Текст книги "Доска дьявола"

Автор книги: Павел Давыденко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Рома услышал шорохи, которые можно было принять на чужое дыхание. Он замер и ждал, что сейчас из темноты выступит силуэт, кто-то приблизится… Парень через силу улыбнулся, глядя, как темнота отступает под натиском полукруга света.

Фонарик осветил кучу хлама и инструментов, накрытую полиэтиленовой пленкой. Они с Цыганом использовали ее, заколачивая окно. До Ромы дошло, что шуршала как раз пленка. Вот только никакого сквозняка в подвале не ощущалось.

Парень вновь осветил полиэтилен подрагивающим пучком света. Тени, тени, всякое может привидеться. Но теперь он явственно ощущал, что за ним наблюдают.

Опять послышался шорох – кто-то вдруг будто потянул пленку на куче хлама.

– Кто… здесь? – вырвалось у Ромы.

Пленка продолжала сползать, и в тишине подвала шорохи скребли барабанные перепонки когтистыми лапками.

Пятно света лихорадочно металось по пленке. В какой-то момент Рома заметил две впадины и небольшой бугорок, а под ним еще одно углубление. Все вместе они напоминали лицо. Спустя пару секунд оно обрисовалось еще четче.

Через мгновение послышалось всхлипывание, потом еще одно. Плакала женщина.

– Не надо, – прошептали губы под пленкой. – Отпусти меня, прошу.

Плач со стонами пробирал до мурашек. Рома никак не мог отвести взгляд от… существа, спеленатого как куколка гусеницы, и невольно шагнул назад. Из его горла вырвался кашель.

Теперь глаза-впадины следили за ним.

– Освободи меня… – провыло существо и закашлялось, булькнуло. – Ошвободи! Ошвободи!

Черная жижа оросила пленку изнутри.

– Ошфободи… ошфоподи… ошфопотиииии… – Голос превратился в шелест, а Рома все отступал дальше и дальше, не мигая глядя на то, что осталось под пленкой: слепленное из тел существо, шевелящееся, похожее на огромный ком опарышей. Фонарик потух, и последним, что успел заметить Рома, были руки, ползущие из-под пленки к нему, царапающие бетонный пол обломками гнилых ногтей.

Закричав, Рома бросился из подвала прочь.

***

Солнце казалось тусклым, а двор – пыльным. Девчонки сидели в беседке и смотрели перед собой. Соня пыталась осмыслить произошедшее. Она действительно видела фигуру и ее что-то на самом деле душило? Или же ей показалось? Может, она вошла в какой-то транс?

Лиза расстегнула сандалии и подобрала ступни на лавочку. Телефон лежал перед ней на столике, и она бездумно пролистывала ленту. Когда Соня ее окликнула, Лиза вздрогнула и подняла глаза:

– А?

– Не слышишь?

– Прости, задумалась. – Лиза поморгала. – Голова заболела.

– Что-то Рома там долго уже, – сказал Леха. – Пойдемте проверим?

– Вдруг он специально? – предположил Цыган. – Прикольнуться хочет. Типа, ждет, когда мы пойдем туда, чтоб заорать или выскочить на нас.

Ребята посидели, раздумывая примерно об одном и том же: им совсем неохота идти в подвал. Соня поймала себя на мысли, что, может, с Ромой там случится что-то плохое, и он будет таким же «овощным», как Оля. Остается надеяться, что они все такими не станут в конечном итоге. Дурацкая мысль, но она не давала Соне покоя.

– Алло, что там могло произойти? – хмыкнула Лиза. – Все с ним в порядке, думаю. Но чтоб я еще раз согласилась на такое? Ну нафиг. Давайте и правда, сходим?

– Пять минут еще подождем и сходим, – сказал Цыган. – Но мы же все что-то почувствовали? Верно?

– Самовнушение, – ответила Соня. – Так, Леш?

– Может быть. А может и нет. – Толстяк пожал плечами и полез за сигаретами. Вытащил пачку, но та оказалась пустой. Леха скомкал и выбросил ее, а после стал бездумно вертеть между пальцами зажигалку. Соня давно таких не видела: копеечная, полупрозрачная синяя пластмасска, внутри плещется жидкость.

– Пойдемте все-таки проверим, – сказала Лиза. – А то мало ли.

