Текст книги "Из недр царского флота к Великому Октябрю"
Автор книги: Павел Дыбенко
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)
6. Требование Кронштадтского Совета о выборности всех должностных лиц, в том числе комиссара Временного правительства, мы признаем правильным и соответствующим основным лозунгам демократии.
7. Мы находим, на основании изложенного, резолюцию, принятую по отношению к Кронштадту Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов, глубоко ошибочной и основанной на очевидном недоразумении, поэтому мы считаем необходимым пересмотр этой резолюции.
8. Мы признаем Кронштадт передовым отрядом российской революционной демократии и считаем нужным оказать ему поддержку".
Принятие этой резолюции ясно свидетельствует о том, что те, кто шел за меньшевиками и эсерами, не всегда были с ними, и особенно, когда вопрос касался выборных организаций – Советов.
10(23) июня на Сенатской площади состоялся многотысячный митинг (на митинге было до 15 тысяч человек). Кронштадтцы целиком и полностью завоевали сочувствие и симпатии участников митинга. После кронштадтцев выступали гельсингфорсцы и ревельцы, которые дали клятву не допустить возможности торжества буржуазии и ее лакеев, не дать им разъединить силы моряков-балтийцев. Этот митинг является историческим и в том отношении, что на нем был положен конец враждебности между моряками отдельных баз, а контрреволюционные силы, в том числе меньшевики и эсеры, почувствовали до известной степени свою оторванность и незнание настроений моряков. Митинг закончился шествием на братскую могилу в Брунс-парк.
Из Гельсингфорса кронштадтская делегация направилась в Ревель. Посещение делегацией кронштадтцев кораблей Ревельской базы тоже дало весьма плодотворные результаты.
Керенский в Балтийском флоте
Не успел закончиться I съезд моряков Балтийского флота и не успела вернуться из поездки кронштадтская делегация, как в правительственных и подпевающих им газетах поднялся сплошной вопль: в Балтийском флоте царит анархия, флот разлагается, не подчиняется Временному правительству; флот насыщен немецкими шпионами; флот предает родину и революцию. Вскоре была получена телеграмма от Керенского на имя командующего Балтийским флотом и правительственного комиссара Онипко о принятии самых решительных мер по искоренению анархии в Балтфлоте, об аресте "немецких" шпионов (читай: большевиков). Одновременно с провокационной травлей Балтийского флота в Центробалте были получены сведения, что Черноморский флот целиком подпал под влияние контрреволюционного адмирала Колчака и что Черноморский флот выносит резолюции и послал в Петроград делегацию к правительству с требованием принятия самых решительных мер против анархии, разложения и предательства Балтийского флота. Прибывшая в Петроград делегация от Черноморского флота во главе с Колчаком и лжематросом Баткиным сделала доклад Временному правительству, в целом ряде полков Петроградского гарнизона и на заводах о верноподданничестве Черноморского флота Временному правительству, доказательством чего служит посылка от черноморцев на сухопутный фронт отрядов добровольцев-моряков во главе с самим Баткиным.
Посещение Петрограда Колчаком и Баткиным произвело фурор среди всей контрреволюции, петроградской обывательщины, меньшевиков и эсеров. Журналы и газеты, помещая их портреты, воспевали хвалебные гимны "героям и защитникам" родины и революции.
Видя преданность черноморской делегации Временному правительству, г. Керенский возложил на нее весьма тяжелую миссию: вылечить Балтфлот от "анархии", организовать из балтийцев ударные батальоны и двинуть их против немцев. В целях облегчения выполнения столь тяжелой и сложной миссии делегацию черноморцев снабдили широчайшими полномочиями, а г. Керенский отдал приказ: "Родина и революция в опасности. Враги-немцы грозят походом на Петроград сердце революции. Приказываю всем верным сынам отечества и революции немедленно записаться добровольцами на фронт. Из добровольцев моряков-балтийцев сорганизовать 6 батальонов, которым собраться в Ревеле и ожидать особых инструкций и распоряжений. Срок формирования – 5 дней".
