Текст книги "Аркус. Фиолетовая бездна"

Автор книги: Павел Данилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Перчатки, лукошко, и вот уже в компании верного Цертуса я снова пробираюсь в гущу ветвей ежового дерева.

– Хозяин леса, я собираю… – начал я.

– Собираешь, но ещё не собрал? – спросил появившийся из вихря медр. – Поговорить можно и во время работы.

Из-за густых ветвей я практически не видел медра, потому казалось, что я говорю с лесом.

– Кстати, спасибо за предложенное в прошлый раз яблоко, – сказал медр.

– Жаль, что вы были заняты, – сказал я, вспомнив разочарование, когда хозяин леса так и не появился.

– Я догадываюсь, о чём ты думаешь. Но! – сказал медр. В его голосе появились непреклонные нотки. – Помогать по дружбе – очень правильное и хорошее дело. Но нельзя, чтобы друг выполнял за тебя ту работу, с которой ты можешь справиться сам.

– Вы могли подсказать, в какую сторону идти, – не согласился я.

– Да, мог. Но тогда при любой трудности ты стал бы бегать ко мне. Человек должен уметь сам принимать решения, сам держать удары судьбы. Если б я не верил, что ты сможешь справиться с тем заданием, я бы помог. Но тогда ты многого не понял и не узнал бы, что знаешь сейчас. Опыт, навыки, знания, размышления – вот что ценно! А не какое-то там выполненное задание.

Я несколько минут молчал, обдумывая услышанное. С одной стороны, было обидно, что медр мне не помог, а с другой… я почувствовал радость. Медр не откликнулся не из-за того, что мы не друзья.

– Вы правы, – вздохнул я, бросая в корзину горсть ягод.

– Видел, как ты тренируешь заклинание щита, – сегодня он был необычайно разговорчив. – Какой мыслеобраз использовал?

– В высоком прямоугольном щите увязает стрела, – ответил я, словно меня спросил учитель на уроке.

– Сейчас я раскрою тебе секрет магии, – пообещал медр. Я расслышал в его голосе весёлые нотки. – Для определённого заклинания нужен определённый мыслеобраз. Но часто бывает, что калейдоскоп мыслеобразов усиливает заклятие в разы. И о них тебе не расскажет ни книга, ни учитель. Потому как нестандартные мыслеобразы у одного человека могут работать, а у другого – нет.

Я замер с горстью ягод в руке. О таком я не слышал даже от деда. Для многих один вспомогательный мыслеобраз казался ненужным усложнением, а медр говорит о целой череде живых картин! Хозяин леса продолжил:

– Правда, если не угадаешь, колдовства вовсе не будет. Например, для заклинания скуутум можно представить, как в щите увязает целый веер стрел. На силу заклинания будет влиять даже цвет их оперения и форма наконечника. Или как щит защищает тебя от груды обрушившихся с неба камней. Стоит поэкспериментировать.

– Раньше я думал, что магия – это капля силы в браслете и парочка непонятных слов, – с презрением к собственной глупости произнёс я.

– Даже Фиолетовые могут прикоснуться к миру настоящего волшебства, – ещё больше обнажив выступающие, как у бобра, передние зубы сказал медр. – Хотя для меня Синие, Фиолетовые – разницы нет.

– Зато у людей между ними больше, чем пропасть, – с горечью заметил я, снова подумав о сестре, которую увели, словно… Я вспомнил, как Алиса сказала, что они выращивают для Синих цыплят и свиней. Белые жрецы! Неужели мама с папой выращивали для Синего Анну?!

– Может, ей там будет лучше? – спросил медр, словно прочитал мои мысли. А может, и правда прочитал.

– С этим Синим? – брезгливо спросил я. Честно, такая мысль мне не приходила. – Не знаю…

– Так спроси её.

Я осторожно спустился с дерева, каждую секунду рискуя быть исколотым сотней шипов, и насыпал медру ягод.