Но не успела она встать, как они увидели Рому. Он шел медленно и походил на киношного зомби, только раскачивался не так сильно. Да и выглядит относительно ничего – разве что лицо чересчур бледное.

Ребята молча наблюдали, как он приближается к беседке. Загребая кедами пыль, Рома плюхнулся на лавочку и обвел друзей взглядом. Потом полез в карман и, вытащив «Самсунг», протянул Соне.

– Ты… Все норм, а? – спросила Лиза.

Рома молча кивнул.

– А чего доску не забрал? – глянул на него Леха.

– Забыл. Я уже закрыл подвал, так что… – на его шее скакнул кадык, – потом доску заберем.

– Точно все в порядке, бро? – спросил Цыган.

– Да, говорю же! – чуть более раздраженно ответил Рома. – Ладно, концерт окончен. Давайте по домам, расходимся. На созвоне, если что.

Пацаны пожали друг другу руки, Соня попрощалась со всеми и пошла домой. Во рту остался неприятный привкус, как будто от того самого воздуха, что был в подвале. Хотелось пить, тело облепила пленка пота, но физический дискомфорт, конечно, не шел ни в какое сравнение с мыслями и воспоминаниями, крутившимися в голове.

***

Дома Соня застала маму в кресле. Та глядела перед собой и потягивала чайного цвета жидкость из квадратного бокала со скругленными углами. На дне болтались подтаявшие кубики льда. Монотонно гудел сплит, и блаженный холодок царил в квартире.

Соня покосилась на выпивку, но ничего не сказала. Сейчас неохота было заводить старый разговор в очередной раз. Просто после каждой попытки заставить маму образумиться отношения у них становились еще хуже.

Соня уже почти шмыгнула в свою комнату, как услышала:

– Ты где шлялась? Вся грязная.

– Я… Ой, да в подвале с ребятами. Сейчас переоденусь, вещи в стир…

– В подвале с ребятами? – Глаза матери расширились. Она отставила бокал на журнальный столик рядом с собой. – Что вы там делали? Вроде не малолетка уже, по подвалам лазить. А может, как раз потому и полезли, что не малолетка?

Мама хрипло рассмеялась, внутри Сони медленно зарождалось отвращение вперемешку со стыдом.

– Ничего такого мы там не делали. Так, болтали. Там прохладно.

– А-а-а, ясно… Прохладно? Лучше бы дома сидела. Тут тоже не жарко.

– Так давно не виделась с Лизой, а на улице жарко… Вот мы и решили пойти в подвал. Там все цивильно.

– Ну понятно. Вид у тебя какой-то… точно все нормально, Соня-Засоня? – Мама икнула и, не дожидаясь ответа, сделала добрый глоток из бокала.

– Точно, – дернула плечом Соня и пошла в ванную. Так и есть – спина в паутине и пыли. Да еще и пятно как будто мазутное. И в таком виде она шла по улице…

Поморщившись, Соня стащила майку и закинула в корзину для грязного белья.

Зеркало почему-то выдавало искаженное отражение. Соня нахмурилась, пытаясь понять, что ее так напрягает во внешнем виде. Явно не грязная голова и даже не этот синяк на шее. Хм. Такое чувство, будто в отражении другой человек.

Закрыв щеколду на двери, Соня оперлась ладонями о прохладную раковину и разглядывала шею – сажа как будто. Открыла воду и, намочив пальцы, провела ими по пятну. Не стирается. Соня догадалась, что это синяк. Рядом еще один проступает смутно, а вот еще одно пятнышко. Как будто от трения запустился некий механизм. Соню пробрали мурашки. Да, точно, зеркало как будто поменяло ее половинки местами, и девушка прятала взгляд, страшась смотреть на себя.

А еще ей вспомнилось, как она боялась смотреть в зеркала, когда умерла бабушка. Их завесили простынками, и маленькая Сонечка спросила зачем. А мама ответила, что душа бабушки еще здесь, бродит вне тела, и если не завесить зеркала, то душа может попасть в них и остаться меж двух миров… и не найдет покоя.

Соня всерьез в это поверила, и когда по прошествии сорока дней простыни и полотенца сняли с зеркал, ей казалось, что отовсюду на нее смотрит бабушка – только не та добрая, которую она помнила по детству, нет. Озлобленная желтоватая и опухшая от болезни старуха – вот кто постоянно наблюдал за Соней. Мертвая бабушка, конечно же, появлялась в зеркалах, когда Соня отворачивалась – девочка чувствовала ощупывающий взгляд, щекочущий кожу.