Приказ разослан и получен в Балтфлоте. Керенский был вполне уверен в успешности и точности выполнения его приказа. Одна беда: он позабыл о существовании Центробалта и о 2-м пункте его устава, где говорится, что приказы и распоряжения по отношению к морякам-балтийцам не имеют законной силы без одобрения Центробалта. Центробалт же, получив срочный приказ и распоряжение военного министра г. Керенского, тоже срочно разрешил вопрос. Не созывая пленума из-за срочности, президиум наложил следующую резолюцию: "Ввиду недостатка специалистов на кораблях и угрозы наступления немецкого флота ни один матрос, верный революции, не может покинуть корабль. Излишек офицеров может быть, в порядке приказа, откомандирован на сухопутный фронт. Тот, кто добровольно покинет корабль, исключается из списков флота и считается дезорганизатором последнего.
Председатель Центробалта Дыбенко. Секретарь – Соловьев".
Распоряжение тут же было разослано во все базы и на все корабли, а на следующий день принятое решение было доложено пленуму Центробалта, где после непродолжительных споров с приверженцами Керенского разосланная телеграмма была утверждена, а приказ Керенского отменен.
В ответ на приезд черноморской делегации в целях лечения Балтфлота от "анархии и разложения" решили послать им приветственную телеграмму с указанием, что мы с радостью их ждем, но просим принять и нашу делегацию для ознакомления с положением в Черноморском флоте. Обменявшись приветственными телеграммами, в точности выполнили и посылку делегаций. Посланные нами представители в Черноморский флот по прибытии на место оказались, с одной стороны, "плохими" дипломатами, а с другой, как говорится, забравшись в чужой огород, начали по-своему хозяйничать.
Делегация Балтфлота, прибыв в Севастополь и ознакомившись с настроениями моряков на кораблях, на обширном митинге потребовала убрать адмирала Колчака как самого отъявленного контрреволюционера и предателя революционных моряков. Результатом деятельности делегации Балтфлота и чернофлотцев явилось перерождение чернофлотцев, которые, сорвав шпагу с своего властелина адмирала Колчака и бросив ее за борт корабля, потребовали от Временного правительства убрать из Черноморского флота Колчака.
Действия нашей делегации не обошлись без "неприятностей" для Центробалта: черноморские комитетчики по телеграфу запросили подтвердить правильность полномочий делегации и в первую очередь – ее председателя товарища Чугунова, угрожая в противном случае арестом делегации. Много потом Центробалту пришлось писать "дипломатических писем", дабы оградить свою делегацию от возможности ареста на обратном пути в Балтфлот с докладом о своей работе.
За "разложение" черноморцев Керенский еще пуще прежнего стал метать огненные стрелы против Балтфлота и в первую голову – против Центробалта... В заключение Керенский лично решил посетить Балтфлот и на месте принять решительные меры по искоренению "крамолы".
Накануне приезда Керенского представители Финляндского областного исполнительного комитета совместно с командующим Балтфлотом и несколькими членами Центробалта устроили совещание о порядке встречи министра. На совещании было принято следующее решение: для встречи министра выделить от всех частей флота и армии почетные караулы, выстроив их шпалерами от вокзала до здания Гельсингфорсского исполнительного комитета. Встречать министра на перроне при выходе из вагона будут: командующий флотом, председатели областного исполнительного комитета, Гельсингфорсского исполнительного комитета, представители от меньшевиков и эсеров и в последнюю очередь представитель от Центробалта.
В связи с принятым решением по флоту был отдан соответствующий приказ. Однако через несколько часов после состоявшегося совещания вернулись из командировки большинство членов Центробалта и, узнав о состоявшемся решении, созвали пленум Центробалта. На заседании было принято следующее решение. Приказ командующего о параде в части, касающейся флота, отменить. Министра могут встречать по своему желанию гуляющие на берегу. Командующему флотом поручается согласовать вопрос, с пехотным командованием о посылке на вокзал к приходу поезда оркестра.
Получив решение Центробалта, командующий флотом, представители областного и Гельсингфорсского Советов, меньшевистские и эсеровские лидеры, негодующие, явились к нам на маленькую "Виолу". Грозя Центробалту от имени министра репрессиями, требовали отменить принятое решение. Центробалт остался непреклонен, оставив в силе принятое решение.
К 11 часам утра в день приезда морского и военного министра Керенского перрон Гельсингфорсского вокзала и прилегающая к вокзалу площадь представляли сплошное море голов. Среди разношерстной публики, пришедшей встретить и приветствовать "народного" министра, большинство состояло из представителей гельсингфорсской буржуазии и обывательщины. Почти совершенно отсутствовали рабочие, от имени которых собрались приветствовать Керенского меньшевики и эсеры.
