. Предполагалось отправить туда две армии. Одна из них – русская, сосредоточившись на Дону и в низовьях Волги, должна была пройти через Хиву и Афганистан на Инд, а оттуда выйти в долину Ганга; другая, франко-русская, двигаясь по Дунаю, Черному морю, Дону и Волге, должна была выйти в Каспийское море, высадиться в Персии, а затем войти в связь с первою армией и двинуться вместе в Индию. Планы были рассмотрены и одобрены самим Наполеоном.

Император Павел писал Наполеону собственноручное письмо, чтобы тот скорее принимал королевское звание, дабы скорее приступить к исполнению проекта похода в Индию.

При таком положении дела изолированной Англии оставалось одно – заключить с Францией мирный договор. Заключены были также мирные договоры с Испанией и Португалией. Вместе с этим в Италии были созданы новые республики и новые королевства. Наполеон и на этот раз являлся раздавателем милостей. Однажды, в бытность Наполеона в парижском театре, один из актеров произнес следующую строчку стиха:

 
Я возводил, сударыня, на престол царей,
но сам не хотел царствовать.
 

При этом весь театр задрожал от рукоплесканий.

Доставив Франции полный мир, теперь оставалось упорядочить и упрочить ее благосостояние. Внутренняя жизнь Франции стала понемногу изменяться сама собою. Это прежде всего выразилось в смягчении нравов. Так, общепринятое при директории обращение со словами “гражданин” и “гражданка” заменилось при консульстве прежними monsieur и madame. В высшем обществе, с возвращением эмигрантов, постепенно стали восстанавливаться прежние нравы и обычаи. Утонченная вежливость, по-видимому, не грозила делу свободы. В гостиных первого консула незаметно положено было начало придворному этикету, который с течением времени проводился все строже и строже. В приемных Жозефины вращались люди уже с громкими аристократическими именами. Наша соотечественница, княжна Долгорукая, отзывается по этому поводу так: “Это нельзя сказать, чтобы был настоящий Двор, но уже и не лагерь”.

Наполеон ежедневно трудился от двенадцати до пятнадцати часов. При таком количестве дела ему не было времени самому заняться полировкою собственного поведения, поэтому не удивительно, если в дамском обществе он являлся совершенно невыносимым. Общество людей, доводивших искусство нравиться и пользоваться наслаждениями жизни до степени художества, – людей, признававших удовольствие главной целью существования, производило в большинстве случаев раздражающее, неприятное впечатление на человека, смотревшего на молодую хорошенькую женщину как на орудие для удовлетворения физической страсти. В качестве полководца Бонапарт в каждой женщине видел мать одного или нескольких солдат. С научной точки зрения, семья и дети представлялись ему, как политическому деятелю, простыми данными определенной математической задачи. Наконец, в качестве властного диктатора, он не выносил даже мысли о преобладании женщины в законной сфере его веления. Это не мешало ему относиться с уважением к женщинам, обладавшим развитым сознанием долга. Вообще Наполеон так серьезно был сосредоточен на своих делах, что был не чувствителен по отношению к женским чарам. Наполеон не чуждался общества приятелей своей жены, но он не дозволял друзьям своей жены вмешиваться в его дела, а также, по-видимому, не забыл и того, что ее собственная нежная и ревнивая преданность имела много основы в его славе и могуществе.

В это время Наполеон был много занят составлением свода законов. Лучшие юристы того времени, как Тронше, Биго де Преамене, Порталис, Адриаль, Берлье, Буле, Камбасерес и Лебрен, принимали самое деятельное участие в этом деле, но душой этого дела был сам Бонапарт. Простота, ясность, понятность и целесообразность, характеризовавшие способ мышления Наполеона, являются выдающимися чертами всего Наполеоновского кодекса. Кодекс Наполеона в некоторых странах Европы и до настоящего времени служит основным законом жизненных отношений.

Одновременно с этим Наполеон очень был занят улучшением народного образования, причем ему обязан существованием Парижский университет.

Наконец, Наполеон учредил орден Почетного легиона. Когда ему возражали, что это не больше как детская игрушка, то Наполеон совершенно основательно возразил: “Вы называете это детскою игрушкою! Пусть так, но с помощью этих именно игрушек легче всего управлять людьми”.

По заключении Амьенского договора, с которым Франция вступала в полный мир и на путь внутреннего благоустройства и преуспевания, друзья Наполеона подняли пропаганду о вознаграждении первого консула за все благодеяния, доставленные им Франции.