– Спрошу, – кивнул я и побрёл домой.

***

Дед сидел на кровати и смотрел на дверь, словно знал, что я сейчас приду. Родителей дома не оказалось, а увидеть Анну я не надеялся.

– Как поживает хозяин леса?

– Разговорчив, – скупо ответил я. – Дед, я хочу прочесть твою книгу.

Дед достал её из внутреннего кармана и начал вертеть скрюченными пальцами.

– Раньше меня звали так же, как и тебя, – тихо сказал Фостер-древний. – Я был Марком Фостером. – Дед сделал глубокий вдох и шумно выдохнул, словно ему трудно было говорить. – Сорок лет назад я пал, потускнел с голубизны морозного неба до презренной фиолетовой бездны. Без права на обратный взлёт. Это хуже тюрьмы, хуже казни.

– Но ведь человек не может быть выше или ниже, чем на одну касту от той, в которой родился! – с безграничным удивлением сказал я. Затем потряс головой. Мой дед один из Ярких? Смысл услышанного доходил с трудом.

– Везде бывают исключения, – сказал Фостер-древний. – Заметил, мне никто не приказывает? Всего лишь воспоминание о том, что я был на две касты выше, заставляет людей относиться ко мне с суеверным почтением. Но этого оказалось недостаточно, чтобы уберечь внучку.

– Почему ты не рассказывал раньше?

– Я потерял уважение к себе и надеялся, что смогу опровергнуть приговор. Но годы идут, а я так и не смог придумать, как вновь стать Ярким. Моя надежда – ты. Я не хочу украсить кладбище ещё одним невзрачным памятником, зная, что моя семья на веки вечные обречена падать в фиолетовую бездну, – сказал дед и протянул мне небольшую книжонку в кожаном переплёте.

– Стать Синим, – пробормотал я. – По-моему, легче научиться летать.

– Если хоть немного сомневаешься, попробуй заговорить с Синим, и ты почувствуешь, как унизительна жизнь низших каст в Аркусе. Даже собака может загавкать на Синего, но мы безмолвны, как рыбы.

– Проведаю Анну и начну читать, – пообещал я, до сих пор пребывая в шоке. Мой дед был Ярким!

Дед улыбнулся, показав недостающие зубы, и больше ничего не сказал. Я, словно суслик из норы, выглянул из-за двери. Не заметив Синих, я вышел из дома и быстро добрался до центра поселения. Я затаился между толстым деревом и забором и стал следить за коттеджем Рэя.

Анну я увидел спустя полчаса. Я едва её узнал. Она шла с другого конца улицы в шикарном платье, какого у неё никогда не было и не могло быть. Высокие сапоги забирались под юбку, а на плечах красовался полушубок из лисицы. Анна тоже меня увидела, хотя я был уверен, что остаюсь для окружающих незаметным, как ночная тень. Видимо, сестра догадывалась, что я её рано или поздно стану выслеживать. Анна улыбнулась, махнула рукой и зашла внутрь коттеджа. Я прождал ещё полчаса, надеясь, что сестра выйдет и мы поговорим.

Я обошёл коттедж, заглянул в пару окон, но дверь так и осталась закрытой. Сам войти я не решался. Зайдёшь один раз в дом Синего без приглашения, и всё, навсегда прослывёшь преступником. Тем более в богатый дом управляющего.

По крайней мере, я узнал, что сестра жива, хорошо одета, может махать рукой и улыбаться. «Неплохо для начала», – подбодрил я сам себя.

Я вышел из своего укрытия и заметил родителей. Они, не видя ничего вокруг, брели по вытертой брусчатке мимо роскошной тюрьмы дочери. Правда, Анна не выглядела пленницей. Чего стоил её наряд!

Я поприветствовал родителей. Отец лениво кивнул, а мама дотронулась до моего плеча. Руки у обоих были грязные и в мозолях.