К перрону медленно подходил поезд с министром. Море голов зашевелилось. Представители местной власти во главе с командующим флотом построились в "кильватер", приготовившись чинно приветствовать министра. С повязанной рукой, на перрон вышел Александр Федорович в сопровождении кавалькады юных адъютантов. Навстречу – громовой раскат "ура". Встречающий один за другим подходят с приветствиями, выражая свою преданность и радость по случаю приезда столь долгожданного гостя. Пришла и коя очередь приветствовать от имени Центробалта. Рапортую, стараясь точно выразить требования и пожелания Балтфлота. Поморщился министр, но, видно, на народе не счел удобным прервать не по душе пришедшийся ему рапорт.
По окончании приветствий министр в сопровождении командующего флотом и представителей местной власти в автомобиле отправился в здание Гельсингфорсского Совета на торжественное заседание. Центробалт не был приглашен на торжественное заседание в знак наказания за непокорность.
Возвратившись на "Виолу", доложил о происшедшем Центробалту. Приверженцы Керенского остались весьма недовольны и были уверены, что теперь Центробалту не сдобровать. Министр соизволит за непочтение нас арестовать и разогнать.
Торжественное заседание длилось около трех часов. В эти столь длинные, "томительные" часы мы все же не теряли надежды, что в конечном итоге министр смилуется и соизволит посетить маленькую "Виолу" и ее обитателя – непокорный Центробалт. Его посещение было необходимо для разрешения ряда спорных вопросов и с правительством и с командованием флота.
Вдруг телефонный звонок. Подхожу к аппарату:
– Слушаю. Центробалт.
– У телефона секретарь народного министра Керенского – Онипко. Министр Керенский приказал всему Центробалту ровно к четырем часам дня явиться на "Кречет" к командующему Балтийским флотом.
– Помилуйте! Центробалт ведь учреждение. Мы полагаем, что не учреждение ходит к министру, а министр – в учреждение. У нас ряд срочных и существенных вопросов, требующих немедленного разрешения. Доложите министру, что мы просим его зайти к нам.
Онипко ушел. В Центробалте – опять споры. Все надежды на возможность прихода министра как будто рухнули.
– Помилуйте, как это не придет? Ведь он же морской министр? Приехал-то он на флот, как же он обойдет нас?
Недолго тянулись эти споры и нетерпеливые ожидания.
Министр, выйдя из Совета, прямо направился на "Виолу". Встретили его по старому морскому обычаю – с фалрепными, рапорт отдали и пригласили на заседание. Министр нервничает и заявляет, что у него только полчаса свободного времени, которое он и может уделить нам.
Наш маленький зал не вмещает всех гостей. Многие остаются в коридоре. Чтобы не терять времени открываю заседание.
– Слово для приветствия предоставляется народному министру Керенскому.
С жаром, с дрожью в голосе, с нотками плохо скрываемой злобы, красноречиво приветствует и тут же "по-отечески" пробирает нас министр. Говорит красно, да не о деле. Вдруг, забыв дисциплину, встает один из членов Центробалта, матрос Ховрин, и заявляет:
– Товарищ председатель! Я полагаю, что мы собрались не для митингования, а чтобы разрешить ряд практических вопросов. Полагаю, что господину министру следовало бы прямо перейти к делу.
– Товарищ Ховрин, я вам ставлю на вид, что вы позволяете себе прерывать министра.
Но Керенский уже потерял равновесие; судорожно сжав кулаки, он обрывает свою речь и бросает:
– Состав Центробалта придется пересмотреть. Адъютант, запишите.
Соглашаюсь с ним, что, и по нашему мнению, некоторые элементы (подразумеваю меньшевиков) следует удалить, ибо они мешают планомерной работе.
Между тем один за другим, с готовыми резолюциями, подкладываем проекты и доклады, в том числе и злосчастный устав. Не знаю, что повлияло на Керенского, может быть, просто не доглядел, но на уставе появилась его подпись и надпись: "Утверждаю".
Уехал министр, и долго мы ждали, когда встретимся снова. Да только вторично пришлось поехать не ему к нам в гости, а мы к нему в Петроград явились в июльские дни. Но там уже он с нами рассчитался не "по-отечески": арестовал, прикладами нас юнкера избили в подвале Зимнего и после того надолго упрятали в "Кресты".