По ночам какое-то время Соня спала с включенным светом, и даже спустя год после смерти бабули тревожное чувство не исчезло до конца.

Но ведь тогда она была маленькой, а сейчас выросла, и подобные страхи просто смешны.

Но все-таки Соне казалось, что сейчас за ней наблюдает кто-то незримый. Возможно, тот самый дух, которого они вызвали.

«Это все ерунда, прекращай», – сказала она себе и, скинув шортики, полезла в ванну. Стоило сначала стереть тени и «стрелки», но уже и ноги намочила, сразу не подумала. Ей сейчас нужно расслабиться в прохладной воде, смыть с себя липкий пот.

Да уж, девушка не могла сказать, когда в последний раз испытывала такие эмоции. Вышла, называется, с друзьями погулять. Единственным светлым пятном сегодня было даже не общение с Лизой, а… Рома?

Соня поймала себя на этой мысли и опять смутилась. Почему она о нем думает? И татуировку вспоминает, и губы, и смуглую кожу, которой так хочется коснуться. Да ведь он занят, у них отношения с Лизой!

Странно, но мысли о Роме принесли спокойствие. Соня взглянула в зеркало еще раз, и теперь таинственные пятна не казались ей чем-то ужасающим. Да у нее и раньше возникали синяки не пойми от чего. Не стоит переживать.

Соня перешагнула бортик ванны, открыла воду. Закрыла пробкой слив, подождала, пока вода растечется по дну ванны.

Прохладная вода облегчения не принесла – напротив, в груди от нее будто разрослись колючки, а по спине побежали мурашки. Тело по-прежнему щекотал чужой взгляд.

Откинувшись на бортик, Соня чуть поморщилась – холодит спину. Странно, что металл ванны всегда ледяной, даже если жара на дворе.

Она прикрыла глаза. Уровень воды потихоньку поднимался, бедра облепила влага.

Мысли потихоньку вернулись к произошедшему в подвале. Ничего такого вроде и не случилось. Тогда почему же на душе скребут кошки? Когда они сидели в беседке, Соня хотела обсудить произошедшее, но ребята отмалчивались.

Может, только она приняла происходящее близко к сердцу?

Соня протянула руку и коснулась пальцами шланга. Сегментированная трубка представилась на мгновение чешуей змеи, и девушка распахнула глаза.

Вода почему-то перестала течь. Соня нахмурилась, потрясла душ. На плитку полетели брызги, вода отозвалась плеском.

Крутнула смеситель. Закрыла, открыла. Успевшая набраться вода теперь совсем остыла, и Соня решила добавить горячей. Переключила с душа на кран, но из него вырвалось утробное ворчание. Повернула рычажок обратно и уже хотела психануть и отбросить душ, как он отхаркнул жижу с ошметками ржавчины. Дрянь смешалась с чистой водой, куски осклизлой коричневизны прилипли к ногам.

Жижа с трудом проходила сквозь резиновые «сосочки» душа. Соня сделала напор сильнее, и тут ей в лицо брызнул кипяток. Вскрикнув, девушка уронила душ, тот ударился о чугунное дно ванны и погрузился в воду

Соня вылезла на полотенце, растирая ошпаренные щеки. Только сейчас она заметила, что почти не дышит, а сердце бьется с перебоями. Она поглядела в ванну так, как будто там притаилась ядовитая змея.

Девушка отошла к зеркалу и склонилась над раковиной. Подняв взгляд, посмотрела на свое отражение – под глазами подсыхали разводы потекшей туши. С опаской повернула смеситель.

Здесь тоже только этот звук, и если слушать его долго, в нем можно услышать…

(чей-то шепот)

«Ничего там нельзя услышать! Наверное, перекрыли все-таки. Только не до конца, вот и потекли ржавые остатки воды. Никакой мистики».

Пахла склизкая мерзость чем-то до боли знакомым. Соня поднесла ладонь к носу и понюхала, растирая между пальцами подсыхающую грязь.

«Нет, нет и нет. В подвале пахло иначе!».

Но вместе с тем – очень похоже.