– Я видел Анну, – сказал я, надеясь немного развеселить родителей, – выглядит очень хорошо.

Папа тихо пробормотал что-то про бесцветных змей. Мама начала плакать. Слёзы оставляли на её щеках мутные дорожки. Я открыл рот, шокированный реакцией родителей, и захлопнул обратно, решив больше ничего не говорить.

Во дворе я сел на скамейку и открыл книгу. Ровный убористый почерк заполнял всю страницу, дед не любил тратить бумагу попусту.

Я прочитал о Фиолетовом, который спас из крупного пожара шестерых Синих, но сам всё-таки погиб. В награду его жену сделали тоже Синей. Может, дед тоже мечтал совершить что-то такое, чтобы нас всех четверых сделали Синими? Нет уж, спасибо. Пускай нас будет пятеро живых и Фиолетовых, чем четверо, хоть даже и Синих.

Вторая история рассказывала о мужчине, который научился легко говорить с Голубыми, хотя сам был Синим. Он не выполнял их приказы и давал указания людям из своей касты. Научился ли он контролировать браслет, терпел ли боль или правда не чувствовал влияния Радужного жезла, никто не знает. Жрецы списали всё на то, что сразу после рождения ребёнка, мать которого умерла при родах, кто-то перепутал цвет и надел не тот браслет. Жрецы воззвали к Радужной сфере и сделали мужчину ярче.

Это история мне понравилась намного больше. Она давала надежду, что силам великих артефактов можно противопоставить свою. В тот момент я даже не заметил, что крамольная мысль о том, что Белые жрецы, наши отцы и хранители, могут ошибаться, меня даже не задела. Почему-то я был уверен, что этот мужик был обыкновенным Синим, который благодаря какой-то хитрости и тренировкам смог сопротивляться Радужному жезлу. Я скривил губы, когда увидел, что подобный случай история Аркуса знала лишь единожды – шестьсот лет назад.

Следующие три истории рассказывали о военных подвигах Жёлтых, которых сделали Оранжевыми. В жизни я с трудом воспринимал мысль о Зелёных, которые, как сказал наш учитель, могут за день сделать то, что толпа Фиолетовых не сделает за год. А дед писал о каких-то Жёлтых и Оранжевых.

Я быстро пролистал книжку и присвистнул: историй о смене цвета было не меньше сотни! Уж не придумал ли их дед, чтобы подбодрить внука? У меня просто не укладывалось в голове, что столько людей смогли поменять цвет обручья и покинуть свою касту. Вдруг это красивые небылицы, которые рассказывают друг другу люди долгими зимними вечерами, чтобы скрасить время и о чём-нибудь помечтать?

Бессонная ночь напомнила о себе вселенской усталостью. Я забрался в постель и продолжил читать. Я читал, даже когда не мог держать глаза полностью открытыми. Я перевернул страницу…

***

Мне снились Белые жрецы и сияющая Радужная сфера, переливающаяся миллионами цветов. Медр что-то обсуждал с Белыми и Красными, показывал на меня. Белые качали головами. Глаза у них горели. Они были властителями, богами мира Аркуса. И Фиолетовый мальчишка для них ничего не значил. Они подняли белые и слепящие, словно солнце в пустыне, браслеты. Я почувствовал жар. Очень сильный жар. Кажется, против меня применили страшное боевое заклятие игнис – облако огня, окутывающее жертву. Боль, словно на меня опрокинули котёл с кипящей смолой, заставила моментально проснуться.

Сердце колотилось так, словно я убежал от стаи волков. Меня бил озноб, холодный пот покрывал лоб, хотя во сне я только что сгорал заживо. Что ж, кошмары снятся всем. Я прошлёпал босыми ногами до таза с водой и тщательно умыл лицо. Мама ещё спала, что на неё было непохоже, а отец куда-то ушёл.