Июльские события
Приказ и призыв Керенского об июньском наступлении, а также посылка им в армию и во флот агитаторов за наступление вытянули всю матросскую массу и солдат пехотных полков на Сенатскую площадь Гельсингфорса. Сенатская площадь в течение двух недель являлась ареной политической битвы: с одной стороны, меньшевики и эсеры, призывавшие флот и армию последовать призыву Керенского, с другой – большевики, разоблачавшие всю подноготную данного наступления, замысел буржуазных лакеев продолжать войну до победного конца. В результате битвы весь флот Гельсингфорсской базы почти единогласно вынес резолюцию недоверия Временному правительству и Керенскому, выпустил воззвание против наступления и требовал смены правительства. Атмосфера во флоте к моменту июльских событий была настолько напряженной, что достаточно было малейшего необдуманного шага со стороны Временного правительства, чтобы флот выступил против него с оружием в руках. Временное правительство, систематически защищавшее исключительно интересы буржуазии, не могло не совершать вызывающих актов. Первым из таких актов явилась телеграмма помощника военного министра капитана 1 ранга Дудорова на имя командующего Балтийским флотом от 3 июля за No 8295 следующего содержания: "Временное правительство по соглашению с Исполнительным Комитетом Советов рабочих и солдатских депутатов{15} приказало принять меры к тому, чтобы ни один корабль без вашего на то приказания не мог идти в Кронштадт. Предлагаю не останавливаться даже перед потоплением такого корабля подводной лодкой, для чего полагаю необходимым подводным лодкам занять заблаговременную позицию.
Подпись: Дудоров"
Помимо этой телеграммы, на имя командующего флотом и состоявшего при нем комиссара Временного правительства Онипко был получен ряд секретных распоряжений и инструкций в зашифрованном виде, которые в первый момент были скрыты от Центробалта. Права Центробалта были нарушены, и Центробалт того же 3 июля арестовал комиссара Онипко и назначил при командующем флотом, в связь, минную оборону и на отряд подводных лодок своих комиссаров. Вслед за первой телеграммой была получена и другая, следующего содержания: "С. Секретно.
Комфлоту Вердеревскому.
Временное правительство по соглашению с Исполнительным комитетом приказывает немедленно прислать "Победитель", "Забияку", "Гром", "Орфей" в Петроград, где им войти в Неву. Идти полным ходом. Посылку пока держать в секрете. Если кто из миноносцев не может быстро выйти, не задерживать других. Начальнику дивизиона по приходе явиться ко мне. Временно возлагает... [дальшепропуск, не было расшифровано] и если потребуется противодействие прибывающим кронштадтцам. Если, по вашим соображениям, указанные миноносцы прислать невозможно совершенно, замените их другим дивизионом, наиболее надежным.
No 2294.
Дудоров".
Получив эти телеграммы, Центробалт в целом, в том числе даже единомышленники Керенского, был возмущен провокацией Временного правительства, требовавшего начать братоубийственную бойню между отдельными частями флота. На экстренном заседании Центробалта было решено созвать пленарное заседание совместно с судовыми комитетами, объявить всему флоту о провокации Временного правительства, поставить вопрос о немедленной передаче власти Советам, а. также о посылке делегации от кораблей с требованием ареста Дудорова и Лебедева.
Утром 4 июля в 3 часа была получена еще телеграмма следующего содержания: "Гельсингфорс, Комфлот. Ревель,
Старшему на рейде и коменданту крепости.
Из Петрограда, Генмора,
4 июля в 2 часа 10 минут.
3 июля первый пулеметный полк начал агитацию, призывая воинские части к вооруженной демонстрации против Временного правительства. Некоторые части, вопреки распоряжению Совета рабочих и солдатских депутатов, вышли с оружием на улицу. На Невском и в некоторых других частях города, по невыясненным еще причинам, открылась стрельба из пулеметов и беспорядочная ружейная стрельба. По поступившим сведениям, пострадало несколько человек слегка. На Невском три вооруженных полка демонстрантов при первых, неизвестно кем произведенных выстрелах рассеялись. Большинство частей, в том числе оба экипажа, не выступили, ожидая распоряжения от Комитета рабочих и солдатских депутатов. К 1-му часу ночи демонстрация начала возвращаться в казармы. Порядок, видимо, восстанавливается. Если события изменят свой ход, буду вам сообщать.
No 8275.
Дудоров".