Она не хотела признавать, что гадость пахла как гной. Опять вспомнила бабушку, которая умерла от рака груди. Соня помнила, как бедная женщина, вместо того чтоб пойти к врачу, до последнего прикладывала к распухшей фиолетовой груди капустные листы – якобы они должны были вытянуть гной и как-то помочь. В то время как метастазы вгрызались в тело.

Почему бабушка не пошла ко врачам, почему мама запустила ее лечение? Они тогда жили в деревне, денег никогда не бывало. Хозяйственные работы от зари до зари… Раньше Соня не задумывалась, а теперь ей стало дико: бабушка умирала, и никто ее не пытался лечить.

Вода пахла ровно так же, как бабушкина болезнь.

Соня вылезла из ванны, поморщившись. Наклонилась и быстро сунула руку в воду, как будто та была радиоактивной. Пробка выпрыгнула из слива, и тот, отрыгиваясь, стал засасывать воду.

Тут в дверь ванной стукнули, и Соня подскочила на месте, едва сдержав крик.

– Ну, долго ты там еще будешь намываться, Соня-засоня?

– Ма, ты меня напугала… Сейчас выйду.

– Давай живее, уписаюсь сейчас.

Соня машинально вытерла бедра, размазывая грязь, потом обернулась полотенцем.

В ванне остался налет и коричневые пятнышки. Соня щелкнула задвижкой и вышла, пропуская маму.

– Ну, и чего ты так долго?

Соня вышла, пожав плечами. Толку разговаривать с мамой нет, когда она такая. Начнет говорить что-то неприятное, Соня будет терпеть, потом крикнет что-то в ответ, и начнется скандал. А потом мама напьется еще сильнее. После того, как они разошлись с папой, ни дня она не могла без выпивки.

Из ванной донеслось журчание воды, а следом приглушенный голос мамы:

– Ну а почему не убрала ничего за собой? Управилась? Только и можешь отлеживаться в воде и марафет наводить. Бо-о-оже мой…

Потом она еще что-то добавила, но Соня лишь вздохнула и перестала слушать. Нет смысла объяснять, что мать ее выгнала из ванны, и что она спешила уступить санузел, потому и не убрала, и обязательно вымоет ванну после и подотрет лужицы воды.

Просушив волосы до полусырого состояния и разбросав их по плечам (боже, как приятно холодит!), Соня потопала на кухню. Надо поесть, выпить кофе, а потом почитать книжку. И чего она так распереживалась-то, если начистоту? Надо просто быть как Рыжий. Привидений не бывает! Никакого духа они не вызывали.

На краю сознания мелькнула мысль об отце. Соня включила электрический чайник, вгрызлась в хрустящую вафлю и стала гнать прочь назойливые мысли-мотыльки.

ГЛАВА 5

Мама похрапывала, забывшись сном, и Соне пришлось закрыть дверь в свою комнату, несмотря на жару. Окно открыто, но оттуда даже поздним вечером ползла духота.

В общем чате ребята наперебой обсуждали случившееся с Олей. Рыжий привел ее домой, побыл с ней какое-то время. Говорит, она была странноватой и молчала долго. Потом вроде как увидела что-то на зеркальной створке шкафа и впала в истерику. Успокоилась, только когда Рыжий завесил зеркало простыней.

Соня читала сообщения снова и снова, бросая короткие взгляды на собственный шкаф. Слава богу, он старый и зеркал нет, но… полированные дверцы тоже отражали, хотя и мутно.

Несколько раз девушка убирала телефон и пыталась сосредоточиться на книге, но, пробежав глазами абзац или два, откладывала чтение и опять начинала проворачивать в голове одни и те же мысли.

Еще Рыжий в чате рассказывал, как Оля что-то твердила насчет того, что на нее постоянно смотрит размытый человек, ухмыляется, манит ее пальцем. А потом фантом, по ее словам, превратился в ее давно умершего деда.

Перед самой смертью тот только лежал в постели, а до этого всегда передвигался в инвалидном кресле, но в отражении встал с него и попытался, как выразилась Оля, «вылезти в наш мир».

Рыжий, как мог, успокоил возлюбленную, после чего ушел – у Оли были дома родители, а они против его ночевок.

Все это парень написал в общую беседу «Вконтакте», в которую Лиза добавила подругу накануне.