Я приблизился к деду и сказал шёпотом, чтобы не разбудить маму:

– Дед, откуда ты взял все эти истории?

– Видел сам, читал газеты, изучал исторические книги.

В нашей деревне газет не было. По-моему, только управляющему раз в неделю привозили посылку, где было несколько газет из ближайшего города – Траектуса. Избранные новости управляющий зачитывал для Синих господ. Иногда что-то слышали и Фиолетовые. Чаще всего это были абсолютно непонятные вещи вроде успехов Оранжевых по продвижению в Бесцветные земли, или увеличения торгового оборота с островами-колониями, или точный расчёт сдвига Стены вглубь континента. И прочее, и прочее, чего жители даже не могли представить. Страшной новостью считалась смерть кого-то из жрецов, наших отцов и хранителей. Тогда управляющий созывал всю деревню и, стоя на крыльце, зачитывал некролог со всеми подвигами и свершениями какого-нибудь великого стопятидесятилетнего Белого, после чего вся деревня, опустив головы, на четверть часа погружалась в почтительное молчание.

– Мне очень понравилась история, где Синий перестал выполнять приказы Голубых, – сказал я деду. – Жаль, что такое было всего раз.

– Никто не мешает тебе стать вторым, – ответил Фостер-древний.

Я лишь пожал плечами.

Позавтракав яблоком и лепёшкой, я отправился к дому управляющего. Забравшись на дерево, я сел на толстую ветку и опёрся спиной на ствол. Так было намного удобнее, чем подпирать чужой забор. Чтобы скрасить ожидание, я продолжил читать книгу, бросая частые взгляды на улицу и парадный вход коттеджа. Пожалуй, я немного рисковал. Любого Синего разозлит прохлаждающийся Фиолетовый мальчишка в самом центре поселения. Но ещё не опавшая листва хорошо скрывала меня от посторонних взглядов, да и мимо дома управляющего не любили ходить даже Синие.

Я волновался за сестру и твердо намеревался узнать, как с ней обращаются и можно ли ей чем-то помочь. Анна вышла на крыльцо спустя час и огляделась, словно не знала, куда ей пойти. Я захлопнул книгу и спрыгнул с дерева.

– Анна! – позвал я и бросился к ней, но сестра быстро забежала в дом, не сказав мне ни слова.

Я сильно отсидел ноги, и теперь их начали колоть тысячи иголок от пяток до бёдер. Морщась от боли, я похромал обратно к дереву. Хотя что толку ждать? Сестра или не хочет, или не может со мной говорить. Расстроенный, я убрал книгу в подсумок и зашагал к дому Гая.

Друг лениво копался во дворе с поздним урожаем яблок.

– Сочувствую, – увидев меня, сразу сказал друг. – Дел у вас теперь без Анны…

– Да бесцветные с этими делами! – махнул я рукой. – Главное, чтобы сестрёнку мою не обижали.

– А до этого её что, никто не обижал? – скривив губы, хмыкнул Гай.

Мне его вопрос не понравился.

– До этого, – стараясь не злиться, ответил я, – она могла вернуться домой, отдохнуть там, поговорить с мамой, со мной. Конечно, она много работала…

– А сейчас отдыхает. Не перебирает эти дурацкие яблоки, за которые милый Генри даст полгроша.

– Ты хотел бы жить в доме управляющего? – спросил я с презрением. – Быть его вечным слугой, спать в его доме, выносить ночной горшок?

– Ты так спрашиваешь, – засмеялся Гай, – будто сейчас у меня лучше. Если у меня выдаётся хотя бы один свободный часок от работы Синих, то мама сразу находит, чем меня занять. Например, перебрать яблоки. А в таком доме я бы кушал повкуснее, а работал поменьше.

– Тебе бы только ничего не делать да брюхо набивать, – расстроился я.

– Пойми, ей больше никто не будет приказывать. Она под защитой управляющего.