Одновременно в ночь на 4 июля были перехвачены телеграммы на имя главковерха о вызове с фронта надежных частей для подавления восстания в Петрограде.
Полученные телеграммы говорили о начавшееся мирной демонстрации против Временного правительства. Но Временное правительство само провоцировало вооруженное столкновение как в Петрограде, вызывая войска с фронта, так и в Балтийском флоте, отдавая распоряжение поставить на позиции подводные лодки и в случае необходимости топить корабли, идущие в Кронштадт, а также вызывая миноносцы для борьбы с направляющимися для участия в демонстрациях в Петроград кронштадтцами.
Июльские события начались. Гельсингфорсский Совет 4 июля с утра до позднего вечера искал формулы компромиссного решения об отношении к Временному правительству. Перед ним стояла неразрешимая задача: меньшевистское и эсеровское болото, составлявшее большинство совета, обязано было, с одной стороны, настаивать на вынесении решения полного доверия и поддержки Временному правительству, а с другой стороны – вся матросская и солдатская масса требовала передачи полноты власти Советам. К вечеру незначительным большинством Совета была принята резолюция, порицавшая тех, кто выступит для участия в демонстрации с оружием в руках. Такое решение вызвало возмущение присутствовавших членов Центробалта и представителей судовых комитетов. Представители Центробалта заявили, что они решили послать корабли в Петроград, не только не по приказу Временного правительства – для борьбы с кронштадтцами, а для поддержки последних, причем было заявлено, что решение о посылке судов принято на дневном заседании Центробалта. Заявление членов Центробалта произвело ошеломляющее впечатление на всех присутствовавших меньшевиков и эсеров. Дальнейшее заседание Гельсингфорсского Совета было прервано, и все присутствующие на заседании направились на "Полярную Звезду"{16} для участия в открывающемся заседании Центробалта совместно с судовыми комитетами.
В течение 4 июля вследствие нерешительности и растерянности местных гражданских властей в городе царило полное безвластие. Центробалт вынужден был во избежание эксцессов выслать вооруженные патрули. К вечеру на всех судах и в пехотных частях царило весьма возбужденное настроение: требовали посылки в Петроград на помощь петроградским рабочим и кронштадтцам кораблей в целях предъявления требований о передаче власти Всероссийскому Съезду Советов, а также ареста Лебедева и Дудорова.
В 19 часов 30 минут на "Полярной Звезде" Центробалт открывает пленарное заседание совместно с судовыми комитетами и представителями от всех воинских частей и Гельсингфорсского Совета. Меньшевики пытались вести перед заседанием агитацию среди собравшихся матросов, но тут же были удалены самими матросами. Исход заседания был предрешен. На повестке дня стоял один вопрос: о передаче власти Советам. На заседание был приглашен командующий Балтийским флотом, которому перед основным докладом было предоставлено слово для оглашения полученных телеграмм и распоряжений за подписью Дудорова и Лебедева. После оглашения телеграмм и отказа командующего выполнить распоряжения Временного правительства собранием была принята единогласно при одном воздержавшемся резолюция Центробалта. На этом же собрании была избрана делегация, которая, получив резолюцию и наказ, отправилась на четырех миноносцах в Петроград.
Рано утром 5 июля, когда первые лучи восходящего солнца осветили залив, к Центробалту подошли четыре миноносца. На них пересела делегация, и с развевающимися красными стягами миноносцы вышли из гавани. С кораблей матросы, стоя во фронте, провожали делегацию и уходящие миноносцы криками "ура"; В эти минуты никто не допускал мысли, что наша делегация вместо выполнения возложенной на нее миссии по приходе в Петроград очутится в "Крестах". В течение суток все с напряжением ждали ответа от посланной делегации. Поздно вечером были получены разноречивые сведения, которые поставили в тупик Центробалт.
5 июля в 2 часа 10 минут была получена следующая телеграмма: "Гельсингфорс. Онипко.
Совет депутатов.
Положение в Петрограде тревожно; приблизительно четверть предприятий бастует; в городе идут демонстрации, большей частью вооруженные, разъезжают автомобили с пулеметами и скорострелками, наводя панику на население. Во многих местах беспорядочная стрельба с жертвами. Паника усиливается провокацией. Лозунг: "Вся власть Советам"; в действительности все движение направлено против Советов. Были попытки ареста Чернова, Керенского; на улицах много пьяных; ведется погромная агитация. Уступок никаких вооруженному давлению и угрозам Совет не сделает. Из армии шлют телеграммы протеста против петроградских полков. Революция в опасности. Опираясь на верные революции войсковые части, Совет исполнит свой долг до конца.