Прочитав рассказ Рыжего об Оле, Соня поинтересовалась у Лизы, не видела ли та и сама чего-то такого. И потом долго ждала ответ. Лиза то начинала печатать, то переставала. А потом надпись «набирает сообщение» зависла на несколько минут, как будто Лиза отложила мобильник, не отправив текст. В итоге сообщение от подруги так и не пришло.

Соне нестерпимо захотелось вернуться во вчерашний день. Когда тревожили ее только мама, поступление, баллы по ЕГЭ и студенческая жизнь. Право, каким же пустяком все это казалось теперь!

То, что мама пьет, Соню напрягало, безусловно. Вот поедет она учиться в Москву, а мама ударится в пьянство еще сильнее. Отец держал ее в узде, всегда умел найти слова, но… Наверное, ему надоело. Соня хотела с ним поговорить, очень хотела. Задала бы один вопрос: «Почему?» И желала бы получить исчерпывающий ответ.

Ладно – хоть какой-нибудь ответ.

Почему же он сразу с Соней не поговорил? Даже не попрощался толком.

Хотелось оказаться подальше отсюда. Прежняя жизнь закончилась, когда папа подал на развод и ушел к другой женщине. Видела фото новой пассии отца в соцсетях – совсем на маму не похожа. Считала ли Соня его предателем? Нет. И до сих пор любила.

А еще Соня знала, что это только начало. Мама отнюдь не опустилась, она еще работает, но уже получала выговоры и раньше. Да, раньше она пила только по выходным, и то не всегда, а сейчас – каждый день хотя бы по чуть-чуть.

Нужно было что-то предпринимать, вытаскивать маму, но Соня почему-то надеялась, что все разрешится само собой..

От Лизы пришло короткое «Вот сейчас звуки слышала. Или показалось».

Соня отписала: «Так что именно было?»

И опять потекло томительное ожидание. Девушка уже собралась набрать подругу, но тут получила ответ: «как будто шорохи на кухне, но вроде это кот».

Потом Лиза прислала голосовое сообщение, и, чтоб не потревожить маму, пришлось вставать с дивана за наушниками.

Девушка не любила прослушивать «голосовухи». Тем более, некоторые их так записывают, что больше мычат и делают паузы, а мысли никакой. Минуту слушаешь то, что можно прочесть за пару секунд.

Так оно и вышло. Лиза сказала, что у нее возникло ощущение, будто за ней наблюдают и, куда бы она ни повернулась, невидимка оставался сзади. Соню напряг тон Лизы. В нем отчетливо проступала тревога.

Спустя некоторое время пришло еще одно голосовое сообщение. «Можешь считать меня дурочкой, но спать я сегодня буду со светом, – с нервным смешком записала Лиза. – Страшновато».

Соня накидала ей в ответ смайликов, Лиза ответила тем же, и добавила: собирается смотреть «Спанч Боба», чтоб развеяться немного. Соня отправила большой палец и подумала, что, может, и самой мультики посмотреть? Совсем не по себе стало.

За окном незаметно стемнело. В какой-то момент девушке показалось, что на нее кто-то смотрит снаружи, прильнув к стеклу лицом. Провалы пустых глаз обшаривают комнату, пасть расходится в ухмылке. Соня встала и задвинула штору, хотя прекрасно понимала, что на высоте шестого этажа к ней никто не заглянет. Разве что Слендермен или…

…или призрак.

Предприняв еще несколько тщетных попыток погрузиться в книгу, Соня наконец отложила ее в сторону и стала бездумно листать ленту «Вконтакте». Потом так же бездумно смотрела «смищные» видео с котиками на Ютубе. Сейчас они казались чересчур сладенькими, хотя еще вчера она бы умилялась.

Но все же такое времяпрепровождение помогло ей расслабиться, и Соня уснула.

***

Она очутилась в подвале. Просто знала, что находится там, видела в сумраке сырые стены, а запах плесени и гнили пощекотал ноздри. Откуда-то разносился эхом детский плач.

Больше всего хотелось броситься отсюда куда подальше. Однако ноги не слушались и шагали сами. А плач усиливался и становился многоголосым. Он резонировал так, что в ушах Сони пощелкивало, и она морщилась, прикрывая ладонями уши.