И снова я понял, что Гай в чём-то прав. Но…

– У неё настолько всё хорошо, что она даже не может поговорить с родным братом, – скривив губы, произнёс я и рассказал о том, как два дня подряд Анна убегала от меня в дом.

Гай пожал плечами и спросил:

– Не хочешь мне помочь?

Я с усмешкой вспомнил слова медра о дружбе и помощи и ответил:

– Думаю, ты и сам справишься. Друзья не для того нужны, чтобы выполнять чужую работу.

– Всё ты умничаешь, что-то ищешь, читаешь, экспериментируешь, – покачал головой Гай, – не доведут до добра тебя эти умности. Не для Фиолетовых они.

– А я и не хочу быть Фиолетовым, – вставая со скамьи, сказал я. – Ладно, успехов с яблоками.

– Не обижайся, Марк, – сказал мне вслед Гай, – просто начни видеть Аркус в фиолетовых цветах, и всё будет в порядке.

– Конечно, – обернувшись через плечо, сказал я. Затем повторил: – Успехов с яблоками.

Я старался не злиться на Гая. Ведь всего несколько дней назад я согласился с Синим учителем, забыл о поучениях деда и намеревался прожить Фиолетовую жизнь. Не зря же есть выражение «мне всё фиолетово», обозначающее безразличие. Потому что иначе Фиолетовому не прожить. А работа и унижения в нашей касте кончаются лишь тогда, когда над свежей, наскоро вырытой могилкой поставят именной камень.

Меня это не устраивало.

***

Наступил третий день после ухода Анны. Без всякого аппетита я принялся за завтрак. Я чувствовал, что мне нужно с кем-то поговорить, поделиться тревогами. Будить спящего деда, который не первый год мучился бессонницей, я не посмел. Медр? Он не поймет. И я отправился к Алисе, надеясь, что застану её дома.

Стоило мне войти во двор, как ко мне бросилась собака, а свиньи захрюкали в три раза громче. Несколько секунд я гадал, укусит меня Лайла или просто поприветствует. Для меня с нашей последней встречи прошла целая вечность, хотя я был здесь всего лишь три дня назад. Собака не успела меня забыть и гавкнула один раз, сказав по-собачьи: «Привет!» Я посетовал, что не захватил для неё угощение. Лайла дважды обежала вокруг меня, с собачьей любознательностью обнюхала ноги и посеменила к входу в дом, из которого выглянула Алиса. Увидев меня, она широко улыбнулась. Её улыбка отогнала неприятные мысли.

– Привет! – сказал я. – Не помешал?

– Привет! Здорово, что пришёл, – ответила Алиса. – Я сейчас.

Спустя несколько минут она вышла в бордовой куртке, держа в руке большую тарелку. Через пару секунд в пасти Лайлы оказался блин. Собака быстро его проглотила, надеясь на добавку. Девочка покачала головой и сказала Лайле:

– Это нас мама не видит. Так бы тебе и одного не досталось.

Собака завиляла хвостом с утроенной скоростью. Пожалуй, если бы у неё было два хвоста, то она могла бы взлететь.

– Животные думают, что у хозяев всегда есть еда, – сказал я. – Просто люди жадничают.

– А я думаю, что они считают нас дураками. Ведь зачем делиться едой, когда можно съесть всё самому? – улыбнулась Алиса.

Я засмеялся, затем перевёл взгляд на собаку и сказал:

– А по-моему, она тебя обожает.

– Отдай ей свой блин, она и тебя будет обожать, – махнула рукой девочка. – Тот ещё сторож. Только соседских котов и гоняет.

Алиса села около причала, а я остался стоять.

– Рад, что застал тебя дома, – сказал я.

Алиса внимательно посмотрела на меня и чутко спросила:

– Что-то случилось?

Через несколько минут я закончил рассказ об Анне.