Когда Амьенский договор был объявлен в трибунате, то председатель трибуната предложил выразить первому консулу, Бонапарту, какую-нибудь осязательную благодарность. Предложение было передано в комиссию. Своевременно комиссии были выражены желания Бонапарта, почему она скоро внесла в сенат свое предложение: в знак благодарности объявить Наполеона Бонапарта пожизненным консулом и сделать эту должность наследственной в его семье. Это предложение сенату не понравилось и было отвергнуто большинством. Вместо этого сенат 11 мая 1802 г. постановил: продлить консульство Наполеона еще на десять лет.

Наполеон страшно был взбешен нелепой щепетильностью собственных креатур и едва было не скомпрометировал себя; но успел удержаться и выразил признательность сенаторам, сообщившим ему о решении сената. На следующий день Наполеон явился в сенат и заявил, что он не может принять предложения полномочий, предоставленных ему сенатом, так как на это требуется народное голосование, почему он предлагает произвести плебисцит по вопросу: надлежит ли Наполеону Бонапарту быть пожизненным консулом; когда же один из сенаторов внес добавление “с правом назначать себе преемника”, то генерал Бонапарт объявил, что это было бы посягательством на державные права народа, и собственноручно вычеркнул поправку. Результаты плебисцита были самые благоприятные: 3 568 000 за назначение и только 8374 против назначения.

Как только ясно и открыто определились замыслы Наполеона, как последовало множество покушений на его жизнь и заговоров с целью ниспровержения господствующего порядка. Наибольшее число покушений и заговоров принадлежит роялистам. Самым жестоким покушением была адская бомба в улице Сен-Некез, причем было убито несколько людей, около 60 ранено и 40 домов разрушено или сильно повреждено. Из заговоров был наиболее выдающимся заговор Кадудаля, из-за которого пострадали Моро и Пишегрю. Связанная с этим заговором казнь герцога Энгиенского является наиболее серьезным темным и неразгаданным пятном на личности гениального Наполеона.

В это же время начали постепенно раскрываться и внешние дела. Отношения к Англии начали постепенно ухудшаться и закончились полным разрывом. Смерть императора Павла и восшествие на престол Александра также много способствовали изменению положения дела. Уже с восшествия на престол Александр прекратил враждебные действия против Англии и предупреждал своего посла в Париже о нечистосердечии отношений Наполеона к русским интересам. После казни герцога Энгиенского император Александр прервал сношения с Францией и отозвал своего посла, это, впрочем, был единственный в Европе рыцарь, который решился протестовать против нарушения общепринятых международных отношений.

Между тем пожизненный консул настойчиво продолжал заниматься внутренним благоустройством Франции. Гений Наполеона отличался не только всеобъемлемостью, проницательностью и необыкновенным блеском, но в такой же мере настойчивостью и упорным постоянством внимания. Редерер говорит, что “Наполеон мог провести восемнадцать часов за одной и той же работой или за многими занятиями одновременно. Я никогда не видал его умственно уставшим, никогда мысль его не находилась в бездействии, даже при самом большом физическом изнеможении. Никогда ни один человек не был до такой степени способным предаться всецело тому, чем он в данную минуту был занят, и никто не умел лучше распределять своего времени для разнообразных дел, которые ему предстояли”. Сам Наполеон говорил о себе: “Когда я желаю прервать какое-нибудь занятие, я запираю ящик и отпираю другой. Поэтому все дела у меня не перепутываются между собою и не утомляют меня. Когда я хочу спать, я запираю все ящики и этого достаточно, чтобы немедленно заснуть”. Наполеон действительно обладал способностью заснуть всегда и везде, когда сам вздумает.

В деловом отношении Наполеон знал состояние дел каждого департамента министерства не хуже самого министра. “Я всегда тружусь и постоянно размышляю, – говорил Наполеон. – Если у меня во всякое время на все как бы готов ответ, то это потому, что прежде, чем предпринять что-нибудь, я долго обдумываю и предусматриваю, что из этого может выйти, но дух тайно и внятно подсказывает мне, что мне в том или другом случае надо делать или сказать. Я работаю всегда, даже обедая, даже сидя в театре. Я часто просыпаюсь ночью и сажусь за работу”. Пеле-де-ля-Ловер говорит: “Наполеон часто задерживал нас в Сен-Клу от 9 часов утра до 5 вечера, предоставляя нам отдых на четверть часа, когда он удалялся в свои покои, а нам в большой галерее приготовлялась закуска. В конце заседания он был так же свеж и бодр, как и в начале. Великий канцлер часто должен был объявлять, что за поздним часом заседание не может продолжать, и Бонапарт всегда шутил, уверяя, что находит его предупреждение преждевременным”.