Войтинский".
В 3 часа 15 минут 5 июля была получена вторая телеграмма: "Гельсингфорс. Комфлот.
Временное правительство и Исполнительный Комитет указывают на недопустимое поведение частей Балтийского флота в лице береговых и; судовых команд Кронштадта, арестовавших министра-социалиста Чернова, освобожденного только после настойчивых уговоров, исходивших от Троцкого, и выступивших против распоряжений органов всероссийской демократии, Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, угрожая своими действиями революции и действуя против верных революции войск, чем был вызван ряд кровавых столкновений на улицах Петрограда.
Дудоров".
Последняя телеграмма махрового черносотенца Дудорова, который якобы тоже опирается на так называемую всероссийскую "демократию" и верные революции войска, вызвала новое возмущение среди моряков. Теперь было понятно, что вместо ареста Дудорова и Лебедева за провокацию против флота арестована посланная нами делегация. В 5 часов вечера 5 июля судовые комитеты вновь потребовали созвать пленарное заседание совместно с Центробалтом. На этом заседании вновь была принята следующая резолюция: "Центральный комитет Балтийского флота, собравшись 5 июля 1917 г. совместно с судовыми комитетами дредноутов: "Севастополь", "Петропавловск", "Слава", крейсеров "Адмирал Макаров", "Богатырь", "Россия", "Громобой", "Олег", "Баян", "Рюрик", "Диана", посыльного судна "Кречет", яхты "Полярная Звезда", команды штаба командующего флотом, заградителей "Нарова", "Лена", "Зея", "Мета", сторожевого судна "Коршун", эскадренных миноносцев "Самсон", "Лейтенант Ильин", "Гремящий", "Забияка", "Внимательный", "Пограничник", "Амурец", "Инженер-механик Дмитриев", "Искусный", "Легкий", "Донской казак", "Крепкий", "Внушительный", "Войсковой", посыльных судов "Чайка", "Ястреб", команды охраны рейдов, команды службы связи, морской авиации, транспортов "Русь", "Рига", "Митава", "Ша", "Ща", "Снаряд", "Како", "Живете", "Альфа", "Веди", "Буки", "Твердо", "Тамара", "Охранный", "Ударник", "Анадырь", "Защитник", сторожевых судов "Горностай", "Гриф", "Копчик", крейсеров пограничной стражи "Орел", "Блокшив No 9", канонерской лодки "Гиляк", береговой роты минной обороны, миноносца 216, постановил: вторично довести до сведения Центрального Исполнительного комитета Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, что нами будет признана только власть, выдвинутая из состава Всероссийского Съезда Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Поворота к прежнему быть не может. Мы напоминаем, что всякое промедление смерти подобно.
Каждая минута безвластия наносит удар революции".
Резолюция принята единогласно против одного. Голосовало "за" 246 человек.
После принятия этой резолюции в Центробалте решено было послать новую делегацию с двумя миноносцами. 6 июля на рассвете вышли еще два миноносца. Около 10 часов вечера мы проходили Кронштадт, а к 12 часам вошли в Неву. На прибывших за сутки до нас миноносцах в Петроград из команды никого не было. Точных сведений получить было неоткуда. Едва успели мы выйти на берег, чтобы направиться в Центрофлот для получения справок о местонахождении нашей первой делегации, нас плотным кольцом окружили юнкера, арестовали и повезли на грузовом автомобиле в Зимний дворец. Юнкера далеко не гуманно обошлись с нами при аресте: некоторых избивали прикладами, в том числе автора этих строк, угрожая тут же расстрелять как зачинщиков восстания во флоте. Около Зимнего дворца юнкера снова принялись избивать нас прикладами. В этот момент проходил министр "социалист" Церетели, к которому я обратился с вопросом:
– Что, господин министр, это по-демократически? Так народные министры расправляются с революционными моряками?
Церетели прошел мимо, не удостоив ответом, хотя лично знал меня.
Вечером 6 июля я встретил многих знакомых моряков, но уже не в Центробалте, а в казематах "Крестов".