Алиса встала, молча подошла ко мне и крепко обняла. Это было лучше всяких слов. Я немного растерялся, но мои руки сами поднялись и легли на спину одноклассницы. Не знаю, сколько мы так стояли, минуту или час, но я почувствовал, что не одинок в этом мире.

Несмотря на то что на улице было прохладно, по груди разлилось странное тепло. На краткий миг я застеснялся, что Алиса услышит или даже почувствует через куртку, как бешено стучит сердце. Мы нехотя расцепили объятия и, не глядя друг на друга, сели.

– Блины совсем холодные, – нарушила молчание Алиса.

– Лайлу бы это не остановило, – сказал я.

– Свиней тоже, – добавила Алиса.

Мы засмеялись, взяли по блину и начали есть. Вскоре с едой было покончено, и мы встали, чтобы ополоснуть руки в реке.

– Мой дед написал книгу, – сказал я, когда мы снова сели, прижавшись плечом к плечу. – Почитать?

Алиса кивнула. Кашлянув и пролистнув пару страниц, я начал повествование. Я прочитал Алисе много историй и закончил, когда немного охрип.

– Ты думаешь, это правда? – спросила девочка.

– Я хочу, чтобы это было правдой, – ответил я.

– Ты странный, – улыбнулась Алиса. – Но мне это нравится.

Я убрал книгу в подсумок, и мы ещё долго сидели молча, взявшись за руки и глядя, как мимо нас течёт вода. Время тоже текло равномерно и неумолимо, а мы не были свободны так, как нам хотелось бы. После полудня Алиса вздохнула и сказала:

– Дела.

– Давай помогу! – вызвался я.

Алиса покачала головой:

– Я справлюсь, а тебе лучше помочь родителям, без Анны им теперь тяжело.

Мне не хотелось уходить, но девушка была права.

– Я рада, что ты зашёл, – улыбнулась Алиса.

– Увидимся в школьный день, – сказал я.

– На том же месте, – кивнула Алиса и проводила меня до калитки. Дремавшая Лайла навострила одно ухо, приоткрыла глаза и, поняв, что во сне всё гораздо интереснее, опустила веки.

– Лёгкой недели, – пожелал я.

– Лёгкой недели.

Я сделал десяток шагов и оглянулся. Алиса смотрела мне вслед. Мы помахали друг другу, и только тогда она пошла в дом. Я улыбнулся, тронутый этим прощальным жестом. В груди было по-странному тепло.

Я замедлил шаг, чтобы подольше побыть наедине с этим доселе неведомым теплом.

***

Я решил пройтись по главной улице в надежде, что увижу сестру. Не успел я дойти до дома, как на крыльцо вышла Анна. Широко улыбнувшись, она помахала мне рукой. Снова в другом платье, шубке из кролика и новых высоких сапогах. Чистые и расчёсанные волосы падали на плечи. Я сорвался на бег, боясь, что Анна спрячется в коттедже, но она стояла на крыльце, дожидаясь, пока я подойду.

– Видела, как ты свернул на нашу улицу, – как ни в чём не бывало сказала сестра, когда я подошёл чуть ближе.

Слово «наша» мне не понравилось. Настоящий наш дом вообще-то стоял на отшибе, недалеко от леса, без всякой там улицы. Но первыми моими вопросами были:

– Как ты? Почему убегала?

– Три дня мне было запрещено с кем-то разговаривать и ходить к родителям в дом. А так – всё хорошо. По крайней мере, я стала меньше работать. Как там мама? Справляется? Папа сильно грустит?

– Волнуются за тебя, – ответил я, переваривая услышанное.

– Ты успокой их. И маме помогай. Думаю, позже я смогу приходить к вам, приносить что-нибудь вкусное и помогать.

И снова это «к вам», словно Анна уже не просто смирилась с новой жизнью, но и полностью её приняла.

– Что ж, я рад, что у тебя всё хорошо. Выглядишь ты лучше, чем раньше.