Кроме общих собраний, Наполеон председательствовал и на заседаниях частных советов разных секций, которые начинались с десяти часов вечера и часто длились до шести утра. Он иногда ночью совещался с министрами и, когда последние нередко засыпали от утомления, будил их словами: “Проснитесь, проснитесь, гражданин, всего два часа: надо заслужить жалованье, которое дает нам народ”. После ночных заседаний он часто брал ванну, после которой находил возможным снова работать. “Час посидеть в ванне для меня то же, что четыре часа сна”, – говорил он.

Неутомимо работая сам, Наполеон того же требовал и от других, беря, однако, от каждого не больше того, что он мог дать.

“Каждому человеку свое место”, – говорил Наполеон. Никогда члены сената, законодательного корпуса или трибуната не уходили от Бонапарта, не получив каких-нибудь полезных советов; они встречали в нем, вместо спеси, которая так обычна в карьеристах, достигших власти, необыкновенную любознательность, источником которой была преданность общему благу и уважение к общественному мнению. Он большей частью сам вызывал те мысли и соображения, которые хотели ему представить, и охотно входил в обсуждение мнений, противоположных его собственным. Его разговоры были настоящими “государственными советами” (Редерер).

Если в эпоху революции говорили очень много о свободе, то редко когда на деле пользовались такой свободой, как теперь. Наполеон с необыкновенным искусством, для достижения внутреннего мира и порядка, умел расположить к себе самые враждебные к новому режиму партии, проявляя тонкий такт, выходящие из ряда политическое чутье и необыкновенную деликатность. Он предоставил эмигрантам искать конфискованные, но непроданные имения, чем очень многих привлек на свою сторону. Многим якобинцам вернул занимаемые ими прежде должности. Наполеон отдавал должное народному чувству и в прошлом, выразив, например, одобрение национальному совету Орлеана за намерение воздвигнуть памятник Жанне д'Арк. Когда во время своей поездки по Нормандии Наполеон остановился в Иври, то, въезжая в город, воскликнул: “Слава лучшему из французов, восседавшему на престоле Франции”, относя эти слова к Генриху IV.

Несмотря на присущее гениальной, полуварварской и полуцивилизованной натуре Бонапарта презрение ко всяческим установленным рамкам и ограничениям, он в глубине сердца обладал ясным сознанием, что добро порождается только добром, и задавался совершенно определенною целью сделать все, что может, для возрождения общества в добрых началах. У него лично не было отечества, так как все его патриотические стремления погибли в неудачной попытке корсиканцев возвратить себе самостоятельность. Быть может, именно поэтому он и придавал так мало значения территориальным границам и оказывался не в состоянии понять могущества национальных уз. Не обладая в настоящем искренней верой и благочестием, он с детства не лишен был религиозного чувства и теперь сознавал его значение как для отдельного лица, так и для общества. Во время экспедиции в Сирию он велел служить обедню в церкви Назарета; когда ж он стал главой государства и когда ему пришлось рассматривать религию как один из элементов, необходимых для благоустроенного общества, и как орудие правления, он не замедлил воспользоваться удобным случаем и ярким образом высказать те чувства, которые всегда питал к религии.

Будучи в Милане, Наполеон обратился с следующей речью к духовенству: “Я желал вас видеть всех вместе, дабы высказать вам свои чувства по поводу религии, религии апостольской, римской, которая одна может принести истинное счастие благоустроенному обществу и укрепить основы разумного правления”.

Наполеон не чужд был и суевериям. Он искренне верил в свою звезду. Он верил в предсказания и задумывался над их смыслом. Своих взглядов в этом отношении он не думал даже скрывать. Наблюдавшиеся у Наполеона припадки усиленной чувствительности многие объясняли истерическим темпераментом. В обществе зачастую он угрюмо молчал. Ему случалось иногда проливать слезы при таких обстоятельствах, когда это для мужчины могло считаться неприличным. В еще более редких случаях у него обнаруживалось нечто вроде умственного расстройства (Слоон).