Балтфлот после июльских дней
Наступили тяжелые минуты. В первый момент казалось, что все погибло. Больше всего мучила мысль: в Центробалте никого не осталось, кто же возьмет теперь на себя руководство Центробалтом? Кто сумеет не допустить именно теперь привести в исполнение обещания Лебедева на I съезде Балтфлота – разогнать не Покорный Временному правительству Центробалт? Все активные работники Центробалта – большевики и им сочувствующие – очутились в "Крестах". Оставалась надежда на команды броненосцев и дредноутов. Они не допустят расправы над Балтфлотом и не дадут разогнать свое детище – Центробалт. Руководство во флоте должен взять на себя оставшийся в Гельсингфорсе любимец моряков Антонов-Овсеенко.
Надежды не совсем оправдались: 10 июля из Гельсингфорса доставили и Антонова-Овсеенко. В "Крестах" он занял "квартиру" по соседству со мной.
Вскоре привезли в Петропавловскую крепость командующего Балтийским флотом адмирала Вердеревского, как невыполнившего провокационный приказ Временного правительства о потоплении судов и разгласившего "тайну" распоряжений. Заключение Вердеревского в Петропавловскую крепость послужило для него этапом к повышению и назначению впоследствии "калифом на час" – последним морским министром Временного правительства.
После июльских событий и многочисленных арестов потянулась вереница тяжелых для Балтфлота испытаний. Господин министр Керенский поспешил издать 7 июля погромный приказ следующего содержания: "С начала революции в Кронштадте и на некоторых судах Балтийского флота, под влиянием деятельности немецких агентов и провокаторов, появились люди, призывающие к действиям, угрожающим революции и безопасности родины. В то время как наша доблестная армия геройски, жертвуя собою, вступила в кровавый бой с врагом, в то время, когда верный демократии флот неустанно и самоотверженно выполнял возложенную на него тяжелую боевую задачу, Кронштадт и некоторые корабли во главе с "Республикой" и "Петропавловском" своими действиями наносили в спины своих товарищей удар, вынося резолюции против наступления, призывая к неповиновению революционной власти в лице поставленного демократией Временного правительства и пытаясь давить на волю выборных от органов демократии в лице Всероссийского Съезда Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Во время самого наступления нашей армии начались беспорядки в Петрограде, угрожавшие революции и поставившие наши армии под удары врага, когда по требованию Временного правительства, в согласии с Исполнительным Комитетом Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, для быстрого и решительного воздействия на участвовавших в этих предательских беспорядках кронштадтцев были вызваны суда флота, враги народа и революции, действуя при посредстве Центрального комитета Балтийского флота, ложными разъяснениями этих мероприятий внесли смуту в ряды судовых команд; эти изменники воспрепятствовали посылке в Петроград верных революции кораблей и принятию мер к прекращению организованных врагом беспорядков и побудили команды к самочинным действиям: смене генерального комиссара Онипко, постановлению об аресте помощника морского министра – капитана первого ранга Дудорова и предъявлению целого ряда требований Исполнительному Комитету Всероссийского Съезда Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.
Изменническая и предательская деятельность ряда лиц вынудила Временное правительство сделать распоряжение о немедленном аресте их вожаков, в том числе Временное правительство постановило арестовать и прибывшую в Петроград делегацию Балтфлота.
Ввиду сказанного выше приказываю:
1. Центральный комитет Балтийского флота немедленно распустить, переизбрав его вновь.
2. Объявить всем судам и командам Балтфлота, что я приказываю немедленно изъять из своей среды подозрительных лиц, призывающих к неповиновению Временному правительству и агитирующих против наступления, представив их для следствия и суда в Петроград.
3. Командам Кронштадта и линейных кораблей "Петропавловск", "Республика" и "Слава", имена коих запятнаны контрреволюционной деятельностью и резолюциями, приказываю в 24 часа арестовать зачинщиков и прислать их для следствия и суда в Петроград, а также принести заверение в полном подчинении Временному правительству. Объявляю командам Кронштадта и этих кораблей, что в случае неисполнения настоящего моего приказа они будут изменниками родины и революции и против них будут приняты самые решительные меры. Товарищи, родина стоит на краю гибели из-за предательства и измены, ее свободе и завоеваниям революции грозит смертельная опасность. Германская армия уже начала наступление на нашем фронте, каждый час можно ожидать решительных действий неприятельского флота, могущего воспользоваться временной разрухой. Требуются решительные и твердые меры к устранению ее в корне. Армия их приняла, флот должен идти с нею нога в ногу.