– Спасибо, Марк. Ты постарайся успокоить родителей. Всё не так плохо.

Я кивнул и неожиданно для себя подумал: «А обрадуются ли родители, узнав, что Анна не хочет домой?» Ведь все так привыкли, что Синие – угнетатели Фиолетовых. Я мечтал, чтобы у сестры всё было хорошо, и всё равно немного опешил, когда услышал, что она действительно в порядке.

– Я скажу, что с тобой всё нормально, – ответил я. – А сейчас ты чем занята?

– Да ничем, – ответила Анна. Затем всё-таки уточнила: – Обустраивала комнату.

«Что ж, отдельная комната в богатом доме – это, наверное, большой шаг вперёд для Фиолетовой девушки», – попытался убедить себя я. Анна молчала. Мне тоже больше нечего было сказать.

– Ты приходи, когда будет время. И стучи вон в то окно, – наконец нарушила тишину сестра, – может, мне скоро разрешат звать гостей.

– Хорошо! Лёгкой недели, Анна. Знай, мы по тебе скучаем.

– Спасибо, Марк. И вам лёгкой недели.

Я сошёл с крыльца и направился к однокомнатному деревянному дому, куда сестра, похоже, не вернётся уже никогда.

***

День шёл за днём, и каждый был похож на другой.

Я кое-как дождался вечера, чтобы лечь спать. Несколько раз за день я пожалел, что не знаю заклинания, которое могло бы ускорить ход часов. Настоящим праздником для меня стала мысль, что завтра школьный день. Наконец-то я увижу Алису. Я ждал с ней встречи, придумывал, что скажу, потом понимал, что лучше не пытаться произвести на неё впечатление надуманными фразочками. Я понравился ей, когда был самим собой. Самим собой и нужно оставаться. А как хотелось её обнять! От одной мысли по рукам и спине бежали мурашки.

Я помыл голову и забрался в постель. Не прошло и минуты, как без стука вошёл Синий. Я сразу почувствовал неладное. Браслеты засветились. Я, мама и папа опустили головы. Дед смотрел куда-то в сторону.

– Завтра для вас есть работка, – сказал Синий родителям. Потом повернулся ко мне: – Тебя это тоже касается. Как все проснётесь, сразу ко мне. Не успеете днём – будете работать ночью.

Я вскочил с кровати. Школа, Алиса… Я прокричал:

– У меня…

И упал на пол, словно меня сразила молния. Боль была такой сильной, что я не смог сдержать слёзы. Казалось, ещё секунда, и моя рука превратится в обгоревшую головёшку. Синий стоял и смотрел, как я корчусь. Радужный жезл беспощадно наказывал меня за два слова, которые я успел сказать.

– У него завтра школа, – послышался голос деда. Фостер-древний произнёс то, что хотел сказать я.

– В следующий раз сходит, – ответил Синий и посмотрел на деда с таким удивлением, словно с ним заговорила табуретка. – Молчал бы, а то и тебя заставлю работать.

– Это вряд ли.

На миг мне показалось, что браслет деда потух. Я потряс головой, обручье Фостера-древнего по-прежнему светилось фиолетовым. Обман зрения? Но ведь дед как-то смог ответить Синему! Я не знал, что и думать. Эту мысль выбила другая. Алисе придётся идти в школу и из школы одной. Что ж, жизнь ещё раз мне показала: нельзя загадывать даже на следующее утро. Я опустил руку с браслетом в холодную воду, и боль немного отступила.

– О чём ты думал, Марк? Заговорить без разрешения с Ярким! – воскликнула мама. – Ложись спать!

Встал я затемно и побежал предупредить Алису, чтоб она шла без меня. Да и желание увидеть подругу было непреодолимое. Браслет то жёг меня и тянул назад, то становился незаметным. Он словно не знал, что делать. Ведь я нарушал приказ Синего лишь частично. Господин сказал: «Как все проснётесь, сразу ко мне». А родители ещё спали. Я понял, что прямое неповиновение не могу выдержать и секунды. Нужно начинать с малого.