Она шла по длинному коридору, под ногами что-то хлюпало. Соня боялась опустить взгляд, смотрела перед собой вперед – туда, где в ореоле света застыл чей-то силуэт. Шаг, еще шаг – силуэт превратился в женщину, которая выдернула из темноты плачущего ребенка. Девочка! Маленького роста, длинные волосы. Женщина тянула девочку за собой, та упиралась и хныкала, повторяя «Мама, уйдем отсюда, уйдем! Мне тут страшно, мама!». Соня попыталась выдавить хоть слово, но не смогла. Язык будто онемел, женщина и малышка уже скрылись за поворотом коридора.

Соня побежала следом, на звук гулкого плача, отражавшегося от стен и потолка. Сердце колотилось, затхлый воздух с примесью лекарств и болезни совсем не насыщал кислородом легкие. Она завернула за угол, и очутилась в… подвале? По кругу горят свечи, в центре светится прямоугольник. Соня не могла оторвать от него взгляда: радужные цвета, похожие на северное сияние, они манили ее, гипнотизировали и обещали подарить вечный покой и забвение.

Внезапно плач резко оборвался, и из-за угла прямо на Соню вывернула высокая фигура, лицо которой нельзя было рассмотреть. Девушка застыла, а фигура, вытянув руки, пошла на нее, и из чернильного пятна силуэта к Соне потянулись рука с обломками ногтей. Из темноты показалась еще одна рука – она протягивала что-то. Соня пригляделась и увидела, что на раскрытой ладони лежит планшетка от доски. Почему-то совершенно не смущаясь, Соня потянулась к ней. Ее остановил резкий оклик девочки:

– Убегай! Или тебя заберут!

Тут вторая рука обхватила горло Сони, та захрипела. Во рту появился привкус крови. И в эту секунду Соня резко вырвалась из сна.

Сердце колотилось в груди. В голове до сих пор звенели отголоски сна. Когда Соня открыла глаза, то на долю секунды увидела силуэт из сна, нависающий над кроватью. Но сейчас никого.

Тяжело дыша, Соня откинулась на подушку. Во рту отвратительный привкус, горло пересохло.

Простыня под Соней сбилась и взмокла. Наволочка тоже мокрая, как и волосы. Нашарив кнопку ночника, девушка включила свет и буквально выдохнула, чувствуя, с каким напрягом сердце сделало очередной удар.

Откинувшись на подушку, Соня воздела глаза к потолку, тяжело дыша и приоткрыв рот.

Она как будто до сих пор слышит голосок той девочки.

Кошмар уже расползался на части. Еще немного, и растворятся в сознании последние осколки. Девочка, планшетка… «Убегай, или тебя заберут!».

Кто заберет и куда?

Подсознание точно хотело подкинуть ей какую-то подсказку.

Соня вдруг поняла, что голос девочки ей знаком. Только вот на чей же он был похож? На голос Лизы, что ли… Потому что перед сном Соня слушала ее голосовухи? Так бывает, когда сознание смешивает реальность с образами.

А еще она вспомнила, что дух почему-то не дал конкретного ответа насчет своего пола. Когда они спросили, призрак ответил «уже не знаю».

Соня поежилась. Она всерьез размышляет о том, что ей ответил дух. Боже, да сама мысль о том, что они общались с существом из загробного мира, – абсурдна.

Ветер слегка колыхал занавески. Соня встала и приложила ладонь к левой стороне груди. Сердце продолжало бешено колотиться. Вот так люди, наверное, умирают во сне.

Она сглотнула с трудом и, осторожно ступая, вышла из комнаты – дверь почему-то была распахнута. Наверное, мама решила открыть, чтоб был сквознячок. «З» – забота.

Соня прошла по коридору, снова отчетливо чувствуя на себе чей-то пристальный взгляд, и толкнула дверь на кухню. Петли противно скрипнули. Взяла графин с фильтрованной водой и случайно уронила крышку, та загремела по столу. Соня вжала голову в плечи, морщась. Ну вот, сейчас мама проснется и начнет выговаривать.

Водрузив крышку обратно, Соня плеснула в стакан воды и жадно проглотила тепловатую жидкость. Надо будет заготовить бутылку и поставить в холодильник, а то такая жарища…

Откуда-то послышался тихий плач, и Соня оторопела. Теперь уже она не могла списать его на отголоски сновидения. Мелькнула мысль, что это мама все-таки проснулась… Но нет, она бы скорее в туалет пошла. Или на кухню, тоже из-за сушняка.