Наполеон сам иногда сознавал нечто странное в себе. Однажды он сказал де Жирардену, стоя перед памятником Жан Жаку Руссо, следующее: “Лучше было бы, если бы этот человек никогда не существовал”. – “Почему же это, гражданин консул?” – “Это он подготовил революцию”. – “Я полагаю, что вам-то не следовало бы жаловаться на революцию”. – “Посмотрим, будущее покажет, не лучше ли было бы для спокойствия страны, если бы ни Руссо, ни я никогда не появлялись на свет Божий”.

Вместе с этим Наполеон был крайне обидчив и легко огорчался каждой оппозицией. Он считал все нападки на руководимое им правительство как лично направленные против него, как интриги, имевшие целью отнять у него власть.

Но будучи даже на высоте своей славы, Наполеон всегда был доступен и добр к маленьким людям и боевым своим товарищам. “Я получил твое письмо, любезный товарищ, – пишет он одному сержанту. – Знаю твои заслуги. Ты один из храбрых гренадеров нашей армии. Твое имя внесено в список ста храбрецов, которых я приказал наградить почетными саблями. Все солдаты твоей полубригады находят тебя достойным этой награды. Мне очень бы хотелось с тобой свидеться. Военный министр пришлет тебе предписание явиться в Париж”.

Вечером после битвы при Монтебелло, в которой простой новобранец Куанье, не умевший ни читать, ни писать, отличился выдающейся храбростью, он был представлен в десять часов вечера первому консулу. Наполеон шутя взял своего посетителя за ухо и держал таким образом в продолжение всей краткой с ним беседы… Не удивительно, что подобное обращение Наполеона с простым солдатом производило сильнейшее впечатление на умы французского народа и вызывало страстное ему поклонение.

Подводя итог настоящему положению дела во французской республике, с положительностью можно было сказать, что республика, в которой глава государства настойчиво твердил, что он управляет волею народа, de facto превращалась в либеральную империю под державою человека, неуклонно стремившегося к самой неограниченной власти. Здание французского государства от вершины до основания было переделано, обновлено и подведено под новый ход. Французский народ, достигший равноправности перед лицом закона, гордился своими учреждениями, хотел видеть плоды своего государственного переустройства и вовсе не имел в виду ставить преграды деятельности своего кумира. Французы были искренне убеждены, что пламенное их чувство патриотизма к обновленной Франции является, в сущности, тождественным с беззаветною преданностью человеку, который помогал ее возрождению и приписывал себе причину такового.

Поэтому весьма естественно было для французов обращение сената в марте 1804 г. к Наполеону, чтобы он принял меры к сохранению “сынам содеянного им для отцов”. Предложение было внесено в трибунал и государственный совет и всюду прошло почти единогласно. Наполеон был избран волею народа императором Франции, причем он окружил себя надлежащим и соответствующим двором. Всем его сподвижникам досталось каждому по делам его.

Став императором, Наполеон, однако, понимал под империей нечто иное, чем весь остальной род человеческий. Империя для Наполеона – это не была Франция. Франция – это географическая единица, составлявшая только частицу того великого, рисовавшегося в фантазии Наполеона, целого, к которому он стремился. “Все сделанное мною до сих пор, собственно говоря, еще ничтожно, сравнительно с тем, что предстоит сделать. В Европе водворится мир только тогда, когда в ней установится единоначалие, когда в ней будет император, царствующий над королями и распределяющий королевства между своими помощниками. Одного он назначит итальянским, другого – баварским королем, третьего – швейцарским ландманом, четвертого – голландским штатгальтером, и все они будут занимать соответственные должности при императорском дворе… Вы скажете, что это лишь подражание плану, по которому была построена Карлом Великим германская империя; но вспомните, что ничто не ново под луною, что политические учреждения описывают сомкнутые орбиты, в которых зачастую надо возвращаться к прежним комбинациям…” Мио де Мелито пишет: “Пред нами предстал новый монарх, и притом не заурядный монарх, а нечто вроде царя царей…”

Таким образом, идеалом Наполеона был Карл Великий и воссоздание всемирной монархии, в которой Франция играла бы главную роль и служила бы только главной резиденцией. Свои мечты Наполеон скоро проявил и на деле. Вполне мечтая повторить деяния Карла Великого, Наполеон устроил свой придворный штат и государственный строй по тому типу, как это было у Карла. Мало того, Наполеон решил провозгласить себя императором именно в том городе, который составлял главный центр деятельности Карла. С этой целью он отправился в Аахен. Последовал ряд блестящих празднеств и торжеств, на которые притекли все германские князья, герцоги и короли. Даже римско-германский император, австрийский Франц, прислал своих делегатов в Аахен с приветствием новой царственной четы, как бы не замечая того, что во всем этом высказывалось явное посягательство на его имперские права. Только русский император воздержался от приветствия и преклонения перед новым светилом.