Я прошёл на пару сотен шагов дальше, надеясь встретиться с Алисой пораньше. Так и случилось.

– Привет, Марк. Ты поговорил с сестрой? – сразу спросила она.

– Привет. Алиса, я сегодня не иду в школу. Меня на целый день запряг работать Синий. А сестра… она, похоже, быстро привыкает к новой жизни. Хотя я и родители не верим, что ей там лучше.

– Жаль, что ты пропустишь уроки, – сказала Алиса. И я видел, что ей действительно жаль.

– Бесцветные с этими уроками, – ответил я, совсем расстроившись. – Плохо, что я не могу побыть с тобой.

Мы снова обнялись. Как тогда, на берегу реки. А раннее утро обнимало нас одеялом плотного тумана. Мне казалось, что сердце у меня так не колотилось даже после десятиминутного бега. Я благодарил судьбу за встречу с Алисой, я проклинал судьбу за то, что забрала у меня сестру и этот школьный день.

Я надеялся, что родители поспят хотя бы ещё десять минут, и немного проводил Алису.

– Приходи в гости, как сможешь, – попросила она.

– Спасибо, Алиса, – улыбнулся я. – Обязательно приду.

Вчера вечером жизнь показала, что нельзя загадывать наперёд. Я её проигнорировал. И зря. Ведь тогда бы мне не пришлось нарушать обещание. Но в ту секунду я был уверен, что скоро снова увижу одноклассницу. Я сильно ошибался.

Глава пятая. Взгляд из бездны

Ещё неделя прошла в бесконечной работе. Синий господин решил превратить непаханую землю в плантацию. Естественно, Фиолетовые работали там, забыв обо всех остальных делах. Рыли колодцы, строили дом, выкорчевывали деревья, копали и пахали.

У меня едва хватало сил вспомнить об Алисе, не говоря уже о том, чтобы отправиться к ней в гости. Мы уходили на плантацию ранним утром и возвращались глубокой ночью. К концу недели я был способен спать стоя. А мозоли от лопаты добрались почти до локтей.

Стоило упомянуть Анну, как отец начинал ругаться, а мать заливалась слезами. Хотя сама сестра выглядела счастливее, чем раньше. Да и не забери её к себе управляющий, она бы горбатилась на плантации вместе с нами.

Завтра Анне исполнялось восемнадцать лет, и я очень хотел поздравить её с совершеннолетием. Но Синий ревностно следил, чтобы у рабочих не было даже десяти свободных минут, он твёрдо решил благоустроить плантацию до морозов. И снова не пустил детей в школу.

К Анне я пошёл ночью. Я не видел ни её, ни Алису уже неделю и сильно скучал. С Гаем мы пересекались на обеде, но возможности нормально поговорить у нас так и не появилось.

Я подошёл к дому управляющего и тихонько постучал в окно. Никто не откликнулся. Я постучал сильнее. И снова тишина, лишь слышно как на краю деревни брешет старая собака. От третьего моего стука задребезжало стекло в раме, и я испугался, что оно треснет. Я решил прийти утром.

Не смог я встретить Анну и на следующий день: ни утром, ни ночью, когда я, поражённый бессонницей, выскользнул из дома и добежал до коттеджа Рэя.

Мама начала подозревать, что Анна исчезла из деревни. Спросить у Синих родители не могли, а рассказывать семье Фостеров никто ничего не собирался.

В первый же свободный от работы день я решил взять дело в свои руки и наконец-то всё разузнать о сестре. Я сделал два больших глотка зелья из подорожника и мяты, оно придавало мне уверенности. Браслет нагрелся, недовольный моим действием, но я принял это за добрый знак. Если справлюсь, то побегу к Алисе и наконец увижу её. Я улыбнулся, подумав: «И обниму».