Кроме того, плач детский. Сразу возник образ из сна – та самая девочка. Это Соня четко распознала, несмотря на то, что хныканье было едва слышно.

Ослабевшие пальцы чуть не выпустили стакан. Соня поставила его на столешницу и вышла из кухни на подкашивающихся ногах. Плач шел из маминой комнаты. Но Соня не могла убедить себя в том, что плачет все-таки мама.

Откуда в ее комнате мог взяться ребенок?

Может быть, пока Соня спала, мама…

Да нет же, бред!

Нервно облизывая губы, Соня стояла на пороге комнаты, раздумывая, заходить или нет. Спина покрылась мурашками. Храп слышен отчетливо, накладывается на приглушенный детский плач и перекрывает его. Почему же тогда мама не слышит?

Ответ прост: спит слишком крепко.

Соня протянула руку и толкнула дверь, переступила порог.

В комнате стояла неожиданная прохлада, как будто работал сплит. Но нет, мама его на ночь не оставляет, запросто можно простыть.

Самое главное – плач. Теперь он доносился еще более отчетливо, притом Соня поняла, откуда именно.

Из шкафа.

В комнату проникал желтоватый отлив фонарей, к тому же мама не задернула занавеску как следует. Однако Соне все равно хотелось зажечь свет. Впрочем, делать она этого не стала и шагнула к шкафу. Собственное отражение в виде размытого пятна шевельнулось на створке двери. Соня протолкнула по горлу слюну и протянула к двери пальцы. Она сейчас откроет… Плач все громче, он врезается в уши, но его просто не может существовать. Или это тоже сон?

Наконец она резко потянула на себя дверь – и тут же закричала, потом отпрянула назад. Споткнулась о тапочки, стоящие у кровати, и повалилась прямо на спящую маму. Женщина тоже хрипло вскрикнула, выпутываясь из алкогольного забытья.

– Тхы… Ты чего, дочка? Да что с тобой?!

В открытом шкафу шевелилась тень. Соня услышала крик и чей-то смех. Потом поняла, что кричит она сама, а под ней шевелится мама, пихает ее ногами, тормошит и встревоженно о чем-то спрашивает.

– Да… все нормально.

– Ты как тут оказалась? Лунатишь? Да слезь уже с меня!

– Нет, мам… Мне показалось, что в шкафу кто-то… скребется, – подобрала Соня правильное слово, чуть не сказав правду.

Мама поморщилась и откинулась на подушку:

– Боже, как ты меня напугала… А если бы у меня сердце не выдержало? Кто там может скрестись в шкафу, мыши, что ли?

– Не знаю.

– Башка раскалывается… Принеси мне водички лучше.

Соня кивнула, обрадовавшись тому, что мать не стала расспрашивать дальше. Девушка пошла на кухню, пугливо вглядываясь в тени (особенно густые в закутке прихожей). Сердце не успокаивалось. Неужели в шкафу и впрямь кто-то был…

«Нет, хватит. Даже не смей думать об этом до утра. Ты просто принесешь маме воды, потом ляжешь, отрубишься и спокойно проспишь до утра!»

Взяв себя в руки, Соня налила воды в стакан и отнесла его маме. С этой частью плана удалось справиться без труда.

Напившись, мама снова спросила:

– Точно нормально все? Дрожишь вся. Может, тебе кошмар приснился?

– Да, плохо сплю.

– Ну, ничего. Сколько там времени… Если больше трех, то все нормально, уснешь. После трех вся нечисть успокаивается, – хмыкнула мама, вызывав оторопь у Сони.

Мама произнесла последнюю фразу таким тоном, что стало немножко смешно – как нелепо, двадцать первый век на дворе, а Соня боится каких-то теней.

Просто она переволновалось, вот и мерещится всякое. Как в детстве.

Девушка вернулась в постель. Но, несмотря на все здравые доводы, со второй частью плана все пошло не так гладко. Уснула измученная Соня только тогда, когда уже забрезжил рассвет.

***

Наутро Соня проснулась разбитая. Голова трещала, во рту пересохло – как будто пила вчера она, а не мама. Девушка с содроганием вспомнила о ритуале, о прошедшей ночи. Обычно бывает, что даже самый страшный кошмар поутру развеивается без остатка, и никакого страха не остается, даже удивляешься – и чего боялся?