Наполеону недоставало одного – признания его державных прав церковью и освящения их папским благословением. Вскоре совершилось и это. Папа – владетельный князь силою вещей становился соподчиненным агентом великого императора и потому папа – глава церкви должен был поступиться своим достоинством, чтобы спасти папу – главу мелкого государства. Поэтому Пий VII, при первых же предложениях со стороны Наполеона, согласился помазать его на царство. Мало того, Карл Великий для такого признания его церковью главою всемирной империи должен был прибыть в Рим; Наполеон же потребовал папу к себе в Париж. И папа прибыл.

Здесь раздавались великие милости, и он их рассчитывал получить, хотя и ошибся.

Коронование последовало 2 декабря 1804 г. в знаменитой Notre-Dame de Paris. Окруженный блестящей свитой, при громе пальбы из орудий и неумолкаемых криках стотысячной толпы, Наполеон явился в собор Богоматери. Когда Наполеон стал на указанном месте, папа, сойдя с престола, при всеобщей тишине, провозгласил величественный гимн: veni Creator. Затем, держа перед собою библию, папа спросил на латинском языке императора: обещается ли он делать все зависящее для водворения законности, справедливости и мира в церкви и среди его подданных. Император возложил обе руки на библию и торжественно произнес “profiteor”! Началось молебствие. Во время обедни император должен был получить из рук папы перстень, мантию и корону. Первые две регалии император взял из рук папы, но в то самое мгновение, когда папа поднял уже корону, император крепко схватил ее руками и плотно надел на свою голову. Точно так же собственноручно Наполеон возложил корону и на Жозефину. Папа был озадачен, но не лишился самообладания. Он обратился к Наполеону и произнес: “Да утвердит вас Господь на этом престоле и да удостоит вас Христос править купно с ним в вечном его царствии…” Затем, дав ему лобызание мира, папа воскликнул: “Vivat imperator in aeternum!” Оглушительные крики несметной толпы подхватили восклицание папы и разнесли по всему Парижу… По окончании богослужения к Наполеону подошли президенты всех высших учреждений империи. Наполеон, возложив руки на библию, произнес: “Клянусь отстаивать принципы революции и целость французской территории; клянусь управлять в интересах благоденствия, счастья и славы французского народа!..” После принесенной присяги императора на служение народу старший герольд провозгласил: “Трижды августейший император Наполеон коронован и воссел на престоле! Многая лета императору!..” Ответом был гром пушек и неумолкаемые восклицания стотысячной толпы. Наполеон сказал Жозефине: “Я выиграл сражение”. Да, Наполеон выиграл, а папа проиграл, так как уехал из Парижа, не добившись исполнения своих мечтаний. Естественно, не с добрым сердцем по отношению к Наполеону папа оставил Париж. Итак, ныне Наполеон стал императором волею народа и милостию Божиею.

Для полноты выполнения замыслов Наполеона о всемирной империи ему недоставало коронования короною Италии, дабы стать римским императором. Ожидать этого ему пришлось недолго.

Государства, находившиеся в зависимости от Франции, следуя примеру своей метрополии, меняли тоже свои конституции и переходили от директорий к консульствам. Теперь оставалось сделать следующий шаг и провозгласить империю. Стараниями людей близких и умелых все дело обделалось скоро и гладко. 26 мая Наполеон, провозглашенный итальянским королем, собственноручно короновал себя в миланском соборе железною ломбардскою короною. Возложив корону на себя, Наполеон сказал: “Бог дал мне ее, пусть побережется тот, кто вздумает до нее коснуться!”

Когда данное лицо или общество преуспеет, то оно всегда порождает к себе во многих неудовольствие, недоброжелательство, вражду и ненависть. Да это и естественно. Успехи одного захватывают отрицательно соседей и, следовательно, пропорционально степени успехов и усиления положительных сторон жизни одного порождают отрицательные явления в другом. Так было и здесь. Успех и возвышение Наполеона и Франции вызвали неудовольствие и враждебные действия в соседних государствах. Стремления и планы Наполеона стали ясны для всех, и потому неудивительно, что против Франции составилась новая коалиция, в совокупности всех государств Европы.